Но в следующую секунду оно выбросило вперед лапу с когтями… Все произошло невероятно быстро: Герин Миллворд согнулся и упал на спину. На месте глаза у него зияла дыра, из которой хлынула кровь, и лицо превратилось в красное бесформенное месиво.
Бриони не могла дышать. Ужас сжал ее сердце, готовое разорваться. Демон-куликос надвигался. Очертания чудовища расплывались, но глаза по-прежнему ярко сверкали, а длинные изогнутые когти щелкали, сжимаясь и разжимаясь, сжимаясь и разжимаясь… Бриони споткнулась и упала. В отчаянии она пыталась схватить табурет или еще что-то, чтобы защититься от жутких когтей.
Вдруг позади чудовища прямо в воздухе вспыхнуло пламя, в одну секунду охватившее его целиком. Сначала Бриони показалось, что существо снова меняет форму, превращается из темного и расплывчатого призрака в огненного демона из самых глубоких подземелий Керниоса. Огонь обрушился на бесформенную голову и плечи чудовища, образуя фонтан из искр и языков пламени. Демон издал скрипучий удивленный вопль, отчего у Бриони затряслись колени, а ноги будто расплавились и стали жидкими. Существо развернулось, чтобы броситься на Чавена, но тот отскочил назад, выронив из почерневших дымившихся рук раскаленный железный короб, и увернулся от грозных когтей, готовых рассечь его надвое. Огонь метался по туловищу демона, полыхал над его бесформенной головой, доставал почти до потолка. Отступая, тварь потянула за собой полог кровати и запуталась в нем, как медведь в сети. Прозрачная ткань задымилась и вспыхнула. Существо скорчилось, когтистыми лапами пытаясь сбить пламя. Снова возникло лицо Селии, на этот раз искаженное гримасой паники. Ей удалось разорвать горевшие занавески – казалось, она вот-вот освободится от них. Бриони, охваченная холодной яростью, схватила обломок алебарды и изо всех сил ткнула им прямо в середину горевшей массы. С тем же успехом она могла бы биться с каменной колонной. Бриони отшвырнуло назад. Но неровная дыра, заменявшая чудовищу рот, открылась, оттуда что-то выпало и ударилось о каменный пол.
Куликос завыл. Теперь в его голосе звучали ужас и боль. Воздух наполнился искрами и пылью. Тот же ветер, что создал это отвратительное тело, теперь разрушал его.
Бриони попыталась подняться, но пронзительный визг – такой громкий, что казалось, он обрушит потолочные балки, – заставил ее пошатнуться и снова упасть. Это спасло принцессу: нацеленные в нее когти пролетели мимо. Чудовище, когда-то бывшее Селией, рухнуло на пол, со стонами пытаясь подползти к камню. Скорчившаяся фигура была охвачена пламенем, человеческая и демоническая сущности смешались и в отчаянии метались в дыму. Существо с трудом поднялось и победоносно зашипело. Но то, что схватила его лапа, оказалось всего лишь наперстком – возможно, он принадлежал Селии. Бесформенное чудовище брезгливо выронило серебряную вещицу и отшатнулось, вопя от боли и ярости. Искаженное мукой лицо Селии теперь проявилось вполне отчетливо. В груди монстра торчал обломок алебарды, которым проткнула его Бриони. Отступая, демон зацепил кровать, и весь балдахин рухнул вниз, накрыв его пылающим одеялом. Темное существо зарычало и задергалось в высоко взметнувшихся языках пламени, потом захныкало – впервые в его голосе появилось что-то человеческое – и, наконец, рухнуло, растянувшись на полу и корчась в огне.
В наступившей тишине Бриони показалось, будто она унеслась на луну или в другую страну, откуда уже никогда не вернется к привычной жизни. Она не могла оторвать взгляд от существа, закутанного в горящие занавески, от дымившегося ковра. Убедившись, что чудовище больше не шевелится, Бриони взяла ночной горшок и опорожнила его на горевшую массу. Ей удалось почти полностью залить огонь. Вонь кипевшей мочи смешалась с запахами гари и крови. Бриони принялась без особого энтузиазма затаптывать оставшиеся языки пламени. Чавен, с черными от ожогов руками и искаженным мукой лицом, полз к ней.
– Не нужно, – хриплым голосом сказал он. – Мы останемся в темноте.
Рассеянно, как будто в ее теле обитал кто-то другой, Бриони взяла свечу и зажгла ее от тлеющей занавески, потом все-таки затоптала огонь и зажгла еще одну свечу. Как ни странно, она не плакала. Слезы словно высохли где-то внутри.
