Он видит мамины руки, прижатые к стеклу, видит ее шевеля
щиеся губы. Видит, как из нашего дома выходит, придерживая за локоть Марин
у, отец, Ц сажает ее на заднее сиденье, гладит по голове. Марина высовывае
тся в окошко и машет сестрам, которые столпились у окна первого этажа. Фрэ
н и Селеста машут в ответ, Роза плачет. Блондинка берет чемодан, кладет его
на сиденье рядом с Мариной, захлопывает дверцу. Джо Медора заводит мотор.
Отец на Джо Медору даже не смотрит, и Джо не оборачивается Ц глядит тольк
о в зеркальце заднего вида. Впереди тупик со стеной, ему придется разверн
уться и еще раз проехать мимо дома. Это больше не его дом, но у него теперь е
сть Марина, которая сидит строго и торжественно на заднем сиденье его ма
шины, ее руки в перчатках покоятся на пояске плаща.
Отец кидается в дом Ц через парадную дверь, дальше, во двор, где и стоит, по
ка не стихает шум мотора. Он снимает куртку; всю ночь шел дождь, запахи сли
шком резкие, где-то чирикает птичка, и это бесит Фрэнки: он думает о песнях,
которые услышит Марина там далеко, на Мальте, без него. Он обводит взглядо
м двор: на бельевой веревке висят только прищепки, на паутине между ними п
облескивают капельки. На траве лежит Ц как врата ада Ц старая парадная
дверь.
И он принимается за работу: разбивает дверь на куски, орудует молотком. Вс
ё визжит и скрежещет; ему хочется орать в голос, выть что есть мочи Ц что у
годно, лишь бы заглушить опустошенную тишину, ползущую из дома.
Он поднимает дверь: та сторона, что лежала на траве, скользкая, по ней полз
ают мокрицы. Пила вгрызается в дерево Ц Фрэнки гонит тишину прочь. Он нап
евает песню без мелодии, голос рвется из нутра.
Он колотит молотком до позднего вечера и не может остановиться. Выходит
снова, хотя на ладонях вспухают багровые бугорки. Так и стучит в темноте. Ч
то-нибудь да построится, думает он.
На сооружение клетки уходит месяц. Он посадит в нее какую-нибудь живност
ь. Купит кур или, например, кроликов. Для дочек.
Мама рассказывает мне эту историю каждый раз по-разному, но заканчивает
всегда одним и тем же.
На самом-то деле, Дол, он хотел распилить на куски меня . Как фок
усник. Понимаешь, никак не мог такого вынести. Ревность! Вот что делает с ч
еловеком ревность, детка.
Ей тогда и в голову не приходило Ц а если и приходило, то она это держала п
ри себе, Ц что он делал это из-за нас, из-за того, что в ту зиму проиграл все.
Он тогда решил исхитриться и вернуть удачу.
Кроликов мы любили. Но и они исчезли. Отец убил всех до одного Ц кого на ед
у, кого из спортивного интереса, кого вообще безо всякой причины. Он даже с
тавки ими делал; вытаскивал из куртки, швырял их мягкие тельца на прилаво
к в букмекерской конторе. Они были его валютой, и он потратил их всех Ц за
исключением тех, которых уничтожила я.
Это животный инстинкт. Так сказала мне мама, когда я ей это показала, отвел
а в сад и показала : крохотные комочки плоти, обрывки шерсти Ц
все, что осталось от малышей. Я не могла понять, в чем виновата, чем их обиде
ла: я так ими гордилась. Они были похожи на сахарных мышек, что продаются в
кондитерских. Мама сказала, что крольчиха съела своих детенышей. А я зря и
х трогала Ц этого делать нельзя.
Ты должна была вмешаться, сказала она.
Мне было пять лет; тогда я впервые услышала это слово. Она так это сказала,
будто это было убийство.
шесть
Ну, говори!
Га-у-чии, произношу я, растягивая на последнем слоге губы. Для меня это не н
овое слово, я просто передразниваю маму.
А теперь по буквам, говорит она, откусывает нитку, втыкает иголку в отворо
т блузки, сворачивает зашитую рубашку и кладет в стопку с неглаженым бел
ьем.
Г-А-У-Ч-И, медленно говорю я.
Молодец, Дол. Теперь все остальное.
Я делаю глубокий вдох.
Долорес Себастьянна Гаучи. Пять лет. Ходжес-роу, дом два, Тигровая бухта, К
ар…
Она прерывает меня, щелкнув пальцами.
Хватит, Дол, ты же не на Луну собралась. Ну, теперь знаешь, что говорить?
