– Он подался вперёд и подмигнул Эневеку. – Мне-то можно сказать, я же свой!
Делавэр отхлебнула изрядный глоток из банки и вытерла рот:
– Не приставай к Леону. Уж если они обнесли его забором, то они обнесли его забором.
На ней были новые очки с круглыми оранжевыми стёклами. Эневек заметил, что она что-то сделала со своими волосами. Они больше не были такими кудрявыми, а падали на плечи шелковистыми волнами. Собственно, даже крупные зубы её не портили. Она была хороша. Даже очень хороша.
Шумейкер бессильно развёл руками.
– Вам надо было взять меня с собой, Леон. А то сижу тут, пыль сдуваю.
Эневек кивнул. Ему было не по себе от всей этой сверхсекретности. Он годами держал под завесой тайны личную жизнь, и постепенно устал от любой формы скрытности. В какой-то момент он чуть было не раскололся, но вспомнил Ли. Может быть, она и права.
– Ты сам знаешь, что твоё место здесь. Без тебя Дэви не продержится.
– Маленькое мероприятие по мотивации? – спросил Шумейкер.
– Почему я должен тебя мотивировать? Ведь это мне приходится держать язык за зубами и терпеть неудобства. Почему бы тебе не замотивировать меня?
Шумейкер повертел в руках банку пива. Потом ухмыльнулся.
– Долго ты здесь пробудешь?
– Сколько захочу, – сказал Эневек. – Они там нас балуют, как королей, вертолёт круглые сутки в нашем распоряжении. Мне достаточно позвонить.
– Ты смотри-ка!
– Но за это и от меня кое-чего ждут. По правде говоря, я должен был сейчас работать в Нанаймо, а мне захотелось увидеть вас.
– О’кей, я замотивирую тебя. Приходи сегодня вечером ужинать. Получишь роскошный кусок мяса. Сам приготовлю.
– Заманчиво, – сказала Делавэр. – И в котором часу приходить?
Шумейкер бросил в её сторону взгляд, значения которого Эневек не понял.
– Ты тоже можешь прийти, буду рад, – сказал Шумейкер.
Делавэр сощурилась и ничего не ответила. Эневек спросил себя, что тут происходит, но предпочёл не вмешиваться.
Чуть позже, когда Эневек пошёл к своей яхте, Делавэр увязалась за ним.
– А что это имел в виду Том? – спросил он. – С приглашением на ужин. Как будто твоё присутствие не так уж и желательно, а?
Делавэр смутилась и теребила прядку волос.
– Ну… Это всё случилось в дни твоего отсутствия. Я хочу сказать, жизнь полна неожиданностей, правда же? Иной раз сама удивляешься.
Эневек остановился и посмотрел на неё:
– Давай ближе к делу.
– Ну, в тот день, когда ты уехал в Ванкувер и больше не появился, – ты ведь просто исчез! А некоторые за тебя волновались. И среди прочих, эм-м… Джек. Ну, Джек мне позвонил. Собственно, он позвонил тебе, но тебя не было, и…
– Грейвольф?
– Он сказал, что у вас был разговор, – сбивчиво продолжала Делавэр. – Должно быть, это был хороший разговор. В любом случае, он хотел, я думаю, с тобой поболтать, и… – Она посмотрела Эневеку в глаза. – Это же был хороший разговор, или нет?
– Слушай, может, ты перейдёшь наконец к делу?
– Мы вместе, – выпалила она.
Эневек открыл рот и снова его закрыл.
– Я же говорю, иногда просто чёрт знает что! Он приехал в Тофино – ну, ты же знаешь, что он мне… то есть, что я с известным пониманием воспринимаю его точку зрения, и…
Эневек с трудом пытался сохранить серьёзность.
– С известным пониманием. Разумеется.
– В общем, он приехал. Мы немного выпили в «Шхуне», а потом спустились на причал. Он мне рассказывал о себе, я ему тоже о себе, и вдруг… раз – и… Ну, ты понимаешь.
– А Шумейкеру это совсем не нравится.
– Он ненавидит Джека!
– Я знаю. И ему нельзя ставить это в вину. Хоть мы вдруг и полюбили Грейвольфа, особенно ты, это ничего не меняет в том, что он тогда вёл себя просто как сволочь. Годами, если хочешь знать. Он и есть сволочь.
– Не больше, чем ты, – вырвалось у неё.
