с помощью таких мер они сохраняли старую систему и у
страняли от власти левых революционеров.
В последние 150 лет левые партии предлагали две утопических мечты Ц социа
лизм и государство всеобщего благосостояния. Цель социализма (обществе
нной собственности на средства производства) состояла в том, чтобы все (а
не только капиталисты) были включены в пользование плодами экономическ
ого прогресса. Цель государства всеобщего благосостояния Ц доставить
минимальный уровень доходов тем, кто капитализму не нужен (старым, больн
ым и безработным). В Соединенных Штатах социализм никогда не занимал гла
вного места в платформе какой-либо политической партии, но «включение»
занимало такое место. Американский вариант включения предполагал все б
олее широкий и глубокий доступ к дешевому общественному образованию, пр
авительственное регулирование и антитрестовские законы для ограничен
ия экономической власти капитализма, систему социальных квот для обяза
тельного включения исключенных и льготы социального обеспечения для с
реднего класса.
Если иметь в виду тех, кого теперь медленно исключают (тех, чьи реальные за
работки медленно убывают), то ни один из традиционных американских метод
ов включения в применении к ним не действует. Частичным ответом на этот в
опрос является профессиональная подготовка людей, не идущих учиться в к
олледж, но такую политику надо было бы проводить вместе с политикой рост
а, создающей рабочие места и рынки труда, где реальная заработная плата н
ачала бы снова расти. Поскольку левые политики не знают, как соединить эт
и два политических курса (а может быть, и не хотели бы проводить их, если бы
знали), то им нечего предложить.
Левые партии все еще могут выиграть выборы, если консервативные партии б
удут очень уж плохо вести политические дела, но они не могут предложить н
ичего положительного. Политически левые могут защищать государствнное
вспомоществование («вэлфер»), но экономически «государство вэлфера» не
может продолжаться без серьезной хирургической операции. «Сокращение»
Ц это не такая вещь, которую левые могут проводить с успехом. Мистер Клин
тон ничего подобного и не сделал в свой первый срок, когда он контролиров
ал систему. Во всяком случае, кто все время играет в защите, тот не выигрыв
ает.
Все левые политические партии в мире деморализованы или не у власти. В Ге
рмании социал-демократическая партия имеет самую низкую поддержку за п
оследние тридцать шесть лет, ее раздирают внутренние конфликты, и ее опи
сывают как «мальчишек, играющих в песочнице со своими ведерками» (20). В Сое
диненных Штатах должностные лица на всех уровнях правительства в рекор
дном числе переходят из одной партии в другую Ц демократы становятся ре
спубликанцами. Демократы потерпели сокрушительное поражение осенью 1994
г. Это поражение имело ряд причин, но одной из них было отсутствие мечты о
будущем. У них не было не только маршрута к обетованной земле, но даже опис
ания, на что она может быть похожа, если они смогут до нее добраться.
Успешные общества должны объединяться вокруг некоторого центрального
сюжета Ц захватывающей истории с поддерживающей ее идеологией. Лидеры,
не способные рассказать такую историю, не имеют программы, и у них нет уве
ренности в том, что они делают. Чтобы держаться вместе, людям нужна утопич
еская мечта: на этой мечте строятся общие цели, ради которых члены общест
ва могут работать вместе. Такие истории есть у всех религий, она есть и у к
оммунизма. Главная привлекательность религиозного фундаментализма со
стоит именно в том, что он может рассказать такую историю.
Но какую историю может рассказать сообществу капитализм, чтобы удержат
ь это сообщество вместе, если капитализм явно отрицает необходимость ка
кого-либо сообщества? Капитализм предполагает лишь одну цель Ц индивид
уальный интерес и максимальное личное потребление. Но жадность отдельн
ого человека попросту не является целью, способной удержать общество вм
есте на сколько-нибудь долгое время. В такой среде могут быть цели, нуждаю
щиеся в общих усилиях, достижение которых облегчило бы каждому отдельно
му человеку повышение его уровня жизни. Но в системе, признающей лишь пра
ва индивида, а не его социальную ответственность, нет способа распознать
такие цели, убедиться в необходимости таких внешних социальных факторо
в и их организовать.
