И ее душу заливает черная горечь.
трут
С моей правой рукой все нормально. Она пострадала мало, пальцы в полном по
рядке Ц в том смысле, что они на месте, шевелятся, сгибаются и могут показ
ать что-то случайным незнакомцам, которые останавливают машину и, опуст
ив стекло, спрашивают дорогу.
А вот левая… Те, кто меня не знает, изумленно пялятся, увидев ее. Отводят вз
гляд, а потом смотрят искоса на мое лицо Ц ищут следы и на нем. На лице тоже
есть шрамы: их можно разглядеть, если приблизиться. Только немногим удае
тся это сделать: моя вытянутая левая рука их останавливает.
Пальцы я потеряла. У месячного младенца ручка крохотная, но она Ц само со
вершенство. Умеет сжиматься в кулак, умеет растопыриться, а когда горит, е
е нежная кожа вспыхивает мгновенно, как бензин, а кости Ц трут, легкая доб
ыча пламени.
Мне она кажется произведением искусства: белым бутоном тюльпана под дож
дем, мраморной статуэткой святого, церковной свечой, чьи слезы стекают н
а подсвечник запястья.
Я возвращаюсь в прошлое и пытаюсь воссоздать всю картину. Наверняка в эт
ом был некий Промысел. Вот Лен-Букмекер и его Синдикат (скоро, очень скоро
мой кулак станет подобием его). А вот мама под дождем, опустошенная и потер
янная; за ней Ц Мартино, вцепившийся в Жестянку, как Валтасар в драгоценн
ый сосуд. И я думаю об отце, который стоит в этот миг в какой-то комнате на д
ругом конце города: он ничего не знает. Он забыл обо всем: отец всегда став
ит больше, чем может заплатить.
три
В комнате над «Лунным светом» сидит за своим столом Джо Медора. Он занят и
пропускает мимо ушей глухие удары шагов по ступенькам. Но Илья Поляк, сто
ящий у окна за спиной Джо, вздрагивает и прислушивается. Фрэнки стучит в д
верь, приоткрывает ее, просовывает в щель голову. Он собирается заговори
ть, но, увидев склоненную голову Джо, услышав поскрипывание пера, заметив
дымок, вьющийся кольцами от его сигары, отступает. Фрэнки смотрит на Илью
и растерянно замирает в дверном проеме. Левая рука на латунной ручке, пра
вая упирается в косяк, и та и другая вспотели. Он втайне надеется, что Саль
ваторе пошел за ним следом, но снизу лишь доносится приглушенная музыка,
да рука Джо ползет по листу бумаги. Фрэнки оглушает его собственное дыха
ние.
Он отпускает ручку двери, и тишину прорезает скрип пружины. Фрэнки входи
т. Джо Медора подымает голову и снова утыкается в бумаги на столе. Хорошо х
оть не велел Фрэнки убираться, не дал Илье Поляку знак выдворить его из ка
бинета. Фрэнки оценивает ситуацию и решает ждать.
Дождь стучит по стеклу. Ставень на ветру бьется о стену. Глухой удар Ц тиш
ина Ц снова удар. Где-то далеко в городе низко подвывает пожарная машина
. Если бы Фрэнки прислушался, он бы ее услышал, но Фрэнки смотрит во все гла
за на свою старую берлогу, превратившуюся во владение Медоры.
Квадратного стола с зеленым сукном больше нет, так же как и виниловых сту
льев. Зато напротив двери появился мягкий диван, красный, с пуговицами, а р
ядом стеклянный столик, на котором веером разложены «Плейбой» и грязно-
розовая «Спортивная жизнь». Взгляд Фрэнки скользит по столу Джо в углу к
омнаты, падает на одинокий стул с высокой спинкой, стоящий у стены (на него
можно было и присесть, если бы предложили, дать отдых отекшим ногам), и уты
кается в портрет Персиммона в золоченой раме, прямо над головой Медоры. Ф
рэнки впивается глазами в Персиммона, а тот глядит на него. В этой дуэли по
беждает Персиммон.
* * *
Я присмотрю за детьми, миссис, а вы уж идите.
Элис Джексон все подталкивает маму к карете «Скорой помощи», но та упира
ется, боится того, что может там увидеть. Селеста перехватывает поудобне
е Люку, сидящую у нее на бедре, ловит многозначительный взгляд Элис Джекс
он. Она смахивает капли дождя с головы Люки и вступает на пятачок, который
толпа оставила вокруг мамы.
