Однако,
несмотря на недостаточность соответствующих данных,
вряд ли кто-нибудь решился бы отрицать полиостью
значение лингвистической относительности. Приведем

некоторые причины, заставляющие оставить этот вопрос
открытым.
1. Во-первых, мы хотели бы обратить внимание на
ограниченность экспериментальных приемов, использо-
ванных при проверке гипотезы Уорфа. Хотя были серьез-
ные основания для исследования лингвистической отно-
сительности на материале именно цветовой терминоло-
гии, теперь ясно, что подобная стратегия отнюдь не была
идеальной. Весьма вероятно, что влияние перцептивного
опыта в большой мере зависит от определенных ярко
выраженных и неизменных свойств стимулов и мало
чувствительно по отношению к разнообразию, вводимо-
му языком. Вполне возможно, что <фильтрующий эф-
фект> языка окажется наибольшим в отношении тех
явлений, которые описываются в терминах не физиче-
ских признаков, а признаков, определяемых культурой.
Мы имеем в виду такие явления, как, например, социаль-
ные роли; признаки, определяющие категории людей,
устанавливаются не природой, а культурой (в отличие
от свойств, определяющих цвета). Или обратимся к сфере
идеологии или духовной культуры в целом. Здесь поня-
тия приобретают свое значение в большой мере благо-
даря тому, что они включены в словесные объяснитель-
ные системы. Именно здесь язык может играть важней-
шую роль в определении представлений о мире, оказы-
вать влияние на процессы памяти и мышления челове-
ка, способствовать пониманию или непониманию им
других культур. Но это предположение возвращает нас
к той проблеме, с которой мы начали наше исследова-
ние: можно ли проверить эту гипотезу эмпирически, и
если да, то как?
2. Второе обстоятельство, на которое нам хотелось
бы обратить внимание, заключается в том, что демонст-
рация универсальности отношений между отдельными
аспектами языка и познавательными процессами отнюдь
не снимает проблемы межкультурных различий. В том,
что в любой области человеческого опыта существуют
как универсалии, так и различия, не обязательно следует
видеть парадокс. К настоящему времени стало ясно, что
взаимосвязи между языком и познавательными про-
цессами, по всей видимости, нельзя выразить в не-
скольких положениях общего характера. В ходе вес
возрастающих исследований взаимоотношений между
языком и мышлением обнаруживается их разнообра-
зие и сложность. Наше понимание этих взаимоотно-
шений будет увеличиваться по мере того, как теоре-
тические и межкультурные исследования будут рас-
крывать универсальные и частные аспекты этих разно-
образных отношений.
3. Наконец, хотя не опровергнуты предположения
Уорфа о влиянии определенных аспектов языка на по-
знавательные процессы, в настоящее время существуют
другие, более перспективные пути для исследования этой
классической проблемы. Обсуждая эксперименты Брау-
на и Леннеберга, направленные на выяснение связи
между кодируемостью цветов и их запоминанием, мы
отметили, что предполагаемое влияние языка проявля-
лось только в процессе определенной вербальной дея-
тельности испытуемого. Никто из исследователей не счи-
тал, что точность узнавания зависит от слов как стати-
ческих носителей информации,-все подчеркивали то,
что испытуемый делал со словами. Эти наблюдения при-
вели нас к выводу, что для познавательных процессов
могут иметь важное значение различия в использовании
языка. Эти различия в последние несколько лет стали
объектом углубленного изучения-правда, не в той
области, которая была традиционной сферой межкуль-
турных исследований. Сравнительному исследованию
подвергалось употребление языка в разных социальных
классах и группах в одном и том же обществе (главным
образом в Соединенных Штатах и в Англии). Основная
идея новой быстрорастущей области исследования --
социолингвистики-заключается в том, что язык нельзя
понять вне тех функций, которые он выполняет как
средство человеческой коммуникации, зависящей от со-
циального контекста, в котором она осуществляется.
Один из основателей этого направления исследования,
Б. Бернстайн, выделил различные формы речевых кодов,
которые, по его мнению, характерны для английского
рабочего класса и для средних слоев Англии и оказы-
вают существенное влияние на процессы научения
Бернстайн пытался выяснить, каким образом представи-
тели определенных слоев общества вырабатывают ха-
рактерные для них способы использования речи для об-
Щения друг с другом. Казалось бы, это очень далеко от
тех особенностей языка, которые занимали Уорфа, но

