А то вдруг у хозяина
ночью что-то вскочит... в голову.
- Пат, эта старая хохма была в ходу у нас еще в семинарии.
- Да. Эта шутка имела бороду еще до того, как ты родился. Давай
работать.

Попробуйте представить себе календарь (его у меня не было), чьи
листки переворачивает ветер. Манускрипт все рос и рос, но Пат твердила,
что совет князя Вельзевула следует понимать буквально. Пат печатала в двух
экземплярах все, что я писал; один экземпляр прятался в стол, другой
исчезал в тот же вечер. Опять бесенята. Пат говорила, что этот экземпляр,
надо понимать, отправляется во дворец и попадает, по крайней мере, на стол
к князю... А отсюда следует, что я пока работаю удовлетворительно.
Меньше чем за два часа Пат перепечатывает на машинке, а потом на
принтере все то, что я успеваю написать за целый день. Но я прекратил
работать столь усиленно, когда получил написанную от руки записку:
"Вы работаете слишком много. Развлекайтесь. Отведите ее в театр.
Поезжайте на пикник. Не следует перенапрягаться".
Записка самоуничтожилась, и я понял, что она аутентична. Пришлось
повиноваться. С радостью! Но я не собираюсь описывать здесь злачные места
столицы Сатаны.

Этим утром я наконец достиг того места, где я писал (пишу) о том, что
происходит в данный момент... И я вручил Пат последний листок.

Не более чем через час после того, как я поставил предыдущую точку,
разулся удар гонга. Пат вышла в прихожую и быстро вернулась. Она бросилась
мне на шею.
- Это прощальный поцелуй, дорогой. Больше я тебя не увижу.
- ЧТО?
- Именно так, милый. Мне еще утром сказали, что задание я выполнила.
И еще я должна тебе кое в чем признаться. Ты узнаешь, ты обязательно
узнаешь, что я ежедневно писала на тебя докладные. Пожалуйста, не сердись
на меня. Я профессионал, работаю в имперской службе безопасности.
- Будь ты проклята! Значит, каждый поцелуй и каждый страстный вздох -
притворство?!
- Ни один из них не был притворным! Ни один! И когда ты отыщешь свою
Маргу, скажи ей, что я считаю ее счастливицей.
- Сестра Мэри-Патрисия, это еще одна ложь?
- Святой Александр, я тебе никогда не лгала. Кое о чем приходилось
умалчивать до тех пор, пока я не смогу говорить, вот и все... - Она
разжала руки и отпустила меня.
- Эй! А ты не собираешься поцеловать меня на прощание?
- Алек, если бы ты хотел меня поцеловать, ты бы не стал спрашивать.
Я не спрашивал. Я целовал. Если Пат притворялась, значит, она лучшая
актриса, чем можно было бы предположить.
Два огромных падших ангела уже ожидали, чтоб отвести меня во дворец.
Они были вооружены до зубов и закованы в сталь. Пат упаковала мой
манускрипт и сказала, что там хотели, чтобы я взял его с собой. Я уже
уходил... как вдруг встал как столб.
- Моя бритва!
- Посмотри в кармане, дорогой.
- А как она туда попала?
- Я знала, что ты сюда не вернешься, милый.

И я снова убедился, что в компании с ангелами умею летать. Прямо с
балкона, вокруг "Сан-Суси Шератон", через площадь - и вот мы на балконе
третьего этажа дворца Сатаны. Потом через множество коридоров и вверх по
лестнице, марши которой поднимаются в такую высь, что она перестает быть
удобством для людей. Когда я споткнулся, один из конвойных схватил меня и
поддерживал, пока мы не добрались до вершины, хотя ничего не произнес - ни
один из них даже словечка мне не сказал.
Колоссальные бронзовые створки, столь же изукрашенные барельефами,
как врата Гиберти [Лоренцо Гиберти - итальянский скульптор и ювелир;
создал бронзовые рельефы дверей баптистерия во Флоренции], открылись. Меня
втолкнули внутрь.
И я увидел ЕГО.
Темный и дымный холл, по обеим сторонам его вооруженная стража,
высокий трон и некто на нем - раза в два меньше обычного человека. Этот
некто был традиционным дьяволом, изображения которого вы можете видеть на
бутылках "Плуго" или на жестянках с "дьявольской" ветчиной: хвост и рога,
свирепые глазища, трезубец вместо скипетра, отблески огня от пылающей
жаровни на жирной темно-красной коже, мощная мускулатура. Я должен был
напомнить себе, что Князь лжи может выглядеть так, как захочет; видно, на
этот раз он решил меня припугнуть.