Мама, мы можем пойти ненадолго к Джексонам, говорит она, надеясь, что та от
ветит: нет, вы все пойдете со мной. Но мама ее не слышит. Она проходит мимо же
нщин, стоящих на углу улицы, и, увидев распахнутую дверцу «скорой помощи»
и мужчину, склонившегося надо мной, останавливается. Пожарный тащит по м
остовой шланг. Мама следит, как он размахивает перед собой свободной рук
ой, словно пловец, и кричит детям, чтобы расступились. Они возбужденно под
прыгивают на месте, подхватывают тяжелый шланг, переступают туда-сюда. Д
ругой пожарный поворачивает рукоятку, и шланг оживает. Дети с визгом бро
саются врассыпную.
Наш дом представляет собой жалкое зрелище. Внутри все залито водой, воня
ет горелой пластмассой. От кухни остался лишь тлеющий остов. Мальчики Дж
ексоны взялись за работу: наплевав на сердитые окрики пожарных, они обма
тывают влажными полотенцами лица и спасают все, что могут. Вытаскивают в
о двор обгоревшие скелеты стульевЦ их черные ножки ломаются, как спички
, и стулья с сухим треском падают на бетонную дорожку. Потом мальчики ныря
ют в кухню за столом, потом за дымящимся рулоном ковра, который рассыпает
ся прямо в руках. Наконец выволакивают во двор обожженный сундук.
Мартино залезает в него, приподнимает краешек одеяла, все еще розового и
мяконького, но одеяло буквально на глазах превращается в прах. Подбородо
к у него черный от сажи, в горле першит. Он стискивает обрывок одеяла в кул
аке, идет мимо женщин Ц к маме. Женщины, похлопав маму по плечу Ц будто, до
тронувшись до нее, они отгоняют от себя несчастье, Ц расходятся по домам
. Мартино провожает их взглядом, но тут кто-то тянет его за рукав, и он обора
чивается. Рядом стоит высокая блондинка и, не обращая внимания на шум от д
етей, женщин, пожарных, полиции, о чем-то тихо его спрашивает. Мартино заме
чает, что у нее зеленые глаза и необычная шуба из белого с темными пятнами
меха. Ему поначалу даже кажется, что это пепел.
Что? Ц Он смотрит на нее пристально.
Я сказала, как ее зовут? Ц Она показывает на маму.
Мэри, отвечает Мартино.
Понятно. Так вот, Мэри, наверное, понадобятся какие-то вещи в больницу… Ко
гда вы сможете туда пробраться…
Она оценивающе смотрит на дом.
А где ее муж? Надо ему сообщить.
Мартино опускает голову, ему стыдно за Фрэнки. Он видит золоченый ремень
босоножки, обвивающий лодыжку, ногти на ногах Ц блестящие коралловые ра
кушки под тонким нейлоном, следит, как ступня женщины во время разговора
чертит по земле узоры. Она стоит так близко, что он чувствует запах ее губн
ой помады.
Вы Ц соседка? Ц спрашивает Мартино.
Ева Амиль, представляется она и добавляет, мотнув головой в сторону: Мы жи
вем в четырнадцатом доме.
Она улыбается ему и ждет. Мартино тоже ждет, пытаясь вспомнить, о чем еще о
на его спрашивала.
Так вы сообщите мужу? Ц говорит Ева медленно, продолжая улыбаться. Вы зна
ете, где он может быть?
Я его найду, отвечает Мартино.
Ева забирает у Селесты Люку, пристраивает у себя на плече, отнимает у мамы
Жестянку и передает ее Мартино. Свободной рукой она приобнимает маму за
талию.
Ты Мэри, да? Пойдем, моя хорошая. И женщины лезут в «скорую помощь».
* * *
Сигара Джо тлеет в пепельнице. На конторской книге стоит нетронутый стак
ан с виски. Какое богатство, думает Фрэнки и, взглянув на выпивку, сглатыва
ет слюну. Джо сосредоточенно пишет. Какую-то долю секунды Фрэнки, сам не п
онимая почему, злится. И вдруг он видит егоЦ кольцо с рубином на мизинце Д
жо! Камень поблескивает в оправе. У Фрэнки начинает покалывать в подмышк
ах. Он сжимает-разжимает кулаки. Кольцо отца на руке Джо! Смотреть на это н
ет сил, закрыть бы глаза!
Но фильм, прокручивающийся у него в голове, Фрэнки не смотреть не может. Он
вспоминает, как они встретились. Была пятница, февраль 1947-го нет, 1948 года. Ему
тогда едва исполнилось двадцать.
Так холодно Фрэнки не было никогда в жизни. Это не то что на корабле, когда
шквальный ветер обжигает лицо, бьет по зубам и голову пронзает резкая бо
ль. Тот холод правильный, жар работы и наступающий рассвет его растаплив
ают. И дома все по-другому: зимы короткие и февраль не такой суровый. Фрэнк
и думает о Слиеме, об извилистой песчаной дороге к родной деревне, о грязн
овато-сером небе и мелком дождике, которого почти не замечаешь.
