«Если бы я вас не знал, я бы за такие слова посадил вас под арест. Но мы
сейчас все это выясним». Он подходит к телефону и соединяется с начальни
ком Генерального штаба.
«Вы только что сообщили фюреру, что для участия в операции Х предназначе
ны три сотни танков». Я, стоя рядом, могу слышать каждое слово.
«Да, верно».
«Я хочу знать названия этих дивизий и каким количеством танков они распо
лагают. У меня тут находится один человек, хорошо знакомый с ситуацией».
"Кто это такой? ", спрашивает начальник Генштаба. -
«Это один из моих людей и он должен знать». Начальник Генштаба, к несчасть
ю для него, начал именно с 14-й танковой. Он говорит, что дивизия располагает
60 танками. Геринг еле сдерживается.
"Мой человек говорит, что в 14-й всего один танк! " На другом конце линии воцар
яется долгое молчание.
"Когда он оставил фронт? "
«Четыре дня назад». Вновь тишина. И затем:
«Сорок танков находятся в пути. Остальные в ремонтных мастерских, но неп
ременно окажутся в своих частях к нужной дате, так что эта цифра правильн
ая».
Он дает тот же самый ответ для всех дивизий. Рейхсмаршал с яростью бросае
т трубку.
«Вот так делаются дела! Фюреру дают полностью ложную картину, которая ос
нована на неверных данных и еще удивляются, когда операция не приносит т
от успех, на который рассчитывали. Сегодня, благодаря вам, этот случай наш
ел свое объяснение, но как часто мы строили свои надежды на таких вот утоп
иях. Вся сеть коммуникаций в юго-восточной зоне беспрестанно подвергает
ся вражеским бомбежкам. Кто знает, сколько танков из этих сорока, наприме
р, вообще достигнут фронта и когда именно это произойдет? Кто знает, смогу
т ли ремонтные мастерские получить во время запасные части и если они их
получат, закончат ли ремонт в отведенное время? Я должен немедленно доло
жить обо всем фюреру». Он говорит с гневом, затем устанавливается тишина.
Когда я возвращаюсь на фронт, я все еще обдумываю то, что я только что услы
шал. В чем цель этого введения в заблуждение и фальшивых докладов? Случай
но это делается или нарочно? В любом случае это играет на руку врагу. Кто и
в каких кругах совершает эти гнусности?
***
Я прерываю свое путешествие, останавливаясь в Белграде и когда я захожу
на посадку на Семлинском аэродроме, над головой появляется строй америк
анских четырехмоторных бомбардировщиков. Сходя со взлетной полосы я ви
жу, как весь аэродромный персонал разбегается в разные стороны. К западу
от взлетной полосы находятся холмы, в которых вырыты подземные тоннели,
служащие укрытиями. Я вижу строй точно перед собой, на небольшом расстоя
нии от аэродрома. Это все выглядит не очень хорошо. Я бегу вслед за потомко
м людей с такой скоростью, которую только могу развить в своих унтах. Я тол
ько успеваю заскочить в тоннель, как на аэродроме взрывается серия бомб,
поднимая гигантское грибовидное облако дыма. Я не могу поверить, как что-
то способно уцелеть. Через несколько минут дым немного рассеивается и я
возвращаюсь назад на аэродром. Почти все разрушено, среди обломков стоит
мой верный Ю-87, изрешеченный осколками, но двигатель не поврежден и шасси
в полном порядке. Большая часть органов управления функционирует норма
льно. Я ищу полоску земли в стороне от взлетной полосы, которая была бы при
годна для взлета и рад, что могу снова подняться в воздух. Преданно и отваж
но мой раненый аппарат проносит меня над всей юго-восточной зоной и опус
кает на землю в Хуси.
Во время моего отсутствия к нам был прикреплено румынское звено Ю-87. Экип
ажи состоят в основном из офицеров, некоторые из них имеют определенный
опыт, но мы вскоре обнаруживаем, что гораздо лучше, если они летают вместе
с нами одним строем. В ином случае число их потерь при каждом вылете остае
тся всегда высоким. В особенности им докучают вражеские истребители и им
требуется совсем мало времени, чтобы понять, на основе своего опыта, что и
на низкоскоростном самолете не обязательно быть сбитым, если удается де
ржать строй. Штаб полка пересел на ФВ-190. Наша первая эскадрилья выведена и
з боев на восемь недель для отдыха и базируется на аэродроме в Сехсих-Рег
ене. Здесь опытные пилоты Ю-87 переучиваются на одноместные самолеты. В пе
рспективе всем нашим частям придется делать то же самое, поскольку произ
водство Ю-87 скоро будет прекращено. Пока мы стоим в Хуси, в перерывах между
полетами я практикуюсь на штабных ФВ-190 для того, чтобы не прерывать потом
боевых операций. Я заканчиваю свою самоподготовку одним или двумя боевы
ми вылетами и чувствую себя на этом самолете в полной безопасности.
