Он и себя считал одним из них. Послушать его, так он был равным среди равных, а о бедах, что с ним приключались, он позабыл. Это звучало странно: так, словно Джеддин провел детство за расписной ширмой. Он придумывал собственную историю и вспоминал лишь то, что ему нравилось. Несколько раз Киннитан приходилось прикусывать себе язык – так сильно хотелось ей поправить рассказчика. Но что-то в самом Джедди-не и в его манере говорить не позволяло Киннитан выразить сомнение, что его слова соответствуют действительности. Это оьгло бы так же отвратительно, как поведение ее братьев, когда они толкали его в спину и заставляли бежать, а он спотыкался и падал.
Но вот принесли напитки. Пока слуги разливали чай и раскладывали по тарелкам сласти, Киннитан смотрела на Луан. Та не сводила глаз с Джеддина. В ее глазах горела жадность – с таким выражением она обычно следила, чтобы ей в чашку не забыли положить ложечку розового желе. Удивительно было не то, что Луан считала Джеддина привлекательным. Он действительно был красив: безупречное, как у статуи, тело, благородные черты лица, прямой нос, густые брови и удивительно яркие зеленые глаза. Изумляло другое: то, что Луан, давно вошедшая в зрелый, можно сказать, почтенный возраст и в свое время лишившая себя определенных органов, по-прежнему способна испытывать подобные чувства.
– Подумать только! – воскликнула Луан, прерывая тишину. – Через столько лет мы, соседи, снова встретились!
Теперь изумрудные глаза Джеддина обратились к Киннитан.
– Вы, должно быть, очень счастливы, госпожа. Из нас троих вы взлетели выше всех. Жена Бесценного! – Он опустил взгляд. – Беспримерная честь.
– Да, конечно, – ответила Киннитан.
«С таким же успехом я могла бы выйти замуж за подушку или сандалию», – чуть не вырвалось у нее.
Однако она сдержалась. Джеддин показался ей искренне верящим в автарка. По крайней мере, когда речь заходила о живом боге, в капитане отряда «леопардов» чувствовалось искреннее благоговение перед правителем.
– Я польщена его священным вниманием, – добавила Киннитан.
– Автарк благословлен… – Джеддин сделал паузу и, к удивлению Киннитан, покраснел.
– Он, наш автарк, благословлен самими небесами, особенно своим божественным отцом Нушашем, – неожиданно вклинилась в разговор Луан.
– Да, конечно. Восславим же Бесценного, – подхватил Джеддин.
Киннитан послушно повторила его слова, но никак не могла избавиться от ощущения, будто пропустила что-то очень важное.
– Нам пора идти, кузен, – сказала Луан и подала знак ту-анкам, чтобы те помогли ей встать.
Девушкам пришлось немало потрудиться, поднимая ее тяжелое тело, но они не отступили, как кочевники, устанавливающие переносное жилище на сильном ветру.
– Благодарю тебя за угощение и приятную компанию. – В голосе Луан прозвучала холодноватая нотка.
Джеддин тоже встал.
– Ну что ты, уважаемая кузина. Твой визит – большая честь для меня, – ответил он и поклонился сначала Луан, затем второй гостье. Он сделал это с изяществом, которое, впрочем, не удивило Киннитан: она полагала, что даже для солдата при дворе автарка умение ловко кланяться почти так же важно, как умение владеть мечом или оружием. – Жаль, что вы не можете погостить еще немного.
– Приличия не позволяют нам остаться дольше, – заявила Луан, уже направляясь к двери.
Служанки и Киннитан заспешили вслед за ней. Громадный стражник, ожидавший в коридоре, снова пристроился позади, сонный и угрюмый.
– Я что-то сделала не так? – Киннитан решилась на этот вопрос после продолжительного молчания, когда они уже приближались к воротам обители Уединения.
Луан лишь махнула рукой, то ли из осторожности, то ли от раздражения.
Когда они отошли подальше от высоченных стражников и оказались за стенами обители, Луан наклонилась к ней и сказала хриплым шепотом, чтобы не слышали туанки:
~ Тебе нужно вести себя осторожнее. И Джеддину тоже стоит быть поумнее.
– О чем вы? За что сердитесь на меня?
Луан нахмурилась. Краска на ее губах начала расплываться, смешиваясь с пудрой. Киннитан впервые обратила внимание, как неестественно, даже жутковато выглядит ее покровительница.