Его голос прозвучал, как штормовой ревун в тумане.
- Святой Александр, ты можешь приблизиться ко мне.

26
Я стал братом шакалам и другом страусам.
Книга Иова 30, 29
Я зашагал вверх по лестнице, ведущей к трону. Снова ступени были
слишком высоки и слишком широки, но теперь уже некому было меня
поддержать. Я унизился до того, что чуть ли не полз по этим проклятым
ступеням, в то время как Сатана смотрел на меня сверху вниз с
сардонической усмешкой. Со всех сторон из невидимых источников лилась
музыка, музыка смерти, смутно напоминавшая Вагнера, только я никак не мог
вспомнить, что именно. Я полагаю, что там были ультразвуковые волны,
заставляющие собак выть, лошадей в панике разбегаться, а мужчин думать о
бегстве или самоубийстве.
А лестница передо мной все удлинялась.
Перед тем как начать восхождение, я не сосчитал, сколько ступеней мне
предстояло преодолеть, но пролет выглядел так, будто в нем было ступеней
тридцать, не больше. Однако, поползав несколько минут на карачках, я
понял, что лестница так же высока, как в начале. Князь лжи!
Тогда я остановился и стал ждать.
Наконец громовой голос произнес:
- Что-то не так, святой Александр?
- Все так, - ответил я, - поскольку вы все спланировали именно так.
Только если вы действительно хотите, чтоб я приблизился к вам, то
перестаньте шутки шутить. Иначе мне нет смысла идти по этой
саморастягивающейся лестнице.
- Ты думаешь, я это делаю нарочно?
- Я знаю, что это так. Игра. В кошки-мышки.
- Ты пытаешься выставить меня дураком перед моими джентльменами?
- Нет, ваше величество. Я не могу выставить вас дураком. Только вы
сами способны сделать это.
- Ах так! А ты понимаешь, что я могу уничтожить тебя там, где ты
стоишь?
- Ваше величество, я в ваших руках с той секунды, как вступил в ваши
владения. Чего вы хотите от меня? Должен ли я дальше карабкаться по этой
движущейся лестнице?
- Да!
Так я и поступил, но лестница перестала растягиваться, и высота
ступеней снизилась до вполне приемлемых семи дюймов. Через несколько
секунд я добрался до Сатаны - вернее, до его раздвоенных копыт. А потом
оказался в нежелательной близости к нему. Дело не только в том, что его
близость наводила ужас - я мог достаточно крепко держать себя в руках, -
но от него несло! От него разило мусорными баками, протухшим мясом,
циветтой [животное, обладающее резким неприятным запахом, особенно
усиливающимся в момент опасности] и скунсом, серой, затхлыми комнатами и
газами из больных кишок - всем этим сразу и многим еще. Я сказал себе:
"Алекс Хергенсхаймер, если ты позволишь спровоцировать себя на рвоту, ты
потеряешь все шансы на то, что он сведет тебя с Маргой. Так что не вздумай
блевать. Держи себя в руках."
- Этот стул для тебя, - сказал Сатана. - Садись.
Рядом с троном стоял стул без спинки, такой низкий, что каждый, кто
на него садился, неизбежно терял возможность сохранить достойную осанку. Я
сел.
Сатана взял манускрипт рукой столь огромной, что обычные машинописные
страницы выглядели в ней как холода игральных карт.
- Я прочел это. Недурственно. Слегка многословно, но мои редакторы
подсократят. Впрочем, лучше так, чем излишняя лаконичность. Однако нам
нужен конец... написанный тобой или писателем-призраком. Лучше, конечно,
последним; рукопись должна быть выразительнее, чем получилась у тебя.
Скажи, ты не думал писать ради хлеба насущного? Вместо того чтобы
проповедовать?
- Не думаю, чтобы я обладал нужным талантом.
- Талант-шмалант. Ты бы посмотрел на ту чушь, которую публикуют.
Кстати, тебе придется подработать сексуальные сцены: современный
потребитель хочет, чтобы такие сцены были сочны. Впрочем, пока забудем об
этом. Я тебя позвал не для того, чтоб обсуждать твой литературный стиль и
его слабые стороны. Я вызвал тебя, чтобы сделать предложение.
Я молчал. Он тоже. Спустя какое-то время он спросил:
- Тебя не интересует, в чем оно заключается?