Впрочем, и без мечты есть много способов удерживать общества вместе. Общ
ества могут объединяться, сопротивляясь внешней угрозе. В течение шести
десяти лет идеологическая и военная угроза нацизма, а затем коммунизма у
держивала вместе западные демократии. Внутренние проблемы можно было о
ткладывать и ничего с ними не делать. Но теперь внешней угрозы нет.
Можно объединять общества стремлением к завоеванию Ц к построению имп
ерий. Завоевание Ц это часть человеческой природы, и даже такие програм
мы, как проект высадки человека на Луну, были косвенной формой завоевани
я. Но в эпоху ядерного оружия географические завоевания для больших госу
дарств лишены смысла. По-видимому, ни у кого нет воображения и силы убежде
ния, чтобы внушить людям нечто вроде программы высадки на Луну. К тому же н
е следует забывать, что и эта программа могла быть проведена лишь в ходе с
остязания с Советами, то есть как часть «холодной войны».
Когда нет никакой мечты, любое общество в конечном счете впадает в этнич
еские конфликты. Социальная система держится вместе, сосредоточивая гн
ев на каком-нибудь выделяющемся и презираемом меньшинстве, которое надо
«вычистить» из страны. Стоит только устранить людей с другой религией, д
ругим языком или другой этнической наследственностью, и каким-то магиче
ским образом мир станет лучше. В Америке эти силы проявляются в калифорн
ийском «предложении 187», в снятии с государственного вспомоществования
матерей и прекращении действия системы социальных квот в Вашингтоне, в и
згнании бездомных с улиц Нью-Йорка.
Без захватывающей мечты о лучшем будущем наступает социальный и эконом
ический паралич. Вез большой программы каждый пытается навязать свои ли
чные микропрограммы, чтобы повысить свой личный доход и богатство. Полит
ические партии без программы раскалываются, и политическая власть пере
ходит от людей, стремящихся к новому, к людям, желающим все остановить. Пра
вительства все менее способны навязывать отдельным гражданам расходы
на меры, улучшающие положение среднего человека. Трудно или невозможно н
айти место для тюрем, автострад, пересадочных станций, скоростных железн
ых дорог, электростанций и ряда других общественных служб. В сообществе
нет понимания общих интересов, чтобы преодолеть местные сопротивления.
У граждан нет готовности разделять отрицательные последствия необходи
мых общественных служб.
В демократии любая группа интересов, объединенная каким-нибудь специал
ьным вопросом и не связанная интересами сообщества, может приобрести си
лу, далеко не соразмерную с ее численностью. Примером может служить Наци
ональная ружейная ассоциация (National Rifle Association). Члены ее составляют небольшое ме
ньшинство населения; 90% публики поддерживает контроль над оружием в опро
сах общественного мнения, но этот контроль в Америке невозможен. Группа
в 10% избирателей, готовая голосовать за или против некоторого политика в з
ависимости от единственного вопроса, в большинстве случаев достаточна,
чтобы он выиграл или проиграл выборы.