Мы сидим за столом, на котором свалены в кучу чистое белье, «Эхо Южного Уэл
ьса», мой альбом для рисования, журнал «Криминальные новости», и я, чтобы м
ама разрешила мне сходить вместо нее в лавочку на углу, должна отбарабан
ить этот затверженный урок. Я чувствую, как она нервничает: мама вообще ме
ня никуда не выпускает. Я не могу играть на Площади с сестрами, не могу ход
ить в школу. В прошлом месяце попробовала, но побывала там только дважды. Р
оза говорит, это потому, что я Ц сплошное несчастье и меня нельзя никому п
оказывать. Она все твердит и твердит это, пока ее не стукнут, а тогда начин
ает плакать. Мне кажется, это все оттого, что мама боится выпускать меня из
виду, боится Ц вдруг я не вернусь. Марина же не вернулась. О ней запрещено
говорить, но иногда, лежа в кровати и ожидая, когда ко мне подойдет мама, я с
лышу, как она произносит ее имя. А по ночам, когда я не сплю и жду рассвета, м
ама шепчет ее имя во сне. Звучит оно как вздох.
Сегодня я должна была отправиться в школу, но не пошла по болезни: у меня н
е проходит то, что врачи называют фантомной болью. Иногда я пытаюсь откры
ть дверь или взять нож и только потом понимаю, что хотела сделать это
левой рукой. Когда отец это замечает, он хмурится и бросает на
меня сердитый взгляд: Синистра , бормочет он, качая головой.
Доктор Рейнольдc говорит, это было бы вполне нормально, если бы раньше у ме
ня были пальцы, но считает странным, что я помню про то, чего у меня никогда
не было. Мне это совсем не странно: я же скучаю по Марине, хотя не знала ее. И
ногда мне снится, что я прыгаю через скакалку: держусь за нее обеими
руками, она мелькает у меня над головой все быстрее и быстрее, и тут к
то-то влетает в мой круг. Это Марина, и мы прыгаем вместе. Вот тогда-то я и пр
осыпаюсь от боли.
Мама отодвигает в сторону груду незаштопанных носков и берет с каминной
полки ручку. Обводит глазами комнату Ц ищет, на чем бы записать. Я загораж
иваю рукой свой альбом: мама постоянно что-то пишет, на чем угодно: на обры
вке пакета из-под сахара Ц записку для молочника (2 с зол. крышечкой, 2 стер
илиз.) или на обложке «Пособия по семейной жизни» Ц папе (еда в кладовке, л
ожусь спать). Записку моей учительнице она написала на обороте рождестве
нской открытки: С праздником! Долорес ночью плохо себя чувств
овала и сегодня в школу не пойдет.
Она перелистывает «Криминальные новости» Ц ищет, куда бы уместить спис
ок покупок, Ц и вдруг замирает. Подносит журнал к глазам и долго в него см
отрит. Я могу разглядеть только половину страницы Ц головы и плечи двух
гангстеров, очень похожих на друзей моего папы.
Вот так так, тихо произносит мама.
Я сижу на высоком табурете, поэтому могу видеть, что происходит на улице. П
арадная дверь Джексонов, как всегда, открыта, и их пес, Джексон Джексон, ле
жит на крыльце Ц сторожит. Я стучу по оконному стеклу, уши у него встают т
орчком, и, увидев меня, он начинает бешено махать хвостом.
Не надо, Дол, говорит мама, не поднимая головы.
Она кладет «Криминальные новости» на стол и прикрывает снимок ладонью.
Ну, где твое пальто? Ц говорит она.
Когда я возвращаюсь из коридора, «Криминальных новостей» уже нет. Мама п
омогает мне надеть плащ. Плащ желтый, доставшийся мне после Люки: карманы
дырявые, на левом лацкане круглое пятно, похожее на жука. Она приобнимает
меня за плечи.
Если кто с тобой заговорит, тут же беги домой, говорит мама, завязывая мне
шапку. А потом разворачивает меня к двери и уже с крыльца кричит:
Если потеряешься, подойди к полицейскому. Скажи, где ты живешь. Но больше н
и с кем не разговаривай!
Я стою на краешке тротуара и пытаюсь запомнить все советы. Я даже не дошла
еще до угла улицы, и мама Ц вот она, за моей спиной.
Это не забудь, говорит она и сует мне записку. Мне приходится нести ее в ру
ке, потому что от карманов проку нет, а сумка для продуктов висит на согнут
ом локте. Я перехожу дорогу поздороваться с Джексоном, глажу его морду, уш
и, а он выхватывает у меня из руки обрывок бумаги Ц вечно он ищет, что бы со
жрать, Ц и мне приходится вытаскивать бумажку у него из пасти. Она теперь
рваная и вся в слюне, но я могу все-таки разглядеть краешек голубого неба,
голову Шалтая-Болтая, а на обороте Ц косой мамин почерк. Она, похоже, отыс
кала-таки мой альбом. Я оборачиваюсь и смотрю на наш дом. Мама стоит у окна.
Обо мне она уже забыла Ц изучает фотографию из «Криминальных новостей».
