Такие установки все еще существуют, хотя и в гораздо меньшей с
тепени: даже сейчас в Соединенных Штатах есть миллионы людей, имеющих за
конное право на государственное вспомоществование, которые имели бы бо
лее высокий семейный доход, если бы перешли на него, но которым было бы сты
дно его получать; а поэтому они не просят о льготах, на которые имеют право
. Но со временем такие сдерживающие мотивы отмирали, и система, которая пе
рвоначально предназначалась лишь на случай крайней нужды, стала правом,
используемым в каждом удобном случае.
Но те же сдерживающие мотивы позволили политикам, проектировавшим эту с
истему несколько десятилетий назад, полагать, что она потребует намного
меньше затрат, чем это оказалось в действительности. Поскольку в первом
поколении системой пользовались лишь немногие, затраты были низки и мож
но было сделать систему более щедрой, так как легко было позволить себе в
ысокие льготы. Но со временем системы расширились до такой степени, что л
ьготы стали составлять более 90% заработной платы (107% для пенсионеров в Грец
ии, 100% для инвалидов в Германии, 124 % за отпуск по материнству в Пор-
тугалии, 97% за утрату трудоспособности в Бельгии), так что после вычета про
изводственных расходов очень многие были в действительности в лучшем п
оложении, не работая (89). Но что было дешево в первом поколении, стало дорого
во втором, когда все больше людей приучалось пользоваться этой системой
(90).
Этот процесс очень отчетливо виден в скандинавских системах пособий по
нетрудоспособности и по болезни. В каждом обществе есть люди, которые ст
ановятся больными или нетрудоспособными, постоянно или временно, и не мо
гут работать. Что с ними произойдет? Скандинавия выработала систему соци
ального обеспечения, в которой нетрудоспособные получают пособия в раз
мере 90% той заработной платы, какую они получали бы, если бы могли работать.
В течение десятилетий щедрость законов о нетрудоспособности менялась
очень мало, но установки по отношению к этим законам чрезвычайно изменил
ись. Процедура, к которой некогда прибегали только тяжело больные или по
павшие в тяжкую нужду, стала использоваться миллионами в основном здоро
вых работников, чтобы доставить себе девятнадцать добавочных дней отпу
ска в год или получить раннюю пенсию по инвалидности (91).
Затраты росли, тогда как сбор налогов сокращался. То, что вначале было эко
номически возможной привилегией, становилось экономически невозможны
м общим правом. Скандинавские системы, действовавшие долгое время, нужда
лись теперь в сокращении масштабов, чтобы затраты не вышли из-под контро
ля. Когда такое сокращение систем было проведено, то пропуски рабочих дн
ей резко уменьшились Ц на две трети (92). Но, конечно, уменьшились также и ль
готы действительно нуждающимся.
Слыша все разговоры о желании платить меньше налогов, можно было бы поду
мать, что американцы хотят сократить социальные льготы. Важно не упускат
ь из виду, что это вовсе не так. Престарелые хотят получать свои льготы, и н
е только они. Вместо того, чтобы частным образом платить за свое здоровье
и оплачивать страховку от наводнений, ураганов и землетрясений, избират
ели среднего класса хотят, чтобы необходимое страхование доставляло им
правительство. Но если правительство в самом деле за это платит, то люди, к
упившие себе частную страховку от наводнений или землетрясений, оказыв
аются простофилями Ц они частным образом оплачивают свою собственную
безопасность, а общественным образом, посредством налогов, оплачивают б
езопасность кого-то другого. Каждое наводнение или землетрясение, котор
ое правительство компенсирует чрезвычайными пособиями, уменьшает числ
о тех, кто в будущем купит частную страховку, которая лишит их этих госуда
рственных льгот. Эти люди не глупы. В зонах Среднего Запада, подверженных
наводнениям, в настоящее время лишь 7% населения имеют страхование от нав
однений (93). Более 50% людей, охваченных программой бесплатного медицинског
о страхования (Medicaid), в результате этого сократили объемы своего частного с
трахования (94).