Такие группы размножились Ц отчасти в ответ на дух времени («нет ничего
столь важного, чтобы я пренебрег своим корыстным интересом»), а отчасти с
помощью целенаправленной пропаганды, использующей электронные средст
ва информации. В прошлом приходилось обращаться ко всей публике, потому
что было технически невозможно обратиться к определенной небольшой ча
сти публики. Но теперь легко можно направить послание тем, кто может симп
атизировать вашему посланию. Вскоре уже можно будет устроить свою личну
ю газету, «Мою газету», указав компьютеру, какого рода новости вы хотите в
идеть, чтобы он приготовил вам газету, в точности приспособленную к ваши
м вкусам (21). Примитивную версию такой газеты, под названием «Личная газет
а», уже предложил «Уолл-Стрит Джорнэл» (22). В свою очередь, это позволяет ре
кламодателям направлять свои материалы лишь тем, кто проявил интерес к т
аким материалам, а также облегчает и удешевляет формирование политичес
ких групп вокруг какого-нибудь специального вопроса. Никому не придется
больше обращаться ко всем людям или ко всем избирателям, если они этого н
е хотят Ц а они редко этого хотят. Говорить с теми, кто не сочувствует ваш
ей политической позиции, попросту слишком дорого и отнимает слишком мно
го времени. Вместо того, чтобы пытаться стать большинством, гораздо лучш
е стать сильной группой специального интереса. Но разговор между меньши
нствами Ц это именно то, что учит меньшинства компромиссам и содействуе
т образованию большинства. Подходит к концу эпоха политического диалог
а, и наступает эпоха мобилизации сил для эффективной поддержки специаль
ных интересов. Вето меньшинства заменяет голос большинства.
Есть еще одна экономически необходимая предпосылка, хотя и недостаточн
ая для полного решения проблемы; в нашем обществе она почти никогда не вы
полняется. Если общество требует от индивида принять на себя издержки де
ятельности, полезной для всех (например, согласиться жить близ тюрьмы), то
остальное общество должно компенсировать этому индивиду его издержки
Ц хотя бы лишь психологические. На практике, однако, общества большей ча
стью согласны компенсировать индивидов лишь за физическую собственнос
ть в случае крупных строительных предприятий, но ни за что иное. Понятие к
омпенсации должно быть значительно расширено.
Когда законы об охране окружающей среды снижают стоимость некоторой ин
дивидуальной собственности, консерваторы настаивают на законодательс
тве, компенсирующем такой ущерб, и в этом они отчасти правы. Если индивиды
засоряют чужую собственность (например, сваливая там мусор), то общество
вправе не разрешать им этого без компенсации. Во всяком случае, они должн
ы уплачивать компенсацию пострадавшим. Но если общество стремится к нек
оторой позитивной цели, если оно хочет прибавить нечто к прямому благосо
стоянию Ц например, открытое пространство, Ц то оно должно уплатить за
создание парка, а не мешать кому-нибудь расширять свою собственность, по
существу вынуждая его устроить общественный парк за свой счет.
Но принцип компенсации должен применяться ко всему, а не только к охране
природы. Люди, готовые жить близ АЭС или тюрьмы, должны ежемесячно получа
ть чек, стоимость которого убывала бы по мере удаления от нежелательной
общественной службы. Есть люди, которые не хотели бы жить вблизи этих учр
еждений ни за какие деньги, но есть и другие, готовые жить возле них за нео
жиданно малые суммы. Если вы посмотрите на АЭС Пилгрим к югу от Бостона, то
увидите дома, окружающие это прежде изолированное сооружение. Люди селя
тся здесь именно потому, что в этом месте они будут платить меньше налого
в на собственность, чем в любом другом.
Вероятно, с помощью скромных компенсаций можно было бы устранить значит
ельную часть «синдрома NIMBY» (not in my backyard, то есть «не у меня во дворе»). Конечно, ком
пенсации будут означать, что общественные проекты будут дороже. Но возмо
жность осуществить проекты, повышающие общественное благополучие, гор
аздо важнее, чем минимизация денежных потерь, когда пытаются вместо комп
енсации заставить людей примириться с отрицательными побочными явлени
ями. Нечестно, когда таким образом по существу облагают граждан налогами
, а теперь мы знаем, что это и невозможно. Они столь успешно сопротивляются
, что могут просто остановить экономический прогресс.
Но техническим путем нельзя решить главную проблему растущего разрыва
между демократической верой в равенство прав и неравенством экономиче
ских прав, которое порождает рынок. Это решение должно быть найдено в общ
ей системе целей, достаточно захватывающих, чтобы люди готовы были прино
сить жертвы, забывая свои узкие интересы для реконструкции экономики Ц
чтобы достигнуть поставленных целей. Но какова должна быть эта всеохват
ывающая мечта и программа?