– Я вовсе не сержусь, – ответила Луан, – но хочу напомнить, что ты больше не безродная девчонка с аллеи Пухового Плаща. Тебе оказана высокая честь, но ты живешь в опасном мире.
– Я не понимаю.
– Не понимаешь? Ты не видишь того, что яснее ясного? Этот мужчина влюблен в тебя.
Киннитан поразили ее слова. Но она не могла не заметить: страдание, отразившееся на лице Луан, больше напоминало муки отвергнутой возлюбленной, чем заботу о подопечной.
16. БОЛЬШОЙ ПОЧТЕННЫЙ НОС
ПЛЫВУЩИЙ В ПРОСТРАНСТВЕ
Веревка, узел, дорога.
Здесь, между горами,
Где застыли небеса.
Из «Оракулов падающих костей»
Коллум Дайер весь день пребывал в хорошем расположении духа. Он острил, шутил, рассказывал байки о жизни в Южном Пределе, и ему удалось вызвать пару слабых улыбок на губах Реймона Бека. Но когда они подъезжали к перекрестку, даже Коллум замолчал. Дайер был родом с востока, из местечка на границе с Бренлендом, и никогда раньше не видел старую дорогу в Северный Предел. Зато Феррас Вансен ездил по ней множество раз. Тем не менее, оказавшись здесь, он всегда испытывал беспокойство.
– О боги! – воскликнул Коллум. – Какая широкая! Три груженые повозки проедут по ней в один ряд.
– Она не намного шире Сеттлендской дороги, – возразил Феррас.
Ему вдруг захотелось защитить эту знакомую дорогу: она манила его в юности и она когда-то привела его в Южный Предел, к нынешней жизни.
~ Взгляните, капитан, – сказал один из пеших солдат, показывая на широкую, пугающе пустую колею, исчезающую в тумане. – Почва тут понижается с обеих сторон, а дорога возвышается над ней.
– Так ее построили, – ответил ему Вансен, – потому что дальше к северу в зимние месяцы бывает очень сыро. Создали насыпь из камней и бревен, чтобы дорога была выше болота. В те времена люди поступали мудро. В старину повозки и всадники каждый день с утра до ночи передвигались по этому пути из Южного Предела в Северный и обратно. А вон там, за холмами, сюда сворачивает и Западная дорога.
Он показал направление, но холмов не было видно из-за густого тумана, который, словно белое одеяло, опустился на заросшие лесом окрестности. Казалось невероятным, что когда-то здесь кипела жизнь, ездили купцы, принцы со свитами и путешественники всех мастей. Сейчас местность лежала в абсолютном запустении.
В его голове мелькнула мысль – быстрая и пугающая, как летучая мышь:
«О молот Перина, как бы нас не накрыл туман! Не то мы в поисках каравана рискуем пересечь Границу Теней и попасть… в никуда».
Что их ждет тогда? За свою жизнь Вансен встречал лишь шестерых, осмеливавшихся утверждать, будто они вернулись с той стороны. Он не поверил ни одному из них. Единственный человек из их деревни, который на самом деле переходил Границу Теней и вернулся, никогда ничего не рассказывал про это. По правде сказать, после возвращения он вообще не мог разговаривать и бродил вокруг деревни, словно бездомная собака, пока не умер от холода зимой. Ребенком Феррас видел этого человека и навсегда запомнил застывшее на его лице выражение ужаса: казалось, что случившееся с ним за Границей преследует его и здесь – каждый день, каждую минуту. Люди говорили о нем с сочувствием и жалостью, но когда сумасшедший старик умер, все вздохнули с облегчением.
Коллум вернул Вансена к реальности.
– И далеко тянется эта дорога? – спросил он. Феррас покачал головой.
– Замок Северного Предела находился в четырех-пяти днях пути отсюда. Так говорили старики в нашей деревне, хотя уже за сто лет до их рождения туда никто не ездил. Когда-то земли и города людей простирались намного дальше к северу.
Коллум Дайер прищелкнул языком:
– Клянусь сосками Мезии, теперь там ничего нет. Вансен глядел на широкую дорогу, разрезающую холмистую местность, – туда, где ее проглатывал туман.
– Это ты так считаешь, – сказал он. – Возможно. Но сейчас нам лучше сменить тему. Мне здесь не нравится.
Коллум покосился на Реймона Бека. Тот, едва удерживаясь в седле, смотрел на юг, и лицо его было бледным, как рыбье брюхо.
– И ему тоже, – заметил Дайер.