Беристайн особо подчеркивает свой долг перед Уорфом,
работы которого раскрыли ему <избирательное влияние
культуры (осуществляющееся через общественные отно-
шения) на образование определенных форм грамматики,
а также семантическое и, соответственно, познавательной
значение этих форм> (1972, с. 224). Идеи Уорфа продол-
жают жить в этой молодой и плодотворной области ис-
следования, предметом изучения которой является то,
как человек пользуется языком не только для социаль-
ного общения, но и как орудием мышления.
Глава 4
КУЛЬТУРА И ВОСПРИЯТИЕ
<Нет ничего, что воспринималось бы одинаково ими
(первобытными людьми) и нами>,-писал Леви-Брюль
(1930, с. 26). Конечно, этот спорный вывод опирается на
недостоверные данные. Однако более поздние попытки
получить достоверные данные о том, что <видят> люди,
принадлежащие к другим культурам, также сталкива-
лись с трудностями и спорными вопросами.
С самого начала перед нами возникает трудность,
связанная с различным употреблением слова восприятие
в психологической и антропологической литературе,
В предыдущей главе было показано, с какой осторож-
ностью следует относиться к истолкованию определен-
ных слов (например, синий}, которые в разных языках
могут обозначать разные явления. Но слово восприятие
поднимает гораздо более глубокие проблемы, чем вопрос
о его референте.
Когда психологи говорят о восприятии, они обычно
имеют в виду процессы, при помощи которых люди орга-
низуют и перерабатывают информацию преимущественно
сенсорного происхождения. У психологов также принято
подчеркивать, что восприятие включает в себя активную
переработку информации и не является пассивной, <не-
посредственной копией> внешнего мира. В то же время
антропологи и широкая публика склонны употреблять
слово восприятие в гораздо более широком смысле, обо-
значая им не только организацию сенсорных данных, но
и такие явления, как взгляды на жизнь, мировоззрение,
интерпретация событий и т. п. В работах, которые мы
обсуждаем в настоящей главе, речь идет о восприятии
в узком, психологическом значении слова. Некоторые из
явлений, относящихся к восприятию в широком смысле,
мы рассмотрим в последующих главах, посвященных
проблемам класси4)икации и понятийного мышления.
Но и понятие восприятия в узком смысле с самого
начала вызывало в психологии теоретические споры.