– Почему? – спросила она. Чавен пожал плечами.
– Я был глупцом. Она была больна перед смертью Кендрика и после нее, и я подумал, что у нее лихорадка, как у Баррика. Теперь-то я понимаю: она заранее подготовила оправдание для слабости после использования куликоса. Я решил, будто колдунья – Анисса, и пытался ее перехитрить. Я не ожидал, что камень действует и без предварительной подготовки. Здесь какое-то сложное колдовство…
– Но почему она убила Кендрика? Она собиралась и меня убить?
Чавен посмотрел на раскисшую полусгоревшую массу на полу и приподнял край занавески. К своему полному изумлению, Бриони увидела мертвое лицо Селии с открытыми глазами и разинутым ртом. Колдовские чары исчезли, не оставив после себя никакого напоминания о демоне, за исключением песка, пыли и пепла на ее коже, спекшихся в грязные комья.
– Естественно, она убила бы и вас, и Баррика, если бы он был с вами. Вероятно, отравила бы. Ваша мачеха не приглашала вас сюда – это сделала сама Селия. Вот почему Анисса так растерялась. Зачем она это сделала? Надо спросить, кто был ее хозяином. Но теперь мы едва ли это узнаем. – Он внимательно посмотрел на свои черные, в пузырях, руки и печально добавил: – Я был уверен, что это Анисса…
Они переглянулись: обоим пришла в голову одна и та же мысль.
– Анисса! – крикнула Бриони.
Мачеха Бриони лежала в луже на полу за кроватью, и было ясно, что с ней происходит. Королева почти потеряла сознание от боли, ее руки вцепились в живот.
– Он выходит… – стонала она. – Ребенок… Как больно! О Мади Суразем, спаси меня!
– Пошлите за помощью, – велел Чавен Бриони. – С моими ожогами я бессилен что-либо сделать. Пошлите за повитухой! Быстро!
Бриони не сразу выполнила его просьбу: полные ужаса широко открытые глаза Аниссы парализовали ее. Она вспомнила, как испугалась мачеха, когда Чавен обвинил ее в убийстве пасынка, и Бриони стало еще хуже. Они с Барриком дразнили молодую жену отца… Отныне принцесса никогда не обидит эту женщину.
Бриони со свечой в руке выбралась в пустой коридор и спустилась по лестнице, умудрившись не упасть. Внизу она с усилием открыла дверь и увидела двух стражников. Они удивленно смотрели на принцессу. Бриони могла лишь догадываться, как выглядит сейчас, перепачканная пеплом и кровью. Конечно же, стражники пришли в ужас от ее вида.
Не было времени притворяться и выдумывать истории.
– Ради всех богов, вы что, оглохли? – закричала она на гвардейцев. – Неужели вы не слышали, что творилось наверху? Погибли люди. Королева рожает. Один из вас должен подняться наверх и помочь Чавену, второй пусть бежит за повитухой Изольдой. Я не знаю, где она. Служанка Аниссы, по-видимому, отослала ее.
– О-она и остальные ж-женщины п-пошли на кухню! – сказал один из стражников, изумленно вытаращив глаза.
– Тогда идите, заклинаю вас! Приведите ее! Стражник убежал. Второй продолжал разглядывать Бриони, словно ничего страшнее в своей жизни не видел, потом повернулся и решительно затопал по ступеням вверх.
«Думаю, мой вид недолго будет для него самым страшным впечатлением в жизни», – мысленно усмехнулась Бриони.
Пытаясь отдышаться, она стояла под звездами. Ее била дрожь. С другого конца пустого дворика доносилось пение.
«Канун зимы, – вспомнила она. Сейчас праздник казался чем-то совершенно невероятным. Все, что случилось до сегодняшней битвы, было как будто в другой жизни. – Я хочу только одного: уснуть. Уснуть и все забыть».
Забыть, как это чудовище возникло из пыли и воздуха, и вся ее прежняя жизнь – такая понятная, хоть и хрупкая – исчезла навсегда. Забыть мачеху, полуживую от боли и страха.
«Мы предали их всех нашей глупостью, – подумала она. – Кендрика, отца, Аниссу – всех… Шасо!»
Ей вдруг стало больно от стыда. Шасо закован в цепи и страдает. Бриони колебалась лишь миг. Она устала, очень устала, но все-таки нашла в себе силы. Она оторвалась от стены, казавшейся ее ослабевшему телу мягкой, словно постель, и направилась в темницу, еле передвигая ноги. До рассвета Дня всех сирот будет исправлена хотя бы одна несправедливость.
