Входит адъютант и говорит мне:
«Только что звонил оберст фон Белов. Он хотел бы, чтобы вы зашли на чашку к
офе».
«Но не смогу ли я доложить рейхсмаршалу лично»?
«Рейхсмаршал еще не прибыл, почему вам пока не посетить фон Белова»?
Я какое-то время раздумываю над тем, не нужно ли мне переодеться, но решаю
этого не делать, чтобы сохранить мою последнюю рубашку для беседы с рейх
смаршалом.
Сравнительно долгий путь через лес приводит нас в городок, состоявший из
бараков и сельских жилых домиков, это штаб-квартира фюрера на Западе. За
кофе я рассказываю фон Белову о последних событиях на русском фронте. Че
рез двадцать минут он покидает меня, но тотчас же возвращается и кратко п
росит меня следовать за ним. Не подозревая ни о чем, я прохожу через нескол
ько комнат, затем он открывает дверь, пропускает меня вперед и я оказываю
сь лицом к лицу с фюрером. Все о чем я только могу подумать Ц так это о том,
что я не надел чистую рубашку, больше на ум ничего не приходит. Я узнаю дру
гих людей, которые стоят вокруг него: рейхсмаршал, который прямо лучится
от удовольствия Ц что происходит крайне редко, адмирал Дениц, фельдмарш
ал Кейтель, шеф Генштаба генерал-лейтенант Йодль и ряд других знамениты
х военных, включая генералов с восточного фронта. Они все окружили огром
ных размеров стол с картой, на которой показано положение дел на фронтах.
Они смотрят на меня и эти взгляды заставляют меня нервничать. Фюрер заме
тил мое смущение и обращается ко мне в полной тишине. Он подает мне руку и
превозносит мою последнюю операцию. Он говорит, что в качестве признания
моей храбрости, он награждает меня высочайшей наградой за храбрость, Зо
лотыми Дубовыми листьями с Мечами и Бриллиантами к Рыцарскому кресту Же
лезного креста и присваивает мне звание оберста. Я слушаю его слова в изу
млении, но когда он говорит с ударением: «Довольно полетов. Ваша жизнь дол
жна быть сохранена для блага германской молодежи и вашего опыта», я в мгн
овение ока настораживаюсь. Это означает, что мне придется оставаться на
земле! Прощайте, мои боевые товарищи!
«Мой фюрер, я не могу принять эту награду и повышение в звании, если мне бо
льше не позволят летать с моей частью».
Моя правая рука все еще в его руке, он все еще вглядывается мне в глаза. Лев
ой рукой он передает мне черный, обтянутый вельветовый тканью футляр, в к
отором находится моя новая награда. Многочисленные лампы в комнате заст
авляют бриллианты сверкать всеми цветами радуги. Он смотрит на меня с пе
чалью, затем выражение его лица меняется и он говорит: «Хорошо, продолжай
те летать», и улыбается.
В этот момент мое сердце охватывает теплая волна радости и я счастлив. Вп
оследствии фон Белов говорит мне, что и его и генералов чуть было нее хват
ил удар, когда я ставил свои условия, он уверяет меня, что молния, просколь
знувшая по лицу фюрера, не всегда превращается в улыбку. Все меня поздрав
ляют, главнокомандующий Люфтваффе Ц с особой сердечностью, он сильно щи
пает мою руку просто от удовольствия. Поздравления адмирала Деница боле
е умеренные, поскольку он добавляет немного раздражительно:
«Я рассматриваю вашу просьбу продолжать полеты, обращенную к фюреру, как
не соответствующую долгу солдата. У меня много хороших капитанов подвод
ных лодок, но рано или поздно им всем пришлось подчиниться приказам».
Хорошо, что он не мой главнокомандующий!
