Когда же, напротив, задачу сделали более
легкой-для узнавания предъявлялась только одна
фишка, и идентификация следовала непосредственно за
предъявлением,-то корреляция почти исчезла. В пос-
леднем случае значительной оказалась корреляция
между зрительным различением и узнаванием, что гово-
рит о существовании тесной связи между стимулом и
памятью, а не языком и памятью.
Корреляция между кодируемостью и узнаванием
в усложненных условиях была обнаружена также в дру-
гом экспериментальном исследовании), проведенном среди индейцев зуни на Юго-
Западе Соединенных Штатов. Авторы предположили, что
у испытуемых зуни возникнут затруднения при запоми-
нании цветов из желто-оранжевой части цветового
спектра, поскольку эти два цвета на их языке не разли-
чаются. В результате тщательно проведенного экспери-
ментального исследования было выяснено, что зуни-
монолингвы действительно допускали больше всего
ошибок при узнавании этих цветов, на втором месте
оказались испытуемые, говорящие как на зуни, так
и на английском, в то время как испытуемые, гово-
рящие только по-английски, делали наименьшее число
ошибок.
На результаты этих экспериментов часто ссылались
в подтверждение слабой версии гипотезы лингвистиче-
ской относительности. Однако дальнейшие исследова-
ния показали, что связь между кодируемостью и узна-
ванием характерна не для всех цветов. Бёрнхэм и Кларк
(1955) изучали узнаваемость отдельных цветов из
другой подборки цветов, которые не столь сильно отли-
чались друг от друга по тону, как цвета, использован-
ные в описанных экспериментах. Леннеберг (1961)
использовал полученные ими данные и установил их
корреляцию с кодируемостью, данные о которой он
получил независимо от этих авторов для тех же самых
цветов. Корреляция оказалась отрицательной-чем
больше согласия в назывании, тем хуже узнавание!
Очевидно, короткий различительный лексический тер-
мин типа <синий> полезен при запоминании синего
цвета среди цветов других тонов (красный, желтый,
зеленый и т. д.), но он не помогает при выборе одного
определенного синего тона среди различных синих цве-
тов, отличающихся друг от друга по яркости и на-
сыщенности. В последнем случае более полезной мо-
жет оказаться фраза типа <мутный синий с серым
налетом>.
Пытаясь разрешить это противоречие, Ленте и Стеф-
флер (1964) разработали новый метод измерения коди-
руемости, названный ими методом точности коммуника-
ции. Рассматривая память как коммуникацию человека
с самим собой по истечении определенного промежутка
времени, они утверждали, что то. что передается точно
интерперсонально (то есть другому человеку), переда-
ется точно и интраперсонально (то есть самому себе).
Они предъявляли группе испытуемых набор цветов и
просили их описать цвета таким образом, чтобы другие
люди могли найти их в этом наборе. Затем они читали
полученные описания другой группе испытуемых и про-
сили их найти соответствующие цвета в предъявленном
наборе. При такой процедуре обнаружились очень вы-
сокие, статистически значимые корреляции между точ-
ностью коммуникации и показателями узнавания как
для набора цветов, использованного Брауном и Ленне-
бергом, так и для набора, использованного Бёрнхэмом
и Кларком. С другой стороны, корреляция между точ-
ностью коммуникации и согласием в назывании (то есть
первоначальным критерием кодируемости) оказалась
невысокой.
Эти результаты получили дополнительное подтверж-
дение в исследовании, проведенном на Юкатане (Мек-
сика) с испытуемыми, говорящими не на английском, а
на юкатеке (языке индейцев майя) и на испанском
. В юкатеке сравнительно
мало слов, обозначающих цвета, в то время как цвето-
вой словарь испанского языка, на котором говорили
испытуемые второй группы (студенты Юкатанского
университета), близок к, английскому.
