– Броун, узнайте, не приютит ли его Пазл. Они могут составить друг другу компанию и жить в одной комнате.
– Принцесса Бриони!.. – воскликнул Броун, которому ее слова явно не понравились.
– Я хочу поговорить с братом. Мы с вами встретимся перед заходом солнца, лорд комендант. – Она направилась к выходу, но в дверях остановилась и снова посмотрела на Тинрайта. – Прощайте, поэт. Надеюсь вскоре услышать вашу поэму. Буду ждать с нетерпением.
Глядя на уходившую Бриони, Мэтти Тинрайт пытался понять, был этот день лучшим или худшим в его жизни. Ему хотелось думать, что лучшим. Однако его не отпускало чувство, какого не должно быть у человека, только что назначенного придворным поэтом.
Вансен думал, что Коллум Дайер способен идти за призрачным войском, как слепой за солнцем, несмотря на утонувший в тумане лес и неясно различимую извилистую дорогу. Капитану казалось, что Коллум держался вполне уверенно, хотя само поведение гвардейца исключало понятие уверенности. Он напоминал безумца: покачивался, бормотал что-то себе под нос, словно кающийся грешник, следующий за огромной куклой бога Керниоса в дни Великой смерти.
Вансен понял: если Дайер – слепец, следующий за солнцем, то это солнце клонится к закату. Уже через час они начали бродить кругами. Лесной лабиринт был таким запутанным, что Вансен не осознал бы этого, не натолкнись они на ремень от ножен, потерянный Дайером.
Измученный и опустошенный, Вансен опустился на землю и закрыл лицо руками. Он бы не удивился, если бы Дайер продолжил свое бессмысленное движение без него. Вансен почувствовал, как к его плечу прикоснулась рука.
– Где они, Вансен? Они были такие красивые, – спросил Коллум, глядя вокруг широко открытыми глазами.
У него дрожали губы, и если бы не огромная темная борода, он казался бы большим ребенком.
– Ушли, – ответил Вансен. – Ушли убивать наши семьи и наших друзей.
– Нет. – И тут Коллум произнес нечто невероятное: – Они что-то несут, но это не смерть. Ты не слышал их? Они хотят вернуть свое. И больше ничего.
– Но там теперь живут люди. Такие же, как мы с тобой, – сказал Вансен. Ему мучительно хотелось лечь и уснуть. Ему казалось, что он плывет в безбрежном зеленом океане леса, у которого нет ни конца, ни края. – Ты ведь понимаешь, что фермеры и арендаторы не могут собраться и уйти, оставив свою землю сумеречному племени? Или нам следует разрушить замок Южного Предела и построить себе новый где-нибудь в Джеллоне или Перикале, куда тени не пойдут?
– О нет, – очень серьезно возразил Дайер. – Они хотят вернуть замок. Разве ты их не слышишь?
Вансен закрыл глаза. У него закружилась голова: они заблудились за Границей Теней, а его товарищ сошел с ума.
– Ничего не слышу, – сказал он.
– Они пели! Их голоса так прекрасны!.. – Дайер зажмурился, – Они пели… они пели…. – Его детское лицо сморщилось, словно он собрался заплакать. – Я не помню! Не помню, о чем они пели!
Эти слова внушили надежду: может быть, к Дайеру возвращается разум?
«Но почему я не сошел с ума вместе с ним? – удивился Вансен. – Впрочем, откуда мне знать, в своем ли я уме?»
– Пошли, – позвал его Коллум, хватая за руку. – Они уходят от нас.
– Нам их не догнать. Мы снова заблудились, – проговорил Вансен, стараясь не поддаться гневу. В том, что Коллум свихнулся, а капитан сохранил рассудок, Дайер не виноват. – Нам очень нужно выбраться отсюда, но мы не пойдем за сумеречным племенем. – Последние остатки чувства долга помогали капитану гвардейцев держаться. Он собрал волю в кулак. – Мы должны обо всем рассказать принцессе… и принцу. Мы должны известить Авина Броуна.
– Да, – кивнул Коллум. – Они будут счастливы. Вансен застонал. Он осмотрелся вокруг в поисках дров для костра и сказал:
– Странно, но я почему-то так не думаю.
