Я все еще чу
вствовал рукоять ножа, входящего в мышцы и ударяющего в кость, чувствова
л, как моя левая рука затыкает кровоточащий и слюнявый рот, как пытается в
ырваться Стюарт. Смогу ли когда-нибудь стереть это из своей памяти?
Я шел по тротуару медленно и неуверенно. Может быть, я бы чув
ствовал себя по-дурацки, если бы вспомнил, во что одет, но как раз сейчас о с
воем внешнем виде я думал меньше всего.
Я убил человека. Я отнял жизнь.
Пришла в голову мысль, что я ничего не знал о жизни Стюарта вне работы. Был
он женат? Была у него семья? Не ждет ли где-то в домике с белой оградой мален
ький ребенок, пока папа придет домой к ужину? Вина и ужас навалились на мен
я, и-черная пустота внутри меня была куда глубже любой депрессии. Сила и во
ля, которые мной двигали, исчезли после убийства, сменившись усталым лет
аргическим отчаянием.
Что я наделал?
На улице за моей спиной зазвучали сирены.
Полиция!
Ч Боб!
Я обернулся на звук своего имени.
И увидел, как бежит ко мне через тротуар человек с пронзительными глазам
и.
Меня охватила волна панического страха, но я, хоть и хотел убежать, осталс
я на месте. Я повернулся к нему.
Он замедлил шаг, подходя, и ухмыльнулся мне:
Ч Ты его убил?
Я пытался сохранить невинно-нейтральное лицо, пытался не выразить трево
ги.
Ч Кого?
Ч Твоего босса.
Ч Не понимаю, о чем вы.
Ч Понимаешь, Боб. Ты отлично знаешь, о чем я говорю.
Ч Понятия не имею. Откуда вы знаете мое имя?
Он рассмеялся, но в его смехе не было ничего зловещего.
Ч Да брось ты. Ты знаешь, что я за тобой слежу, и знаешь почему.
Ч Нет, не знаю.
Ч Ты прошел обряд инициации. Ты принят.
Страх вернулся снова. Вдруг я пожалел, что бросил нож.
Ч Принят?
Ч Ты один из нас.
Я как будто вдруг увидел решение сложной математической задачи, которая
меня неотвязно мучила.
Ч Ты Ч Незаметный! Ч сказал я. Он кивнул.
Ч Только я предпочитаю называть себя террористом. Террорист Ради Прост
ого Человека.
Чувство у меня было странное, не похожее ни на что, ранее испытанное, и я не
мог понять, хорошее оно или плохое .
Ч А... а ты не один?
Он снова рассмеялся.
Ч Конечно! Нас много.
Он подчеркнул слово “нас”.
Ч Но...
Ч Мы хотим, чтобы ты к нам присоединился. Ч Он подошел вплотную. Ч Ты теп
ерь свободен. Ты обрезал свои связи с их миром. Ты стал частью нашего мира.
Ты никогда не был одним из них, но ты думал, что должен играть по их правила
м. Теперь ты знаешь, что нет. Тебя никто не знает, тебя никто не вспомнит. Ты
можешь делать что хочешь. Ч Его пронзительные глаза уперлись в мои. Ч Вс
е мы сделали то, что сделал ты. Я убрал своего босса и его босса. Тогда я дума
л, что я один, но... в общем, я выяснил, что я не один. Я нашел других. Когда я увид
ел тебя впервые, на Сауз-Коаст-Плаза, я знал, что ты один из нас. Но я видел, чт
о ты все еще ищешь. Ты еще не нашел себя. И я стал тебя ждать.
Ч Ты же меня далее не знаешь.
Ч Я тебя знаю. Я знаю, какую ты любишь еду, знаю твой вкус в одежде; я все о те
бе знаю. А ты все знаешь обо мне.
Ч Кроме твоего имени.
Ч Филипп. Ч Он улыбнулся. Ч Теперь ты знаешь все.
Это была правда. Он был прав. И пока я стоял, смотрел на него и ощущал это стр
анное чувство, я понял, что чувство это хорошее.
Ч Ты с нами? Ч спросил он.
Я оглянулся на улицу, на зеркальный фасад “Отомейтед интерфейс”, и медле
нно кивнул.
Ч Я с вами.
Филипп ткнул кулаком в воздух.
Ч Есть! Ч И улыбка его стала шире. Ч Ты теперь победитель, а не жертва. И т
ы об этом не пожалеешь. Ч Он развел руки в стороны. Ч И мир, Ч хрипло крикн
ул он, Ч будет наш!
Часть вторая
Мы здесь
Глава 1
Я не ощущал вины. Странно. Ес
ли не считать первых минут, я не чувствовал своей вины за сделанное. Я хоте
л ощутить вину, я пытался. Даже анализировал, почему я ее не чувствую. Убий
ство Ч это плохо. Так меня учили с детства, и я в это верил. Ни один человек
не имеет право отнимать жизнь у другого. Делать так Ч зло.