- Ваше величество, конечно, интересует. Но из опыта общения с вами
наш род извлек урок: человек должен быть крайне осторожен, вступая с вами
в торг.
Он хмыкнул, и фундамент здания содрогнулся.
- Бедный маленький человечишка, неужто ты думаешь, что я стану
торговаться из-за твоей душонки?
- Не знаю, чего вы хотите, однако я не так ловок, как Фауст, и далеко
не так умен, как Дэниел Уэбстер. А значит, должен быть сугубо осторожен.
- Да брось ты! Не нужна мне твоя душа. Сегодня спрос на души плохой;
их слишком много, а качество сильно ухудшилось. Я могу за пятак купить их
целый пучок, как редиску. Нет, они мне не нужны, я ими уже затоварился.
Нет, святой Александр, мне нужны твои услуги. Твои профессиональные
услуги.
(Тут я встревожился. Где здесь ловушка? Алекс, где-то тут заложена
мина. Будь внимателен! Что он задумал?)
- Вам требуется мойщик посуды?
Он опять хмыкнул, это потянуло по шкале Рихтера на четыре целых и две
десятых балла.
- Нет, нет, святой Александр. Мне требуются твои профессиональные
услуги, а не та крайность, до которой тебе пришлось временно опуститься. Я
хочу нанять тебя в качестве толкователя Евангелия и проповедника Библии. Я
хочу, чтобы ты занимался христианским бизнесом так, как тебя учили. Тебе
не придется добывать средства к жизни или ходить с подносом, собирая
деньги на пропитание; зарплата будет хорошая, а дела - мало. Что скажешь?
- Скажу, что вы меня обманываете.
- А вот это уже нехорошо. Никаких фокусов, святой Александр! Ты волен
молиться, как молился всегда, ограничений никаких! Твой титул будет
"личный капеллан Сатаны и примас ада". Свое свободное время - хочешь
много, хочешь - мало, это зависит от желания - ты можешь проводить, спасая
погибшие души... тут их хватает. Насчет зарплаты ты можешь поторговаться,
но она будет не меньше, чем получал папа Александр Шестой - самый
знаменитый хапуга в истории. В общем, тебя не обжулят, обещаю. Что
скажешь? Ну?
(Кто из нас спятил? Дьявол или я? Или мне снится один из тех
кошмаров, которые преследуют меня последнее время?)
- Ваше величество, вы не упомянули ничего из того, что я хочу.
- Ах, вот как! Но деньги же всем нужны! А ты разорен, ты не можешь
оставаться в своем роскошном "люксе" даже еще на одну ночь, если не
подыщешь работу. - Он постучал пальцем по манускрипту. - Эта штука, может,
когда-нибудь и принесет тебе доход. Но не скоро. Под нее я тебе в долг не
дам ни гроша; ведь рукопись может оказаться и убыточной. В наши дни рынок
завален всякими боевиками типа "Как я был пленником Князя зла".
- Ваше величество, вы прочли мои мемуары и знаете, что мне нужно.
- Да? Ну ка, назови.
- Вы знаете. Моя возлюбленная. Маргрета Свенсдаттер Гундерсон.
Он сделал вид, что удивился.
- Разве я не послал тебе записку насчет ее? Ее в аду нет.
Я почувствовал себя как пациент, который держался твердо, пока не
принесли результаты биопсии... и не выдержал дурных новостей.
- Вы уверены?
- Конечно, уверен. Как ты думаешь, кто тут командует?
(Князь лжи. Князь лжи!)
- Но откуда такая уверенность? Я слышал, что тут учет поставлен
скверно. Человек, говорят, может провести в аду годы, а вам по тем или
иным причинам это остается неизвестным.
- Если ты слышал такое, то тебе солгали. Знаешь, если ты примешь мое
предложение, то сможешь нанять самых лучших специалистов в истории, от
Шерлока Холмса до Эдгара Гувера, и обыскать все закоулки ада. Впрочем, все
равно даром выбросишь деньги на ветер: та, кого ты ищешь, вне моей
юрисдикции. Я говорю тебе это со всей ответственностью.
Я колебался. Ад - огромная территория; я мог обыскивать его хоть всю
вечность и все равно не найти Марги. Однако если денег - вагон (я-то
понимал это лучше других), то трудное становится реальным, а невозможное -
просто трудным.
И все же... Кое-что из того, что я делал как заместитель
исполнительного директора ЦОБ, можно было считать в известной мере
сомнительным (сводить бюджетные концы с концами не так-то легко), но как
рукоположенный священник я еще никогда не продавался врагу рода
человеческого. Нашему извечному противнику. Как может священник Христа
стать капелланом Сатаны? Марга, дорогая... я _н_е _м_о_г_у_!