«Зория, всемилостивая Зория! – молила Бриони. – Если ты любила меня когда-то, дай мне сил!»
Когда Бриони вошла под колоннаду, ей показалось, будто за стеной слышатся чьи-то шаги. Она обернулась и убедилась, что там никого не было: освещенная луной дорожка была пуста. Прихрамывая, она направилась в темницу – к закованному в кандалы свидетелю ее поражения.
40. ПОЛЕТ ЗОРИИ
СЕРДЦЕ КОРОЛЕВЫ
Ничто не вырастает из покоя,
Из кучи дерна, из шкатулки,
Украшенной узорами и птицами резными.
Из «Оракулов падающих костей»
Сад-лабиринт, расположенный за главным залом, наполняли голоса. Гости встали из-за стола, оделись потеплее, чтобы защититься от холода, и вышли на свежий воздух. Многие искали уединения, которого не было в ярко освещенных залах. Однако какое может быть уединение при свете полной луны? В лабиринте собралось не меньше дюжины людей. Они громко переговаривались, смеялись, женщины шикали на мужчин, потом один голос затянул старинную непристойную песню о проклятом эльфами Дотри. Песня не очень-то подходила для сегодняшнего вечера, когда сумеречное племя подобралось к самым воротам замка.
В этом году зима началась рано: подмораживало, дул пронизывающий ветер. Бриони не замерзла, хотя сознавала, что воздух очень холодный. Но она совсем не ощущала своего тела. Держась в тени старых тисов, принцесса тайком пробиралась по окраине сада к темнице, словно дух, летящий в облаке пара от собственного дыхания. Бриони не хотела видеть никого из придворных. Ей хватало того, что она встречалась с ними за обеденным столом. Воспоминание о чудовище, убившем Кендрика, врезалось в ее сердце острой льдинкой, оставив незаживающую рану, как у той девы из поэмы. Она уже никогда не сможет без ужаса смотреть в пустые лица вельмож.
Открыв заднюю дверь, она вошла в темницу и направилась дальше не обычным путем, а через небольшие комнаты позади Тронного зала. Она старалась не сталкиваться со слугами – они торопились закончить работу и начать собственные торжества по случаю Кануна зимы. Перед спуском в темницу стражников не оказалось, а когда Бриони открыла нижнюю дверь, она обнаружила только одного охранника с пикой. Да и тот дремал. Услышав шум, он лениво приоткрыл глаза и принялся тереть их. Бриони понятия не имела, как выглядит в своем потрепанном платье, тем более что лицо у нее было перепачкано сажей и кровью.
– П-принцесса! – выговорил стражник.
Он с трудом поднялся на ноги, пытаясь нащупать пику, потом схватил ее не за тот конец. Его вид был таким жалким, что Бриони, пожалуй, рассмеялась бы, если бы не события этого жуткого кровавого вечера и если бы удивленное лицо солдата не напомнило ей Герина Миллворда, молодого стражника. Он лежал сейчас, обагренный кровью, в комнате Аниссы.
– Где ключи?
– Ваше высочество?..
– Ключи! Ключи от камеры Шасо! Дайте их мне.
– Но… – Его глаза округлились. «Я, наверное, похожа на демона».
– Не вынуждайте меня кричать на вас, – сказала Бриони. – Просто дайте мне ключи, а потом идите и найдите капитана. Кто у вас сейчас вместо Вансена?
Солдат снял тяжелый ключ с гвоздя на стене.
– Таллоу, – ответил он после мучительных размышлений. – Джем Таллоу, ваше высочество.
– Приведите его. Если он спит, разбудите, хотя я не думаю, что он спит в Канун зимы.
Неужели это все тот же вечер? Должно быть, тот же, но смириться с этой мыслью было почти невозможно.
– Велите ему привести с собой солдат, – приказывала Бриони. – И передайте, что он срочно нужен принцессе-регенту.
Пока она не узнает, почему колдунья Селия сделала то, что сделала, и имелись ли у нее сообщники, никто не должен спать.
– Но…
– Ради всех богов, поторопитесь!
Перепуганный солдат выронил ключи. Бриони не по-женски выругалась, наклонилась и подняла ключи с пола. Стражник колебался лишь минуту, потом открыл дверь и шумно побежал по ступеням.
Замок на двери камеры был тугим, ключ долго не поворачивался. Наконец дверь со скрипом отворилась. Человек, распростертый на полу, не пошевелился, даже не взглянул на нее.
«Он умер!»
Измученное сердце Бриони забилось сильнее. Ей казалось, что тьма, царившая в камере, вот-вот проглотит ее.
