– спросила она.
– Да, я страдаю, и мне не с кем поговорить, – ответила Бриони и тут же поймала на себе обиженные взгляды Розы и Мойны. – Кроме этих девушек, – поспешила она добавить. – Но и им я уже надоела своими жалобами.
– Ничего подобного, ваше высочество! – затараторила Роза. Бриони чуть не рассмеялась: девушка слишком рьяно стремилась ее разуверить. Значит, она и в самом деле им надоела.
– Мы беспокоимся за вас, Бриони, – добавила Мойна. Она забыла упомянуть титул своей госпожи – значит, говорила правду.
«Они хорошие, добрые девушки», – подумала принцесса.
Она чувствовала себя значительно старше их, словно приходилась им старшей сестрой или даже матерью, хотя светловолосая Роза была одного с ней возраста, а смуглая Мойна почти на год старше.
– Как поживает ваша тетушка? – спросила Утта.
– Мероланна? Уже лучше. Сейчас она в своей стихии, как капитан во время шторма: подходят все новые отряды солдат, в замке полно гостей. К тому же ей приходится присматривать за мачехой: близятся роды, а Чавен вдруг исчез без следа.
Бриони с трудом скрывала свое недовольство придворным врачом. Она стряхнула с рейтуз листья самшита и выпрямилась. Несмотря на холодный ветер с залива, сильно пахло иссопом и лавандой, но этот запах не успокаивал. Интересно, что может ее успокоить?
– А вы, сестра? – поинтересовалась принцесса. – Как вы себя чувствуете?
– Суставы болят. Это всегда случается, когда ветер становится холоднее. Я была бы не против покинуть сад, если вы пожелаете.
– Вас почти не слышно из-за этого шума, так что в любом случае нам лучше куда-нибудь пойти. Но куда?
– Я как раз направлялась в храм принести жертву за здоровье вашего брата и остальных воинов. Там тихо. Как вы считаете?
– Считаю, что выбор просто замечательный, – согласилась Бриони. – Роза, Мойна, хватит строить глазки мужчинам. Пойдемте.
Замковый храм Зории не был таким роскошным, как часовня Эривора, не говоря уже об огромном храме Тригона. Он располагался в углу внутреннего двора, под башней Лета. Алтарь в нем был довольно простым. Свет проникал внутрь через единственное окно с витражом, изображавшим Зорию и морских птиц, которые сидели на ее вытянутых вперед руках и летали над головой богини. Бриони всегда находила эту картину удивительно красивой. Даже сегодня, при слабом солнечном свете, краски витража сверкали.
В храме они никого не встретили, хотя престарелая жрица Зории и три ее послушницы жили рядом. Они были друзьями Утты и заменяли ей семью. Ее настоящая семья жила далеко, на Вуттских островах. Утта давно рассталась с родными.
– Когда вы в последний раз видели ваших родственников? – спросила Бриони наставницу. – Вашу кровную семью?
– Мой брат приезжал сюда несколько лет тому назад, – ответила Утта, сильно удивленная вопросом. – А до этого визита я не видела их с тех пор, как начала служить Зории.
«Наверное, лет тридцать, а то и больше», – решила Бриони.
– Вы по ним не скучаете?
– Я скучаю по молодости. Скучаю по тому времени, когда у меня был дом, остров и чувство, будто это и есть центр мироздания. Скучаю по той любви, что я испытывала к матери. Но позже мои чувства изменились. – Жрица склонила голову. – Да, изменились.
Бриони не поняла, как можно раздумывать о том, скучаешь ли ты по своей семье. Она постаралась скрыть свои чувства, занявшись свечами: зажгла одну из них и установила на алтаре перед статуей Зории. Здесь богиня изображалась более спокойной, чем на витраже: руки свободно опущены, глаза смотрят вниз, а на губах играет легкая улыбка, которая всегда нравилась Бриони, – улыбка женщины, погруженной в свои мысли. Роза и Мойна тоже подошли к алтарю. Обе выглядели смущенными, когда ставили свечи и прижимали к груди руки, сложенные знаком Тригона. Бриони видела, что девушки скованы и преодолевают неловкость – они выросли в деревне и до приезда в замок Южного Предела не сталкивались с культом Зории и жрицами богини.
«Всемилостивая Зория, наделенная мудростью, помоги моему брату Баррику вернуться живым! – молилась Бриони. – Помоги каждому воину, даже капитану Вансену. Он не такой уж плохой человек. И помоги мне сделать все, что в моих силах, для Южного Предела и его народа».