Фюрер ведет меня к столу с картами и говорит мне, что на совещании только ч
то обсуждалась ситуация в районе Будапешта, я же только что прибыл оттуд
а, не правда ли? Он перечисляет доложенные ему причины не вполне удовлетв
орительного хода операции, которая до сих пор не привела к созданию кори
дора для связи с осажденным городом. Я делаю умозаключение, что в качеств
е объяснения назывались погодные, транспортные и другие трудности, но ни
разу не упоминались ошибки, свидетелями которых мы были сами, находясь в
воздухе: разделение бронетанковых дивизий и выбор неподходящей местно
сти для атаки танков и пехоты. Я докладываю о своем мнении, основанном на д
олгом опыте войны на восточном фронте и на том факте, что во время этой опе
рации я летал в этом секторе по 8 часов ежедневно, в основном на малой высо
те. Все слушают меня в молчании. После короткой паузы фюрер делает замеча
ние, обводя глазами круг своих советников:
"Видите, как меня вводили в заблуждение Ц и кто знает, как долго? "
Он никого персонально не упрекает, хотя и знает подлинные обстоятельств
а, но очевидно, что он возмущен обманом. Показывая по карте, он высказывает
свое желание перегруппировать наши силы для новой попытки снять осаду Б
удапешта. Он спрашивает меня, где, с моей точки зрения, местность больше вс
его благоприятствует атаке бронетанковых частей. Я высказываю свое мне
ние. Позднее эта операция завершается успешно, ударная группа подошла к
оборонительным линиям защитников Будапешта и те смогли пробиться из го
рода.
Когда совещание заканчивается, фюрер ведет меня в свой частный кабинет,
меблированный с большим вкусом и с утилитарной простотой. Я хотел бы, что
бы мои товарищи могли бы находиться здесь и прожить со мной все эти часы, п
оскольку я здесь только благодаря их достижениям. Фюрер предлагает мне в
ыпить и мы говорим о многих вещах. Он спрашивает меня о моей жене, сыне, род
ителях и сестрах. Расспросив самым детальным образом о моих личных делах
, он начинает говорить о своих идеях, относящихся к перевооружению. Вполн
е естественно, он начинает с Люфтваффе, делая основной упор на предполаг
аемой модернизации самолетов, которые мы используем. Он спрашивает меня
, считаю ли я оправданным продолжать полеты на медленных Ю-87 сейчас, когда
вражеские истребители летают со скоростью на 400 км в час быстрее? Ссылаясь
на некоторые чертежи и расчеты он указывает, что убирающиеся шасси спос
обны увеличить скорость Ю-87 самое большое на 50 км в час, с другой стороны, ег
о характеристики во время пикирования изменятся самым невыгодным обра
зом. Он спрашивает моего мнения по каждому пункту. Он обсуждает мельчайш
ие детали из области баллистики, физики и химии с легкостью, которая оказ
ывает на меня большое впечатление. Он также говорит мне о своем желании н
ачать эксперименты для проверки возможности установки четырех 30 см пуше
к в крыльях вместо нынешних двух 37-мм пушек. Он полагает, что аэродинамиче
ские качества нашего противотанкового самолета очень сильно улучшатся
благодаря этим изменениям, в качестве боеприпасов будут использоватьс
я те же самые снаряды с вольфрамовым сердечником, и в результате эффекти
вность самолетов, оснащенных таким оружием, наверняка возрастет.
Объяснив мне далеко идущие улучшения в других областях, таких как артилл
ерия, стрелковое оружие и подводные лодки, Ц и все с тем же самой поразит
ельной осведомленностью, Ц он рассказывает мне, что он лично написал пр
едварительный текст оснований для моей последней награды.
Мы беседуем примерно полтора часа, когда ординарец доложил, что «фильм г
отов к показу». Каждый новый еженедельный выпуск новостей незамедлител
ьно показывают фюреру, который дает разрешение на его демонстрацию по вс
ей Германии. Случилось так Ц мы спустились вниз только на один пролет и у
же сидели в зрительном зале, Ц что картина начиналась со сцены, снятой на
летном поле во время стоянки нашего полка в Штульвессенбурге, за которо
й следовала сцена взлета «Штук» и панорама танков, подбитых мною западне
е Будапешта. После показа фильма я покинул Верховного главнокомандующе
го. Оберст фон Белов передал мне грамоты о награждении Рыцарским крестом
Дубовыми листьями, Мечами и Бриллиантами, которые хранились в рейхсканц
елярии. Каждая из них весила больше килограмма, особенно последние две, п
омещенные в массивных золотых рамках, которые, если не считать их сентим
ентальной ценности, должны были стоить изрядно. Я отправился в штаб-квар
тиру Геринга. Рейхсмаршал выразил свое удовольствие, которое было тем бо
льше, поскольку недавние события сделали его положение очень трудным. Пр
евосходство врага в воздухе усилило все наши неприятности и препятство
вало нашим планам, но как можно было с ним покончить? Он безмерно весел и г
орд, что в этот момент один из его людей вдохновил фюрера на создание ново
й германской награды за храбрость. Отведя меня немного в сторону, он гово
рит мне шаловливо:
«Видите, как мне все завидуют и как радуются ухудшению моих позиций? На со
вещании фюрер сказал, что он создает новую и уникальную награду для вас, п
оскольку ваши достижения ни с чем не сравнимы, в то время как представите
ли других родов войск возражали, что награжденный Ц солдат Люфтваффе, н
едостатки которых были причиной стольких проблем. Они хотели знать, разв
е было невозможно, по крайней мере теоретически, заработать награду солд
атам и других родов войск? Вы видите теперь, чему мне приходится противос
тоять».