А этот холод Ц тягучая боль, обжигающая кожу, так и хочется согнуться в тр
и погибели. Он преследовал его с самого начала, подкрался, как только «Кал
листо» зашел в Тигровую бухту, вором-домушником проник в кости. И теперь о
н с ним, в полуподвале, в комнате, которую снял Фрэнки: покрыл стены заинде
вевшей коростой, россыпью блестящих капель прилип к одежде. Первые два д
ня в Кардиффе Фрэнки провел буквально под землей. Снег на улицах приводи
т в ужас. Он в жизни ничего подобного не видал: ему кажется, что небо рухнул
о. Фрэнки так и не смог набраться храбрости пройтись по городу. Ноет грудь
. Он сидит за столом у разрисованного морозом окна, курит, наливает кофе из
кастрюльки, которую стащил с бабушкиной кухни, глядит на ноги прохожих, и
дущих по улице. Мужчины движутся целенаправленно, ветер приплющивает ши
рокие штанины брюк к ногам. Куда больше Фрэнки интересуют женщины: каблу
чки скользят и подкашиваются, затем следует пронзительный визг. Фрэнки в
ытягивает шею, пытаясь разглядеть, что там такое случилось. Сквозь скеле
ты сорняков, торчащие там, где прежде была изгородь, он успевает увидеть т
олько мелькающие щиколотки поспешно удаляющейся дамы.
Весь город кажется ему слишком быстрым. Во вторник он сошел с корабля, а се
годня, в пятницу, у него уже есть и дом, и новая жизнь. Никому нет никакого де
ла до того, кто он и откуда, чем занимается. Это должно бы радовать Фрэнки, к
оторый сменил неспешную сельскую жизнь на суровую романтику моря, потом
у что ненавидел вечные причитания бабушки, перезвон медяков у нее в карм
ане, трижды, а то и четырежды в день отмечавший ее уход в церковь (то ли боял
ась, что пропустит чудо, то ли Ц что в ее отсутствие Истинная Вера покинет
страну). В конце концов страну покинул Фрэнки. Последнее, что он видел, Ц м
ладшую сестренку Кармель, истово махавшую ему с пристани рукой, а за ней
Ц тающую в душном мареве Слиему.
Оказавшись в порту, Фрэнки знал, что делать: зарегистрироваться, найти жи
лье, а в плавание пока что не ходить. И несмотря на то что от ледяного возду
ха пощипывало в носу, а ветер бил шрапнелью, он пребывал в состоянии радос
тного возбуждения. Он глазел на высоченные дома, на широченные улицы и ра
збегавшиеся в стороны переулки, запруженные народом, видел, как из распа
хнутой двери пекарни вырываются гигантские клубы пара, стоял, заворожен
но смотря на бесшумно скользящие сквозь снегопад машины. У дверей Дома М
оряка он встал в очередь с другими матросами и тут же заметил знакомое ли
цо Ц грека-кочегара с его же корабля. Фрэнки вскинул в приветствии брови
, но тот был занят беседой и смотрел поверх него. Он огляделся в поисках ко
го-нибудь еще из знакомых, прислушиваясь, не звучит ли где родная речь, но
очередь по большей части молчала. Некоторые стояли, вцепившись в вещмешк
и и чемоданы, те, кто только вошел, дули на озябшие руки.
Подошла наконец его очередь. Фрэнки подробно расспросили, внимательно и
зучили его документы и велели подписать какую-то бумагу. Мужчина за стол
ом ткнул, не поднимая головы, в одну из строчек.
Франческо Гаучи? Здесь распишитесь.
Фрэнки взял ручку и нацарапал крестик. Мужчина в первый раз за все время н
а него взглянул.
Посмотрим, совпадет ли, сказал он, снова развернув бумаги Фрэнка. Второй, п
омоложе, фыркнул из-за соседнего стола.
Все нормально, подпись подлинная. Вы мальтиец? Обрадовавшись, Фрэнки кив
нул, так как разобрал последнюю фразу.
Значит, вам надо к Карло Кроссу. Он вас пристроит. Вы, часом, не родственник
и?
Еще один смешок из-за соседнего стола. Фрэнки шутки не понял, но догадался
, что смеются над ним.
В полиции отметиться не забудьте, сказал мужчина. И, обнаружив, что Фрэнки
забеспокоился, добавил, уже мягче:
Это для проформы, сынок. Ты ведь в Уэльсе впервые?
И Фрэнки снова кивнул, с грехом пополам сообразив, о чем его спрашивают.
Да, в Англии впервые.
Мужчина наконец ему улыбнулся.
Когда он направился к двери, ему преградил дорогу низенький толстячок, к
оторый быстро что-то залопотал. Фрэнки узнал сицилианско-мальтийский н
апевный говор и жесты Ц усиленное кивание головой, чмоканье кончиков дв
ух сложенных пальцев. У толстяка Карло Кросса нашлась для него комната. Е
сли надо. Фрэнки было надо.
