на мне она потрени
руется, а потом сделает себе.
Думай о чем-нибудь постороннем, тогда больно не будет, говорит Люка.
Я пытаюсь думать о воде, капающей в раковину, но капли редкие, крупные, их з
вук напоминает о крови. Она поднимает нож вверх, осматривает его, как это д
елает доктор Килдаре
Персонаж телесериала начала шестидесятых.
, крутит его во все стороны, на миг все замирает, и только солнечные б
лики отражаются на кранах и остром лезвии ножа, застывшего в воздухе.
Я не видела, как она выбирала нож, как открывала ящик, где лежат столовые п
риборы, как рылась в нем, как вытащила лучший отцовский нож с желтой костя
ной ручкой. Стесанное лезвие кривится стальной усмешкой. Этим ножом отец
свежевал кролика.
Люка застала меня врасплох. Утро пронзительно-солнечное. Я вывожу уголь
ком цифры на расчерченных «классиках».
10
Десять пальцев на ногах, десять пальцев на руках. Только не у меня.
9-8
Мамино счастливое число; столько дней прошло с тех пор, как исчезли с день
гами Сальваторе и отец.
7
Люкин возраст.
6-5
Столько нас, сестер, и мой возраст.
4
дня прошло, как социальные службы отыскали маму.
Я перебираю потери и обретения: Марина, кролик, отец, еще бы немного Ц и ма
ма. Селеста уехала в свадебное путешествие, так что она не в счет. Фрэн тож
е уехала: говорят, если она будет вести себя хорошо, возможно, вернется дом
ой. С обретениями хуже. Не могу вспомнить ничего. Я думаю про 3-2 и 1, про то, что
обозначают эти цифры, но тут надо мной нависает тучей Люка.
Уродина, ты шестерку задом наперед написала, заявляет она и забирает у ме
ня уголек. Трет ногой неправильную шестерку, перерисовывает ее заново.
Я первая, говорит она. Кидает перед собой уголек и прыгает.
Раз Ц фигня, два Ц фигня, три Ц дерьмо, четыре-пять! Ц вопит она. Она накл
оняется поднять уголек.
Уродская игра! Для малышни!
и швыряет уголек в высокую траву.
У меня игра покруче, говорит она замогильным голосом. Пошли!
И направляется к дому. Мой затылок холодеет Ц так бывает всякий раз, когд
а я узнаю, что Люка что-то задумала. Наверняка какая-нибудь гадость. Но ско
ро полдень. Скоро придет Карлотта. Тогда я буду в безопасности.
Карлотта сидит в гостиной, зажав ладони коленями, и тихонько всхлипывает
. Над ее головой топот ног. Что-то рвется, падает с треском и грохотом мебел
ь, хрустят грампластинки Ц это крушат коллекцию Сальваторе. Напротив си
дит в кресле Сальваторе Илья Поляк и говорит, говорит, говорит.
Конечно, миссис Капаноне, это ужасно. Очень вам сочувствую. Но вы поймите
Ц Джо вне себя. Он в ярости. Если найдет Сальваторе Ц ему конец.
Сальваторе на такое не способен, говорит она. Зачем ему самому у себя воро
вать?
Илья прикрывает глаза, кивает.
Да знаю я Ц все мы знаем. Так куда он пошел ?
В «Лунный свет», куда еще? Я и полиции это сказала. А они мне не верят!
В день свадьбы Сегуны?
Даже Илье это кажется нелепостью.
Взять бискотти для Мэри, говорит Карлотта, уже уставшая объяс
нять. Он мне так сказал.
Для Ильи этот разговор не важен. Он его ведет исключительно из вежливост
и. Чтобы она под ногами не мешалась. Ищет в кармане портсигар, достает, воп
росительно глядит на нее.
Вы не возражаете?
Карлотта встает и идет к комоду за пепельницей. Пепельница тяжелая, из же
лтого агата. Она стоит у него за спиной, прижимая холодный камень к груди.
Где же он? Ц спрашивает она себя. Пятнадцать лет в браке, ни дн
я друг без друга. Карлотта отлично понимает, что значит улыбка Ильи. Он пре
красно знает, как это бывает: мужчины уходят со свадьбы и отправляются в б
ар. Пьют, играют в покер. И возвращаются домой. А он не вернулся. Сальваторе
всегда возвращался домой. А тут Ц не вернулся.
Стукнуть пепельницей прямо по блестящей лысине. Карлотта делает глубок
ий вдох, аккуратно ставит ее на пол у ног Ильи.
Ничего нету, босс, говорит молодой человек, распахнув дверь. Мы кухню пров
ерим, ладно?
Карлотта идет за ними. Это ее владения. Двое мужчин умело шарят по шкафам и
ящикам, трясут консервные банки, вскрывают ее маринады и компоты. Один па
льцем подцепляет кусок джема из банки и отправляет себе в рот.
Прекрати, Рой, говорит Илья. Давай работай.