Эневек кивнул. Потом засмеялся. При всех несчастьях, которые творились в мире, он смеялся над каверзным личиком Делавэр, он смеялся над собой и своей злобой к Грейвольфу, которая была всего лишь досадой из-за потерянной дружбы, он смеялся над своей глухой, угрюмой жизнью здесь, он смеялся, выдавливая её из себя так, что было почти больно, и наслаждался этим освобождением.
Делавэр наклонила голову и смотрела на него непонимающе.
– Ржать тут не над чем.
Приступ его веселья грозил перейти в истерику, но он ничего не мог с собой поделать. Забыл, когда в последний раз так смеялся. Может, вообще никогда.
– Лисия, ты просто молодец, – он хватал ртом воздух. – Ты чёрт знает как права. Мы оба гады. Именно так! И ты теперь – с Грейвольфом. У меня в голове не укладывается. О боже!
Её глаза сузились:
– Ты надо мной смеёшься!
– Ну что ты, совсем нет. Я только… – Внезапно ему в голову пришла одна мысль. Такая, что он удивился, как она раньше не приходила. Смех его оборвался: – А где Джек сейчас?
– Не знаю. – Она пожала плечами. – Может быть, дома.
– Джек никогда не бывает дома. А я-то думал, вы правда вместе.
– Боже мой, Леон! Мы же не поженились, если ты это имеешь в виду. Мы просто влюблены, нам хорошо, но я не слежу за каждым его шагом.
– Да уж, – пролепетал Эневек. – Это было бы не для него.
– А почему ты спросил? Хочешь с ним поговорить?
– Да. – Он схватил её за плечи. – Лисия, слушай меня внимательно. Мне нужно решить кое-какие личные вопросы. Попытайся найти его. Ещё до сегодняшнего вечера, если удастся, потому что не хочется портить Шумейкеру ужин. Скажи ему, что я… буду рад его видеть. Нет, правда, честное слово! Я по нему просто соскучился.
Делавэр неуверенно улыбнулась:
– Хорошо. Я ему скажу.
– Отлично.
– Вы, мужчины, очень странные люди. Правда. Дураки какие-то!
Эневек пошёл к себе на яхту, проверил почту и потом на минутку заглянул в «Шхуну» выпить кофе и поболтать с рыбаками. За время его отсутствия снова погибли два человека: вышли в море, несмотря на строгий запрет. Истерзанные косатками останки одного рыбака впоследствии прибило к берегу, а от второго не осталось и следа. Никто не испытывал желания его искать.
– А им хоть бы что, – с озлоблением сказал один из рыбаков, имея в виду тех, кто ходил в море на больших судах.
Им далеко не хоть бы что, хотел сказать Эневек, поскольку и их кораблям ничуть не лучше. Но промолчал. Говорить о большой взаимосвязи он не имел права, а люди в Тофино видели лишь свой уголок мира. Они не знали статистику роста крупных катастроф.
– Им всё это только в масть, – прорычал другой. – Они вычерпали все рыбные запасы и теперь подбирают остатки, а мы не можем даже сунуться в море. – И, приложившись к своему стакану, заключил: – Надо перестрелять этих проклятых китов. Надо показать им, кто тут хозяин.
Всюду прорывалось одно и то же требование. Убить китов.
Неужто всё было напрасно? Годы усилий – чтобы выжать из правительств несколько убогих, половинчатых постановлений о защите природы, – а теперь и их лишиться?
Эневек расплатился за свой кофе и пошёл на станцию. Зал ожидания стоял пустой. Он включил компьютер и начал прочёсывать интернет в поисках военных тренировочных программ. Многие сайты вообще не вызывались. Если в «Шато» им был обеспечен доступ к любой информации, то открытая сеть страдала от разрывов глубоководных кабелей.
Он наткнулся на сообщения о военных программах в бывшем Советском Союзе, и звучали они многообещающе. Большая часть дельфинов, морских львов и белух во время холодной войны была натаскана на поиск мин и заблудившихся торпед и охраняла Чёрное море. После краха Советского Союза животных перевели в океанариум Севастополя, и там они выступали с цирковыми номерами, пока не кончились деньги на прокорм и сотрудники не очутились перед альтернативой либо убить своих питомцев, либо продать. Некоторые животные таким образом попали в лечебные программы для аутичных детей. Других продали в Иран. Там их следы потерялись, что наводило на мысль, что они вновь стали предметом военных экспериментов.
