Своих пленников рыцари держали в бараках для рабов и периодически продавали их работорговцам, которые платили за евреев больше текущей цены; предполагалось, что все евреи богаты и их выкупят. Венецианские евреи держали на Мальте своего агента, который отслеживал прибытие евреев-заложников и, если позволяли средства, организовывал их освобождение. Христиане-рабовладельцы эксплуатировали эту систему, требуя за евреев немыслимый выкуп. Некоего Иуду Сурнаго, семидесяти пяти лет, держали голым в погребе в течение двух месяцев, после чего он ослеп и не мог держаться на ногах. Его хозяин грозился вырвать ему бороду и веки, а также заковать в цепи, если только еврей-агент не уплатит 200 дукатов, что и было сделано. Однако агент отказался внести 600 дукатов за Аарона Афило с Родоса, который также подвергался дурному обращению со стороны рабовладельца, и указал, что если бедняга умрет в заточении, то хозяин вообще потеряет свой капитал. Так и произошло в случае с Иосифом Леви; хозяин бил его, чтобы поднять цену, но несчастный умер под бичом. Этот гнусный промысел процветал в течение 300 лет. В 1663 году старый сторонник Кромвеля, Филипп Скиппон, так описывал рабскую тюрьму на Мальте: «Здесь евреев, мавров и турок превращают в рабов и затем публично продают на рынке… Евреев отличают от прочих по маленькому кусочку желтой ткани на шляпе или другом головном уборе. Мы видели богатого еврея, который был захвачен годом ранее и утром того дня, когда мы посетили тюрьму, продан на рынке за 400 эскудо. Считая себя свободным человеком по причине обладания венецианским паспортом, он ударил торговца, который купил его. После этого он был послан сюда, обрит наголо, закован в цепи и получил 50 ударов палками». Еще в 1768 году лондонская еврейская община послала 80 фунтов стерлингов, чтобы помочь выкупить группу евреев-рабов на Мальте, и прошло еще 30 лет, прежде чем Наполеон покончил с этим явлением. Вслед за изгнанием из Испании многие итальянцы относились к евреям как к врагам из-за их связей с Оттоманской империей. Это было еще одной причиной для сегрегации с помощью гетто. Были, например, широко распространены подозрения в том, что евреи пытались помочь туркам захватить Мальту во время великой осады 1565 года. Однако главным фактором, повлиявшим на судьбу евреев в Европе XVI века, явилась Реформация. По большому историческому счету, рост протестантизма был чрезвычайно выгоден евреям. Он разрушил монолитное единство католической Европы. В результате христианское общество не могло больше претендовать на единоверие. При этом было покончено с положением евреев как единственной неконформистской группы. В обширных районах Европы реформаторский процесс привел к устранению с исторической арены монашеских орденов, злейших врагов евреев, и ослаблению и уничтожению таких институтов, как безбрачие духовенства и монастырская жизнь, существование которых работало против еврейских интересов. Реформация, опиравшаяся на труды ученых-богословов Возрождения, возродила интерес к иудаистским исследованиям, в особенности Ветхому Завету. Многие апологеты католицизма обвиняли евреев, а еще того более марранос, в том, что они вдохновляли протестантских мыслителей и помогали им. Сами евреи распускали слухи относительно того, что ряд влиятельных христиан, вплоть до испанского короля, ведет свое происхождение от марранос и тайно работает на упадок христианства; их летописцы, например, прямо приписывали марранос заслугу в росте протестантизма в королевстве Наваррском. Правда, существует совсем немного примеров того, чтобы интерес реформаторов к Ветхому Завету сделал их юдофилами. Такие христианские специалисты по иудаизму, как Пико делла Мирандола (1463–1494), Иоганн Рейхлин (1455–1515), Себастьян Мюнстер, преподававший иврит с 1528 года в Базеле, и Филип Меланштон (1497–1560) были столь же ярыми противниками иудаизма, как и любой доминиканец, хотя Меланштон, например, критиковал обвинения евреев в кровавых преступлениях и другие антисемитские эксцессы. Они отвергали Мишну и Талмуд, а также, разумеется, все еврейские комментарии, кроме части каббалы. Эразм, самый видный из всех их, отвергал каббалу тоже и считал еврейскую теологию исключительно опасной – даже опаснее для веры, чем обскурантизм средневековых схоластов: «Нельзя найти ничего более противного и враждебного Христу, чем эта чума». Он писал кельнскому инквизитору: «Есть ли среди нас кто-либо, кто не питал бы ненависти к этой расе?