- Сумеем. Но будем осторожны. Поверни голову ко мне, но не вздумай
поворачиваться всем телом.
Поцелуй оказался скорее символическим, нежели одним из тех
сногсшибательных специальных блюд, которые так прекрасно готовила
Маргрета. Мы оба приняли все меры, чтобы не нарушить драгоценное
равновесие нашего плота. Нас беспокоило нечто большее, чем просто падение
в океан; во всяком случае меня.
Я решил обсудить сей предмет и вытащить его наружу, дабы мы могли
побеспокоиться о нем вместе.
- Маргрета, судя по карте, что висела на стене около столовой,
мексиканский берег с Масатланом должен находиться где-то к востоку от нас.
В котором часу затонуло наше судно? Если, конечно, оно затонуло. Я хочу
сказать, в котором часу произошло столкновение?
- Понятия не имею.
- И я - тоже. Но во всяком случае - после полуночи. В этом-то я
уверен. "Конунг Кнут" должен был прибыть в порт в восемь утра. Так что
берег должен находиться от нас примерно в ста милях к востоку. А может, и
ближе. Горы должны быть вон там. И возможно, мы увидим их, когда туманная
дымка рассеется. Так было вчера, значит, есть вероятность, что они
покажутся нам и сегодня. Любимая, как у тебя с плаванием на дальние
дистанции? Если мы увидим горы, то не рискнуть ли нам?
- Алек, если ты настаиваешь, мы можем попытать счастья.
- Это не совсем то, о чем я спрашиваю.
- Верно. В теплой воде, полагаю, я смогу плыть столько, сколько
понадобится. Однажды я переплыла Большой Бельт [пролив между островами Фюн
и Зеландия (Дания)]; а вода там похолоднее. Но, Алек, в Бельте нет акул. А
здесь они есть. Сама видела.
Я тяжело вздохнул:
- Рад что ты заговорила об акулах сама: мне не хотелось начинать
разговор первым. Родная, нам придется остаться тут и не дышать, чтоб не
привлекать к себе внимания. Утренний завтрак я готов пропустить, особенно
если это завтрак для акул.
- От голода быстро не умирают.
- Мы не умрем от голода. А если бы ты могла выбирать, на чем бы ты
остановилась? Смерть от солнечных ожогов? Голодная смерть? В акульей
пасти? От жажды? Во всех романах о потерпевших кораблекрушение или о
Робинзонах Крузо мне всегда попадались герои, которым хоть было чем
заняться - у меня же нет даже зубочистки. Поправка: у меня есть ты, а это
меняет все. Маргрета, как ты думаешь, что с нами будет?
- Думаю, нас подберут.
Я думал точно так же, но по ряду соображений не хотел говорить
Маргрете об этом.
- Рад слышать, что ты так считаешь. А почему ты в этом уверена?
- Алек, ты бывал в Масатлане?
- Нет.
- Это крупный порт как промыслового, так и спортивного рыболовства. С
рассветом сотни судов выходят в океан. Самые большие и быстроходные
уплывают на сотни километров от берега. Если дождемся, они нас найдут.
- Могут найти, ты хочешь сказать? Океан, знаешь ли, довольно большая
штука. Но ты права. Отправиться вплавь по нему - самоубийство. Лучше уж
остаться тут и держаться покрепче.
- Алек, они будут искать нас.
- Будут? Почему?
- Если "Конунг Кнут" не затонул, то капитан знает, где и когда мы
упали за борт. И, придя в порт - а это должно произойти вот-вот, - он
потребует, чтобы начались поиски уже днем. А если корабль затонул, начнут
обыскивать весь район в поисках спасшихся.
- Звучит логично. (Правда, у меня была другая идея и совсем не такая
логичная.)
- Наша задача - остаться в живых до того, как нас найдут, по
возможности избежав акул, жажды и солнечных ожогов. А значит, мы должны
двигаться как можно меньше. Лежать неподвижно, и только лежать. Время от
времени, когда взойдет солнце, нужно поворачиваться с боку на бок, чтобы
кожа нагревалась равномерно.
- И молиться о ниспослании облачной погоды. Да, ты говоришь верно. И
может быть, нам лучше даже не разговаривать. Меньше шансов, что начнем
страдать от жажды. А?
Она молчала долго, и я уже подумал, что она последовала моему совету.
Однако наконец она произнесла:
- Любимый, может быть, мы не выживем.
- Я знаю.