И Карло Кросс привел его сюда, дал подписать бумаги Ц еще один размашист
ый крест Ц на покупку мебели и съем комнаты. Он сунул Фрэнки здоровенный
железный ключ от задней двери и на смеси английского с мальтийским расск
азал о правилах.
Женщин не водить, каписче , приятель? Лех тифла! Исамма Ц
слушай! По-английски понимаешь? Никаких женщин. Деньги только мне.
Каписче?
Руки его взлетали в такт словам, а когда Фрэнки протянул ему пачку незнак
омых банкнот, запорхали еще быстрее. Карло отсчитал несколько штук, верн
ул остальные и оставил Фрэнки наедине с самим собой.
Он ожидал совсем другого. Думал, это пансион, где живет полно других моряк
ов, представлял, как будет ночи напролет пить, курить и играть в карты. А ут
ром, непременно солнечным, он отправлялся бы со своими новыми друзьями
Ц хабиб Ц искать бары, о которых столько слыхал, выпивал бы к
офе с булочкой. Кардифф он выбрал не случайно: говорили, что здесь большая
мальтийская колония и каждый день прибывают все новые и новые люди. Ему о
бъясняли, что деньги надо зарабатывать на море, а тратить их здесь.
Тигровая бухта Ц Валетта Британии!
сказал ему, смеясь, приятель с корабля, когда бросили якорь. И порт этот сч
итался теплым.
От этих воспоминаний Фрэнки передергивает. Самая холодная за всю его жиз
нь зима. Он переминается с ноги на ногу. Илья вдруг ухмыляется: ему забавно
смотреть на мающегося отца. Они оба знают: Джо Медора, если захочет, может
заставить его простоять так весь день. Это битва, в которой Фрэнки победи
ть не может; он должен сохранять спокойствие. И взгляд его снова устремля
ется в прошлое.
Фрэнки сидел под окном, утирал платком нос и разглядывал свой новый дом. В
углу потолок резко шел вниз, и под этим скатом стояла кровать. В первую ноч
ь он не мог спать из-за шагов на лестнице, которая находилась как раз у нег
о над головой, и их грохот отдавал прямо в ухо.
Есть еще одна койка Ц засунутая в узкое пространство между входной двер
ью и задней. Но во входной двери широкая щель почтового ящика, и Фрэнки сод
рогается, глядя, как сквозняк гуляет по краям подушки: уж лучше он поживет
в шумном углу. Со временем Фрэнки научится не обращать внимания на грохо
чущую поступь мужчин, ночь-заполночь навещающих женщину, живущую над ни
м. Научится по утрам скатываться с кровати Ц потому что, если с нее просто
встать, бьешься головой о потолок.
Фрэнки не удивляется второй кровати, считает, что одной из них отведена р
оль дивана. Он положил на нее свой фанерный чемодан, одежду повесил в колч
еногий шкаф, а начищенные до блеска ботинки поставил под кровать. Он счит
ает, что является здесь единственным жильцом.
Вчера он вышел, дрожа от холода, на улицу, нашел на углу магазинчик, ткнул п
альцем в мешок с углем и доволок его, шатаясь и поскальзываясь, до двери. А
потом носил уголь пригоршнями через кухню и ссыпал в очаг. Затем положил
сверху газету и обломки оконной рамы, которые отыскал во дворе, зажег ого
нь и долго смотрел, как тот гаснет. Он начал все заново, на сей раз правильн
о, и через час уже сидел в тепле и наслаждался: Фрэнки держал руки над очаг
ом, и сквозь них просвечивалось пламя, а он поджаривал то один бок, то друг
ой. Комнату заволок туман. На стенах выступили мелкие капельки; лед на вну
тренней стороне окна растаял и растекался лужицей по подоконнику, а пото
м хлынул на пол. Фрэнки сдался и приоткрыл окно, чтобы впустить немного во
здуха. Теперь оно не закрывается.
Сегодня утром кто-то забарабанил во входную дверь. У Фрэнки здесь нет дру
зей, гостей он не ждал, а ключ ему дали только от черного хода. Пока он обход
ил переулком дом и добирался до входной двери, неизвестный ушел, оставив
после себя лишь ровные цепочки следов Ц на крыльцо и обратно вниз. Фрэнк
и сравнил их со своими и понял, что тот, кто приходил, был невысок ростом.