… Если нужно быть христианином, чтобы ненавидеть евреев, тогда мы все более чем христиане».Является истиной, что евреи с самого начала приветствовали Реформацию, поскольку она разделила их врагов. Правда также и то, что Лютер, в частности, обратился к евреям за поддержкой своих усилий в новом толковании Библии и в критике нацистских ее трактовок. В своем памфлете 1523 года « Das Jesus Christus ein geborener Jude sei» он утверждал, что в настоящее время нет никаких причин, в силу которых евреи не могли бы прийти к Христу, и доверчиво ждал массового добровольного обращения. Когда же евреи возразили, что Талмуд дает лучшее понимание Библии, и отвергли приглашение креститься, Лютер первым обвинил их в упрямстве (1526), а в 1543 году стал нападать на них буквально с яростью. Его памфлет « Von den Juden und ibreu Lugen» («О евреях и их лжи»), опубликованный в Виттенберге, можно назвать первым трудом в жанре современного антисемитизма и огромным шагом вперед по пути к Холокосту. «Первым делом, – требовал он, – следует предать огню их синагоги, а то, что останется, – втоптать в грязь, дабы никто более не смог бы увидеть ни камня их, ни пепла». Еврейские молитвенники должны быть уничтожены, а раввинам следует запретить проповедовать. После этого следует заняться еврейским народом, снести их дома, а жильцов «согнать под одну крышу, в стойло, как цыган, и втолковать им, что они – не хозяева нашей страны». Евреев следует изгнать с дорог и рынков, их имущество изъять, после чего самих «ядовитых червей» принудить к труду и заставить зарабатывать свой хлеб так, чтобы «у них пот тек с носа». А в конечном итоге их следует просто вышвырнуть «на вечные времена». В своей тираде против евреев Лютер сделал главный упор на их ростовщической деятельности и настаивал, что их богатство им не принадлежит, поскольку они «узурпировали его у нас». Ростовщик, подчеркивает Лютер, «есть завзятый вор и убийца… Тот, кто пожирает, гноит и крадет пищу другого, тот совершает такое же убийство (поскольку он к этому расположен), как и тот, кто морит человека голодом. Именно таков ростовщик, но он восседает себе преспокойно на своем стуле, вместо того, чтобы болтаться на виселице, когда его будут расклевывать столько ворон, сколько он награбил гульденов… Поэтому нет на земле большего врага человечества, после дьявола, чем алчный ростовщик, ибо он хочет быть Богом над людьми… Ростовщичество – страшное и огромное чудовище, вроде вервольфа… И коль скоро мы колесуем и обезглавливаем грабителей с большой дороги, убийц и взломщиков, то тем более нам нужно колесовать и истреблять… выслеживать, проклинать и обезглавливать всех ростовщиков!»Лютер не ограничивался словесными проклятиями. Еще до того, как он написал свой антисемитский памфлет, он добился изгнания евреев из Саксонии в 1537 году, а в 40-е годы он выжил их из многих немецких городов. В 1543 году он пытался (безуспешно) убедить электорат изгнать их из Бранденбурга. Его последователи продолжали агитацию против евреев; в 1572 году они закрыли Берлинскую синагогу, а на следующий год довели свое дело до конца, и проживание евреев было запрещено по всей стране. С другой стороны, Жан Кальвин был более расположен к евреям, потому, в частности, что был склонен соглашаться с ними в вопросе о ссудах под проценты; в своих трудах он объективно излагал аргументы евреев, за что был даже обвинен своими врагами из лютеран в юдофильстве. Тем не менее, евреи были изгнаны из кальвинистских городов и из кальвинистского Палатината. Враждебность протестантов толкнула евреев в объятия императора. Карл V в своей испанской ипостаси другом им не был. Он добился от папы организации инквизиции в Португалии в 1543 году, семью годами позже вышвырнул многих марранос из Лисабона, изгнал в 1541 году евреев из Неаполя, а затем со многих своих территорий во Фландрии. Однако в Германии он нашел в лице евреев полезных союзников, и в парламентах