Он бережно взял эту вещь, обернув в обрывок какой-то ткани, и с видом слуги, которому доверили королевскую корону, подал находку близнецам и коменданту.
Это оказался изогнутый туанский кинжал размером в полруки – все видели его в ножнах на поясе у Шасо. Ручка, отделанная узорчатой кожей, и острый клинок, всегда отполированный до блеска, сейчас были забрызганы кровью.
9. СВЕТ БЛЕДНЫХ КРЫЛЬЕВ
ПОЯС ГОРНЫХ ДУХОВ
Одет он в омелу и маску пчелы.
Молния заставляет деревья расти
И землю – кричать.
Из «Оракулов падающих костей»
– Тоби! – громко позвал врач, едва переступив порог дома. Он не знал, что делать – рыдать, кричать, биться головой о стену? Слишком долго пришлось сдерживать чувства. – Будь ты проклят, где ты прячешься?
Двое других домочадцев – старый слуга и домоправительница – радовались, что гнев хозяина обрушился не на них. Они только что прибежали с площади между Вест-Грин-стрит и Вороновыми воротами, где в свете факелов собрались встревоженные горожане.
– Да, господин? – Тоби появился, вытирая руки о халат. Чавен недовольно поморщился при виде черных пятен на его одежде и удивился тому, что молодой человек приступил к работе в такой ранний час. Обычно Тоби трудно было заставить заняться делами, даже когда солнце высоко сияло на небе.
– Принеси мне чего-нибудь выпить, – приказал Чавен. – Хотя бы вина, этой торвианской гадости. На столе в спальне есть открытая бутыль. Милостивые боги, мир разваливается на части!
Молодой человек не сразу выполнил приказ.
– Теперь может… начаться война? – спросил Тоби, и за его обычной угрюмостью явно прятался страх.
Чавен пожал плечами.
– Война? О чем ты говоришь?
– Госпожа Дженникин и Гарри говорят, что старший принц умер. Убит. А отец рассказывал мне, что, когда умер старший брат Олина, чуть не разразилась война.
Врач с трудом подавил желание выругать туповатого помощника. Мальчишку можно понять: сейчас все напуганы, и сам Чавен не испытывал подобного отчаяния со времен Улоса.
– Верно, Тоби, старший принц мертв. Но когда умер Лорик, брат Олина, наша страна процветала, и ей ничто не угрожало. К тому же наследник был мал, и у честолюбивых аристократов с их марионетками оставалось достаточно времени, чтобы попытаться захватить трон правителя Южного Предела. А теперь регентом, по-видимому, станет Баррик, потому что никто другой не захочет брать на себя ответственность за происходящее в королевстве. И все будут благодарны принцу за то, что он заменит отца хотя бы на время.
– Значит, войны не будет? – Тоби будто не заметил открытого сарказма Чавена, словно тот говорил на чужом языке. Он не решался посмотреть хозяину в глаза и поэтому опустил голову, как упрямый баран, не желающий проходить в ворота. – Вы говорите правду, хозяин? Вы уверены?
– Я ни в чем не уверен, – ответил Чавен. – Ни в чем. Так что иди и принеси вина, кусок сыра, хлеб и вяленую рыбу. А потом оставь меня, мне нужно подумать.
Чавен задвинул портьеры на окнах. На улице было темно, хотя уже чувствовался утренний бриз. Рассвет должен был рассеять смятение, но этого почему-то не случилось. От вина лучше не стало, лишь свело скулы. Сегодня ночью многие испытали ужас, узнав о смерти регента, но из всех присутствовавших в замке один Чавен знал, что Граница Теней сдвинулась. Врачу казалось, что он стал свидетелем катастрофы. Она только началась, но в скором времени наберет силу – и тогда ее не остановить. Однажды Чавену довелось побывать в эпицентре бедствия (правда, не в Южном Пределе), и ему не хотелось бы пережить это снова.
Прежде чем отправиться спать, необходимо получить ответы на некоторые вопросы. Очень необычные вопросы.
С того момента, как врач увидел мертвое тело Кендрика, его терзала одна и та же мысль. Она преследовала его как наваждение, она была гораздо сильнее, чем та потребность в вине, которую он только что удовлетворил. Чавен пытался побороть эту жажду, он не хотел сдаваться так скоро и в то же время говорил себе, что сегодняшняя ночь – исключение, когда правила не действуют. Врач говорил себе: то, что он сейчас узнает, спасет его собственную жизнь и, возможно, даже спасет королевство.
– Кло? – негромко позвал он. – Где ты, моя госпожа?