НИСХОДЯЩАЯ СПИРАЛЬ
Чтобы начать уменьшение неравенства и вызвать повышение реальных зара
ботков, необходимы огромные усилия по перестройке экономики, которые мо
жет породить только мечта о лучшем будущем. Но если такой мечты нет, что мо
жет произойти? Насколько может расшириться неравенство, как сильно могу
т упасть реальные заработки, прежде чем в демократии произойдет какой-н
ибудь обвал? Этого никто не знает, поскольку этого никогда не было. Экспер
имент еще не был поставлен.
Обвалы в общественных системах, конечно, бывают. Недавно неожиданно разв
алился СССР. Но для обвала должно быть какое-то альтернативное знамя, под
которым население могло бы быстро собраться. В случае коммунизма альтер
нативным знаменем был «рынок», то есть капитализм. Но если капитализм не
производит приемлемых результатов, то просто не существует никакой аль
тернативной системы, в которую население могло бы быстро собраться. Поэт
ому внезапный общественный крах капитализма крайне маловероятен.
Более вероятен порочный круг индивидуального разочарования, социально
й дезорганизации и в результате Ц медленное сползание по спирали вниз.
Посмотрим, как Римская империя опускалась со своей вершины до низшей точ
ки Ц Средних веков. С начала Средних веков (476-1453) реальный доход на душу нас
еления резко упал по сравнению с достигнутым во времена Римской империи
. Технологии, дававшие Римской империи намного более высокие уровни прои
зводительности, не исчезли. В течение восьми дальнейших столетий никако
й злой бог не погрузил человечество в забвение (23). Частота изобретений бы
ла даже выше, чем в римскую эпоху. Но, несмотря на эти новые и старые изобре
тения, объем производства упал (24). Дьявол пришел в виде социальной дезорг
анизации и распада. Этот долгий период скольжения вниз обусловила не тех
нология, а идеология. В течение сравнительно короткого периода времени л
юди постепенно отбросили то, что они знали. Отбросив это, они не могли восс
тановить свой прежний уровень жизни больше тысячи двухсот лет. Впрочем,
надо напомнить, что часть Римской империи осталась в Византии и существо
вала там еще тысячу лет.
В эти Темные века были люди, знавшие все, что знали римляне о таких техника
х, как удобрение (25). Что потеряли более поздние европейцы Ц это была орган
изационная способность, способность производить и распределять удобре
ния. Без удобрений урожайность земель, бывших некогда житницей Римской и
мперии, упала настолько, что на каждое посаженное зерно собирали только
три (26). Если отложить одно зерно на следующий посев и вычесть зерна, съеден
ные или испорченные вредителями, то остается очень мало для пропитания н
аселения во время зимы (27). В конечном счете недоставало даже калорий для п
оддержания активной деятельности, так что качество жизни должно было сн
изиться (28).
Даже самые могущественные из феодальных баронов имели более низкий уро
вень жизни, чем средние граждане Рима. При плохой системе транспорта и оп
асности бродячих разбойников многие из товаров, широко распространенн
ых в Риме, стали недоступны даже богатым. Стало просто невозможно прокор
мить такие большие города, как Рим (29). Другого города, сравнимого с императ
орским Римом по величине и уровню жизни, в Европе не было до Лондона, каким
он стал около 1750 г. В конце средневековья (1453) римские дороги все еще были луч
шими на континенте, хотя их не ремонтировали тысячу лет (30).
В Темные века жили и такие люди, которые знали, что в Римской империи был б
олее высокий уровень жизни и что возможно было нечто лучшее. У них были ил
и могли быть все технологии, какие были у римлян, но им недоставало ценнос
тей, порождающих организационные способности, без которых нельзя было в
оссоздать прошлое. Вложения в будущее стали чем-то неизвестным Ц «бога
тства, хранившиеся в жилых комнатах, в кладовых и в винных погребах, были п
росто припасами, отложенными для будущих празднеств, когда все это безду
мно расточалось» (31). Люди оставались столетие за столетием в Темных веках
не из-за их технологии, а из-за их идеологии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
страняли от власти левых революционеров.