Во время холодной войны между США и Советским Союзом шла настоящая гонка – кто создаст более эффективный отряд морских млекопитающих. После крушения государств Варшавского блока с дельфиньим шпионажем, казалось, было покончено, но лучшее мироустройство с победой великой державы не наступило. Израильско-палестинский конфликт дестабилизировал целый регион. Там подпольно подрастало новое, мощное поколение террористов, которые были в состоянии взрывать американские военные корабли. На дно уходило дорогостоящее оборудование, и его нужно было поднимать. Оказалось, что дельфины, морские львы и белухи во многом превосходят любого водолаза или подводного робота. В обнаружении мин дельфины работали в 12 раз эффективнее человека. Морские львы США, выпестованные на военных базах Чарльстона и Сан-Диего, обнаруживали мины с надёжностью 95 процентов. В то время как человек мог работать под водой лишь ограниченно, плохо ориентировался, вынужден был часы проводить в декомпрессионных камерах, млекопитающие действовали в своей естественной среде. Морские львы видели в самых плохих условиях освещения. Дельфины ориентировались даже в кромешной тьме, используя свой сонар, – издавая барабанную дробь звуков, они по эху могли определять местонахождение и форму предметов. Морские млекопитающие не знали устали, могли нырять десятки раз в день на глубину в сотни метров. И всегда, почти всегда животные возвращались назад.
Итак, американские дрессировочные программы продолжались уже новыми средствами. И из России доходили слухи о возобновлении работы с млекопитающими. Индийская армия тоже приступила к разведению и дрессировке. И даже Ближний Восток вёл активные исследования.
Неужто Вандербильт в итоге прав?
Эневек не впервые слышал о военных опытах по полному подчинению китов и дельфинов. Речь шла не о классической дрессировке, а о нейронных экспериментах, которые начал ещё Джон Лилли. Во всём мире военные проявляли интерес к устройству сонара дельфина, превосходящего любую систему, созданную человеком. Способ действия этого сонара до сих пор оставался непонятным. Многое указывало на то, что велись эксперименты, выходящие далеко за рамки того, о чём объявлялось официально.
Вот там и кроется ответ на вопрос, что произошло с китами.
Но сеть World Wide Web молчала, срывалась или выдавала ошибку доступа. От усталости Эневек чуть было не пропустил короткое сообщение журнала Earth Island Journal, мерцающее на экране.
ВМФ в ответе за мёртвых дельфинов?
Журнал издавался институтом Earth Island, который вёл несколько проектов. Большое место в его работе занимала жизнь океана и защита китов.
Короткая статья касалась одного события начала девяностых годов, когда на французское побережье Средиземного моря прибило 16 мёртвых дельфинов. На всех трупах были загадочные, одинаковые раны: ровно высеченное отверстие на затылке размером с кулак. Никто тогда не мог объяснить, что это за странные раны, но, без сомнения, именно они были виноваты в гибели животных. Тот случай совпал по времени с кризисом в Персидском заливе, когда Средиземное море бороздили крупные соединения американского флота, и Earth Island усматривал связь с его секретными экспериментами. Видимо, эксперименты не увенчались должным успехом, и испытателям пришлось заметать следы.
Эневек распечатал текст и попытался найти в архиве другие статьи по этому поводу. Он был так углублён в работу, что не услышал, как открылась дверь. И лишь когда на него упала тень, он поднял голову и увидел Грейвольфа.
– Ты хотел поговорить со мной?
Кожаный костюм на могучем теле, блестящие волосы связаны в хвост, зубы и глаза сверкают. Эневек внезапно ощутил силу, исходящую от этого богатыря, его излучение, его природный шарм. Неудивительно, что Делавэр запала на такую концентрированную мужественность. Может, сам Грейвольф вовсе и не хотел этого.
– А я думал, ты где-нибудь в Уклюлете.
– Был и там. – Грейвольф сел, стул под ним жалобно скрипнул. – Лисия сказала, что я тебе нужен.
– Я ей сказал только, что буду рад тебя видеть, – улыбнулся Эневек.
– Так это и значит, что я тебе нужен. Ну, я здесь.
– И как дела?
– Были бы лучше, если бы ты меня чем-нибудь напоил.
Эневек достал из холодильника пиво и кока-колу и поставил обе банки на стойку. Грейвольф залпом выпил полбанки «Хейнекена» и вытер рот.
– Я оторвал тебя от важных дел? – спросил Эневек.
– Не терзайся. Я возил на рыбалку пару денежных мешков из Беверли-Хиллз. Весь ваш идиотский бизнес наблюдения за китами перекочевал прямиком ко мне. Форель ведь не нападёт на лодку, и я перестроился и предлагаю туристам рыболовные туры на озёрах и реках нашего благословенного острова.
– Я вижу, твоё отношение к наблюдению за китами не очень изменилось.
– А с чего бы ему измениться? Но я оставил вас в покое.