Она появилась не сразу – наверное, обиделась на его грубость и на то, что Чавен неожиданно сбежал из их общей постели и позвал Кло лишь через час после возвращения домой.
– Прости меня, – попросил он. – Я вел себя безобразно.
Наконец кошка сдалась, появилась из-за занавески и потянулась. Она была пятнистой, как леопард черно-серого окраса, с белыми кругами возле глаз. Чавен и сам не понимал, почему считает ее необыкновенно красивой. Врач еще раз щелкнул пальцами – и Кло подошла к нему нарочито медленно, словно старалась показать, что он нуждается в ней больше, чем она в нем. Он почесал ей шейку, и кошка не удержалась, замурлыкала.
– Иди ко мне. – Чавен дал ей кусочек рыбы и посадил к себе на колени. – Нам с тобой предстоит работа.
Ни единая живая душа, кроме самого врача, не видела этой комнаты в замке Южного Предела: темное тесное помещение, расположенное глубоко под зданием обсерватории. Дверь выходила в тот самый коридор, через который в дом попали фандерлинг Чет и его странный подопечный. Вдоль стены комнаты от пола до потолка тянулись полки. На них стояли какие-то предметы, прикрытые темной тканью. Чавен закрыл за собой дверь, задвинул засов, поставил подсвечник и взял в руки один из предметов – он был слишком велик, чтоб уместиться позади остальных, и потому его прислонили к стене. Кло обошла комнату, обнюхала углы, забралась на одну из верхних полок и свернулась клубком, внимательно глядя по сторонам блестящими глазами.
Врач очень осторожно снял с предмета бархатное покрывало. Там оказалось большое зеркало. Поставленное на пол, оно доходило Чавену до пояса. Врач раскрыл боковые створки, чтобы сделать его устойчивым.
Чавен опустился на пол перед зеркалом и довольно долго молчал, пристально вглядываясь вглубь стекла. Пламя свечей странным образом меняло обычные вещи и отбрасывало длинные шевелящиеся тени. Если в зеркале что-то и появилось, не каждый наблюдатель сумел бы это заметить.
Чавен очень долго молчал. Наконец, не отводя взгляда от стекла, он обратился к кошке:
– Кло! Подойди сюда, моя госпожа. Подойди.
Кошка снова потянулась, соскочила с полки и не спеша направилась к хозяину. Когда она остановилась, врач протянул руку и легонько стукнул по зеркалу:
– Ты видишь? Смотри сюда, Кло! Мышка!
Кошка вплотную подошла к зеркалу и уставилась в него горящими глазами. Ее уши подрагивали. И в самом деле, в дальнем темном углу отраженной комнаты что-то шевелилось. Кло присела, шевеля хвостом и наблюдая за движущейся тенью за стеклом. Чавен, не отводя взгляда и затаив дыхание, смотрел в зеркало так же внимательно. Ни врач, ни Кло в зеркале не отражались. Там была видна пустая комната.
Вдруг Кло подалась вперед. Ее лапа словно двинулась сквозь зеркальную поверхность, но нет: она лишь наткнулась на холодное стекло. Кошка разочарованно зашипела. Чавен схватил ее, шлепнул и, открыв дверь, вышвырнул в коридор.
Кло раздраженно мяукнула, недовольная таким обращением.
– Подожди меня там. Здесь тебе делать нечего, – сказал ей Чавен, закрывая дверь. – Эту мышку тебе не удастся попробовать на вкус.
Он снова уселся перед зеркалом. Свеча уже догорала, и в комнате стало заметно темнее. Врач по-прежнему видел лишь отражение стен, и только у самой поверхности стекла, внутри зеркала, различал маленькое темное пятно.
Чавен пропел какие-то слова на древнем языке, помолчал и еще раз повторил песню. Затем вновь молча уставился на пятно. Он ждал.
Внезапно его ослепила вспышка бледного света. У Чавена были крепкие тренированные нервы, но он все равно не сдержался и едва слышно вскрикнул, словно от удивления. В глубине зеркала трепетали блестящие перья. Когтистая лапа наступила на дохлую мышь, и острый клюв схватил подношение. Некоторое время из клюва еще торчал мышиный хвост, но вот и он исчез. Из зеркала таращила глазищи – огромные и блестящие, как начищенная медь, – большая белая сова.
– Я не понимаю, – недовольно сказал мальчик, – почему мы опять пошли поверху? Мне нравятся туннели.
