Там, будучи хозяином подсобки, я писал письма: а)
боссу Алекса Хергенсхаймера, преподобному Данди Данни Доверу, доктору
богослову, директору церквей, объединенных благочестием; б) адвокатам
Алека Грэхема в Далласе. Ни на одно письмо ответа не последовало, ни одно
из них ко мне не вернулось. Именно этого я и ожидал, так как ни Алек, ни
Александр не происходили из мира, где существуют летательные машины -
aeroplanos.
Попробую сделать то же самое, но надежды мало: я уже знал, что новый
мир чужд нам обоим - и Хергенсхаймеру, и Грэхему. Как узнал? До прибытия в
Ногалес я не замечал ничего такого, но здесь, в пропускном пункте (а
ну-ка, покрепче держитесь за свои стулья!), был _т_е_л_е_в_и_з_о_р_! Очень
красивый большой ящик с окошком вместо одной стенки, и в этом окошке живые
изображения людей... и звуки, исходящие оттуда же, когда они
разговаривали.
Вы либо имеете такое изобретение и привыкли к нему, как к чему-то
обыденному, либо живете в мире, который ничего подобного не знает, и тогда
вы мне не поверите. Так вот, узнайте же из моих уст - ведь меня тоже
заставили поверить в нечто такое, во что вообще-то поверить невозможно, -
такое изобретение существует. Есть мир, в котором оно столь же обычно, как
велосипед, и называется "телевидение", а иногда "телик", или "видео", или
даже "ящик для идиотов". И если бы вы знали, для каких целей подчас
используется это великое чудо, вы бы тут же поняли, какой глубокий смысл
имеет последнее название.

Если вы окажетесь совершенно без денег в чужом городе, где у вас нет
ни одной знакомой души, и вы не хотите обращаться в полицию, равно как и
не желаете быть побитым, есть только одно заведение, где можно получить
столь необходимую вам помощь. Обычно вы найдете его где-то вблизи самых
злачных мест на окраине городских трущоб.
Армия спасения.
Заполучив телефонную книгу, я моментально нашел телефон Армии
спасения. (Однако пришлось пошевелить мозгами, чтобы понять, как
обращаться со здешними телефонами. Предупреждение путешественникам между
мирами; мелкие изменения могут ввести в заблуждение так же, как большие.)
Через двадцать минут, разок повернув не в ту сторону, мы с Маргретой
добрались до миссии. Прямо на тротуаре стояли четверо: один с французским
рожком, другой с большим барабаном и двое с тамбуринами - а вокруг
собралась толпа. Музыканты исполняли "Рок столетий", и получалось совсем
неплохо, но чувствовалось, что им нужен еще баритон, и у меня возник
соблазн к ним присоединиться.
Однако когда до миссии осталось буквально несколько шагов, Маргрета
вдруг остановилась и потянула меня за рукав.
- Алек... нам обязательно надо идти туда?
- А? Что тебя беспокоит, родная? Я думал, мы обо всем договорились?
- Нет, сэр. Вы сами изволили все решить.
- М-м-м... Да, возможно. Тебе не хочется идти в Армию спасения?
Она тяжело вздохнула:
- Алек... я не бывала в церкви с тех пор... с тех пор как покинула
лютеранскую веру. Идти туда сейчас, мне кажется, грешно.
(Господи, да что же мне делать с этим ребенком? Она отступница не
потому, что язычница... но потому, что ее жизненные принципы даже выше
твоих. Вразуми, Господи, и, _п_о_ж_а_л_у_й_с_т_а_, поспеши!)
- Любимая, если тебе кажется, что это грешно, мы не пойдем. Но скажи,
что нам делать? Других предложений у меня нет.
- А... Алек, нет ли тут каких-нибудь других учреждений, куда бы мог
обратиться человек, попавший в беду?
- О, конечно, есть. В таком большом городе хотя бы несколько приютов
должна иметь католическая церковь. Должны быть и протестантские. Возможно,
найдется и иудейский. И...
- Нет, я имею в виду те, что никак не связаны с религией.
- Ах так? Маргрета, мы оба понимаем, что на самом деле это не моя
родина, и ты, вероятно, не хуже меня знаешь, как обстоят дела. Возможно,
тут и существуют ночлежки для бездомных, которые не имеют отношения к
церкви. Правда, я не уверен, так как церкви стремятся монополизировать это
поле деятельности, тем более что никто другой им особо не интересуется.