- Нет!
- Не слышу. Давай, я немного подслащу сделку. Прими мое предложение -
и я навсегда приставлю к тебе своего лучшего женского агента - сестру
Мэри-Патрисию. Она станет твоей рабыней - правда, с небольшой оговоркой:
ты не станешь ее продавать. Однако можешь сдавать ее в аренду, если
захочешь. Что ты скажешь теперь?
- Нет.
- Ну, брось, брось. Ты просил одну бабу, я тебе предлагаю другую, еще
лучше. Не станешь же ты доказывать, что Пат тебе не угодишь - ты с ней
неделями валялся в кровати. Хочешь, я прокручу тебе записи ваших стонов и
вздохов?
- Ты грязный негодяй!
- Эй, эй, не годится оскорблять меня в моем собственном доме! Ты
знаешь, и я знаю, и все знают, что между одной женщиной и другой разница
невелика, если исключить вопрос о качестве стряпни. Я предлагаю тебе одну,
которая чуть получше, взамен той, которую ты потерял. Да через год ты меня
благодарить будешь! Через два - вообще не сможешь понять, с чего ты тут
кобенился. Давай соглашайся, святой Александр. Это лучшее предложение, на
которое ты можешь рассчитывать, ибо говорю тебе серьезно - той датской
зомби, в которую ты влюбился и о которой ты просишь, в аду нет. Ну, так
как?
- НЕТ!
Сатана побарабанил пальцами по подлокотнику кресла; он казался очень
раздраженным.
- Это твое последнее слово?
- Да.
- Ну а допустим, я предложу тебе должность капеллана и в придачу твою
замороженную деву?
- Вы же сказали, что ее нет в аду?
- Но я не говорил, что не знаю, где она.
- Вы ее можете доставить сюда?
- Отвечай на мой вопрос. Примешь ли ты обязанности моего капеллана,
если в контракт будет внесен пункт, оговаривающий ее возвращение к тебе?
(Марга! Марга!)
- Нет.
Сатана громко приказал:
- Генерал-сержант, отпустите караул. А ты пойдешь со мной!
- НАПРАНАЛЕ-ВО!.. ШАГОМ МАРШ!
Сатана слез с трона и направился за него, не сказав мне больше ни
слова. Мне пришлось поторопиться, чтобы успеть за его гигантскими шагами.
Позади трона открывался темный туннель; тут мне пришлось бежать -
казалось, еще мгновение - и он скроется из виду. Его силуэт внезапно
как-то уменьшился, слабо вырисовываясь на фоне тусклого света в конце
туннеля.
Я чуть не наступил ему на пятки. Он уходил вовсе не так быстро, как
казалось; он просто менялся в размерах. Или это я менялся? И я и он уже
были примерно одного роста. Я остановился как вкопанный, когда он подошел
к двери в самом конце туннеля, которая слабо освещалась красноватым
сиянием.
Сатана дотронулся до двери - наверху вспыхнул яркий желтый прожектор.
Открылась дверная створка, и дьявол обернулся ко мне.
- Входи, Алек.
Сердце мое затрепетало, и я задохнулся.
- Джерри! Джерри Фарнсуорт!

27
Потому что во многой мудрости много печали;
и кто умножает познания, умножает скорбь.
Книга Екклесиаста 1, 18
И начал Иов и сказал: Погибни день, в который
я родился, и ночь, в которую сказано: зачался
человек.
Книга Иова 3, 2 - 3
Глаза мне заволокло туманом, голова закружилась, ноги стали ватными.
Джерри прикрикнул:
- Эй, ты это прекрати! - обнял меня за плечи и втащил внутрь, сильно
хлопнув дверью.
Он не дал мне упасть, встряхнул и ударил по щеке. Я потряс головой и
наконец отдышался. Раздался голос Кейти:
- Отведи его куда-нибудь, пусть приляжет.
Я встряхнулся.
- Я в порядке. Просто на секунду нашло какое-то затмение.
Я огляделся. Мы стояли в прихожей дома Фарнсуортов.
- Ты просто плюхнулся в обморок, вот что с тобой произошло. И не
удивительно, ты же пережил такой шок. Пошли-ка в гостиную.
- Пойдем. Привет, Кейти. Ну до чего же приятно снова видеть тебя.
- Тебя тоже, дорогой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47