Так почему же мне не было плохо? Думаю, потому, что глубоко внутри, во
преки своему поверхностному предубеждению против убийства, я чувствов
ал, что Стюарт это заслужил. Почему я так думал, почему считал, что высоком
ерие к подчиненному заслуживает смертного приговора, Ч не
могу объяснить. Это было инстинктивное чувство, нутряная реакция, и было
тут дело в убедительных аргументах Филиппа или в моих собственных рацио
нализациях, я вскоре стал думать, что ничего плохого я не сделал. Это могло
быть противозаконным, но это было честно, это было справедливо.
Законно и незаконно.
А применимы ли эти категории ко мне?
Я думал, что нет. Я стал думать, что, быть может, как говорит Филипп, я послан
на эту землю не напрасно, и моя анонимность Ч не проклятие, а благословен
ие, что невидимость защищает меня от обыденной морали, которая правит жи
знью всех прочих. Я средний, говорил Филипп, но это и делает меня особым, да
ет права и разрешения, далеко превосходящие те, которые даны людям, окруж
авшим меня всю мою жизнь.
Я родился, чтобы стать Террористом Ради Простого Человека.
Террорист Ради Простого Человека.
Это была манящая концепция, и явно тщательно продуманная Филиппом. Он пр
едставил меня моим собратьям-террористам в первый же день. Я все еще был о
глушен, еще не совсем пришел в себя, но он отвел меня к моей машине и застав
ил вести по его указаниям к кофейной лавке “Денниз” в Орандже. Остальные
террористы уже собрались, сдвинув два стола за рестораном, и на них не обр
ащали внимания ни официантки, ни посетители. Мы подошли к ним. Их было восе
мь, не считая Филиппа. Все мужчины. Четверо, как мы с Филиппом, были возраст
а между двадцатью и тридцатью. Из остальных троим было за тридцать, а один
был старик никак не моложе шестидесяти пяти.
Я посмотрел на них и понял, что поразило меня в Филиппе, что в нем было знак
омо. Он был похож на меня. Они все были похожи на меня. Не в том смысле, что у н
ас были одинаковые черты лица, носы одного размера или один цвет волос, но
в выражении лиц, в осанке было то общее, то не определимое, что отмечало на
с как людей одной породы. Все мы были белые Ч это я заметил сразу. Цветных
меньшинств среди нас не было. Но сходство было глубже, оно не ограничивал
ось расовой принадлежностью.
Все мы были Незаметные. Филипп представил меня остальным:
Ч Это человек, о котором я вам говорил. Ч Он показал на меня. Ч Которого я
пас. Сегодня он наконец убрал своего босса. Теперь он один из нас.
С нервозной неловкостью я посмотрел на свои руки. В морщинах костяшек за
сохла кровь, вокруг ногтей тоже. Я заметил, что я все еще в костюме клоуна.
Остальные встали, улыбаясь и возбужденно разговаривая, стали пожимать м
не руки и поздравлять по одному, а Филипп их представлял. Бастер был стари
к, бывший дворник. Молодые ребята были Джон, Джеймс, Стив и Томми. Джон и Том
ми работали продавцами в типовых магазинах, пока их не подобрал Филипп. Д
жеймс был менеджером по рассылке в “Пеннисейвере”. Стив работал регистр
атором в агентстве найма временной рабочей силы. Двое за тридцать были Б
илл и Дон, оба управленцы среднего звена Ч Билл в муниципалитете графст
ва Орандж, Дон Ч в частной инвестиционной компании. Пит был строительны
м рабочим.
Вот это были мои товарищи.
Ч Садись, Ч сказал Филипп. Ч Он подтянул стул и посмотрел на меня. Ч Гол
одный? Есть хочешь?
Я кивнул, садясь рядом с ним. До меня дошло, что я в самом деле хочу есть. Я же
не поел во время ленча, а это... возбуждение вызвало у меня волчий аппетит. Н
о ни одна официантка не посмотрела в нашу сторону с того момента, как мы во
шли.
Ч Ты не волнуйся, Ч сказал Филипп, будто прочтя мои мысли. Он вышел на сер
едину зала и встал перед пожилой толстой официанткой, которая направлял
ась в кухню. Она остановилась в последний момент, и на ее лице выразилось у
дивление, будто она только сейчас его увидела.
Ч Нас здесь обслужат? Ч громко спросил Филипп, показывая на наш стол, и г
лаза официантки проследили за его пальцем.
Ч Извините, Ч сказала она. Ч Я... вы готовы сделать заказ?
Ч Да.
Она прошла за Филиппом к нашему столу. Он заказал пирожок и чашку кофе, я
Ч чизбургер с луком и большую кока-колу. Остальные уже ели, но попросили п
ринести им еще попить.