***
Наступил июль, наши вылазки становятся все более частыми, поскольку нача
лось запланированное наступление к северу от Ясс. Оно ведется не с участ
ием выдуманного количества танков и позднее, чем предписано первоначал
ьным планом, но тем не менее с более свежими и боеспособными частями, чем о
бычно. Нужно захватить возвышенность между Прутом и Таргулом Фрумосом. Е
го легче удерживать и захват этого участка лишил бы противника удобного
трамплина для атаки. Вся линия фронта в этом секторе приходит в движение
и нам удается отбросить Советы назад на значительное расстояние. Оказыв
ая упорное сопротивление, им удается удержать несколько ключевых пункт
ов. Им везет, потому что местные атаки, с помощью которых мы надеялись стер
еть эти очаги сопротивления, так и не были проведены. Некоторые из наших а
такующих частей, которые брошены в бой, подобно пожарным командам, там, гд
е идут самые ожесточенные бои, приходится отводить. В ходе этого наступл
ения я совершаю свой 2100-й боевой вылет. Цель знакомая: мост в Скуленах, имею
щий важное значение для снабжения атакуемых советских частей. Каждый ра
з, когда мы заходим в атаку на него от Ясс, он уже окутан искусственной дым
овой завесой и мы никогда не можем быть точно уверенными, что сбрасываем
бомбы не на свои собственные войска. Каждый раз, когда я вижу эту завесу, я
смеюсь, воображая лица иванов там, внизу, которые пристально вглядываютс
я в дым, ожидая нашего приближения. Не требуется быть лингвистом, чтобы ра
сслышать одно повторяющееся слово: «Штука-Штука-Штука». Наши дни в Хуси с
очтены.
В первой половине июля, после празднования моего дня рождения приходит п
риказ перебазироваться в Замосць, находящийся в центральном секторе во
сточного фронта. Здесь русские начали новое широкомасштабное наступле
ние.
Мы прибываем на нашу новую операционную базу, пролетая над северными Кар
патами, Струем и обходя стороной Львов. Замосць Ц приятный городок и про
изводит на нас хорошее впечатление. Мы размещаемся в старых польских каз
армах на северной окраине города. Наш аэродром находится довольно далек
о от города и представляет собой обычное поле, взлетная полоса очень узк
ая и однажды приводит к прискорбному инциденту. Во время своей первой же
посадки самолет унтер-офицера В. парашютирует и пилот получает серьезно
е ранение. Он один из лучших моих танковых снайперов и пройдет много врем
ени, прежде чем мы увидим его снова. Здесь вновь много работы для истребит
елей танков, особенно когда линия фронта столь подвижна. Танковые прорыв
ы случаются часто. Мы удержали Ковель, но Советы обошли его и намереваютс
я форсировать Буг. Проходит совсем мало времени и их ударные клинья появ
ляются к северо-западу от Львова Ц в Раве-Русской и Томашуве, а также зах
ватывают Холм на севере. Во время этой стадии мы вновь перебазируемся, на
этот раз в Милек, небольшой польский город в ста километрах к северо-запа
ду от Кракова. Цель советского наступления ясна: они пытаются достичь Ви
слы на относительно широком фронте. Наша цель Ц приближающиеся массы лю
дей и военной техники, которые пытаются пересечь Сан к северу от Перемыш
ля. Не следует недооценивать вражеское противодействие в воздухе, поско
льку все чаще появляются американские истребители, служащие эскортом д
ля четырехмоторных бомбардировщиков. Первоначально они вылетают с ави
абаз на Средиземном море. Как мы предполагаем, они не возвращаются на сво
и базы после завершения миссии, а приземляются на русской территории для
дозаправки. Затем на следующий день они вновь вылетают на задание и посл
е его завершения летят на юг к своим постоянным авиабазам. Во время одног
о из вылетов над рекой Сан, летя на задание, я встречаюсь с этими Мустангам
и. Из почти три сотни. Я лечу вместе с пятнадцатью другими «Штуками» без вс
якого истребительного эскорта. Мы все еще находимся в 30 км от Ярослава, на
шей сегодняшней цели. Для того, чтобы не подвергать опасности эскадрилью