Аугсбурга (1530), Шнейера (1544) и Регенсбурга (1546) именно его покровительство помешало их изгнанию. Католические князья-епископы также сочли полезным иметь евреев союзниками против бюргеров-протестантов, хотя и не готовы были признаться в этом публично. В результате из основного текста аугсбургского мирного соглашения был устранен принцип cuius regio, eins religio (религия следует за верой князя), что позволило евреям оставаться в Германии. Носель из Росгейма, главный раввин Эльзаса, который в этот напряженный период выступал выразителем интересов евреев, обозвал Лютера хулиганом и провозгласил императора Карла «ангелом Господним»; евреи молились за победу армии императора в своих синагогах и снабжали ее деньгами и провиантом, разрабатывая и формируя таким образом новую важную стратегию выживания своей нации. Тем не менее, наступившая затем контрреформация привнесла в обращение с евреями не меньше суровости, чем протестанты. Традиционно папы, подобно другим князьям, использовали евреев и покровительствовали им. К моменту изгнания из Испании в Италии проживали 50 000 евреев, и это число быстро увеличивалось за счет беженцев. Этот приток вызывал проблемы, как в Венеции, но в целом политика папства оставалась неизменной. Павел III (1534–1549) даже поощрял поселение евреев, изгнанных из Неаполя (1541) и шесть лет спустя принял и марранос , пообещав защиту от инквизиции. Его преемник Юлиан III возобновил эти гарантии. Однако в мае 1555 года кардинал Караффа, Великий Инквизитор и бич евреев, диссидентов и еретиков, стал папой под именем Павла IV и немедленно изменил политику на 180 градусов. Не только в Анконе, но и во многих других итальянских городах, как находящихся под властью папы, так и других, христиане и евреи свободно перемешивались, но папа принял точку зрения Эразма, что влияние иудаизма несет смертельную угрозу христианской вере. Через два месяца после своего избрания буллой « Cum nimis absurdam» он приложил к Риму венецианское решение, и евреи были вытеснены на левый берег Тибра и окружены стеной. В это же время в Анконе он организовал изгнание марранос, причем двадцать пять человек из их числа были публично сожжены. Гетто стали возникать во всех городах, находящихся под папской юрисдикцией, и с 1562 года это слово стало официальным термином, употребляющимся в антиеврейских законах. Запылали костры из еврейских книг, причем не только в Риме и Болонье, но и во Флоренции. Пий V (1566–1572) был еще более свиреп, а его булла «Hebraeorum Gens» (1569) изгонял еврейские общины, в том числе такие, которые существовали еще с античных времен. В дальнейшем папы менялись, но папская политика удерживать евреев в пределах гетто в городах, находящихся под папской властью, и побуждать других правителей действовать таким же образом оставалась неизменной. Таким образом, гетто были введены в Тоскане (1570–1571), в Падуе (1601–1603), в Вероне в 1599 году и в Мантуе (1601–1603). В Ферраре герцоги отказались следовать этой линии, но согласились запретить евреям печатать книги. В конце концов единственным городом, который не создал у себя гетто, остался Леггорн. Папство было не единственным государственным институтом, который ополчился на евреев. Сильнейшие монархии, которые традиционно считались самыми надежными покровителями еврейских общин, были одновременно и самыми неистовыми преследователями ереси. В значительной части Европы поднялась высокая волна антиреформации как реакция на возмущающие идеи первой половины столетия, как возврат к трезвому подходу и порядку; этой волной руководили сверху, но она имела широкую общественную опору. Это было движение против расизма, разрушительной деятельности и всякого рода нововведений. Евреев, особенно марранос, при этом расценивали как некий возмущающий элемент. Эти насильственно обращенные люди и их потомки, отрезанные от дисциплины ортодоксального иудаизма, кидались от одного движения к другому, включая анабаптизм, который власти ненавидели пуще всего, для них анабаптизм был обобщающим названием всякого рода религиозного неповиновения. У многих марранос вера состояла теперь из сложной смеси христианских и иудейских верований. Они были скептиками, иронически