Чет оглянулся, желая убедиться, что они далеко отошли от группы фандерлингов-рабочих. Рассветное небо едва-едва начинало светлеть, придавая теням серебристую окраску, и большим людям, непривычным к темноте, пришлось бы освещать себе путь факелами. Товарищи Чета разговаривали о чем-то – вполголоса, но очень оживленно. Впрочем, в этом не было ничего необычного. Чет взглянул на мальчика и ответил:
– Видишь ли, когда мы работаем во внутреннем дворе, мы всегда проходим через ворота. Запомни: во внутренний двор невозможно попасть через туннели.
Он многозначительно посмотрел на мальчика. Про себя Чет молил Старейших сделать так, чтобы ребенок не начал болтать о подземном пути в обсерваторию Чавена, а главное, чтобы этого не услышали другие фандерлинги.
– Но мы могли бы почти весь путь пройти под землей, – сказал Кремень, упрямо мотая головой. – Мне нравятся туннели!
– Я очень рад это слышать. Если останешься с нами, ты проведешь под землей большую часть своей жизни. А теперь молчи – мы подходим к воротам.
У сторожевой башни Вороновых ворот их поджидал очень тучный человек – молодой священник Тригона. Похоже, он никогда ни в чем себе не отказывал. Он заговорил с Четом без обычного пренебрежения, и это, безусловно, было приятно. Кому понравится, если тебе на каждом шагу дают понять, что ты не вышел ни ростом, ни умом?
– Меня зовут Андрос, – представился священник. – Я доверенное лицо смотрителя замка Найнора. А вы… – Он заглянул в книжку, переплетенную в кожу. – Роговик?
– Нет, Роговик заболел. Мое имя Чет. Теперь я буду возглавлять работы. – Он показал астион гильдии каменотесов – висевший у него на шее отполированный до блеска круглый кристалл, очень тонкий, но очень прочный. – Вот мой знак.
– Хорошо. – Священник не стал разглядывать кристалл. – В мою задачу не входит проверять ваши полномочия. Я пришел сообщить, что теперь вам предстоит выполнить несколько иные работы. Известно ли вам, что произошло здесь прошлой ночью?
– Конечно. Город фандерлингов в трауре, – ответил Чет. Все обстояло не совсем так, но новость, естественно, эхом пронеслась от дома к дому, и многие жители подземного города были потрясены и напуганы. – Мы не были уверены, нужно ли приходить сегодня на работу, но поскольку нам не передали других указаний…
– Вы поступили правильно. Однако вместо намеченных работ вас ждет более печальное и более срочное задание. В семейной усыпальнице, где упокоится принц Кендрик, уже нет места для нового погребения. Мы, конечно, знали об этом, но не ожидали, что склеп понадобится так скоро… Никак не ожидали…
Андрос прервал свою речь и утер слезы рукавом. Чет не сомневался: священник скорбел совершенно искренне.
«Он наверняка знал принца, возможно, часто говорил с ним», – подумал фандерлинг.
Сам Чет ощущал лишь тревогу, поскольку никогда не видел принца ближе чем в ста ярдах.
– Будем рады услужить, – ответил он Андросу. Священник печально улыбнулся.
– Хорошо. У меня есть для вас инструкции от лорда Найнора. Работа должна быть выполнена очень быстро, но при этом необходимо помнить: вы готовите место для погребения принца из семьи Эддонов. Мы не успеем как следует украсить новую могилу, но мы обязаны позаботиться, чтобы в склепе было чисто и просторно.
– Мы сделаем все, что сможем.
Чет осматривал внутренности склепа, и у него сжималось сердце. Но маленький Кремень ничуть не испугался. Ни роскошная резьба, ни стилизованные маски оскалившихся волков, ни изображения спящих воинов и королев на старинных каменных надгробиях не произвели на мальчика сильного впечатления. Множество ниш, в каждой из которых покоился саркофаг, придавали стенам склепа сходство с пчелиными сотами.
– Тебе страшно? – спросил Чет.
Мальчик посмотрел на него непонимающим взглядом и отрицательно покачал головой.
«Хотел бы я чувствовать себя так же», – подумал Чет.
Шедшие вслед за ними рабочие притихли, продвигаясь по лабиринту между могилами. Чета не беспокоили мысли о духах и призраках, хотя в этом темном безмолвном месте трудно было не вспомнить о них. Фандерлинг, однако, размышлял о быстротечности сущего:
«Исполняй то, что тебе предначертано. Все равно рано или поздно ты придешь к этому. Сидишь ли ты дома и копишь деньги, поешь ли песни в пиршественном зале, угощаешь ли пивом своих друзей и родственников, в конце ты найдешь это… Или оно тебя найдет…»
Чет остановился возле одного из надгробий. На нем изображался вооруженный человек с мечом на поясе, со шлемом в руках. Бороду его обвивали ленты. Изображение было сделано с большой любовью.