Наша публика не интересуется теперь страховыми полисами, которые окупа
ются только в случае необычных катастрофических происшествий Ц то ест
ь необычно высоких расходов, которые никто не может себе позволить и кот
орых никто не ожидает; публика хочет застраховаться от повседневных неп
риятностей. Она хочет, чтобы каждый необычный риск оплачивали правитель
ство или корпорации; более того, чтобы они платили и за повседневно ожида
емые расходы, которые люди, как правило, могут и должны оплачивать сами.
Вероятно, возрастающее нежелание подвергаться риску, наблюдаемое в сов
ременных обществах, происходит от ухода из сельского хозяйства. В сельск
охозяйственном обществе ежегодные доходы резко поднимаются и опускают
ся в зависимости от погоды. У людей нет выбора Ц им приходится жить в мире
со значительной неуверенностью по поводу их годового дохода. Поскольку
им приходится мириться с большим неизбежным риском, им кажется естестве
нным подвергаться небольшому риску. Но в индустриальном мире все кажетс
я более контролируемым. Здесь тоже могут быть неуверенности, но они созд
аются другими людьми, и по крайней мере в принципе их можно избежать. Поск
ольку людям не приходится мириться с большим неизбежным риском для свои
х доходов, они менее склонны мириться с небольшим неизбежным риском, ког
да он встречается в жизни.
Фатализм и «caveat emptor» («Пусть остерегается покупатель» Ц лат. Пословица Ц
Прим. перев.) исчезли Ц их сменило государство социального об
еспечения (95). В результате возникло огромное расхождение между стремлен
ием к перераспределению и готовностью платить налоги, чтобы удовлетвор
ить это стремление.
ЗАКЛЮЧЕНИЯ
Демографическая плита глубоко изменяет природу капиталистической сис
темы. Миллионы низкооплачиваемых неквалифицированных иммигрантов дол
жны будут воздействовать на заработки миллионов высокооплачиваемых не
квалифицированных коренных американцев, и точно так же миллионы высоко
образованных обитателей прежнего второго мира должны будут воздейство
вать на заработки образованных американцев. В капиталистической систе
ме спроса и предложения это неизбежно.
Большое увеличение числа престарелых людей должно глубоко изменить пр
ироду системы. Эти люди, не рассчитывающие прожить очень долго и больше н
е работающие, попросту не заинтересованы Ц и не могут быть заинтересова
ны Ц в инвестициях на будущее. Но инвестиции необходимы, чтобы обеспечи
ть экономическую жизнеспособность молодежи и произвести доход, нужный
для финансирования пенсий и медицинского обслуживания престарелых. Не
льзя облагать налогом то, чего нет. Ничто не должно быть важнее для старых
людей, чем экономическое благополучие молодых.
Таким образом, мы встретились с финансовым «врагом» Ц это не кто иной, ка
к престарелые «мы», в общественной и частной жизни.
Глава 6
ПЛИТА ЧЕТВЕРТАЯ: ГЛОБАЛЬНАЯ ЭКОНОМИКА
Впервые в человеческой истории все может быть сделано где угодно и прода
но кому угодно. В капиталистической экономике это означает, что изготовл
ение любой компоненты и выполнение любой деятельности переносится в то
место земного шара, где это обходится дешевле всего, а возникающие проду
кты и услуги продаются там, где выше всего цены и прибыли. Минимизация зат
рат и максимизация выручки Ц это и есть максимизация прибыли, в чем и зак
лючается сердцевина капитализма. Сентиментальная привязанность к како
й-нибудь географической части мира не входит в эту систему.,
С технической стороны затраты на транспорт и коммуникацию резко снизил
ись, а скорость обоих Ц экспоненциально возросла. Это сделало возможной
совершенно новую систему коммуникации, команды и контроля в секторе биз
неса. Можно координировать группы исследователей и проектировщиков, ра
ботающих в разных частях мира; можно изготовлять компоненты в любом мест
е мира, где это обходится дешевле всего, а затем отправлять их в такие мест
а сборки, чтобы минимизировать общие затраты. Собранные изделия можно бы
стро отправлять туда, где они нужны,с помощью доставляющей их в точно ука
занное время системы воздушных перевозок. Продажа может быть глобально
й. С 1964 по 1992 г. мировое производство выросло на 9%, но экспорт вырос на 12%, а загра
ничное кредитование выросло на 23% (1).