Он говорит, что никогда бы не поверил тому, что я смогу убедить фюрера изме
нить его мнение относительно запрета на мои полеты. Сейчас, когда у меня е
сть его разрешение, он не может сам запретить мне полеты. Он просит меня, к
ак он неоднократно делал прежде, принять пост командующего всей фронтов
ой авиацией. Но принимая во внимание, как я добился согласия фюрера на пол
еты, я не думаю, что он серьезно верит, что сможет меня убедить в необходим
ости этого, по крайней мере сегодня.
После обеда я сажусь в специальный поезд, отправляющийся в Берлин, где ме
ня ждет мой самолет, который доставит меня к моим товарищам на фронт. Я про
вожу в Берлине только несколько часов, но этого достаточно, чтобы привле
чь целую толпу любопытных, поскольку рассказ о моем награждении был уже
сообщен прессой и по радио. Вечером я встречаюсь с Риттером фон Хальтом, в
то время вождем организации «Немецкий спорт». Он рассказывает мне, как п
осле долгих попыток он смог убедить Гитлера, что мне следовало бы возгла
вить спортивное движение рейха после войны. Когда будут написаны мои вое
нные воспоминания и я передам своему преемнику мой нынешний пост, мне пр
едложат этот назначение.
По дороге на фронт я залетаю в Герлиц, где встречаюсь с семьей, затем вновь
поднимаюсь в воздух и беру курс на Будапешт в тот же самый день, когда док
лады о положении на этом участке фронта становятся особенно печальными.
Во время моей посадки полк построен, чтобы заместитель командира эскадр
ильи мог поздравить меня от имени всей части с моей новой наградой и зван
ием. Затем мы вновь поднимаемся в воздух и совершаем боевой вылет в район
Будапешта.
Если бы русские зенитчики только знали, сколько золота и бриллиантов лет
ит над их головами", Ц говорит с ухмылкой один механик из наземного персо
нала, «можете биться об заклад, они стреляли бы гораздо лучше и приложили
бы больше усилий».


***

Спустя несколько дней я получаю сообщение от венгерского лидера Салаши,
который приглашает меня в свою штаб-квартиру к югу от Шопрона. Меня сопро
вождают генерал Феттерер, командующий венгерскими военно-воздушными с
илами и Фридолин. В благодарность за наши операции против большевизма в
Венгрии он награждает меня венгерской высшей военной наградой Ц Медал
ью за храбрость. До сих пор ею были награждены всего семеро венгров. Я Ц в
осьмой ее кавалер и единственный иностранец. Поместье, права на которое
присуждаются вместе с наградой, не слишком меня интересует. Я должен буд
у вступить в права собственника только после войны и без всякого сомнени
я, оно станет местом отдыха для всех летчиков моего полка.
В середине января мы получаем тревожные доклады о том, что Советы начали
наступление с Баранувского плацдарма и глубоко проникли вглубь Силези
и. Силезия Ц мой дом. Я прошу немедленного перевода полка на этот участок
фронта. До 15 января не поступает никаких определенных приказов, наконец я
получаю распоряжение перебазировать весь полк, за исключением первой э
скадрильи, на аэродром Удетфельд в Верхней Силезии. У нас не хватает тран
спортных самолетов и мы везем первую смену механиков и оружейников на на
ших Ю-87, чтобы быть готовыми к вылетам сразу же после перебазирования. По п
ути мы заправляемся в Ольмюце. Когда мы летим над Веной, командир противо
танкового звена сообщает по радиотелефону:
«Мне придется сесть… двигатель отказывает».