Теперь он роется в чемодане, ищет, чем заткнуть щель почтового ящика, пото
му что через нее в комнату летит снег. Фрэнки находит кожаный мешок, где он
хранит дорогие сердцу мелочи: розовый бессмертник, что вложила ему в рук
у Кармель, когда он сказал ей о своем отъезде;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
трут
С моей правой рукой все нормально. Она пострадала мало, пальцы в полном по
рядке Ц в том смысле, что они на месте, шевелятся, сгибаются и могут показ
ать что-то случайным незнакомцам, которые останавливают машину и, опуст
ив стекло, спрашивают дорогу.
А вот левая… Те, кто меня не знает, изумленно пялятся, увидев ее. Отводят вз
гляд, а потом смотрят искоса на мое лицо Ц ищут следы и на нем. На лице тоже
есть шрамы: их можно разглядеть, если приблизиться. Только немногим удае
тся это сделать: моя вытянутая левая рука их останавливает.
Пальцы я потеряла. У месячного младенца ручка крохотная, но она Ц само со
вершенство. Умеет сжиматься в кулак, умеет растопыриться, а когда горит, е
е нежная кожа вспыхивает мгновенно, как бензин, а кости Ц трут, легкая доб
ыча пламени.
Мне она кажется произведением искусства: белым бутоном тюльпана под дож
дем, мраморной статуэткой святого, церковной свечой, чьи слезы стекают н
а подсвечник запястья.
Я возвращаюсь в прошлое и пытаюсь воссоздать всю картину. Наверняка в эт
ом был некий Промысел. Вот Лен-Букмекер и его Синдикат (скоро, очень скоро
мой кулак станет подобием его). А вот мама под дождем, опустошенная и потер
янная; за ней Ц Мартино, вцепившийся в Жестянку, как Валтасар в драгоценн
ый сосуд. И я думаю об отце, который стоит в этот миг в какой-то комнате на д
ругом конце города: он ничего не знает. Он забыл обо всем: отец всегда став
ит больше, чем может заплатить.
три
В комнате над «Лунным светом» сидит за своим столом Джо Медора. Он занят и
пропускает мимо ушей глухие удары шагов по ступенькам. Но Илья Поляк, сто
ящий у окна за спиной Джо, вздрагивает и прислушивается. Фрэнки стучит в д
верь, приоткрывает ее, просовывает в щель голову. Он собирается заговори
ть, но, увидев склоненную голову Джо, услышав поскрипывание пера, заметив
дымок, вьющийся кольцами от его сигары, отступает. Фрэнки смотрит на Илью
и растерянно замирает в дверном проеме. Левая рука на латунной ручке, пра
вая упирается в косяк, и та и другая вспотели. Он втайне надеется, что Саль
ваторе пошел за ним следом, но снизу лишь доносится приглушенная музыка,
да рука Джо ползет по листу бумаги. Фрэнки оглушает его собственное дыха
ние.
Он отпускает ручку двери, и тишину прорезает скрип пружины. Фрэнки входи
т. Джо Медора подымает голову и снова утыкается в бумаги на столе. Хорошо х
оть не велел Фрэнки убираться, не дал Илье Поляку знак выдворить его из ка
бинета. Фрэнки оценивает ситуацию и решает ждать.
Дождь стучит по стеклу. Ставень на ветру бьется о стену. Глухой удар Ц тиш
ина Ц снова удар. Где-то далеко в городе низко подвывает пожарная машина
. Если бы Фрэнки прислушался, он бы ее услышал, но Фрэнки смотрит во все гла
за на свою старую берлогу, превратившуюся во владение Медоры.
Квадратного стола с зеленым сукном больше нет, так же как и виниловых сту
льев. Зато напротив двери появился мягкий диван, красный, с пуговицами, а р
ядом стеклянный столик, на котором веером разложены «Плейбой» и грязно-
розовая «Спортивная жизнь». Взгляд Фрэнки скользит по столу Джо в углу к
омнаты, падает на одинокий стул с высокой спинкой, стоящий у стены (на него
можно было и присесть, если бы предложили, дать отдых отекшим ногам), и уты
кается в портрет Персиммона в золоченой раме, прямо над головой Медоры. Ф
рэнки впивается глазами в Персиммона, а тот глядит на него. В этой дуэли по
беждает Персиммон.
* * *
Я присмотрю за детьми, миссис, а вы уж идите.
Элис Джексон все подталкивает маму к карете «Скорой помощи», но та упира
ется, боится того, что может там увидеть. Селеста перехватывает поудобне
е Люку, сидящую у нее на бедре, ловит многозначительный взгляд Элис Джекс
он. Она смахивает капли дождя с головы Люки и вступает на пятачок, который
толпа оставила вокруг мамы.