Сердце Ферраса Вансена сжала тоска, когда он проезжал по Сеттлендской дороге мимо городов и деревень Далер-Трота: Малого Стелла, Свечного города, Дейл-Хауса – резиденции герцога Рорика Лонгаррена, жениха молодой женщины, что путешествовала с караваном Реймона Бека. Вансен не появлялся в этих местах с тех времен, когда был зеленым новобранцем. Он не мог не думать о том, что скажут о нем в Большом Стелле, в таверне «Криди», когда он проедет мимо во главе отряда. Ведь он выполняет поручение самой принцессы-регента.
«Поручение, почти равное изгнанию», – подумал Феррас.
Особой радости от этих мыслей он не испытывал. Мать Ферраса умерла год назад, оборвав последние нити, связывавшие его с родной землей. Сестры перебрались в город к своим мужьям. Люди, которых он помнил, наверняка забыли его. Чему ему радоваться? Тому, что люди еще острее почувствуют, как тяжела их жизнь? А вот сынков из богатых фермерских семей, что смеялись над его плохонькой одежонкой и над вуттским выговором отца, ему хотелось бы унизить. Но если те унаследовали земли родителей, то теперь, безусловно, они гораздо богаче капитана гвардейцев. Даже капитана королевских гвардейцев.
«Здесь не осталось ничего моего, – с некоторым удивлением подумал он. – Лишь могилы родителей, но до них надо полдня скакать».
Начал накрапывать дождик, и среди набросивших капюшоны всадников Вансен не сразу отыскал Реймона Бека. Он подъехал к молодому купцу.
– Ты, кажется, говорил, что у тебя есть жена и дети, – обратился он к Беку. Тот кивнул с насупленным видом, как ребенок, готовый вот-вот расплакаться. – И как их зовут?
Молодой человек с подозрением посмотрел на него. Коллум Дайер уже не раз потешался над ним, поэтому Бек ожидал чего-то подобного и от Вансена.
– Дерла. Мою жену зовут Дерла. И у меня двое сыновей. – Он вдохнул и со свистом выдохнул воздух. – Маленький Реймон – старший. И Филтон. Он еще… еще в пеленках…
Бек отвернулся.
– Я завидую тебе, – сказал Феррас.
– Завидуете? Я не видел их уже два месяца! А теперь…
– А теперь тебе придется подождать еще несколько недель. Я понимаю тебя. Мы послали им весточку, что с тобой все в порядке, что ты уехал по поручению королевской семьи.
– Недель? – Бек нервно рассмеялся. – Вы говорите глупости, капитан. Вы не видели того, что видел я. Они заберут вас всех, и меня в придачу. Я больше не увижу свою семью.
– Возможно. Возможно, боги жаждут нашей смерти. У них свои планы, свои расчеты, – Феррас пожал плечами. – Наверное, я боялся бы больше, если бы мне было что терять. Я искренне надеюсь, что ты вернешься к жене и детям, Бек. Я постараюсь, чтобы так и было.
Молодой купец смотрел на шею своего коня. Вансен пригляделся к нему: приятное лицо, красивой формы нос, ясные глаза… Подбородок, пожалуй, маловат.
«Интересно, как выглядит его жена? – подумал Феррас. – Впрочем, это зависит и от процветания семьи, – решил он. – Благодаря богатым родственникам человек становится выше и красивее».
– А вы… женаты? – неожиданно спросил Бек.
– На королевской гвардии! – вдруг выкрикнул Коллум Дайер, ехавший чуть позади. – Удачный брак. Каждый раз в день получения жалованья гвардия дарит нам любовь!
Феррас фыркнул.
– Нет, не женат, – признался он. – И пока не собираюсь. Наверное, Коллум прав: я женат на королевской гвардии.
За годы жизни в замке ему попадались такие девушки, на ком он мог бы жениться. Например, дочь купца, что он встретил на базаре. Они понравились друг другу, даже несколько раз встречались, но она была помолвлена и собиралась выйти замуж по расчету за сына скорняка из Марринсвока, чьи родственники жили в Бренленде. Другие девушки оказывались либо слишком высокого, либо слишком низкого происхождения. Встречался он и с дочерью трактирщика: очень милая, но дважды вдова и на пять лет старше его. Еще он знавал не слишком родовитую аристократку, к которой охладел муж.
«Слишком высокое происхождение?.. – подумал он. – Нет, не слишком. Особенно по сравнению с тем, на что ты замахнулся теперь».