Если б сейчас было утро, а не вечер, я постарался бы найти какой-нибудь
благотворительный фонд или организацию коммунальной помощи, или что-то в
этом роде - и что-нибудь из этого мы непременно обнаружили бы. Но
сейчас... Найти полицейского и попросить о помощи - вот единственное, что
я могу придумать в такое время суток... Но заранее могу сказать тебе, как
поступит коп в такой вот части города, когда ты скажешь, что тебе негде
переночевать. Он укажет тебе дорогу в эту же самую миссию. В добрую старую
Армию.
- В Копенгагене, или Стокгольме, или в Осло я бы пошла прямо в
главное полицейское управление. Там можно попроситься переночевать, и тебя
обязательно приютят.
- Придется напомнить тебе, что это не Дания, не Швеция и не Норвегия.
Здесь полицейские тоже могут приютить нас - меня засунут в камеру для
алкашей, а тебя - в такую же, но для проституток, хотя, разумеется, могут
и отпустить. Не знаю.
- Неужели твоя Америка такая жестокая?
- Не могу сказать, родная, это не моя Америка. Но я не хотел бы
выяснять различия столь рискованным путем. Любимая... ну а если бы я
о_т_р_а_б_о_т_а_л_ все, что нам тут дадут, - может, мы проведем ночь в
Армии спасения и ты не станешь раздумывать о смертных грехах?
Маргрета добросовестно обдумала сказанное: главный ее недостаток -
полное отсутствие чувства юмора. Дивный характер - есть. Детская
способность с восторгом включаться в любую игру - сколько угодно. Чувство
юмора? "Жизнь не игра, жизнь суровая штука".
- Алек, если удастся так устроить, то у меня не возникнет ощущения,
будто я совершаю нечестный поступок, войдя туда. И я тоже буду работать.
- Это не обязательно, милая: ведь я выступлю в своем профессиональном
качестве. После кормежки бездомных останется уймища грязной посуды - а ты
имеешь честь лицезреть чемпиона-тяжеловеса всей Мексики и los Estados
Unidos по мытью тарелок.

Итак, я мыл тарелки. Кроме того, помог разложить сборники гимнов и
подготовить все для вечерней службы. А еще я выпросил у брата Эдди Маккау
- адъютанта Армии спасения - безопасную бритву и лезвие. Я рассказал ему,
каким образом мы тут очутились: отдых на мексиканской Ривьере, солнечные
ванны на берегу океана, и вдруг - гул мощного толчка... короче, вывалил на
него всю ту кучу вранья, которую приготовил для иммиграционной службы и не
успел использовать.
- Все потеряно. Деньги, дорожные чеки, одежда, билеты домой, работа.
И в то же время мы счастливчики - остались живы.
- Господь укрыл вас в своих объятиях. Ты говорил, что заново крещен?
- Много лет назад.
- Нашим заблудшим овцам было бы неплохо пообщаться с тобой. Когда
придет время свидетельствовать, не согласишься ли ты рассказать о том, что
с вами произошло? Ведь ты у нас первый очевидец из тех мест. О, мы тоже
ощутили землетрясение, но у нас только тарелки зазвякали.
- Буду очень рад.
- Заметано. Сейчас я дам тебе бритву.
И я выступил со свидетельством, и нарисовал правдивую и страшную
картину землетрясения, но все же не такую жуткую, какой она была на самом
деле. Мне даже вспоминать не хотелось про крыс и детские трупы, и я вслух
возблагодарил Господа за то, что ни я, ни Маргрета не пострадали, и понял,
что это самая искренняя из моих молитв за последние годы.
Преподобный Эдди обратился к переполненному залу и попросил вонючее
отребье присоединиться к его благодарственной молитве о спасении брата и
сестры Грэхемов. Он произнес хорошую и трогательную речь, в которой
перебрал всех - от Ионы до последней паршивой овцы в зале, чем вызвал
восклицания "аминь" из разных концов помещения. Потом какой-то старый
пропойца вылез вперед и сообщил, что он наконец узрел славу Господню и
Господне милосердие и теперь готов вручить свою жизнь Христу.