- А если нам предстоит умереть, то я предпочту умереть, слыша твой
голос. И не хочу, чтоб у меня отняли право говорить, как я люблю тебя,
говорить, когда хочется, а не молчать ради тщетной надежды прожить
несколько лишних минут.
- Да, моя возлюбленная, да!

Несмотря на наше решение, мы говорили очень мало. Мне было достаточно
касаться ее руки, ей, как оказалось, тоже.
Спустя долгое время - часа три, по моим расчетам - я почувствовал,
что Маргрета вздрогнула.
- Что случилось?
- Алек! Посмотри туда!
Она показала пальцем. Я взглянул.
Я чуть не разинул рот, но сдержался: высоко над нами летело нечто в
форме креста, чем-то похожее на планирующую птицу, только гораздо крупнее
и явно искусственного происхождения. Летательная машина...
Я-то знал, что летательных машин быть не может. В техническом училище
я проходил знаменитое математическое доказательство профессора Саймона
Ньюкома, что попытки профессора Лэнгли и других построить аэроплан,
который сможет нести человека, обречены на неудачу и беспочвенны. Ведь
согласно теории масштабов, машина столь крупная, чтобы поднять человека,
должна еще нести и мотор, достаточно мощный, чтобы оторвать ее от Земли, а
уж о пассажире и говорить нечего.
Это было последнее слово науки, разоблачившее явную глупость и
полностью прекратившее попытки тратить общественные средства на подобные
эфемерные идеи. Деньги, ассигнованные на научные и опытные разработки,
пошли на воздухоплавание, то есть куда следовало, что дало великолепный
результат.
Однако за последние несколько дней я приобрел иную точку зрения на
"невозможное". И когда невероятная летающая машина появилась в небе, я
как-то не слишком удивился.
По-моему, Маргрета смогла перевести дух, только когда машина
пролетела над нами и устремилась к горизонту. Я тоже не отрывал от нее
глаз, но все же заставил себя дышать более спокойно. Она была прекрасна -
серебристая, стремительная и изящная. Я не мог определить ее величину, но,
если черные точки на ней - окна, она должна быть огромной.
Я не понимал, как она движется.
- Алек, это воздушный корабль?
- Нет. Во всяком случае, это не то, что я имел в виду, говоря о
воздушных кораблях. Я назвал бы это летательной машиной. Могу сказать
только одно: таких я никогда не видел. Но знаешь, я должен сообщить тебе
одну вещь, очень, очень важную.
- Да?
- Мы не умрем... И теперь я знаю, почему был потоплен корабль.
- Почему, Алек?
- Чтобы помешать мне сверить отпечатки пальцев.

9
Ибо алкал Я, и вы дали Мне есть;
жаждал, и вы напоили Меня;
был странником, и вы приняли Меня.
Евангелие от Матфея 25, 35
- Или, говоря точнее, айсберг оказался на том месте и столкнулся с
кораблем для того, чтобы не дать мне сверить свой отпечаток пальца с
отпечатком на водительском удостоверении Грэхема. Судно, скорее всего, не
затонуло: видимо, не было запланировано.
Маргрета ничего не ответила.
Поэтому я мягко сказал:
- Давай, дорогая, говори что хочешь. Облегчи душу, я не возражаю. Ну,
я - псих! Параноик.
- Алек, я этого не говорила. И не думала, и не собираюсь говорить.
- Да, не говорила. Но на сей раз то, что со мной произошло, не может
быть объяснено "потерей памяти". Разумеется, если мы с тобой видели одно и
то же. Что видела ты?
- Что-то непонятное в небе. И не только видела, но и слышала. Ты
сказал мне, что это летательный аппарат.
- Ну-у, я только предполагаю, что он так называется, но ты, если
хочешь, можешь называть его хоть э-э-э... драндулетом, мне все едино.
Нечто новое и незнакомое. Так каков же этот драндулет? Опиши его.
- Что-то летевшее по небу. Оно прилетело вон оттуда, потом пролетело
почти над нами и исчезло вон там. (Она показала, как я считал, в северном
направлении.) По форме оно напоминало крест, распятие. Поперечина креста
имела выступы, по-моему, их было четыре. Спереди что-то вроде глаз, как у
кита, а на заднем конце нечто напоминающее китовый хвост. Кит с крыльями -
вот на что это было похоже больше всего, Алек, - кит, летящий по небу.
- Ты подумала, что он живой?