Вот, только это, говорит Карлотта, снимая с полки коробочку из-под чая. Мои
сбережения.
Внутри несколько свернутых в трубочку банкнот, марки «Грин шилд»
Выдаются в основн
ом в продовольственных магазинах вместе с покупкой; за определенное кол
ичество можно приобрести недорогие промтовары в специализированных ма
газинах.
, кучка шестипенсовиков.
Ладно, говорит Илья. Пошли.
Мужчины мгновенно прекращают поиски и одновременно вытирают руки, слов
но все, до чего они дотрагивались, было грязным. У двери Илья останавливае
тся.
Это не забудь, говорит он Рою, кивая на жестянку на столе.
Карлотта неподвижно сидит на кухне. Дверцы буфета распахнуты, кругом пло
шки, кастрюли, липкие крышки от банок. Она прижимает руку к груди. Нет, дума
ет она, нет, Сальваторе. Ты не умер. Я бы это почувствовала.
Люка берет «кроличий» нож отца, облизывает палец, проводит им по лезвию
Ц готовится резать меня.
Только не этим! Ц кричу я, когда она направляет на меня лезвие. Люка преув
еличенно тяжко вздыхает и говорит, копируя мамины интонации:
Так ты хочешь стать крутой или нет? Помнишь, что Фрэн говорила про приют?
Я обреченно киваю. Меня пугает не перспектива попасть в приют. Нет, я хочу
стать крутой, но, боюсь, не сумею. Фрэн говорит, я еще маленькая. Меня будут б
ить.
Ну что ж, говорит Люка и начинает резать. Я не чувствую ничего. Как все прос
то, думаю я, и тут она останавливается. Гляжу на руку: крови нет, только слаб
ые бело-розовые царапины. Люка дотягивается до пивной кружки с толстяко
м Тоби, берет из нее ручку. Тоби хохочет надо мной, оба его глаза зажмурены
Ц от веселья, а может, и от страха.
Я сначала нарисую, говорит Люка, чтобы понимать, куда вести. Высунув язык,
она выводит большое «Д» и замирает. Люка наслаждается своей властью.
Ты что хочешь, Дол или Долорес? Ц спрашивает она. Голос у нее высокий и пре
небрежительный. Птицы за окном не поют. Наверное, во дворе кошка.
Может, ДГ? Ц робко предлагаю я. Она раздраженно морщится.
Люка берет нож, ведет острием по руке. Первый надрез рваный, я чувствую соп
ротивление кожи. Я прислоняюсь к ней и вижу, как на коже выступают капельк
и крови. Она снова берется за дело, выводит лучшим отцовским ножом полукр
угу буквы «Д», и каждое движение ножа по коже отзывается у меня в голове. Я
начинаю напевать, мычание словно выводит боль через нос. Люка вдруг оста
навливается и смотрит на меня.
Я тебе сказала, закрой глаза.
Солнце у нее за спиной освещает раковину, куда утекает моя кровь, Люкино л
ицо в тени. Перед моими глазами проносится неоновый всполох.
Не дергайся, говорит она. По ее напряженному голосу я понимаю, что ей тоже
страшно. Мне хочется плакать.
Дай посмотрю, говорю я, вроде бы спокойно, но с подвыванием.
Люка процарапала кривое «Д», оно задрано кверху и не смыкается Ц похоже
на жабры. Я делаю вид, что разглядываю его, но рука у меня ходит взад-вперед
Ц то ли солнце играет, то ли я трясусь. Она отпускает меня, и на запястье ос
таются белые следы от ее пальцев.
Хватит и «Д», успеваю сказать я перед тем, как стены валятся на пол.
* * *
Ева держит меня за руку; она в перчатках, а вот я Ц нет. Я не знаю, где они. Ник
то из нас теперь не знает, где что.
По утрам приходит Карлотта, убирает, готовит нам еду, роняя слезы в алюмин
иевую кастрюлю, в которой она тушит рагу, варит суп. Но Карлотта не знает, ч
то куда класть. В сушильном шкафу в беспорядке свалены чулки, нижнее бель
е. Когда мама была дома, мы хотя бы знали, где выстиранная одежда: на стуле в
столовой.
Мама в больнице Уитчерч. Ее оттуда не выпускают, и я хожу с Евой ее навещат
ь. Ева теперь повсюду водит меня за собой.
Ты Ц мой талисманчик, говорит она, позвякивая браслетом и улыбаясь. Я б те
бя взяла к себе, детка, но мистер Амиль Ц она переходит на шепот, Ц мистер
Амиль, он, Дол, такой странный. Немножко старомодный.
На самом деле она имеет в виду то, что он суеверный и боится моей больной р
уки; я слышала, как она говорила об этом Мартино. Он заходит по вечерам Ц п
омогает ей присматривать за нами. Он ходит через заднюю дверь, как отец. Ма
ртино клянется, что ничего не знает ни про отца, ни про Сальваторе, ни про т
о, почему в «Лунном свете» заколочены окна и висит табличка «Продается».
