Ловкач! Ну, Алек, у тебя ума палата!
На третий день нашего пребывания в Гэллопе Марга и я уснули в
комнате, нанятой на деньги, заработанные мытьем посуды (это я) и уборкой
комнат (Маргрета). Спать мы не собирались, просто хотели отдохнуть немного
перед ужином - день выдался долгий и трудный. Мы не раздеваясь легли на
одеяло. Видно, я слегка задремал. Но тут же очнулся от ощущения, что
что-то твердое впивается мне в спину. Спросонок я все же сообразил, что
припрятанные серебряные доллары выскользнули из моего бокового кармана,
когда я поворачивался с боку на бок. Я вытащил руку из-под головы
Маргреты, собрал монеты, сосчитал, добавил какую-то мелочь и положил все в
прикроватную тумбочку в футе от постели. Потом снова принял горизонтальное
положение, подложил руку под голову Марги и тут же уснул глубоко.
Когда я проснулся, нас окружала полная темнота.
Я пришел в себя. Маргрета тихонько посапывала на моей руке. Я слегка
толкнул ее:
- Любимая, проснись!
- М-р-р-р?
- Уже поздно. Мы наверняка проспали ужин.
Тут она, конечно, сразу проснулась.
- Зажги, пожалуйста, настольную лампу.
Я потянулся к тумбочке и чуть не упал с кровати.
- Не могу найти проклятую. Темно как у негра в желудке. Подожди
секунду, я сейчас зажгу верхний свет.
Осторожно слез с постели, пошел к двери, наскочил на стул, не смог
найти дверь, пошарил по стене, опять ничего не нашел, пошарил еще и
наконец наткнулся на выключатель. Зажглась лампочка на потолке.
В течение долгой и жуткой минуты никто из нас не мог вымолвить ни
слова. Потом я тупо и безучастно проронил:
- Они снова принялись за нас.
Комната обладала тем отсутствием индивидуальности, которое
свойственно всем комнатам дешевых мотелей. И тем не менее в каких-то
мелких деталях она не была похожа на ту комнату, в которой мы заснули.
И накопленные с таким трудом доллары исчезли...
Исчезло все, кроме того, что было на нас надето: рюкзак, чистые
носки, запасное нижнее белье, гребенка, безопасная бритва, все... Я
проверил и убедился в этом.
- Марга, что же дальше?
- Что прикажете, сэр?
- М-м-м... не думаю, чтоб на кухне меня узнали. Но может быть, они
все же позволят помыть у них посуду?
- А может быть, им понадобится и официантка?
Дверь закрывалась на пружинный замок, а ключа у меня не было, так что
пришлось оставить ее приоткрытой. Дверь выходила прямо на улицу. За
стоянкой автомобилей въелся домик со светящейся вывеской "Контора". Все
выглядело обычно, кроме одного - все было ничуть не похоже на тот мотель,
в котором мы работали. В том мотеле контора директора находилась в
фасадной части главного корпуса, а остальную часть здания занимало кафе.
- Да-а-а, обед мы пропустили.
И завтрак тоже. Ибо в этом мотеле кафе не было вообще.
- Ну, Марга?
Она вздохнула:
- А в какой стороне Канзас?
- Вон там... мне кажется. Но мы можем выбирать одно из двух. Можем
вернуться в комнату, раздеться и как следует поспать хотя бы до рассвета.
А можем прямо сейчас выйти на шоссе и попробовать поймать попутку. В
темноте.
- Алек, я вижу лишь _о_д_н_у_ возможность. Если мы вернемся и ляжем в
постель, утром мы встанем еще голоднее, но нисколько не богаче. А может,
еще беднее, если нас застанут в комнате, за которую мы не заплатили.
- Но я же намыл им столько посуды!
- Нет. Здесь ты ничего не мыл. Здесь они могут вызвать полицию.
И мы пошли.

Таков типичный пример гонений, которым мы подвергались во время
попыток добраться до Канзаса. Да, я сказал "гонений". Если паранойя
заключается в том, что ты веришь, будто весь мир находится в заговоре
против тебя, то, значит, я стал полным параноиком. Но это либо была
"разумная" паранойя (если вы позволите мне воспользоваться подобным
ирландизмом), либо я страдал от галлюцинаций в такой степени, что меня
следовало засадить в дурдом. И лечить.
В таком случае Маргрета была частью моих галлюцинаций, но сие
предположение я категорически отвергал. Это не могло быть и folie a deux
[безумие двоих (фр.)]: Маргрета была нормальна в любой Вселенной.