В обеих группах были обнаружены четкие корреля-
ции между точностью кодирования определенных цве-
тов и числом ошибок, совершенных испытуемыми при
узнавании этих цветов спустя небольшой отрезок вре-
мени. Группы отличались друг от друга по цветам,
легко поддающимся обозначению, так что ошибки ис-
пытуемых, говорящих на юкатеке, отличались от ошнбок испытуемых, говорящих по-нспански. Это явно сви-
детельствует о том, что ошибки в узнавании зависят
скорее от лингвистического, или коммуникативного, ко-
да, чем от физическнх параметров подлежащих узнава-
нию цветов.
Сходные результаты были получены Вангом ,
который применил разработанный Лентсом и Стеф
флером метод в исследовании,проведенном с американ-
скими студентами. Ванг сначала определял точность
коммуникации для большого набора цветов. Затем он
выбирал для каждого цвета два названия, обеспечивав-
ших лишь небольшую точность коммуникации, причем
одно название вызывало отклонение от предъявленно-
го цвета в одну сторону, а другое - в другую. Когда
попой группе испытуемых были предъявлены те же цве-
та и выбранные Вангом названия, ошибки в узнавании
соответствовали направлению, предсказуемому на осно-
гие названий.
Ленте и Стеффлер объясняли преимущество точно-
сти коммуникации для предсказания показателя узна-
вания тем, что она позволяет пользоваться при называ-
нии цвета различными вербальными средствами (одним
или несколькими словами, целым предложением и т. д.),
<Предлагаемая здесь формулировка связи между язы-
ком и поведением подчеркивает продуктивность языка - испытуемый может самостоятельно создавать но-
вые описания стимулов, которые позволяют их успешно
кодировать... Всякое описание отношения между язы-
ком и поведением или языком и мышлением, не учиты-
вающее этого обстоятельства и подчеркивающее значение
одного лишь словарного запаса или грамматических ка-
тегории, наталкивается на серьезные трудности при ин-
терпретации реального экспериментального материала
.
Исследование, проведенное Лентсом и Стеффлером,
не только внесло значительный вклад в изучение отношений между языком и познавательными процессами
но и показало ограниченность попыток соотносить позна-
вательную деятельность с одними лишь статическими ха-
рактеристиками языка, не учитывая тех динамических
функций, которые язык может выполнять в различных
ситуациях решения задач. Мера точности коммуникация
указывает на целую группу новых языковых переменных,
связанных с употреблением языка, которые могут оказы-
вать влияние на познавательные процессы. Если суще-
ствует соответствие между интраперсональной и интер-
персональной коммуникациями, то необходимо изучать
социальные процессы коммуникации в различных куль-
турах-какие формы они принимают и какие именно
стороны опыта обычно вербализуются и передаются в
акте коммуникации. Возвращаясь к работе Брауна и
Леннеберга, мы отмечаем, что их гипотеза о связи между
кодируемостью и запоминанием основывается на том
предположении, что испытуемые активно используют и
сохраняют в памяти словесные обозначения цветов. Это
также пример использования языка в определенной си-
туации и еще одно свидетельство того, что при попытках
изучать взаимоотношения между языком и познаватель-
ными процессами необходимо учитывать деятельность
субъекта в качестве решающей промежуточной пере-
менной.
В самое последнее время гипотеза лингвистической
относительности начинает подвергаться сомнению даже
в области восприятия цвета. Как мы уже отмечали,цве-
товое пространство в течение долгого времени рассмат-
ривалось в качестве объекта, который характеризуется
равномерными физическими вариациями и произвольно
разбивается различными языками на отрезки, соответ-
ствующие существующим в этих языках цветовым
категориям. Исследование, проведенное двумя антропо-
логами (Berlin, Kay, 1969), показало, что такое пред-
ставление неверно. Авторы просили людей из 20 раз-
личных языковых групп выбрать среди набора цветных
фишек те, которые лучше всего соответствуют основным
цветовым категориям их языков, и указать все фишки,
которые также могут быть названы этими словами. Как
и следовало ожидать, границы цветовых обозначении
не совпадали, но выбранные испытуемыми <лучшие
образцы> (Берлин и Кэй назвали их фокусными цвета-
ми} оказались одними и теми же. Фокусные цвета ока-
зались не случайно распределенными по всему набору
цветов, а густо сгруппированными вокруг 11 основных
цветов-восьми хроматических, соответствующих анг-
лийским красному, желтому, зеленому, синему, корич-
невому, оранжевому, розовому и фиолетовому (purple),
и трех ахроматических-черного, белого и серого. Бер-
лин и Кэй считают, что при рассмотрении языкового
кодирования цветов до сих пор обычно подчеркивались
прежде всего межкультурные различия, потому что
исследователи занимались преимущественно различия-
ми в границах между цветами, а не универсальными
фокусными цветами.