Я оглядел своих собратьев-Незаметных. Все происходило так быстро... Мой мо
зг воспринимал информацию, но эмоции отставали на два-три такта. Я осозна
вал, что происходит, но не знал, как это воспринимать. Я смотрел на Джона и Т
омми Ч или на Томми и Джона, я не запомнил, кто из них кто, и пытался вспомни
ть, их ли я видел на улицах Ирвайна, когда прогуливал работу. Что-то было в н
их более знакомого, чем в других.
Так видел я их или нет?
Не один ли из них украл пиво в “Семь-одиннадцать”?
Ч ОТ кей, Ч улыбнулся Филипп. Ч Я знаю, что тебе все это внове, так что спр
ашивай, что хочешь спросить.
Я обводил взглядом лица. На них я не видел ни отстраненности, ни подозрите
льности, ни превосходства Ч только сочувственное понимание. Всем им был
о известно, через что я прошел и что сейчас чувствую. Они все через это про
шли.
Я поймал себя на мысли, что ни один из них не похож на террориста. Наверное,
Филипп среди них самый крутой, но даже он не выглядел достаточно злобным
или фанатичным для настоящего террориста. Они вроде детей, подумал я. При
творяются. Играют роль.
Я вспомнил, что они, представляясь, называли свои прежние занятия, но никт
о не сказал, что они делают сейчас. Я прокашлялся.
Ч А где вы, э-э, работаете?
Ч Работаем? Ч засмеялся Бастер. Ч Мы не работаем. С этой фигней мы завяз
али.
Ч Нам нет нужды работать, Ч сказал Стив. Ч Мы Ч террористы.
Ч Террористы? В каком смысле? Что вы делаете? Живете где-то вместе, коммун
ой? Или собираетесь раз в неделю, или что?
Задавая этот вопрос, я смотрел на Стива, но он тут же перевел взгляд на Фил
иппа. Они все смотрели на Филиппа.
Ч Это не работа такая, Ч сказал Филипп. Ч Это не то, чем мы занимаемся. Это
то, кто мы такие.
Остальные согласно кивнули, но никто не по желал ничего добавлять.
Ч Ты спросил, что мы делаем, Ч говорил Филипп, Ч где работаем. В этом-то и
проблема. Большинство людей идентифицируют себя со своей работой. Без св
оей работы они просто пропадают. Это для них источник идентичности. Это о
пределяет, кто они такие. Большинство из них ничего вообще не знает, кроме
работы. Им нужна какая-то структура, которая дает смысл их жизни, ощущение
наполненное™. Но насколько может наполнить жизнь работа секретаря? А ког
да твое время свободно, можешь делать что угодно! Ограничивает тебя толь
ко воображение. У большинства людей в жизни нет никакого смысла. Они не зн
ают, почему находятся на своих местах, и им плевать. Но у нас есть шанс быть
другими. Нам не надо постоянно себя занимать, убивать свое время, пока сам
и не умрем. Мы можем Ч жить!
Я вспомнил свои долгие выходные, утомительные отпуска. Я всегда был одни
м из тех, кто не может существовать вне структуры. Я оглядел лица моих това
рищей по столу, Незаметных. Я знал, что и они когда-то были такими.
Но Филипп был прав. У нас есть шанс вырваться. Мы уже убивали. Каждый из нас
за этим столом, тихий и симпатичный, такой на вид дружелюбный, кого-нибудь
убил. Что же нам оставалось? Какие еще есть табу? Мы уже доказали, что не под
чиняемся ограничениям общества. Я кивнул Филиппу. Он мне улыбнулся:
Ч Мы свободнее кого угодно, Ч сказал он. Ч Люди думают, будто то, что они д
елают Ч важно, будто они сами играют важную роль. Но мы-то лучше знаем. Ест
ь продавщицы, которые выходят на работу сразу после родов, потому что убе
ждены: их работа очень важна и ценна, их вклад уникален, без них все рассып
лется. А правда в том, что они Ч всего лишь винтики в машине. Уволься они ил
и умри Ч на их место тут же встанет кто-то другой, и разницы под микроскоп
ом не заметишь.
Вот почему мы благословенны. Нам показали, что мы Ч заменимы, никому не ну
жны. Мы освобождены для других дел, более великих.
Ч И что же мы делаем? Ч спросил я. Ч То есть что мы делаем в качестве терро
ристов?
Ч Чего хотим, Ч ответил Бастер.
Ч Да, но чего мы хотим?
И снова все глаза повернулись к Филиппу.