Он такой молчун, говорит Ева, рассказывая мне это. Но мне, Дол, нравятся, ког
да они молчат. Терпеть не могу мужиков-болтунов. Вот мистер Амиль Ц и она
вытягивает лицо точь-в-точь как он Ц весь день: кудах-тах-тах, кудах-тах-т
ах. У меня от него голова раскалывается.
Мы все видели «Лунный свет», и я знаю, что это правда. Мы с Розой и Люкой стоя
ли снаружи, а Ева зашла в бакалейную лавку рядом с букмекерской конторой
и купила нам всем по мороженому. Мы как раз попрощались с Фрэн. Я лизала «У
иппи», и по руке текла сливочная струйка. Наверное, я должна была бы вспоми
нать, как любит мороженое Фрэн, особенно с вафельной крошкой, но думала то
лько о том, что моя больная рука выглядит совершенно нормальной Ц потом
у что пальцы спрятаны за рожком Ц и по ней ползут жирные капли. Роза свое
уже съела. Она стояла, вжавшись лицом в окно «Лунного света», загородив гл
аза ладошкой.
Как ты думаешь, там газировка осталась? Ц спросила она.
Ева доела эскимо и вытирала руки носовым платком. Потом наклонилась и ут
ерла мне рот, раз, другой.
Ну вот, Дол, теперь ты у нас блестишь, как чайник. Роза, пошли! Ц крикнула он
а, а Люку схватила за капюшон плаща. Я провела языком вокруг рта. Пахло ван
илью и Евиными духами.
При больнице Уитчерч большой сад, а к главному входу ведет длинная извил
истая дорога. Мы проходим через вестибюль и идем к флигелю. Мама сидит в ше
злонге под пальмой. Волосы у нее поседели.
Посмотри, кого я тебе привела, говорит Ева. Я забираюсь к маме на колени, но
тут же понимаю, что она этого не хочет. Держит меня секунды две и спускает
на пол.
У нее, Дол, ноги болят, говорит Ева, заметив выражение моего лица.
Я гляжу на мамины ноги; они похожи на две огромные сосиски, торчащие из-по
д юбки. Одна забинтована толстым бинтом.
Что ты сделала? Ц спрашиваю я. Кто это сделал?
Никто, Дол, отвечает за маму Ева. Твоя мама еще не совсем здорова.
Мама улыбается, и ее лицо на секунду становится прежним. А потом снова зас
тывает.
Какая у вас милая девочка, говорит она Еве. А что у нее с ручкой?
* * *
Мы отправляемся в город. Лиззи Прис едет со мной, Люкой и Розой покупать на
м новую обувь и одежду. Сегодня ничей не день рождения, не Рождество, не пр
аздник Тела Христова.
И к чему все это? Ц спрашивает Ева, когда мы возвращаемся. Она выстраивае
т нас в ряд и осматривает. Нам немножко стыдно Ц мы не могли выбирать то, ч
то захочется, Лиззи Прис сказала, что можно идти только в те магазины, кото
рые принимают талоны от Попечительского совета муниципалитета. Поэтом
у мы все в коричневом.
Что у нее на уме? Ц говорит Ева.
И скоро выясняет, что. Наш следующий поход Ц в фотоателье на Куин-стрит. Н
а этот раз с нами отправляется и Ева. Она, как всегда, берет меня за руку, поэ
тому Лиззи Прис обходит нас и хочет взять меня за другую. Но тут вспоминае
т, и лицо у нее багровеет.
Вы лучше вон за той приглядите, говорит Ева, кивая на Люку. Как
она себя на улице ведет Ц кошмар! Они идут впереди нас. Люка виснет на рук
е Лиззи Прис, как обезьяна на лиане. Ева смеется и наклоняется к моему уху.
Старушка Присси долго этого не выдержит!
Фотографа зовут мистер Ловелл. Он ведет нас в заднюю комнату, отгороженн
ую черной занавеской.
Это, девочки, называется а-тэль-йээ, говорит он, словно мы не понимаем норм
ального английского, и усаживает нас на кожаную банкетку. Стоит нам поше
велиться, и она скрипит. Роза приподнимает то одну ляжку, то другую, и те, от
рываясь от обивки, издают пукающий звук.
Это трогать нельзя! Ц орет он, когда Люка хватает треногу.
Экс-тер-мии-нировать! Ц вопит она, болтая в воздухе ногами.
Миссис Прис, будьте добры, угомоните их! Ц говорит он.
Мы замираем и в изумлении глядим на нее. Она, что ли за нас отвечает? Ева гус
то краснеет и отступает на шаг.
Зачем вам эти фотографии? Ц спрашивает она настороженно.
Для их матери, поспешно отвечает Лиззи Прис. Это поможет ей поскорее вызд
ороветь.