В последние 150 лет левые партии предлагали две утопических мечты Ц социа
лизм и государство всеобщего благосостояния. Цель социализма (обществе
нной собственности на средства производства) состояла в том, чтобы все (а
не только капиталисты) были включены в пользование плодами экономическ
ого прогресса. Цель государства всеобщего благосостояния Ц доставить
минимальный уровень доходов тем, кто капитализму не нужен (старым, больн
ым и безработным). В Соединенных Штатах социализм никогда не занимал гла
вного места в платформе какой-либо политической партии, но «включение»
занимало такое место. Американский вариант включения предполагал все б
олее широкий и глубокий доступ к дешевому общественному образованию, пр
авительственное регулирование и антитрестовские законы для ограничен
ия экономической власти капитализма, систему социальных квот для обяза
тельного включения исключенных и льготы социального обеспечения для с
реднего класса.
Если иметь в виду тех, кого теперь медленно исключают (тех, чьи реальные за
работки медленно убывают), то ни один из традиционных американских метод
ов включения в применении к ним не действует. Частичным ответом на этот в
опрос является профессиональная подготовка людей, не идущих учиться в к
олледж, но такую политику надо было бы проводить вместе с политикой рост
а, создающей рабочие места и рынки труда, где реальная заработная плата н
ачала бы снова расти. Поскольку левые политики не знают, как соединить эт
и два политических курса (а может быть, и не хотели бы проводить их, если бы
знали), то им нечего предложить.
Левые партии все еще могут выиграть выборы, если консервативные партии б
удут очень уж плохо вести политические дела, но они не могут предложить н
ичего положительного. Политически левые могут защищать государствнное
вспомоществование («вэлфер»), но экономически «государство вэлфера» не
может продолжаться без серьезной хирургической операции. «Сокращение»
Ц это не такая вещь, которую левые могут проводить с успехом. Мистер Клин
тон ничего подобного и не сделал в свой первый срок, когда он контролиров
ал систему. Во всяком случае, кто все время играет в защите, тот не выигрыв
ает.
Все левые политические партии в мире деморализованы или не у власти. В Ге
рмании социал-демократическая партия имеет самую низкую поддержку за п
оследние тридцать шесть лет, ее раздирают внутренние конфликты, и ее опи
сывают как «мальчишек, играющих в песочнице со своими ведерками» (20). В Сое
диненных Штатах должностные лица на всех уровнях правительства в рекор
дном числе переходят из одной партии в другую Ц демократы становятся ре
спубликанцами. Демократы потерпели сокрушительное поражение осенью 1994
г. Это поражение имело ряд причин, но одной из них было отсутствие мечты о
будущем. У них не было не только маршрута к обетованной земле, но даже опис
ания, на что она может быть похожа, если они смогут до нее добраться.
Успешные общества должны объединяться вокруг некоторого центрального
сюжета Ц захватывающей истории с поддерживающей ее идеологией. Лидеры,
не способные рассказать такую историю, не имеют программы, и у них нет уве
ренности в том, что они делают. Чтобы держаться вместе, людям нужна утопич
еская мечта: на этой мечте строятся общие цели, ради которых члены общест
ва могут работать вместе. Такие истории есть у всех религий, она есть и у к
оммунизма. Главная привлекательность религиозного фундаментализма со
стоит именно в том, что он может рассказать такую историю.
Но какую историю может рассказать сообществу капитализм, чтобы удержат
ь это сообщество вместе, если капитализм явно отрицает необходимость ка
кого-либо сообщества? Капитализм предполагает лишь одну цель Ц индивид
уальный интерес и максимальное личное потребление. Но жадность отдельн
ого человека попросту не является целью, способной удержать общество вм
есте на сколько-нибудь долгое время. В такой среде могут быть цели, нуждаю
щиеся в общих усилиях, достижение которых облегчило бы каждому отдельно
му человеку повышение его уровня жизни. Но в системе, признающей лишь пра
ва индивида, а не его социальную ответственность, нет способа распознать
такие цели, убедиться в необходимости таких внешних социальных факторо
в и их организовать.