Мама, мы можем пойти ненадолго к Джексонам, говорит она, надеясь, что та от
ветит: нет, вы все пойдете со мной. Но мама ее не слышит. Она проходит мимо же
нщин, стоящих на углу улицы, и, увидев распахнутую дверцу «скорой помощи»
и мужчину, склонившегося надо мной, останавливается. Пожарный тащит по м
остовой шланг. Мама следит, как он размахивает перед собой свободной рук
ой, словно пловец, и кричит детям, чтобы расступились. Они возбужденно под
прыгивают на месте, подхватывают тяжелый шланг, переступают туда-сюда. Д
ругой пожарный поворачивает рукоятку, и шланг оживает. Дети с визгом бро
саются врассыпную.
Наш дом представляет собой жалкое зрелище. Внутри все залито водой, воня
ет горелой пластмассой. От кухни остался лишь тлеющий остов. Мальчики Дж
ексоны взялись за работу: наплевав на сердитые окрики пожарных, они обма
тывают влажными полотенцами лица и спасают все, что могут. Вытаскивают в
о двор обгоревшие скелеты стульевЦ их черные ножки ломаются, как спички
, и стулья с сухим треском падают на бетонную дорожку. Потом мальчики ныря
ют в кухню за столом, потом за дымящимся рулоном ковра, который рассыпает
ся прямо в руках. Наконец выволакивают во двор обожженный сундук.
Мартино залезает в него, приподнимает краешек одеяла, все еще розового и
мяконького, но одеяло буквально на глазах превращается в прах. Подбородо
к у него черный от сажи, в горле першит. Он стискивает обрывок одеяла в кул
аке, идет мимо женщин Ц к маме. Женщины, похлопав маму по плечу Ц будто, до
тронувшись до нее, они отгоняют от себя несчастье, Ц расходятся по домам
. Мартино провожает их взглядом, но тут кто-то тянет его за рукав, и он обора
чивается. Рядом стоит высокая блондинка и, не обращая внимания на шум от д
етей, женщин, пожарных, полиции, о чем-то тихо его спрашивает. Мартино заме
чает, что у нее зеленые глаза и необычная шуба из белого с темными пятнами
меха. Ему поначалу даже кажется, что это пепел.
Что? Ц Он смотрит на нее пристально.
Я сказала, как ее зовут? Ц Она показывает на маму.
Мэри, отвечает Мартино.
Понятно. Так вот, Мэри, наверное, понадобятся какие-то вещи в больницу… Ко
гда вы сможете туда пробраться…
Она оценивающе смотрит на дом.
А где ее муж? Надо ему сообщить.
Мартино опускает голову, ему стыдно за Фрэнки. Он видит золоченый ремень
босоножки, обвивающий лодыжку, ногти на ногах Ц блестящие коралловые ра
кушки под тонким нейлоном, следит, как ступня женщины во время разговора
чертит по земле узоры. Она стоит так близко, что он чувствует запах ее губн
ой помады.
Вы Ц соседка? Ц спрашивает Мартино.
Ева Амиль, представляется она и добавляет, мотнув головой в сторону: Мы жи
вем в четырнадцатом доме.
Она улыбается ему и ждет. Мартино тоже ждет, пытаясь вспомнить, о чем еще о
на его спрашивала.
Так вы сообщите мужу? Ц говорит Ева медленно, продолжая улыбаться. Вы зна
ете, где он может быть?
Я его найду, отвечает Мартино.
Ева забирает у Селесты Люку, пристраивает у себя на плече, отнимает у мамы
Жестянку и передает ее Мартино. Свободной рукой она приобнимает маму за
талию.
Ты Мэри, да? Пойдем, моя хорошая. И женщины лезут в «скорую помощь».
* * *
Сигара Джо тлеет в пепельнице. На конторской книге стоит нетронутый стак
ан с виски. Какое богатство, думает Фрэнки и, взглянув на выпивку, сглатыва
ет слюну. Джо сосредоточенно пишет. Какую-то долю секунды Фрэнки, сам не п
онимая почему, злится. И вдруг он видит егоЦ кольцо с рубином на мизинце Д
жо! Камень поблескивает в оправе. У Фрэнки начинает покалывать в подмышк
ах. Он сжимает-разжимает кулаки. Кольцо отца на руке Джо! Смотреть на это н
ет сил, закрыть бы глаза!
Но фильм, прокручивающийся у него в голове, Фрэнки не смотреть не может. Он
вспоминает, как они встретились. Была пятница, февраль 1947-го нет, 1948 года. Ему
тогда едва исполнилось двадцать.
Так холодно Фрэнки не было никогда в жизни. Это не то что на корабле, когда
шквальный ветер обжигает лицо, бьет по зубам и голову пронзает резкая бо
ль. Тот холод правильный, жар работы и наступающий рассвет его растаплив
ают. И дома все по-другому: зимы короткие и февраль не такой суровый. Фрэнк
и думает о Слиеме, об извилистой песчаной дороге к родной деревне, о грязн
овато-сером небе и мелком дождике, которого почти не замечаешь.
