В общественных науках
ныне общепризнано, что законы, по которым происходят
социальные изменения, отличаются от законов развития
биологических видов.
Отождествление расы и культуры было подвергнуто
критике более пятидесяти лет назад в книге Франца
Боаса <Ум первобытного человека>. Обстоятельно рас-
смотрев общества, исторически предшествовавшие со-
временным обществам, Боас пришел к выводу, что пет
никаких оснований для отождествления расы и культу-
ры. К этому выводу присоединилось подавляющее боль-
шинство исследователей. Семьи языков не соответствуют
расам, определяемым на основе каких-то простых набо-
ров физических признаков. Люди, относящиеся к одной
и той же расе, могут принадлежать к различной куль-
туре (например, индейцы Перу и индейцы Северной Ка-
нады). Более того, в истории существует множество при-
меров того, что коренные изменения языка и культуры
не сопровождаются никакими изменениями <крови>.
Боас ссылался главным образом на средневековую Ев-
ропу и современную ему Японию. Далее, Боас показал
непостоянный и ненаучный характер понятия <раса>, рас-
смотрев различные попытки классификации рас, в кото-
рых применялась главным образом невероятная смесь
самых разных критериев, например смесь географии с
анатомией или языка с цветом волос (Боас, 1926).
Современные социологи и биологи подвергли еще
более решительной критике положение о том, что разли-
чия между культурами обусловлены наследственными
расовыми различиями. Хотя генетические факторы игра-
ли, вероятно, роль в длившейся около 2 миллионов лет
эволюции человека от гоминида до homo sapiens, быст-
рое культурное развитие последнего в течение примерно
50000-летнего существования, по общему мнению совре-
менных исследователей, почти не связано с генетически-
ми изменениями (см.: Harris, 1968). Множество данных
говорит о том, что коренные изменения в культуре могут
происходить и действительно происходят на протяжении
жизни одного поколения-при отсутствии генетических
изменений,-и поэтому понятие генетическая передача
не может служить объяснением развития культуры.
Далее, оказалось невозможным дать научное
определение подгрупп внутри человеческих рас, и
соответственно познавательные процессы и другие
поведенческие характеристики нельзя сравнивать по
расам. Живучесть понятия <раса> как описательного и
объяснительного понятия, несмотря па отсутствие согла-
сия в вопросе об определяющих признаках рас, говорит
о том, что оно имеет скорее социологические, чем био-
логические основания. Подтверждая правильность поло-
жений, выдвинутых Боасом, Херековии недавно писал,
что достижения антропологии и события в мире в по-
следние десятилетия заставляют думать, что в объясне-
нии явлений культуры <само понятие расы представляет
собой научный тупик> .
Социологическое объяснение
Представление о коренном отличии мыслительных
процессов народов с низким уровнем технического раз-
вития от мышления европейцев имело, помимо теории
эволюции, еще и другие источники. Речь идет о француз-
ской социологии конца прошлого и начала нынешнего
века, о работах Копта, Дюркгейма и других авторов,
подчеркивавших решающее значение социальной общно-
сти в определении свойств и поведения индивида. Друг
Дюркгейма Люсьен Леви-Брюль взялся за исследование
умственной деятельности с этой позиции. В 1910 г. выш-
ла его первая монография о первобытном мышлении, за
которой последовал целый ряд других; как и Спенсер,
он основывался исключительно па печатных сообщени-
ях миссионеров, путешественников и первых антрополо-
гов-наблюдателей.
Леви-Брюль утверждал, что для того чтобы исследо-
вать мышление индивида, следует анализировать куль-

туру, к которой он принадлежит. Он считал, что любую
культуру можно охарактеризовать через совокупность
существующих в ней общих взглядов, или <коллектив-
ных представлений>, которые определяют мыслительные
процессы принадлежащих к данной группе индивидов.
