- Никогда не думал, что попадусь в
собственные сети.
- А какие у тебя теперь планы, Алек?
- Теперь? Выйти на шестьдесят шестое шоссе и выставить на всеобщее
обозрение большой палец. Я хочу добраться до Оклахома-Сити до пяти часов
вечера. Это нетрудно - город близко.
- Да, сэр. А почему до пяти, осмелюсь спросить?
- Ты всегда можешь спрашивать, и тебе это великолепно известно.
Брось-ка ты изображать этакую "невозмутимую Гризельду", любимая; ты
хандришь с тех самых пор, как мы углядели тот дирижабль. Так вот, потому
что в Оклахома-Сити есть окружной офис ЦОБ и я хочу туда попасть прежде,
чем он закроется. Погоди немного, и ты увидишь, как они расстилают перед
нами красную дорожку, моя родная. Доберемся до Оклахома-Сити, и все наши
неприятности останутся позади.
Этот полдень почему-то напомнил мне прогулку по полю, засеянному
сорго. Озимым сорго. Нам легко удавалось находить попутки, но все поездки
были очень короткими. В среднем мы делали по двадцать миль в час на шоссе
с установленной скоростью движения шестьдесят миль. Пятьдесят пять минут
мы потеряли по делу - бесплатная трапеза. В который раз достойный
представитель племени водителей грузовиков угощал нас едой, поскольку сам
решил поесть. И все по той причине, что не родился еще мужчина, способный
не оторваться от еды и не пригласить Маргрету, раз она тут. (А заодно
кормили и меня. Просто потому, что я входил в перечень ее имущества. Что
ж, не жалуюсь.)
Мы ели минут двадцать, но затем шофер потратил тридцать минут и
бесчисленное множество четвертаков на игральные автоматы... А я стоял
рядом и внутренне кипел, видя, как Маргрета хлопает в ладоши и радостно
взвизгивает при каждой удаче шофера. Однако ее общественный инстинкт был
верен: шофер довез нас прямо до Оклахома-Сити. Там он проехал через весь
город, хотя мог ехать в объезд, и в четыре двадцать высадил нас на
пересечении Тридцать шестой улицы и авеню Линкольна, всего в двух
кварталах от офиса ЦОБ.
Оба квартала я прошел, весело насвистывая. Раз даже пошутил:
- Улыбнись, любимая. Еще месяц, а может, и меньше, и мы будем ужинать
в "Тиволи".
- Правда?
- Правда. Ты столько мне о нем рассказывала, что я просто дождаться
не могу. А вот и дом, который нам нужен.
Офис находился на втором этаже. На сердце потеплело, когда я увидел
буквы, написанные на стекле: "Церкви, объединенные благочестием. Входите".
- После тебя, моя любовь. - Я взялся за ручку, чтобы открыть перед
ней дверь.
Но не открыл. Дверь оказалась запертой.
Постучал, потом увидел звонок и позвонил. Потом действовал
попеременно - стучал и снова звонил. И опять. И опять.
Какой-то негр со шваброй и ведром появился в коридоре и прошел мимо
нас. Я окликнул его:
- Эй, дядюшка! У тебя нет ключей от этой двери?
- Никак нет, капитан. А там никого и нет. Они обычно закрывают и
уходят после четырех.
- Понятно. Спасибо.
- Рад служить, капитан.
Когда мы опять оказались на улице, я глуповато улыбнулся Маргрете.
- Ничего себе, красная дорожка. Бросили работу в четыре. Когда кошка
спит, мыши веселятся. Обещаю тебе, что у кого-то головы после этого
полетят. Не могу в данной ситуации подобрать более удачное клише. Ах нет -
могу! Бедняки не выбирают. Мадам, а что, если мы сегодня переночуем просто
в парке? Ночь тепла, дождя не предвидится. Конечно, москиты и чиггеры
[личинки клещей, паразитирующих на мелких млекопитающих, птицах и т.п.]...
Зато никакой платы за помещение.
Мы ночевали в парке Линкольна на площадке для гольфа, прямо на
газоне, казавшемся живым бархатом - так он кишел чиггерами.
Но, несмотря на чиггеров, спали мы хорошо. Мы уже встали, когда
появились первые игроки в гольф, и удалились, сопровождаемые сердитыми
взглядами. Воспользовавшись общественным туалетом в парке, мы повеселели,
почувствовав себя чище, свежее. Я побрился, и мы оба позавтракали
бесплатной питьевой водой из фонтанчика. В целом настроение у меня было
довольно приличное. Правда, еще рановато, и вряд ли можно ожидать, что эти
нахальные плейбои из ЦОБ появятся на работе ни свет ни заря. Но тут мы
наткнулись на полисмена. Я спросил у него адрес публичной библиотеки, а
затем прибавил:
- Кстати, а где тут аэропорт?
