Антон Кемпинский
Экзистенциональная психиатрия
"Экзистенциальная психиатрия> является анто-
логией эссе, посвященных пограничным проблемам философии.
психопатологии, социологии и психологии, анализу человеческо-
го поведения. Кемпински был одним из первых исследователей,
которого заинтересовали психологические проблемы бывших
узников фашистских лагерей смерти.


ОТ РЕДАКЦИИ
Автор предлагаемой вашему вниманию книги Антон
Кемпински (1918-1972)-выдающийся польский психи-
атр и одновременно оригинальный философ. В 1939 году
студент медицинского факультета Ягеллонского универ-
ситета в Кракове, А. Кемпински стал солдатом польской
армии и принимал участие в первых сражениях второй
мировой войны. После разгрома Польши он вместе с от-
ступающими польскими частями оказался во Франции,
где после вступления ее в войну служил артиллеристом.
После поражения Франции он попал в Испанию, где был
интернирован в концентрационный лагерь. В 1943 году
Антон Кемпински оказывается в Англии, где служит пи-
лотом в Королевском воздушном флоте.
Сразу после войны Кемпински окончил медицинский
факультет Эдинбургского университета, затем еще год
проходил стажировку в британских психиатрических кли-
никах. После возвращения в Польшу и до своей смерти
работал в психиатрической клинике медицинской акаде-
мии в Кракове, а с 1969 года стал ее руководителем.
Получив докторскую степень и диплом профессора,
Кемпински преподавал психиатрию на медицинском фа-
культете и, одновременно, вел свой курс на философском
факультете.
В Польше он первым использовал новые гуманисти-
ческие направления в психиатрии и психотерапии.
В своих научных работах, очень скоро получивших ми-
ровую известность, Кемпински охватывал широкий круг
проблем, относящихся не только к психопатологии, ней-
рофизиологии, нейрофармакологии, но и к философии,
этнографии,психологии,социологии.
Кемпински был настоящим ученым-энциклопедистом,
т. е. тем типом ученого, который почти утерян в наше уз-
коспециализированное время. Глубокие знания и удиви-
тельная широта научных интересов позволили ему в сво-
их работах использовать информацию из различных на-
учных направлении (психопатологии, психологии, фило-
софии, этнографии, физики и др.). Его статьи и книги от-
личаются удачным подбором аргументов и примеров,
оригинальностью и проницательностью описания ситуа-
ций и феноменов, прозрачностью стиля и силой убежде-
ния.
Кемпински является автором около ста научных ста-
тей и следующих книг: <Ритм жизни>, <Психопатология
неврозов>, <Шизофрения>, <К психопатологии сексуаль-
ной жизни>, <Меланхолия>, <Страх>, <Психопатии>, <По-
знание больного>, <Основные проблемы современной пси-
хиатрии>. Почти все эти книги написаны автором в тече-
ние последних двух лет жизни, когда Кемпински был смер-
тельно болен. При его жизни успела выйти в свет только
<Психопатология неврозов>. Перед смертью он успел про-
читать и отредактировать гранки еще двух своих работ:
<Шизофрения> и <Ритм жизни>. Книга <Психопатология
неврозов> была издана на русском языке в 1976 году и
сразу стала библиографической редкостью.
Предлагаемый вашему вниманию сборник <Экзистен-
циальная психиатрия> представляет собой антологию
эссе, посвященных пограничным проблемам философии,
психопатологии, социологии и психологии, анализу ме-
ханизмов возникновения и развития патологических форм
человеческого поведения.

Следует заметить, что Кемпински был одним из пер-
вых исследователей, которого заинтересовали психоло-
гические проблемы бывших узников фашистских лагерей
смерти. После нескольких лет исследований он обобщил
этот исключительно богатый материал в следующих ра-
ботах: , <Кошмар>, <Освенцимские рефлек-

б

сии>, <Психопатология власти>, <К психопатологии
сверхчеловека>, <Рамна>, <КЛ-синдром> и др. В этих ра-
ботах Кемпински показывает, каким образом в концла-
гере подавляется <рефлекс свободы> у человека и он пре-
вращается в <автомат>. В отличие от многих психологов
Кемпински считает, что большинство фашистов, реали-
зовывавших программы уничтожения <неполноценных>
с их точки зрения народов (евреев и др.) не были садиста-
ми или психически больными людьми. Они были продук-
тами всей тоталитарной системы Третьего Рейха, превра-
щавшей людей в узко запрограммированных <зомби>,
способных, не задумываясь, реализовывать самые бредо-
вые идеи своего вождя.