и, помимо всех прочих, несколько экипажей из новичков, я отдаю приказ сбро
сит бомбы, чтобы мы могли лучше маневрировать во время столь неравной во
здушной битвы. Я с неохотой отдаю этот приказ, до сих пор мы всегда атакова
ли назначенную нам цель, даже перед лицом подавляющего превосходства пр
отивника. Мы избавляемся от бомб в первый и последний раз за всю войну. Но
сегодня у меня нет выбора. Поэтому я привожу эскадрилью домой без потерь
и мы оказываемся способными загладить эту неудачу и завершить миссию на
следующий день при гораздо более благоприятных условиях. Успех оправды
вает мои действия, потому что вечером я узнаю, что соседняя часть понесла
тяжелые потери от огромного соединения Мустангов. Несколько дней спуст
я во время заправки нас снова захватывают врасплох американские самоле
ты, которые немедленно опускаются вниз и начинают атаковать наши самоле
ты. Оборона нашего аэродрома не очень сильна и наши зенитчики, застигнут
ые врасплох, с опозданием открывают огонь по атакующим. Американцы не пр
иняли в расчет зенитки и поскольку в их планы явно не входила борьба с соп
ротивляющимся противником, они разворачиваются и уходят восвояси в пои
сках более легкой добычи.
Телефонный звонок из штаба Люфтваффе: в первый раз за эту войну русские с
тупили на немецкую землю и рвутся в Восточную Пруссию из района Волковыс
ска в направлении Гумбинен Ц Инстербург. Я хочу немедленно лететь в Вос
точную Пруссию, поступает приказ о переводе и на следующий день я уже при
бываю в Инстербург вместе со всем летным персоналом. Находясь в божестве
нной мирной тишине Восточной Пруссии невозможно себе представить, что в
ойна уже подошла так близко и из этого тихого места придется совершать б
оевые вылеты с участием бомбардировщиков и самолетов Ц истребителей т
анков. В самом Инстербурге люди еще не осознали всей серьезности ситуаци
и. Местный аэродром все еще перегружен сооружениями, которые бесполезны
для таких массовых боевых операций. Поэтому лучше всего перебраться в Ле
тцен в районе Мазурских озер, где мы оказываемся одни на крошечном аэрод
роме.
Середина лета в прекрасной восточно-прусской сельской местности. Неуже
ли она должна стать полем битвы? Именно здесь мы осознаем, что сражаемся з
а наши дома и нашу свободу. Сколько немецкой крови уже пролито на этой зем
ле, и все напрасно! Это не должно случиться вновь! Эти мысли не оставляют н
ас, когда мы летим по направлению к нашим целям Ц Мемелю или Шауляю, Сувал
ки или Августово. Мы снова оказались там, где начали в 1941-м, именно отсюда на
чалось вторжение на восток. Приобретет ли этот величественный монумент
в Танненберге еще большее символическое значение? Самолеты нашей эскад
рильи несут эмблему немецкого рыцарства, никогда она не значила для нас
так много.
Ожесточенная борьба в районе Волковысска. Город несколько раз переходи
т из рук в руки. Здесь держит оборону небольшая немецкая бронетанковая ч
асть. Мы оказываем ей поддержку с первого до последнего луча света, отбив
ая в течение нескольких дней бесчисленные атаки русских. Некоторые из Т-
34 укрываются за огромными скирдами на полях, с которых уже убран урожай. М
ы поджигаем стога зажигательными пулями чтобы лишить их укрытия, затем а
такуем танки. Лето стоит жаркое, мы размещаемся у самой воды и часто купае
мся в короткие получасовые промежутки между вылетами, это настоящее нас
лаждение. Вскоре воздействие этих боев на земле и наших вылетов начинает
ощущаться: первоначальная ярость русских атак заметно ослабевает. Конт
ратаки происходят все чаще и чаще, и фронт вновь до известной степени ста
билизируется. Но когда бои стихают в одном месте, можно быть уверенным, чт
о они разгорятся где-то в другом. Советы рвутся в Литву, пытаясь обойти с ф
ланга наши армии в Эстонии и Латвии. Соответственно для нас, находящихся
в воздухе, всегда полно работы. Советы относительно хорошо осведомлены о
силе нашей обороны на земле и в воздухе.