Он выпрямился на стуле, явно наслаждаясь общим вниманием. Все это была ег
о идея, его детище, и он им гордился. Он наклонился вперед, облокотившись н
а стол, и заговорил в скупой, но страстной манере лидера повстанцев, произ
носящего напутственную речь своим войскам. Он объяснил, что видит нас в р
оли мстителей. Мы узнали на себе угнетение со стороны известных, интелле
ктуальной и физической элиты. Мы узнали, каково это, когда тебя не видят, н
е замечают и видеть не хотят. И потому, говорил он, благодаря нашему опыту,
благодаря испытанному нами унижению, поскольку мы видели общество с тог
о конца плуга, куда лошадь запрягают, мы знаем, что нужно сде
лать. А он знает, как это сделать. Планирование и организаци
я дадут нам внести в жизнь великие, великие перемены.
Все восторженно кивали, как истинные верующие Ч своему гуру, и у меня тож
е внутри зашевелилась гордость. Но в то же время я спрашивал себя, действи
тельно ли у всех у нас в сердцах такая утопическая цель.
Или просто мы хотим быть частью чего-то хотя бы раз в нашей жизни?
Ч Но мы и в самом деле террористы? Ч спросил я. Ч Мы устраиваем взрывы, по
хищения, и вообще... совершаем террористические акты?
Филипп с энтузиазмом кивнул.
Ч Мы начинаем с малого, прокладывая себе дорогу вверх. Мы не так уж давно
вместе, но мы уже разгромили “Макдональдс”, “Кей-Март”, “Краун букс” и “Бл
окбастер-видео” Ч несколько из наиболее известных и узнаваемых фирмен
ных марок. Изначально, как я уже указывал, наше намерение состояло в том, ч
тобы нанести удар нашим угнетателям, принести финансовый ущерб носител
ям известных имен, тем, кто поставил известных над неизвестными, но почти
сразу мы поняли, что терроризм Ч это не более чем визитная карточка парт
изанской войны. Единственное его назначение Ч привлечь внимание к вопр
осу. Отдельные акты терроризма не могут вызвать постоянных, долговремен
ных изменений, но могут осведомить о проблеме массы и привлечь к ней вним
ание широкой публики. Отвечая на твой вопрос, скажу: в нашем случае слово “
террорист” Ч некоторое преувеличение. Мы ничего не взрывали, не похищал
и самолет, ничего такого. Ч Он усмехнулся и добавил: Ч Пока что.
Ч Пока что?
Ч Как я говорил, мы вырабатываем свой путь, проводя кампанию постепенно
й эскалации.
Ч И чего мы надеемся этим достичь?
Филипп с довольной улыбкой откинулся на спинку стула:
Ч Мы станем известными.
Официантка принесла еду и напитки, и я набросился на свой ленч, а разговор
снова сполз от риторики, которая была выдана специально для меня, на боле
е насущные дела или тривиальные личные вопросы.
В этом разговоре Филипп не участвовал. Он оставался вне его, над ним, и каз
алось, что он куда более знающий и мыслящий, чем все остальные.
Я доел пирог. Две официантки опустили шторы на западных окнах ресторана.
Я посмотрел на стенные часы над кассой. Был четвертый час.
Оставалась еще одна вещь, которой я не знал, о которой не спросил, и о чем ни
кто не вызвался ответить. Я положил вилку и сделал глубокий вдох:
Ч А кто мы такие? Мы такими родились? Или стали с годами? Что же мы собой пре
дставляем?
Я оглядел стол, но никто не хотел встретиться со мной взглядом. Всем почем
у-то было неловко.
Ч Мы Ч другие, Ч ответил Филипп.
Ч Но какие?
Молчание. Даже Филипп, впервые с той минуты, как окликнул меня на улице, бы
л не так уверен в себе.
Ч Мы Ч Незаметные, Ч сказал Бастер.
Ч Это я знаю... Ч начал я. Осекся и посмотрел на него. Ч Где ты взял это слов
о Ч “Незаметные”? Кто его тебе сказал?
Он пожал плечами:
Ч Не знаю.
Филипп понял, к чему я веду.
Ч Да! Ч воскликнул он. Ч Мы все придумали это слово, разве нет? Каждый из н
ас нашел его сам.
Ч Я не знаю точно, что оно значит, Ч сказал я. Ч И значит ли что-нибудь. Но с
лишком это необычно, чтобы быть просто совпадением.
Ч Оно значит то, что мы в него вкладываем, Ч ответил Филипп. Ч Оно значит,
что мы предназначены быть террористами.
Ч Перст судьбы! Ч провозгласил Томми или Джон.
Мне такой разговор был не по душе. Я не чувствовал себя избранным для чего
бы то ни было, я не думал, что Бог собрал нас для какой-то специальной цели, и
мысль, что есть какая-то ведущая нас сила, причина и воля, диктующая все на
ши действия, меня очень смущала.
Филипп посмотрел на часы.
Ч Становится поздно, Ч сказал он. Ч Нам пора бы двигаться.
Он вытащил из кармана двадцатку и бросил ее на стол.