После длинной череды снов, в которых по темным залам и по окутанному туманом саду его преследовали существа без лиц, Феррас Вансен оставил надежду отдохнуть. Он грел руки над костром и гадал, что делать в столь отчаянном положении. Вансен был так изможден, что мысли не шли в его голову: он бессмысленно смотрел на деревья, готовый кричать от отчаяния. Он провел детство в деревне и не мог себе представить, что можно так ненавидеть лес и самые обычные деревья. Все выглядело знакомым – дуб и бук, береза и ольха, вечнозеленые растения, – но казалось, будто пропитанные влагой деревья в здешнем сыром темном лесу погрузились в раздумья, а тишина наполнена осмысленностью и силой. Вансен закрывал глаза, и ему казалось, что его окружали древние жрецы в серых и зеленых одеждах. Высокие и стройные, они были недовольны самовольным вторжением чужака в их священные владения.
Когда Коллум Дайер проснулся, было похоже, что тот освободился от злых чар. Дайер огляделся и застонал:
– О молот Перина, когда же в это проклятое место придет солнце?
– Светлее не будет, пока мы не выйдем из леса, – сообщил ему Вансен. – Мог бы уже понять.
– Давно мы здесь? – Дайер удивленно посмотрел на свои руки, словно они стали чужими. – Я чувствую себя больным. А где остальные?
– Ты совсем ничего не помнишь? Он пересказал товарищу все, что с ними случилось и что они видели. Дайер не мог поверить услышанному.
– Я ничего не помню, – изумился он. – Что со мной случилось? Зачем я это говорил?
– Не знаю. Наверное, лес сводит людей с ума. Пошли. Если ты пришел в себя, нам лучше двигаться дальше.
Так они и сделали, но слабая надежда, что Вансен сумеет определить направление к землям смертных, очень быстро испарилась. День клонился к вечеру, Дайер всю дорогу ругался, а Вансен срывал на нем свое раздражение. В конце концов, у него не было ни минуты отдыха: он не терял разум, как его напарник, и два дня ему пришлось бродить кругами, безмерно страдая от влияния этого бесконечного непроходимого леса, пока Дайер воздавал хвалу сумеречному племени. Значит, придется снова заночевать в лесу, а может быть, они безнадежно заблудились и вообще никогда отсюда не выберутся. Еда и вода заканчивались. Вансен не доверял ручьям в таком колдовском месте, но понимал: скоро придется пить из них или умирать от жажды. Где-то в середине дня – если можно определить время суток без солнца – Вансен увидел людей. Они шли в другую сторону: поднимались на пригорок примерно в миле впереди. Вансен и Дайер находились в ущелье, и тех путников скрывали деревья. В первую минуту гвардейцы хотели спрятаться и переждать, пока неизвестные пройдут. Но один из них показался Вансену знакомым. Посмотрев повнимательнее, он пришел в неописуемый восторг.
– Клянусь всеми богами, это Саутстед! – воскликнул он. – Его походку нельзя не узнать: идет, словно у него бочонок между ног.
Дайер прищурился.
– Вы правы. Ну кто бы мог подумать, что я так обрадуюсь этому сукину сыну!
Надежда придала им сил, они побежали, но быстро выдохлись. Дайер хотел закричать, испугавшись, что они потеряют товарищей из виду. Но Вансен остановил его: ни к чему производить лишний шум – и без того казалось, что окружающие деревья знают об их присутствии и недовольны этим.
На вершине пригорка они остановились, переводя дух. Отряд находился всего в нескольких десятках метров от них. Воины шли вдоль хребта и по-прежнему не замечали Вансена и Дайера. С вершины холма открывался удивительный вид: насколько хватало глаз, во все стороны тянулся лес. Ничто не нарушало его однообразия, кроме нескольких холмов вроде того, на каком они сейчас стояли. Местами лес тонул в пятнах плотного тумана, похожих на острова Вуттского архипелага посреди холодного океана. Вансен переводил дыхание, а Дайер бросился к людям со всех ног. Они были теперь недалеко, и Вансен с ужасом увидел, что их осталось четверо. Капитан узнал Уиллоу, и у него отлегло от сердца: его терзала мысль о том, что он завел это несчастное, замученное существо туда, где оно уже так сильно пострадало. Однако куда пропали остальные гвардейцы? До сих пор он надеялся, что они держатся вместе и ищут командира и Дайера. Выходит, капитан гвардейцев заблудился в лесу и потерял большую часть своих людей.
«Принцесса абсолютно права, – размышлял Вансен, догоняя товарища. – Мне нельзя доверить безопасность королевской семьи. Мне нельзя доверить и жизни этих людей».
Дайер нагнал солдат и обнял Михаэля Саутстеда, которого раньше едва выносил. Потом он обхватил за плечи других двух солдат – Бока и Доли.