Ева стоит в углу, сложив руки на груди и нервно постукивая каблуком. Мама т
оже так делала, когда злилась.
Первой мистер Ловелл фотографирует меня. Он наклоняет мою голову влево,
разворачивает в ту же сторону плечи.
Смотри на меня, говорит он откуда-то из-за ламп, и я поворачиваюсь на его го
лос. Он снова подходит ко мне, усаживает в ту же позу.
Голову не поворачивай, говорит он устало. Только глаза.
Мудреная задача. Но я с ней справляюсь Ц вжик, и все кончено. С Розой и Люко
й ему приходится повозиться: они не желают сидеть смирно, крутятся, а когд
а щелкает затвор, корчат рожи. С мистера Ловелла ручьем течет пот.
Ужас! Ц говорит он Еве и Лиззи. На многое не рассчитывайте Ц черного коб
еля не отмоешь добела.
Мы зайдем после двух, говорит Лиззи, пропустив его оскорбления мимо ушей.
Нас ведут Ц кутнуть, весело говорит Лиззи Ц в бар прохладительных напи
тков Пиппо. Ева с Лиззи спорят, кому платить; обе размахивают фунтовыми ку
пюрами, отталкивают друг друга Ц Нет, позвольте я! Ц пока Ева в конце кон
цов не сдается и не садится рядом с нами.
Ну и пусть платит, пожимает плечами она. Корова жирная.
Лиззи Прис протискивается между круглым столиком и подоконником. По том
у, как она разворачивается к Еве, я догадываюсь, что она настроена на взрос
лый разговор. Роза балуется с соломинкой, пускает лимонадные пузыри, бры
згает на Люку, засовывает соломинку в нос.
Думаете, они возьмут это на себя? Ц спрашивает Лиззи Прис Еву
. Она имеет в виду Пиппо и Селесту.
Шутите? Ц отвечает Ева, помешивает ложечкой кофе, осторожно прихлебыва
ет.
Но он же… он же взрослый человек. Он знает, что такое семья, пытается возра
зить Лиззи.
Он их не возьмет, мотает головой Ева. Они даже не стали возвращаться из сва
дебного путешествия.
Так они знают? Ц поражается Лиззи.
И что с того? Ц фыркает Ева. Им до этого дела нет. Селеста ни за
что не возьмет на себя такую обузу.
Лиззи Прис смотрит на нас, и я отвожу взгляд.
Такую не возьмет, говорит она.
Фотографии готовы. Мистер Ловелл отдает Лиззи Прис несколько снимков в к
артонных рамках.
Я сделал вам дубликаты, говорит он. Для матери. Лиззи бросает взгляд на Еву
, вздыхает и лезет за кошельком. На этот раз платит она, и с этим никто не спо
рит.
Я на снимке нервная, напряженная, гляжу через плечо Ц как беглый каторжн
ик. В любую секунду на меня набросятся собаки-ищейки и разорвут в клочья.
Остальные получились и того хуже. Роза задрала подбородок вверх, ноздри
у нее раздуты Ц как у бегемота, вынырнувшего из болота; у Люки глазки в ку
чку Ц как у Кейстоунских полицейских
Персонажи комедии «Эббот и Костелло встре
чаются с Кейстоунскими полицейскими»(1955 г)
. А увидев фотографию, где мы все вместе, Ева хохочет в голос.
Ну, ни дать ни взять Ц «Детки с Бэш-стрит»
Персонажи комиксов.
, заявляет она. Лиззи Прис это смешным не кажется.
Агентство этого не возьмет! Ц говорит она. Мы их никуда не пристроим.
Агентство?Ц переспрашивает Ева. Это что ж, агентство по усыновлению?
Миссис Амиль, не надо при девочках, шепчет Лиззи Прис. Но они идут впереди
нас, и мы слышим каждое слово.
* * *
Мартино надеется, что ему удастся этого избежать. Ему незачем туда возвр
ащаться. Он видел, что началась потасовка, вот и все. Но Сальваторе преслед
ует его целую неделю.
Не все, друг мой, убеждает он Мартино во снах. Мартино, решивший вообще не с
пать, ходит к Еве, сидит у нее ночь напролет, пьет кофе. Когда она велит ему и
дти домой отдохнуть, он уходит. Отправляется к Домино в «Ресто», где разго
воры только о Фрэнки и Сале и о том, как они решили распорядиться этакими д
еньжищами. Завсегдатаи «Лунного света» спорят с постоянными посетител
ями «Ресто» за лучшие места, девицы борются за клиентов, но проходит вече
р, другой, и всё успокаивается. Лен Букмекер ведет теперь дела с увеличивш
ейся вдвое аудиторией.
Сколько на Мальту? Ц кричит он, облизывая кончик карандаша. У него на кол
енях лежит открытый блокнотик, испещренный рядами цифр и зашифрованным
и инициалами. Мужчины, столпившиеся вокруг него, качают головами и смеют
ся.