Брат Эдди помолился за него и спросил, нет ли еще желающих покаяться
- и двое вышли вперед. Эдди оказался прирожденным евангелистом, он увидел
в нашей истории отличную тему для вечерней проповеди, чем и
воспользовался, присовокупив к ней главу пятнадцатую, стих десятый
Евангелия от Луки и главу шестую, стих девятнадцатый Евангелия от Матфея.
Не знаю, были ли у него домашние заготовки по этим двум стихам - возможно,
и нет, так как любой проповедник, который смеет претендовать на сие
звание, должен уметь часами говорить на тему каждого из них. Так или иначе
брат Эдди явно умел ориентироваться по ходу дела и удачно воспользовался
нашим незапланированным появлением.
Он был очень доволен нами, и я уверен, что именно поэтому сказал мне,
когда мы закончили уборку после ужина, последовавшего за вечерней службой,
что хоть у них нет комнат для супружеских пар - им не часто приходится
принимать супружеские пары, - но поскольку сегодня сестра Грэхем, видимо,
будет единственной обитательницей женской спальни, то почему бы и мне не
расположиться там же вместо того, чтобы спать в мужской? Конечно, к
сожалению, двухспальных постелей у них нет, только раскладушки, но мы по
крайней мере хоть сможем побыть вместе.
Я горячо поблагодарил его, и мы, счастливые, отправились спать. Двое
могут уместиться на узком ложе, если они действительно хотят спать вместе.

На следующее утро Маргрета готовила завтрак для бездомных. Она пошла
на кухню, предложив свои услуги, и тотчас принялась за дело, поскольку
повариха никогда не готовит завтраки - обычно это делает кто-нибудь из
постояльцев. Здесь не требуется особое поварское искусство - овсянка,
хлеб, маргарин, маленькие валенсийские апельсины (выбраковка?), кофе. Я
оставил ее мыть посуду и ждать моего возвращения.
А сам пошел искать работу.
Моя вчера вечером посуду, я узнал (тут это называется "радио"), что в
Соединенных Штатах безработица такова, что превратилась в политическую и
социальную проблему.
На юго-западе работу в сельском хозяйстве можно получить без труда,
но я еще вчера исключил для себя такую возможность. И дело тут вовсе не в
том, что я считал подобную работу ниже своего достоинства: ведь я
несколько лет убирал урожай - с того самого времени, когда подрос
настолько, что мог держать в руках вилы. Но брать в поле Маргрету я права
не имел.
Надеяться на должность священника не приходилось: я даже не сказал
брату Эдди, что рукоположен. Среди проповедников безработица - вечная
проблема. О, конечно, пустующая кафедра всегда найдется, это верно, но
скорее всего такая, что церковная мышь и та сдохнет там с голоду.
Однако у меня была и вторая профессия.
Мойщика посуды.
Сколько бы людей ни ходили без работы, спрос на мойщиков посуды
всегда остается. Вчера, когда мы шли от контрольно-пропускного пункта на
границе к Армии спасения, я видел три ресторана с объявлениями: "Нужен
мойщик посуды", наклеенными на окна. Я заметил их потому, что за долгую
поездку из Масатлана у меня было вдоволь времени, чтобы признаться самому
себе - я не обладаю другими талантами, которые пользовались бы широким
спросом.
Никакими талантами, на которые был бы спрос. В этом мире я не был
рукоположен, да и не мог бы добиться тут рукоположения, ибо откуда было
мне взять диплом об окончании семинарии или факультета богословия. Я даже
не мог получить поддержку какой-нибудь захудалой секты, которая не
обращает внимания на образование и доверяет только озарению, полученному
от Духа святого.
И уж конечно, я не был инженером.
Я не мог найти работу преподавателя даже по тем предметам, которые
изучил, так как не имел документов о своей подготовке, чтоб предъявить в
случае необходимости... даже свидетельства об окончании средней школы и
того не было!
Вряд ли я годился в продавцы. Правда, я обнаружил неожиданные
способности, необходимые сборщику пожертвований... но даже в этом деле я
не обладал ни репутацией, ни опытом. Возможно, когда-нибудь я снова мог
бы... но деньги-то нужны сегодня...
Что же оставалось? Я проглядел страничку объявлений о найме в
ногалесском "Таймсе", экземпляр которого кто-то оставил в миссии. Я не
специалист по налогообложению. Я не механик, это уж точно. Не знаю, кто
такие программисты, но я явно не из их числа, как и не из числа тех, кто
занимается какими-то компьютерами. Я не медбрат и вообще ничего не смыслю
в делах здравоохранения.