Коллективные представления нормального европейца от-
носятся к трем различным сферам: интеллектуальной,
двигательной и эмоциональной. Иначе обстоит дело с
коллективными представлениями первобытных людей:
<Деятельность их сознания является слишком мало диф-
ференцированной для того, чтобы можно было в нем
самостоятельно рассматривать идеи или образы объек-
тов, независимо от чувств, от эмоций, страстен, которые
вызывают эти идеи и образы или вызываются ими>
(Леви-Брюль, 1930, с. 19-20). Леви-Брюль утверждал
также, что первобытное мышление <дологично>, подразу-
мевая, что <оно не стремится, прежде всего, подобно на-
шему мышлению, избегать противоречия> (1930, с. 49).
Эти взгляды вызывали решительные и постоянные
возражения со стороны американских ученых, и среди
них прежде всего Боаса. В той же работе, где он отверг
попытки свести различия в культуре к расовым разли-
чиям, Боас подверг критике данные и методы, которыми
пользовались Леви-Брюль и другие авторы, пытаясь
<доказать> существование различий в познавательных
процессах в различных культурных группах. Во-первых,
Боас подверг сомнению достоверность некоторых этно-
графических работ, использованных ими в качестве ис-
точников данных. Например, один автор, на которого
ссылаются как Спенсер, так и Леви-Брюль, из того
факта, что некоторые индейцы быстро уставали от бесе-
ды с ним, сделал следующий вывод: <Дикарь не может
сосредоточиться на чем-то одном просто вследствие сла-
бости своего ума>. Однако Боас работал среди и идей цеп,
о которых идет речь, и убедился в том, что они обычно
проявляли живой интерес ко всяким обсуждениям ч спо-
рам. Боас считал, что если индейцы не проявили интерес
к разговору, то это объясняется, видимо, тем. что путе-
шественник до смерти надоел им своими банальными
вопросами. Если студенты клюют носом на скучной лек-
ции, то можем ли мы из этого сделать вывод, что они
неспособны к абстрактному мышлению?
Во-вторых, Боас подверг сомнению самую идею о
том, что на основе традиционных представлений и обы-
чаев какого-либо народа можно судить о его мыслитель-
ных процессах. Он писал, что если рассматривать тради-
ционные представления американцев о природе и обще-
стве как источник данных о логике мышления, то выводы
будут столь же- печальны, как и в случае с туземцами.
Эта критика сыграла важную роль в истории исследо-
вания проблемы <культура и мышление>, поскольку она
отвергла основной источник данных, на который до это-
го опирались исследователи.
Современные антропологи критикуют Леви-Брюля
также за односторонний и выборочный отбор данных из
литературных источников (выше указывалось, что по-
добный упрек адресовался также Спенсеру): <Наиболее
уязвимым в работах Леви-Брюля является его способ
использования источников. Каждому антропологу изве-
стно, что можно выдвинуть почти любую теорию и найти
в этнографической литературе факты, которые ее под-
тверждают... Любое теоретическое положение остается
лишь направляющей гипотезой, пока соответствующие
динамические связи не находят подтверждение в строгих
исследованиях>
За немногими исключениями, психологи также высту-
пали против работ Леви-Брюля. Известный гештальт-
психолог Вольфганг Колер предложил иное объяснение
некоторых явлений, свидетельствовавших, по мнению
Леви-Брюля, о мистическом мышлении. Он подробно
показал, как некоторые обнаруженные в западных куль-
турах динамические законы восприятия могут объяснить
так называемые анимистические представления тради-
ционных культур, так что отпадает необходимость вы-
двигать гипотезу о различиях в процессах мышления.
Далее Кёлер высказал предположение, что первобыт-
ное восприятие в действительности может быть ближе к
реальности, чем восприятие в современных культурах,
где люди научились <смотреть на мир> через призму
естественных наук.