- Хм... не знаю. Нет, не думаю. Впрочем, не знаю, что и думать.
- Я не считаю, что он живой - мне кажется, что это машина.
Летательная машина. Лодка с крыльями. Но что бы там ни было, машина или
летающий кит, видела ли ты когда-нибудь хоть что-то похожее?
- Алек, эта штука такая странная, что мне даже не верится, будто она
существует в действительности.
- Понимаю. Но ты увидела ее первой и указала мне на нее, значит, не я
хитростью заставил тебя думать, что ты ее видишь.
- Но ты же никогда бы этого не сделал!
- Нет, не сделал бы. Но я, любимая, все же рад, что ты первой увидела
ее. Значит, она реально существует, а не является порождением кошмара,
зародившегося в моем горячечном уме. Однако этот аппарат явился не из того
мира, к которому ты привыкла. И могу тебя заверить, что он не имеет
отношения и к воздушным кораблям, о которых я рассказывал. Этот аппарат не
из того мира, где вырос я. Значит, мы находимся в каком-то третьем мире. -
Я тяжело вздохнул. - В первый раз, чтобы доказать мне, что я очутился в
чужом мире, потребовался лайнер водоизмещением в двадцать тысяч тонн. На
сей же раз - зрелища чего-то, что просто не может существовать в моем
мире, оказалось достаточно, чтобы я понял - они снова принялись за свое.
Они поменяли миры в тот момент, когда заставили меня потерять сознание. Во
всяком случае я полагаю, что именно тогда. Мне кажется, это было сделано,
чтобы помешать сверить отпечатки пальцев. Паранойя! Навязчивая идея, будто
Вселенная вступила в заговор против меня. Только это не галлюцинация. - Я
внимательно следил за выражением глаз Маргреты. - Что ты скажешь?
- Алек... А не могло случиться, что нам обоим просто привиделась эта
штука? Может, у нас лихорадка? Нам обоим крепко досталось: ты ударился
головой, возможно, и меня обо что-то стукнуло, когда корабль налетел на
айсберг.
- Маргрета... но и в таком случае нас не могли посетить одни и те же
галлюцинации. Если бы ты проснулась и обнаружила, что меня нет, ответ для
тебя был бы найден. Но я не исчез - вот он я. Кроме того, тебе все равно
потребовалось бы найти объяснение появления айсберга в южных широтах. Нет
уж! Паранойя - куда более подходящее объяснение! Причем заговор направлен
именно против меня - ты просто имела несчастье случайно вляпаться в эту
историю. О чем я очень сожалею. (На самом деле я нисколько не сожалел.
Плот посреди океана - не место для одного, а вместе с Маргретой - это
почти что рай.)
- И все же я думаю, что нам приснился один и тот же сон... АЛЕК, ОНА
СНОВА ПОЯВИЛАСЬ!!! - И Маргрета вытянула руку вперед.
Сначала я ничего не увидел. Но вот она появилась - крохотная точка,
постепенно обретающая форму креста, то есть та самая штука, которую я
назвал летательной машиной. Я наблюдал, как она растет.
- Маргрета, должно быть, она вернулась. Может быть, она увидела нас?
Или, вернее, _о_н_и_ заметили нас. Или он. Выбирай, что больше нравится.
- Возможно, ты прав.
Когда машина приблизилась, я заметил, что она должна пролететь не
прямо над нами, а правее. Внезапно Маргрета воскликнула:
- Она другая! Не похожа на первую!
- Да, это не летающий кит. Если, конечно, не предположить, что
здешние киты имеют на боках широкие красные полосы.
- Это не кит. Я хочу сказать, не живое существо. Ты был прав, Алек,
это машина. Дорогой, ты в самом деле думаешь, что внутри ее сидят люди?
Одна мысль об этом приводит меня в ужас.
- Полагаю, я бы больше испугался, если бы внутри ее не оказалось
никого. (Я припомнил фантастический рассказ, переведенный с немецкого, о
мире, населенном одними автоматами, - довольно скверная история.) Но это
превосходная новость! Теперь мы оба знаем, что первая машина - не сон и не
галлюцинация. Что в свою очередь свидетельствует - мы попали в другой мир.
Стало быть, нас обязательно спасут.
Маргрета с сомнением произнесла:
- Не вижу логической связи.
- Потому что ты никак не хочешь согласиться с тем, что я - параноик,
и я тебе за это очень благодарен, дорогая. Но моя паранойя - простейшая из
гипотез. Если тот шутник, что дергает за веревочки, намеревался бы меня
убрать, это было бы проще всего сделать во время столкновения с айсбергом.