Десять к одному, пытается он снова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
руется, а потом сделает себе.
Думай о чем-нибудь постороннем, тогда больно не будет, говорит Люка.
Я пытаюсь думать о воде, капающей в раковину, но капли редкие, крупные, их з
вук напоминает о крови. Она поднимает нож вверх, осматривает его, как это д
елает доктор Килдаре
Персонаж телесериала начала шестидесятых.
, крутит его во все стороны, на миг все замирает, и только солнечные б
лики отражаются на кранах и остром лезвии ножа, застывшего в воздухе.
Я не видела, как она выбирала нож, как открывала ящик, где лежат столовые п
риборы, как рылась в нем, как вытащила лучший отцовский нож с желтой костя
ной ручкой. Стесанное лезвие кривится стальной усмешкой. Этим ножом отец
свежевал кролика.
Люка застала меня врасплох. Утро пронзительно-солнечное. Я вывожу уголь
ком цифры на расчерченных «классиках».
10
Десять пальцев на ногах, десять пальцев на руках. Только не у меня.
9-8
Мамино счастливое число; столько дней прошло с тех пор, как исчезли с день
гами Сальваторе и отец.
7
Люкин возраст.
6-5
Столько нас, сестер, и мой возраст.
4
дня прошло, как социальные службы отыскали маму.
Я перебираю потери и обретения: Марина, кролик, отец, еще бы немного Ц и ма
ма. Селеста уехала в свадебное путешествие, так что она не в счет. Фрэн тож
е уехала: говорят, если она будет вести себя хорошо, возможно, вернется дом
ой. С обретениями хуже. Не могу вспомнить ничего. Я думаю про 3-2 и 1, про то, что
обозначают эти цифры, но тут надо мной нависает тучей Люка.
Уродина, ты шестерку задом наперед написала, заявляет она и забирает у ме
ня уголек. Трет ногой неправильную шестерку, перерисовывает ее заново.
Я первая, говорит она. Кидает перед собой уголек и прыгает.
Раз Ц фигня, два Ц фигня, три Ц дерьмо, четыре-пять! Ц вопит она. Она накл
оняется поднять уголек.
Уродская игра! Для малышни!
и швыряет уголек в высокую траву.
У меня игра покруче, говорит она замогильным голосом. Пошли!
И направляется к дому. Мой затылок холодеет Ц так бывает всякий раз, когд
а я узнаю, что Люка что-то задумала. Наверняка какая-нибудь гадость. Но ско
ро полдень. Скоро придет Карлотта. Тогда я буду в безопасности.
Карлотта сидит в гостиной, зажав ладони коленями, и тихонько всхлипывает
. Над ее головой топот ног. Что-то рвется, падает с треском и грохотом мебел
ь, хрустят грампластинки Ц это крушат коллекцию Сальваторе. Напротив си
дит в кресле Сальваторе Илья Поляк и говорит, говорит, говорит.
Конечно, миссис Капаноне, это ужасно. Очень вам сочувствую. Но вы поймите
Ц Джо вне себя. Он в ярости. Если найдет Сальваторе Ц ему конец.
Сальваторе на такое не способен, говорит она. Зачем ему самому у себя воро
вать?
Илья прикрывает глаза, кивает.
Да знаю я Ц все мы знаем. Так куда он пошел ?
В «Лунный свет», куда еще? Я и полиции это сказала. А они мне не верят!
В день свадьбы Сегуны?
Даже Илье это кажется нелепостью.
Взять бискотти для Мэри, говорит Карлотта, уже уставшая объяс
нять. Он мне так сказал.
Для Ильи этот разговор не важен. Он его ведет исключительно из вежливост
и. Чтобы она под ногами не мешалась. Ищет в кармане портсигар, достает, воп
росительно глядит на нее.
Вы не возражаете?
Карлотта встает и идет к комоду за пепельницей. Пепельница тяжелая, из же
лтого агата. Она стоит у него за спиной, прижимая холодный камень к груди.
Где же он? Ц спрашивает она себя. Пятнадцать лет в браке, ни дн
я друг без друга. Карлотта отлично понимает, что значит улыбка Ильи. Он пре
красно знает, как это бывает: мужчины уходят со свадьбы и отправляются в б
ар. Пьют, играют в покер. И возвращаются домой. А он не вернулся. Сальваторе
всегда возвращался домой. А тут Ц не вернулся.
Стукнуть пепельницей прямо по блестящей лысине. Карлотта делает глубок
ий вдох, аккуратно ставит ее на пол у ног Ильи.
Ничего нету, босс, говорит молодой человек, распахнув дверь. Мы кухню пров
ерим, ладно?
Карлотта идет за ними. Это ее владения. Двое мужчин умело шарят по шкафам и
ящикам, трясут консервные банки, вскрывают ее маринады и компоты. Один па
льцем подцепляет кусок джема из банки и отправляет себе в рот.
Прекрати, Рой, говорит Илья. Давай работай.