Принцесса подняла глаза, надеясь увидеть на лице Зории какой-нибудь знак. Слышит ли ее богиня и откликается ли на ее просьбы? Все-таки она принцесса-регент – разве это ничего не стоит? Но спокойные черты лица девственной дочери Перина не изменились.
Бриони вспомнила об отце.
«И помоги моему отцу вернуться из Иеросоля», – добавила она.
Об этом она молилась каждый день, а сегодня чуть не забыла. По телу Бриони пробежала дрожь. Значило ли это что-нибудь? Уж не сообщала ли ей богиня, что с королем что-то случилось? А вдруг это ее вина – не слишком ли она возгордилась своими способностями управлять королевством?
– Надеюсь, это место вселит покой в вашу душу, принцесса, – услышала она голос наставницы. – Но у вас обеспокоенный вид.
– Ах, Утта. А каким он может быть в такое время?
Брат и сестра молча ехали вдоль залива Бренна. Они направлялись к полю, на котором лагерем стояли воины. До южной границы Лендсенда, где оно находилось, оставался час езды. День выдался холодным и ясным, но поднимался ветер. Новый плащ Баррика, расшитый Мероланной, сильно сдавливал ему горло. Он попытался поправить плащ искалеченной рукой и застонал, но по-прежнему не сказал ни слова. Баррик знал, что Бриони ждет, когда он заговорит, но ему не хотелось выслушивать ее наставления. Он уже достаточно наслушался.
С дороги они могли видеть, как на отмелях и на обнажившемся после прилива дне у основания замка копошится целая армия работников. Еще одна группа толпилась на деревянных настилах. Они уже снесли ветхие строения рынка перед воротами и приступили к разборке дамбы, ведущей от замка к материку, чтобы заменить ее деревянным мостом. В случае угрозы его можно легко разрушить и таким образом полностью отрезать замок от суши. Захватчикам придется передвигаться по топкому дну при отливе, когда вода достает лошадям до шеи, или искать лодки и переправляться морем во время прилива, что тоже нелегко из-за течений и огня, который обрушится на них со стен. Неудивительно, что Эривор, бог темных морей, избран покровителем семьи Эддонов. Кто, как не морское божество, дал их городу ценное преимущество, сделав замок почти неприступным?
«Бриони и жители города будут здесь в безопасности, что бы ни произошло», – подумал он.
Его сестру, похоже, занимали совсем другие мысли. Она прикусила нижнюю губу, что свидетельствовало о крайнем беспокойстве. Эта привычка, сохранившаяся у Бриони с детства, напомнила Баррику о давно минувших беззаботных временах. Он проследил за взглядом сестры. Капитан Вансен скакал на коне на некотором расстоянии от них. Баррик ощутил укол ревности, хоть и понимал, что никаких оснований для этого нет.
«Она ненавидит его, – убеждал он себя. – Ненавидит так сильно, будто именно капитан виноват в смерти Кендрика».
Они еще долго ехали молча. Баррик уже начал дремать в седле, когда сестра вдруг что-то сказала. Он не сразу разобрал ее слова.
– Он не станет защищать город, – говорила Бриони.
– Кто? Какой город? – очнулся принц.
– Авин Броун, – сказала она с отвращением, словно это имя было ей крайне противно. – Ту часть Южного Предела, внешний город. Он заявил, что на берегу стены слишком низкие и длинные, их сложно оборонять.
– Но он совершенно прав. Как можно это сделать?
Баррик указал на бесконечный лес островерхих крыш, уходивший вдаль по побережью и в глубь материка, почти до самых холмов. Он был рад отвлечься от своих невеселых мыслей, хотя странно было говорить с сестрой о таких вещах. Ему казалось, что они только играют во взрослых.
– Я не знаю, – призналась она. – Но мы вряд ли сможем укрыть всех этих людей за стенами замка.
– Да спасут нас боги, Бриони! Конечно нет. Даже четверть из них едва туда поместится, не говоря уже о том, что их невозможно прокормить.
– Значит, в случае осады мы бросим их на произвол судьбы?
– Нам остается надеяться, что осады не будет. Если на замок нападут, нам придется не только бросить людей, но и сжечь город.
– Что-о? Только ради того, чтобы захватчики не получили припасов?
– И припасов, и дерева для костров. И может так случиться, что ты… мы… будем стоять и смотреть, как нас обстреливают из катапульт камнями нашего же города.