«Знаете ли вы этого человека?» Ц читает Ева вслух. Мама действует быстро
Ц пока меня нет; она вызвала Еву из четырнадцатого дома.
Ева склоняется над столом, проводит пальцем по странице.
Который? Ц спрашивает она.
Вот этот, говорит Мэри. Говорю тебе, Ева, это он!
Обе изучают снимок. Джо Медора улыбается в объектив, руки сложены на горд
о выпяченной груди. Слева от него стоит, склонив голову набок, второй мужч
ина. Оба в шляпах: у Джо она сдвинута на затылок, виден лоб, на который падае
т прядь черных волос; второй же надвинул шляпу на глаза, тень от полей почт
и закрывает лицо. Костлявые пальцы сцеплены. Мэри того, второго, не узнает
. Радуется только, что это не Фрэнки.
В чем его только не обвиняют, говорит Ева, проглядывая статью. Рэкет, воору
женный грабеж Ц вооруженный грабеж! Сутенерство… А это что за черт?
Это значит, что на него работали проститутки, слишком поспешно отвечает
Мэри. Это французское слово.
М-да… Фрэнки покажешь?
Ни за что! Ц говорит мама, поджав губы. Он в последнее время вроде угомони
лся. А это Ц она показывает на фото Ц его с ума сведет.
А как же Марина? Ц спрашивает Ева вполголоса.
Она с трудом решилась задать этот вопрос.
Мэри молчит целую минуту: она открывает коробку с нитками, сует руку под к
атушки, под блестящие иголки. Достает со дна ножницы.
Последнее, что я знаю Ц они были на Мальте, говорит она. А здесь… Как там на
писано? Ц она выхватывает из рук Евы журнал Ц «Недавно видели в Сиднее».
Мама вырезает страницу, складывает ее пополам, еще раз пополам.
Он на месте не сидит, говорит Ева, наблюдая за тем, как мама кладет вырезку
на дно коробки с нитками. И повсюду его разыскивают.
Это да, шепчет мама, крутя ножницы в руке.
Я пытаюсь вспомнить, как зовут хозяйку лавочки; мама называет ее за глаза
Занозой, но общается с ней исключительно вежливо. Я открываю дверь и тут ж
е вспоминаю Ц миссис Эванс. Она на месте Ц стоит, навалившись на стеклян
ный прилавок, подпирает лошадиное лицо кулаком и беседует с миссис Джекс
он. Обе кидают на меня взгляд, и миссис Эванс переходит на шепот. Пока они р
азговаривают, я прячу больную руку в карман; миссис Джексон обязательно
захочет ее посмотреть и скажет, что она выглядит гораздо лучше. Это врань
е: она всегда выглядит одинаково.
Под стеклом летает муха; она ползет по подносу с ветчиной, кружит над блюд
ом с красными червяками фарша, расхаживает по продолговатым кускам масл
а. В дальнем левом углу яйца по-шотландски и разнообразные колбасы, котор
ые мухе еще предстоит найти. Я хочу успеть все купить, пока она туда не доб
ралась Ц мама просила ливерной колбасы. На мраморной столешнице рядом с
прилавком возвышается ломтерезка. Я только однажды видела, как мистер Э
ванс ей пользуется; пока колесо вращается, его жена стоит к нему спиной Ц
будто боится, что ломтерезка притянет ее к себе и распилит на кусочки.
Ты не обращай на нас внимания, ангелочек, мы просто болтаем, говорит мне ми
ссис Джексон. Мама тоже часто такое говорит, а еще, когда не может успокоит
ься Ц Я сейчас суну голову в духовку.
Ну, Долорес, чего желаешь?
Миссис Эванс склоняется ко мне. Ее коричневый жилет сползает с плеч; она в
здрагивает и, скрестив руки на груди, поправляет его.
Этот обогреватель нисколечко не помогает, говорит она миссис Джексон. У
меня ноги посинели от холода.
Наверное, парафиновый, говорит миссис Джексон, заглядывая за прилавок. О
т них вони куда больше, чем тепла.
Обе принюхиваются. Я протягиваю миссис Эванс записку Ц мятый и мокрый к
омок бумаги, и миссис Эванс, по-видимому, не может разобрать, что там напис
ано, потому что говорит:
Элис, ты только взгляни.
Они бесконечно долго ее рассматривают, а я жду, положив подбородок на при
лавок.
Всё в кредит? Не будь ты дурочкой, Мэрион. Миссис Джексон снимает клеенчат
ую шляпку и стряхивает с нее капли. Раньше волосы у нее были мышиного цвет
а, а теперь они черные и блестящие; по магазину растекается резкий запах
Ц так же пахнет утром от простыней Фрэн, когда она их меняет.
