в результате прочесывания окрестных лесов удалось отловить еще 74. Закон о поселении развращал полицию, которая занималась поборами с евреев. Когда этот бизнес становился менее доходным, полицмейстеры подстрекали православных подавать петиции с требованиями высылки евреев под предлогом того, что они «возбуждают местное беспокойство». После этого бедных евреев изгоняли, а из богатых выколачивали деньги. Бедняки, возвращаясь в черту оседлости, становились растущей социальной проблемой. Например, в Одессе свыше 30% бедняковевреев жили за счет еврейской благотворительности. Впрочем, с законов о проживании еврейские неприятности только начинались. Правительство требовало от местных еврейских общин определенного количества призывников-рекрутов, не принимая при этом во внимание уровня эмиграции. При пропорциональном подходе евреи должны были бы обеспечить не более 4,13% рекрутов. Правительство требовало 6,2%. Реально призывалось около 5,7%, что давало повод официальным жалобам на «дефицит евреев», тем самым провоцируя антисемитский ропот на то, что евреи, дескать, уклоняются от призыва. Фактически они давали на 20-35% призывников больше, чем следовало бы. С 1886 года семьи несли юридическую ответственность и подвергались большим штрафам за уклонение от призыва; уклониться можно было, но за большую взятку. Загоняя силой евреев в солдаты, государство одновременно ограничивало их возможности на воинской службе. Евреи не допускались в гвардию, во флот, в пограничную и карантинную службу, жандармерию, комиссариаты и на канцелярские должности. В 1887 году им запретили поступать во все военные учебные заведения и сдавать армейские экзамены, тем самым лишая их возможности стать офицерами. В 1888 году для них закрылись армейские аптеки, в 1889 – военные оркестры. Для всех евреев была закрыта любая государственная служба в Москве и Санкт-Петербурге. Теоретически еврей, имевший степень магистра или доктора, мог претендовать на ряд должностей в любом месте, но, как сообщает Вульф, «не пройдя через таинство крещения, еврею практически было невозможно соблюсти все предварительные условия, чтобы стать государственным служащим». В государственных учебных заведениях не было ни одного еврея-учителя. Не было ни одного евреяпрофессора в университетах – только небольшое количество доцентов. Не было евреев в Министерстве юстиции, не было следователей; был один-единственный судья (назначенный во время последнего «либерального» периода). Министерские циркуляры запрещали назначать евреев на полицейские должности; их можно было использовать лишь в качестве шпиков и информаторов. Евреи составляли большинство городского населения в шести ключевых регионах, а во многих городах они были подавляющим большинством; тем не менее им не позволялось ни голосовать, ни быть избранными на муниципальных выборах; в пределах черты оседлости правительство могло их «назначать» только до одной десятой общего количества. Евреи не допускались в суды, в попечительские советы больниц и приютов. С 1880 года им было запрещено практиковать в качестве нотариусов, а с 1890 – в качестве адвокатов (без специального разрешения; по словам Вульфа, за 15 лет такое разрешение не было выдано ни разу). Им запрещалось покупать и арендовать землю, а также быть землепользователями вне пригородов городов и штетлей в пределах черты оседлости. Они не могли даже приобретать землю для кладбища. Так же, как и в случае с воинской службой, евреев обвиняли в том, что они, мол, не желают обрабатывать землю, но на практике существующие порядки делали это просто невозможным, что и погубило немногочисленные еврейские сельскохозяйственные колонии, которые были созданы. Более того, боязнь, что евреи смогут обходить законы о землевладении, привлекая к своим сделкам третью сторону, вызвала к жизни массу дополнительных положений касательно партнерства и акционерных обществ. В результате многие компании стали исключать евреев даже из числа акционеров, и этот факт стал специально отображаться на акциях. Закон не допускал евреев в горную промышленность, и целый ряд положений был направлен на то, чтобы не допустить их к каким-либо сделкам с золотом, нефтью, углем