Но для развития глобальной экономики идеологии были столь же важны, как
технологии. Когда сразу же после Второй мировой войны начала развиватьс
я глобальная капиталистическая экономика, те новые технологии, которые
считаются теперь важными для глобальной экономики, еще не существовали.
Идеология придала капиталистическому миру глобальное направление, в д
альнейшем усиленное технологией. Технологии, нужные для расширения и пр
еобразования глобальной экономики, так или иначе развились бы, но истори
чески сложившиеся идеологии, несомненно, задержали бы их применение Ц и
могли бы совсем его остановить. Технология ускорила развитие нынешней г
лобальной экономики, она создала ее социальные установки и вытекавшие и
з этих установок действия правительств.
В частности, Соединенные Штаты, с их историей изоляционизма, могли бы пос
ле Второй мировой войны превратиться в современный эквивалент китайск
ой Срединной Империи. Это была богатая страна; она доминировала в военно
м отношении; с востока и запада она была защищена обширными океанами, а с с
евера и юга от нее были обширные страны, где жили дружественные, слабые в в
оенном отношении соседи. С экономической стороны весь остальной мир ей б
ыл нисколько не нужен. Соединенные Штаты легко могли снова впасть в свой
исторически сложившийся изоляционизм. И даже после возникновения враг
а в лице коммунизма были влиятельные политические лидеры, которые этого
хотели.
В эпоху маккартизма американцы создали себе из коммунизма внутреннюю у
грозу, а во время «холодной войны» американцы рассматривали коммунизм к
ак внешнюю военную угрозу; но в действительности коммунизм никогда не бы
л ни внутренней угрозой «переворота» в Америке, ни внешней военной силой
, прямо угрожавшей завоевать Америку. Повсюду в мире были внутренние пол
итические угрозы и внешниевоенные угрозы (Италия, Франция, Западная Герм
ания, Южная Корея), но они лишь косвенно угрожали Америке, поскольку она за
хотела стать глобальным лидером антикоммунистического военного блока
. Если бы она захотела замкнуться в изоляции, то и в этом случае коммунизм
ей бы непосредственно не угрожал. Вероятно, в конечном счете именно косв
енная угроза глобального коммунизма, вставшая перед глобальным капита
лизмом, перетянула чашу весов и привела к тому, что изоляционизм уступил
место интернационализму.
Нобез угрозы коммунизма мир после Второй мировой войны был бы совсем ины
м не только в Соединенных Штатах. Если бы не внутренняя угроза социализм
а и внешняя военная угроза коммунизма, Европа имела бы внутреннюю сплоче
нность и экономические ресурсы, чтобы вернуть и удержать свои довоенные
колониальные империи. Даже перед лицом внешнего коммунизма и внутренне
го социализма такие страны, как Франция и Великобритания, лишь с большой
неохотой отказались от своих колониальных империй Ц под действием воо
руженного сопротивления и под огромным нажимом Соединенных Штатов, кот
орый происходил лишь оттого, что Соединенные Штаты считали колониализм
несовместимым с сопротивлением коммунизму. Англо-французское вторжен
ие в Египет, чтобы отвоевать Суэцкий канал, и их последующееотступление
под американским давлением драматически символизируют, что они хотели
бы делать и чего не смогли сделать без американской поддержки. Без амери
канской поддержки им просто пришлось бы уйти из своих колоний. Но без угр
озы коммунизма колониализм продлился бы гораздо дольше.
Внешняя угроза Ц коммунизм Ц был идеологией единого мира. Это было не н
ациональное, а «экуменическое» событие(2). В видении Маркса универсальна
я коммунистическая идеология должна была смести все национальные поли
тические системы и создать объединенную глобальную общественную систе
му со всемирными эгалитарными нормами жизни. С его точки зрения национал
изм был одним из главных врагов коммунизма. Привязанность к своей нации
следовало сокрушить и заменить ее мировым коммунизмом. «Подобно ранним
христианам, до 1914 года социалисты в большинстве верили в великую апокалип
тическую перемену, которая уничтожит все зло и создаст общество без несч
астья, угнетения, неравенства и несправедливости» (3). В конце 40-х гг., когда к
оммунизм только что распространился на Восточную Европу и Китай, были да
же серьезные разговоры о формальном присоединении всех этих стран к Сов
етскому Союзу и создании одной большой коммунистической страны, котора
я в конечном счете охватила бы весь земной шар.