Он вдруг ясно увидел лицо Бриони, каким оно было во время прощания на плацу. Принцесса смотрела на него тогда не так, как обычно: казалось, она перестала ненавидеть его.
«Уже год, как я чувствую эту ужасную, мучительную боль. Нет более высокого устремления. И более глупого. Зачем мне теперь жениться? Только чтобы не жить в одиночестве? Но как другая женщина заинтересует меня, если я постоянно думаю только о принцессе? Ладно. Может быть, ее пожелание сбудется: боги ниспошлют мне благородную смерть, и все будут довольны».
Нет, все довольны не будут. Он это знал. Да и сам Феррас Вансен хотел жить – по возможности честно и счастливо. Он желал жениться на принцессе. Но такая мечта недостижима в этом мире, как, впрочем, и в любом другом, ему известном.
Они должны были встретиться возле покоев Мероланны в дальнем конце Волчьего зала – там почти всю южную стену занимал выцветший гобелен с изображением фамильного герба. Множество звезд и загадочный полумесяц были вытканы над изображением оскаленной волчьей пасти в память о прошлых поколениях Эддонов. Никто не знал, сколько времени провисел гобелен на этой стене.
Близнецы пообещали Мероланне явиться туда без пажей и стражников. Бриони с трудом удалось убедить Мойну и Розу остаться. Фрейлины опасались, что она идет на свидание с Даветом. Их сопротивление до того рассердило принцессу, что она не стала их разубеждать.
Баррик неспешно шел в лучах осеннего солнца, лившегося в окна. В неровном свете казалось, будто коридор заполнен водой, а ведро и щетка, забытые кем-то на широком столе перед маленьким жертвенником Зорин, напоминали остатки скарба с потонувшего корабля. Брат прижимал к телу ноющую руку. Заметив это, Бриони на миг представила, что они снова стали детьми и сбежали от учителей, чтобы порезвиться в коридорах замка.
Но в Баррике что-то изменилось. Видно было, что он чувствовал себя лучше. Принц уже не походил на умирающего, с трудом волочащего ноги, но не был и прежним Барриком Эддоном – высокомерным и несчастным, кого Бриони знала так же хорошо, как себя. Походка юноши стала упругой, незнакомой, а когда он подошел поближе, сестра увидела, как горят его глаза.
– Наконец хоть кто-то в нашей семье согласился с нами поговорить, – заявил Баррик.
Он не остановился, чтобы поцеловать Бриони, а прошел прямо к двери Мероланны. Словно не сестра, а он ждал ее.
– После отказа мачехи я начинаю думать, что они боятся заразиться от меня чумой, – бросил он на ходу.
– Анисса сказала только, что плохо себя чувствует, – возразила принцесса. – Все-таки она беременна.
– Ей внезапно стало плохо за час до нашего прихода? Возможно, так оно и есть… Возможно…
– Ты гоняешься за призраками.
Баррик посмотрел на сестру, и ей снова показалось, что у него продолжается лихорадка. Глаза принца блестели, как глаза птицы, и выглядел он очень странно – так, словно в любой момент мог разлететься на куски.
– За призраками? Странное ты выбрала сравнение. – Он помолчал и словно взял себя в руки. – Но я хочу знать, почему мачеха не захотела с нами разговаривать.
– Мы дадим ей еще пару дней, а потом назначим встречу в приказном порядке.
Баррик приподнял брови.
– Мы можем себе это позволить?
– Мы должны все выяснить, – ответила Бриони и постучала в дверь покоев Мероланны.
Эйлис, самая молодая горничная, открыла дверь и на мгновение застыла – как мышка, которую застали на столе. Потом она сделала реверанс и заговорила:
– Она прилегла, ваши высочества, и попросила проводить вас к ней.
Несколько женщин в комнате, молодых и не очень, занимались рукоделием. Они встали и поклонились принцу и принцессе. Бриони каждой сказала несколько слов. Баррик кивал и улыбался тем из них, что были молоды и хороши собой. Он вел себя нетерпеливо и как будто жалел, что пришел.
Служанка раздвинула полог, и Мероланна села в постели.
– Эйлис! Попроси, пожалуйста, дам удалиться. И ты тоже уходи. Я хочу поговорить с Барриком и Бриони наедине.
Бриони с облегчением отметила, что их пышнотелая тетушка не походит на больную, хотя выглядит постаревшей и усталой. Последнее время Мероланна не позволяла себе выходить на люди без косметики, и Бриони не могла точно определить, изменилась ли тетушка или следы прожитых лет раньше были скрыты с помощью женских хитростей. Опухшие глаза говорили о том, Что герцогиня плакала.