– Ты не можешь этого знать, как не может знать и Авин Броун! – гневно воскликнула Бриони. Гнев ее был порожден отчаянием. – Никто ничего не может знать! Уже пятьдесят лет города в королевствах Пределов не подвергались осаде. Отец как-то рассказал мне об этом. И люди говорят, что теперь, когда есть пушки и другие приспособления для метания металлических и каменных ядер, осады больше не нужны. В них нет никакого смысла.
Баррику совсем не понравилось, что сестра рассуждает о войне. Тем более ему не понравилось, что она уделяет ей больше внимания, чем он сам.
– Нет смысла? – повторил он. – Тогда что же нам делать? Сдаться?
– Ты прекрасно знаешь, что я не это имела в виду.
Время шло. Они снова молча ехали по дороге вдоль побережья к границам Лендсенда. В воздухе стоял запах сосновой смолы и моря.
Наконец Бриони заговорила:
– Мы не можем знать наверняка, будет ли это осада, Баррик. Мы понятия не имеем, что замыслили сумеречные – они ведь не люди, а нечто совсем иное. Лишь боги могут догадаться, что они собираются делать.
– Очень скоро и мы об этом узнаем. Если они напали на Далер-Трот, мы встретим людей, которые что-нибудь знают о них и о том, как они воюют. Мы обязательно сообщим тебе, если хоть что-то узнаем.
– Ах, Баррик, будь осторожнее, – попросила принцесса, глядя на брата. – Я так сержусь на тебя. Так не хочу, чтобы ты уезжал.
Баррик смутился.
– По-моему, я достаточно взрослый, чтобы самостоятельно принимать решения.
– Но ведь это вовсе не значит, что твои решения верны. – Она пристально смотрела на брата, качая головой, – Я боюсь за тебя. Давай не будем больше спорить. Просто… просто не делай глупостей. Независимо от того, какие тебе снятся сны и что тебя пугает.
Холодное оцепенение, сковывавшее его весь день, исчезло от внезапной вспышки любви и жалости. Он посмотрел на сестру, на ее родное лицо – его собственное, но отраженное в чистом зеркале, где все было светлее и ярче. В этом зеркале его двойник открывался там, где сам Баррик был скрыт и насторожен. Румянец на нежных щеках, обрамленных золотыми волосами, контрастировал с его красными от гнева щеками. Баррик хотел бы стать таким же, как сестра. Сегодня утром он был сражен чувством одиночества, властно и уверенно охватившим сердце. Всем своим существом он чувствовал, что они соскальзывают в пропасть. И еще острее – так остро, что не выразить словами, – ощущал, что он и его возлюбленная сестра, его лучший, а может быть, и единственный друг, уже никогда не будут так близки, как сейчас.
Эта уверенность отдалась в нем болью, как будто кто-то ударил его в живот. Между ними разверзнется бездна, необъятная и бездонная. Все равно, будет ли то смерть, чье холодное дыхание принц уже ощущал на себе, или что-то другое, более странное. Его начала бить дрожь, да такая сильная, что он едва удерживался в седле. Баррик резко подался вперед и… провалился в какой-то темный туннель, в пустоту, где его поджидало что-то холодное и знакомое…
– Баррик! – Голос сестры доносился как будто с другого конца людной и шумной комнаты. – Баррик, что случилось?
Грохот в ушах стал чуть тише. Сквозь мрак проступил пасмурный день. Баррик почти лежал на шее своего коня. – Я в порядке, – ответил он. – Оставь меня.
Ужас Бриони был так велик, что она, забывшись, схватила брата за больную руку. Он вырвал руку и выпрямился в седле, надеясь, что никто из свиты ничего не заметил. Но по тому, как старательно их спутники отводили глаза от принца и принцессы, он понял: люди видели все.
– Боги дразнят нас, – тихо заметил Баррик.
В этом полуобморочном состоянии он и не заметил, как они добрались до места.
Воины поджидали их на поле сжатой пшеницы. Их было около тысячи или чуть больше. Совсем недавно прибывшие и наспех построенные сержантами, они пока очень мало походили на армию. Каждый день из разных мест сюда прибывали новые люди, но они присоединялись не к основному войску, отправлявшемуся в поход на запад, а к тем, кто оставался защищать замок Южного Предела.
– Нельзя так говорить о богах, – умоляющим тоном произнесла Бриони. – Во всяком случае, не перед началом столь опасного похода. Я не перенесу этого.