Чудесный оттенок, Элис, говорит миссис Эванс, идя к окну за буханкой хлеба
. Это ты у Фрэнчи делала? Миссис Джексон треплет рукой волосы.
С ними конец, говорит она. Пришло извещение Ц освободить в двухдневный с
рок. Чертов совет Ц они там времени зря не теряют.
Нам тоже прислали, говорит миссис Эванс, доставая из ящика у прилавка бут
ылку молока. Дали срок до конца месяца. Миссис Джексон раскрывает от удив
ления рот.
Мэрион! Вы не можете закрыться! Ведь у нас тогда вообще магазина не остане
тся.
Мой Грэм то же самое говорит. И тут, словно внезапно о нем вспомнив, она кри
чит в заднюю комнату: Грэм! И предостерегающе сдвигает брови.
Я тебе ничего не говорила, шепчет она. А то он опять заведется.
Шуршит газета, вздрагивает шторка, и появляется, поправляя фартук, мисте
р Эванс. Я успеваю разглядеть кусочек комнаты: кресло, стул с прямой спинк
ой, на нем стоит телевизор, а за ним полки до самого потолка; все старое, пот
емневшее от времени. Увидев то, что для моих глаз не предназначено, я испыт
ываю странное ощущение Ц мне хочется туда зайти. Мистер Эванс разглядыв
ает бумажку, которую сунула ему жена, вытирает руки о фартук и берет кольц
о ливерной колбасы.
Кошмарные новости, Грэм, говорит миссис Джексон, и думать забыв о просьбе
миссис Эванс, Выселение! Ужас какой!
Да пошли они в жо… начинает он, бросает взгляд на меня, улыбается.
Фу-ты ну-ты, бормочет он и прижимает ливер к колесу, куски валятся ему в рук
у. Он аккуратно перекладывает их на лист вощеной бумаги.
К Новому году Ц будьте любезны, говорит мистер Эванс, вращая колесо. Ново
е помещение искать.
На то, что они предлагают, ничего не найдешь, говорит его жена, обиженно ко
сясь на миссис Джексон, которая вертит в руках шляпку.
А что с товаром делать будете? Ц спрашивает она, обшаривая взглядом полк
и. Устроите распродажу? Мистер Эванс молча заворачивает колбасу.
Вот долги будем собирать, уж это точно, говорит он и, сняв с полки пачку «Па
рк Драйв», пододвигает ее ко мне. Шея у миссис Джексон краснеет.
Сигареты, наверное, тоже детям? Ц бросает она.
Она плоховато себя чувствует, миссис Джей, говорит он. И пишет на маминой з
аписке одни цифры, а на свертке Ц другие, подчеркивает их двумя линиями. Я
занята сумкой Ц пытаюсь надеть ее на руку, поэтому миссис Джексон берет
у него ливерную колбасу и протягивает мне.
Держи, Долорес, говорит она приторным голосом. Ну-ка, давай посмотрим твою
ручку.
Когда я возвращаюсь, мама сидит у огня. В мою сторону она даже не смотрит. М
не хочется спросить ее обо всем. И о том, что будет с лавочкой мистера Эван
са, и о снимке из «Криминальных новостей», и почему она взяла мой альбом, и
почему миссис Джексон всегда рассматривает мою руку. Но по тому, как она с
горбилась на стуле, уткнувшись лбом в каминную полку, я понимаю, что она пл
акала. Мама сует носовой платок за обшлаг и смотрит, моргая, на цифры мисте
ра Эванса.
Жулик и сволочь, говорит она и, скомкав записку, бросает ее в огонь.
* * *
Я не единственная, кто не пошел сегодня в школу: Люка, Фрэн и Роза ушли утро
м вместе, но Фрэн, зайдя в ворота, помахала Розе с Люкой рукой и побежала по
лужайке. Когда мистер Рис вышел на крыльцо и зазвонил в звонок, она спрята
лась за оградой.
За школой проходит ветка железной дороги, которая делит наш район на две
части. Севернее Ц школа. Южнее Ц магазины, кафе и ряды стандартных домов
до самого порта. Мы живем на окраине города, а рядом с портом, у солончаков,
стоят задами друг к другу старые дома, предназначенные на слом. Каждую не
делю сносят по улице; все громче рев самосвалов, за ночь дома, где еще неда
вно жили люди, становятся грудой камней. И небо день ото дня становится ши
ре.
Отец ждет не дождется, чтобы и наш дом снесли; ему не терпится рассказать м
аме последние новости.
Мэри, сегодня займутся Помрой-стрит! Я видел, как они там ходили с рулетко
й. Мистер Мекис сказал, он получил пятьсот фунтов! Мэри, нам выплатят компе
нсацию.