Саутстед, самодовольно улыбаясь, повернулся к Вансену:
– А вот и вы, капитан. Мы знали, что найдем вас. Вансен был несказанно рад видеть своих солдат живыми, пусть их и осталось немного. Но согласиться с Саутстедом относительно того, кто кого нашел, он никак не мог.
– Рад, что ты в добром здравии, – сказал он Михаэлю. Вансен похлопал гвардейца по плечу. Получилось не очень ловко, но обниматься он не хотел.
– Отец! – позвала его девушка.
Она выглядела более измученной, чем остальные: платье порвано и испачкано грязью, а на лице застыло грустное выражение. Вансен представил себе, что могло происходить в его отсутствие, но ничем не в силах был помочь им. Он знаком подозвал девушку к себе.
– Уиллоу, я не твой отец, – ласково заговорил он. – Но я рад видеть тебя. Я Феррас Вансен, капитан этих солдат.
– Они не отпускали меня домой, отец, – пожаловалась она. – Я хотела домой, но они не разрешали.
Вансен вздрогнул, но не стал ничего говорить. Он повернулся к гвардейцам и распорядился:
– Мы разобьем лагерь, но не здесь. Давайте спустимся в долину, где нас труднее будет заметить.
Они наскребли печенья и вяленого мяса на скромный ужин – последние припасы. Заканчивалась вода в бурдюках. Вскоре придется пить воду из здешних ручьев и питаться тем, что удастся найти. Он удержал Дайера, когда тот пытался есть ягоды и фрукты, хотя плоды выглядели вполне привычно и безопасно. Но как уследить за пятерыми?
Гвардейцы столкнулись с теми же странностями, что Вансен и Дайер. Граница Теней прошла над ними, когда они спали. Многие сошли с ума, как Дайер, в том числе и Бек. Исчезла часть солдат вместе с лошадьми, поэтому Саутстед, Доли, Бок и Уиллоу вынуждены были передвигаться пешком. Но эти четверо не видели сумеречного войска, и Дайер, когда разум вернулся к нему, тоже ничего не помнил, Вансен остался единственным свидетелем. Он заметил, что остальные странно на него поглядывали, когда он рассказывал об армии теней. Они считали, что капитан все выдумал.
– Что же они делали, командир? – спросил молодой Доли. – Шли на войну? С кем?
– С нами, – ответил Вансен, стараясь не горячиться. – С людьми. Мы должны попасть в Южный Предел и сообщить эту новость до того, как призрачное войско доберется до замка.
Из рассказов гвардейцев стало ясно, что они заблудились и бродили без надежды выбраться. Правда, самонадеянный Саутстед утверждал, что они нашли Вансена и Дайера и что он обязательно отыскал бы дорогу, если бы «представилась такая возможность».
Трое гвардейцев не пострадали в таинственном лесу, и это открытие заставило Вансена признаться самому себе: сам он абсолютно бессилен перед воздействием магии.
Он отметил, что трое выживших не отличались большим умом. Вансен никак не мог понять, почему в этом загадочном месте одни теряли разум навсегда, другие – лишь на время. Еще больше его беспокоило другое: разум, сопротивлявшийся влиянию леса, был не способен найти дорогу, а потерявший рассудок Дайер прекрасно знал, куда идти.
Гвардейцы спорили, какой путь выведет их из леса. Вансен слушал этот спор и вдруг сообразил: беспокойство за судьбу Уиллоу заставило его отвлечься, и он не понял, что девушка пыталась сказать при встрече.
Сейчас Уиллоу молча сидела рядом с ним. Вероятно, ей было спокойнее с человеком, которого она считала своим отцом.
– Ты говорила, что они не пускали тебя домой. Что ты имела в виду? – спросил он.
Она покачала головой, глядя на него широко открытыми глазами.
– Я вижу дорогу! Я говорила им, но они не слушали. Вот этот, похожий на старого бульдога моего отца, сказал, что сам знает, куда идти, а мне велел помалкивать. – Она наклонилась к Вансену: – Но ты позволишь мне уйти домой? Знаю, что позволишь.
Вансен едва не рассмеялся, когда девушка сравнила толстого Саутстеда с бульдогом: сходство и правда удивительное. Однако куда важнее ее слова про дорогу.
«Она же выбралась из леса, – подумал он, – до того, как мы ее нашли».
Он погладил Уиллоу по голове, осторожно высвободил свою руку, которую девушка крепко сжимала в ладонях, и поднялся.
– Я буду дежурить первым, – объявил он. – Остальные пусть кинут жребий и решат, кто меня сменит. Завтра нас поведет другой человек.