– О, спасибо, – с сарказмом сказал Эневек. – Но это очень кстати, что ты всё ещё находишься в состоянии войны отмщения за измученную природу. Расскажи мне в общих чертах о том, чем ты занимался на флоте.
Грейвольф в недоумении уставился на него:
– Ты и так всё знаешь.
– Расскажи ещё раз.
– Я был тренером. Мы натаскивали дельфинов для тактических выпадов.
– Где? В Сан-Диего?
– И там тоже.
– И тебя комиссовали из-за слабости сердечной мышцы или что-то вроде того. Со всеми почестями.
– Именно так, – сказал Грейвольф между двумя глотками.
– Неправда, Джек. Тебя не комиссовали. Ты сам ушёл.
Грейвольф оторвался от банки и осторожно поставил её на стойку.
– С чего ты взял?
– Так помечено в актах Space and Naval Warfare System Center Сан-Диего, – сказал Эневек и стал прохаживаться по залу. – Чтобы ты знал, что я в курсе: SSC Сан-Диего – наследник того органа, который назывался Navy Command, Control and Ocean Systems Center и тоже размещался в Сан-Диего. Финансирование шло через организацию, из которой вышла теперешняя US Navy’s Marine Mammal System. Каждый из этих центров так или иначе всплывает, как только читаешь об истории программ морских млекопитающих, и каждый имеет скрытую связь с рядом сомнительных экспериментов. – Эневек ненадолго замолк. И потом решился на блеф: – Эксперименты, которые проводились в Пойнт-Лома, – там, где ты служил.
Грейвольф неотрывно следил за шагающим из угла в угол Эневеком.
– Для чего ты мне всё это рассказываешь?
– Считается, что в Сан-Диего исследовались повадки, обучаемость, возможности приручения млекопитающих и так далее. Но больше всего военных интересовал мозг. Этот интерес отсылает нас в шестидесятые годы. Во время первого кризиса в Персидском заливе интерес вспыхнул заново. Ты в это время был там в звании лейтенанта и отвечал за две группы дельфинов – МК6 и МК7. Таких групп было четыре.
Брови Грейвольфа сдвинулись:
– У вас что там, в вашей комиссии, нет других забот? Ситуация в Европе, например?
– Следующим шагом в твоей карьере могло стать общее руководство всей программой, – продолжал Эневек. – А ты взял и всё бросил.
– Я ничего не бросил. Они меня отбраковали.
Эневек отрицательно покачал головой:
– Джек, я сейчас пользуюсь несколькими замечательными привилегиями. Благодаря им я имею доступ к ряду данных, надёжность которых не подлежит сомнению. Ты ушёл добровольно, и я хотел бы знать, почему.
Он взял со стойки распечатку статьи из Earth Island и протянул её Грейвольфу, который, мельком глянув, отложил листок.
Надолго повисло молчание.
– Джек, – тихо сказал Эневек. – Ты был прав. Я действительно рад тебя видеть, но мне нужна твоя помощь.
Грейвольф смотрел в пол и молчал.
– Что ты тогда пережил? Почему ты ушёл?
Полуиндеец продолжал смотреть перед собой. Потом потянулся и закинул руки за голову.
– Зачем тебе знать?
– Это поможет понять, что произошло с нашими китами.
– Это не ваши киты. Это не ваши дельфины. Нет тут ничего вашего. Ты хочешь знать, что с ними случилось? Они наносят ответный удар, Леон. Мы получили то, что нам давно причиталось. Больше они с нами не играют. Мы рассматривали их как свою собственность, мы причиняли им страдания, мы ими злоупотребляли, мы таращились на них. Мы им, наконец, надоели.
– Ты правда веришь, что они всё это делают по своей воле?
Грейвольф тряхнул головой:
– Меня больше не интересует, почему они это делают. Уж слишком много мы ими интересовались. Я всего лишь хочу, Леон, чтобы их оставили в покое.
– Джек, – медленно произнёс Эневек. – Их принуждают.
– Чушь. Кто ещё…
– Их принуждают! У нас есть доказательства. Я не имею права рассказать тебе всё, но мне нужна дополнительная информация. Ты хотел избавить их от лишних мук, так избавь же. Сейчас они претерпевают такие муки, каких ты и представить себе не можешь…
– Не могу представить? – Грейвольф вскочил. – Да что ты можешь знать? Ты же ничего не знаешь!
– Ну так объясни.
Видно было, как великан борется с собой. Желваки играли, кулаки сжались. Но потом в нём что-то сломалось, и он опустил плечи.
– Идём, – сказал он. – Прогуляемся.