– Здесь лежит король-отец, – сообщил Чет Кремню. – Старый король Остин. Он был сильным человеком, непримиримым к врагам королевства, но справедливым к своему народу.
– Он был бессердечным ублюдком, – тихонько сказал кто-то из бригады.
– Кто это сказал? – спросил Чет. – Ты, Пемза?
– Ну а если и я? – На Чета с вызовом смотрел молодой фандерлинг, еще и трех лет не проработавший в гильдии. – Что сделал для нас Остин и все прочие короли? Мы строим для них замки, куем оружие, чтобы они уничтожали друг друга и нас заодно. Что мы имеем за это?
– У нас есть наш собственный город…
Пемза расхохотался. Чет подумал, что этот смуглый худощавый парнишка с острым взглядом родился не в той семье: ему бы следовало появиться на свет в клане Черное Стекло.
– У коров тоже есть поля, – дерзко проговорил он. – Должны ли они отдавать за это молоко?
– Довольно, – приказал Чет. Некоторые рабочие возбужденно переговаривались, но не было ясно, на чьей они стороне – его или Пемзы. – Нам нужно работать.
– Ах да. Бедный печальный мертвый принц. Интересно, заходил ли он когда-нибудь в Город фандерлингов? Хоть раз в жизни?
– Ты несешь чепуху, Пемза. Что на тебя нашло?
Чет оглянулся на Кремня, но тот слушал перепалку совершенно равнодушно.
И ты еще спрашиваешь? – воскликнул Пемза. – Просто я никогда не любил больших людей. Если кто и должен что-то объяснить, так это ты, Чет. Никто из нас не брал в свой дом их ребенка.
– Поднимись наверх, – сказал Чет мальчику. – Поднимись и поиграй. Там есть сад.
На самом деле наверху было кладбище. Впрочем, и сад тоже.
– Но… – начал Кремень.
– Не спорь со мной, малыш. Мне нужно поговорить с товарищами, а тебе это слушать скучно. Ступай. Но не отходи далеко от входа.
Кремень, конечно, понимал, что разговор совсем не скучный, но спорить не стал и послушно направился к лестнице. Когда он ушел, Чет повернулся к Пемзе и остальным рабочим.
– У кого-нибудь есть возражения против того, что меня назначили главным? Я не стану руководить людьми, которые ворчат и ноют, и не буду возглавлять работы, если не доверяю своим людям. Пемза, у тебя была возможность высказаться. Теперь скажу я. Тебе не нравится мое отношение к нашим хозяевам. Это твое право, я так считаю. Ты свободный человек и член гильдии. Ты хочешь что-то еще сказать обо мне?
Молодой человек намеревался продолжить склоку, но тут вмешался старший из братьев семьи Гипсов.
– Мы не все так считаем, Чет, – возразил он. – Если честно, мы слишком долго выслушивали его болтовню.
Несколько голосов подтвердили его слова.
– Трусы! Вы все трусы! – фыркнул Пемза. – Батрачите как на рудниках автарка, а потом, уработавшись до полусмерти, плюхаетесь на колени перед большими людьми.
Горькая улыбка искривила губы Чета.
– В тот день, когда я увижу тебя уработавшимся до смерти, Пемза, перевернется мир, – сказал он.
Все рассмеялись и успокоились. Перебранка не привела к серьезному конфликту. И все-таки Чету было досадно, что первый день работы начался не совсем гладко.
«Возможно, старый Роговик не хотел иметь дело с Пемзой? – думал он. – Это вполне понятная причина…»
Не прошло и часа после рассвета, а у Чета уже раскалывалась голова.
– Ладно, ребята, – сказал он. – Что бы вы ни думали, наступили печальные времена. И нам поручена важная работа. Пора приниматься за дело.
– Я не могу больше сидеть здесь, – резко заявил Баррик. Бриони почувствовала досаду, потому что брат обратился к ней в присутствии Авина Броуна и остальных вельмож.
– Что ты имеешь в виду? – прошептала она. Голос ее прозвучал, как шипение змеи. Она понимала, что члены совета смотрят на нее с осуждением. – Шасо еще не признался, Баррик. Рано утверждать, что именно он убил Кендрика. К тому же после стольких лет его службы у нас ты тоже кое-чем ему обязан!