и другими минералами. После законов о проживании наиболее ненавистными для евреев были антисемитские законы об образовании. Евреи совершенно не допускались в такие высшие учебные заведения, как Санкт-Петербургский институт гражданских инженеров, Военно-медицинская академия, Санкт-Петербургский электротехнический институт, Московская сельскохозяйственная академия, Санкт-Петербургское театральное училище, Харьковский ветеринарный институт и различные горные институты. Их допуск в средние учебные заведения определялся системой квот, или numerus clausus. Они могли занимать там до 10% мест в пределах черты, до 5% – вне ее и всего 3% – в Москве и Санкт-Петербурге. 25 тысячам школ чедарим с 300 тысячами учеников было запрещено учить русскому языку, чтобы не дать детям получить законченное среднее образование. В результате этих мер число евреев в средних школах катастрофически падало; родители, отчаянно боровшиеся за то, чтобы их дети получили образование, зачастую подкупали школьных директоров-неевреев, у которых на этот счет существовала определенная такса. Антиеврейские законы царской России блистательно способствовали коррумпированию всех элементов государственной службы. Они представляли собой любопытный мост между прошлым и будущим, связывавший средневековые гетто с советским рабским государством. Что им не удалось сделать, так это «решить» еврейский вопрос. Фактически, радикально настраивая евреев, они в конце концов, если так можно выразиться, решили царский вопрос. Несмотря на все ограничения, часть евреев продолжала процветать. Дискриминация базировалась на чисто религиозном основании, и, окрестившись, евреи могли ее полностью обойти – по крайней мере, теоретически. Например, в российском музыкальном мире Антон Рубинштейн (1829–1894) и его брат Николай (1835–1881), дети крещеных родителей, много лет возглавляли Петербургскую и Московскую консерватории и господствовали на музыкальной сцене во время великой эпохи русской симфонии и оперы. Даже некрещеные евреи ухитрялись процветать в быстро развивающейся экономике, занимая сильные позиции в пивоварении, табачной, кожевенной и текстильной промышленности, переработке зерна, банковском деле, кораблестроении, железнодорожном хозяйстве и, несмотря на запреты, в нефтяной и горнодобывающей промышленности. В то же время правительственные акты не сделали ничего, чтобы сократить антисемитизм. Как раз наоборот. В то время, как крещеные и ловкие евреи неплохо устраивались, закон разорял и криминализировал других, так что этнические русские в конце концов и завидовали этой нации, и презирали ее, обвиняя евреев одновременно в том, что они и надушенные и грязные, богатеи и нищие, жадные и голодные, хитроумные и глупые, бесполезные и слишком «полезные». Чего только не было намешано в русском антисемитизме! Царский режим преследовал и другие национальные меньшинства, кроме евреев, но при этом он весьма успешно стравливал их друг с другом, особенно возбуждая поляков, литовцев, украинцев и казаков против евреев. Фактически в это время Россия – единственная страна в Европе, где антисемитизм был официальной политикой правительства. Он приобретал разнообразнейшие формы – от организации погромов до издания фальсифицированных « Протоколов сионских мудрецов». Целью правительства являлось как можно более быстрое и резкое сокращение еврейского населения. Некоторое представление о менталитете царского режима можно получить из дневников Теодора Герцля, который беседовал в 1903 году с рядом министров в Санкт-Петербурге, чтобы заручиться поддержкой своей сионистской программы. Министр финансов, граф Сергей Витте, по царским стандартам – либерал, говорил ему: «Следует признать, что евреи дают достаточно оснований для враждебности. Разумеется, вокруг них существует определенное предубеждение. Большинство евреев бедны и, будучи бедными, производят грязное и отталкивающее впечатление. Они замешаны в целом ряде нечистоплотных дел, от сутенерства до ростовщичества. То есть, как Вы понимаете, друзьям евреев нелегко их защищать. Тем не менее, я – друг евреев».