Некоторое время они молча шли рядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
Делавэр отхлебнула изрядный глоток из банки и вытерла рот:
– Не приставай к Леону. Уж если они обнесли его забором, то они обнесли его забором.
На ней были новые очки с круглыми оранжевыми стёклами. Эневек заметил, что она что-то сделала со своими волосами. Они больше не были такими кудрявыми, а падали на плечи шелковистыми волнами. Собственно, даже крупные зубы её не портили. Она была хороша. Даже очень хороша.
Шумейкер бессильно развёл руками.
– Вам надо было взять меня с собой, Леон. А то сижу тут, пыль сдуваю.
Эневек кивнул. Ему было не по себе от всей этой сверхсекретности. Он годами держал под завесой тайны личную жизнь, и постепенно устал от любой формы скрытности. В какой-то момент он чуть было не раскололся, но вспомнил Ли. Может быть, она и права.
– Ты сам знаешь, что твоё место здесь. Без тебя Дэви не продержится.
– Маленькое мероприятие по мотивации? – спросил Шумейкер.
– Почему я должен тебя мотивировать? Ведь это мне приходится держать язык за зубами и терпеть неудобства. Почему бы тебе не замотивировать меня?
Шумейкер повертел в руках банку пива. Потом ухмыльнулся.
– Долго ты здесь пробудешь?
– Сколько захочу, – сказал Эневек. – Они там нас балуют, как королей, вертолёт круглые сутки в нашем распоряжении. Мне достаточно позвонить.
– Ты смотри-ка!
– Но за это и от меня кое-чего ждут. По правде говоря, я должен был сейчас работать в Нанаймо, а мне захотелось увидеть вас.
– О’кей, я замотивирую тебя. Приходи сегодня вечером ужинать. Получишь роскошный кусок мяса. Сам приготовлю.
– Заманчиво, – сказала Делавэр. – И в котором часу приходить?
Шумейкер бросил в её сторону взгляд, значения которого Эневек не понял.
– Ты тоже можешь прийти, буду рад, – сказал Шумейкер.
Делавэр сощурилась и ничего не ответила. Эневек спросил себя, что тут происходит, но предпочёл не вмешиваться.
Чуть позже, когда Эневек пошёл к своей яхте, Делавэр увязалась за ним.
– А что это имел в виду Том? – спросил он. – С приглашением на ужин. Как будто твоё присутствие не так уж и желательно, а?
Делавэр смутилась и теребила прядку волос.
– Ну… Это всё случилось в дни твоего отсутствия. Я хочу сказать, жизнь полна неожиданностей, правда же? Иной раз сама удивляешься.
Эневек остановился и посмотрел на неё:
– Давай ближе к делу.
– Ну, в тот день, когда ты уехал в Ванкувер и больше не появился, – ты ведь просто исчез! А некоторые за тебя волновались. И среди прочих, эм-м… Джек. Ну, Джек мне позвонил. Собственно, он позвонил тебе, но тебя не было, и…
– Грейвольф?
– Он сказал, что у вас был разговор, – сбивчиво продолжала Делавэр. – Должно быть, это был хороший разговор. В любом случае, он хотел, я думаю, с тобой поболтать, и… – Она посмотрела Эневеку в глаза. – Это же был хороший разговор, или нет?
– Слушай, может, ты перейдёшь наконец к делу?
– Мы вместе, – выпалила она.
Эневек открыл рот и снова его закрыл.
– Я же говорю, иногда просто чёрт знает что! Он приехал в Тофино – ну, ты же знаешь, что он мне… то есть, что я с известным пониманием воспринимаю его точку зрения, и…
Эневек с трудом пытался сохранить серьёзность.
– С известным пониманием. Разумеется.
– В общем, он приехал. Мы немного выпили в «Шхуне», а потом спустились на причал. Он мне рассказывал о себе, я ему тоже о себе, и вдруг… раз – и… Ну, ты понимаешь.
– А Шумейкеру это совсем не нравится.
– Он ненавидит Джека!
– Я знаю. И ему нельзя ставить это в вину. Хоть мы вдруг и полюбили Грейвольфа, особенно ты, это ничего не меняет в том, что он тогда вёл себя просто как сволочь. Годами, если хочешь знать. Он и есть сволочь.
– Не больше, чем ты, – вырвалось у неё.
Эневек кивнул. Потом засмеялся. При всех несчастьях, которые творились в мире, он смеялся над каверзным личиком Делавэр, он смеялся над собой и своей злобой к Грейвольфу, которая была всего лишь досадой из-за потерянной дружбы, он смеялся над своей глухой, угрюмой жизнью здесь, он смеялся, выдавливая её из себя так, что было почти больно, и наслаждался этим освобождением.