Одна из вылазок дает лейтенанту Фиккелю повод вновь отпраздновать свой
день рождения. Мы вылетаем для атаки концентрации вражеских сил и красны
е вновь используют свой старый трюк Ц ведут радиопередачи на наших част
отах. Лично я в тот момент не могу понять что они тараторят, но это по всей о
чевидности относится к нам, потому что они все время повторяют слово «Шт
ука». Мой коллега-лингвист и наземный пост, на котором есть переводчик, ра
ссказывают мне потом всю историю. Вот что, примерно, происходит:
«Штуки приближаются с запада Ц вызываю всех Красных соколов: немедленн
о атаковать „Штуки“, их около двадцати Ц впереди одиночная „Штука“ с дв
умя длинными полосами Ц это по всей очевидности, эскадрилья Руделя, тог
о самого, который всегда выводит из строя наши танки. Вызываю всех Красны
х соколов и зенитчиков: сбить штуку с длинными полосами».
Лейтенант Марквардт прямо в воздухе делает краткий перевод. Фиккель гов
орит со смехом:
«Если они целятся в ведущего, можно побиться об заклад, что они попадут в в
едомого».
Он обычно летает моим ведомым и поэтому знает, что говорит.
Впереди и ниже нас на дороге, идущей между двух лесных массивов движутся
иваны с их автомашинами, артиллерией и прочим имуществом. Сильный зенитн
ый огонь, Красные соколы уже здесь, на нас нападают Аэрокобры. Я отдаю прик
аз начать атаку. Большая часть самолетов пикирует на грузовики, меньшая
Ц на зенитные батареи, отчаянно маневрируя. Истребители полагают сейча
с, что пришло их время. Разрывы зенитных снарядов все ближе к нашим самоле
там. Прямо перед входом в пике Фиккель получает прямое попадание в крыло,
он сбрасывает бомбы и уходит в том направлении откуда мы прилетели. Его с
амолет объят пламенем. Мы уже сбросили бомбы и выходим из пике. Я набираю в
ысоту чтобы увидеть, куда делся Фиккель. Он приземляется в центре малопр
игодной для посадки местности, с канавами, ямами, пнями и прочими препятс
твиями. Его самолет перескакивает через две канавы как разъяренный гуса
к, просто чудо, что он не спарашютировал. Вот он и его бортстрелок вылезают
из кабины. Ситуация скверная, вражеские кавалеристы, за которыми движет
ся несколько танков, приближаются к самолету со стороны леса, совершенно
очевидно намереваясь захватить экипаж. Аэрокобры еще яростнее атакуют
нас сверху. Я говорю:
«Кто-то должен приземлиться немедленно. Вы все знаете, что мне это теперь
запрещено».
У меня ужасное чувство, потому что мне запретили летать и не в моем характ
ере нарушать приказы. Мы все еще кружим над упавшим самолетом, Фиккель и Б
арч там, внизу, по всей вероятности не могут себе представить, что кто-то м
ожет целым и невредимым приземлиться в таких обстоятельствах. Советы по
степенно подходят ближе и по-прежнему никто не начинает посадку: маневр
ы уклонения от атак истребителей требуют полного внимания со стороны ка
ждого экипажа. Мне трудно принять решение садиться самому, несмотря ни н
а что, но в этой ситуации если я не буду действовать немедленно, мои товари
щи погибнут. Если их вообще еще можно спасти, то у меня лучшие шансы это сд
елать. Я знаю, что не подчиняться приказу непростительно, но решимость сп
асти моих товарищей сильнее чувства долга. Я забыл о последствиях моих д
ействий, обо всем остальном. Я должен их спасти. Я отдаю приказы:
«Седьмое звено: атаковать кавалерию и пехоту с малой высоты. Восьмое: кру
жить на средней высоте, прикрывать меня и Фиккеля. Девятое: подняться выш
е и связать боем истребители. Если они будут пикировать, атаковать их све
рху».
Я лечу очень низко над местом вынужденной посадки и выбираю клочок земли
, который можно использовать, если повезет, для приземления. Медленно я до
бавляю газ, вот мы над второй канавой. Убрать газ, ужасный прыжок, затем я о
станавливаюсь. Фиккель и Барч бегут к нам как люди, спасающие свою жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
сейчас все это выясним». Он подходит к телефону и соединяется с начальни
ком Генерального штаба.