Только в середине дня нам удалось перехватить что-то вроде завтрака,
но к этому времени я уже начал видеть призраки там, где нормальный человек
увидел бы только пыльные вихри. Моя шляпа исчезла, унесенная в те края,
где жимолость вьется, и теперь лучи жаркого нью-мексиканского солнца жгли
мне голову, что ничуть не содействовало улучшению настроения вашего
покорного слуги.
Грузовичок с каменщиками подобрал нас и довез до Грантса. Строители
накормили нас завтраком и отбыли восвояси, оставив нас на обочине.
Возможно, я и заслуживаю, чтобы меня считали сумасшедшим, но я не
абсолютный идиот. И тем, что нас взяли в машину, и тем, что накормили
завтраком, мы были обязаны тому лишь, что Маргрета в ее неприлично
обтягивающих шортах - зрелище, привлекательное для всех мужиков. Так что
мне было о чем подумать, пока я наслаждался (по-настоящему!) ленчем,
который оплатили строители. Но мысли свои я пережевывал, ни с кем не
делясь.
Когда они уехали, я спросил:
- На восток?
- Да, сэр. Но сначала мне хотелось бы забежать в общественную
библиотеку. Если она тут есть.
- О да, конечно!
Несколько раньше, в мире нашего друга Стива, отсутствие летательных
аппаратов заставило меня подозревать, что мир Стива - тот же, где родилась
Маргрета (а потому может оказаться и миром Алека Грэхема). В Гэллопе мы
проверили это в общественной библиотеке. Я прочитал в энциклопедии статью
"История Америки", а Маргрета - историю Дании.
Нам хватило пяти минут, чтобы понять - мир Стива не тот, в котором
родилась Маргрета. Я обнаружил, что Брайан был избран президентом в 1896
году, но помер, не дожив до выборов. И его место занял вице-президент
Артур Сиуол. Этого для меня было вполне достаточно; потом я просто
просмотрел список президентов и войн, о которых никогда и слыхом не
слыхивал.
Маргрета прочитала свою статью, и ее носик прямо-таки трепетал от
возмущения. Когда мы вышли на улицу, где шептаться уже было не надо, я
спросил, что ее так взволновало.
- Это не твой мир, дорогая, я убежден.
- Разумеется, не мой.
- А какой? Из тех фактов, какими мы располагаем, это установить
трудно. Наверняка есть много вселенных, в которых аэронавтика отсутствует
полностью.
- Я счастлива, что он не мой! Алек, в этом мире _Д_а_н_и_я_ -
ч_а_с_т_ь _Ш_в_е_ц_и_и_!!! Ну разве это не ужасно?
Честно говоря, я не понял, почему она так разволновалась. Обе страны
скандинавские, обе похожи друг на друга - так мне во всяком случае всегда
казалось.
- Какой ужас, дорогая! Но я в этих вещах плохо разбираюсь. (Я как-то
был в Стокгольме, и он мне очень понравился. Но, надо думать, сейчас
сообщать Маргрете подобную информацию не следовало.)
- И эта идиотская книжонка утверждает, что столица у нас Стокгольм, а
король - Карл Шестнадцатый! Алек, но он даже не из нашей королевской
династии! И они еще имеют нахальство утверждать, что он мой король!
- Любимая, он не твой король. И весь этот мир не твой.
- Я знаю. Алек. Если нам придется тут поселиться... Если мир не
изменится еще раз... Я смогу принять здешнее гражданство?
- Наверное. Сможешь, я думаю.
Она вздохнула:
- Не хочу быть шведкой.
Я промолчал. Есть вещи, в которых я бессилен помочь.

И вот теперь в Грантсе мы снова отправились в общественную
библиотеку, чтобы узнать последние изменения, происходящие в мире.
Поскольку мы не видели ни aeroplanos, ни дирижаблей, то, возможно, мы
попали в мир Маргреты. На сей раз я сначала заглянул в статью
"аэронавтика" и дирижаблей там не нашел. Зато узнал, что летательные
машины были изобретены доктором Альберто Сантосом-Дюмоном [Сантос-Дюмон
Альберто (1873-1932) - один из пионеров воздухоплавания; родился в
Бразилии; строил дирижабли, а после самолеты] из Бразилии где-то в начале
века, и меня поразило имя изобретателя, так как в моем мире он был
пионером дирижаблестроения, уступавшим лишь графу фон Цеппелину.