А этот холод Ц тягучая боль, обжигающая кожу, так и хочется согнуться в тр
и погибели. Он преследовал его с самого начала, подкрался, как только «Кал
листо» зашел в Тигровую бухту, вором-домушником проник в кости. И теперь о
н с ним, в полуподвале, в комнате, которую снял Фрэнки: покрыл стены заинде
вевшей коростой, россыпью блестящих капель прилип к одежде. Первые два д
ня в Кардиффе Фрэнки провел буквально под землей. Снег на улицах приводи
т в ужас. Он в жизни ничего подобного не видал: ему кажется, что небо рухнул
о. Фрэнки так и не смог набраться храбрости пройтись по городу. Ноет грудь
. Он сидит за столом у разрисованного морозом окна, курит, наливает кофе из
кастрюльки, которую стащил с бабушкиной кухни, глядит на ноги прохожих, и
дущих по улице. Мужчины движутся целенаправленно, ветер приплющивает ши
рокие штанины брюк к ногам. Куда больше Фрэнки интересуют женщины: каблу
чки скользят и подкашиваются, затем следует пронзительный визг. Фрэнки в
ытягивает шею, пытаясь разглядеть, что там такое случилось. Сквозь скеле
ты сорняков, торчащие там, где прежде была изгородь, он успевает увидеть т
олько мелькающие щиколотки поспешно удаляющейся дамы.
Весь город кажется ему слишком быстрым. Во вторник он сошел с корабля, а се
годня, в пятницу, у него уже есть и дом, и новая жизнь. Никому нет никакого де
ла до того, кто он и откуда, чем занимается. Это должно бы радовать Фрэнки, к
оторый сменил неспешную сельскую жизнь на суровую романтику моря, потом
у что ненавидел вечные причитания бабушки, перезвон медяков у нее в карм
ане, трижды, а то и четырежды в день отмечавший ее уход в церковь (то ли боял
ась, что пропустит чудо, то ли Ц что в ее отсутствие Истинная Вера покинет
страну). В конце концов страну покинул Фрэнки. Последнее, что он видел, Ц м
ладшую сестренку Кармель, истово махавшую ему с пристани рукой, а за ней
Ц тающую в душном мареве Слиему.
Оказавшись в порту, Фрэнки знал, что делать: зарегистрироваться, найти жи
лье, а в плавание пока что не ходить. И несмотря на то что от ледяного возду
ха пощипывало в носу, а ветер бил шрапнелью, он пребывал в состоянии радос
тного возбуждения. Он глазел на высоченные дома, на широченные улицы и ра
збегавшиеся в стороны переулки, запруженные народом, видел, как из распа
хнутой двери пекарни вырываются гигантские клубы пара, стоял, заворожен
но смотря на бесшумно скользящие сквозь снегопад машины. У дверей Дома М
оряка он встал в очередь с другими матросами и тут же заметил знакомое ли
цо Ц грека-кочегара с его же корабля. Фрэнки вскинул в приветствии брови
, но тот был занят беседой и смотрел поверх него. Он огляделся в поисках ко
го-нибудь еще из знакомых, прислушиваясь, не звучит ли где родная речь, но
очередь по большей части молчала. Некоторые стояли, вцепившись в вещмешк
и и чемоданы, те, кто только вошел, дули на озябшие руки.
Подошла наконец его очередь. Фрэнки подробно расспросили, внимательно и
зучили его документы и велели подписать какую-то бумагу. Мужчина за стол
ом ткнул, не поднимая головы, в одну из строчек.
Франческо Гаучи? Здесь распишитесь.
Фрэнки взял ручку и нацарапал крестик. Мужчина в первый раз за все время н
а него взглянул.
Посмотрим, совпадет ли, сказал он, снова развернув бумаги Фрэнка. Второй, п
омоложе, фыркнул из-за соседнего стола.
Все нормально, подпись подлинная. Вы мальтиец? Обрадовавшись, Фрэнки кив
нул, так как разобрал последнюю фразу.
Значит, вам надо к Карло Кроссу. Он вас пристроит. Вы, часом, не родственник
и?
Еще один смешок из-за соседнего стола. Фрэнки шутки не понял, но догадался
, что смеются над ним.
В полиции отметиться не забудьте, сказал мужчина. И, обнаружив, что Фрэнки
забеспокоился, добавил, уже мягче:
Это для проформы, сынок. Ты ведь в Уэльсе впервые?
И Фрэнки снова кивнул, с грехом пополам сообразив, о чем его спрашивают.
Да, в Англии впервые.
Мужчина наконец ему улыбнулся.
Когда он направился к двери, ему преградил дорогу низенький толстячок, к
оторый быстро что-то залопотал. Фрэнки узнал сицилианско-мальтийский н
апевный говор и жесты Ц усиленное кивание головой, чмоканье кончиков дв
ух сложенных пальцев. У толстяка Карло Кросса нашлась для него комната. Е
сли надо. Фрэнки было надо.