Герцль так комментировал это заявление: «Ежели так, то, конечно, нам не надо врагов». Витте жаловался на то, что многие евреи участвуют в революционном движении. Герцль: «И чему Вы это приписываете?» Витте: «Я думаю, ошибкам нашего правительства. Евреи слишком угнетены. Я говорил покойному царю, Александру III: «Ваше Величество, если бы было возможно утопить шесть-семь миллионов евреев в Черном море, то я бы это с готовностью поддержал. Но, раз это невозможно, нужно дать им жить». Ну, и чего Вы хотите от российского правительства?» Герцль: «Определенного поощрения». Витте: «Но ведь евреев и так поощряют – эмигрировать. Пинком в зад, например».Первый современный погром в России произошел в 1871 году в Одессе. Он был инспирирован главным образом греческими торговцами. В основе большинства беспорядков 1870-х годов лежал этнический момент, и в своем антисемитизме были особенно усердны славянские националисты. Однако после убийства Александра II в 1881 году ведущая роль перешла к государству, и «пинки в зад» стали следовать один за другим. Основные погромы, которые начались 29 апреля 1881 года, были частично инспирированы, а то и организованы министром внутренних дел Игнатьевым, славянофилом-энтузиастом; на остальные он смотрел сквозь пальцы. Они охватили свыше ста населенных пунктов, длились почти год; в ряде случаев в них принимали участие огромные толпы. В этой истории оказалось замешанным не только правительство, но и полиция, и бесчисленные этнические группы. Участвовали и крайние левые. Революционная партия «Народная воля» призывала украинцев убивать евреев в августе 1881 года под лозунгом: «Вставайте против панско-жидовского царя!» Великие либеральные писатели вроде Тургенева и Толстого отмалчивались. За погромами последовало антисемитское законодательство, так называемые майские законы. При этом погромы использовались, чтобы оправдать законодательство. Аргументация была такая: нападения толпы на евреев хотя и достойны сами по себе осуждения, указывают на степень народного возмущения этим антиобщественным меньшинством, а потому его деятельность следует ограничить. Разумеется, первичное возмущение толпы и потакание ее действиям исходили от правительства, которое преследовало цель укрепить свою тающую популярность, нападая на слабых. Впоследствии нацисты пользовались такой же методикой, используя вспышку насилия как предлог для изменения законов. В последующие 30 лет с 1881 по 1911 год антиеврейские действия развивались по следующему расписанию: 1882 год – майские законы; 1886–1889 годы – ограничения на право евреев заниматься определенными профессиями и сокращение территории за чертой оседлости; 1891 год – высылка свыше 10 000 евреев из Москвы; 1893–1895 годы – огромная высылка из районов, находящихся вне черты; 1894–1896 годы – введение спиртовой монополии, экономическая катастрофа для евреев; начиная с 1903 года – серия зверских погромов, в ходе которых евреев не только грабили, но и убивали. В Кишиневе в 1905 году 50 евреев было убито и 500 ранено. В Одессе в том же году в ходе четырехдневного погрома было убито свыше 400 евреев. В Белостоке в погромах 1906 года принимали участие полиция и армия. В 1908–1911 годах происходили крупные высылки. В результате начиная с 1881 года нарастающее давление на российских евреев привело к неизбежному результату – паническому бегству евреев из России на Запад. С учетом этого 1881 год можно считать важнейшим в истории евреев после 1648 года, пожалуй, даже после изгнания евреев из Испании в 1492 году. Последствия его были настолько широкими и даже фундаментальными, что этот год заслуживает того, чтобы считаться ключевым и в мировой истории. Первый большой бросок в эмиграцию приходится на 1881–1882 годы. После этого каждый год выезжало в среднем 50-60 тысяч евреев. После высылки из Москвы в 1891 году эмигрировало 110 тысяч евреев, в 1892 году – 137 тысяч. За год погромов (1905–1906) выехало свыше 200 тысяч. Исход, кстати, вовсе не ограничивался Россией. С 1881 по 1914 год более 350 тысяч евреев покинули австрийскую Галицию. Евреи бежали и из Румынии, где на них также оказывалось давление. Однако суммарное количество евреев в Восточной Европе при этом не уменьшилось. В 1914 году в России все еще проживало пять с половиной