Делавэр наклонила голову и смотрела на него непонимающе.
– Ржать тут не над чем.
Приступ его веселья грозил перейти в истерику, но он ничего не мог с собой поделать. Забыл, когда в последний раз так смеялся. Может, вообще никогда.
– Лисия, ты просто молодец, – он хватал ртом воздух. – Ты чёрт знает как права. Мы оба гады. Именно так! И ты теперь – с Грейвольфом. У меня в голове не укладывается. О боже!
Её глаза сузились:
– Ты надо мной смеёшься!
– Ну что ты, совсем нет. Я только… – Внезапно ему в голову пришла одна мысль. Такая, что он удивился, как она раньше не приходила. Смех его оборвался: – А где Джек сейчас?
– Не знаю. – Она пожала плечами. – Может быть, дома.
– Джек никогда не бывает дома. А я-то думал, вы правда вместе.
– Боже мой, Леон! Мы же не поженились, если ты это имеешь в виду. Мы просто влюблены, нам хорошо, но я не слежу за каждым его шагом.
– Да уж, – пролепетал Эневек. – Это было бы не для него.
– А почему ты спросил? Хочешь с ним поговорить?
– Да. – Он схватил её за плечи. – Лисия, слушай меня внимательно. Мне нужно решить кое-какие личные вопросы. Попытайся найти его. Ещё до сегодняшнего вечера, если удастся, потому что не хочется портить Шумейкеру ужин. Скажи ему, что я… буду рад его видеть. Нет, правда, честное слово! Я по нему просто соскучился.
Делавэр неуверенно улыбнулась:
– Хорошо. Я ему скажу.
– Отлично.
– Вы, мужчины, очень странные люди. Правда. Дураки какие-то!
Эневек пошёл к себе на яхту, проверил почту и потом на минутку заглянул в «Шхуну» выпить кофе и поболтать с рыбаками. За время его отсутствия снова погибли два человека: вышли в море, несмотря на строгий запрет. Истерзанные косатками останки одного рыбака впоследствии прибило к берегу, а от второго не осталось и следа. Никто не испытывал желания его искать.
– А им хоть бы что, – с озлоблением сказал один из рыбаков, имея в виду тех, кто ходил в море на больших судах.
Им далеко не хоть бы что, хотел сказать Эневек, поскольку и их кораблям ничуть не лучше. Но промолчал. Говорить о большой взаимосвязи он не имел права, а люди в Тофино видели лишь свой уголок мира. Они не знали статистику роста крупных катастроф.
– Им всё это только в масть, – прорычал другой. – Они вычерпали все рыбные запасы и теперь подбирают остатки, а мы не можем даже сунуться в море. – И, приложившись к своему стакану, заключил: – Надо перестрелять этих проклятых китов. Надо показать им, кто тут хозяин.
Всюду прорывалось одно и то же требование. Убить китов.
Неужто всё было напрасно? Годы усилий – чтобы выжать из правительств несколько убогих, половинчатых постановлений о защите природы, – а теперь и их лишиться?
Эневек расплатился за свой кофе и пошёл на станцию. Зал ожидания стоял пустой. Он включил компьютер и начал прочёсывать интернет в поисках военных тренировочных программ. Многие сайты вообще не вызывались. Если в «Шато» им был обеспечен доступ к любой информации, то открытая сеть страдала от разрывов глубоководных кабелей.
Он наткнулся на сообщения о военных программах в бывшем Советском Союзе, и звучали они многообещающе. Большая часть дельфинов, морских львов и белух во время холодной войны была натаскана на поиск мин и заблудившихся торпед и охраняла Чёрное море. После краха Советского Союза животных перевели в океанариум Севастополя, и там они выступали с цирковыми номерами, пока не кончились деньги на прокорм и сотрудники не очутились перед альтернативой либо убить своих питомцев, либо продать. Некоторые животные таким образом попали в лечебные программы для аутичных детей. Других продали в Иран. Там их следы потерялись, что наводило на мысль, что они вновь стали предметом военных экспериментов.