Ч А этого хватит?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
вствовал рукоять ножа, входящего в мышцы и ударяющего в кость, чувствова
л, как моя левая рука затыкает кровоточащий и слюнявый рот, как пытается в
ырваться Стюарт. Смогу ли когда-нибудь стереть это из своей памяти?
Я шел по тротуару медленно и неуверенно. Может быть, я бы чув
ствовал себя по-дурацки, если бы вспомнил, во что одет, но как раз сейчас о с
воем внешнем виде я думал меньше всего.
Я убил человека. Я отнял жизнь.
Пришла в голову мысль, что я ничего не знал о жизни Стюарта вне работы. Был
он женат? Была у него семья? Не ждет ли где-то в домике с белой оградой мален
ький ребенок, пока папа придет домой к ужину? Вина и ужас навалились на мен
я, и-черная пустота внутри меня была куда глубже любой депрессии. Сила и во
ля, которые мной двигали, исчезли после убийства, сменившись усталым лет
аргическим отчаянием.
Что я наделал?
На улице за моей спиной зазвучали сирены.
Полиция!
Ч Боб!
Я обернулся на звук своего имени.
И увидел, как бежит ко мне через тротуар человек с пронзительными глазам
и.
Меня охватила волна панического страха, но я, хоть и хотел убежать, осталс
я на месте. Я повернулся к нему.
Он замедлил шаг, подходя, и ухмыльнулся мне:
Ч Ты его убил?
Я пытался сохранить невинно-нейтральное лицо, пытался не выразить трево
ги.
Ч Кого?
Ч Твоего босса.
Ч Не понимаю, о чем вы.
Ч Понимаешь, Боб. Ты отлично знаешь, о чем я говорю.
Ч Понятия не имею. Откуда вы знаете мое имя?
Он рассмеялся, но в его смехе не было ничего зловещего.
Ч Да брось ты. Ты знаешь, что я за тобой слежу, и знаешь почему.
Ч Нет, не знаю.
Ч Ты прошел обряд инициации. Ты принят.
Страх вернулся снова. Вдруг я пожалел, что бросил нож.
Ч Принят?
Ч Ты один из нас.
Я как будто вдруг увидел решение сложной математической задачи, которая
меня неотвязно мучила.
Ч Ты Ч Незаметный! Ч сказал я. Он кивнул.
Ч Только я предпочитаю называть себя террористом. Террорист Ради Прост
ого Человека.
Чувство у меня было странное, не похожее ни на что, ранее испытанное, и я не
мог понять, хорошее оно или плохое .
Ч А... а ты не один?
Он снова рассмеялся.
Ч Конечно! Нас много.
Он подчеркнул слово “нас”.
Ч Но...
Ч Мы хотим, чтобы ты к нам присоединился. Ч Он подошел вплотную. Ч Ты теп
ерь свободен. Ты обрезал свои связи с их миром. Ты стал частью нашего мира.
Ты никогда не был одним из них, но ты думал, что должен играть по их правила
м. Теперь ты знаешь, что нет. Тебя никто не знает, тебя никто не вспомнит. Ты
можешь делать что хочешь. Ч Его пронзительные глаза уперлись в мои. Ч Вс
е мы сделали то, что сделал ты. Я убрал своего босса и его босса. Тогда я дума
л, что я один, но... в общем, я выяснил, что я не один. Я нашел других. Когда я увид
ел тебя впервые, на Сауз-Коаст-Плаза, я знал, что ты один из нас. Но я видел, чт
о ты все еще ищешь. Ты еще не нашел себя. И я стал тебя ждать.
Ч Ты же меня далее не знаешь.
Ч Я тебя знаю. Я знаю, какую ты любишь еду, знаю твой вкус в одежде; я все о те
бе знаю. А ты все знаешь обо мне.
Ч Кроме твоего имени.
Ч Филипп. Ч Он улыбнулся. Ч Теперь ты знаешь все.
Это была правда. Он был прав. И пока я стоял, смотрел на него и ощущал это стр
анное чувство, я понял, что чувство это хорошее.
Ч Ты с нами? Ч спросил он.
Я оглянулся на улицу, на зеркальный фасад “Отомейтед интерфейс”, и медле
нно кивнул.
Ч Я с вами.
Филипп ткнул кулаком в воздух.
Ч Есть! Ч И улыбка его стала шире. Ч Ты теперь победитель, а не жертва. И т
ы об этом не пожалеешь. Ч Он развел руки в стороны. Ч И мир, Ч хрипло крикн
ул он, Ч будет наш!
Часть вторая
Мы здесь
Глава 1
Я не ощущал вины. Странно. Ес
ли не считать первых минут, я не чувствовал своей вины за сделанное. Я хоте
л ощутить вину, я пытался. Даже анализировал, почему я ее не чувствую. Убий
ство Ч это плохо. Так меня учили с детства, и я в это верил. Ни один человек
не имеет право отнимать жизнь у другого. Делать так Ч зло.