Баррик посмотрел на сестру и вместе с раскаянием и душевными муками опять ощутил в своем сердце сильный прилив любви к ней. В конце концов, кто есть у него в этом мире? Кого или что еще он боится потерять? Никого. Ничего. Он погладил ее по рукам, державшим поводья.
– Ты права, глупышка. Извини. Я не прав. Я не считаю, что боги нас дразнят.
И это была истинная правда. Потому что именно сейчас, на этом открытом месте, под небом, затянутым тучами, он вдруг понял, что больше не верит в богов.
Чет долго и мучительно спускался вниз по предательски опасным тропинкам, таившимся под балконом в самом конце лабиринта. Кто бы мог догадаться, что здесь есть путь к морю? И кто пользовался этим путем? Братья храма?
Чет вышел наконец на берег и оказался на прибрежной гальке в сумасшедшем сверкании разноцветных вспышек света. Он никак не мог понять, каким образом мальчик сумел пробраться на остров. Чет опять подумал, что Старейшие наказывают его за то, что он привел сюда чужака, не выполнив необходимых церемоний. Он чувствовал, что совершает святотатство, оказавшись так близко к Сияющему человеку. Статуя нависала над ним, словно гора. Даже ступив на берег, Чет не мог рассмотреть ее как следует. Было лишь ясно, что фигура похожа на человека, но разглядеть ее не удавалось. Неровное свечение, исходившее от Сияющего человека, отражалось от потолка и поверхности моря, окрашивая стены гигантской пещеры сверкающими пятнами переливающихся цветов.
«Почему же Старейшие наказывают меня, но позволяют пройти на остров мальчику?» – вдруг спросил себя Чет.
На секунду он засомневался. Возможно, он вообще не видел Кремня, а принял за него тень летучей мыши? Ведь он так устал. Может быть, одурманивающий воздух Святилища Тайн сыграл с ним злую шутку?
Он снова заметил на острове какое-то движение. В свете Сияющего человека появился темный силуэт. И Чет отбросил все сомнения.
– Кремень! – закричал он, сложив рупором ладони и подпрыгивая, чтобы его было лучше видно. – Кремень! Это я, Чет!
Ему показалось, что фигурка на миг замерла. Но никакого ответа не последовало. Силуэт пропал, растворился в пульсирующих вспышках света.
Ругаясь на чем свет стоит, Чет бегал взад и вперед по берегу, но никак не мог найти путь, по которому мальчик пересек металлическое подземное море. Наконец он остановился, что-то бормоча, растерянный и изможденный, и стоял так, пока вдруг не вспомнил про второе маленькое существо. За него он тоже нес ответственность, но совершенно забыл об этом, едва увидел силуэт Кремня.
– Жуколов! – вскричал Чет. – Гром и молния! Я же оставил его там совершенно одного, а прошло уже больше часа! К тому же он болен и совсем не может дышать.
Чет пришел в ужас от собственной беспомощности: все в этой жизни пошло не так, а он не способен ничего исправить. И началось это в тот момент, когда они с Опал подобрали мешок у Границы Теней.
«Нам следовало оставить его там, где он лежал», – подумал Чет.
Сердце его болело от любви к белокурому ребенку, но мысль эту трудно было оспорить.
Он снова полез вверх по тропинке, больше напоминавшей козью тропу, хотя никто никогда еще не видел, чтобы козы жили на глубине тысячи футов под землей… Как только эта мысль промелькнула в его голове, он увидел на крутом склоне нечто светящееся. Какое-то сияющее существо стояло между ним и балконом в конце лабиринта. Он с удивлением уставился на то, что, скорее всего, было болезненным видением, порожденным жаркой душной глубиной.
Даже в обычном мире на поверхности (во всяком случае, по эту сторону от Границы Теней) не существовало светящихся белых оленей – призрачных созданий с удивительно стройными ногами, с рогами, напоминавшими переплетенные корни дерева, и огромными бледно-голубыми глазами, горящими, как две свечи. Именно такое дивное существо смотрело на Чета сверху вниз в течение нескольких мгновений, а потом исчезло так же внезапно, как появилось.
Чет замер на месте, уцепившись за выступ скалы. Голова закружилась, и он испугался, что сейчас упадет. Было ли это на самом деле? Или он слишком сильно надышался воздухом Святилища Тайн?