относившимися к Деве Марии и святым, насмехавшимися над образами и благочестивой практикой. Они имели собственное суждение о всякого рода властях. К марранос относились как к потенциальным предателям государства и еретикам. Доказательным примером этого служила ненавистная фигура Жоао Мигеца, герцога Нахоса, самого высокопоставленного из всех экс-христиан-евреев, который стал советником самого султана. Контрреформация, как клерикальная, так и светская, была особенно подозрительной по отношению к иммиграции, составной частью которой были марранос. Власти познали на своем опыте, что перемещения евреев сулят неприятности. Они не имели ничего против сложившейся формации евреев, а вот пришельцы принесли с собой угрожающие им опасные идеи. Страх перед новым срабатывал на разных уровнях. Венецианская гильдия пекарей публично осудила пришельцев-иммигрантов: «Они идут по стопам лютеран и, похваляясь тем, что они натворили в христианской Германии… не жалеют усилий, чтобы разрушить нашу гильдию пекарей». В конце концов посол Карла V в Венеции предупредил республику, что, не сумев искоренить ересь, она спровоцирует «враждебность князей, желая завоевать дружбу народов… поскольку они не хотят, чтобы вассалы повиновались своему князю, и стараются разрушить всяческую власть и освободить народы». Нунций Пия V в Венеции, Джованни Антонио Факхинетти, без колебаний приписал военные поражения Венеции в войне с турками ее позорной неспособности искоренить евреев и еретиков, в результате чего войну против республики ведут теперь не столько турки, сколько сам Господь Бог, и республиканские власти должны спросить себя: «Чем наша страна прогневила Господа?» Власть любила еврея как создателя богатств и ненавидела его как носителя новых идей. Однако обе эти ипостаси были двумя сторонами одной и той же монеты. Опыт показал, что приезжий еврей, который приносит дестабилизирующие идеи, с большой вероятностью несет и новые или более эффективные способы приращения национального богатства. История постоянно учит нас, что сам факт переезда и поселения на новом месте оказывает животворное воздействие на идеи и способы производства товаров, чем превращает эмигранта в более эффективную экономическую силу. Еще в VIII-VII веках до н.э. обнищавшие греческие пастухи и сборщики маслин, покидая свою древнюю землю, становились процветающими торговцами-колонистами в Средиземноморье. В XIX веке голодные шотландские горцы, обитатели ирландских болот из графств Клэр и Керри, полурабы из Польши, безземельные крестьяне из Меццоджорно превратились в предприимчивых граждан в Онтарио и Новой Зеландии, Бостоне, Нью-Йорке и Чикаго, на Среднем Западе, в Аргентине и Новом Южном Уэльсе. Да и в наши дни мы постоянно наблюдаем почти чудесный эффект, который производит переселение на Тайвань и Гонконг из материкового Китая, в Калифорнию и Австралию из Вьетнама и во Флориду с Кубы. Реформация, контрреформация и религиозные войны разворошили европейский муравейник и разбросали маленькие предприимчивые общины во всех направлениях. Иногда, чтобы избежать беспокойства и преследований, они переселялись по 2 или 3 раза, прежде чем осесть окончательно. И почти всегда это приводило к процветанию их последнего пристанища. Часто утверждали (например, Макс Вебер и Р. Х. Тоуни), будто современный капитализм явился продуктом религиозных принципов, которые называли то «протестантской этикой», то «кальвинистской паникой спасения», причем в обоих случаях имелся в виду дух упорного труда и накопления. Но имеется ряд неопровержимых возражений против этой теории, и в настоящее время представляется более правдоподобным, что решающую роль играл фактор переселения, а не сектантские верования. Динамический импульс национальным экономикам, особенно в Англии и Нидерландах, а позднее в Северной Америке и Германии придали не только кальвинисты, но и лютеране, католики из Северной Италии и не в последнюю очередь евреи. Что было общим у этих общин переселенцев, так это не теология, а нежелание жить в условиях государственной регламентации религиозных и моральных идей в соответствии с установками церковной власти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101