Вот, только это, говорит Карлотта, снимая с полки коробочку из-под чая. Мои
сбережения.
Внутри несколько свернутых в трубочку банкнот, марки «Грин шилд»
Выдаются в основн
ом в продовольственных магазинах вместе с покупкой; за определенное кол
ичество можно приобрести недорогие промтовары в специализированных ма
газинах.
, кучка шестипенсовиков.
Ладно, говорит Илья. Пошли.
Мужчины мгновенно прекращают поиски и одновременно вытирают руки, слов
но все, до чего они дотрагивались, было грязным. У двери Илья останавливае
тся.
Это не забудь, говорит он Рою, кивая на жестянку на столе.
Карлотта неподвижно сидит на кухне. Дверцы буфета распахнуты, кругом пло
шки, кастрюли, липкие крышки от банок. Она прижимает руку к груди. Нет, дума
ет она, нет, Сальваторе. Ты не умер. Я бы это почувствовала.
Люка берет «кроличий» нож отца, облизывает палец, проводит им по лезвию
Ц готовится резать меня.
Только не этим! Ц кричу я, когда она направляет на меня лезвие. Люка преув
еличенно тяжко вздыхает и говорит, копируя мамины интонации:
Так ты хочешь стать крутой или нет? Помнишь, что Фрэн говорила про приют?
Я обреченно киваю. Меня пугает не перспектива попасть в приют. Нет, я хочу
стать крутой, но, боюсь, не сумею. Фрэн говорит, я еще маленькая. Меня будут б
ить.
Ну что ж, говорит Люка и начинает резать. Я не чувствую ничего. Как все прос
то, думаю я, и тут она останавливается. Гляжу на руку: крови нет, только слаб
ые бело-розовые царапины. Люка дотягивается до пивной кружки с толстяко
м Тоби, берет из нее ручку. Тоби хохочет надо мной, оба его глаза зажмурены
Ц от веселья, а может, и от страха.
Я сначала нарисую, говорит Люка, чтобы понимать, куда вести. Высунув язык,
она выводит большое «Д» и замирает. Люка наслаждается своей властью.
Ты что хочешь, Дол или Долорес? Ц спрашивает она. Голос у нее высокий и пре
небрежительный. Птицы за окном не поют. Наверное, во дворе кошка.
Может, ДГ? Ц робко предлагаю я. Она раздраженно морщится.
Люка берет нож, ведет острием по руке. Первый надрез рваный, я чувствую соп
ротивление кожи. Я прислоняюсь к ней и вижу, как на коже выступают капельк
и крови. Она снова берется за дело, выводит лучшим отцовским ножом полукр
угу буквы «Д», и каждое движение ножа по коже отзывается у меня в голове. Я
начинаю напевать, мычание словно выводит боль через нос. Люка вдруг оста
навливается и смотрит на меня.
Я тебе сказала, закрой глаза.
Солнце у нее за спиной освещает раковину, куда утекает моя кровь, Люкино л
ицо в тени. Перед моими глазами проносится неоновый всполох.
Не дергайся, говорит она. По ее напряженному голосу я понимаю, что ей тоже
страшно. Мне хочется плакать.
Дай посмотрю, говорю я, вроде бы спокойно, но с подвыванием.
Люка процарапала кривое «Д», оно задрано кверху и не смыкается Ц похоже
на жабры. Я делаю вид, что разглядываю его, но рука у меня ходит взад-вперед
Ц то ли солнце играет, то ли я трясусь. Она отпускает меня, и на запястье ос
таются белые следы от ее пальцев.
Хватит и «Д», успеваю сказать я перед тем, как стены валятся на пол.
* * *
Ева держит меня за руку; она в перчатках, а вот я Ц нет. Я не знаю, где они. Ник
то из нас теперь не знает, где что.
По утрам приходит Карлотта, убирает, готовит нам еду, роняя слезы в алюмин
иевую кастрюлю, в которой она тушит рагу, варит суп. Но Карлотта не знает, ч
то куда класть. В сушильном шкафу в беспорядке свалены чулки, нижнее бель
е. Когда мама была дома, мы хотя бы знали, где выстиранная одежда: на стуле в
столовой.
Мама в больнице Уитчерч. Ее оттуда не выпускают, и я хожу с Евой ее навещат
ь. Ева теперь повсюду водит меня за собой.
Ты Ц мой талисманчик, говорит она, позвякивая браслетом и улыбаясь. Я б те
бя взяла к себе, детка, но мистер Амиль Ц она переходит на шепот, Ц мистер
Амиль, он, Дол, такой странный. Немножко старомодный.
На самом деле она имеет в виду то, что он суеверный и боится моей больной р
уки; я слышала, как она говорила об этом Мартино. Он заходит по вечерам Ц п
омогает ей присматривать за нами. Он ходит через заднюю дверь, как отец. Ма
ртино клянется, что ничего не знает ни про отца, ни про Сальваторе, ни про т
о, почему в «Лунном свете» заколочены окна и висит табличка «Продается».