Хейдер (1972) посвятила серию работ изучению пси-
хологического значения этих предположительно универ-
сальных фокусных цветов. Уточнив место каждого фо-
кусного цвета в цветовом пространстве, она попыталась
выяснить, являются ли эти цвета наиболее кодируе-
мыми в различных семьях языков. Ее испытуемые гово-
рили на индоевропейских, австралонезнйских, тибето-
китайскнх и афро-азиатских языках, а также на венгер-
ском и японском. Результаты были весьма однозначны:
фокусные цвета оказались более кодируемыми, чем не-
фокусные, по обоим примененным Хейдер критериям -
их названия были короче и испытуемые их называли
скорее. Третья работа, проведенная по образцу экспе-
риментов Брауна и Леннеберга, показала,что фокусные
цвета запоминались точнее нефокусных даже теми ис-
пытуемыми, в языке которых отсутствуют основные ка-
тегории, обозначающие цветовые тона. Люди народ-
ности дани (Новая Гвинея), цветовой словарь которых
состоит из двух основных категорий (приблизительно
<темный> и <светлый, запоминали фокусные цвета
лучше нефокусных-точно так же, как и американские
испытуемые из контрольной группы, в языке которых
существуют отдельные слова для обозначения всех фо-
кусных цветов. Какова же в таком случае, роль языка
в решении подобных задач? Результаты другой серии
экспериментов привели Хейлер
к выводу, что в процессе узнавания участвует зритель-
ный перебор отдельно от вербального. Зрительные об-
разы памяти могут быть изоморфны зрительным обра-
зам предъявляемых цветов, и поэтому они легче акти-
визируются в ответ на воспринимаемые характеристики
стимулов и менее подвержены искажениям, вызывае-
мым языком. Как мы видели, в наиболее легкой серии
экспериментов и исследовании Брауна и Леннеберга
узнавание происходило за счет чисто перцептивного
различения. Дальнейшие работы в этом направлении
должны ответить на вопросы о том, при решении каких
именно задач в тех или иных обществах активизируются
процессы скорее зрительной, чем вербальной памяти,
какова природа взаимодействия между этими процес-
сами и какого рода <вербальное кодирование> приме-
няется в той или иной ситуации.
Интересно проследить, как направление исследова-
ния, выросшее из гипотезы лингвистической относитель-
ности, привело в настоящее время к утверждению о
существовании определенных универсалий или инвари-
антов в отношениях между той или иной областью пер-
цептивного опыта и словарем. Создается впечатление,
что, несмотря на существенные различия между цвето-
выми словарями различных языков и изменчивые границы между цветами, некоторые цвета всегда легче вы-
деляются и легче запоминаются. На основе этих фактов
Хей.пер (1972) утверждает, что соотношение между сло-
вами и понятиями может быть обратным тому, как его
себе обычно представляют. <Короче говоря, цветовое
пространство не только не является весьма удобным
объектом для изучения влияния языка на мышление, но,
напротив, представляет собой яркий пример воздействия
перцептивно-когнитивных факторов на образование и со-
держание языковых категорий> (с. 20).
Грамматика
Языки отличаются друг от друга не только тем, как
их словари классифицируют мир, но также и разными
способами комбинирования отдельных значащих единиц.