миллионов евреев, а на территории Австрийской империи – два с половиной. Фактически эмиграция унесла с собой естественный прирост населения, что-то около двух с половиной миллионов. Здесь мы сталкиваемся с двумя очень важными эффектами – для евреев и для всего мира. Рассмотрим их поподробнее. Из этих эмигрантов свыше двух миллионов направились в Соединенные Штаты, и наиболее очевидным и заметным последствием этого было возникновение в Америке массового городского еврейства. Это было абсолютно новое явление, которое со временем изменило весь баланс еврейского влияния и власти в мире, причем произошло это внезапно. Первоначально еврейское население в Америке было малочисленно и увеличивалось медленно. Так, в 1820 году в Соединенных Штатах было всего около 4000 евреев, причем политически их признавали лишь 7 штатов из 13. Медленный рост общины понять трудно. Как мы видели, на пути продвижения евреев существовало немного юридических барьеров. В Северной Каролине на общественные должности не допускались непротестанты, и в 1809 году еврей Джейкоб Генри выступил с речью, которая стала знаменитой, где отстаивал свое неотъемлемое право заседать в Палате Общин (так в оригинале. – прим. пер. ) своего штата, и Палата стала на его сторону. В Мериленде существовал запрет на государственную службу и юридическую практику для нехристиан. Начиная с 1797 года другой еврей, Соломон Эттинг, систематически вел кампанию за снятие этого барьера. В 1826 году он наконец преуспел в этом и был немедленно избран в Городской Совет Балтимора. Был еще некий конфликт, связанный с проблемой «Шабат или Воскресенье?» В 1816 году некий Абрахам Вульф был осужден в Пенсильвании за то, что «организовывал мирскую работу и трудился в День Господень, именуемый обычно Воскресеньем»; он подал апелляцию, но безуспешно. Впрочем, все это были мелочи по сравнению с фундаментальными проблемами и вопиющими несправедливостями, которые преследовали евреев в Старом Свете. Освящая новую синагогу в г. Саванна, штат Джорджия, в 1820 году, врач Джейкоб де ла Мотта провозгласил в благодарственной молитве: «В какой еще точке на обитаемом нами Шаре жизнь израильтянина более благословенна, более привилегированна, более возвышенна и достойна?… Нужен ли еще более очевидный повод для ликования?»В победном для Эттиша 1826 году в Америке было 6000 евреев; в 1840 году, когда приключилась Дамаскская история, – 15 000; накануне Гражданской войны – 150 000. Старые поселения вроде Ньюпорта или Норфолка при этом не росли. Евреи-иммигранты, среди которых преобладали немецкоязычные пришельцы из Баварии, Северной Германии, а также Польши, Богемии и Венгрии, были небогаты, дисциплинированны и трудолюбивы; многие начинали уличными торговцами, а затем заводили свои магазинчики или какое-нибудь еще дело. Они оседали в Олбени, Сиракьюзе, Буффало и Рочестере в штате НьюЙорк; в Чикаго и Детройте, Кливленде и Мильвоки. Некоторое время Цинциннати занимал по еврейскому населению второе место после Нью-Йорка. Еврейскими центрами притяжения стали также СентЛуис, Миннеаполис, Луисвилль и Нью-Орлеан. Во время «Золотой лихорадки» 1840-х годов около 10 000 евреев направились в Калифорнию. Перед Гражданской войной еврейское население Нью-Йорка достигало 40 000, следом шла Филадельфия. Верным признаком того, что евреи чувствовали себя в Америке в безопасности, было то, что их общины активно приглашали к себе новых членов. Эмигрантов подстрекали зажигательные письма от родственников, устные рассказы, а также истории об успехах, которые печатали евреи в местных немецких газетах. Так, бамбергская газета « Das Fullhorn» писала в 1836 году:«Нежный еврей-пекарь из Баварии, который страстно желал найти работу и трудиться, десять лет колесил по Германии и соседним странам, но находил работу лишь изредка и с трудом добывал себе пропитание, перебрался прошлым летом в Северную Америку. Теперь он пишет домой родителям, что сразу по приезде он устроился на работу в пекарне в Питерсбурге и теперь получает 40 флоринов в месяц, не считая бесплатного питания, стирки и жилья. Что за благословенная земля свободы и процветания!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101