– Ну вот, – сказала пожилая женщина, когда все ушли. – Не хочу, чтобы нас слышали посторонние. – Ее голос был необычно резким. Она помахала веером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Но вот принесли напитки. Пока слуги разливали чай и раскладывали по тарелкам сласти, Киннитан смотрела на Луан. Та не сводила глаз с Джеддина. В ее глазах горела жадность – с таким выражением она обычно следила, чтобы ей в чашку не забыли положить ложечку розового желе. Удивительно было не то, что Луан считала Джеддина привлекательным. Он действительно был красив: безупречное, как у статуи, тело, благородные черты лица, прямой нос, густые брови и удивительно яркие зеленые глаза. Изумляло другое: то, что Луан, давно вошедшая в зрелый, можно сказать, почтенный возраст и в свое время лишившая себя определенных органов, по-прежнему способна испытывать подобные чувства.
– Подумать только! – воскликнула Луан, прерывая тишину. – Через столько лет мы, соседи, снова встретились!
Теперь изумрудные глаза Джеддина обратились к Киннитан.
– Вы, должно быть, очень счастливы, госпожа. Из нас троих вы взлетели выше всех. Жена Бесценного! – Он опустил взгляд. – Беспримерная честь.
– Да, конечно, – ответила Киннитан.
«С таким же успехом я могла бы выйти замуж за подушку или сандалию», – чуть не вырвалось у нее.
Однако она сдержалась. Джеддин показался ей искренне верящим в автарка. По крайней мере, когда речь заходила о живом боге, в капитане отряда «леопардов» чувствовалось искреннее благоговение перед правителем.
– Я польщена его священным вниманием, – добавила Киннитан.
– Автарк благословлен… – Джеддин сделал паузу и, к удивлению Киннитан, покраснел.
– Он, наш автарк, благословлен самими небесами, особенно своим божественным отцом Нушашем, – неожиданно вклинилась в разговор Луан.
– Да, конечно. Восславим же Бесценного, – подхватил Джеддин.
Киннитан послушно повторила его слова, но никак не могла избавиться от ощущения, будто пропустила что-то очень важное.
– Нам пора идти, кузен, – сказала Луан и подала знак ту-анкам, чтобы те помогли ей встать.
Девушкам пришлось немало потрудиться, поднимая ее тяжелое тело, но они не отступили, как кочевники, устанавливающие переносное жилище на сильном ветру.
– Благодарю тебя за угощение и приятную компанию. – В голосе Луан прозвучала холодноватая нотка.
Джеддин тоже встал.
– Ну что ты, уважаемая кузина. Твой визит – большая честь для меня, – ответил он и поклонился сначала Луан, затем второй гостье. Он сделал это с изяществом, которое, впрочем, не удивило Киннитан: она полагала, что даже для солдата при дворе автарка умение ловко кланяться почти так же важно, как умение владеть мечом или оружием. – Жаль, что вы не можете погостить еще немного.
– Приличия не позволяют нам остаться дольше, – заявила Луан, уже направляясь к двери.
Служанки и Киннитан заспешили вслед за ней. Громадный стражник, ожидавший в коридоре, снова пристроился позади, сонный и угрюмый.
– Я что-то сделала не так? – Киннитан решилась на этот вопрос после продолжительного молчания, когда они уже приближались к воротам обители Уединения.
Луан лишь махнула рукой, то ли из осторожности, то ли от раздражения.
Когда они отошли подальше от высоченных стражников и оказались за стенами обители, Луан наклонилась к ней и сказала хриплым шепотом, чтобы не слышали туанки:
~ Тебе нужно вести себя осторожнее. И Джеддину тоже стоит быть поумнее.
– О чем вы? За что сердитесь на меня?
Луан нахмурилась. Краска на ее губах начала расплываться, смешиваясь с пудрой. Киннитан впервые обратила внимание, как неестественно, даже жутковато выглядит ее покровительница.
– Я вовсе не сержусь, – ответила Луан, – но хочу напомнить, что ты больше не безродная девчонка с аллеи Пухового Плаща. Тебе оказана высокая честь, но ты живешь в опасном мире.
– Я не понимаю.
– Не понимаешь? Ты не видишь того, что яснее ясного? Этот мужчина влюблен в тебя.