Баррик махнул рукой, будто нетерпеливо останавливал ее, и на какой-то момент Бриони охватил болезненный приступ гнева – острого, как туанский кинжал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Это оказался изогнутый туанский кинжал размером в полруки – все видели его в ножнах на поясе у Шасо. Ручка, отделанная узорчатой кожей, и острый клинок, всегда отполированный до блеска, сейчас были забрызганы кровью.
9. СВЕТ БЛЕДНЫХ КРЫЛЬЕВ
ПОЯС ГОРНЫХ ДУХОВ
Одет он в омелу и маску пчелы.
Молния заставляет деревья расти
И землю – кричать.
Из «Оракулов падающих костей»
– Тоби! – громко позвал врач, едва переступив порог дома. Он не знал, что делать – рыдать, кричать, биться головой о стену? Слишком долго пришлось сдерживать чувства. – Будь ты проклят, где ты прячешься?
Двое других домочадцев – старый слуга и домоправительница – радовались, что гнев хозяина обрушился не на них. Они только что прибежали с площади между Вест-Грин-стрит и Вороновыми воротами, где в свете факелов собрались встревоженные горожане.
– Да, господин? – Тоби появился, вытирая руки о халат. Чавен недовольно поморщился при виде черных пятен на его одежде и удивился тому, что молодой человек приступил к работе в такой ранний час. Обычно Тоби трудно было заставить заняться делами, даже когда солнце высоко сияло на небе.
– Принеси мне чего-нибудь выпить, – приказал Чавен. – Хотя бы вина, этой торвианской гадости. На столе в спальне есть открытая бутыль. Милостивые боги, мир разваливается на части!
Молодой человек не сразу выполнил приказ.
– Теперь может… начаться война? – спросил Тоби, и за его обычной угрюмостью явно прятался страх.
Чавен пожал плечами.
– Война? О чем ты говоришь?
– Госпожа Дженникин и Гарри говорят, что старший принц умер. Убит. А отец рассказывал мне, что, когда умер старший брат Олина, чуть не разразилась война.
Врач с трудом подавил желание выругать туповатого помощника. Мальчишку можно понять: сейчас все напуганы, и сам Чавен не испытывал подобного отчаяния со времен Улоса.
– Верно, Тоби, старший принц мертв. Но когда умер Лорик, брат Олина, наша страна процветала, и ей ничто не угрожало. К тому же наследник был мал, и у честолюбивых аристократов с их марионетками оставалось достаточно времени, чтобы попытаться захватить трон правителя Южного Предела. А теперь регентом, по-видимому, станет Баррик, потому что никто другой не захочет брать на себя ответственность за происходящее в королевстве. И все будут благодарны принцу за то, что он заменит отца хотя бы на время.
– Значит, войны не будет? – Тоби будто не заметил открытого сарказма Чавена, словно тот говорил на чужом языке. Он не решался посмотреть хозяину в глаза и поэтому опустил голову, как упрямый баран, не желающий проходить в ворота. – Вы говорите правду, хозяин? Вы уверены?
– Я ни в чем не уверен, – ответил Чавен. – Ни в чем. Так что иди и принеси вина, кусок сыра, хлеб и вяленую рыбу. А потом оставь меня, мне нужно подумать.
Чавен задвинул портьеры на окнах. На улице было темно, хотя уже чувствовался утренний бриз. Рассвет должен был рассеять смятение, но этого почему-то не случилось. От вина лучше не стало, лишь свело скулы. Сегодня ночью многие испытали ужас, узнав о смерти регента, но из всех присутствовавших в замке один Чавен знал, что Граница Теней сдвинулась. Врачу казалось, что он стал свидетелем катастрофы. Она только началась, но в скором времени наберет силу – и тогда ее не остановить. Однажды Чавену довелось побывать в эпицентре бедствия (правда, не в Южном Пределе), и ему не хотелось бы пережить это снова.
Прежде чем отправиться спать, необходимо получить ответы на некоторые вопросы. Очень необычные вопросы.
С того момента, как врач увидел мертвое тело Кендрика, его терзала одна и та же мысль. Она преследовала его как наваждение, она была гораздо сильнее, чем та потребность в вине, которую он только что удовлетворил. Чавен пытался побороть эту жажду, он не хотел сдаваться так скоро и в то же время говорил себе, что сегодняшняя ночь – исключение, когда правила не действуют. Врач говорил себе: то, что он сейчас узнает, спасет его собственную жизнь и, возможно, даже спасет королевство.
– Кло? – негромко позвал он. – Где ты, моя госпожа?