Английский психолог сэр Фредерик Бартлетт считал
главной ошибкой Леви-Брюля то, что он сравнивал пер-
вобытное мышление с научным мышлением. Бартлетт

утверждал, что если сравнивать обычных людей в пер-
вобытных и современных обществах, то их умственные
процессы обнаруживают много общего. <Как это часто
бывает в современной социальной и патологической
психологии, ошибка заключается не в том, что перво-
бытного человека или душевнобольного характеризуют
неправильно, а в том, что характеристики современного
нормального человека почти вовсе опускаются... Если
обратиться к изобретательности первобытного человека
в практической жизни-в поисках еды, в обеспечении
жизни, в развитии практических умений,-то оказы-
вается, что он столь же способен учиться на опыте, как
и самый развитой из наших современников. Более того,
в этих областях он учится на опыте точно таким же
способом, как и мы> .
Психологические объяснения
В работах психолога Хайнца Вернера содержится ха-
рактеристика мышления незападных народов, в которой
ощущается влияние Спенсера и Леви-Брюля (Werner,
1957; см. также: Werner, Kaplan, 1956; Werner, 1961).
Вернера объединяет с ранними представителями теории
эволюции интерес к изменениям, которые про-
исходят в умственной деятельности от вида к виду и
внутри вида Homo sapiens. Как и эволюционисты, он
считает, что эти изменения носят закономерный и на-
правленный характер, но он не объясняет их ни биоло-
гическими механизмами, ни социальными явлениями
типа леви-брюлевских <коллективных представлений>.
Он ссылается, скорее, на общее понятие развития, которое
<основано на одном важном предположении, а именно
что везде, где есть жизнь, есть рост и развитие, то есть
формирование в соответствии с систематическими, зако-
номерными стадиями> (Werner, 1957, р. 125). Вернер
утверждает, что генетический подход оказался полезным
при систематизации биологических явлений в различных
областях и может также помочь <упорядочить по единой
схеме формы поведения, наблюдаемые в сравнительной
психологии, в детской психологии, патопсихологии, в
психологии народов, в общей и дифференциальной пси-
хологии людей из нашей собственной культуры> .
Развитие всех этих форм жизни происходит, согласно
Вернеру, по ортогенетическому закону - везде, где есть
развитие, оно идет от состояния сравнительно малой
дифференциации к состоянию все большей дифферен-
циации, связи и иерархической интеграции (Werner, Kap-
lan, 1956). (Ср. представление Спенсера о ходе эволю-
ции.) Вернер подчеркивает, что в отличие от Г. Стэнли
Холла и других сторонников идеи рекапитуляции он го-
ворит не о полной тождественности, а только о сходстве
или параллелизме между стадиями развития животных,
ребенка и культуры. Тем не менее, говоря о примитив-
ной умственной деятельности, он имеет в виду формы
мышления, предположительно существующие у опреде-
ленных видов животных, у детей в западных культурах,
у взрослых и детей в незападных культурах и у душев-
нобольных на Западе, вследствие регрессии оказавшихся
на более ранних уровнях развития.
Вернер считает, что не имеющие письменности паро-
ды, дети и душевнобольные одинаково отличаются при-
митивным мышлением, что выражается в следующем:
они не различают субъекта и объекта (как не проводят
различия <между тем, что видят во сне, и тем, что видят
наяву>); применяют конкретные способы классификации;
их мыслительные процессы не отделены от восприятия,
эмоций и моторных действий, и поэтому они не способны к
абстрактному мышлению. Выводы Вернера, касающиеся
животных, детей и душевнобольных, основаны на экспе-
риментальных данных, в том числе на результатах его
собственных экспериментов; что же касается его выводов
относительно первобытного человека, то использованные
им данные и метод не отличаются существенно от исполь-
зованных Леви-Брюлем. Сравнительный подход Вернера
можно проиллюстрировать следующими цитатами из его
книги <Сравнительная психология умственного разви-
тия> (1961):
<В классификационных системах первобытных язы-
ков, по-видимому, находит выражение группирование
предметов на основе перцептивных конфигураций. Одна
особенность этих языков заключается в том, что словес-
ное объединение нескольких отдельных предметов при
помощи одного и того же слова не всегда зависит от

того, имеют ли они на самом деле хоть что-нибудь общее>
<Этот примитивный способ классификации, основан-
ный на совместном участии разных предметов в одной и
той же реальной ситуации, ясно выступает на ранних
стадиях онтогенеза языка ребенка. Ломброзо приводит
в качестве примера ребенка, который называл <ква-ква>
я утку, и воду. Другой ребенок использовал звукосочета-
ние <афта> для обозначения стакана, оконного стекла,
окна, а также того, что пьют из стакана>
<Особенно показателен тот факт, что конкретное,
практическое группирование предметов встречается при
патологической регрессии умственной деятельности.