Во время холодной войны между США и Советским Союзом шла настоящая гонка – кто создаст более эффективный отряд морских млекопитающих. После крушения государств Варшавского блока с дельфиньим шпионажем, казалось, было покончено, но лучшее мироустройство с победой великой державы не наступило. Израильско-палестинский конфликт дестабилизировал целый регион. Там подпольно подрастало новое, мощное поколение террористов, которые были в состоянии взрывать американские военные корабли. На дно уходило дорогостоящее оборудование, и его нужно было поднимать. Оказалось, что дельфины, морские львы и белухи во многом превосходят любого водолаза или подводного робота. В обнаружении мин дельфины работали в 12 раз эффективнее человека. Морские львы США, выпестованные на военных базах Чарльстона и Сан-Диего, обнаруживали мины с надёжностью 95 процентов. В то время как человек мог работать под водой лишь ограниченно, плохо ориентировался, вынужден был часы проводить в декомпрессионных камерах, млекопитающие действовали в своей естественной среде. Морские львы видели в самых плохих условиях освещения. Дельфины ориентировались даже в кромешной тьме, используя свой сонар, – издавая барабанную дробь звуков, они по эху могли определять местонахождение и форму предметов. Морские млекопитающие не знали устали, могли нырять десятки раз в день на глубину в сотни метров. И всегда, почти всегда животные возвращались назад.
Итак, американские дрессировочные программы продолжались уже новыми средствами. И из России доходили слухи о возобновлении работы с млекопитающими. Индийская армия тоже приступила к разведению и дрессировке. И даже Ближний Восток вёл активные исследования.
Неужто Вандербильт в итоге прав?
Эневек не впервые слышал о военных опытах по полному подчинению китов и дельфинов. Речь шла не о классической дрессировке, а о нейронных экспериментах, которые начал ещё Джон Лилли. Во всём мире военные проявляли интерес к устройству сонара дельфина, превосходящего любую систему, созданную человеком. Способ действия этого сонара до сих пор оставался непонятным. Многое указывало на то, что велись эксперименты, выходящие далеко за рамки того, о чём объявлялось официально.
Вот там и кроется ответ на вопрос, что произошло с китами.
Но сеть World Wide Web молчала, срывалась или выдавала ошибку доступа. От усталости Эневек чуть было не пропустил короткое сообщение журнала Earth Island Journal, мерцающее на экране.
ВМФ в ответе за мёртвых дельфинов?
Журнал издавался институтом Earth Island, который вёл несколько проектов. Большое место в его работе занимала жизнь океана и защита китов.
Короткая статья касалась одного события начала девяностых годов, когда на французское побережье Средиземного моря прибило 16 мёртвых дельфинов. На всех трупах были загадочные, одинаковые раны: ровно высеченное отверстие на затылке размером с кулак. Никто тогда не мог объяснить, что это за странные раны, но, без сомнения, именно они были виноваты в гибели животных. Тот случай совпал по времени с кризисом в Персидском заливе, когда Средиземное море бороздили крупные соединения американского флота, и Earth Island усматривал связь с его секретными экспериментами. Видимо, эксперименты не увенчались должным успехом, и испытателям пришлось заметать следы.
Эневек распечатал текст и попытался найти в архиве другие статьи по этому поводу. Он был так углублён в работу, что не услышал, как открылась дверь. И лишь когда на него упала тень, он поднял голову и увидел Грейвольфа.
– Ты хотел поговорить со мной?
Кожаный костюм на могучем теле, блестящие волосы связаны в хвост, зубы и глаза сверкают. Эневек внезапно ощутил силу, исходящую от этого богатыря, его излучение, его природный шарм. Неудивительно, что Делавэр запала на такую концентрированную мужественность. Может, сам Грейвольф вовсе и не хотел этого.
– А я думал, ты где-нибудь в Уклюлете.
– Был и там. – Грейвольф сел, стул под ним жалобно скрипнул. – Лисия сказала, что я тебе нужен.
– Я ей сказал только, что буду рад тебя видеть, – улыбнулся Эневек.
– Так это и значит, что я тебе нужен. Ну, я здесь.
– И как дела?
– Были бы лучше, если бы ты меня чем-нибудь напоил.
Эневек достал из холодильника пиво и кока-колу и поставил обе банки на стойку. Грейвольф залпом выпил полбанки «Хейнекена» и вытер рот.
– Я оторвал тебя от важных дел? – спросил Эневек.
– Не терзайся. Я возил на рыбалку пару денежных мешков из Беверли-Хиллз. Весь ваш идиотский бизнес наблюдения за китами перекочевал прямиком ко мне. Форель ведь не нападёт на лодку, и я перестроился и предлагаю туристам рыболовные туры на озёрах и реках нашего благословенного острова.
– Я вижу, твоё отношение к наблюдению за китами не очень изменилось.
– А с чего бы ему измениться? Но я оставил вас в покое.