Впрочем, и без мечты есть много способов удерживать общества вместе. Общ
ества могут объединяться, сопротивляясь внешней угрозе. В течение шести
десяти лет идеологическая и военная угроза нацизма, а затем коммунизма у
держивала вместе западные демократии. Внутренние проблемы можно было о
ткладывать и ничего с ними не делать. Но теперь внешней угрозы нет.
Можно объединять общества стремлением к завоеванию Ц к построению имп
ерий. Завоевание Ц это часть человеческой природы, и даже такие програм
мы, как проект высадки человека на Луну, были косвенной формой завоевани
я. Но в эпоху ядерного оружия географические завоевания для больших госу
дарств лишены смысла. По-видимому, ни у кого нет воображения и силы убежде
ния, чтобы внушить людям нечто вроде программы высадки на Луну. К тому же н
е следует забывать, что и эта программа могла быть проведена лишь в ходе с
остязания с Советами, то есть как часть «холодной войны».
Когда нет никакой мечты, любое общество в конечном счете впадает в этнич
еские конфликты. Социальная система держится вместе, сосредоточивая гн
ев на каком-нибудь выделяющемся и презираемом меньшинстве, которое надо
«вычистить» из страны. Стоит только устранить людей с другой религией, д
ругим языком или другой этнической наследственностью, и каким-то магиче
ским образом мир станет лучше. В Америке эти силы проявляются в калифорн
ийском «предложении 187», в снятии с государственного вспомоществования
матерей и прекращении действия системы социальных квот в Вашингтоне, в и
згнании бездомных с улиц Нью-Йорка.
Без захватывающей мечты о лучшем будущем наступает социальный и эконом
ический паралич. Вез большой программы каждый пытается навязать свои ли
чные микропрограммы, чтобы повысить свой личный доход и богатство. Полит
ические партии без программы раскалываются, и политическая власть пере
ходит от людей, стремящихся к новому, к людям, желающим все остановить. Пра
вительства все менее способны навязывать отдельным гражданам расходы
на меры, улучшающие положение среднего человека. Трудно или невозможно н
айти место для тюрем, автострад, пересадочных станций, скоростных железн
ых дорог, электростанций и ряда других общественных служб. В сообществе
нет понимания общих интересов, чтобы преодолеть местные сопротивления.
У граждан нет готовности разделять отрицательные последствия необходи
мых общественных служб.
В демократии любая группа интересов, объединенная каким-нибудь специал
ьным вопросом и не связанная интересами сообщества, может приобрести си
лу, далеко не соразмерную с ее численностью. Примером может служить Наци
ональная ружейная ассоциация (National Rifle Association). Члены ее составляют небольшое ме
ньшинство населения; 90% публики поддерживает контроль над оружием в опро
сах общественного мнения, но этот контроль в Америке невозможен. Группа
в 10% избирателей, готовая голосовать за или против некоторого политика в з
ависимости от единственного вопроса, в большинстве случаев достаточна,
чтобы он выиграл или проиграл выборы.
Такие группы размножились Ц отчасти в ответ на дух времени («нет ничего
столь важного, чтобы я пренебрег своим корыстным интересом»), а отчасти с
помощью целенаправленной пропаганды, использующей электронные средст
ва информации. В прошлом приходилось обращаться ко всей публике, потому
что было технически невозможно обратиться к определенной небольшой ча
сти публики. Но теперь легко можно направить послание тем, кто может симп
атизировать вашему посланию. Вскоре уже можно будет устроить свою личну
ю газету, «Мою газету», указав компьютеру, какого рода новости вы хотите в
идеть, чтобы он приготовил вам газету, в точности приспособленную к ваши
м вкусам (21). Примитивную версию такой газеты, под названием «Личная газет
а», уже предложил «Уолл-Стрит Джорнэл» (22). В свою очередь, это позволяет ре
кламодателям направлять свои материалы лишь тем, кто проявил интерес к т
аким материалам, а также облегчает и удешевляет формирование политичес
ких групп вокруг какого-нибудь специального вопроса. Никому не придется
больше обращаться ко всем людям или ко всем избирателям, если они этого н
е хотят Ц а они редко этого хотят. Говорить с теми, кто не сочувствует ваш
ей политической позиции, попросту слишком дорого и отнимает слишком мно
го времени. Вместо того, чтобы пытаться стать большинством, гораздо лучш
е стать сильной группой специального интереса. Но разговор между меньши
нствами Ц это именно то, что учит меньшинства компромиссам и содействуе
т образованию большинства. Подходит к концу эпоха политического диалог
а, и наступает эпоха мобилизации сил для эффективной поддержки специаль
ных интересов. Вето меньшинства заменяет голос большинства.