– Шасо! – крикнула она. – Шасо, это я, Бриони! Да простят нас боги за то, что мы сотворили!
Принцесса бросилась к пленнику и стала его трясти. Она обрадовалась, услышав его дыхание, но пришла в ужас при виде того, как он исхудал.
Шасо зашевелился.
– Бриони?..
– Мы были не правы, простите нас. Кендрик… – бормотала принцесса. Она помогла Шасо сесть. От него ужасно воняло, и она невольно отступила назад. – Я знаю, кто убил Кендрика.
Он покачал головой. В камере было темно – жаровни в караульной было недостаточно, чтобы осветить ее. Бриони даже не видела глаз Шасо.
– Убил?.. – повторил он.
– Шасо, я знаю, что вы этого не делали! Это Селия, служанка Аниссы. Она… она ведьма! Оборотень! Она превратилась в… О всемилостивая Зория, в… жуткое чудовище! Я это видела!
– Помогите мне встать. – Его голос стал хриплым после долгого молчания. – Ради всех святых, помогите мне.
Бриони вцепилась в его руки и тянула изо всех сил, помогая ему подняться. Она сбивчиво пересказала Шасо события этого вечера, хотя не была уверена, что в таком болезненном состоянии он мог что-либо понимать. Цепи звякнули, и Шасо снова свалился на пол под их тяжестью.
– Где ключи от них? – спросила она.
– Вон там, на стене, – показал Шасо. Он очень медленно выговаривал каждое слово. – Но я не знаю, какой ключ к ним подходит. С меня не снимали кандалы.
Глаза Бриони налились слезами, и она поспешила к ключам. На щите их висела целая дюжина. Девушка не могла сразу определить, какой именно нужен, поэтому взяла все.
– Почему вы мне не сказали? – спросила она.
Она начала пробовать ключи. Ей пришлось низко склониться, чтобы подобраться к замку. Вонь, исходившая от Шасо, напомнила ей о чудовище в комнате Аниссы, хотя запах узника был все-таки человеческим.
– Вы этого не делали! – продолжала она, – Но почему же вы ничего не сказали? Что произошло между вами и Кендриком?
Шасо молчал.
Один замок, а потом и другой с лязгом открылись.
Бриони помогла Шасо подняться и увидела, что в том месте на его запястьях, где их сковывали кандалы, образовались незаживающие раны. Он весь был перепачкан кровью, как, впрочем, и сама девушка.
Шасо закачался, но сумел удержаться на ногах, хотя для этого ему пришлось широко раскинуть руки.
– Я же говорил… – ответил он. – Я не убивал вашего брата. Не могу больше ничего сказать.
Бриони разочарованно застонала.
– Что вы имеете в виду? Я уже сказала, что знаю убийцу. Вам это понятно? А теперь вы должны объяснить, почему позволили нам запереть вас в темнице, если вы невиновны!
– Данная мной клятва не позволяет, – сказал он, качая головой. – Она и сейчас в силе.
– Нет, – твердо сказала Бриони. – Я не позволю вашему упрямству…
Дверь темницы со скрипом отворилась, и на пороге появился тот стражник, которого она послала за капитаном. У него был растерянный вид. Прижимая руки к животу, словно там спрятано что-то ценное, он прошел вперед, зашатался и упал на пол лицом вниз. От удивления и гнева Бриони не сразу поняла, что он больше не встанет: под ним растекалась красная лужа крови.
– Ваш главный оружейник так и остался истинным рыцарем, – сказал Хендон Толли, появляясь в караульном помещении. Он был одет, будто для похорон, но на лице его гуляла довольная улыбка. Хендон походил на ребенка, получившего конфетку. – Дикий ксандиец, готовый умереть, чтобы сохранить честь.
За ним, держа мечи наголо, вошли еще три человека: все с эмблемами семейства Толли.
– Они значительно облегчают мне жизнь – все эти глупцы, готовые умереть за свою честь.
– Я уже знаю, кто убил моего брата, – сказала Бриони, удивленная и испуганная. – Я не думала, что вы имеете к этому какое-то отношение. Зачем вы убили стражника? И почему вы появились передо мной с таким угрожающим видом? – Она постаралась выпрямиться во весь рост. – Что вы замышляете?
Бриони не надеялась, что Хендон Толли проявит милосердие к принцессе-регенту, но рассчитывала посеять сомнение в умах его спутников.