Представляют интерес и другие, весьма актуальные для
нашего времени работы: , посвящен-
ная психологической проблеме героики и героизма в ее
исторической динамике; , <Страх> и
др. В ряде работ, посвященных психотерапии и психоло-
гии (<Психические травмы>, <Психотерапия>, <За и про-
тив экзистенциальной психиатрии> и др.) Кемпински про-
водит глубокий анализ различных подходов к решению
различных проблем человеческой психики. Сам автор
глубоко убежден, что господствовавшее долгое время кар-
тезианское разделение психики и сомы не соответствует
действительности и тормозит развитие психологии и пси-
хопатологии. Использование этого принципа на совре-
менном уровне приводит к потере целостного представ-
ления о человеке, который рассматривается как сумма
клеток и различных биохимических показателей. Кемпин-
ски является убежденным сторонником системного (хо-
листического) подхода, который позволяет рассматривать
человека как феномен или, выражаясь языком киберне-
тики, как сверхсложную, самоорганизующуюся, самообу-
чающуюся систему. С большим интересом читается эссе
<Комплекс господа Бога>, в котором представлен фено-
менологический анализ этого варианта острого психоза
и его патологических механизмов.

7

Работы Кемпински написаны блестящим афористич-
ным языком, излишне не перегруженным терминами, а
идеи, высказанные в них, настолько актуальны и совре-
менны, что иногда даже не верится, что автор писал их
более двадцати лет назад. Кемпински сумел опередить
свое время и заглянуть в будущее, а это удавалось только
очень немногим исследователям.

Редакция надеется, что эта книга вызовет интерес не
только у психологов, философов, социологов, психотера-
певтов, но и у широкого круга читателей.



Что же это за монстр - человек. Что
за диковинное создание, что за чудовище,
что за клубок противоречий, что за
чудо! Судья всех вещей - неразумный
червь земной; ревнитель истины -
воплощение неуверенности и ошибок;

гордость и выродок вселенной.

(Паскаль <Мысли>)

Гейнц Тило, врач освенцимского гарнизона СС, в
разговоре с Кремером определил этот лагерь как mundi. Это определение было, как можно догадывать-
ся, с одной стороны, выражением отвращения и ужаса,
какой вызывал в каждом наблюдателе концентрацион-
ный лагерь, а с другой стороны, обосновывало существо-
вание лагеря необходимостью очищения мира. Мотив
очищения - katharsis, существенный в жизни каждого
человека, несомненно, играет немалую роль в жизни об-
ществ.

В гитлеровской концепции лагеря смерти, помимо не-
посредственной политико-экономической цели, состоящей
в максимально эффективном и дешевом уничтожении
врага, имели более глубокий смысл; таковым было очище-
ние германской расы от всего того. что не соответгтвоаало

идеалу германского сверхчеловека. Здесь грезилось дале-
кое видение мира людей красивых, сильных, здоровых,
мира, в котором не было бы места для больных, калек, пси-
хически ненормальных, испорченных еврейской или цы-
ганской кровью.

Ради этой <прекрасной> цели надо было пройти через
отвратительные ужасы концентрационных лагерей. Не
удивительно, что служба в лагере, приравнивалась к
фронтовой службе, хотя, конечно, эсэсовцы предпочитали
быть героями в лагере, нежели на фронте. Закон сохра-
нения жизни, в общем, сильнее идеологии; еще лучше,
если возвышенной идеологией прикрывать собственную
трусость. Встречались, однако, такие, правда, немногие,
которые не выдерживали мерзости службы в концлагере
и выбирали фронт или самоубийство. Большинство успо-
каивало себя алкоголем или чувством хорошо выполнен-
ного долга и великой идеи.