И Карло Кросс привел его сюда, дал подписать бумаги Ц еще один размашист
ый крест Ц на покупку мебели и съем комнаты. Он сунул Фрэнки здоровенный
железный ключ от задней двери и на смеси английского с мальтийским расск
азал о правилах.
Женщин не водить, каписче , приятель? Лех тифла! Исамма Ц
слушай! По-английски понимаешь? Никаких женщин. Деньги только мне.
Каписче?
Руки его взлетали в такт словам, а когда Фрэнки протянул ему пачку незнак
омых банкнот, запорхали еще быстрее. Карло отсчитал несколько штук, верн
ул остальные и оставил Фрэнки наедине с самим собой.
Он ожидал совсем другого. Думал, это пансион, где живет полно других моряк
ов, представлял, как будет ночи напролет пить, курить и играть в карты. А ут
ром, непременно солнечным, он отправлялся бы со своими новыми друзьями
Ц хабиб Ц искать бары, о которых столько слыхал, выпивал бы к
офе с булочкой. Кардифф он выбрал не случайно: говорили, что здесь большая
мальтийская колония и каждый день прибывают все новые и новые люди. Ему о
бъясняли, что деньги надо зарабатывать на море, а тратить их здесь.
Тигровая бухта Ц Валетта Британии!
сказал ему, смеясь, приятель с корабля, когда бросили якорь. И порт этот сч
итался теплым.
От этих воспоминаний Фрэнки передергивает. Самая холодная за всю его жиз
нь зима. Он переминается с ноги на ногу. Илья вдруг ухмыляется: ему забавно
смотреть на мающегося отца. Они оба знают: Джо Медора, если захочет, может
заставить его простоять так весь день. Это битва, в которой Фрэнки победи
ть не может; он должен сохранять спокойствие. И взгляд его снова устремля
ется в прошлое.
Фрэнки сидел под окном, утирал платком нос и разглядывал свой новый дом. В
углу потолок резко шел вниз, и под этим скатом стояла кровать. В первую ноч
ь он не мог спать из-за шагов на лестнице, которая находилась как раз у нег
о над головой, и их грохот отдавал прямо в ухо.
Есть еще одна койка Ц засунутая в узкое пространство между входной двер
ью и задней. Но во входной двери широкая щель почтового ящика, и Фрэнки сод
рогается, глядя, как сквозняк гуляет по краям подушки: уж лучше он поживет
в шумном углу. Со временем Фрэнки научится не обращать внимания на грохо
чущую поступь мужчин, ночь-заполночь навещающих женщину, живущую над ни
м. Научится по утрам скатываться с кровати Ц потому что, если с нее просто
встать, бьешься головой о потолок.
Фрэнки не удивляется второй кровати, считает, что одной из них отведена р
оль дивана. Он положил на нее свой фанерный чемодан, одежду повесил в колч
еногий шкаф, а начищенные до блеска ботинки поставил под кровать. Он счит
ает, что является здесь единственным жильцом.
Вчера он вышел, дрожа от холода, на улицу, нашел на углу магазинчик, ткнул п
альцем в мешок с углем и доволок его, шатаясь и поскальзываясь, до двери. А
потом носил уголь пригоршнями через кухню и ссыпал в очаг. Затем положил
сверху газету и обломки оконной рамы, которые отыскал во дворе, зажег ого
нь и долго смотрел, как тот гаснет. Он начал все заново, на сей раз правильн
о, и через час уже сидел в тепле и наслаждался: Фрэнки держал руки над очаг
ом, и сквозь них просвечивалось пламя, а он поджаривал то один бок, то друг
ой. Комнату заволок туман. На стенах выступили мелкие капельки; лед на вну
тренней стороне окна растаял и растекался лужицей по подоконнику, а пото
м хлынул на пол. Фрэнки сдался и приоткрыл окно, чтобы впустить немного во
здуха. Теперь оно не закрывается.
Сегодня утром кто-то забарабанил во входную дверь. У Фрэнки здесь нет дру
зей, гостей он не ждал, а ключ ему дали только от черного хода. Пока он обход
ил переулком дом и добирался до входной двери, неизвестный ушел, оставив
после себя лишь ровные цепочки следов Ц на крыльцо и обратно вниз. Фрэнк
и сравнил их со своими и понял, что тот, кто приходил, был невысок ростом.
Теперь он роется в чемодане, ищет, чем заткнуть щель почтового ящика, пото
му что через нее в комнату летит снег. Фрэнки находит кожаный мешок, где он
хранит дорогие сердцу мелочи: розовый бессмертник, что вложила ему в рук
у Кармель, когда он сказал ей о своем отъезде;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26