После появления спутника, когда Хрущев стучал ботинком по столу в Органи
зации Объединенных Наций, когда, как полагали, экономический рост в Сове
тском Союзе был быстрее, чем в Соединенных Штатах, когда Китай был образц
ом развития для третьего мира и когда коммунизм только что пришел в запа
дное полушарие, утвердившись на Кубе, Ц в то время глобальную угрозу ком
мунизма принимали всерьез. Реакции отдельных капиталистических стран
были явно недостаточны. Глобальному коммунизму надо было противопоста
вить также нечто глобальное, чтобы его «сдержать».
Хотя коммунистический мир и не стал единой страной, существование конку
рирующей идеологии, проповедующей глобальный подход, навязало капитал
истической экономике оборонительную позицию: чтобы бороться с чем-то ед
иным, нужно было единство. Нужны были военные союзы в мировом масштабе. Эк
ономический рост вне Соединенных Штатов стал важнее для Соединенных Шт
атов, чем экономический рост внутри Соединенных Штатов, потому что Соеди
ненным Штатам нужнее были богатые партнеры, способные разделить бремя с
одержания армий для сдерживания коммунизма, чем повышение и без того оче
нь высокого уровня жизни внутри страны.
Некоторые учреждения системы ГАТТ Ц Бреттон-Вудс* (Всемирный банк, Межд
ународный валютный фонд Ц МВФ), правила торговли с «наиболее благоприят
ствуемыми нациями») были спроектированы еще до того, как опустился «желе
зный занавес», но их окончательная форма сложилась лишь в горниле «холод
ной войны» (ряд раундов торговых переговоров, отменивших тарифы и квоты,
лидерство и менеджмент США, Соединенные Штаты как глобальный экономиче
ский двигатель, наконец, американский открытый рынок, где все могут прод
авать свои товары). Особенно важно было иметь Америку в качестве обширно
го, открытого, богатого рынка, так как гораздо легче стать богатым, продав
ая вещи богатым людям, чем продавая их бедным. Поскольку после Второй мир
овой войны на Земле была лишь одна большая группа богатых людей, доступ н
а рынок Соединенных Штатов был преимуществом, за которое стоило боротьс
я. Соединенные Штаты могли использовать эту свою возможность допускать
или не допускать на свой рынок, чтобы привязывать к американской системе
людей во всем мире.
Если посмотреть на страны, которые стали богатыми после Второй мировой в
ойны, то все они прошли через период времени, когда их экспорт был сосредо
точен на американском рынке. В 60-е гг. 35% японского экспорта шло в Америку, а
в 80-е в Соединенные Штаты поступало 48% экспорта азиатских «драконов» (Гонк
онг, Тайвань, Южная Корея и Сингапур) (4). То же делает Китай в 90-е гг. За последн
ие годы более 50% роста его экспорта приходилось на Соединенные Штаты.
Хотя план Маршалла формально не был частью системы ГАТТ Ц Бреттон-Вудс,
его вызвали к жизни те же силы (5). Он принес массированную помощь прежде бо
гатым странам, участвовавшим во Второй мировой войне и растерзанным это
й войной. И бывшие враги (Германия, Япония, Италия), и бывшие союзники (Велик
обритания, Франция, Нидерланды) должны были быстро перестроиться, чтобы
сохранить капитализм и иметь возможность содержать значительные военн
ые силы, необходимые для сдерживания коммунизма.