Мама не дает договорить, прижимает палец к его губам. Наш дом они не уничто
жат, словно предупреждает палец. Потому что она все время мечтает, как раз
дастся стук в дверь, она откроет, а на пороге Ц Марина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
щиеся губы. Видит, как из нашего дома выходит, придерживая за локоть Марин
у, отец, Ц сажает ее на заднее сиденье, гладит по голове. Марина высовывае
тся в окошко и машет сестрам, которые столпились у окна первого этажа. Фрэ
н и Селеста машут в ответ, Роза плачет. Блондинка берет чемодан, кладет его
на сиденье рядом с Мариной, захлопывает дверцу. Джо Медора заводит мотор.
Отец на Джо Медору даже не смотрит, и Джо не оборачивается Ц глядит тольк
о в зеркальце заднего вида. Впереди тупик со стеной, ему придется разверн
уться и еще раз проехать мимо дома. Это больше не его дом, но у него теперь е
сть Марина, которая сидит строго и торжественно на заднем сиденье его ма
шины, ее руки в перчатках покоятся на пояске плаща.
Отец кидается в дом Ц через парадную дверь, дальше, во двор, где и стоит, по
ка не стихает шум мотора. Он снимает куртку; всю ночь шел дождь, запахи сли
шком резкие, где-то чирикает птичка, и это бесит Фрэнки: он думает о песнях,
которые услышит Марина там далеко, на Мальте, без него. Он обводит взглядо
м двор: на бельевой веревке висят только прищепки, на паутине между ними п
облескивают капельки. На траве лежит Ц как врата ада Ц старая парадная
дверь.
И он принимается за работу: разбивает дверь на куски, орудует молотком. Вс
ё визжит и скрежещет; ему хочется орать в голос, выть что есть мочи Ц что у
годно, лишь бы заглушить опустошенную тишину, ползущую из дома.
Он поднимает дверь: та сторона, что лежала на траве, скользкая, по ней полз
ают мокрицы. Пила вгрызается в дерево Ц Фрэнки гонит тишину прочь. Он нап
евает песню без мелодии, голос рвется из нутра.
Он колотит молотком до позднего вечера и не может остановиться. Выходит
снова, хотя на ладонях вспухают багровые бугорки. Так и стучит в темноте. Ч
то-нибудь да построится, думает он.
На сооружение клетки уходит месяц. Он посадит в нее какую-нибудь живност
ь. Купит кур или, например, кроликов. Для дочек.
Мама рассказывает мне эту историю каждый раз по-разному, но заканчивает
всегда одним и тем же.
На самом-то деле, Дол, он хотел распилить на куски меня . Как фок
усник. Понимаешь, никак не мог такого вынести. Ревность! Вот что делает с ч
еловеком ревность, детка.
Ей тогда и в голову не приходило Ц а если и приходило, то она это держала п
ри себе, Ц что он делал это из-за нас, из-за того, что в ту зиму проиграл все.
Он тогда решил исхитриться и вернуть удачу.
Кроликов мы любили. Но и они исчезли. Отец убил всех до одного Ц кого на ед
у, кого из спортивного интереса, кого вообще безо всякой причины. Он даже с
тавки ими делал; вытаскивал из куртки, швырял их мягкие тельца на прилаво
к в букмекерской конторе. Они были его валютой, и он потратил их всех Ц за
исключением тех, которых уничтожила я.
Это животный инстинкт. Так сказала мне мама, когда я ей это показала, отвел
а в сад и показала : крохотные комочки плоти, обрывки шерсти Ц
все, что осталось от малышей. Я не могла понять, в чем виновата, чем их обиде
ла: я так ими гордилась. Они были похожи на сахарных мышек, что продаются в
кондитерских. Мама сказала, что крольчиха съела своих детенышей. А я зря и
х трогала Ц этого делать нельзя.
Ты должна была вмешаться, сказала она.
Мне было пять лет; тогда я впервые услышала это слово. Она так это сказала,
будто это было убийство.
шесть
Ну, говори!
Га-у-чии, произношу я, растягивая на последнем слоге губы. Для меня это не н
овое слово, я просто передразниваю маму.
А теперь по буквам, говорит она, откусывает нитку, втыкает иголку в отворо
т блузки, сворачивает зашитую рубашку и кладет в стопку с неглаженым бел
ьем.
Г-А-У-Ч-И, медленно говорю я.
Молодец, Дол. Теперь все остальное.
Я делаю глубокий вдох.
Долорес Себастьянна Гаучи. Пять лет. Ходжес-роу, дом два, Тигровая бухта, К
ар…
Она прерывает меня, щелкнув пальцами.
Хватит, Дол, ты же не на Луну собралась. Ну, теперь знаешь, что говорить?