«О повелитель Горячего Мокрого Камня, помоги мне! – взмолился он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
– Да, я страдаю, и мне не с кем поговорить, – ответила Бриони и тут же поймала на себе обиженные взгляды Розы и Мойны. – Кроме этих девушек, – поспешила она добавить. – Но и им я уже надоела своими жалобами.
– Ничего подобного, ваше высочество! – затараторила Роза. Бриони чуть не рассмеялась: девушка слишком рьяно стремилась ее разуверить. Значит, она и в самом деле им надоела.
– Мы беспокоимся за вас, Бриони, – добавила Мойна. Она забыла упомянуть титул своей госпожи – значит, говорила правду.
«Они хорошие, добрые девушки», – подумала принцесса.
Она чувствовала себя значительно старше их, словно приходилась им старшей сестрой или даже матерью, хотя светловолосая Роза была одного с ней возраста, а смуглая Мойна почти на год старше.
– Как поживает ваша тетушка? – спросила Утта.
– Мероланна? Уже лучше. Сейчас она в своей стихии, как капитан во время шторма: подходят все новые отряды солдат, в замке полно гостей. К тому же ей приходится присматривать за мачехой: близятся роды, а Чавен вдруг исчез без следа.
Бриони с трудом скрывала свое недовольство придворным врачом. Она стряхнула с рейтуз листья самшита и выпрямилась. Несмотря на холодный ветер с залива, сильно пахло иссопом и лавандой, но этот запах не успокаивал. Интересно, что может ее успокоить?
– А вы, сестра? – поинтересовалась принцесса. – Как вы себя чувствуете?
– Суставы болят. Это всегда случается, когда ветер становится холоднее. Я была бы не против покинуть сад, если вы пожелаете.
– Вас почти не слышно из-за этого шума, так что в любом случае нам лучше куда-нибудь пойти. Но куда?
– Я как раз направлялась в храм принести жертву за здоровье вашего брата и остальных воинов. Там тихо. Как вы считаете?
– Считаю, что выбор просто замечательный, – согласилась Бриони. – Роза, Мойна, хватит строить глазки мужчинам. Пойдемте.
Замковый храм Зории не был таким роскошным, как часовня Эривора, не говоря уже об огромном храме Тригона. Он располагался в углу внутреннего двора, под башней Лета. Алтарь в нем был довольно простым. Свет проникал внутрь через единственное окно с витражом, изображавшим Зорию и морских птиц, которые сидели на ее вытянутых вперед руках и летали над головой богини. Бриони всегда находила эту картину удивительно красивой. Даже сегодня, при слабом солнечном свете, краски витража сверкали.
В храме они никого не встретили, хотя престарелая жрица Зории и три ее послушницы жили рядом. Они были друзьями Утты и заменяли ей семью. Ее настоящая семья жила далеко, на Вуттских островах. Утта давно рассталась с родными.
– Когда вы в последний раз видели ваших родственников? – спросила Бриони наставницу. – Вашу кровную семью?
– Мой брат приезжал сюда несколько лет тому назад, – ответила Утта, сильно удивленная вопросом. – А до этого визита я не видела их с тех пор, как начала служить Зории.
«Наверное, лет тридцать, а то и больше», – решила Бриони.
– Вы по ним не скучаете?
– Я скучаю по молодости. Скучаю по тому времени, когда у меня был дом, остров и чувство, будто это и есть центр мироздания. Скучаю по той любви, что я испытывала к матери. Но позже мои чувства изменились. – Жрица склонила голову. – Да, изменились.
Бриони не поняла, как можно раздумывать о том, скучаешь ли ты по своей семье. Она постаралась скрыть свои чувства, занявшись свечами: зажгла одну из них и установила на алтаре перед статуей Зории. Здесь богиня изображалась более спокойной, чем на витраже: руки свободно опущены, глаза смотрят вниз, а на губах играет легкая улыбка, которая всегда нравилась Бриони, – улыбка женщины, погруженной в свои мысли. Роза и Мойна тоже подошли к алтарю. Обе выглядели смущенными, когда ставили свечи и прижимали к груди руки, сложенные знаком Тригона. Бриони видела, что девушки скованы и преодолевают неловкость – они выросли в деревне и до приезда в замок Южного Предела не сталкивались с культом Зории и жрицами богини.
«Всемилостивая Зория, наделенная мудростью, помоги моему брату Баррику вернуться живым! – молилась Бриони. – Помоги каждому воину, даже капитану Вансену. Он не такой уж плохой человек. И помоги мне сделать все, что в моих силах, для Южного Предела и его народа».