Слова капитана не понравились Саутстеду, но он заставил себя улыбнуться.
– Как скажете, капитан, – отозвался он. – Правда, у вас с Дайером получилось не лучше нашего.
– Вас поведу не я, – ответил Вансен. – Поведет она.
Мужчины были недовольны, однако отряд отдохнул и двинулся вслед за Уиллоу. Несколько часов спустя сквозь верхушки деревьев Вансен увидел луну – впервые с тех пор, как они попали в сумрачный лес. Он увидел ее лишь на миг, когда порыв ветра отогнал туман. Странно! Внутренний голос подсказывал ему, что сейчас должен быть самый разгар дня. Откуда же луна? Впрочем, луна – это хороший знак. Казалось, девушка прекрасно знала, куда идти: она шла впереди и в своем потрепанном белом платье напоминала призрак, указывающий дорогу к месту убийства.
Вансен давно уже командовал солдатами и за это время понял: чем моложе человек, тем больше ему требуется еды. Около полудня (по представлению людей, в отличие от мнения бледнолицей Мезии) Доли вдруг застыл на месте. Может быть, он больше всех проголодался?
– В чаще кто-то прячется, – шепнул он Вансену, стоявшему ближе других. Доли снял с плеча лук и вынул одну из двух стрел. Он приготовил их заранее, когда странности начались и исчезли все лошади с поклажей. – Если там олень, капитан, я его подстрелю. И мне плевать, что это переодетый король эльфов – я все равно его съем.
Вансен схватил солдата за руку и крепко сжал ее, не давая выпустить стрелу.
– А вдруг это один из наших гвардейцев? – напомнил он. – Из тех, кто потерялся? Эдкок или кто-то еще. Вдруг он ранен?
Доли неохотно опустил лук.
– Молодец, – похвалил солдата Вансен. – Позови Дайера и Бока, и постарайтесь не шуметь.
Вансен и Саутстед молча смотрели, как троица приближается к чаще. Доли нырнул в густые заросли, Бок последовал за ним. Сначала зашелестели листья, а затем громко закричали Доли и Бок.
– Вон он! Побежал туда!
– Это кошка!
– Нет! Чертова обезьяна! Вот несется!
К ним подоспел Дайер, и они погнались за зверем втроем. Дайер выпрямился, и ветки яростно затрещали. У него в руке билось какое-то существо размером с маленького ребенка. Вансен бросился к нему, за ним Саутстед и остальные.
– Яйца Перина! – выругался Вансен. – Не дай ему себя поцарапать, Коллум. Что это?
Существо сражалось отчаянно, хотя противник намного превосходил его размером. Его жалобные скрипучие вопли ужасно раздражали, но стало по-настоящему страшно, когда существо заговорило на Едином языке.
– Отпусти меня! – завизжало оно.
От неожиданности Дайер едва не выпустил его, но тотчас стал сжимать пальцы еще сильнее, пока существо не затихло. Гвардеец тяжело дышал, глаза его расширились от страха, но он крепко держал добычу. Вансен понял, почему они приняли это создание за кошку или обезьяну: тело его походило на человеческое, но при очень длинных руках и коротких ногах. Существо было сплошь покрыто мехом различных оттенков – серым, коричневым и черным, а лицо ему заменяло нечто, похожее на маску демона, какие дети надевают в праздники. Впрочем, этот демон был напуган не меньше самих гвардейцев.
– Ты кто? – спросил Вансен.
– Оно заколдованное, – резко ответил Саутстед.
Существо одарило его презрительным взглядом и повернулось к Вансену. Зрачки желтых глаз, лишенных белков, представляли собой черные вертикальные полоски, как у козла.
– Гоблин я, – проскрежетало существо в ответ. – Из племени Три Воды. Вы все мертвецы. Все.
– Мертвецы? – переспросил Вансен, стараясь подавить предательскую дрожь в голосе.
– Она нести белый огонь. Она сжигать ваши дома, пока не останется лишь пепел. – Существо издало странный свистяще-шипящий звук. – Из-за ноги, старой и кривой. Отстал. Не увидеть мне ее красоты, когда она вас прикончит.
– Убейте его! – потребовал Саутстед сквозь стиснутые зубы.
Вансен поднял руку, успокаивая гвардейца.
– Он шел за армией сумеречного племени, – понял капитан. – Возможно, он один из них. Во всяком случае, он их подданный и может многое рассказать нам.
Феррас посмотрел вокруг, подыскивая, чем бы связать гоблина, отчаянно бившегося в руках у Дайера.