По-видимому, машины доктора были очень примитивны в сравнении с
реактивными самолетами или даже aeroplanos; скорее всего они
использовались для развлечений, а не в качестве машин коммерческого
назначения. Я оставил эту статью и обратился к истории Америки, начав с
поиска Уильяма Дженнингса Брайана.
Его я вообще не нашел Ладно. Я понял, что этот мир не мой. Зато
Маргрета лучилась радостью и с трудом дождалась минуты, когда можно было
заговорить громко.
- В этом мире Скандинавия - одна большая страна... и ее столица -
Копенгаген.
- Вот это да!
- Сын королевы Маргреты, принц Фредерик, был коронован королем
Эриком-Густавом, без сомнения, для того, чтобы польстить жителям двух
остальных стран. Но он происходит из датской королевской семьи и датчанин
до мозга костей. Это справедливо, это то, что надо!
Я старался всячески показать, что тоже счастлив. Без единого цента в
кармане, не зная, где мы проведем ночь, Маргрета радовалась, как дитя у
рождественской елки... по поводу, который я считал совершенно ничтожным.
Дважды нас подвозили на короткие расстояния, и наконец мы оказались в
Альбукерке. Я решил, что было бы неплохо остаться здесь на некоторое
время: город большой, в крайнем случае можно было бы обратиться за помощью
в Армию спасения. Однако мне быстро удалось устроиться мойщиком посуды в
кафе местной "Холидей-Инн", а Маргрета поступила туда же официанткой.
Мы проработали меньше двух часов, как вдруг она пришла ко мне в
подсобку и сунула что-то в мой задний карман, когда я стоял, нагнувшись
над мойкой.
- Это тебе подарок, милый.
Я обернулся:
- Привет, красотка!
Я посмотрел, что в кармане. Это оказалась безопасная бритва для
путешественников с отвинчивающейся ручкой. Бритва, ручка и лезвия
помещались в непромокаемой коробке, куда меньшей, чем карманное Евангелие,
и специально приспособленной для ношения в кармане.
- Украла?
- Не совсем. Чаевые. Купила в фойе у прилавка с мелочами. Дорогой, я
хочу, чтобы ты побрился в первый же перерыв.
- Разреши мне просветить тебя, куколка. Это тебя берут на работу за
то, что ты красива. Меня же нанимают потому, что у меня крепкая спина,
слабый ум, а характер покладистый. Им совсем неважно, как я выгляжу.
- А мне важно.
- Твое малейшее желание - закон для меня. А теперь беги, ты
задерживаешь мой производственный процесс.
Этой ночью Маргрета объяснила мне, почему она купила бритву прежде
всего.
- Дорогой мой, не только потому, что я люблю, когда твое лицо
гладкое, а волосы подстрижены, хотя мне это действительно нравится. Дело в
том, что шуточки Локи продолжаются и каждый раз нам приходится наниматься
на работу только для того, чтобы не голодать. Ты говоришь, что никому нет
дела до того, как выглядит мойщик посуды... А я убеждена, что, когда
человек чист и аккуратен, это облегчает поиски любой работы, и уж во
всяком случае он от этого не умрет.
Однако есть и другая причина. В результате всех перемен тебе
приходилось отпускать усы - и раз, и два... Я насчитала пять раз. Причем
однажды ты их отращивал целых три дня подряд. Дорогой, когда ты
свежевыбрит, то выглядишь в высшей степени привлекательным и веселым, и я
счастлива, что вижу тебя таким.
Маргрета сшила мне нечто вроде пояса для денег - вернее, просто
матерчатый кармашек с матерчатым же пояском. Она хотела, чтобы я не снимал
его даже в постели.
- Милый, каждый раз, когда мир меняется, мы теряем все, кроме того,
что на нас. Я хочу, чтобы ты клал сюда и бритву, и серебряные деньги,
когда раздеваешься перед сном.
- Не думаю, что нам удастся перехитрить Сатану так просто.
- Может быть, и не удастся. Но попробуем. После каждой смены миров мы
остаемся лишь в платье, которое было на нас в тот момент, и с тем, что
лежало в карманах. Кажется, это одно из правил.
- У хаоса нет правил.
- А может быть, это не хаос, Алек, если ты не хочешь носить пояс, то,
может, не станешь возражать, чтобы его носила я?