Киннитан поразили ее слова. Но она не могла не заметить: страдание, отразившееся на лице Луан, больше напоминало муки отвергнутой возлюбленной, чем заботу о подопечной.
16. БОЛЬШОЙ ПОЧТЕННЫЙ НОС
ПЛЫВУЩИЙ В ПРОСТРАНСТВЕ
Веревка, узел, дорога.
Здесь, между горами,
Где застыли небеса.
Из «Оракулов падающих костей»
Коллум Дайер весь день пребывал в хорошем расположении духа. Он острил, шутил, рассказывал байки о жизни в Южном Пределе, и ему удалось вызвать пару слабых улыбок на губах Реймона Бека. Но когда они подъезжали к перекрестку, даже Коллум замолчал. Дайер был родом с востока, из местечка на границе с Бренлендом, и никогда раньше не видел старую дорогу в Северный Предел. Зато Феррас Вансен ездил по ней множество раз. Тем не менее, оказавшись здесь, он всегда испытывал беспокойство.
– О боги! – воскликнул Коллум. – Какая широкая! Три груженые повозки проедут по ней в один ряд.
– Она не намного шире Сеттлендской дороги, – возразил Феррас.
Ему вдруг захотелось защитить эту знакомую дорогу: она манила его в юности и она когда-то привела его в Южный Предел, к нынешней жизни.
~ Взгляните, капитан, – сказал один из пеших солдат, показывая на широкую, пугающе пустую колею, исчезающую в тумане. – Почва тут понижается с обеих сторон, а дорога возвышается над ней.
– Так ее построили, – ответил ему Вансен, – потому что дальше к северу в зимние месяцы бывает очень сыро. Создали насыпь из камней и бревен, чтобы дорога была выше болота. В те времена люди поступали мудро. В старину повозки и всадники каждый день с утра до ночи передвигались по этому пути из Южного Предела в Северный и обратно. А вон там, за холмами, сюда сворачивает и Западная дорога.
Он показал направление, но холмов не было видно из-за густого тумана, который, словно белое одеяло, опустился на заросшие лесом окрестности. Казалось невероятным, что когда-то здесь кипела жизнь, ездили купцы, принцы со свитами и путешественники всех мастей. Сейчас местность лежала в абсолютном запустении.
В его голове мелькнула мысль – быстрая и пугающая, как летучая мышь:
«О молот Перина, как бы нас не накрыл туман! Не то мы в поисках каравана рискуем пересечь Границу Теней и попасть… в никуда».
Что их ждет тогда? За свою жизнь Вансен встречал лишь шестерых, осмеливавшихся утверждать, будто они вернулись с той стороны. Он не поверил ни одному из них. Единственный человек из их деревни, который на самом деле переходил Границу Теней и вернулся, никогда ничего не рассказывал про это. По правде сказать, после возвращения он вообще не мог разговаривать и бродил вокруг деревни, словно бездомная собака, пока не умер от холода зимой. Ребенком Феррас видел этого человека и навсегда запомнил застывшее на его лице выражение ужаса: казалось, что случившееся с ним за Границей преследует его и здесь – каждый день, каждую минуту. Люди говорили о нем с сочувствием и жалостью, но когда сумасшедший старик умер, все вздохнули с облегчением.
Коллум вернул Вансена к реальности.
– И далеко тянется эта дорога? – спросил он. Феррас покачал головой.
– Замок Северного Предела находился в четырех-пяти днях пути отсюда. Так говорили старики в нашей деревне, хотя уже за сто лет до их рождения туда никто не ездил. Когда-то земли и города людей простирались намного дальше к северу.
Коллум Дайер прищелкнул языком:
– Клянусь сосками Мезии, теперь там ничего нет. Вансен глядел на широкую дорогу, разрезающую холмистую местность, – туда, где ее проглатывал туман.
– Это ты так считаешь, – сказал он. – Возможно. Но сейчас нам лучше сменить тему. Мне здесь не нравится.
Коллум покосился на Реймона Бека. Тот, едва удерживаясь в седле, смотрел на юг, и лицо его было бледным, как рыбье брюхо.
– И ему тоже, – заметил Дайер.
Сердце Ферраса Вансена сжала тоска, когда он проезжал по Сеттлендской дороге мимо городов и деревень Далер-Трота: Малого Стелла, Свечного города, Дейл-Хауса – резиденции герцога Рорика Лонгаррена, жениха молодой женщины, что путешествовала с караваном Реймона Бека. Вансен не появлялся в этих местах с тех времен, когда был зеленым новобранцем. Он не мог не думать о том, что скажут о нем в Большом Стелле, в таверне «Криди», когда он проедет мимо во главе отряда. Ведь он выполняет поручение самой принцессы-регента.