Одно из первых противоречий, вызвавших резкие рас-
хождения между крупными психологами, касалось при-
роды перцептивного опыта (Boring, !950): в одних и тех
же экспериментальных ситуациях хорошо тренирован-
ные наблюдатели из разных лабораторий давали разные
отчеты о перцептивном опыте. Разочарование, последо-
вавшее за длившимися много лет бесплодными спорами,
было одной из главных причин, заставивших психологов
изменить стратегию исследования. О перцептивном опыте
начали судить не на основе интроспективного отчета,
а по поведенческим показателям. Как мы увидим ниже,
эта методологическая реформа не разрешила проблемы
истолкования результатов экспериментов с восприятием.
Тем не менее даже в ранний период расцвета психо-
логического изучения восприятия межкультурные иссле-
дования представлялись некоторым ученым заманчивой
возможностью. Несмотря на дополнительные трудности,
связанные с языком и обычаями, изучение различных
культурных групп, особенно неевропейских народов,
казалось верным путем к разрешению некоторых важных
споров психологов и философов. Речь идет прежде всего
о споре между <нативистами> и <эмпириками>: являются
ли основные категории восприятия (различные виды кон-
стантности, восприятие фигуры и фона и т. п.) врожден-
ными или они-результат опыта? В последарвиновскую
эпоху не меньший интерес вызывало развитие умствен-
ных способностей. Помимо других причин, эта последняя
побудила Риверса провести в 1901 г. в Торресовом про-
ливе исследования восприятия, о которых шла речь во
второй главе.
Следуя традиции Спенсера и других авторов, Риверс
и его сотрудники предположили, что некоторые чувства
могут быть более развиты у первобытных людей, чем
у людей из промышленных обществ. Для проверки этих
предположений они привезли на антропологические по-
левые станции в Папуа и в Южной Индии эксперимен-
тальные установки и методики,разработанные в недавно
созданных психологических лабораториях. Применяя
различные задачи и способы измерения, они провели
здесь большое число систематических наблюдений над
зрением, слухом и другими чувствами. На основе данных
о точности зрительного восприятия Риверс заключил,
что нет оснований для бытующих представлений о том,
будто неевропейские народы обладают особо точными
чувствами. Однако он не сделал из этого вывода об оши-
бочности тех наблюдений, которые послужили основой
для подобных представлений. Вместо этого он утвер-
ждал, что на самом деле создается впечатление, что пер-
вобытные народы обладают исключительными сенсор-
ными способностями, потому что они обращают внима-
ние главным образом на <объекты ощущений>, тончай-
шим образом различая детали ландшафта, растений
и животных, которые в нашем обществе различают
только зоологи и ботаники. Риверс придерживался
также гипотезы Спенсера о том, что первобытные люди
достигли высокого развития чувств и острой наблюда-
тельности за счет развития высших умственных способ-
ностей. <Если слишком много энергии растрачивается
на сенсорную основу, то вполне естественно, что от
этого страдает интеллектуальная надстройка> (1901,
с. 44-45).
Не разделяя выводов Риверса, психологи в то же
время приняли полученные им данные, и с тех пор было
проведено мало систематических сравнительных иссле-
дований сенсорных способностей. Вместо этого началось
исследование более сложных вопросов влияния культуры
и среды на восприятие. Однако, познакомившись с этими
работами, мы были поражены тем, как мало проблем,
изученных за последние сто лет в европейских и амери-
канских лабораториях, было подвергнуто межкультур-
ному анализу. При изучении тех частных проблем, ко-
торые были излюбленными объектами исследования
в последние два десятилетия высокой активности G пси-
хологии восприятия, межкультурные различия подчерки-
вались лишь в весьма ограниченных областях перцептив-
ного опыта. Прежде чем подробно рассматривать эти
вопросы, следует отметить, что все межкультурные ис-
следования различий в восприятии покоятся на допуще-
нии о явном преобладании общих черт в процессах вос-
приятия у всех народов мира над любыми возможными
различиями. Это простое обстоятельство часто забы-
вается при поисках психологических различий. Р1о его
истинность очевидна-невозможно было бы изучать раз-
личия, если бы не существовало общих перцептивных
основ, из которых можно при этом исходить. Например,
мы исходим из того, что любой человек воспринимает

форму и глубину в реальном визуальном мире-как бы
он ни решал те перцептивные задачи, в которых приме-
няются специфические стимулы (например, независимо
от того, воспринимает ли он глубину на фотографиях).
К наиболее активно разрабатываемым в настоящее
время проблемам относятся следующие:
1. Существуют ли такие виды перцептивного опыта,
которые оказывают влияние на восприятие искусствен-
ных зрительных изображений (фотографий, рисунков
и т. д.)?
2. Приводят ли различия перцептивного опыта к раз-
личному восприятию неоднозначных или вводящих в за-
блуждение стимулов?
3. Способствует ли определенная культурная среда
человека выделению тех или иных черт окружения, кото-
рые он вследствие этого воспринимает яснее или быстрее,
чем другие?
При рассмотрении ответов психологов на эти во-
просы мы сосредоточим свое внимание на нескольких
методиках исследования, которые вызвали наибольший
интерес исследователей и поэтому дают особенно бога-
тый материал для обсуждения.
ВОСПРИЯТИЕ ГЛУБИНЫ НА КАРТИНКАХ
Время от времени в печати появляются сообщения
путешественников о том, что туземцы не узнают предме-
тов на фотографиях-даже в том случае, если это фо-
тографии знакомой им местности и если на них изобра-
жен сам туземец или члены его семьи.
Такие факты были отмечены в центральной Либерии.
Неграмотным крестьянам из народности кпелле показы-
вали картинки, изображенные на рис. 4-1. Рассматри-
вая эти фотографии, мы можем догадываться о различ-
ных причинах, по которым люди, ранее не видевшие
подобных изображений реальных объектов, оказались
в замешательстве. Расположение рогожи, на которой ле-
жат предметы, передается верхом и низом картины. Эта
условность кажется нам естественной, но ее ни в коем
случае нельзя считать врожденной. Стоит лишь вспом