Способность преобразовывать окружающий мир, кото-
рую можно считать специфически человеческой чертой,
вмещает в себя огромный диапазон противоречий в при-
роде человека. Они порождают героизм, святость самопо-
жертвования, искусство и науку, но также жестокость, из-
девательство человека над человеком, насилие и убийство.
Чтобы изменить облик мира, проводятся войны; людей ис-
тязают в тюрьмах и лагерях. Что не вписывается в струк-
туру, которую хотят навязать окружению, то становится
чужим и враждебным и подлежит уничтожению.

В биологии известно явление прививки чужой струк-
туры. Вирус может атаковать бактерию. Его генетический
материал - ДНК (дезоксирибонуклеиновая кислота) по-
падает внутрь бактерии, овладевает ее биохимической
<машинерией> так, что в течение нескольких минут она
начинает производить сотни новых вирусов, идентичных
захватчику. Бактерия продолжает жить, но ее структура
уже иная: вместо собственных ДНК ее биохимическими
процессами управляет ДНК вируса; хотя по видимости та
же самая, бактерия в действительности перестала быть

10

собой, утратила свою собственную структуру и тем самым
свою идентичность.

Аналогичное явление, хотя на уровне интеграции не-
сравнимо высшем, можно встретить в жизни человека, ког-
да захваченный какой-то идеей, вначале чужой, а затем
самой что ни на есть собственной, он все для нее посвяща-
ет, ничего, кроме нее, не видит, готов за нее отдать жизнь
свою и чужую (в общем, чужую легче). Подобно упомяну-
той бактерии, человек утрачивает свою идентичность; его
мысли, чувства, действия перестают быть выражением его
личности, но становятся отражением структуры, принятой
извне. Люди, охваченные одной и той же идеей, становятся
похожими, как близнецы; социальная дифференцирован-
ность уменьшается, зато возрастает эффективность в том
смысле, что все стремятся к одной и той же цели, ничего,
кроме нее, не видя. Человек, не разделяющий той же самой
идеи, препятствует ее реализации, становится врагом, ме-
шающим предметом, который необходимо убрать с доро-
ги. Величие цели - здесь речь не об ее объективной цен-
ности, но о субъективной, как ее чувствуют одержимые
ею - определяет принцип: цель оправдывает средства.
Ибо, если кто-то все посвятил идее, то он полагает, что и
все вокруг него также должно быть посвящено этой идее.

<Хаос>, <клубок противоречий>, <неразумный червь>,
<воплощение неуверенностей и ошибок>, будучи захва-
ченным какой-либо идеей и, вследствие этого, утрачивая
себя, получает взамен порядок, цельность, ясность и уве-
ренность. Чем больше в человеке внутренняя раздроб-
ленность, чувство слабости, неуверенности и страха, тем
сильнее стремление к чему-то, что вернет цельность, даст
уверенность и веру в себя (собственно не столько в себя,
сколько в идею, которая замещает <Я>). Отвращение к
самому себе компенсируется образом себя как героя-при-
верженца идеи. Чувство групповой связи увеличивает ат-
трактивную силу этой фиктивной модели. Человек стоит
перед альтернативой: быть таким, как другие, либо не быть
вообще. Ибо не быть таким, каким быть диктует идеология,
значит поставить себя в ряды ее врагов, что равнозначно

11

приговору к уничтожению. Между приверженцами одной
и той же идеологии идет своеобразное состязание: не быть
хуже других, ибо это грозит исключением из группы. В
зависимости от характера идеологии, можно состязаться в
добродетелях либо в преступлениях. Здесь речь не о цен-
ности гитлеровской идеологии; ее мелкость, наивность и
кичливость очевидны, а факт, что она привилась в немец-
ком сообществе, видимо, следует объяснять особой соци-
альной атмосферой междувоенного периода, характеризу-
ющейся преувеличенным и раздуваемым чувством нацио-
нального унижения. Разрушение старых идеологических
структур, чувство пустоты, бессмысленности, экономичес-
кий кризис, военные травмы и т. п. создавали благодатную
почву для всякой идеологии, которая бы давала перспекти-
вы лучшего завтра.