Ту же роль, какую для богатых играл план Маршалла, для бедных играла иност
ранная помощь. До Второй мировой войны термин «иностранная помощь» не су
ществовал. Назначение колоний, вошедших в третий мир, состояло в том, чтоб
ы обогащать колониальные державы, Ц но не наоборот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
тепени: даже сейчас в Соединенных Штатах есть миллионы людей, имеющих за
конное право на государственное вспомоществование, которые имели бы бо
лее высокий семейный доход, если бы перешли на него, но которым было бы сты
дно его получать; а поэтому они не просят о льготах, на которые имеют право
. Но со временем такие сдерживающие мотивы отмирали, и система, которая пе
рвоначально предназначалась лишь на случай крайней нужды, стала правом,
используемым в каждом удобном случае.
Но те же сдерживающие мотивы позволили политикам, проектировавшим эту с
истему несколько десятилетий назад, полагать, что она потребует намного
меньше затрат, чем это оказалось в действительности. Поскольку в первом
поколении системой пользовались лишь немногие, затраты были низки и мож
но было сделать систему более щедрой, так как легко было позволить себе в
ысокие льготы. Но со временем системы расширились до такой степени, что л
ьготы стали составлять более 90% заработной платы (107% для пенсионеров в Грец
ии, 100% для инвалидов в Германии, 124 % за отпуск по материнству в Пор-
тугалии, 97% за утрату трудоспособности в Бельгии), так что после вычета про
изводственных расходов очень многие были в действительности в лучшем п
оложении, не работая (89). Но что было дешево в первом поколении, стало дорого
во втором, когда все больше людей приучалось пользоваться этой системой
(90).
Этот процесс очень отчетливо виден в скандинавских системах пособий по
нетрудоспособности и по болезни. В каждом обществе есть люди, которые ст
ановятся больными или нетрудоспособными, постоянно или временно, и не мо
гут работать. Что с ними произойдет? Скандинавия выработала систему соци
ального обеспечения, в которой нетрудоспособные получают пособия в раз
мере 90% той заработной платы, какую они получали бы, если бы могли работать.
В течение десятилетий щедрость законов о нетрудоспособности менялась
очень мало, но установки по отношению к этим законам чрезвычайно изменил
ись. Процедура, к которой некогда прибегали только тяжело больные или по
павшие в тяжкую нужду, стала использоваться миллионами в основном здоро
вых работников, чтобы доставить себе девятнадцать добавочных дней отпу
ска в год или получить раннюю пенсию по инвалидности (91).
Затраты росли, тогда как сбор налогов сокращался. То, что вначале было эко
номически возможной привилегией, становилось экономически невозможны
м общим правом. Скандинавские системы, действовавшие долгое время, нужда
лись теперь в сокращении масштабов, чтобы затраты не вышли из-под контро
ля. Когда такое сокращение систем было проведено, то пропуски рабочих дн
ей резко уменьшились Ц на две трети (92). Но, конечно, уменьшились также и ль
готы действительно нуждающимся.
Слыша все разговоры о желании платить меньше налогов, можно было бы поду
мать, что американцы хотят сократить социальные льготы. Важно не упускат
ь из виду, что это вовсе не так. Престарелые хотят получать свои льготы, и н
е только они. Вместо того, чтобы частным образом платить за свое здоровье
и оплачивать страховку от наводнений, ураганов и землетрясений, избират
ели среднего класса хотят, чтобы необходимое страхование доставляло им
правительство. Но если правительство в самом деле за это платит, то люди, к
упившие себе частную страховку от наводнений или землетрясений, оказыв
аются простофилями Ц они частным образом оплачивают свою собственную
безопасность, а общественным образом, посредством налогов, оплачивают б
езопасность кого-то другого. Каждое наводнение или землетрясение, котор
ое правительство компенсирует чрезвычайными пособиями, уменьшает числ
о тех, кто в будущем купит частную страховку, которая лишит их этих госуда
рственных льгот. Эти люди не глупы. В зонах Среднего Запада, подверженных
наводнениям, в настоящее время лишь 7% населения имеют страхование от нав
однений (93). Более 50% людей, охваченных программой бесплатного медицинског
о страхования (Medicaid), в результате этого сократили объемы своего частного с
трахования (94).