Мы сидим за столом, на котором свалены в кучу чистое белье, «Эхо Южного Уэл
ьса», мой альбом для рисования, журнал «Криминальные новости», и я, чтобы м
ама разрешила мне сходить вместо нее в лавочку на углу, должна отбарабан
ить этот затверженный урок. Я чувствую, как она нервничает: мама вообще ме
ня никуда не выпускает. Я не могу играть на Площади с сестрами, не могу ход
ить в школу. В прошлом месяце попробовала, но побывала там только дважды. Р
оза говорит, это потому, что я Ц сплошное несчастье и меня нельзя никому п
оказывать. Она все твердит и твердит это, пока ее не стукнут, а тогда начин
ает плакать. Мне кажется, это все оттого, что мама боится выпускать меня из
виду, боится Ц вдруг я не вернусь. Марина же не вернулась. О ней запрещено
говорить, но иногда, лежа в кровати и ожидая, когда ко мне подойдет мама, я с
лышу, как она произносит ее имя. А по ночам, когда я не сплю и жду рассвета, м
ама шепчет ее имя во сне. Звучит оно как вздох.
Сегодня я должна была отправиться в школу, но не пошла по болезни: у меня н
е проходит то, что врачи называют фантомной болью. Иногда я пытаюсь откры
ть дверь или взять нож и только потом понимаю, что хотела сделать это
левой рукой. Когда отец это замечает, он хмурится и бросает на
меня сердитый взгляд: Синистра , бормочет он, качая головой.
Доктор Рейнольдc говорит, это было бы вполне нормально, если бы раньше у ме
ня были пальцы, но считает странным, что я помню про то, чего у меня никогда
не было. Мне это совсем не странно: я же скучаю по Марине, хотя не знала ее. И
ногда мне снится, что я прыгаю через скакалку: держусь за нее обеими
руками, она мелькает у меня над головой все быстрее и быстрее, и тут к
то-то влетает в мой круг. Это Марина, и мы прыгаем вместе. Вот тогда-то я и пр
осыпаюсь от боли.
Мама отодвигает в сторону груду незаштопанных носков и берет с каминной
полки ручку. Обводит глазами комнату Ц ищет, на чем бы записать. Я загораж
иваю рукой свой альбом: мама постоянно что-то пишет, на чем угодно: на обры
вке пакета из-под сахара Ц записку для молочника (2 с зол. крышечкой, 2 стер
илиз.) или на обложке «Пособия по семейной жизни» Ц папе (еда в кладовке, л
ожусь спать). Записку моей учительнице она написала на обороте рождестве
нской открытки: С праздником! Долорес ночью плохо себя чувств
овала и сегодня в школу не пойдет.
Она перелистывает «Криминальные новости» Ц ищет, куда бы уместить спис
ок покупок, Ц и вдруг замирает. Подносит журнал к глазам и долго в него см
отрит. Я могу разглядеть только половину страницы Ц головы и плечи двух
гангстеров, очень похожих на друзей моего папы.
Вот так так, тихо произносит мама.
Я сижу на высоком табурете, поэтому могу видеть, что происходит на улице. П
арадная дверь Джексонов, как всегда, открыта, и их пес, Джексон Джексон, ле
жит на крыльце Ц сторожит. Я стучу по оконному стеклу, уши у него встают т
орчком, и, увидев меня, он начинает бешено махать хвостом.
Не надо, Дол, говорит мама, не поднимая головы.
Она кладет «Криминальные новости» на стол и прикрывает снимок ладонью.
Ну, где твое пальто? Ц говорит она.
Когда я возвращаюсь из коридора, «Криминальных новостей» уже нет. Мама п
омогает мне надеть плащ. Плащ желтый, доставшийся мне после Люки: карманы
дырявые, на левом лацкане круглое пятно, похожее на жука. Она приобнимает
меня за плечи.
Если кто с тобой заговорит, тут же беги домой, говорит мама, завязывая мне
шапку. А потом разворачивает меня к двери и уже с крыльца кричит:
Если потеряешься, подойди к полицейскому. Скажи, где ты живешь. Но больше н
и с кем не разговаривай!
Я стою на краешке тротуара и пытаюсь запомнить все советы. Я даже не дошла
еще до угла улицы, и мама Ц вот она, за моей спиной.
Это не забудь, говорит она и сует мне записку. Мне приходится нести ее в ру
ке, потому что от карманов проку нет, а сумка для продуктов висит на согнут
ом локте. Я перехожу дорогу поздороваться с Джексоном, глажу его морду, уш
и, а он выхватывает у меня из руки обрывок бумаги Ц вечно он ищет, что бы со
жрать, Ц и мне приходится вытаскивать бумажку у него из пасти. Она теперь
рваная и вся в слюне, но я могу все-таки разглядеть краешек голубого неба,
голову Шалтая-Болтая, а на обороте Ц косой мамин почерк. Она, похоже, отыс
кала-таки мой альбом. Я оборачиваюсь и смотрю на наш дом. Мама стоит у окна.
Обо мне она уже забыла Ц изучает фотографию из «Криминальных новостей».