Она появилась не сразу – наверное, обиделась на его грубость и на то, что Чавен неожиданно сбежал из их общей постели и позвал Кло лишь через час после возвращения домой.
– Прости меня, – попросил он. – Я вел себя безобразно.
Наконец кошка сдалась, появилась из-за занавески и потянулась. Она была пятнистой, как леопард черно-серого окраса, с белыми кругами возле глаз. Чавен и сам не понимал, почему считает ее необыкновенно красивой. Врач еще раз щелкнул пальцами – и Кло подошла к нему нарочито медленно, словно старалась показать, что он нуждается в ней больше, чем она в нем. Он почесал ей шейку, и кошка не удержалась, замурлыкала.
– Иди ко мне. – Чавен дал ей кусочек рыбы и посадил к себе на колени. – Нам с тобой предстоит работа.
Ни единая живая душа, кроме самого врача, не видела этой комнаты в замке Южного Предела: темное тесное помещение, расположенное глубоко под зданием обсерватории. Дверь выходила в тот самый коридор, через который в дом попали фандерлинг Чет и его странный подопечный. Вдоль стены комнаты от пола до потолка тянулись полки. На них стояли какие-то предметы, прикрытые темной тканью. Чавен закрыл за собой дверь, задвинул засов, поставил подсвечник и взял в руки один из предметов – он был слишком велик, чтоб уместиться позади остальных, и потому его прислонили к стене. Кло обошла комнату, обнюхала углы, забралась на одну из верхних полок и свернулась клубком, внимательно глядя по сторонам блестящими глазами.
Врач очень осторожно снял с предмета бархатное покрывало. Там оказалось большое зеркало. Поставленное на пол, оно доходило Чавену до пояса. Врач раскрыл боковые створки, чтобы сделать его устойчивым.
Чавен опустился на пол перед зеркалом и довольно долго молчал, пристально вглядываясь вглубь стекла. Пламя свечей странным образом меняло обычные вещи и отбрасывало длинные шевелящиеся тени. Если в зеркале что-то и появилось, не каждый наблюдатель сумел бы это заметить.
Чавен очень долго молчал. Наконец, не отводя взгляда от стекла, он обратился к кошке:
– Кло! Подойди сюда, моя госпожа. Подойди.
Кошка снова потянулась, соскочила с полки и не спеша направилась к хозяину. Когда она остановилась, врач протянул руку и легонько стукнул по зеркалу:
– Ты видишь? Смотри сюда, Кло! Мышка!
Кошка вплотную подошла к зеркалу и уставилась в него горящими глазами. Ее уши подрагивали. И в самом деле, в дальнем темном углу отраженной комнаты что-то шевелилось. Кло присела, шевеля хвостом и наблюдая за движущейся тенью за стеклом. Чавен, не отводя взгляда и затаив дыхание, смотрел в зеркало так же внимательно. Ни врач, ни Кло в зеркале не отражались. Там была видна пустая комната.
Вдруг Кло подалась вперед. Ее лапа словно двинулась сквозь зеркальную поверхность, но нет: она лишь наткнулась на холодное стекло. Кошка разочарованно зашипела. Чавен схватил ее, шлепнул и, открыв дверь, вышвырнул в коридор.
Кло раздраженно мяукнула, недовольная таким обращением.
– Подожди меня там. Здесь тебе делать нечего, – сказал ей Чавен, закрывая дверь. – Эту мышку тебе не удастся попробовать на вкус.
Он снова уселся перед зеркалом. Свеча уже догорала, и в комнате стало заметно темнее. Врач по-прежнему видел лишь отражение стен, и только у самой поверхности стекла, внутри зеркала, различал маленькое темное пятно.
Чавен пропел какие-то слова на древнем языке, помолчал и еще раз повторил песню. Затем вновь молча уставился на пятно. Он ждал.
Внезапно его ослепила вспышка бледного света. У Чавена были крепкие тренированные нервы, но он все равно не сдержался и едва слышно вскрикнул, словно от удивления. В глубине зеркала трепетали блестящие перья. Когтистая лапа наступила на дохлую мышь, и острый клюв схватил подношение. Некоторое время из клюва еще торчал мышиный хвост, но вот и он исчез. Из зеркала таращила глазищи – огромные и блестящие, как начищенная медь, – большая белая сова.
– Я не понимаю, – недовольно сказал мальчик, – почему мы опять пошли поверху? Мне нравятся туннели.