Уорф особенно увлекался именно этими структурными
особенностями языка, которые он называл <способами
говорения>, и видел их значение в том, что они бессо-
знательно определяют то представление, которое дан-
ная языковая группа имеет о реальности. Так, он указы-
вал, что английские глаголы принимают разные формы
соответственно временным различиям - прошлое, на-
стоящее и будущее. Это обязательное указание времени
соответствует свойственному нашей культуре представ-
лению о времени как о бесконечной линии и нашему
увлечению измерением времени, о котором свидетельст-
вует почти бесконечное количество календарей и часов.
В то же время на языке хопи слова, выполняющие
функции глаголов (к ним относится ряд слов, которые
мы безусловно считаем существительными, например
<молния> и <облачко дыма>), указывают скорее на
длительность события, чем на время его свершения.
Другой пример <способа говорения> мы находим у Ли
(1938), которая указывает, что глаголы языка индейцев
винту (Калифорния) различаются по <степени достовер-
ности>. Когда речь идет о событии, известном с чужих
слов, то употребляется один глагол; когда же сам гово-
рящий (а не человек, о котором идет речь) был свиде-
телем данного события, то употребляется другой глагол.
Таким образом, свидетель преступления, который <услы-
шал> выстрел, и полицейский, ссылающийся на утвер-
ждение свидетеля о том, что тот <услышал> выстрел,
пользуются разными словами для выражения понятия
<услышать>.
Как и в случае тех языковых данных, которые отно-
сятся к лексическим различиям, мы снова не вполне
представляем себе, как следует истолковывать эти дан-
ные. Уорф и другие авторы убеждают нас в том, что
языковые категории оказывают неизбежное влияние на
наше мышление, но о мышлении они опять же судят
на основе языковых данных. Они не предлагают неза-
висимых от языка данных о познавательных процессах.
Таким образом, мы должны судить о процессах мышле-
ния либо на основе общих характеристик культуры
(значение которых можно истолковывать по-разному),
либо на основе каких-либо других языковых данных,
которые предположительно имеют отношение к позна-
вательным процессам. В обоих случаях мы идем по тон-
кому льду.
Нам известны только два эксперимента, в которых
были получены неязыковые данные о влиянии грамма-
тики на познавательные процессы. Первый из них был
проведен Кэрроллом и Касагранде (1958) в резервации
индейцев навахо. В языке навахо некоторые глаголы,
обозначающие манипуляции с предметами, принимают
разные формы в зависимости от того, какого рода нред-
меты подлежат манипуляции: есть формы глагола, соот-
ветствующие круглым тонким предметам, длинным гиб-
ким предметам, длинным жестким предметам и т. д. По-
скольку грамматика языка навахо сосредоточивает вни-
мание на форме и материале предметов, то Кэрролл и
Касагранде сочли возможным предположить, что поведе-
ние индейцев навахо по отношению к различным пред-
метам в большей мере зависит от этих их свойств, чем
поведение людей, говорящих на других языках.
Авторы исследовали преимущественное выделение
именно этих свойств предметов в экспериментах с клас-
сификацией предметов, в которых участвовали дети на-
вахо разного возраста, говорящие либо только на языке
Покажите
ребенку:
Палочку
(синюю)
Рис. 3-1. Предметы, использованные при изучении
влияния грамматики языка на познавательные процессы
.
навахо, либо только на английском. Ребенок должен
был решить, к какому из двух предъявляемых экспери-
ментатором предметов подходит третий предмет. Экспе-
риментатор предъявлял, например, желтую веревку и
синюю палочку (см. рис. 3-1). После этого ребенку по-
казывали желтую палочку и спрашивали, к какому из
предъявленных предметов она больше подходит. Резуль-
таты соответствовали ожиданиям авторов: дети, говоря-
щие на навахо, классифицировали предметы скорее по
форме, чем по цвету, в более раннем возрасте, чем дет;,
говорящие по-английски. Однако, когда эта же задача
была предложена говорящим по-английски детям из
средних слоев города Бостона, то оказалось, что они
также предпочитали классифицировать предметы на
основе формы, а не цвета. Кэрролл и Касагранде объяс-
няли это тем, что благодаря игрушкам эти дети имеют
богатый опыт в выделении формы предметов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
легкой-для узнавания предъявлялась только одна
фишка, и идентификация следовала непосредственно за
предъявлением,-то корреляция почти исчезла. В пос-
леднем случае значительной оказалась корреляция
между зрительным различением и узнаванием, что гово-
рит о существовании тесной связи между стимулом и
памятью, а не языком и памятью.