«Знаете ли вы этого человека?» Ц читает Ева вслух. Мама действует быстро
Ц пока меня нет; она вызвала Еву из четырнадцатого дома.
Ева склоняется над столом, проводит пальцем по странице.
Который? Ц спрашивает она.
Вот этот, говорит Мэри. Говорю тебе, Ева, это он!
Обе изучают снимок. Джо Медора улыбается в объектив, руки сложены на горд
о выпяченной груди. Слева от него стоит, склонив голову набок, второй мужч
ина. Оба в шляпах: у Джо она сдвинута на затылок, виден лоб, на который падае
т прядь черных волос; второй же надвинул шляпу на глаза, тень от полей почт
и закрывает лицо. Костлявые пальцы сцеплены. Мэри того, второго, не узнает
. Радуется только, что это не Фрэнки.
В чем его только не обвиняют, говорит Ева, проглядывая статью. Рэкет, воору
женный грабеж Ц вооруженный грабеж! Сутенерство… А это что за черт?
Это значит, что на него работали проститутки, слишком поспешно отвечает
Мэри. Это французское слово.
М-да… Фрэнки покажешь?
Ни за что! Ц говорит мама, поджав губы. Он в последнее время вроде угомони
лся. А это Ц она показывает на фото Ц его с ума сведет.
А как же Марина? Ц спрашивает Ева вполголоса.
Она с трудом решилась задать этот вопрос.
Мэри молчит целую минуту: она открывает коробку с нитками, сует руку под к
атушки, под блестящие иголки. Достает со дна ножницы.
Последнее, что я знаю Ц они были на Мальте, говорит она. А здесь… Как там на
писано? Ц она выхватывает из рук Евы журнал Ц «Недавно видели в Сиднее».
Мама вырезает страницу, складывает ее пополам, еще раз пополам.
Он на месте не сидит, говорит Ева, наблюдая за тем, как мама кладет вырезку
на дно коробки с нитками. И повсюду его разыскивают.
Это да, шепчет мама, крутя ножницы в руке.
Я пытаюсь вспомнить, как зовут хозяйку лавочки; мама называет ее за глаза
Занозой, но общается с ней исключительно вежливо. Я открываю дверь и тут ж
е вспоминаю Ц миссис Эванс. Она на месте Ц стоит, навалившись на стеклян
ный прилавок, подпирает лошадиное лицо кулаком и беседует с миссис Джекс
он. Обе кидают на меня взгляд, и миссис Эванс переходит на шепот. Пока они р
азговаривают, я прячу больную руку в карман; миссис Джексон обязательно
захочет ее посмотреть и скажет, что она выглядит гораздо лучше. Это врань
е: она всегда выглядит одинаково.
Под стеклом летает муха; она ползет по подносу с ветчиной, кружит над блюд
ом с красными червяками фарша, расхаживает по продолговатым кускам масл
а. В дальнем левом углу яйца по-шотландски и разнообразные колбасы, котор
ые мухе еще предстоит найти. Я хочу успеть все купить, пока она туда не доб
ралась Ц мама просила ливерной колбасы. На мраморной столешнице рядом с
прилавком возвышается ломтерезка. Я только однажды видела, как мистер Э
ванс ей пользуется; пока колесо вращается, его жена стоит к нему спиной Ц
будто боится, что ломтерезка притянет ее к себе и распилит на кусочки.
Ты не обращай на нас внимания, ангелочек, мы просто болтаем, говорит мне ми
ссис Джексон. Мама тоже часто такое говорит, а еще, когда не может успокоит
ься Ц Я сейчас суну голову в духовку.
Ну, Долорес, чего желаешь?
Миссис Эванс склоняется ко мне. Ее коричневый жилет сползает с плеч; она в
здрагивает и, скрестив руки на груди, поправляет его.
Этот обогреватель нисколечко не помогает, говорит она миссис Джексон. У
меня ноги посинели от холода.
Наверное, парафиновый, говорит миссис Джексон, заглядывая за прилавок. О
т них вони куда больше, чем тепла.
Обе принюхиваются. Я протягиваю миссис Эванс записку Ц мятый и мокрый к
омок бумаги, и миссис Эванс, по-видимому, не может разобрать, что там напис
ано, потому что говорит:
Элис, ты только взгляни.
Они бесконечно долго ее рассматривают, а я жду, положив подбородок на при
лавок.
Всё в кредит? Не будь ты дурочкой, Мэрион. Миссис Джексон снимает клеенчат
ую шляпку и стряхивает с нее капли. Раньше волосы у нее были мышиного цвет
а, а теперь они черные и блестящие; по магазину растекается резкий запах
Ц так же пахнет утром от простыней Фрэн, когда она их меняет.
Чудесный оттенок, Элис, говорит миссис Эванс, идя к окну за буханкой хлеба
. Это ты у Фрэнчи делала? Миссис Джексон треплет рукой волосы.