Он такой молчун, говорит Ева, рассказывая мне это. Но мне, Дол, нравятся, ког
да они молчат. Терпеть не могу мужиков-болтунов. Вот мистер Амиль Ц и она
вытягивает лицо точь-в-точь как он Ц весь день: кудах-тах-тах, кудах-тах-т
ах. У меня от него голова раскалывается.
Мы все видели «Лунный свет», и я знаю, что это правда. Мы с Розой и Люкой стоя
ли снаружи, а Ева зашла в бакалейную лавку рядом с букмекерской конторой
и купила нам всем по мороженому. Мы как раз попрощались с Фрэн. Я лизала «У
иппи», и по руке текла сливочная струйка. Наверное, я должна была бы вспоми
нать, как любит мороженое Фрэн, особенно с вафельной крошкой, но думала то
лько о том, что моя больная рука выглядит совершенно нормальной Ц потом
у что пальцы спрятаны за рожком Ц и по ней ползут жирные капли. Роза свое
уже съела. Она стояла, вжавшись лицом в окно «Лунного света», загородив гл
аза ладошкой.
Как ты думаешь, там газировка осталась? Ц спросила она.
Ева доела эскимо и вытирала руки носовым платком. Потом наклонилась и ут
ерла мне рот, раз, другой.
Ну вот, Дол, теперь ты у нас блестишь, как чайник. Роза, пошли! Ц крикнула он
а, а Люку схватила за капюшон плаща. Я провела языком вокруг рта. Пахло ван
илью и Евиными духами.
При больнице Уитчерч большой сад, а к главному входу ведет длинная извил
истая дорога. Мы проходим через вестибюль и идем к флигелю. Мама сидит в ше
злонге под пальмой. Волосы у нее поседели.
Посмотри, кого я тебе привела, говорит Ева. Я забираюсь к маме на колени, но
тут же понимаю, что она этого не хочет. Держит меня секунды две и спускает
на пол.
У нее, Дол, ноги болят, говорит Ева, заметив выражение моего лица.
Я гляжу на мамины ноги; они похожи на две огромные сосиски, торчащие из-по
д юбки. Одна забинтована толстым бинтом.
Что ты сделала? Ц спрашиваю я. Кто это сделал?
Никто, Дол, отвечает за маму Ева. Твоя мама еще не совсем здорова.
Мама улыбается, и ее лицо на секунду становится прежним. А потом снова зас
тывает.
Какая у вас милая девочка, говорит она Еве. А что у нее с ручкой?
* * *
Мы отправляемся в город. Лиззи Прис едет со мной, Люкой и Розой покупать на
м новую обувь и одежду. Сегодня ничей не день рождения, не Рождество, не пр
аздник Тела Христова.
И к чему все это? Ц спрашивает Ева, когда мы возвращаемся. Она выстраивае
т нас в ряд и осматривает. Нам немножко стыдно Ц мы не могли выбирать то, ч
то захочется, Лиззи Прис сказала, что можно идти только в те магазины, кото
рые принимают талоны от Попечительского совета муниципалитета. Поэтом
у мы все в коричневом.
Что у нее на уме? Ц говорит Ева.
И скоро выясняет, что. Наш следующий поход Ц в фотоателье на Куин-стрит. Н
а этот раз с нами отправляется и Ева. Она, как всегда, берет меня за руку, поэ
тому Лиззи Прис обходит нас и хочет взять меня за другую. Но тут вспоминае
т, и лицо у нее багровеет.
Вы лучше вон за той приглядите, говорит Ева, кивая на Люку. Как
она себя на улице ведет Ц кошмар! Они идут впереди нас. Люка виснет на рук
е Лиззи Прис, как обезьяна на лиане. Ева смеется и наклоняется к моему уху.
Старушка Присси долго этого не выдержит!
Фотографа зовут мистер Ловелл. Он ведет нас в заднюю комнату, отгороженн
ую черной занавеской.
Это, девочки, называется а-тэль-йээ, говорит он, словно мы не понимаем норм
ального английского, и усаживает нас на кожаную банкетку. Стоит нам поше
велиться, и она скрипит. Роза приподнимает то одну ляжку, то другую, и те, от
рываясь от обивки, издают пукающий звук.
Это трогать нельзя! Ц орет он, когда Люка хватает треногу.
Экс-тер-мии-нировать! Ц вопит она, болтая в воздухе ногами.
Миссис Прис, будьте добры, угомоните их! Ц говорит он.
Мы замираем и в изумлении глядим на нее. Она, что ли за нас отвечает? Ева гус
то краснеет и отступает на шаг.
Зачем вам эти фотографии? Ц спрашивает она настороженно.
Для их матери, поспешно отвечает Лиззи Прис. Это поможет ей поскорее вызд
ороветь.