Я мог бы без конца перечислять занятия, которые мне незнакомы и
которым нельзя обучиться за один вечер. Но это лишено всякого смысла.
Единственное, что я умел и что могло прокормить Маргрету и меня, пока мы
не оглядимся в этом новом мире и не поймем, что к чему, - это то же самое,
чем я занимался в бытность свою пеоном.
Опытный и надежный мойщик посуды никогда не помрет с голодухи. (Зато
у него сколько угодно возможностей помереть с тоски.)

В первом ресторане, куда я зашел, воняло, а кухня показалась мне
отвратительно грязной. Я и обращаться туда не стал. Второй находился в
крупном отеле, и в подсобке работало несколько мойщиков. Босс поглядел на
меня и сказал:
- Это работа для чиканос, тут тебе не понравится.
Я попробовал спорить. Но мне приказали убираться.
Третий мне явно подходил - ресторанчик чуть больше "Панчо Вилья", с
чистенькой кухней и директором, который показался мне не слишком желчным.
Он предупредил:
- За такую работу мы платим минимальную зарплату, никаких прибавок не
будет. Кормежка бесплатная, раз в день. Если поймаю на воровстве хоть
зубочистки, выгоню в ту же минуту и не возьму обратно. Работать столько,
сколько скажу, и в удобное для меня время. Сейчас ты мне нужен с полудня
до четырех и с шести до десяти пять дней в неделю. Или если хочешь,
работай шесть дней, но без доплаты за сверхурочные. Сверхурочные - это
если я заставлю тебя работать больше восьми часов в день или сорока часов
в неделю.
- О'кей.
- Олл райт, покажи мне карточку социального страхования.
Я вручил ему свою "зеленую карту".
- И ты вообразил, что я буду платить тебе двенадцать с половиной
долларов в час на основании этой карточки?! Ты не чикано. Хочешь, чтоб у
меня были неприятности с властями? Где ты взял эту карточку?
Ну, я тут же изобразил ему в лицах историю, заготовленную для
иммиграционной службы.
- Потеряно все. Не могу даже позвонить по телефону и попросить
кого-нибудь переслать мне деньги. Мне необходимо сначала добраться до
дому, а уж потом я смогу воспользоваться своим счетом в банке.
- Ты можешь получить государственное вспомоществование.
- Мистер, этого не допустит моя проклятущая гордость! (Я просто не
представляю, как доказать, что я - это я. А потому прекрати приставать ко
мне и позволь вымыть у тебя посуду!)
- Рад слышать. Я говорю о "проклятущей гордости". Этой стране такие
люди ой как нужны! Отправляйтесь в офис социального страхования и
потребуйте новую карточку. Это они сделают, даже если вы не помните номер
прежней. Потом возвращайтесь и приступайте к работе. М-м-м... я зачислю
вас на работу с этой самой минуты, но вы должны отработать за эти деньги
полный рабочий день.
- Это более чем справедливо. Где находится офис социального
страхования?
Итак, я отправился в федеральную службу, где снова врал, приукрашивая
свое вранье соответственно обстоятельствам. Серьезная юная леди, которая
выдала мне карточку, заставила меня прослушать целую лекцию по вопросам
социального страхования и о том, как оно действует, - каковую, видимо,
недавно заучила наизусть. Готов спорить на что угодно, у нее никогда не
было клиентов (это она сама сказала), которые столь внимательно слушали бы
ее. Все было ново для меня.
Я назвался именем Алека Грэхема. Это не было осознанным решением.
Просто я пользовался этим именем уже несколько недель, рефлекторно
отзывался на него, а потому уже не мог спохватиться и сказать: "Извините,
мисс, но я ошибся, меня-то на самом деле зовут Александр Хергенсхаймер".
Я начал работать. В перерыв (с четырех до шести) я сбегал в миссию и
узнал, что Маргрета тоже поступила на работу.
Работа у нее была временная, на три недели, что нас вполне
устраивало. Повариха миссии уже год не была в отпуске, а потому решила
съездить во Флагстаф, чтобы навестить дочку, которая только что родила.
Поэтому Маргрете предложили временно ее место... и ее спальню (тоже на
время).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47