– Да, вы действительно могли бы со временем стать королевой, – заявил Толли. – Но вы слишком юная девочка, совсем зеленая. Вы явились сюда без стражи. За вами по всему замку тянется след смятения и кровавых деяний. Я сейчас расскажу вам всю историю, и вы поймете, что она не делает вам чести.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Бриони не могла дышать. Ужас сжал ее сердце, готовое разорваться. Демон-куликос надвигался. Очертания чудовища расплывались, но глаза по-прежнему ярко сверкали, а длинные изогнутые когти щелкали, сжимаясь и разжимаясь, сжимаясь и разжимаясь… Бриони споткнулась и упала. В отчаянии она пыталась схватить табурет или еще что-то, чтобы защититься от жутких когтей.
Вдруг позади чудовища прямо в воздухе вспыхнуло пламя, в одну секунду охватившее его целиком. Сначала Бриони показалось, что существо снова меняет форму, превращается из темного и расплывчатого призрака в огненного демона из самых глубоких подземелий Керниоса. Огонь обрушился на бесформенную голову и плечи чудовища, образуя фонтан из искр и языков пламени. Демон издал скрипучий удивленный вопль, отчего у Бриони затряслись колени, а ноги будто расплавились и стали жидкими. Существо развернулось, чтобы броситься на Чавена, но тот отскочил назад, выронив из почерневших дымившихся рук раскаленный железный короб, и увернулся от грозных когтей, готовых рассечь его надвое. Огонь метался по туловищу демона, полыхал над его бесформенной головой, доставал почти до потолка. Отступая, тварь потянула за собой полог кровати и запуталась в нем, как медведь в сети. Прозрачная ткань задымилась и вспыхнула. Существо скорчилось, когтистыми лапами пытаясь сбить пламя. Снова возникло лицо Селии, на этот раз искаженное гримасой паники. Ей удалось разорвать горевшие занавески – казалось, она вот-вот освободится от них. Бриони, охваченная холодной яростью, схватила обломок алебарды и изо всех сил ткнула им прямо в середину горевшей массы. С тем же успехом она могла бы биться с каменной колонной. Бриони отшвырнуло назад. Но неровная дыра, заменявшая чудовищу рот, открылась, оттуда что-то выпало и ударилось о каменный пол.
Куликос завыл. Теперь в его голосе звучали ужас и боль. Воздух наполнился искрами и пылью. Тот же ветер, что создал это отвратительное тело, теперь разрушал его.
Бриони попыталась подняться, но пронзительный визг – такой громкий, что казалось, он обрушит потолочные балки, – заставил ее пошатнуться и снова упасть. Это спасло принцессу: нацеленные в нее когти пролетели мимо. Чудовище, когда-то бывшее Селией, рухнуло на пол, со стонами пытаясь подползти к камню. Скорчившаяся фигура была охвачена пламенем, человеческая и демоническая сущности смешались и в отчаянии метались в дыму. Существо с трудом поднялось и победоносно зашипело. Но то, что схватила его лапа, оказалось всего лишь наперстком – возможно, он принадлежал Селии. Бесформенное чудовище брезгливо выронило серебряную вещицу и отшатнулось, вопя от боли и ярости. Искаженное мукой лицо Селии теперь проявилось вполне отчетливо. В груди монстра торчал обломок алебарды, которым проткнула его Бриони. Отступая, демон зацепил кровать, и весь балдахин рухнул вниз, накрыв его пылающим одеялом. Темное существо зарычало и задергалось в высоко взметнувшихся языках пламени, потом захныкало – впервые в его голосе появилось что-то человеческое – и, наконец, рухнуло, растянувшись на полу и корчась в огне.
В наступившей тишине Бриони показалось, будто она унеслась на луну или в другую страну, откуда уже никогда не вернется к привычной жизни. Она не могла оторвать взгляд от существа, закутанного в горящие занавески, от дымившегося ковра. Убедившись, что чудовище больше не шевелится, Бриони взяла ночной горшок и опорожнила его на горевшую массу. Ей удалось почти полностью залить огонь. Вонь кипевшей мочи смешалась с запахами гари и крови. Бриони принялась без особого энтузиазма затаптывать оставшиеся языки пламени. Чавен, с черными от ожогов руками и искаженным мукой лицом, полз к ней.
– Не нужно, – хриплым голосом сказал он. – Мы останемся в темноте.
Рассеянно, как будто в ее теле обитал кто-то другой, Бриони взяла свечу и зажгла ее от тлеющей занавески, потом все-таки затоптала огонь и зажгла еще одну свечу. Как ни странно, она не плакала. Слезы словно высохли где-то внутри.
– Почему? – спросила она. Чавен пожал плечами.