- Ох, конечно, я надену его. Сатану это не остановит, если уж он
собрался отобрать у нас что-то. Впрочем, меня не это беспокоит. Он уже
один раз выкинул нас в чем мать родила в Тихий океан. А мы умудрились
вынырнуть. Помнишь? А вот что меня действительно тревожит... Марга, ты
заметила, что каждый раз, когда происходило превращение, мы крепко
держались друг за друга? Ну хотя бы за руки?
- Заметила.
- Превращение происходит в мгновение ока. А что случится, если мы не
будем вместе? Если не будем держаться друг за друга? Или хотя бы касаться
друг друга? Ну-ка, ответь!
Она молчала так долго, что я подумал, будто она не хочет отвечать.
- Угу, - сказал я, - вот и я так думаю. Но мы же не можем все время
быть друг с другом, как сиамские близнецы. Нам нужно работать. Моя
дорогая, жизнь моя! Сатана, или Локи, или какой-нибудь другой злой дух
может разлучить нас навечно, просто воспользовавшись моментом, когда мы
телесно не соприкасаемся.
- Алек...
- Да, моя любовь?
- Локи мог сделать это с нами уже давным-давно. Однако же не сделал.
- Но это может произойти в следующее же мгновение.
- Конечно. А может и никогда не произойти.

Все же мы неуклонно двигались вперед, хотя в пути и претерпели еще
несколько превращений. Предосторожность, предложенная Маргретой, оказалась
действенной, а в одном случае сработала, можно сказать, даже слишком
хорошо: я чуть-чуть не схлопотал тюремный срок за незаконное владение
серебряными монетами. Однако новое неожиданное превращение (самое быстрое
из всех) покончило и с обвинением, и с вещественными доказательствами, и
со свидетелями обвинения. Мы вдруг оказались в незнакомом судебном зале и
были немедленно выдворены оттуда по причине отсутствия билетов, которые
позволяли бы нам там находиться.
Бритва все же осталась со мной: ни коп, ни шериф, ни судебный
исполнитель не стали ее конфисковывать.
Передвигаясь обычным способом (мой большой палец и прелестные ножки
Маргреты; я уже давно мысленно примирился с тем, что даже неотвратимым
можно наслаждаться), мы оказались в прекрасной местности (надо думать, это
был Техас): водитель грузовика высадил нас прежде чем свернуть с
шестьдесят шестого шоссе на проселок.
Из пустыни мы попали в страну низких зеленых холмов. Стоял дивный
день, а мы были усталые, голодные, потные и грязные, так как наши
преследователи - Сатана или кто-то там еще - превзошли себя: три
превращения за тридцать шесть часов.
В один и тот же день я дважды получал место мойщика посуды в одном и
том же городе и по одному и тому же адресу... и не заработал ни гроша.
Трудно получить деньги в "Харчевне одинокого ковбоя", если она вдруг
превращается в "Гриль Вивьен" прямо на твоих глазах. Сказанное вполне
справедливо и в отношении этой самой "Вивьен", когда она три часа спустя
превратилась в площадку для продажи подержанных автомобилей. Единственное,
что было хорошо, так это то, что, по счастью (а может быть, заговорщики
так и задумали), мы с Маргретой каждый раз оказывались вместе: в одном
случае она зашла за мной, и мы оба дожидались, когда мой босс расплатится
за работу, а в другом - мы с ней работали на одной кухне.
Третье превращение заставило нас бросить ночлег, который уже был
оплачен (притом частично трудами Маргреты).
Итак, когда водитель грузовика высадил нас, мы были грязными,
голодными и усталыми, а моя паранойя достигла наивысшей отметки.
Пройдя несколько сот ярдов, мы вышли к крошечному очаровательному
ручейку - зрелище, которое в Техасе ценится выше любого другого.
Мы остановились возле трубы, соединяющей берега.
- Маргрета, ты не хочешь пошлепать по воде?
- Милый, я собираюсь сделать куда больше: я не только пошлепаю, я
искупаюсь.
- Хм... Ладно. Пролезь под проволокой, пройди вдоль ручья ярдов
пятьдесят-семьдесят пять, и там, думаю, с дороги никто не увидит.
- Возлюбленный, они могут выстроиться там в очередь и орать от
восхищения сколько хотят. Я все равно буду принимать ванну. И... эта вода,
кажется, чистая. Ее можно пить? Как ты думаешь?
- Выше по течению? Конечно. Думаю, что со времени айсберга мы пили
ничуть не лучшую. Ах, если бы у нас была какая-нибудь еда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47