Корреляция между кодируемостью и узнаванием
в усложненных условиях была обнаружена также в дру-
гом экспериментальном исследовании), проведенном среди индейцев зуни на Юго-
Западе Соединенных Штатов. Авторы предположили, что
у испытуемых зуни возникнут затруднения при запоми-
нании цветов из желто-оранжевой части цветового
спектра, поскольку эти два цвета на их языке не разли-
чаются. В результате тщательно проведенного экспери-
ментального исследования было выяснено, что зуни-
монолингвы действительно допускали больше всего
ошибок при узнавании этих цветов, на втором месте
оказались испытуемые, говорящие как на зуни, так
и на английском, в то время как испытуемые, гово-
рящие только по-английски, делали наименьшее число
ошибок.
На результаты этих экспериментов часто ссылались
в подтверждение слабой версии гипотезы лингвистиче-
ской относительности. Однако дальнейшие исследова-
ния показали, что связь между кодируемостью и узна-
ванием характерна не для всех цветов. Бёрнхэм и Кларк
(1955) изучали узнаваемость отдельных цветов из
другой подборки цветов, которые не столь сильно отли-
чались друг от друга по тону, как цвета, использован-
ные в описанных экспериментах. Леннеберг (1961)
использовал полученные ими данные и установил их
корреляцию с кодируемостью, данные о которой он
получил независимо от этих авторов для тех же самых
цветов. Корреляция оказалась отрицательной-чем
больше согласия в назывании, тем хуже узнавание!
Очевидно, короткий различительный лексический тер-
мин типа <синий> полезен при запоминании синего
цвета среди цветов других тонов (красный, желтый,
зеленый и т. д.), но он не помогает при выборе одного
определенного синего тона среди различных синих цве-
тов, отличающихся друг от друга по яркости и на-
сыщенности. В последнем случае более полезной мо-
жет оказаться фраза типа <мутный синий с серым
налетом>.
Пытаясь разрешить это противоречие, Ленте и Стеф-
флер (1964) разработали новый метод измерения коди-
руемости, названный ими методом точности коммуника-
ции. Рассматривая память как коммуникацию человека
с самим собой по истечении определенного промежутка
времени, они утверждали, что то. что передается точно
интерперсонально (то есть другому человеку), переда-
ется точно и интраперсонально (то есть самому себе).
Они предъявляли группе испытуемых набор цветов и
просили их описать цвета таким образом, чтобы другие
люди могли найти их в этом наборе. Затем они читали
полученные описания другой группе испытуемых и про-
сили их найти соответствующие цвета в предъявленном
наборе. При такой процедуре обнаружились очень вы-
сокие, статистически значимые корреляции между точ-
ностью коммуникации и показателями узнавания как
для набора цветов, использованного Брауном и Ленне-
бергом, так и для набора, использованного Бёрнхэмом
и Кларком. С другой стороны, корреляция между точ-
ностью коммуникации и согласием в назывании (то есть
первоначальным критерием кодируемости) оказалась
невысокой.
Эти результаты получили дополнительное подтверж-
дение в исследовании, проведенном на Юкатане (Мек-
сика) с испытуемыми, говорящими не на английском, а
на юкатеке (языке индейцев майя) и на испанском
. В юкатеке сравнительно
мало слов, обозначающих цвета, в то время как цвето-
вой словарь испанского языка, на котором говорили
испытуемые второй группы (студенты Юкатанского
университета), близок к, английскому.