– Я был глупцом. Она была больна перед смертью Кендрика и после нее, и я подумал, что у нее лихорадка, как у Баррика. Теперь-то я понимаю: она заранее подготовила оправдание для слабости после использования куликоса. Я решил, будто колдунья – Анисса, и пытался ее перехитрить. Я не ожидал, что камень действует и без предварительной подготовки. Здесь какое-то сложное колдовство…
– Но почему она убила Кендрика? Она собиралась и меня убить?
Чавен посмотрел на раскисшую полусгоревшую массу на полу и приподнял край занавески. К своему полному изумлению, Бриони увидела мертвое лицо Селии с открытыми глазами и разинутым ртом. Колдовские чары исчезли, не оставив после себя никакого напоминания о демоне, за исключением песка, пыли и пепла на ее коже, спекшихся в грязные комья.
– Естественно, она убила бы и вас, и Баррика, если бы он был с вами. Вероятно, отравила бы. Ваша мачеха не приглашала вас сюда – это сделала сама Селия. Вот почему Анисса так растерялась. Зачем она это сделала? Надо спросить, кто был ее хозяином. Но теперь мы едва ли это узнаем. – Он внимательно посмотрел на свои черные, в пузырях, руки и печально добавил: – Я был уверен, что это Анисса…
Они переглянулись: обоим пришла в голову одна и та же мысль.
– Анисса! – крикнула Бриони.
Мачеха Бриони лежала в луже на полу за кроватью, и было ясно, что с ней происходит. Королева почти потеряла сознание от боли, ее руки вцепились в живот.
– Он выходит… – стонала она. – Ребенок… Как больно! О Мади Суразем, спаси меня!
– Пошлите за помощью, – велел Чавен Бриони. – С моими ожогами я бессилен что-либо сделать. Пошлите за повитухой! Быстро!
Бриони не сразу выполнила его просьбу: полные ужаса широко открытые глаза Аниссы парализовали ее. Она вспомнила, как испугалась мачеха, когда Чавен обвинил ее в убийстве пасынка, и Бриони стало еще хуже. Они с Барриком дразнили молодую жену отца… Отныне принцесса никогда не обидит эту женщину.
Бриони со свечой в руке выбралась в пустой коридор и спустилась по лестнице, умудрившись не упасть. Внизу она с усилием открыла дверь и увидела двух стражников. Они удивленно смотрели на принцессу. Бриони могла лишь догадываться, как выглядит сейчас, перепачканная пеплом и кровью. Конечно же, стражники пришли в ужас от ее вида.
Не было времени притворяться и выдумывать истории.
– Ради всех богов, вы что, оглохли? – закричала она на гвардейцев. – Неужели вы не слышали, что творилось наверху? Погибли люди. Королева рожает. Один из вас должен подняться наверх и помочь Чавену, второй пусть бежит за повитухой Изольдой. Я не знаю, где она. Служанка Аниссы, по-видимому, отослала ее.
– О-она и остальные ж-женщины п-пошли на кухню! – сказал один из стражников, изумленно вытаращив глаза.
– Тогда идите, заклинаю вас! Приведите ее! Стражник убежал. Второй продолжал разглядывать Бриони, словно ничего страшнее в своей жизни не видел, потом повернулся и решительно затопал по ступеням вверх.
«Думаю, мой вид недолго будет для него самым страшным впечатлением в жизни», – мысленно усмехнулась Бриони.
Пытаясь отдышаться, она стояла под звездами. Ее била дрожь. С другого конца пустого дворика доносилось пение.
«Канун зимы, – вспомнила она. Сейчас праздник казался чем-то совершенно невероятным. Все, что случилось до сегодняшней битвы, было как будто в другой жизни. – Я хочу только одного: уснуть. Уснуть и все забыть».
Забыть, как это чудовище возникло из пыли и воздуха, и вся ее прежняя жизнь – такая понятная, хоть и хрупкая – исчезла навсегда. Забыть мачеху, полуживую от боли и страха.
«Мы предали их всех нашей глупостью, – подумала она. – Кендрика, отца, Аниссу – всех… Шасо!»
Ей вдруг стало больно от стыда. Шасо закован в цепи и страдает. Бриони колебалась лишь миг. Она устала, очень устала, но все-таки нашла в себе силы. Она оторвалась от стены, казавшейся ее ослабевшему телу мягкой, словно постель, и направилась в темницу, еле передвигая ноги. До рассвета Дня всех сирот будет исправлена хотя бы одна несправедливость.
«Зория, всемилостивая Зория! – молила Бриони. – Если ты любила меня когда-то, дай мне сил!»