Независимо от содержания, опасность идеологии, на-
вязанной извне, состоит в том, что она затормаживает
процесс развития. Вместо борьбы противоречащих струк-
тур, из которых одни нарождаются, а другие отмирают,
благодаря чему все время создается что-то новое и чело-
век развивается, остается встроенная чуждая структура,
которая все иные структуры подчиняет себе. Человек
перестает развиваться и превращается в слепое орудие
на службе идеи; слепое, Поскольку не видит ничего поми-
мо намеченной цели, а прежде всего, перестает видеть
другого человека; вместо него видит товарища по <вере>,
либо препятствие, которое необходимо убрать с дороги,
уничтожить.

Клод Этерли, майор авиации, утром 6 августа 1945
года совершил разведывательный полет над Хиросимой,
после чего дал сигнал к атомной бомбардировке. Узнав,
что взрыв уничтожил 200 тысяч человек, Этерли попал в
нарастающий моральный конфликт между окружавшей
его славой героя и чувством соучастия в преступлении и
потребностью в искуплении. <Комплекс вины> вызывал у
него периодические острые депрессии, страх, галлюцина-
ции, попытки самоубийства. Этерли добровольно взял на
себя тяжелую физическую работу, чтобы посылать деньги

12

пострадавшим в Хиросиме. Его переписка с известным
философом и пацифистским деятелем Гюнтером Андер-
сом содержится в книге .

Нет среди немцев, а в особенности среди активных участ-
ников великого производства смерти, майора Этерли. Те
немногие, которые попали в. руки правосудия, как правило,
не страдали чувством вины, но зато питали большое чув-
ств; обиды, что понесли кару за слепое послушание, за
исполнение долга. Освобождением от чувства вины, кото-
рое часто бывает тяжелее, чем кара, наложенная общест-
вом, они обязаны именно идеологии. Это не они виновны,
но та чужая структура, которая была им навязана, которая
их ослепила и которая была главным мотором их поступ-
ков, мыслей, чувствований. Без нее они снова <порядоч-
ные люди>, честно зарабатывающие на жизнь, и, может
быть, только в глубине души вспоминают иногда великие
дни своего <героического> периода.

Те, которые были помехой, материалом, подлежащим
уничтожению, чтобы не загрязняли собой новый мир, по-раз-
ному принимали свою судьбу. Были такие, которые не
смогли выйти из состояния психологического шока, в ко-
тором они оказывались, будучи внезапно брошенными в
лагерный ад, и жизнь их обрывалась. Другие шли к смер-
ти с фаталистическим убеждением в неотвратимости судь-
бы. Еще иные хотели выжить любой ценой. А так как в
концлагере выгодно устроиться могли только те, которые
лишали жизни других и которые были господами, поэтому
некоторые стремились подражать своим палачам. Были
также и такие, которые, несмотря на голод, жажду, холод,
боль, унижение человеческого достоинства, смогли как бы
отдалиться от своего страдания и не думать только о том,
чтобы добыть что-то съедобное, чтобы не было холодно
или жарко, чтобы не болело измученное тело. Биологичес-
кий императив необычайно силен, и требуется немалое
усилие воли, чтобы не думать только о хлебе, когда голо-
ден, о воде, когда хочется пить, либо о болящем месте, ког-
да болит. Усилие это было, однако, необходимо для сохра-
нения внутренней свободы - свободного пространства, в

13

котором можно было бы свободно мыслить, мечтать, пла-
нировать, принимать решения, освободиться от кошмара
настоящего времени. Если в лагерной жизни, в этом <анус
мунди>, было столько посвящения, отваги, любви к друго-
му, таких проявлений, которые в тех условиях казались
совершенно невозможными, то это было именно благода-
ря той самой внутренней свободе.

Для тех, кто пережил лагерь, воспоминания того вре-
мени стали не только кошмаром; они стали также доказа-
тельством того, что в самых страшных условиях они
смогли сохранить человечность, что выдержали испыта-
ния на пробу <какой я на самом деле?> Часто также они
увереннее всего чувствуют себя среди бывших товарищей
по страшной доле, ибо знают, какие они на самом деле.

Могло бы показаться, что в условиях наибольшего наси-
лия, унижения и издевательства над человеком героизм не-
возможен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38