«Вы только что сообщили фюреру, что для участия в операции Х предназначе
ны три сотни танков». Я, стоя рядом, могу слышать каждое слово.
«Да, верно».
«Я хочу знать названия этих дивизий и каким количеством танков они распо
лагают. У меня тут находится один человек, хорошо знакомый с ситуацией».
"Кто это такой? ", спрашивает начальник Генштаба. -
«Это один из моих людей и он должен знать». Начальник Генштаба, к несчасть
ю для него, начал именно с 14-й танковой. Он говорит, что дивизия располагает
60 танками. Геринг еле сдерживается.
"Мой человек говорит, что в 14-й всего один танк! " На другом конце линии воцар
яется долгое молчание.
"Когда он оставил фронт? "
«Четыре дня назад». Вновь тишина. И затем:
«Сорок танков находятся в пути. Остальные в ремонтных мастерских, но неп
ременно окажутся в своих частях к нужной дате, так что эта цифра правильн
ая».
Он дает тот же самый ответ для всех дивизий. Рейхсмаршал с яростью бросае
т трубку.
«Вот так делаются дела! Фюреру дают полностью ложную картину, которая ос
нована на неверных данных и еще удивляются, когда операция не приносит т
от успех, на который рассчитывали. Сегодня, благодаря вам, этот случай наш
ел свое объяснение, но как часто мы строили свои надежды на таких вот утоп
иях. Вся сеть коммуникаций в юго-восточной зоне беспрестанно подвергает
ся вражеским бомбежкам. Кто знает, сколько танков из этих сорока, наприме
р, вообще достигнут фронта и когда именно это произойдет? Кто знает, смогу
т ли ремонтные мастерские получить во время запасные части и если они их
получат, закончат ли ремонт в отведенное время? Я должен немедленно доло
жить обо всем фюреру». Он говорит с гневом, затем устанавливается тишина.
Когда я возвращаюсь на фронт, я все еще обдумываю то, что я только что услы
шал. В чем цель этого введения в заблуждение и фальшивых докладов? Случай
но это делается или нарочно? В любом случае это играет на руку врагу. Кто и
в каких кругах совершает эти гнусности?
***
Я прерываю свое путешествие, останавливаясь в Белграде и когда я захожу
на посадку на Семлинском аэродроме, над головой появляется строй америк
анских четырехмоторных бомбардировщиков. Сходя со взлетной полосы я ви
жу, как весь аэродромный персонал разбегается в разные стороны. К западу
от взлетной полосы находятся холмы, в которых вырыты подземные тоннели,
служащие укрытиями. Я вижу строй точно перед собой, на небольшом расстоя
нии от аэродрома. Это все выглядит не очень хорошо. Я бегу вслед за потомко
м людей с такой скоростью, которую только могу развить в своих унтах. Я тол
ько успеваю заскочить в тоннель, как на аэродроме взрывается серия бомб,
поднимая гигантское грибовидное облако дыма. Я не могу поверить, как что-
то способно уцелеть. Через несколько минут дым немного рассеивается и я
возвращаюсь назад на аэродром. Почти все разрушено, среди обломков стоит
мой верный Ю-87, изрешеченный осколками, но двигатель не поврежден и шасси
в полном порядке. Большая часть органов управления функционирует норма
льно. Я ищу полоску земли в стороне от взлетной полосы, которая была бы при
годна для взлета и рад, что могу снова подняться в воздух. Преданно и отваж
но мой раненый аппарат проносит меня над всей юго-восточной зоной и опус
кает на землю в Хуси.
Во время моего отсутствия к нам был прикреплено румынское звено Ю-87. Экип
ажи состоят в основном из офицеров, некоторые из них имеют определенный
опыт, но мы вскоре обнаруживаем, что гораздо лучше, если они летают вместе
с нами одним строем. В ином случае число их потерь при каждом вылете остае
тся всегда высоким. В особенности им докучают вражеские истребители и им
требуется совсем мало времени, чтобы понять, на основе своего опыта, что и
на низкоскоростном самолете не обязательно быть сбитым, если удается де
ржать строй. Штаб полка пересел на ФВ-190. Наша первая эскадрилья выведена и
з боев на восемь недель для отдыха и базируется на аэродроме в Сехсих-Рег
ене. Здесь опытные пилоты Ю-87 переучиваются на одноместные самолеты. В пе
рспективе всем нашим частям придется делать то же самое, поскольку произ
водство Ю-87 скоро будет прекращено. Пока мы стоим в Хуси, в перерывах между
полетами я практикуюсь на штабных ФВ-190 для того, чтобы не прерывать потом
боевых операций. Я заканчиваю свою самоподготовку одним или двумя боевы
ми вылетами и чувствую себя на этом самолете в полной безопасности.