С ними конец, говорит она. Пришло извещение Ц освободить в двухдневный с
рок. Чертов совет Ц они там времени зря не теряют.
Нам тоже прислали, говорит миссис Эванс, доставая из ящика у прилавка бут
ылку молока. Дали срок до конца месяца. Миссис Джексон раскрывает от удив
ления рот.
Мэрион! Вы не можете закрыться! Ведь у нас тогда вообще магазина не остане
тся.
Мой Грэм то же самое говорит. И тут, словно внезапно о нем вспомнив, она кри
чит в заднюю комнату: Грэм! И предостерегающе сдвигает брови.
Я тебе ничего не говорила, шепчет она. А то он опять заведется.
Шуршит газета, вздрагивает шторка, и появляется, поправляя фартук, мисте
р Эванс. Я успеваю разглядеть кусочек комнаты: кресло, стул с прямой спинк
ой, на нем стоит телевизор, а за ним полки до самого потолка; все старое, пот
емневшее от времени. Увидев то, что для моих глаз не предназначено, я испыт
ываю странное ощущение Ц мне хочется туда зайти. Мистер Эванс разглядыв
ает бумажку, которую сунула ему жена, вытирает руки о фартук и берет кольц
о ливерной колбасы.
Кошмарные новости, Грэм, говорит миссис Джексон, и думать забыв о просьбе
миссис Эванс, Выселение! Ужас какой!
Да пошли они в жо… начинает он, бросает взгляд на меня, улыбается.
Фу-ты ну-ты, бормочет он и прижимает ливер к колесу, куски валятся ему в рук
у. Он аккуратно перекладывает их на лист вощеной бумаги.
К Новому году Ц будьте любезны, говорит мистер Эванс, вращая колесо. Ново
е помещение искать.
На то, что они предлагают, ничего не найдешь, говорит его жена, обиженно ко
сясь на миссис Джексон, которая вертит в руках шляпку.
А что с товаром делать будете? Ц спрашивает она, обшаривая взглядом полк
и. Устроите распродажу? Мистер Эванс молча заворачивает колбасу.
Вот долги будем собирать, уж это точно, говорит он и, сняв с полки пачку «Па
рк Драйв», пододвигает ее ко мне. Шея у миссис Джексон краснеет.
Сигареты, наверное, тоже детям? Ц бросает она.
Она плоховато себя чувствует, миссис Джей, говорит он. И пишет на маминой з
аписке одни цифры, а на свертке Ц другие, подчеркивает их двумя линиями. Я
занята сумкой Ц пытаюсь надеть ее на руку, поэтому миссис Джексон берет
у него ливерную колбасу и протягивает мне.
Держи, Долорес, говорит она приторным голосом. Ну-ка, давай посмотрим твою
ручку.
Когда я возвращаюсь, мама сидит у огня. В мою сторону она даже не смотрит. М
не хочется спросить ее обо всем. И о том, что будет с лавочкой мистера Эван
са, и о снимке из «Криминальных новостей», и почему она взяла мой альбом, и
почему миссис Джексон всегда рассматривает мою руку. Но по тому, как она с
горбилась на стуле, уткнувшись лбом в каминную полку, я понимаю, что она пл
акала. Мама сует носовой платок за обшлаг и смотрит, моргая, на цифры мисте
ра Эванса.
Жулик и сволочь, говорит она и, скомкав записку, бросает ее в огонь.
* * *
Я не единственная, кто не пошел сегодня в школу: Люка, Фрэн и Роза ушли утро
м вместе, но Фрэн, зайдя в ворота, помахала Розе с Люкой рукой и побежала по
лужайке. Когда мистер Рис вышел на крыльцо и зазвонил в звонок, она спрята
лась за оградой.
За школой проходит ветка железной дороги, которая делит наш район на две
части. Севернее Ц школа. Южнее Ц магазины, кафе и ряды стандартных домов
до самого порта. Мы живем на окраине города, а рядом с портом, у солончаков,
стоят задами друг к другу старые дома, предназначенные на слом. Каждую не
делю сносят по улице; все громче рев самосвалов, за ночь дома, где еще неда
вно жили люди, становятся грудой камней. И небо день ото дня становится ши
ре.
Отец ждет не дождется, чтобы и наш дом снесли; ему не терпится рассказать м
аме последние новости.
Мэри, сегодня займутся Помрой-стрит! Я видел, как они там ходили с рулетко
й. Мистер Мекис сказал, он получил пятьсот фунтов! Мэри, нам выплатят компе
нсацию.
Мама не дает договорить, прижимает палец к его губам. Наш дом они не уничто
жат, словно предупреждает палец. Потому что она все время мечтает, как раз
дастся стук в дверь, она откроет, а на пороге Ц Марина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26