Принцесса подняла глаза, надеясь увидеть на лице Зории какой-нибудь знак. Слышит ли ее богиня и откликается ли на ее просьбы? Все-таки она принцесса-регент – разве это ничего не стоит? Но спокойные черты лица девственной дочери Перина не изменились.
Бриони вспомнила об отце.
«И помоги моему отцу вернуться из Иеросоля», – добавила она.
Об этом она молилась каждый день, а сегодня чуть не забыла. По телу Бриони пробежала дрожь. Значило ли это что-нибудь? Уж не сообщала ли ей богиня, что с королем что-то случилось? А вдруг это ее вина – не слишком ли она возгордилась своими способностями управлять королевством?
– Надеюсь, это место вселит покой в вашу душу, принцесса, – услышала она голос наставницы. – Но у вас обеспокоенный вид.
– Ах, Утта. А каким он может быть в такое время?
Брат и сестра молча ехали вдоль залива Бренна. Они направлялись к полю, на котором лагерем стояли воины. До южной границы Лендсенда, где оно находилось, оставался час езды. День выдался холодным и ясным, но поднимался ветер. Новый плащ Баррика, расшитый Мероланной, сильно сдавливал ему горло. Он попытался поправить плащ искалеченной рукой и застонал, но по-прежнему не сказал ни слова. Баррик знал, что Бриони ждет, когда он заговорит, но ему не хотелось выслушивать ее наставления. Он уже достаточно наслушался.
С дороги они могли видеть, как на отмелях и на обнажившемся после прилива дне у основания замка копошится целая армия работников. Еще одна группа толпилась на деревянных настилах. Они уже снесли ветхие строения рынка перед воротами и приступили к разборке дамбы, ведущей от замка к материку, чтобы заменить ее деревянным мостом. В случае угрозы его можно легко разрушить и таким образом полностью отрезать замок от суши. Захватчикам придется передвигаться по топкому дну при отливе, когда вода достает лошадям до шеи, или искать лодки и переправляться морем во время прилива, что тоже нелегко из-за течений и огня, который обрушится на них со стен. Неудивительно, что Эривор, бог темных морей, избран покровителем семьи Эддонов. Кто, как не морское божество, дал их городу ценное преимущество, сделав замок почти неприступным?
«Бриони и жители города будут здесь в безопасности, что бы ни произошло», – подумал он.
Его сестру, похоже, занимали совсем другие мысли. Она прикусила нижнюю губу, что свидетельствовало о крайнем беспокойстве. Эта привычка, сохранившаяся у Бриони с детства, напомнила Баррику о давно минувших беззаботных временах. Он проследил за взглядом сестры. Капитан Вансен скакал на коне на некотором расстоянии от них. Баррик ощутил укол ревности, хоть и понимал, что никаких оснований для этого нет.
«Она ненавидит его, – убеждал он себя. – Ненавидит так сильно, будто именно капитан виноват в смерти Кендрика».
Они еще долго ехали молча. Баррик уже начал дремать в седле, когда сестра вдруг что-то сказала. Он не сразу разобрал ее слова.
– Он не станет защищать город, – говорила Бриони.
– Кто? Какой город? – очнулся принц.
– Авин Броун, – сказала она с отвращением, словно это имя было ей крайне противно. – Ту часть Южного Предела, внешний город. Он заявил, что на берегу стены слишком низкие и длинные, их сложно оборонять.
– Но он совершенно прав. Как можно это сделать?
Баррик указал на бесконечный лес островерхих крыш, уходивший вдаль по побережью и в глубь материка, почти до самых холмов. Он был рад отвлечься от своих невеселых мыслей, хотя странно было говорить с сестрой о таких вещах. Ему казалось, что они только играют во взрослых.
– Я не знаю, – призналась она. – Но мы вряд ли сможем укрыть всех этих людей за стенами замка.
– Да спасут нас боги, Бриони! Конечно нет. Даже четверть из них едва туда поместится, не говоря уже о том, что их невозможно прокормить.
– Значит, в случае осады мы бросим их на произвол судьбы?
– Нам остается надеяться, что осады не будет. Если на замок нападут, нам придется не только бросить людей, но и сжечь город.
– Что-о? Только ради того, чтобы захватчики не получили припасов?
– И припасов, и дерева для костров. И может так случиться, что ты… мы… будем стоять и смотреть, как нас обстреливают из катапульт камнями нашего же города.