– Никогда, – сказал гоблин странным неприятным голосом. – Ни за что не помогу солнцепоклонникам!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
– Принцесса Бриони!.. – воскликнул Броун, которому ее слова явно не понравились.
– Я хочу поговорить с братом. Мы с вами встретимся перед заходом солнца, лорд комендант. – Она направилась к выходу, но в дверях остановилась и снова посмотрела на Тинрайта. – Прощайте, поэт. Надеюсь вскоре услышать вашу поэму. Буду ждать с нетерпением.
Глядя на уходившую Бриони, Мэтти Тинрайт пытался понять, был этот день лучшим или худшим в его жизни. Ему хотелось думать, что лучшим. Однако его не отпускало чувство, какого не должно быть у человека, только что назначенного придворным поэтом.
Вансен думал, что Коллум Дайер способен идти за призрачным войском, как слепой за солнцем, несмотря на утонувший в тумане лес и неясно различимую извилистую дорогу. Капитану казалось, что Коллум держался вполне уверенно, хотя само поведение гвардейца исключало понятие уверенности. Он напоминал безумца: покачивался, бормотал что-то себе под нос, словно кающийся грешник, следующий за огромной куклой бога Керниоса в дни Великой смерти.
Вансен понял: если Дайер – слепец, следующий за солнцем, то это солнце клонится к закату. Уже через час они начали бродить кругами. Лесной лабиринт был таким запутанным, что Вансен не осознал бы этого, не натолкнись они на ремень от ножен, потерянный Дайером.
Измученный и опустошенный, Вансен опустился на землю и закрыл лицо руками. Он бы не удивился, если бы Дайер продолжил свое бессмысленное движение без него. Вансен почувствовал, как к его плечу прикоснулась рука.
– Где они, Вансен? Они были такие красивые, – спросил Коллум, глядя вокруг широко открытыми глазами.
У него дрожали губы, и если бы не огромная темная борода, он казался бы большим ребенком.
– Ушли, – ответил Вансен. – Ушли убивать наши семьи и наших друзей.
– Нет. – И тут Коллум произнес нечто невероятное: – Они что-то несут, но это не смерть. Ты не слышал их? Они хотят вернуть свое. И больше ничего.
– Но там теперь живут люди. Такие же, как мы с тобой, – сказал Вансен. Ему мучительно хотелось лечь и уснуть. Ему казалось, что он плывет в безбрежном зеленом океане леса, у которого нет ни конца, ни края. – Ты ведь понимаешь, что фермеры и арендаторы не могут собраться и уйти, оставив свою землю сумеречному племени? Или нам следует разрушить замок Южного Предела и построить себе новый где-нибудь в Джеллоне или Перикале, куда тени не пойдут?
– О нет, – очень серьезно возразил Дайер. – Они хотят вернуть замок. Разве ты их не слышишь?
Вансен закрыл глаза. У него закружилась голова: они заблудились за Границей Теней, а его товарищ сошел с ума.
– Ничего не слышу, – сказал он.
– Они пели! Их голоса так прекрасны!.. – Дайер зажмурился, – Они пели… они пели…. – Его детское лицо сморщилось, словно он собрался заплакать. – Я не помню! Не помню, о чем они пели!
Эти слова внушили надежду: может быть, к Дайеру возвращается разум?
«Но почему я не сошел с ума вместе с ним? – удивился Вансен. – Впрочем, откуда мне знать, в своем ли я уме?»
– Пошли, – позвал его Коллум, хватая за руку. – Они уходят от нас.
– Нам их не догнать. Мы снова заблудились, – проговорил Вансен, стараясь не поддаться гневу. В том, что Коллум свихнулся, а капитан сохранил рассудок, Дайер не виноват. – Нам очень нужно выбраться отсюда, но мы не пойдем за сумеречным племенем. – Последние остатки чувства долга помогали капитану гвардейцев держаться. Он собрал волю в кулак. – Мы должны обо всем рассказать принцессе… и принцу. Мы должны известить Авина Броуна.
– Да, – кивнул Коллум. – Они будут счастливы. Вансен застонал. Он осмотрелся вокруг в поисках дров для костра и сказал:
– Странно, но я почему-то так не думаю.