Рис. 4-I. Фотографии, предъявленные рисоводам-кпелло
в Либерии (Африка).
нить, что подобные условности появились в европейском
искусстве не раньше XV в. Перспектива как средство
изображения расстояния стала на Западе полноправным
приемом лишь в работах Леонардо да Винчи. Даже сей-
час перспектива распространена далеко не во всем мире,

и некоторые современные западные художники созна-
тельно нарушают условности с целью достижения опре-
деленного художественного эффекта. Для развития раз-
личных кажущихся естественными приемов, используе-
мых в живописи и фотографии, потребовались столетия;
Чтобы рисунки воспринимались человеком как изобра-
жения трехмерных объектов, необходим некоторый опыт.
Следует также отметить, что предметы на рис. 4-1
изображены вне их обычного контекста и несколько от-
личаются по окраске. Требуется значительное число си-
стематических исследований, чтобы разобраться в воз-
можных причинах трудностей, которые испытывают
люди первобытной культуры при толковании фотогра-
фий и других двухмерных изображений.
Некоторые вопросы восприятия изображений изу-
чены довольно подробно, хотя и не систематически. В пер-
вую очередь встает вопрос о факторах, приводящих лю-
дей к пониманию того, что линии и краски или черные,
серые и белые оттенки на бумаге вообще изображают
что-либо. Без такого понимания нельзя идентифициро-
вать изображенные предметы. В литературе часто ссы-
лаются на одно из наблюдений Херсковица, в котором
описывается смущение туземной женщины, которой вру-
чили фотографию сына. Она и так и этак вертела бу-
мажку, не зная, что с ней делать. Однако, когда Херско-
виц обратил ее внимание на отдельные детали фотогра-
фии, она узнала сына . Данные различных авторов убедительно говорят
о том, что люди, имеющие представление о возможности
изображения предметов на бумаге, способны идентифи-
цировать изображенные предметы-при условии, что эти
изображения не предполагают использования опреде-
ленных условных приемов (о последних речь пойдет
ниже). Так, Бримбл предложил сельским жите-
лям банту 40 простых рисунков, изображавших знако-
мые испытуемым предметы, и установил, что в более
чем 90 случаях из ста испытуемые правильно их иденти-
фицировали. Дереговский обнаружил, что в Зам-
бии взрослые испытуемые и дети, которым были предло-
жены крайне упрощенные фотографии животных-игру-
шек на нейтральном фоне, правильно соотносили их
с реальными игрушками чаще, чем это было бы при слу-

86
чайном соотнесении. Однако в этих работах не сказано,
были ли испытуемые ранее хотя бы в минимальной
степени знакомы с подобными изображениями. А знание
этсго обстоятельства совершенно необходимо при изуче-
нии развития способности к обработке такого рода ин-
формации.
Несмотря на то что испытуемые туземцы в некоторых
случаях узнают предметы на упрощенных изображениях,
нет сомнения в том, что распространенные в современ-



Р и с. 4-2. Картинки пля исслодопапия восприятия
глубины в Афрпке.
ных обществах виды изобразительного материала - на-
пример, фотографии, с которых мы начали,- вызывают
у многих людей из традиционных обществ большие за-
труднения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30