Женщина, страдающая кататонией, создала особый
язык, отличающийся весьма необычным способом обра-
зования слов. Она составила целый словарь переводов
обычных слов на ее собственный язык. Например, вместо
слова она употребляла <ле stone> (с француз-
ским артиклем). Отождествление и
вызвано тем, что оба предмета принадлежат к одной и
той же (аффективно окрашенной) ситуации и поэтому
взаимозаменяемы> (с. 228).
Идеи Вернера не были проверены в последующих
межкультурных исследованиях, но ряд новых данных,
особенно в области восприятия и классификации, кото-
рые мы приведем в следующих главах, позволяет дать
им правильную оценку.
Ортогенетический принцип Вернера страдает тем об-
щим недостатком, что он только описывает генетические
уровни организации, но ничего не говорит о механизмах,
благодаря которым происходит переход с одного уровня
развития на другой. Положение о том, что развитие яв-
ляется естественным процессом, не может объяснить спе-
цифических взаимоотношений между культурой и позна-
вательными процессами. Почему в одних культурах
развитие достигает определенного уровня, а в других-
нет?
Американский психолог Джером Брунер, широко
известный своими исследованиями перцептивных и ког-
нитивных процессов, занялся этим вопросом и попытался
создать теорию, связывающую определенные аспекты
культуры с развитием познавательных процессов. Интел-
лект, согласно Брунеру, является в значительной мере
результатом интериоризаиии выработанных в данной
культуре <орудий>, к которым он относит не только
технические орудия, но и символические системы. Куль-
туры могут отличаться друг от друга существующими
в них орудиями и социальными институтами, призван-
ными передавать знания и умение обращаться с орудия-
ми. К институтам, оказывающим наиболее существенное
воздействие на развитие познавательных процессов, от-
носится современная школа, которая совершенно специ-
фическим образом организует процесс обучения. В шко-
ле обучение оторвано от обыденной практической
деятельности, язык употребляется вне обычного контек-
ста в аналитических целях, и познавательным процессам
предоставляется новое орудие-письменный язык. Та-
ким образом, школа требует абстрактного мышления
и воспитывает его.
В отличие от авторов, работы которых мы только что
обсудили, Брунер делает свои выводы не на основе.
антропологической литературы, а данных психологи-
ческих экспериментов, проведенных в других культурах.
Исследование, осуществленное среди племени уолоф и
Сенегале (Западная Африка), показало, что результаты
уолофских школьников в эксперименте с формированием
понятий более близки к результатам принадлежащих к
средним слоям школьников Бостона, чем к результатам
их одноплеменников, не получивших школьного образо-
вания. Эти и другие данные привели Брунера к выводу,
что при отсутствии интеллектуальной подготовки типа
той, которую дети получают в школе, <можно обнару-
жить такие формы интеллектуальной деятельности, которые адекватны для решения конкретных задач, но не
адекватны для задач, требующих абстрактного мышле-
ния... Короче говоря, некоторые типы среды <подталки-
вают> познавательное развитие вперед лучше, раньше и
дальше, чем другие. Не похоже па то, будто разные
культуры создают совершенно различные, обособленные
формы мышления. Причиной этого должно быть воздей-
ствие нашей биологической наследственности. Эта на-
следственность позволяет человеку достичь такой формы
интеллектуальной зрелости, которая способна создан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30