Наша публика не интересуется теперь страховыми полисами, которые окупа
ются только в случае необычных катастрофических происшествий Ц то ест
ь необычно высоких расходов, которые никто не может себе позволить и кот
орых никто не ожидает; публика хочет застраховаться от повседневных неп
риятностей. Она хочет, чтобы каждый необычный риск оплачивали правитель
ство или корпорации; более того, чтобы они платили и за повседневно ожида
емые расходы, которые люди, как правило, могут и должны оплачивать сами.
Вероятно, возрастающее нежелание подвергаться риску, наблюдаемое в сов
ременных обществах, происходит от ухода из сельского хозяйства. В сельск
охозяйственном обществе ежегодные доходы резко поднимаются и опускают
ся в зависимости от погоды. У людей нет выбора Ц им приходится жить в мире
со значительной неуверенностью по поводу их годового дохода. Поскольку
им приходится мириться с большим неизбежным риском, им кажется естестве
нным подвергаться небольшому риску. Но в индустриальном мире все кажетс
я более контролируемым. Здесь тоже могут быть неуверенности, но они созд
аются другими людьми, и по крайней мере в принципе их можно избежать. Поск
ольку людям не приходится мириться с большим неизбежным риском для свои
х доходов, они менее склонны мириться с небольшим неизбежным риском, ког
да он встречается в жизни.
Фатализм и «caveat emptor» («Пусть остерегается покупатель» Ц лат. Пословица Ц
Прим. перев.) исчезли Ц их сменило государство социального об
еспечения (95). В результате возникло огромное расхождение между стремлен
ием к перераспределению и готовностью платить налоги, чтобы удовлетвор
ить это стремление.
ЗАКЛЮЧЕНИЯ
Демографическая плита глубоко изменяет природу капиталистической сис
темы. Миллионы низкооплачиваемых неквалифицированных иммигрантов дол
жны будут воздействовать на заработки миллионов высокооплачиваемых не
квалифицированных коренных американцев, и точно так же миллионы высоко
образованных обитателей прежнего второго мира должны будут воздейство
вать на заработки образованных американцев. В капиталистической систе
ме спроса и предложения это неизбежно.
Большое увеличение числа престарелых людей должно глубоко изменить пр
ироду системы. Эти люди, не рассчитывающие прожить очень долго и больше н
е работающие, попросту не заинтересованы Ц и не могут быть заинтересова
ны Ц в инвестициях на будущее. Но инвестиции необходимы, чтобы обеспечи
ть экономическую жизнеспособность молодежи и произвести доход, нужный
для финансирования пенсий и медицинского обслуживания престарелых. Не
льзя облагать налогом то, чего нет. Ничто не должно быть важнее для старых
людей, чем экономическое благополучие молодых.
Таким образом, мы встретились с финансовым «врагом» Ц это не кто иной, ка
к престарелые «мы», в общественной и частной жизни.
Глава 6
ПЛИТА ЧЕТВЕРТАЯ: ГЛОБАЛЬНАЯ ЭКОНОМИКА
Впервые в человеческой истории все может быть сделано где угодно и прода
но кому угодно. В капиталистической экономике это означает, что изготовл
ение любой компоненты и выполнение любой деятельности переносится в то
место земного шара, где это обходится дешевле всего, а возникающие проду
кты и услуги продаются там, где выше всего цены и прибыли. Минимизация зат
рат и максимизация выручки Ц это и есть максимизация прибыли, в чем и зак
лючается сердцевина капитализма. Сентиментальная привязанность к како
й-нибудь географической части мира не входит в эту систему.,
С технической стороны затраты на транспорт и коммуникацию резко снизил
ись, а скорость обоих Ц экспоненциально возросла. Это сделало возможной
совершенно новую систему коммуникации, команды и контроля в секторе биз
неса. Можно координировать группы исследователей и проектировщиков, ра
ботающих в разных частях мира; можно изготовлять компоненты в любом мест
е мира, где это обходится дешевле всего, а затем отправлять их в такие мест
а сборки, чтобы минимизировать общие затраты. Собранные изделия можно бы
стро отправлять туда, где они нужны,с помощью доставляющей их в точно ука
занное время системы воздушных перевозок. Продажа может быть глобально
й. С 1964 по 1992 г. мировое производство выросло на 9%, но экспорт вырос на 12%, а загра
ничное кредитование выросло на 23% (1).