Есть еще одна экономически необходимая предпосылка, хотя и недостаточн
ая для полного решения проблемы; в нашем обществе она почти никогда не вы
полняется. Если общество требует от индивида принять на себя издержки де
ятельности, полезной для всех (например, согласиться жить близ тюрьмы), то
остальное общество должно компенсировать этому индивиду его издержки
Ц хотя бы лишь психологические. На практике, однако, общества большей ча
стью согласны компенсировать индивидов лишь за физическую собственнос
ть в случае крупных строительных предприятий, но ни за что иное. Понятие к
омпенсации должно быть значительно расширено.
Когда законы об охране окружающей среды снижают стоимость некоторой ин
дивидуальной собственности, консерваторы настаивают на законодательс
тве, компенсирующем такой ущерб, и в этом они отчасти правы. Если индивиды
засоряют чужую собственность (например, сваливая там мусор), то общество
вправе не разрешать им этого без компенсации. Во всяком случае, они должн
ы уплачивать компенсацию пострадавшим. Но если общество стремится к нек
оторой позитивной цели, если оно хочет прибавить нечто к прямому благосо
стоянию Ц например, открытое пространство, Ц то оно должно уплатить за
создание парка, а не мешать кому-нибудь расширять свою собственность, по
существу вынуждая его устроить общественный парк за свой счет.
Но принцип компенсации должен применяться ко всему, а не только к охране
природы. Люди, готовые жить близ АЭС или тюрьмы, должны ежемесячно получа
ть чек, стоимость которого убывала бы по мере удаления от нежелательной
общественной службы. Есть люди, которые не хотели бы жить вблизи этих учр
еждений ни за какие деньги, но есть и другие, готовые жить возле них за нео
жиданно малые суммы. Если вы посмотрите на АЭС Пилгрим к югу от Бостона, то
увидите дома, окружающие это прежде изолированное сооружение. Люди селя
тся здесь именно потому, что в этом месте они будут платить меньше налого
в на собственность, чем в любом другом.
Вероятно, с помощью скромных компенсаций можно было бы устранить значит
ельную часть «синдрома NIMBY» (not in my backyard, то есть «не у меня во дворе»). Конечно, ком
пенсации будут означать, что общественные проекты будут дороже. Но возмо
жность осуществить проекты, повышающие общественное благополучие, гор
аздо важнее, чем минимизация денежных потерь, когда пытаются вместо комп
енсации заставить людей примириться с отрицательными побочными явлени
ями. Нечестно, когда таким образом по существу облагают граждан налогами
, а теперь мы знаем, что это и невозможно. Они столь успешно сопротивляются
, что могут просто остановить экономический прогресс.
Но техническим путем нельзя решить главную проблему растущего разрыва
между демократической верой в равенство прав и неравенством экономиче
ских прав, которое порождает рынок. Это решение должно быть найдено в общ
ей системе целей, достаточно захватывающих, чтобы люди готовы были прино
сить жертвы, забывая свои узкие интересы для реконструкции экономики Ц
чтобы достигнуть поставленных целей. Но какова должна быть эта всеохват
ывающая мечта и программа?