Так почему же мне не было плохо? Думаю, потому, что глубоко внутри, во
преки своему поверхностному предубеждению против убийства, я чувствов
ал, что Стюарт это заслужил. Почему я так думал, почему считал, что высоком
ерие к подчиненному заслуживает смертного приговора, Ч не
могу объяснить. Это было инстинктивное чувство, нутряная реакция, и было
тут дело в убедительных аргументах Филиппа или в моих собственных рацио
нализациях, я вскоре стал думать, что ничего плохого я не сделал. Это могло
быть противозаконным, но это было честно, это было справедливо.
Законно и незаконно.
А применимы ли эти категории ко мне?
Я думал, что нет. Я стал думать, что, быть может, как говорит Филипп, я послан
на эту землю не напрасно, и моя анонимность Ч не проклятие, а благословен
ие, что невидимость защищает меня от обыденной морали, которая правит жи
знью всех прочих. Я средний, говорил Филипп, но это и делает меня особым, да
ет права и разрешения, далеко превосходящие те, которые даны людям, окруж
авшим меня всю мою жизнь.
Я родился, чтобы стать Террористом Ради Простого Человека.
Террорист Ради Простого Человека.
Это была манящая концепция, и явно тщательно продуманная Филиппом. Он пр
едставил меня моим собратьям-террористам в первый же день. Я все еще был о
глушен, еще не совсем пришел в себя, но он отвел меня к моей машине и застав
ил вести по его указаниям к кофейной лавке “Денниз” в Орандже. Остальные
террористы уже собрались, сдвинув два стола за рестораном, и на них не обр
ащали внимания ни официантки, ни посетители. Мы подошли к ним. Их было восе
мь, не считая Филиппа. Все мужчины. Четверо, как мы с Филиппом, были возраст
а между двадцатью и тридцатью. Из остальных троим было за тридцать, а один
был старик никак не моложе шестидесяти пяти.
Я посмотрел на них и понял, что поразило меня в Филиппе, что в нем было знак
омо. Он был похож на меня. Они все были похожи на меня. Не в том смысле, что у н
ас были одинаковые черты лица, носы одного размера или один цвет волос, но
в выражении лиц, в осанке было то общее, то не определимое, что отмечало на
с как людей одной породы. Все мы были белые Ч это я заметил сразу. Цветных
меньшинств среди нас не было. Но сходство было глубже, оно не ограничивал
ось расовой принадлежностью.
Все мы были Незаметные. Филипп представил меня остальным:
Ч Это человек, о котором я вам говорил. Ч Он показал на меня. Ч Которого я
пас. Сегодня он наконец убрал своего босса. Теперь он один из нас.
С нервозной неловкостью я посмотрел на свои руки. В морщинах костяшек за
сохла кровь, вокруг ногтей тоже. Я заметил, что я все еще в костюме клоуна.
Остальные встали, улыбаясь и возбужденно разговаривая, стали пожимать м
не руки и поздравлять по одному, а Филипп их представлял. Бастер был стари
к, бывший дворник. Молодые ребята были Джон, Джеймс, Стив и Томми. Джон и Том
ми работали продавцами в типовых магазинах, пока их не подобрал Филипп. Д
жеймс был менеджером по рассылке в “Пеннисейвере”. Стив работал регистр
атором в агентстве найма временной рабочей силы. Двое за тридцать были Б
илл и Дон, оба управленцы среднего звена Ч Билл в муниципалитете графст
ва Орандж, Дон Ч в частной инвестиционной компании. Пит был строительны
м рабочим.
Вот это были мои товарищи.
Ч Садись, Ч сказал Филипп. Ч Он подтянул стул и посмотрел на меня. Ч Гол
одный? Есть хочешь?
Я кивнул, садясь рядом с ним. До меня дошло, что я в самом деле хочу есть. Я же
не поел во время ленча, а это... возбуждение вызвало у меня волчий аппетит. Н
о ни одна официантка не посмотрела в нашу сторону с того момента, как мы во
шли.
Ч Ты не волнуйся, Ч сказал Филипп, будто прочтя мои мысли. Он вышел на сер
едину зала и встал перед пожилой толстой официанткой, которая направлял
ась в кухню. Она остановилась в последний момент, и на ее лице выразилось у
дивление, будто она только сейчас его увидела.
Ч Нас здесь обслужат? Ч громко спросил Филипп, показывая на наш стол, и г
лаза официантки проследили за его пальцем.
Ч Извините, Ч сказала она. Ч Я... вы готовы сделать заказ?
Ч Да.
Она прошла за Филиппом к нашему столу. Он заказал пирожок и чашку кофе, я
Ч чизбургер с луком и большую кока-колу. Остальные уже ели, но попросили п
ринести им еще попить.