Ева стоит в углу, сложив руки на груди и нервно постукивая каблуком. Мама т
оже так делала, когда злилась.
Первой мистер Ловелл фотографирует меня. Он наклоняет мою голову влево,
разворачивает в ту же сторону плечи.
Смотри на меня, говорит он откуда-то из-за ламп, и я поворачиваюсь на его го
лос. Он снова подходит ко мне, усаживает в ту же позу.
Голову не поворачивай, говорит он устало. Только глаза.
Мудреная задача. Но я с ней справляюсь Ц вжик, и все кончено. С Розой и Люко
й ему приходится повозиться: они не желают сидеть смирно, крутятся, а когд
а щелкает затвор, корчат рожи. С мистера Ловелла ручьем течет пот.
Ужас! Ц говорит он Еве и Лиззи. На многое не рассчитывайте Ц черного коб
еля не отмоешь добела.
Мы зайдем после двух, говорит Лиззи, пропустив его оскорбления мимо ушей.
Нас ведут Ц кутнуть, весело говорит Лиззи Ц в бар прохладительных напи
тков Пиппо. Ева с Лиззи спорят, кому платить; обе размахивают фунтовыми ку
пюрами, отталкивают друг друга Ц Нет, позвольте я! Ц пока Ева в конце кон
цов не сдается и не садится рядом с нами.
Ну и пусть платит, пожимает плечами она. Корова жирная.
Лиззи Прис протискивается между круглым столиком и подоконником. По том
у, как она разворачивается к Еве, я догадываюсь, что она настроена на взрос
лый разговор. Роза балуется с соломинкой, пускает лимонадные пузыри, бры
згает на Люку, засовывает соломинку в нос.
Думаете, они возьмут это на себя? Ц спрашивает Лиззи Прис Еву
. Она имеет в виду Пиппо и Селесту.
Шутите? Ц отвечает Ева, помешивает ложечкой кофе, осторожно прихлебыва
ет.
Но он же… он же взрослый человек. Он знает, что такое семья, пытается возра
зить Лиззи.
Он их не возьмет, мотает головой Ева. Они даже не стали возвращаться из сва
дебного путешествия.
Так они знают? Ц поражается Лиззи.
И что с того? Ц фыркает Ева. Им до этого дела нет. Селеста ни за
что не возьмет на себя такую обузу.
Лиззи Прис смотрит на нас, и я отвожу взгляд.
Такую не возьмет, говорит она.
Фотографии готовы. Мистер Ловелл отдает Лиззи Прис несколько снимков в к
артонных рамках.
Я сделал вам дубликаты, говорит он. Для матери. Лиззи бросает взгляд на Еву
, вздыхает и лезет за кошельком. На этот раз платит она, и с этим никто не спо
рит.
Я на снимке нервная, напряженная, гляжу через плечо Ц как беглый каторжн
ик. В любую секунду на меня набросятся собаки-ищейки и разорвут в клочья.
Остальные получились и того хуже. Роза задрала подбородок вверх, ноздри
у нее раздуты Ц как у бегемота, вынырнувшего из болота; у Люки глазки в ку
чку Ц как у Кейстоунских полицейских
Персонажи комедии «Эббот и Костелло встре
чаются с Кейстоунскими полицейскими»(1955 г)
. А увидев фотографию, где мы все вместе, Ева хохочет в голос.
Ну, ни дать ни взять Ц «Детки с Бэш-стрит»
Персонажи комиксов.
, заявляет она. Лиззи Прис это смешным не кажется.
Агентство этого не возьмет! Ц говорит она. Мы их никуда не пристроим.
Агентство?Ц переспрашивает Ева. Это что ж, агентство по усыновлению?
Миссис Амиль, не надо при девочках, шепчет Лиззи Прис. Но они идут впереди
нас, и мы слышим каждое слово.
* * *
Мартино надеется, что ему удастся этого избежать. Ему незачем туда возвр
ащаться. Он видел, что началась потасовка, вот и все. Но Сальваторе преслед
ует его целую неделю.
Не все, друг мой, убеждает он Мартино во снах. Мартино, решивший вообще не с
пать, ходит к Еве, сидит у нее ночь напролет, пьет кофе. Когда она велит ему и
дти домой отдохнуть, он уходит. Отправляется к Домино в «Ресто», где разго
воры только о Фрэнки и Сале и о том, как они решили распорядиться этакими д
еньжищами. Завсегдатаи «Лунного света» спорят с постоянными посетител
ями «Ресто» за лучшие места, девицы борются за клиентов, но проходит вече
р, другой, и всё успокаивается. Лен Букмекер ведет теперь дела с увеличивш
ейся вдвое аудиторией.
Сколько на Мальту? Ц кричит он, облизывая кончик карандаша. У него на кол
енях лежит открытый блокнотик, испещренный рядами цифр и зашифрованным
и инициалами. Мужчины, столпившиеся вокруг него, качают головами и смеют
ся.
Десять к одному, пытается он снова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26