После длинной череды снов, в которых по темным залам и по окутанному туманом саду его преследовали существа без лиц, Феррас Вансен оставил надежду отдохнуть. Он грел руки над костром и гадал, что делать в столь отчаянном положении. Вансен был так изможден, что мысли не шли в его голову: он бессмысленно смотрел на деревья, готовый кричать от отчаяния. Он провел детство в деревне и не мог себе представить, что можно так ненавидеть лес и самые обычные деревья. Все выглядело знакомым – дуб и бук, береза и ольха, вечнозеленые растения, – но казалось, будто пропитанные влагой деревья в здешнем сыром темном лесу погрузились в раздумья, а тишина наполнена осмысленностью и силой. Вансен закрывал глаза, и ему казалось, что его окружали древние жрецы в серых и зеленых одеждах. Высокие и стройные, они были недовольны самовольным вторжением чужака в их священные владения.
Когда Коллум Дайер проснулся, было похоже, что тот освободился от злых чар. Дайер огляделся и застонал:
– О молот Перина, когда же в это проклятое место придет солнце?
– Светлее не будет, пока мы не выйдем из леса, – сообщил ему Вансен. – Мог бы уже понять.
– Давно мы здесь? – Дайер удивленно посмотрел на свои руки, словно они стали чужими. – Я чувствую себя больным. А где остальные?
– Ты совсем ничего не помнишь? Он пересказал товарищу все, что с ними случилось и что они видели. Дайер не мог поверить услышанному.
– Я ничего не помню, – изумился он. – Что со мной случилось? Зачем я это говорил?
– Не знаю. Наверное, лес сводит людей с ума. Пошли. Если ты пришел в себя, нам лучше двигаться дальше.
Так они и сделали, но слабая надежда, что Вансен сумеет определить направление к землям смертных, очень быстро испарилась. День клонился к вечеру, Дайер всю дорогу ругался, а Вансен срывал на нем свое раздражение. В конце концов, у него не было ни минуты отдыха: он не терял разум, как его напарник, и два дня ему пришлось бродить кругами, безмерно страдая от влияния этого бесконечного непроходимого леса, пока Дайер воздавал хвалу сумеречному племени. Значит, придется снова заночевать в лесу, а может быть, они безнадежно заблудились и вообще никогда отсюда не выберутся. Еда и вода заканчивались. Вансен не доверял ручьям в таком колдовском месте, но понимал: скоро придется пить из них или умирать от жажды. Где-то в середине дня – если можно определить время суток без солнца – Вансен увидел людей. Они шли в другую сторону: поднимались на пригорок примерно в миле впереди. Вансен и Дайер находились в ущелье, и тех путников скрывали деревья. В первую минуту гвардейцы хотели спрятаться и переждать, пока неизвестные пройдут. Но один из них показался Вансену знакомым. Посмотрев повнимательнее, он пришел в неописуемый восторг.
– Клянусь всеми богами, это Саутстед! – воскликнул он. – Его походку нельзя не узнать: идет, словно у него бочонок между ног.
Дайер прищурился.
– Вы правы. Ну кто бы мог подумать, что я так обрадуюсь этому сукину сыну!
Надежда придала им сил, они побежали, но быстро выдохлись. Дайер хотел закричать, испугавшись, что они потеряют товарищей из виду. Но Вансен остановил его: ни к чему производить лишний шум – и без того казалось, что окружающие деревья знают об их присутствии и недовольны этим.
На вершине пригорка они остановились, переводя дух. Отряд находился всего в нескольких десятках метров от них. Воины шли вдоль хребта и по-прежнему не замечали Вансена и Дайера. С вершины холма открывался удивительный вид: насколько хватало глаз, во все стороны тянулся лес. Ничто не нарушало его однообразия, кроме нескольких холмов вроде того, на каком они сейчас стояли. Местами лес тонул в пятнах плотного тумана, похожих на острова Вуттского архипелага посреди холодного океана. Вансен переводил дыхание, а Дайер бросился к людям со всех ног. Они были теперь недалеко, и Вансен с ужасом увидел, что их осталось четверо. Капитан узнал Уиллоу, и у него отлегло от сердца: его терзала мысль о том, что он завел это несчастное, замученное существо туда, где оно уже так сильно пострадало. Однако куда пропали остальные гвардейцы? До сих пор он надеялся, что они держатся вместе и ищут командира и Дайера. Выходит, капитан гвардейцев заблудился в лесу и потерял большую часть своих людей.
«Принцесса абсолютно права, – размышлял Вансен, догоняя товарища. – Мне нельзя доверить безопасность королевской семьи. Мне нельзя доверить и жизни этих людей».
Дайер нагнал солдат и обнял Михаэля Саутстеда, которого раньше едва выносил. Потом он обхватил за плечи других двух солдат – Бока и Доли.