– О, спасибо, – с сарказмом сказал Эневек. – Но это очень кстати, что ты всё ещё находишься в состоянии войны отмщения за измученную природу. Расскажи мне в общих чертах о том, чем ты занимался на флоте.
Грейвольф в недоумении уставился на него:
– Ты и так всё знаешь.
– Расскажи ещё раз.
– Я был тренером. Мы натаскивали дельфинов для тактических выпадов.
– Где? В Сан-Диего?
– И там тоже.
– И тебя комиссовали из-за слабости сердечной мышцы или что-то вроде того. Со всеми почестями.
– Именно так, – сказал Грейвольф между двумя глотками.
– Неправда, Джек. Тебя не комиссовали. Ты сам ушёл.
Грейвольф оторвался от банки и осторожно поставил её на стойку.
– С чего ты взял?
– Так помечено в актах Space and Naval Warfare System Center Сан-Диего, – сказал Эневек и стал прохаживаться по залу. – Чтобы ты знал, что я в курсе: SSC Сан-Диего – наследник того органа, который назывался Navy Command, Control and Ocean Systems Center и тоже размещался в Сан-Диего. Финансирование шло через организацию, из которой вышла теперешняя US Navy’s Marine Mammal System. Каждый из этих центров так или иначе всплывает, как только читаешь об истории программ морских млекопитающих, и каждый имеет скрытую связь с рядом сомнительных экспериментов. – Эневек ненадолго замолк. И потом решился на блеф: – Эксперименты, которые проводились в Пойнт-Лома, – там, где ты служил.
Грейвольф неотрывно следил за шагающим из угла в угол Эневеком.
– Для чего ты мне всё это рассказываешь?
– Считается, что в Сан-Диего исследовались повадки, обучаемость, возможности приручения млекопитающих и так далее. Но больше всего военных интересовал мозг. Этот интерес отсылает нас в шестидесятые годы. Во время первого кризиса в Персидском заливе интерес вспыхнул заново. Ты в это время был там в звании лейтенанта и отвечал за две группы дельфинов – МК6 и МК7. Таких групп было четыре.
Брови Грейвольфа сдвинулись:
– У вас что там, в вашей комиссии, нет других забот? Ситуация в Европе, например?
– Следующим шагом в твоей карьере могло стать общее руководство всей программой, – продолжал Эневек. – А ты взял и всё бросил.
– Я ничего не бросил. Они меня отбраковали.
Эневек отрицательно покачал головой:
– Джек, я сейчас пользуюсь несколькими замечательными привилегиями. Благодаря им я имею доступ к ряду данных, надёжность которых не подлежит сомнению. Ты ушёл добровольно, и я хотел бы знать, почему.
Он взял со стойки распечатку статьи из Earth Island и протянул её Грейвольфу, который, мельком глянув, отложил листок.
Надолго повисло молчание.
– Джек, – тихо сказал Эневек. – Ты был прав. Я действительно рад тебя видеть, но мне нужна твоя помощь.
Грейвольф смотрел в пол и молчал.
– Что ты тогда пережил? Почему ты ушёл?
Полуиндеец продолжал смотреть перед собой. Потом потянулся и закинул руки за голову.
– Зачем тебе знать?
– Это поможет понять, что произошло с нашими китами.
– Это не ваши киты. Это не ваши дельфины. Нет тут ничего вашего. Ты хочешь знать, что с ними случилось? Они наносят ответный удар, Леон. Мы получили то, что нам давно причиталось. Больше они с нами не играют. Мы рассматривали их как свою собственность, мы причиняли им страдания, мы ими злоупотребляли, мы таращились на них. Мы им, наконец, надоели.
– Ты правда веришь, что они всё это делают по своей воле?
Грейвольф тряхнул головой:
– Меня больше не интересует, почему они это делают. Уж слишком много мы ими интересовались. Я всего лишь хочу, Леон, чтобы их оставили в покое.
– Джек, – медленно произнёс Эневек. – Их принуждают.
– Чушь. Кто ещё…
– Их принуждают! У нас есть доказательства. Я не имею права рассказать тебе всё, но мне нужна дополнительная информация. Ты хотел избавить их от лишних мук, так избавь же. Сейчас они претерпевают такие муки, каких ты и представить себе не можешь…
– Не могу представить? – Грейвольф вскочил. – Да что ты можешь знать? Ты же ничего не знаешь!
– Ну так объясни.
Видно было, как великан борется с собой. Желваки играли, кулаки сжались. Но потом в нём что-то сломалось, и он опустил плечи.
– Идём, – сказал он. – Прогуляемся.
Некоторое время они молча шли рядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98