В обеих группах были обнаружены четкие корреля-
ции между точностью кодирования определенных цве-
тов и числом ошибок, совершенных испытуемыми при
узнавании этих цветов спустя небольшой отрезок вре-
мени. Группы отличались друг от друга по цветам,
легко поддающимся обозначению, так что ошибки ис-
пытуемых, говорящих на юкатеке, отличались от ошнбок испытуемых, говорящих по-нспански. Это явно сви-
детельствует о том, что ошибки в узнавании зависят
скорее от лингвистического, или коммуникативного, ко-
да, чем от физическнх параметров подлежащих узнава-
нию цветов.
Сходные результаты были получены Вангом ,
который применил разработанный Лентсом и Стеф
флером метод в исследовании,проведенном с американ-
скими студентами. Ванг сначала определял точность
коммуникации для большого набора цветов. Затем он
выбирал для каждого цвета два названия, обеспечивав-
ших лишь небольшую точность коммуникации, причем
одно название вызывало отклонение от предъявленно-
го цвета в одну сторону, а другое - в другую. Когда
попой группе испытуемых были предъявлены те же цве-
та и выбранные Вангом названия, ошибки в узнавании
соответствовали направлению, предсказуемому на осно-
гие названий.
Ленте и Стеффлер объясняли преимущество точно-
сти коммуникации для предсказания показателя узна-
вания тем, что она позволяет пользоваться при называ-
нии цвета различными вербальными средствами (одним
или несколькими словами, целым предложением и т. д.),
<Предлагаемая здесь формулировка связи между язы-
ком и поведением подчеркивает продуктивность языка - испытуемый может самостоятельно создавать но-
вые описания стимулов, которые позволяют их успешно
кодировать... Всякое описание отношения между язы-
ком и поведением или языком и мышлением, не учиты-
вающее этого обстоятельства и подчеркивающее значение
одного лишь словарного запаса или грамматических ка-
тегории, наталкивается на серьезные трудности при ин-
терпретации реального экспериментального материала
.
Исследование, проведенное Лентсом и Стеффлером,
не только внесло значительный вклад в изучение отношений между языком и познавательными процессами
но и показало ограниченность попыток соотносить позна-
вательную деятельность с одними лишь статическими ха-
рактеристиками языка, не учитывая тех динамических
функций, которые язык может выполнять в различных
ситуациях решения задач. Мера точности коммуникация
указывает на целую группу новых языковых переменных,
связанных с употреблением языка, которые могут оказы-
вать влияние на познавательные процессы. Если суще-
ствует соответствие между интраперсональной и интер-
персональной коммуникациями, то необходимо изучать
социальные процессы коммуникации в различных куль-
турах-какие формы они принимают и какие именно
стороны опыта обычно вербализуются и передаются в
акте коммуникации. Возвращаясь к работе Брауна и
Леннеберга, мы отмечаем, что их гипотеза о связи между
кодируемостью и запоминанием основывается на том
предположении, что испытуемые активно используют и
сохраняют в памяти словесные обозначения цветов. Это
также пример использования языка в определенной си-
туации и еще одно свидетельство того, что при попытках
изучать взаимоотношения между языком и познаватель-
ными процессами необходимо учитывать деятельность
субъекта в качестве решающей промежуточной пере-
менной.
В самое последнее время гипотеза лингвистической
относительности начинает подвергаться сомнению даже
в области восприятия цвета. Как мы уже отмечали,цве-
товое пространство в течение долгого времени рассмат-
ривалось в качестве объекта, который характеризуется
равномерными физическими вариациями и произвольно
разбивается различными языками на отрезки, соответ-
ствующие существующим в этих языках цветовым
категориям. Исследование, проведенное двумя антропо-
логами (Berlin, Kay, 1969), показало, что такое пред-
ставление неверно. Авторы просили людей из 20 раз-
личных языковых групп выбрать среди набора цветных
фишек те, которые лучше всего соответствуют основным
цветовым категориям их языков, и указать все фишки,
которые также могут быть названы этими словами. Как
и следовало ожидать, границы цветовых обозначении
не совпадали, но выбранные испытуемыми <лучшие
образцы> (Берлин и Кэй назвали их фокусными цвета-
ми} оказались одними и теми же. Фокусные цвета ока-
зались не случайно распределенными по всему набору
цветов, а густо сгруппированными вокруг 11 основных
цветов-восьми хроматических, соответствующих анг-
лийским красному, желтому, зеленому, синему, корич-
невому, оранжевому, розовому и фиолетовому (purple),
и трех ахроматических-черного, белого и серого. Бер-
лин и Кэй считают, что при рассмотрении языкового
кодирования цветов до сих пор обычно подчеркивались
прежде всего межкультурные различия, потому что
исследователи занимались преимущественно различия-
ми в границах между цветами, а не универсальными
фокусными цветами.