Саутстед, самодовольно улыбаясь, повернулся к Вансену:
– А вот и вы, капитан. Мы знали, что найдем вас. Вансен был несказанно рад видеть своих солдат живыми, пусть их и осталось немного. Но согласиться с Саутстедом относительно того, кто кого нашел, он никак не мог.
– Рад, что ты в добром здравии, – сказал он Михаэлю. Вансен похлопал гвардейца по плечу. Получилось не очень ловко, но обниматься он не хотел.
– Отец! – позвала его девушка.
Она выглядела более измученной, чем остальные: платье порвано и испачкано грязью, а на лице застыло грустное выражение. Вансен представил себе, что могло происходить в его отсутствие, но ничем не в силах был помочь им. Он знаком подозвал девушку к себе.
– Уиллоу, я не твой отец, – ласково заговорил он. – Но я рад видеть тебя. Я Феррас Вансен, капитан этих солдат.
– Они не отпускали меня домой, отец, – пожаловалась она. – Я хотела домой, но они не разрешали.
Вансен вздрогнул, но не стал ничего говорить. Он повернулся к гвардейцам и распорядился:
– Мы разобьем лагерь, но не здесь. Давайте спустимся в долину, где нас труднее будет заметить.
Они наскребли печенья и вяленого мяса на скромный ужин – последние припасы. Заканчивалась вода в бурдюках. Вскоре придется пить воду из здешних ручьев и питаться тем, что удастся найти. Он удержал Дайера, когда тот пытался есть ягоды и фрукты, хотя плоды выглядели вполне привычно и безопасно. Но как уследить за пятерыми?
Гвардейцы столкнулись с теми же странностями, что Вансен и Дайер. Граница Теней прошла над ними, когда они спали. Многие сошли с ума, как Дайер, в том числе и Бек. Исчезла часть солдат вместе с лошадьми, поэтому Саутстед, Доли, Бок и Уиллоу вынуждены были передвигаться пешком. Но эти четверо не видели сумеречного войска, и Дайер, когда разум вернулся к нему, тоже ничего не помнил, Вансен остался единственным свидетелем. Он заметил, что остальные странно на него поглядывали, когда он рассказывал об армии теней. Они считали, что капитан все выдумал.
– Что же они делали, командир? – спросил молодой Доли. – Шли на войну? С кем?
– С нами, – ответил Вансен, стараясь не горячиться. – С людьми. Мы должны попасть в Южный Предел и сообщить эту новость до того, как призрачное войско доберется до замка.
Из рассказов гвардейцев стало ясно, что они заблудились и бродили без надежды выбраться. Правда, самонадеянный Саутстед утверждал, что они нашли Вансена и Дайера и что он обязательно отыскал бы дорогу, если бы «представилась такая возможность».
Трое гвардейцев не пострадали в таинственном лесу, и это открытие заставило Вансена признаться самому себе: сам он абсолютно бессилен перед воздействием магии.
Он отметил, что трое выживших не отличались большим умом. Вансен никак не мог понять, почему в этом загадочном месте одни теряли разум навсегда, другие – лишь на время. Еще больше его беспокоило другое: разум, сопротивлявшийся влиянию леса, был не способен найти дорогу, а потерявший рассудок Дайер прекрасно знал, куда идти.
Гвардейцы спорили, какой путь выведет их из леса. Вансен слушал этот спор и вдруг сообразил: беспокойство за судьбу Уиллоу заставило его отвлечься, и он не понял, что девушка пыталась сказать при встрече.
Сейчас Уиллоу молча сидела рядом с ним. Вероятно, ей было спокойнее с человеком, которого она считала своим отцом.
– Ты говорила, что они не пускали тебя домой. Что ты имела в виду? – спросил он.
Она покачала головой, глядя на него широко открытыми глазами.
– Я вижу дорогу! Я говорила им, но они не слушали. Вот этот, похожий на старого бульдога моего отца, сказал, что сам знает, куда идти, а мне велел помалкивать. – Она наклонилась к Вансену: – Но ты позволишь мне уйти домой? Знаю, что позволишь.
Вансен едва не рассмеялся, когда девушка сравнила толстого Саутстеда с бульдогом: сходство и правда удивительное. Однако куда важнее ее слова про дорогу.
«Она же выбралась из леса, – подумал он, – до того, как мы ее нашли».
Он погладил Уиллоу по голове, осторожно высвободил свою руку, которую девушка крепко сжимала в ладонях, и поднялся.
– Я буду дежурить первым, – объявил он. – Остальные пусть кинут жребий и решат, кто меня сменит. Завтра нас поведет другой человек.
Слова капитана не понравились Саутстеду, но он заставил себя улыбнуться.