Когда Бриони вошла под колоннаду, ей показалось, будто за стеной слышатся чьи-то шаги. Она обернулась и убедилась, что там никого не было: освещенная луной дорожка была пуста. Прихрамывая, она направилась в темницу – к закованному в кандалы свидетелю ее поражения.
40. ПОЛЕТ ЗОРИИ
СЕРДЦЕ КОРОЛЕВЫ
Ничто не вырастает из покоя,
Из кучи дерна, из шкатулки,
Украшенной узорами и птицами резными.
Из «Оракулов падающих костей»
Сад-лабиринт, расположенный за главным залом, наполняли голоса. Гости встали из-за стола, оделись потеплее, чтобы защититься от холода, и вышли на свежий воздух. Многие искали уединения, которого не было в ярко освещенных залах. Однако какое может быть уединение при свете полной луны? В лабиринте собралось не меньше дюжины людей. Они громко переговаривались, смеялись, женщины шикали на мужчин, потом один голос затянул старинную непристойную песню о проклятом эльфами Дотри. Песня не очень-то подходила для сегодняшнего вечера, когда сумеречное племя подобралось к самым воротам замка.
В этом году зима началась рано: подмораживало, дул пронизывающий ветер. Бриони не замерзла, хотя сознавала, что воздух очень холодный. Но она совсем не ощущала своего тела. Держась в тени старых тисов, принцесса тайком пробиралась по окраине сада к темнице, словно дух, летящий в облаке пара от собственного дыхания. Бриони не хотела видеть никого из придворных. Ей хватало того, что она встречалась с ними за обеденным столом. Воспоминание о чудовище, убившем Кендрика, врезалось в ее сердце острой льдинкой, оставив незаживающую рану, как у той девы из поэмы. Она уже никогда не сможет без ужаса смотреть в пустые лица вельмож.
Открыв заднюю дверь, она вошла в темницу и направилась дальше не обычным путем, а через небольшие комнаты позади Тронного зала. Она старалась не сталкиваться со слугами – они торопились закончить работу и начать собственные торжества по случаю Кануна зимы. Перед спуском в темницу стражников не оказалось, а когда Бриони открыла нижнюю дверь, она обнаружила только одного охранника с пикой. Да и тот дремал. Услышав шум, он лениво приоткрыл глаза и принялся тереть их. Бриони понятия не имела, как выглядит в своем потрепанном платье, тем более что лицо у нее было перепачкано сажей и кровью.
– П-принцесса! – выговорил стражник.
Он с трудом поднялся на ноги, пытаясь нащупать пику, потом схватил ее не за тот конец. Его вид был таким жалким, что Бриони, пожалуй, рассмеялась бы, если бы не события этого жуткого кровавого вечера и если бы удивленное лицо солдата не напомнило ей Герина Миллворда, молодого стражника. Он лежал сейчас, обагренный кровью, в комнате Аниссы.
– Где ключи?
– Ваше высочество?..
– Ключи! Ключи от камеры Шасо! Дайте их мне.
– Но… – Его глаза округлились. «Я, наверное, похожа на демона».
– Не вынуждайте меня кричать на вас, – сказала Бриони. – Просто дайте мне ключи, а потом идите и найдите капитана. Кто у вас сейчас вместо Вансена?
Солдат снял тяжелый ключ с гвоздя на стене.
– Таллоу, – ответил он после мучительных размышлений. – Джем Таллоу, ваше высочество.
– Приведите его. Если он спит, разбудите, хотя я не думаю, что он спит в Канун зимы.
Неужели это все тот же вечер? Должно быть, тот же, но смириться с этой мыслью было почти невозможно.
– Велите ему привести с собой солдат, – приказывала Бриони. – И передайте, что он срочно нужен принцессе-регенту.
Пока она не узнает, почему колдунья Селия сделала то, что сделала, и имелись ли у нее сообщники, никто не должен спать.
– Но…
– Ради всех богов, поторопитесь!
Перепуганный солдат выронил ключи. Бриони не по-женски выругалась, наклонилась и подняла ключи с пола. Стражник колебался лишь минуту, потом открыл дверь и шумно побежал по ступеням.
Замок на двери камеры был тугим, ключ долго не поворачивался. Наконец дверь со скрипом отворилась. Человек, распростертый на полу, не пошевелился, даже не взглянул на нее.
«Он умер!»
Измученное сердце Бриони забилось сильнее. Ей казалось, что тьма, царившая в камере, вот-вот проглотит ее.
– Шасо! – крикнула она. – Шасо, это я, Бриони! Да простят нас боги за то, что мы сотворили!