«Поручение, почти равное изгнанию», – подумал Феррас.
Особой радости от этих мыслей он не испытывал. Мать Ферраса умерла год назад, оборвав последние нити, связывавшие его с родной землей. Сестры перебрались в город к своим мужьям. Люди, которых он помнил, наверняка забыли его. Чему ему радоваться? Тому, что люди еще острее почувствуют, как тяжела их жизнь? А вот сынков из богатых фермерских семей, что смеялись над его плохонькой одежонкой и над вуттским выговором отца, ему хотелось бы унизить. Но если те унаследовали земли родителей, то теперь, безусловно, они гораздо богаче капитана гвардейцев. Даже капитана королевских гвардейцев.
«Здесь не осталось ничего моего, – с некоторым удивлением подумал он. – Лишь могилы родителей, но до них надо полдня скакать».
Начал накрапывать дождик, и среди набросивших капюшоны всадников Вансен не сразу отыскал Реймона Бека. Он подъехал к молодому купцу.
– Ты, кажется, говорил, что у тебя есть жена и дети, – обратился он к Беку. Тот кивнул с насупленным видом, как ребенок, готовый вот-вот расплакаться. – И как их зовут?
Молодой человек с подозрением посмотрел на него. Коллум Дайер уже не раз потешался над ним, поэтому Бек ожидал чего-то подобного и от Вансена.
– Дерла. Мою жену зовут Дерла. И у меня двое сыновей. – Он вдохнул и со свистом выдохнул воздух. – Маленький Реймон – старший. И Филтон. Он еще… еще в пеленках…
Бек отвернулся.
– Я завидую тебе, – сказал Феррас.
– Завидуете? Я не видел их уже два месяца! А теперь…
– А теперь тебе придется подождать еще несколько недель. Я понимаю тебя. Мы послали им весточку, что с тобой все в порядке, что ты уехал по поручению королевской семьи.
– Недель? – Бек нервно рассмеялся. – Вы говорите глупости, капитан. Вы не видели того, что видел я. Они заберут вас всех, и меня в придачу. Я больше не увижу свою семью.
– Возможно. Возможно, боги жаждут нашей смерти. У них свои планы, свои расчеты, – Феррас пожал плечами. – Наверное, я боялся бы больше, если бы мне было что терять. Я искренне надеюсь, что ты вернешься к жене и детям, Бек. Я постараюсь, чтобы так и было.
Молодой купец смотрел на шею своего коня. Вансен пригляделся к нему: приятное лицо, красивой формы нос, ясные глаза… Подбородок, пожалуй, маловат.
«Интересно, как выглядит его жена? – подумал Феррас. – Впрочем, это зависит и от процветания семьи, – решил он. – Благодаря богатым родственникам человек становится выше и красивее».
– А вы… женаты? – неожиданно спросил Бек.
– На королевской гвардии! – вдруг выкрикнул Коллум Дайер, ехавший чуть позади. – Удачный брак. Каждый раз в день получения жалованья гвардия дарит нам любовь!
Феррас фыркнул.
– Нет, не женат, – признался он. – И пока не собираюсь. Наверное, Коллум прав: я женат на королевской гвардии.
За годы жизни в замке ему попадались такие девушки, на ком он мог бы жениться. Например, дочь купца, что он встретил на базаре. Они понравились друг другу, даже несколько раз встречались, но она была помолвлена и собиралась выйти замуж по расчету за сына скорняка из Марринсвока, чьи родственники жили в Бренленде. Другие девушки оказывались либо слишком высокого, либо слишком низкого происхождения. Встречался он и с дочерью трактирщика: очень милая, но дважды вдова и на пять лет старше его. Еще он знавал не слишком родовитую аристократку, к которой охладел муж.
«Слишком высокое происхождение?.. – подумал он. – Нет, не слишком. Особенно по сравнению с тем, на что ты замахнулся теперь».
Он вдруг ясно увидел лицо Бриони, каким оно было во время прощания на плацу. Принцесса смотрела на него тогда не так, как обычно: казалось, она перестала ненавидеть его.