– Как скажете, капитан, – отозвался он. – Правда, у вас с Дайером получилось не лучше нашего.
– Вас поведу не я, – ответил Вансен. – Поведет она.
Мужчины были недовольны, однако отряд отдохнул и двинулся вслед за Уиллоу. Несколько часов спустя сквозь верхушки деревьев Вансен увидел луну – впервые с тех пор, как они попали в сумрачный лес. Он увидел ее лишь на миг, когда порыв ветра отогнал туман. Странно! Внутренний голос подсказывал ему, что сейчас должен быть самый разгар дня. Откуда же луна? Впрочем, луна – это хороший знак. Казалось, девушка прекрасно знала, куда идти: она шла впереди и в своем потрепанном белом платье напоминала призрак, указывающий дорогу к месту убийства.
Вансен давно уже командовал солдатами и за это время понял: чем моложе человек, тем больше ему требуется еды. Около полудня (по представлению людей, в отличие от мнения бледнолицей Мезии) Доли вдруг застыл на месте. Может быть, он больше всех проголодался?
– В чаще кто-то прячется, – шепнул он Вансену, стоявшему ближе других. Доли снял с плеча лук и вынул одну из двух стрел. Он приготовил их заранее, когда странности начались и исчезли все лошади с поклажей. – Если там олень, капитан, я его подстрелю. И мне плевать, что это переодетый король эльфов – я все равно его съем.
Вансен схватил солдата за руку и крепко сжал ее, не давая выпустить стрелу.
– А вдруг это один из наших гвардейцев? – напомнил он. – Из тех, кто потерялся? Эдкок или кто-то еще. Вдруг он ранен?
Доли неохотно опустил лук.
– Молодец, – похвалил солдата Вансен. – Позови Дайера и Бока, и постарайтесь не шуметь.
Вансен и Саутстед молча смотрели, как троица приближается к чаще. Доли нырнул в густые заросли, Бок последовал за ним. Сначала зашелестели листья, а затем громко закричали Доли и Бок.
– Вон он! Побежал туда!
– Это кошка!
– Нет! Чертова обезьяна! Вот несется!
К ним подоспел Дайер, и они погнались за зверем втроем. Дайер выпрямился, и ветки яростно затрещали. У него в руке билось какое-то существо размером с маленького ребенка. Вансен бросился к нему, за ним Саутстед и остальные.
– Яйца Перина! – выругался Вансен. – Не дай ему себя поцарапать, Коллум. Что это?
Существо сражалось отчаянно, хотя противник намного превосходил его размером. Его жалобные скрипучие вопли ужасно раздражали, но стало по-настоящему страшно, когда существо заговорило на Едином языке.
– Отпусти меня! – завизжало оно.
От неожиданности Дайер едва не выпустил его, но тотчас стал сжимать пальцы еще сильнее, пока существо не затихло. Гвардеец тяжело дышал, глаза его расширились от страха, но он крепко держал добычу. Вансен понял, почему они приняли это создание за кошку или обезьяну: тело его походило на человеческое, но при очень длинных руках и коротких ногах. Существо было сплошь покрыто мехом различных оттенков – серым, коричневым и черным, а лицо ему заменяло нечто, похожее на маску демона, какие дети надевают в праздники. Впрочем, этот демон был напуган не меньше самих гвардейцев.
– Ты кто? – спросил Вансен.
– Оно заколдованное, – резко ответил Саутстед.
Существо одарило его презрительным взглядом и повернулось к Вансену. Зрачки желтых глаз, лишенных белков, представляли собой черные вертикальные полоски, как у козла.
– Гоблин я, – проскрежетало существо в ответ. – Из племени Три Воды. Вы все мертвецы. Все.
– Мертвецы? – переспросил Вансен, стараясь подавить предательскую дрожь в голосе.
– Она нести белый огонь. Она сжигать ваши дома, пока не останется лишь пепел. – Существо издало странный свистяще-шипящий звук. – Из-за ноги, старой и кривой. Отстал. Не увидеть мне ее красоты, когда она вас прикончит.
– Убейте его! – потребовал Саутстед сквозь стиснутые зубы.
Вансен поднял руку, успокаивая гвардейца.
– Он шел за армией сумеречного племени, – понял капитан. – Возможно, он один из них. Во всяком случае, он их подданный и может многое рассказать нам.
Феррас посмотрел вокруг, подыскивая, чем бы связать гоблина, отчаянно бившегося в руках у Дайера.
– Никогда, – сказал гоблин странным неприятным голосом. – Ни за что не помогу солнцепоклонникам!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84