Принцесса бросилась к пленнику и стала его трясти. Она обрадовалась, услышав его дыхание, но пришла в ужас при виде того, как он исхудал.
Шасо зашевелился.
– Бриони?..
– Мы были не правы, простите нас. Кендрик… – бормотала принцесса. Она помогла Шасо сесть. От него ужасно воняло, и она невольно отступила назад. – Я знаю, кто убил Кендрика.
Он покачал головой. В камере было темно – жаровни в караульной было недостаточно, чтобы осветить ее. Бриони даже не видела глаз Шасо.
– Убил?.. – повторил он.
– Шасо, я знаю, что вы этого не делали! Это Селия, служанка Аниссы. Она… она ведьма! Оборотень! Она превратилась в… О всемилостивая Зория, в… жуткое чудовище! Я это видела!
– Помогите мне встать. – Его голос стал хриплым после долгого молчания. – Ради всех святых, помогите мне.
Бриони вцепилась в его руки и тянула изо всех сил, помогая ему подняться. Она сбивчиво пересказала Шасо события этого вечера, хотя не была уверена, что в таком болезненном состоянии он мог что-либо понимать. Цепи звякнули, и Шасо снова свалился на пол под их тяжестью.
– Где ключи от них? – спросила она.
– Вон там, на стене, – показал Шасо. Он очень медленно выговаривал каждое слово. – Но я не знаю, какой ключ к ним подходит. С меня не снимали кандалы.
Глаза Бриони налились слезами, и она поспешила к ключам. На щите их висела целая дюжина. Девушка не могла сразу определить, какой именно нужен, поэтому взяла все.
– Почему вы мне не сказали? – спросила она.
Она начала пробовать ключи. Ей пришлось низко склониться, чтобы подобраться к замку. Вонь, исходившая от Шасо, напомнила ей о чудовище в комнате Аниссы, хотя запах узника был все-таки человеческим.
– Вы этого не делали! – продолжала она, – Но почему же вы ничего не сказали? Что произошло между вами и Кендриком?
Шасо молчал.
Один замок, а потом и другой с лязгом открылись.
Бриони помогла Шасо подняться и увидела, что в том месте на его запястьях, где их сковывали кандалы, образовались незаживающие раны. Он весь был перепачкан кровью, как, впрочем, и сама девушка.
Шасо закачался, но сумел удержаться на ногах, хотя для этого ему пришлось широко раскинуть руки.
– Я же говорил… – ответил он. – Я не убивал вашего брата. Не могу больше ничего сказать.
Бриони разочарованно застонала.
– Что вы имеете в виду? Я уже сказала, что знаю убийцу. Вам это понятно? А теперь вы должны объяснить, почему позволили нам запереть вас в темнице, если вы невиновны!
– Данная мной клятва не позволяет, – сказал он, качая головой. – Она и сейчас в силе.
– Нет, – твердо сказала Бриони. – Я не позволю вашему упрямству…
Дверь темницы со скрипом отворилась, и на пороге появился тот стражник, которого она послала за капитаном. У него был растерянный вид. Прижимая руки к животу, словно там спрятано что-то ценное, он прошел вперед, зашатался и упал на пол лицом вниз. От удивления и гнева Бриони не сразу поняла, что он больше не встанет: под ним растекалась красная лужа крови.
– Ваш главный оружейник так и остался истинным рыцарем, – сказал Хендон Толли, появляясь в караульном помещении. Он был одет, будто для похорон, но на лице его гуляла довольная улыбка. Хендон походил на ребенка, получившего конфетку. – Дикий ксандиец, готовый умереть, чтобы сохранить честь.
За ним, держа мечи наголо, вошли еще три человека: все с эмблемами семейства Толли.
– Они значительно облегчают мне жизнь – все эти глупцы, готовые умереть за свою честь.
– Я уже знаю, кто убил моего брата, – сказала Бриони, удивленная и испуганная. – Я не думала, что вы имеете к этому какое-то отношение. Зачем вы убили стражника? И почему вы появились передо мной с таким угрожающим видом? – Она постаралась выпрямиться во весь рост. – Что вы замышляете?
Бриони не надеялась, что Хендон Толли проявит милосердие к принцессе-регенту, но рассчитывала посеять сомнение в умах его спутников.
– Да, вы действительно могли бы со временем стать королевой, – заявил Толли. – Но вы слишком юная девочка, совсем зеленая. Вы явились сюда без стражи. За вами по всему замку тянется след смятения и кровавых деяний. Я сейчас расскажу вам всю историю, и вы поймете, что она не делает вам чести.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84