Я очень недоволен этим, не столько из-за близких к истине подозрений, что
неполадки связаны с фактом проживания его невесты в Вене, сколько потому
, что вместе с ним летит мой операционный офицер лейтенант Вейсбах. Это оз
начает, что Вейсбах будет отсутствовать, когда мы приземлимся на нашем н
овом аэродроме и мне самому придется сидеть на этом проклятом телефоне!

Мы приближаемся к нашему месту назначения над знакомыми, покрытыми снег
ом склонами Судет. Кто мог бы когда-нибудь подумать, что я однажды буду со
вершать боевые вылеты над этим районом? Когда мы находились над бескрайн
ими просторами России Ц в 1700 км от дома Ц и когда нам в первый раз пришлос
ь отступать, мы шутливо говорили: «Если так будет продолжаться, мы вскоре
будем базироваться в Кракове».
Мы относились к этому городу как к типичной базе снабжения со всеми удоб
ствами, связанными с городом такого размера, и обладающей определенной п
ривлекательностью Ц по крайней мере в течение нескольких дней. Сейчас н
аша шутка стала реальностью, даже еще худшей. Краков захвачен русскими и
сейчас находится далеко за линией фронта.
Мы приземляемся в Удетфельде. Я узнаю очень мало от командира авиационно
й дивизии, которая здесь расквартирована. Ситуация сложная, связь с боль
шинством наших передовых частей перерезана. Мне говорят, что русские тан
ки находятся уже в 40 км к востоку от Ченстохова, но ничего еще точно не изве
стно. Так бывает почти всегда, когда вещи выходят из-под контроля. Танковы
е «пожарные бригады» в этом секторе, 16-я и 17-я танковые дивизии в данный мом
ент отрезаны, отчаянно сражаются за свою жизнь и не способны придти на по
мощь другим дивизиям. Как кажется, русские начали широкомасштабное наст
упление, в течение ночи они пробили оборону 16-й и 17-й танковых дивизий и, соо
тветственно, наши атаки с воздуха должны проводиться с большой осторожн
остью, поскольку тот факт, что какая-то часть находится в глубине русских
позиций не гарантирует, что это противник.
Они вполне могут оказаться нашими частями, пытающимися пробиться назад.
Поэтому я приказываю всем пилотам перед атакой удостовериться, летая на
малой высоте, что атакуемые ими войска на самом деле являются советскими
. Во время отлета из Венгрии мы полностью загрузили боеприпасы, но по-преж
нему нет никакого следа наших машин-заправщиков. Я бросаю взгляд на указ
атель топлива: у нас осталось горючего только на один короткий вылет. Чер
ез двадцать минут после посадки в Удетфельде мы отправляемся в наш первы
й боевой вылет в этом районе. Вдали показалась Ченстохова. Я обследую дор
оги, идущие на восток, по которым, судя по сообщениям, движутся русские тан
ки. Мы летим на малой высоте над городом. Но что это там такое происходит? П
о главной улице движется танк, за ним следуют второй и третий. Они похожи н
а Т-34, но этого не может быть. Это, скорее всего, танки 16-й и 17-й танковых дивизи
й. Я делаю еще один круг. Ошибиться нельзя, это, без сомнения, Т-34 с пехотой, у
севшейся сверху на броне. Иваны. Это не могут быть захваченные у них танки
, которые мы иногда используем, поскольку в этом случае их экипажи стали б
ы стрелять в воздух из ракетниц или растянули бы на корпусах флаги со сва
стикой. Мои последние сомнения рассеиваются, когда я вижу что пехота отк
рывает по нам огонь. Я отдаю приказ атаковать. Мы не должны сбрасывать бом
бы на город, всегда есть вероятность, что внизу окажутся мирные жители, ко
торые были захвачены врасплох и не смогли эвакуироваться из города. Пров
ода высоковольтной передачи, высокие дома с антеннами и другие препятст
вия чрезвычайно сильно затрудняют атаки противотанковых самолетов с м
алой высоты. Некоторые из Т-34 кружат вокруг городских кварталов, так что л
егко потерять их из виду во время пикирования. Я расстреливаю три танка в
центре города. Эти танки должны были откуда-то появиться. Мы летим на вост
ок, вдоль железной дороги и шоссе. Всего в нескольких километрах за город
ом следующая группа танков катиться впереди колонны грузовиков с пехот
ой, боеприпасами и зенитными орудиями. Здесь, на открытой местности мы чу
вствуем себя в своей стихии и преподносим танкам неприятный сюрприз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33