***
Наступил июль, наши вылазки становятся все более частыми, поскольку нача
лось запланированное наступление к северу от Ясс. Оно ведется не с участ
ием выдуманного количества танков и позднее, чем предписано первоначал
ьным планом, но тем не менее с более свежими и боеспособными частями, чем о
бычно. Нужно захватить возвышенность между Прутом и Таргулом Фрумосом. Е
го легче удерживать и захват этого участка лишил бы противника удобного
трамплина для атаки. Вся линия фронта в этом секторе приходит в движение
и нам удается отбросить Советы назад на значительное расстояние. Оказыв
ая упорное сопротивление, им удается удержать несколько ключевых пункт
ов. Им везет, потому что местные атаки, с помощью которых мы надеялись стер
еть эти очаги сопротивления, так и не были проведены. Некоторые из наших а
такующих частей, которые брошены в бой, подобно пожарным командам, там, гд
е идут самые ожесточенные бои, приходится отводить. В ходе этого наступл
ения я совершаю свой 2100-й боевой вылет. Цель знакомая: мост в Скуленах, имею
щий важное значение для снабжения атакуемых советских частей. Каждый ра
з, когда мы заходим в атаку на него от Ясс, он уже окутан искусственной дым
овой завесой и мы никогда не можем быть точно уверенными, что сбрасываем
бомбы не на свои собственные войска. Каждый раз, когда я вижу эту завесу, я
смеюсь, воображая лица иванов там, внизу, которые пристально вглядываютс
я в дым, ожидая нашего приближения. Не требуется быть лингвистом, чтобы ра
сслышать одно повторяющееся слово: «Штука-Штука-Штука». Наши дни в Хуси с
очтены.
В первой половине июля, после празднования моего дня рождения приходит п
риказ перебазироваться в Замосць, находящийся в центральном секторе во
сточного фронта. Здесь русские начали новое широкомасштабное наступле
ние.
Мы прибываем на нашу новую операционную базу, пролетая над северными Кар
патами, Струем и обходя стороной Львов. Замосць Ц приятный городок и про
изводит на нас хорошее впечатление. Мы размещаемся в старых польских каз
армах на северной окраине города. Наш аэродром находится довольно далек
о от города и представляет собой обычное поле, взлетная полоса очень узк
ая и однажды приводит к прискорбному инциденту. Во время своей первой же
посадки самолет унтер-офицера В. парашютирует и пилот получает серьезно
е ранение. Он один из лучших моих танковых снайперов и пройдет много врем
ени, прежде чем мы увидим его снова. Здесь вновь много работы для истребит
елей танков, особенно когда линия фронта столь подвижна. Танковые прорыв
ы случаются часто. Мы удержали Ковель, но Советы обошли его и намереваютс
я форсировать Буг. Проходит совсем мало времени и их ударные клинья появ
ляются к северо-западу от Львова Ц в Раве-Русской и Томашуве, а также зах
ватывают Холм на севере. Во время этой стадии мы вновь перебазируемся, на
этот раз в Милек, небольшой польский город в ста километрах к северо-запа
ду от Кракова. Цель советского наступления ясна: они пытаются достичь Ви
слы на относительно широком фронте. Наша цель Ц приближающиеся массы лю
дей и военной техники, которые пытаются пересечь Сан к северу от Перемыш
ля. Не следует недооценивать вражеское противодействие в воздухе, поско
льку все чаще появляются американские истребители, служащие эскортом д
ля четырехмоторных бомбардировщиков. Первоначально они вылетают с ави
абаз на Средиземном море. Как мы предполагаем, они не возвращаются на сво
и базы после завершения миссии, а приземляются на русской территории для
дозаправки. Затем на следующий день они вновь вылетают на задание и посл
е его завершения летят на юг к своим постоянным авиабазам. Во время одног
о из вылетов над рекой Сан, летя на задание, я встречаюсь с этими Мустангам
и. Из почти три сотни. Я лечу вместе с пятнадцатью другими «Штуками» без вс
якого истребительного эскорта. Мы все еще находимся в 30 км от Ярослава, на
шей сегодняшней цели. Для того, чтобы не подвергать опасности эскадрилью