Я оглядел своих собратьев-Незаметных. Все происходило так быстро... Мой мо
зг воспринимал информацию, но эмоции отставали на два-три такта. Я осозна
вал, что происходит, но не знал, как это воспринимать. Я смотрел на Джона и Т
омми Ч или на Томми и Джона, я не запомнил, кто из них кто, и пытался вспомни
ть, их ли я видел на улицах Ирвайна, когда прогуливал работу. Что-то было в н
их более знакомого, чем в других.
Так видел я их или нет?
Не один ли из них украл пиво в “Семь-одиннадцать”?
Ч ОТ кей, Ч улыбнулся Филипп. Ч Я знаю, что тебе все это внове, так что спр
ашивай, что хочешь спросить.
Я обводил взглядом лица. На них я не видел ни отстраненности, ни подозрите
льности, ни превосходства Ч только сочувственное понимание. Всем им был
о известно, через что я прошел и что сейчас чувствую. Они все через это про
шли.
Я поймал себя на мысли, что ни один из них не похож на террориста. Наверное,
Филипп среди них самый крутой, но даже он не выглядел достаточно злобным
или фанатичным для настоящего террориста. Они вроде детей, подумал я. При
творяются. Играют роль.
Я вспомнил, что они, представляясь, называли свои прежние занятия, но никт
о не сказал, что они делают сейчас. Я прокашлялся.
Ч А где вы, э-э, работаете?
Ч Работаем? Ч засмеялся Бастер. Ч Мы не работаем. С этой фигней мы завяз
али.
Ч Нам нет нужды работать, Ч сказал Стив. Ч Мы Ч террористы.
Ч Террористы? В каком смысле? Что вы делаете? Живете где-то вместе, коммун
ой? Или собираетесь раз в неделю, или что?
Задавая этот вопрос, я смотрел на Стива, но он тут же перевел взгляд на Фил
иппа. Они все смотрели на Филиппа.
Ч Это не работа такая, Ч сказал Филипп. Ч Это не то, чем мы занимаемся. Это
то, кто мы такие.
Остальные согласно кивнули, но никто не по желал ничего добавлять.
Ч Ты спросил, что мы делаем, Ч говорил Филипп, Ч где работаем. В этом-то и
проблема. Большинство людей идентифицируют себя со своей работой. Без св
оей работы они просто пропадают. Это для них источник идентичности. Это о
пределяет, кто они такие. Большинство из них ничего вообще не знает, кроме
работы. Им нужна какая-то структура, которая дает смысл их жизни, ощущение
наполненное™. Но насколько может наполнить жизнь работа секретаря? А ког
да твое время свободно, можешь делать что угодно! Ограничивает тебя толь
ко воображение. У большинства людей в жизни нет никакого смысла. Они не зн
ают, почему находятся на своих местах, и им плевать. Но у нас есть шанс быть
другими. Нам не надо постоянно себя занимать, убивать свое время, пока сам
и не умрем. Мы можем Ч жить!
Я вспомнил свои долгие выходные, утомительные отпуска. Я всегда был одни
м из тех, кто не может существовать вне структуры. Я оглядел лица моих това
рищей по столу, Незаметных. Я знал, что и они когда-то были такими.
Но Филипп был прав. У нас есть шанс вырваться. Мы уже убивали. Каждый из нас
за этим столом, тихий и симпатичный, такой на вид дружелюбный, кого-нибудь
убил. Что же нам оставалось? Какие еще есть табу? Мы уже доказали, что не под
чиняемся ограничениям общества. Я кивнул Филиппу. Он мне улыбнулся:
Ч Мы свободнее кого угодно, Ч сказал он. Ч Люди думают, будто то, что они д
елают Ч важно, будто они сами играют важную роль. Но мы-то лучше знаем. Ест
ь продавщицы, которые выходят на работу сразу после родов, потому что убе
ждены: их работа очень важна и ценна, их вклад уникален, без них все рассып
лется. А правда в том, что они Ч всего лишь винтики в машине. Уволься они ил
и умри Ч на их место тут же встанет кто-то другой, и разницы под микроскоп
ом не заметишь.
Вот почему мы благословенны. Нам показали, что мы Ч заменимы, никому не ну
жны. Мы освобождены для других дел, более великих.
Ч И что же мы делаем? Ч спросил я. Ч То есть что мы делаем в качестве терро
ристов?
Ч Чего хотим, Ч ответил Бастер.
Ч Да, но чего мы хотим?
И снова все глаза повернулись к Филиппу.