НИСХОДЯЩАЯ СПИРАЛЬ
Чтобы начать уменьшение неравенства и вызвать повышение реальных зара
ботков, необходимы огромные усилия по перестройке экономики, которые мо
жет породить только мечта о лучшем будущем. Но если такой мечты нет, что мо
жет произойти? Насколько может расшириться неравенство, как сильно могу
т упасть реальные заработки, прежде чем в демократии произойдет какой-н
ибудь обвал? Этого никто не знает, поскольку этого никогда не было. Экспер
имент еще не был поставлен.
Обвалы в общественных системах, конечно, бывают. Недавно неожиданно разв
алился СССР. Но для обвала должно быть какое-то альтернативное знамя, под
которым население могло бы быстро собраться. В случае коммунизма альтер
нативным знаменем был «рынок», то есть капитализм. Но если капитализм не
производит приемлемых результатов, то просто не существует никакой аль
тернативной системы, в которую население могло бы быстро собраться. Поэт
ому внезапный общественный крах капитализма крайне маловероятен.
Более вероятен порочный круг индивидуального разочарования, социально
й дезорганизации и в результате Ц медленное сползание по спирали вниз.
Посмотрим, как Римская империя опускалась со своей вершины до низшей точ
ки Ц Средних веков. С начала Средних веков (476-1453) реальный доход на душу нас
еления резко упал по сравнению с достигнутым во времена Римской империи
. Технологии, дававшие Римской империи намного более высокие уровни прои
зводительности, не исчезли. В течение восьми дальнейших столетий никако
й злой бог не погрузил человечество в забвение (23). Частота изобретений бы
ла даже выше, чем в римскую эпоху. Но, несмотря на эти новые и старые изобре
тения, объем производства упал (24). Дьявол пришел в виде социальной дезорг
анизации и распада. Этот долгий период скольжения вниз обусловила не тех
нология, а идеология. В течение сравнительно короткого периода времени л
юди постепенно отбросили то, что они знали. Отбросив это, они не могли восс
тановить свой прежний уровень жизни больше тысячи двухсот лет. Впрочем,
надо напомнить, что часть Римской империи осталась в Византии и существо
вала там еще тысячу лет.
В эти Темные века были люди, знавшие все, что знали римляне о таких техника
х, как удобрение (25). Что потеряли более поздние европейцы Ц это была орган
изационная способность, способность производить и распределять удобре
ния. Без удобрений урожайность земель, бывших некогда житницей Римской и
мперии, упала настолько, что на каждое посаженное зерно собирали только
три (26). Если отложить одно зерно на следующий посев и вычесть зерна, съеден
ные или испорченные вредителями, то остается очень мало для пропитания н
аселения во время зимы (27). В конечном счете недоставало даже калорий для п
оддержания активной деятельности, так что качество жизни должно было сн
изиться (28).
Даже самые могущественные из феодальных баронов имели более низкий уро
вень жизни, чем средние граждане Рима. При плохой системе транспорта и оп
асности бродячих разбойников многие из товаров, широко распространенн
ых в Риме, стали недоступны даже богатым. Стало просто невозможно прокор
мить такие большие города, как Рим (29). Другого города, сравнимого с императ
орским Римом по величине и уровню жизни, в Европе не было до Лондона, каким
он стал около 1750 г. В конце средневековья (1453) римские дороги все еще были луч
шими на континенте, хотя их не ремонтировали тысячу лет (30).
В Темные века жили и такие люди, которые знали, что в Римской империи был б
олее высокий уровень жизни и что возможно было нечто лучшее. У них были ил
и могли быть все технологии, какие были у римлян, но им недоставало ценнос
тей, порождающих организационные способности, без которых нельзя было в
оссоздать прошлое. Вложения в будущее стали чем-то неизвестным Ц «бога
тства, хранившиеся в жилых комнатах, в кладовых и в винных погребах, были п
росто припасами, отложенными для будущих празднеств, когда все это безду
мно расточалось» (31). Люди оставались столетие за столетием в Темных веках
не из-за их технологии, а из-за их идеологии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52