и, помимо всех прочих, несколько экипажей из новичков, я отдаю приказ сбро
сит бомбы, чтобы мы могли лучше маневрировать во время столь неравной во
здушной битвы. Я с неохотой отдаю этот приказ, до сих пор мы всегда атакова
ли назначенную нам цель, даже перед лицом подавляющего превосходства пр
отивника. Мы избавляемся от бомб в первый и последний раз за всю войну. Но
сегодня у меня нет выбора. Поэтому я привожу эскадрилью домой без потерь
и мы оказываемся способными загладить эту неудачу и завершить миссию на
следующий день при гораздо более благоприятных условиях. Успех оправды
вает мои действия, потому что вечером я узнаю, что соседняя часть понесла
тяжелые потери от огромного соединения Мустангов. Несколько дней спуст
я во время заправки нас снова захватывают врасплох американские самоле
ты, которые немедленно опускаются вниз и начинают атаковать наши самоле
ты. Оборона нашего аэродрома не очень сильна и наши зенитчики, застигнут
ые врасплох, с опозданием открывают огонь по атакующим. Американцы не пр
иняли в расчет зенитки и поскольку в их планы явно не входила борьба с соп
ротивляющимся противником, они разворачиваются и уходят восвояси в пои
сках более легкой добычи.
Телефонный звонок из штаба Люфтваффе: в первый раз за эту войну русские с
тупили на немецкую землю и рвутся в Восточную Пруссию из района Волковыс
ска в направлении Гумбинен Ц Инстербург. Я хочу немедленно лететь в Вос
точную Пруссию, поступает приказ о переводе и на следующий день я уже при
бываю в Инстербург вместе со всем летным персоналом. Находясь в божестве
нной мирной тишине Восточной Пруссии невозможно себе представить, что в
ойна уже подошла так близко и из этого тихого места придется совершать б
оевые вылеты с участием бомбардировщиков и самолетов Ц истребителей т
анков. В самом Инстербурге люди еще не осознали всей серьезности ситуаци
и. Местный аэродром все еще перегружен сооружениями, которые бесполезны
для таких массовых боевых операций. Поэтому лучше всего перебраться в Ле
тцен в районе Мазурских озер, где мы оказываемся одни на крошечном аэрод
роме.
Середина лета в прекрасной восточно-прусской сельской местности. Неуже
ли она должна стать полем битвы? Именно здесь мы осознаем, что сражаемся з
а наши дома и нашу свободу. Сколько немецкой крови уже пролито на этой зем
ле, и все напрасно! Это не должно случиться вновь! Эти мысли не оставляют н
ас, когда мы летим по направлению к нашим целям Ц Мемелю или Шауляю, Сувал
ки или Августово. Мы снова оказались там, где начали в 1941-м, именно отсюда на
чалось вторжение на восток. Приобретет ли этот величественный монумент
в Танненберге еще большее символическое значение? Самолеты нашей эскад
рильи несут эмблему немецкого рыцарства, никогда она не значила для нас
так много.
Ожесточенная борьба в районе Волковысска. Город несколько раз переходи
т из рук в руки. Здесь держит оборону небольшая немецкая бронетанковая ч
асть. Мы оказываем ей поддержку с первого до последнего луча света, отбив
ая в течение нескольких дней бесчисленные атаки русских. Некоторые из Т-
34 укрываются за огромными скирдами на полях, с которых уже убран урожай. М
ы поджигаем стога зажигательными пулями чтобы лишить их укрытия, затем а
такуем танки. Лето стоит жаркое, мы размещаемся у самой воды и часто купае
мся в короткие получасовые промежутки между вылетами, это настоящее нас
лаждение. Вскоре воздействие этих боев на земле и наших вылетов начинает
ощущаться: первоначальная ярость русских атак заметно ослабевает. Конт
ратаки происходят все чаще и чаще, и фронт вновь до известной степени ста
билизируется. Но когда бои стихают в одном месте, можно быть уверенным, чт
о они разгорятся где-то в другом. Советы рвутся в Литву, пытаясь обойти с ф
ланга наши армии в Эстонии и Латвии. Соответственно для нас, находящихся
в воздухе, всегда полно работы. Советы относительно хорошо осведомлены о
силе нашей обороны на земле и в воздухе.