Но для развития глобальной экономики идеологии были столь же важны, как
технологии. Когда сразу же после Второй мировой войны начала развиватьс
я глобальная капиталистическая экономика, те новые технологии, которые
считаются теперь важными для глобальной экономики, еще не существовали.
Идеология придала капиталистическому миру глобальное направление, в д
альнейшем усиленное технологией. Технологии, нужные для расширения и пр
еобразования глобальной экономики, так или иначе развились бы, но истори
чески сложившиеся идеологии, несомненно, задержали бы их применение Ц и
могли бы совсем его остановить. Технология ускорила развитие нынешней г
лобальной экономики, она создала ее социальные установки и вытекавшие и
з этих установок действия правительств.
В частности, Соединенные Штаты, с их историей изоляционизма, могли бы пос
ле Второй мировой войны превратиться в современный эквивалент китайск
ой Срединной Империи. Это была богатая страна; она доминировала в военно
м отношении; с востока и запада она была защищена обширными океанами, а с с
евера и юга от нее были обширные страны, где жили дружественные, слабые в в
оенном отношении соседи. С экономической стороны весь остальной мир ей б
ыл нисколько не нужен. Соединенные Штаты легко могли снова впасть в свой
исторически сложившийся изоляционизм. И даже после возникновения враг
а в лице коммунизма были влиятельные политические лидеры, которые этого
хотели.
В эпоху маккартизма американцы создали себе из коммунизма внутреннюю у
грозу, а во время «холодной войны» американцы рассматривали коммунизм к
ак внешнюю военную угрозу; но в действительности коммунизм никогда не бы
л ни внутренней угрозой «переворота» в Америке, ни внешней военной силой
, прямо угрожавшей завоевать Америку. Повсюду в мире были внутренние пол
итические угрозы и внешниевоенные угрозы (Италия, Франция, Западная Герм
ания, Южная Корея), но они лишь косвенно угрожали Америке, поскольку она за
хотела стать глобальным лидером антикоммунистического военного блока
. Если бы она захотела замкнуться в изоляции, то и в этом случае коммунизм
ей бы непосредственно не угрожал. Вероятно, в конечном счете именно косв
енная угроза глобального коммунизма, вставшая перед глобальным капита
лизмом, перетянула чашу весов и привела к тому, что изоляционизм уступил
место интернационализму.
Нобез угрозы коммунизма мир после Второй мировой войны был бы совсем ины
м не только в Соединенных Штатах. Если бы не внутренняя угроза социализм
а и внешняя военная угроза коммунизма, Европа имела бы внутреннюю сплоче
нность и экономические ресурсы, чтобы вернуть и удержать свои довоенные
колониальные империи. Даже перед лицом внешнего коммунизма и внутренне
го социализма такие страны, как Франция и Великобритания, лишь с большой
неохотой отказались от своих колониальных империй Ц под действием воо
руженного сопротивления и под огромным нажимом Соединенных Штатов, кот
орый происходил лишь оттого, что Соединенные Штаты считали колониализм
несовместимым с сопротивлением коммунизму. Англо-французское вторжен
ие в Египет, чтобы отвоевать Суэцкий канал, и их последующееотступление
под американским давлением драматически символизируют, что они хотели
бы делать и чего не смогли сделать без американской поддержки. Без амери
канской поддержки им просто пришлось бы уйти из своих колоний. Но без угр
озы коммунизма колониализм продлился бы гораздо дольше.
Внешняя угроза Ц коммунизм Ц был идеологией единого мира. Это было не н
ациональное, а «экуменическое» событие(2). В видении Маркса универсальна
я коммунистическая идеология должна была смести все национальные поли
тические системы и создать объединенную глобальную общественную систе
му со всемирными эгалитарными нормами жизни. С его точки зрения национал
изм был одним из главных врагов коммунизма. Привязанность к своей нации
следовало сокрушить и заменить ее мировым коммунизмом. «Подобно ранним
христианам, до 1914 года социалисты в большинстве верили в великую апокалип
тическую перемену, которая уничтожит все зло и создаст общество без несч
астья, угнетения, неравенства и несправедливости» (3). В конце 40-х гг., когда к
оммунизм только что распространился на Восточную Европу и Китай, были да
же серьезные разговоры о формальном присоединении всех этих стран к Сов
етскому Союзу и создании одной большой коммунистической страны, котора
я в конечном счете охватила бы весь земной шар.