«Уже год, как я чувствую эту ужасную, мучительную боль. Нет более высокого устремления. И более глупого. Зачем мне теперь жениться? Только чтобы не жить в одиночестве? Но как другая женщина заинтересует меня, если я постоянно думаю только о принцессе? Ладно. Может быть, ее пожелание сбудется: боги ниспошлют мне благородную смерть, и все будут довольны».
Нет, все довольны не будут. Он это знал. Да и сам Феррас Вансен хотел жить – по возможности честно и счастливо. Он желал жениться на принцессе. Но такая мечта недостижима в этом мире, как, впрочем, и в любом другом, ему известном.
Они должны были встретиться возле покоев Мероланны в дальнем конце Волчьего зала – там почти всю южную стену занимал выцветший гобелен с изображением фамильного герба. Множество звезд и загадочный полумесяц были вытканы над изображением оскаленной волчьей пасти в память о прошлых поколениях Эддонов. Никто не знал, сколько времени провисел гобелен на этой стене.
Близнецы пообещали Мероланне явиться туда без пажей и стражников. Бриони с трудом удалось убедить Мойну и Розу остаться. Фрейлины опасались, что она идет на свидание с Даветом. Их сопротивление до того рассердило принцессу, что она не стала их разубеждать.
Баррик неспешно шел в лучах осеннего солнца, лившегося в окна. В неровном свете казалось, будто коридор заполнен водой, а ведро и щетка, забытые кем-то на широком столе перед маленьким жертвенником Зорин, напоминали остатки скарба с потонувшего корабля. Брат прижимал к телу ноющую руку. Заметив это, Бриони на миг представила, что они снова стали детьми и сбежали от учителей, чтобы порезвиться в коридорах замка.
Но в Баррике что-то изменилось. Видно было, что он чувствовал себя лучше. Принц уже не походил на умирающего, с трудом волочащего ноги, но не был и прежним Барриком Эддоном – высокомерным и несчастным, кого Бриони знала так же хорошо, как себя. Походка юноши стала упругой, незнакомой, а когда он подошел поближе, сестра увидела, как горят его глаза.
– Наконец хоть кто-то в нашей семье согласился с нами поговорить, – заявил Баррик.
Он не остановился, чтобы поцеловать Бриони, а прошел прямо к двери Мероланны. Словно не сестра, а он ждал ее.
– После отказа мачехи я начинаю думать, что они боятся заразиться от меня чумой, – бросил он на ходу.
– Анисса сказала только, что плохо себя чувствует, – возразила принцесса. – Все-таки она беременна.
– Ей внезапно стало плохо за час до нашего прихода? Возможно, так оно и есть… Возможно…
– Ты гоняешься за призраками.
Баррик посмотрел на сестру, и ей снова показалось, что у него продолжается лихорадка. Глаза принца блестели, как глаза птицы, и выглядел он очень странно – так, словно в любой момент мог разлететься на куски.
– За призраками? Странное ты выбрала сравнение. – Он помолчал и словно взял себя в руки. – Но я хочу знать, почему мачеха не захотела с нами разговаривать.
– Мы дадим ей еще пару дней, а потом назначим встречу в приказном порядке.
Баррик приподнял брови.
– Мы можем себе это позволить?
– Мы должны все выяснить, – ответила Бриони и постучала в дверь покоев Мероланны.
Эйлис, самая молодая горничная, открыла дверь и на мгновение застыла – как мышка, которую застали на столе. Потом она сделала реверанс и заговорила:
– Она прилегла, ваши высочества, и попросила проводить вас к ней.
Несколько женщин в комнате, молодых и не очень, занимались рукоделием. Они встали и поклонились принцу и принцессе. Бриони каждой сказала несколько слов. Баррик кивал и улыбался тем из них, что были молоды и хороши собой. Он вел себя нетерпеливо и как будто жалел, что пришел.
Служанка раздвинула полог, и Мероланна села в постели.
– Эйлис! Попроси, пожалуйста, дам удалиться. И ты тоже уходи. Я хочу поговорить с Барриком и Бриони наедине.
Бриони с облегчением отметила, что их пышнотелая тетушка не походит на больную, хотя выглядит постаревшей и усталой. Последнее время Мероланна не позволяла себе выходить на люди без косметики, и Бриони не могла точно определить, изменилась ли тетушка или следы прожитых лет раньше были скрыты с помощью женских хитростей. Опухшие глаза говорили о том, Что герцогиня плакала.
– Ну вот, – сказала пожилая женщина, когда все ушли. – Не хочу, чтобы нас слышали посторонние. – Ее голос был необычно резким. Она помахала веером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84