Хейдер (1972) посвятила серию работ изучению пси-
хологического значения этих предположительно универ-
сальных фокусных цветов. Уточнив место каждого фо-
кусного цвета в цветовом пространстве, она попыталась
выяснить, являются ли эти цвета наиболее кодируе-
мыми в различных семьях языков. Ее испытуемые гово-
рили на индоевропейских, австралонезнйских, тибето-
китайскнх и афро-азиатских языках, а также на венгер-
ском и японском. Результаты были весьма однозначны:
фокусные цвета оказались более кодируемыми, чем не-
фокусные, по обоим примененным Хейдер критериям -
их названия были короче и испытуемые их называли
скорее. Третья работа, проведенная по образцу экспе-
риментов Брауна и Леннеберга, показала,что фокусные
цвета запоминались точнее нефокусных даже теми ис-
пытуемыми, в языке которых отсутствуют основные ка-
тегории, обозначающие цветовые тона. Люди народ-
ности дани (Новая Гвинея), цветовой словарь которых
состоит из двух основных категорий (приблизительно
<темный> и <светлый, запоминали фокусные цвета
лучше нефокусных-точно так же, как и американские
испытуемые из контрольной группы, в языке которых
существуют отдельные слова для обозначения всех фо-
кусных цветов. Какова же в таком случае, роль языка
в решении подобных задач? Результаты другой серии
экспериментов привели Хейлер
к выводу, что в процессе узнавания участвует зритель-
ный перебор отдельно от вербального. Зрительные об-
разы памяти могут быть изоморфны зрительным обра-
зам предъявляемых цветов, и поэтому они легче акти-
визируются в ответ на воспринимаемые характеристики
стимулов и менее подвержены искажениям, вызывае-
мым языком. Как мы видели, в наиболее легкой серии
экспериментов и исследовании Брауна и Леннеберга
узнавание происходило за счет чисто перцептивного
различения. Дальнейшие работы в этом направлении
должны ответить на вопросы о том, при решении каких
именно задач в тех или иных обществах активизируются
процессы скорее зрительной, чем вербальной памяти,
какова природа взаимодействия между этими процес-
сами и какого рода <вербальное кодирование> приме-
няется в той или иной ситуации.
Интересно проследить, как направление исследова-
ния, выросшее из гипотезы лингвистической относитель-
ности, привело в настоящее время к утверждению о
существовании определенных универсалий или инвари-
антов в отношениях между той или иной областью пер-
цептивного опыта и словарем. Создается впечатление,
что, несмотря на существенные различия между цвето-
выми словарями различных языков и изменчивые границы между цветами, некоторые цвета всегда легче вы-
деляются и легче запоминаются. На основе этих фактов
Хей.пер (1972) утверждает, что соотношение между сло-
вами и понятиями может быть обратным тому, как его
себе обычно представляют. <Короче говоря, цветовое
пространство не только не является весьма удобным
объектом для изучения влияния языка на мышление, но,
напротив, представляет собой яркий пример воздействия
перцептивно-когнитивных факторов на образование и со-
держание языковых категорий> (с. 20).
Грамматика
Языки отличаются друг от друга не только тем, как
их словари классифицируют мир, но также и разными
способами комбинирования отдельных значащих единиц.