Или еще раньше - в пылающей яме.
Но видимо, он не желает моей смерти, во всяком случае сейчас. Он
играет со мной, как кошка с мышью. Значит, я буду спасен. И ты - тоже, ибо
мы вместе. Ты была со мной в тот момент, когда айсберг ударился о судно -
тут тебе не повезло. Но ты все еще со мной и, значит, будешь спасена - это
уже можно расценивать как везение. И не сопротивляйся, родная. У меня было
время привыкнуть к таким превращениям, и я считаю, что все будет в
порядке, если внутренне расслабиться. Паранойя - единственный рациональный
подход к миру, который плетет против нас интриги.
- Но, Алек, мир не имеет права вести себя так.
- Тут не существует понятия "иметь право", моя любовь. Вся суть
философии состоит в том, чтобы принимать Вселенную такой, какая она есть,
а не в том, чтобы насильно пытаться подогнать ее к какой-то выдуманной
форме. - Тут я завопил: - Ой, не перекатывайся на бок! Неужели ты хочешь
превратиться в акулью закуску в тот момент, когда мы убедились, что нас
обязательно спасут?

В течение ближайшего часа или около того ничего не произошло, если не
считать двух великолепных акульих плавников. Дымка над океаном растаяла, и
я начал волноваться - не опоздает ли избавление? Я считал, что уж это они
обязаны обеспечить мне. Во всяком случае не дать получить ожоги третьей
степени. Маргрета могла пробыть на солнце немного дольше меня: она хоть и
блондинка, но загорела до цвета поджаристой корочки - дивное зрелище! Что
касается меня, то я был белее лягушачьего брюха, за исключением рук и
лица, так что пребывание днем на тропическом солнце могло надолго уложить
меня в больницу, а могло быть и того хуже.
В восточной части горизонта появились какие-то сероватые очертания,
которые могли оказаться горами. Так во всяком случае я говорил себе -
однако, если ваша точка обзора приподнята всего лишь дюймов на семь выше
поверхности океана, вряд ли можно что-либо рассмотреть. Если это
действительно были горы или холмы, значит, до земли оставалось не так уж
много миль Суда из Масатлана могли появиться ежеминутно... если, конечно,
Масатлан в этом мире существует. Если...
Появилась еще одна летательная машина.
Она лишь отдаленно напоминала первые две. Те летели почти параллельно
берегу - первая с юга, вторая с севера. Эта же шла прямо от берега в
западном направлении, к тому же выделывала какие-то зигзаги.
Она пролетела севернее нас, потом повернула обратно и принялась
кружить у нас над головой. Она спустилась достаточно низко, и я разобрал,
что в ней действительно сидят люди, похоже двое.
Внешний вид машины описать нелегко. Прежде всего вообразите огромный
коробчатый воздушный змей, примерно сорока футов в длину, четырех - в
ширину и с расстоянием между плоскостями около трех футов.
Теперь представьте себе, что эта коробка укреплена под прямым углом
на лодке, несколько напоминающей эскимосский каяк, только больше, гораздо
больше - примерно такой величины, как сама коробка воздушного змея.
Еще ниже находились два меньших каяка, параллельных главному телу
лодки.
В одном конце каяка находился мотор (это я узнал потом) и там же был
укреплен пропеллер, похожий на пароходный винт (и это я тоже увидел
позже). Когда я впервые столкнулся с этим невероятным сооружением,
воздушный винт крутился с такой скоростью, что его нельзя было
рассмотреть. Зато слышать - сколько угодно! Это приспособление непрерывно
издавало оглушительный шум.
Машина развернулась в нашу сторону и наклонила нос так, будто хотела
в нас врезаться - точно пеликан, несущийся вниз, чтобы схватить рыбу.
А рыба - это мы. Стало страшно. Во всяком случае мне, Маргрета даже
не пискнула. Только изо всех сил сжала мои пальцы. Тот факт, что мы все же
не рыба и машина не может нас проглотить, да вряд ли и стремится,
нисколько не делал ее пикирование менее устрашающим.
Несмотря на испуг (а может быть, именно из-за него), я разобрал, что
летательный аппарат по крайней мере вдвое больше, чем представлялось мне,
когда он появился в неба Там сидели два водителя, расположившиеся рядом у
окна в передней части машины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47