После появления спутника, когда Хрущев стучал ботинком по столу в Органи
зации Объединенных Наций, когда, как полагали, экономический рост в Сове
тском Союзе был быстрее, чем в Соединенных Штатах, когда Китай был образц
ом развития для третьего мира и когда коммунизм только что пришел в запа
дное полушарие, утвердившись на Кубе, Ц в то время глобальную угрозу ком
мунизма принимали всерьез. Реакции отдельных капиталистических стран
были явно недостаточны. Глобальному коммунизму надо было противопоста
вить также нечто глобальное, чтобы его «сдержать».
Хотя коммунистический мир и не стал единой страной, существование конку
рирующей идеологии, проповедующей глобальный подход, навязало капитал
истической экономике оборонительную позицию: чтобы бороться с чем-то ед
иным, нужно было единство. Нужны были военные союзы в мировом масштабе. Эк
ономический рост вне Соединенных Штатов стал важнее для Соединенных Шт
атов, чем экономический рост внутри Соединенных Штатов, потому что Соеди
ненным Штатам нужнее были богатые партнеры, способные разделить бремя с
одержания армий для сдерживания коммунизма, чем повышение и без того оче
нь высокого уровня жизни внутри страны.
Некоторые учреждения системы ГАТТ Ц Бреттон-Вудс* (Всемирный банк, Межд
ународный валютный фонд Ц МВФ), правила торговли с «наиболее благоприят
ствуемыми нациями») были спроектированы еще до того, как опустился «желе
зный занавес», но их окончательная форма сложилась лишь в горниле «холод
ной войны» (ряд раундов торговых переговоров, отменивших тарифы и квоты,
лидерство и менеджмент США, Соединенные Штаты как глобальный экономиче
ский двигатель, наконец, американский открытый рынок, где все могут прод
авать свои товары). Особенно важно было иметь Америку в качестве обширно
го, открытого, богатого рынка, так как гораздо легче стать богатым, продав
ая вещи богатым людям, чем продавая их бедным. Поскольку после Второй мир
овой войны на Земле была лишь одна большая группа богатых людей, доступ н
а рынок Соединенных Штатов был преимуществом, за которое стоило боротьс
я. Соединенные Штаты могли использовать эту свою возможность допускать
или не допускать на свой рынок, чтобы привязывать к американской системе
людей во всем мире.
Если посмотреть на страны, которые стали богатыми после Второй мировой в
ойны, то все они прошли через период времени, когда их экспорт был сосредо
точен на американском рынке. В 60-е гг. 35% японского экспорта шло в Америку, а
в 80-е в Соединенные Штаты поступало 48% экспорта азиатских «драконов» (Гонк
онг, Тайвань, Южная Корея и Сингапур) (4). То же делает Китай в 90-е гг. За последн
ие годы более 50% роста его экспорта приходилось на Соединенные Штаты.
Хотя план Маршалла формально не был частью системы ГАТТ Ц Бреттон-Вудс,
его вызвали к жизни те же силы (5). Он принес массированную помощь прежде бо
гатым странам, участвовавшим во Второй мировой войне и растерзанным это
й войной. И бывшие враги (Германия, Япония, Италия), и бывшие союзники (Велик
обритания, Франция, Нидерланды) должны были быстро перестроиться, чтобы
сохранить капитализм и иметь возможность содержать значительные военн
ые силы, необходимые для сдерживания коммунизма.
Ту же роль, какую для богатых играл план Маршалла, для бедных играла иност
ранная помощь. До Второй мировой войны термин «иностранная помощь» не су
ществовал. Назначение колоний, вошедших в третий мир, состояло в том, чтоб
ы обогащать колониальные державы, Ц но не наоборот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52