Чет оглянулся, желая убедиться, что они далеко отошли от группы фандерлингов-рабочих. Рассветное небо едва-едва начинало светлеть, придавая теням серебристую окраску, и большим людям, непривычным к темноте, пришлось бы освещать себе путь факелами. Товарищи Чета разговаривали о чем-то – вполголоса, но очень оживленно. Впрочем, в этом не было ничего необычного. Чет взглянул на мальчика и ответил:
– Видишь ли, когда мы работаем во внутреннем дворе, мы всегда проходим через ворота. Запомни: во внутренний двор невозможно попасть через туннели.
Он многозначительно посмотрел на мальчика. Про себя Чет молил Старейших сделать так, чтобы ребенок не начал болтать о подземном пути в обсерваторию Чавена, а главное, чтобы этого не услышали другие фандерлинги.
– Но мы могли бы почти весь путь пройти под землей, – сказал Кремень, упрямо мотая головой. – Мне нравятся туннели!
– Я очень рад это слышать. Если останешься с нами, ты проведешь под землей большую часть своей жизни. А теперь молчи – мы подходим к воротам.
У сторожевой башни Вороновых ворот их поджидал очень тучный человек – молодой священник Тригона. Похоже, он никогда ни в чем себе не отказывал. Он заговорил с Четом без обычного пренебрежения, и это, безусловно, было приятно. Кому понравится, если тебе на каждом шагу дают понять, что ты не вышел ни ростом, ни умом?
– Меня зовут Андрос, – представился священник. – Я доверенное лицо смотрителя замка Найнора. А вы… – Он заглянул в книжку, переплетенную в кожу. – Роговик?
– Нет, Роговик заболел. Мое имя Чет. Теперь я буду возглавлять работы. – Он показал астион гильдии каменотесов – висевший у него на шее отполированный до блеска круглый кристалл, очень тонкий, но очень прочный. – Вот мой знак.
– Хорошо. – Священник не стал разглядывать кристалл. – В мою задачу не входит проверять ваши полномочия. Я пришел сообщить, что теперь вам предстоит выполнить несколько иные работы. Известно ли вам, что произошло здесь прошлой ночью?
– Конечно. Город фандерлингов в трауре, – ответил Чет. Все обстояло не совсем так, но новость, естественно, эхом пронеслась от дома к дому, и многие жители подземного города были потрясены и напуганы. – Мы не были уверены, нужно ли приходить сегодня на работу, но поскольку нам не передали других указаний…
– Вы поступили правильно. Однако вместо намеченных работ вас ждет более печальное и более срочное задание. В семейной усыпальнице, где упокоится принц Кендрик, уже нет места для нового погребения. Мы, конечно, знали об этом, но не ожидали, что склеп понадобится так скоро… Никак не ожидали…
Андрос прервал свою речь и утер слезы рукавом. Чет не сомневался: священник скорбел совершенно искренне.
«Он наверняка знал принца, возможно, часто говорил с ним», – подумал фандерлинг.
Сам Чет ощущал лишь тревогу, поскольку никогда не видел принца ближе чем в ста ярдах.
– Будем рады услужить, – ответил он Андросу. Священник печально улыбнулся.
– Хорошо. У меня есть для вас инструкции от лорда Найнора. Работа должна быть выполнена очень быстро, но при этом необходимо помнить: вы готовите место для погребения принца из семьи Эддонов. Мы не успеем как следует украсить новую могилу, но мы обязаны позаботиться, чтобы в склепе было чисто и просторно.
– Мы сделаем все, что сможем.
Чет осматривал внутренности склепа, и у него сжималось сердце. Но маленький Кремень ничуть не испугался. Ни роскошная резьба, ни стилизованные маски оскалившихся волков, ни изображения спящих воинов и королев на старинных каменных надгробиях не произвели на мальчика сильного впечатления. Множество ниш, в каждой из которых покоился саркофаг, придавали стенам склепа сходство с пчелиными сотами.
– Тебе страшно? – спросил Чет.
Мальчик посмотрел на него непонимающим взглядом и отрицательно покачал головой.
«Хотел бы я чувствовать себя так же», – подумал Чет.
Шедшие вслед за ними рабочие притихли, продвигаясь по лабиринту между могилами. Чета не беспокоили мысли о духах и призраках, хотя в этом темном безмолвном месте трудно было не вспомнить о них. Фандерлинг, однако, размышлял о быстротечности сущего:
«Исполняй то, что тебе предначертано. Все равно рано или поздно ты придешь к этому. Сидишь ли ты дома и копишь деньги, поешь ли песни в пиршественном зале, угощаешь ли пивом своих друзей и родственников, в конце ты найдешь это… Или оно тебя найдет…»
Чет остановился возле одного из надгробий. На нем изображался вооруженный человек с мечом на поясе, со шлемом в руках. Бороду его обвивали ленты. Изображение было сделано с большой любовью.