– Ты не можешь этого знать, как не может знать и Авин Броун! – гневно воскликнула Бриони. Гнев ее был порожден отчаянием. – Никто ничего не может знать! Уже пятьдесят лет города в королевствах Пределов не подвергались осаде. Отец как-то рассказал мне об этом. И люди говорят, что теперь, когда есть пушки и другие приспособления для метания металлических и каменных ядер, осады больше не нужны. В них нет никакого смысла.
Баррику совсем не понравилось, что сестра рассуждает о войне. Тем более ему не понравилось, что она уделяет ей больше внимания, чем он сам.
– Нет смысла? – повторил он. – Тогда что же нам делать? Сдаться?
– Ты прекрасно знаешь, что я не это имела в виду.
Время шло. Они снова молча ехали по дороге вдоль побережья к границам Лендсенда. В воздухе стоял запах сосновой смолы и моря.
Наконец Бриони заговорила:
– Мы не можем знать наверняка, будет ли это осада, Баррик. Мы понятия не имеем, что замыслили сумеречные – они ведь не люди, а нечто совсем иное. Лишь боги могут догадаться, что они собираются делать.
– Очень скоро и мы об этом узнаем. Если они напали на Далер-Трот, мы встретим людей, которые что-нибудь знают о них и о том, как они воюют. Мы обязательно сообщим тебе, если хоть что-то узнаем.
– Ах, Баррик, будь осторожнее, – попросила принцесса, глядя на брата. – Я так сержусь на тебя. Так не хочу, чтобы ты уезжал.
Баррик смутился.
– По-моему, я достаточно взрослый, чтобы самостоятельно принимать решения.
– Но ведь это вовсе не значит, что твои решения верны. – Она пристально смотрела на брата, качая головой, – Я боюсь за тебя. Давай не будем больше спорить. Просто… просто не делай глупостей. Независимо от того, какие тебе снятся сны и что тебя пугает.
Холодное оцепенение, сковывавшее его весь день, исчезло от внезапной вспышки любви и жалости. Он посмотрел на сестру, на ее родное лицо – его собственное, но отраженное в чистом зеркале, где все было светлее и ярче. В этом зеркале его двойник открывался там, где сам Баррик был скрыт и насторожен. Румянец на нежных щеках, обрамленных золотыми волосами, контрастировал с его красными от гнева щеками. Баррик хотел бы стать таким же, как сестра. Сегодня утром он был сражен чувством одиночества, властно и уверенно охватившим сердце. Всем своим существом он чувствовал, что они соскальзывают в пропасть. И еще острее – так остро, что не выразить словами, – ощущал, что он и его возлюбленная сестра, его лучший, а может быть, и единственный друг, уже никогда не будут так близки, как сейчас.
Эта уверенность отдалась в нем болью, как будто кто-то ударил его в живот. Между ними разверзнется бездна, необъятная и бездонная. Все равно, будет ли то смерть, чье холодное дыхание принц уже ощущал на себе, или что-то другое, более странное. Его начала бить дрожь, да такая сильная, что он едва удерживался в седле. Баррик резко подался вперед и… провалился в какой-то темный туннель, в пустоту, где его поджидало что-то холодное и знакомое…
– Баррик! – Голос сестры доносился как будто с другого конца людной и шумной комнаты. – Баррик, что случилось?
Грохот в ушах стал чуть тише. Сквозь мрак проступил пасмурный день. Баррик почти лежал на шее своего коня. – Я в порядке, – ответил он. – Оставь меня.
Ужас Бриони был так велик, что она, забывшись, схватила брата за больную руку. Он вырвал руку и выпрямился в седле, надеясь, что никто из свиты ничего не заметил. Но по тому, как старательно их спутники отводили глаза от принца и принцессы, он понял: люди видели все.
– Боги дразнят нас, – тихо заметил Баррик.
В этом полуобморочном состоянии он и не заметил, как они добрались до места.
Воины поджидали их на поле сжатой пшеницы. Их было около тысячи или чуть больше. Совсем недавно прибывшие и наспех построенные сержантами, они пока очень мало походили на армию. Каждый день из разных мест сюда прибывали новые люди, но они присоединялись не к основному войску, отправлявшемуся в поход на запад, а к тем, кто оставался защищать замок Южного Предела.
– Нельзя так говорить о богах, – умоляющим тоном произнесла Бриони. – Во всяком случае, не перед началом столь опасного похода. Я не перенесу этого.