Уорф особенно увлекался именно этими структурными
особенностями языка, которые он называл <способами
говорения>, и видел их значение в том, что они бессо-
знательно определяют то представление, которое дан-
ная языковая группа имеет о реальности. Так, он указы-
вал, что английские глаголы принимают разные формы
соответственно временным различиям - прошлое, на-
стоящее и будущее. Это обязательное указание времени
соответствует свойственному нашей культуре представ-
лению о времени как о бесконечной линии и нашему
увлечению измерением времени, о котором свидетельст-
вует почти бесконечное количество календарей и часов.
В то же время на языке хопи слова, выполняющие
функции глаголов (к ним относится ряд слов, которые
мы безусловно считаем существительными, например
<молния> и <облачко дыма>), указывают скорее на
длительность события, чем на время его свершения.
Другой пример <способа говорения> мы находим у Ли
(1938), которая указывает, что глаголы языка индейцев
винту (Калифорния) различаются по <степени достовер-
ности>. Когда речь идет о событии, известном с чужих
слов, то употребляется один глагол; когда же сам гово-
рящий (а не человек, о котором идет речь) был свиде-
телем данного события, то употребляется другой глагол.
Таким образом, свидетель преступления, который <услы-
шал> выстрел, и полицейский, ссылающийся на утвер-
ждение свидетеля о том, что тот <услышал> выстрел,
пользуются разными словами для выражения понятия
<услышать>.
Как и в случае тех языковых данных, которые отно-
сятся к лексическим различиям, мы снова не вполне
представляем себе, как следует истолковывать эти дан-
ные. Уорф и другие авторы убеждают нас в том, что
языковые категории оказывают неизбежное влияние на
наше мышление, но о мышлении они опять же судят
на основе языковых данных. Они не предлагают неза-
висимых от языка данных о познавательных процессах.
Таким образом, мы должны судить о процессах мышле-
ния либо на основе общих характеристик культуры
(значение которых можно истолковывать по-разному),
либо на основе каких-либо других языковых данных,
которые предположительно имеют отношение к позна-
вательным процессам. В обоих случаях мы идем по тон-
кому льду.
Нам известны только два эксперимента, в которых
были получены неязыковые данные о влиянии грамма-
тики на познавательные процессы. Первый из них был
проведен Кэрроллом и Касагранде (1958) в резервации
индейцев навахо. В языке навахо некоторые глаголы,
обозначающие манипуляции с предметами, принимают
разные формы в зависимости от того, какого рода нред-
меты подлежат манипуляции: есть формы глагола, соот-
ветствующие круглым тонким предметам, длинным гиб-
ким предметам, длинным жестким предметам и т. д. По-
скольку грамматика языка навахо сосредоточивает вни-
мание на форме и материале предметов, то Кэрролл и
Касагранде сочли возможным предположить, что поведе-
ние индейцев навахо по отношению к различным пред-
метам в большей мере зависит от этих их свойств, чем
поведение людей, говорящих на других языках.
Авторы исследовали преимущественное выделение
именно этих свойств предметов в экспериментах с клас-
сификацией предметов, в которых участвовали дети на-
вахо разного возраста, говорящие либо только на языке
Покажите
ребенку:
Палочку
(синюю)
Рис. 3-1. Предметы, использованные при изучении
влияния грамматики языка на познавательные процессы
.
навахо, либо только на английском. Ребенок должен
был решить, к какому из двух предъявляемых экспери-
ментатором предметов подходит третий предмет. Экспе-
риментатор предъявлял, например, желтую веревку и
синюю палочку (см. рис. 3-1). После этого ребенку по-
казывали желтую палочку и спрашивали, к какому из
предъявленных предметов она больше подходит. Резуль-
таты соответствовали ожиданиям авторов: дети, говоря-
щие на навахо, классифицировали предметы скорее по
форме, чем по цвету, в более раннем возрасте, чем дет;,
говорящие по-английски. Однако, когда эта же задача
была предложена говорящим по-английски детям из
средних слоев города Бостона, то оказалось, что они
также предпочитали классифицировать предметы на
основе формы, а не цвета. Кэрролл и Касагранде объяс-
няли это тем, что благодаря игрушкам эти дети имеют
богатый опыт в выделении формы предметов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30