– Здесь лежит король-отец, – сообщил Чет Кремню. – Старый король Остин. Он был сильным человеком, непримиримым к врагам королевства, но справедливым к своему народу.
– Он был бессердечным ублюдком, – тихонько сказал кто-то из бригады.
– Кто это сказал? – спросил Чет. – Ты, Пемза?
– Ну а если и я? – На Чета с вызовом смотрел молодой фандерлинг, еще и трех лет не проработавший в гильдии. – Что сделал для нас Остин и все прочие короли? Мы строим для них замки, куем оружие, чтобы они уничтожали друг друга и нас заодно. Что мы имеем за это?
– У нас есть наш собственный город…
Пемза расхохотался. Чет подумал, что этот смуглый худощавый парнишка с острым взглядом родился не в той семье: ему бы следовало появиться на свет в клане Черное Стекло.
– У коров тоже есть поля, – дерзко проговорил он. – Должны ли они отдавать за это молоко?
– Довольно, – приказал Чет. Некоторые рабочие возбужденно переговаривались, но не было ясно, на чьей они стороне – его или Пемзы. – Нам нужно работать.
– Ах да. Бедный печальный мертвый принц. Интересно, заходил ли он когда-нибудь в Город фандерлингов? Хоть раз в жизни?
– Ты несешь чепуху, Пемза. Что на тебя нашло?
Чет оглянулся на Кремня, но тот слушал перепалку совершенно равнодушно.
И ты еще спрашиваешь? – воскликнул Пемза. – Просто я никогда не любил больших людей. Если кто и должен что-то объяснить, так это ты, Чет. Никто из нас не брал в свой дом их ребенка.
– Поднимись наверх, – сказал Чет мальчику. – Поднимись и поиграй. Там есть сад.
На самом деле наверху было кладбище. Впрочем, и сад тоже.
– Но… – начал Кремень.
– Не спорь со мной, малыш. Мне нужно поговорить с товарищами, а тебе это слушать скучно. Ступай. Но не отходи далеко от входа.
Кремень, конечно, понимал, что разговор совсем не скучный, но спорить не стал и послушно направился к лестнице. Когда он ушел, Чет повернулся к Пемзе и остальным рабочим.
– У кого-нибудь есть возражения против того, что меня назначили главным? Я не стану руководить людьми, которые ворчат и ноют, и не буду возглавлять работы, если не доверяю своим людям. Пемза, у тебя была возможность высказаться. Теперь скажу я. Тебе не нравится мое отношение к нашим хозяевам. Это твое право, я так считаю. Ты свободный человек и член гильдии. Ты хочешь что-то еще сказать обо мне?
Молодой человек намеревался продолжить склоку, но тут вмешался старший из братьев семьи Гипсов.
– Мы не все так считаем, Чет, – возразил он. – Если честно, мы слишком долго выслушивали его болтовню.
Несколько голосов подтвердили его слова.
– Трусы! Вы все трусы! – фыркнул Пемза. – Батрачите как на рудниках автарка, а потом, уработавшись до полусмерти, плюхаетесь на колени перед большими людьми.
Горькая улыбка искривила губы Чета.
– В тот день, когда я увижу тебя уработавшимся до смерти, Пемза, перевернется мир, – сказал он.
Все рассмеялись и успокоились. Перебранка не привела к серьезному конфликту. И все-таки Чету было досадно, что первый день работы начался не совсем гладко.
«Возможно, старый Роговик не хотел иметь дело с Пемзой? – думал он. – Это вполне понятная причина…»
Не прошло и часа после рассвета, а у Чета уже раскалывалась голова.
– Ладно, ребята, – сказал он. – Что бы вы ни думали, наступили печальные времена. И нам поручена важная работа. Пора приниматься за дело.
– Я не могу больше сидеть здесь, – резко заявил Баррик. Бриони почувствовала досаду, потому что брат обратился к ней в присутствии Авина Броуна и остальных вельмож.
– Что ты имеешь в виду? – прошептала она. Голос ее прозвучал, как шипение змеи. Она понимала, что члены совета смотрят на нее с осуждением. – Шасо еще не признался, Баррик. Рано утверждать, что именно он убил Кендрика. К тому же после стольких лет его службы у нас ты тоже кое-чем ему обязан!
Баррик махнул рукой, будто нетерпеливо останавливал ее, и на какой-то момент Бриони охватил болезненный приступ гнева – острого, как туанский кинжал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84