Баррик посмотрел на сестру и вместе с раскаянием и душевными муками опять ощутил в своем сердце сильный прилив любви к ней. В конце концов, кто есть у него в этом мире? Кого или что еще он боится потерять? Никого. Ничего. Он погладил ее по рукам, державшим поводья.
– Ты права, глупышка. Извини. Я не прав. Я не считаю, что боги нас дразнят.
И это была истинная правда. Потому что именно сейчас, на этом открытом месте, под небом, затянутым тучами, он вдруг понял, что больше не верит в богов.
Чет долго и мучительно спускался вниз по предательски опасным тропинкам, таившимся под балконом в самом конце лабиринта. Кто бы мог догадаться, что здесь есть путь к морю? И кто пользовался этим путем? Братья храма?
Чет вышел наконец на берег и оказался на прибрежной гальке в сумасшедшем сверкании разноцветных вспышек света. Он никак не мог понять, каким образом мальчик сумел пробраться на остров. Чет опять подумал, что Старейшие наказывают его за то, что он привел сюда чужака, не выполнив необходимых церемоний. Он чувствовал, что совершает святотатство, оказавшись так близко к Сияющему человеку. Статуя нависала над ним, словно гора. Даже ступив на берег, Чет не мог рассмотреть ее как следует. Было лишь ясно, что фигура похожа на человека, но разглядеть ее не удавалось. Неровное свечение, исходившее от Сияющего человека, отражалось от потолка и поверхности моря, окрашивая стены гигантской пещеры сверкающими пятнами переливающихся цветов.
«Почему же Старейшие наказывают меня, но позволяют пройти на остров мальчику?» – вдруг спросил себя Чет.
На секунду он засомневался. Возможно, он вообще не видел Кремня, а принял за него тень летучей мыши? Ведь он так устал. Может быть, одурманивающий воздух Святилища Тайн сыграл с ним злую шутку?
Он снова заметил на острове какое-то движение. В свете Сияющего человека появился темный силуэт. И Чет отбросил все сомнения.
– Кремень! – закричал он, сложив рупором ладони и подпрыгивая, чтобы его было лучше видно. – Кремень! Это я, Чет!
Ему показалось, что фигурка на миг замерла. Но никакого ответа не последовало. Силуэт пропал, растворился в пульсирующих вспышках света.
Ругаясь на чем свет стоит, Чет бегал взад и вперед по берегу, но никак не мог найти путь, по которому мальчик пересек металлическое подземное море. Наконец он остановился, что-то бормоча, растерянный и изможденный, и стоял так, пока вдруг не вспомнил про второе маленькое существо. За него он тоже нес ответственность, но совершенно забыл об этом, едва увидел силуэт Кремня.
– Жуколов! – вскричал Чет. – Гром и молния! Я же оставил его там совершенно одного, а прошло уже больше часа! К тому же он болен и совсем не может дышать.
Чет пришел в ужас от собственной беспомощности: все в этой жизни пошло не так, а он не способен ничего исправить. И началось это в тот момент, когда они с Опал подобрали мешок у Границы Теней.
«Нам следовало оставить его там, где он лежал», – подумал Чет.
Сердце его болело от любви к белокурому ребенку, но мысль эту трудно было оспорить.
Он снова полез вверх по тропинке, больше напоминавшей козью тропу, хотя никто никогда еще не видел, чтобы козы жили на глубине тысячи футов под землей… Как только эта мысль промелькнула в его голове, он увидел на крутом склоне нечто светящееся. Какое-то сияющее существо стояло между ним и балконом в конце лабиринта. Он с удивлением уставился на то, что, скорее всего, было болезненным видением, порожденным жаркой душной глубиной.
Даже в обычном мире на поверхности (во всяком случае, по эту сторону от Границы Теней) не существовало светящихся белых оленей – призрачных созданий с удивительно стройными ногами, с рогами, напоминавшими переплетенные корни дерева, и огромными бледно-голубыми глазами, горящими, как две свечи. Именно такое дивное существо смотрело на Чета сверху вниз в течение нескольких мгновений, а потом исчезло так же внезапно, как появилось.
Чет замер на месте, уцепившись за выступ скалы. Голова закружилась, и он испугался, что сейчас упадет. Было ли это на самом деле? Или он слишком сильно надышался воздухом Святилища Тайн?
«О повелитель Горячего Мокрого Камня, помоги мне! – взмолился он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84