Он выпрямился на стуле, явно наслаждаясь общим вниманием. Все это была ег
о идея, его детище, и он им гордился. Он наклонился вперед, облокотившись н
а стол, и заговорил в скупой, но страстной манере лидера повстанцев, произ
носящего напутственную речь своим войскам. Он объяснил, что видит нас в р
оли мстителей. Мы узнали на себе угнетение со стороны известных, интелле
ктуальной и физической элиты. Мы узнали, каково это, когда тебя не видят, н
е замечают и видеть не хотят. И потому, говорил он, благодаря нашему опыту,
благодаря испытанному нами унижению, поскольку мы видели общество с тог
о конца плуга, куда лошадь запрягают, мы знаем, что нужно сде
лать. А он знает, как это сделать. Планирование и организаци
я дадут нам внести в жизнь великие, великие перемены.
Все восторженно кивали, как истинные верующие Ч своему гуру, и у меня тож
е внутри зашевелилась гордость. Но в то же время я спрашивал себя, действи
тельно ли у всех у нас в сердцах такая утопическая цель.
Или просто мы хотим быть частью чего-то хотя бы раз в нашей жизни?
Ч Но мы и в самом деле террористы? Ч спросил я. Ч Мы устраиваем взрывы, по
хищения, и вообще... совершаем террористические акты?
Филипп с энтузиазмом кивнул.
Ч Мы начинаем с малого, прокладывая себе дорогу вверх. Мы не так уж давно
вместе, но мы уже разгромили “Макдональдс”, “Кей-Март”, “Краун букс” и “Бл
окбастер-видео” Ч несколько из наиболее известных и узнаваемых фирмен
ных марок. Изначально, как я уже указывал, наше намерение состояло в том, ч
тобы нанести удар нашим угнетателям, принести финансовый ущерб носител
ям известных имен, тем, кто поставил известных над неизвестными, но почти
сразу мы поняли, что терроризм Ч это не более чем визитная карточка парт
изанской войны. Единственное его назначение Ч привлечь внимание к вопр
осу. Отдельные акты терроризма не могут вызвать постоянных, долговремен
ных изменений, но могут осведомить о проблеме массы и привлечь к ней вним
ание широкой публики. Отвечая на твой вопрос, скажу: в нашем случае слово “
террорист” Ч некоторое преувеличение. Мы ничего не взрывали, не похищал
и самолет, ничего такого. Ч Он усмехнулся и добавил: Ч Пока что.
Ч Пока что?
Ч Как я говорил, мы вырабатываем свой путь, проводя кампанию постепенно
й эскалации.
Ч И чего мы надеемся этим достичь?
Филипп с довольной улыбкой откинулся на спинку стула:
Ч Мы станем известными.
Официантка принесла еду и напитки, и я набросился на свой ленч, а разговор
снова сполз от риторики, которая была выдана специально для меня, на боле
е насущные дела или тривиальные личные вопросы.
В этом разговоре Филипп не участвовал. Он оставался вне его, над ним, и каз
алось, что он куда более знающий и мыслящий, чем все остальные.
Я доел пирог. Две официантки опустили шторы на западных окнах ресторана.
Я посмотрел на стенные часы над кассой. Был четвертый час.
Оставалась еще одна вещь, которой я не знал, о которой не спросил, и о чем ни
кто не вызвался ответить. Я положил вилку и сделал глубокий вдох:
Ч А кто мы такие? Мы такими родились? Или стали с годами? Что же мы собой пре
дставляем?
Я оглядел стол, но никто не хотел встретиться со мной взглядом. Всем почем
у-то было неловко.
Ч Мы Ч другие, Ч ответил Филипп.
Ч Но какие?
Молчание. Даже Филипп, впервые с той минуты, как окликнул меня на улице, бы
л не так уверен в себе.
Ч Мы Ч Незаметные, Ч сказал Бастер.
Ч Это я знаю... Ч начал я. Осекся и посмотрел на него. Ч Где ты взял это слов
о Ч “Незаметные”? Кто его тебе сказал?
Он пожал плечами:
Ч Не знаю.
Филипп понял, к чему я веду.
Ч Да! Ч воскликнул он. Ч Мы все придумали это слово, разве нет? Каждый из н
ас нашел его сам.
Ч Я не знаю точно, что оно значит, Ч сказал я. Ч И значит ли что-нибудь. Но с
лишком это необычно, чтобы быть просто совпадением.
Ч Оно значит то, что мы в него вкладываем, Ч ответил Филипп. Ч Оно значит,
что мы предназначены быть террористами.
Ч Перст судьбы! Ч провозгласил Томми или Джон.
Мне такой разговор был не по душе. Я не чувствовал себя избранным для чего
бы то ни было, я не думал, что Бог собрал нас для какой-то специальной цели, и
мысль, что есть какая-то ведущая нас сила, причина и воля, диктующая все на
ши действия, меня очень смущала.
Филипп посмотрел на часы.
Ч Становится поздно, Ч сказал он. Ч Нам пора бы двигаться.
Он вытащил из кармана двадцатку и бросил ее на стол.
Ч А этого хватит?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39