Одна из вылазок дает лейтенанту Фиккелю повод вновь отпраздновать свой
день рождения. Мы вылетаем для атаки концентрации вражеских сил и красны
е вновь используют свой старый трюк Ц ведут радиопередачи на наших част
отах. Лично я в тот момент не могу понять что они тараторят, но это по всей о
чевидности относится к нам, потому что они все время повторяют слово «Шт
ука». Мой коллега-лингвист и наземный пост, на котором есть переводчик, ра
ссказывают мне потом всю историю. Вот что, примерно, происходит:
«Штуки приближаются с запада Ц вызываю всех Красных соколов: немедленн
о атаковать „Штуки“, их около двадцати Ц впереди одиночная „Штука“ с дв
умя длинными полосами Ц это по всей очевидности, эскадрилья Руделя, тог
о самого, который всегда выводит из строя наши танки. Вызываю всех Красны
х соколов и зенитчиков: сбить штуку с длинными полосами».
Лейтенант Марквардт прямо в воздухе делает краткий перевод. Фиккель гов
орит со смехом:
«Если они целятся в ведущего, можно побиться об заклад, что они попадут в в
едомого».
Он обычно летает моим ведомым и поэтому знает, что говорит.
Впереди и ниже нас на дороге, идущей между двух лесных массивов движутся
иваны с их автомашинами, артиллерией и прочим имуществом. Сильный зенитн
ый огонь, Красные соколы уже здесь, на нас нападают Аэрокобры. Я отдаю прик
аз начать атаку. Большая часть самолетов пикирует на грузовики, меньшая
Ц на зенитные батареи, отчаянно маневрируя. Истребители полагают сейча
с, что пришло их время. Разрывы зенитных снарядов все ближе к нашим самоле
там. Прямо перед входом в пике Фиккель получает прямое попадание в крыло,
он сбрасывает бомбы и уходит в том направлении откуда мы прилетели. Его с
амолет объят пламенем. Мы уже сбросили бомбы и выходим из пике. Я набираю в
ысоту чтобы увидеть, куда делся Фиккель. Он приземляется в центре малопр
игодной для посадки местности, с канавами, ямами, пнями и прочими препятс
твиями. Его самолет перескакивает через две канавы как разъяренный гуса
к, просто чудо, что он не спарашютировал. Вот он и его бортстрелок вылезают
из кабины. Ситуация скверная, вражеские кавалеристы, за которыми движет
ся несколько танков, приближаются к самолету со стороны леса, совершенно
очевидно намереваясь захватить экипаж. Аэрокобры еще яростнее атакуют
нас сверху. Я говорю:
«Кто-то должен приземлиться немедленно. Вы все знаете, что мне это теперь
запрещено».
У меня ужасное чувство, потому что мне запретили летать и не в моем характ
ере нарушать приказы. Мы все еще кружим над упавшим самолетом, Фиккель и Б
арч там, внизу, по всей вероятности не могут себе представить, что кто-то м
ожет целым и невредимым приземлиться в таких обстоятельствах. Советы по
степенно подходят ближе и по-прежнему никто не начинает посадку: маневр
ы уклонения от атак истребителей требуют полного внимания со стороны ка
ждого экипажа. Мне трудно принять решение садиться самому, несмотря ни н
а что, но в этой ситуации если я не буду действовать немедленно, мои товари
щи погибнут. Если их вообще еще можно спасти, то у меня лучшие шансы это сд
елать. Я знаю, что не подчиняться приказу непростительно, но решимость сп
асти моих товарищей сильнее чувства долга. Я забыл о последствиях моих д
ействий, обо всем остальном. Я должен их спасти. Я отдаю приказы:
«Седьмое звено: атаковать кавалерию и пехоту с малой высоты. Восьмое: кру
жить на средней высоте, прикрывать меня и Фиккеля. Девятое: подняться выш
е и связать боем истребители. Если они будут пикировать, атаковать их све
рху».
Я лечу очень низко над местом вынужденной посадки и выбираю клочок земли
, который можно использовать, если повезет, для приземления. Медленно я до
бавляю газ, вот мы над второй канавой. Убрать газ, ужасный прыжок, затем я о
станавливаюсь. Фиккель и Барч бегут к нам как люди, спасающие свою жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33