- Чего-чего?
- Площадка, где садятся дирижабли.
Коп повернулся к Маргрете:
- Леди, он у вас что - чокнутый?

Я действительно почувствовал, что болен, когда спустя полчаса мы
подошли к списку контор в том здании, где побывали вчера. Мне стало
нехорошо, но я не удивился, обнаружив, что церкви, объединенные
благочестием, среди арендаторов помещения отсутствуют.. Чтоб полностью
увериться, я поднялся на второй этаж. Нужный нам офис занимала какая-то
страховая компания.
- Что ж, дорогая, пойдем в библиотеку. Выясним, что за мир, в котором
мы оказались.
- Хорошо, Алек. - Маргрета выглядела почему-то очень оживленной. -
Дорогой, мне очень жаль, что тебя постигло такое разочарование, но... я
просто ожила. Я... я... я до смерти боялась даже подумать о встрече с
твоей женой.
- Ты с ней не увидишься. Никогда. Обещаю. Гм... я и сам как будто
испытываю облегчение. И голод.
Мы прошли еще немного.
- Алек, ты не рассердишься?
- Ты же знаешь, что в наказание можешь получить только сочный
поцелуй. А в чем дело?
- У меня есть пять четвертаков. Настоящих.
- Надо думать, ты ждешь, чтобы я спросил: "Дочь моя, а не согрешила
ли ты там у себя в Филадельфии?" Выкладывай. Кого ты пришила? И много ли
было крови?
- Вчера... Это те игровые автоматы. Каждый раз, когда Гарри выигрывал
три раза подряд, он давал мне четвертак. "На счастье! " - говорил он.
Я решил не наказывать ее. Конечно, это были "неправильные"
четвертаки, но они годились для наших целей, так как подходили к здешним
торговым автоматам. Мы шли как раз мимо лавчонок, где торговали разной
дешевой ерундой. Обычно в подобных местах стоят автоматы, продающие
готовую еду именно так было и на сей раз. Цены тут жутко высокие:
пятьдесят центов за тощий высохший сандвич, двадцать пять за крошечный, на
один укус, шоколадный батончик. И все же это было лучше многих завтраков,
достававшихся нам в пути. А главное - мы ничего не украли: четвертаки
моего мира были из настоящего серебра.
Затем мы пошли в библиотеку, чтобы выяснить, каков же этот мир, с
которым нам предстояло иметь дело.
Выяснили мы быстро.
Это был мир Марги.

20
Нечестивый бежит, когда никто не гонится
за ним; а праведник смел, как лев.
Книга притчей Соломоновых 28, 1
Маргрета была возбуждена не меньше, чем я вчера. Она прямо била
ключом. Она сияла улыбками, она выглядела на шестнадцать лет. Я поискал
глазами какой-нибудь закуток между стеллажами или еще что-нибудь в том же
роде, где можно было бы поцеловать ее, не думая о библиотекаре. Потом
вспомнил, что в мире Марги подобным поступком никого не шокируешь... тут
же схватил ее в объятия и расцеловал от всей души.
И сейчас же меня отчитал библиотекарь.
Нет, совсем не за то, что целовался, а за то, что мои поцелуи были
слишком громкими. Публичные поцелуи сами по себе нисколько не оскорбляли
достоинства библиотеки. Еще бы! Поклявшись, что впредь буду тих как мышка,
и принеся извинения за нарушение тишины, я заметил на дисплее возле
библиотекаря надпись: "Новые поступления. Пособие по порнографии для детей
шести - двенадцати лет".
А через пятнадцать минут я уже голосовал на семьдесят седьмом шоссе,
ведущем в Даллас.
Почему в Даллас? А из-за фирмы "О'Хара, Ригсби, Крумпакер и Ригсби".
Как только мы оказались за дверями библиотеки, Марга начала
возбужденно щебетать о том, как теперь будет легко покончить с нашими
бедами с помощью ее банковского счета в Копенгагене.
- Подожди-ка, Маргрета, дорогая. А где твоя чековая книжка? Где
документ, подтверждающий личность? - охладил я ее восторг.
В общем, выяснилось, что Маргрета сможет добраться до своих денег в
Дании только через несколько дней по самому оптимистичному варианту и
несколько недель - по более пессимистичной оценке... и что даже если мы
выберем самый длинный вариант, то нам все равно потребуются значительные
денежные вложения, хотя бы на посылку телеграмм. Телефонная линия через
Атлантику? Маргрета считала, что такой штуки вообще не существует. (А если
бы она и существовала, то, я думаю, телеграммы все равно дешевле и
надежнее.)
Даже после того как все предварительные трудности будут преодолены,
вероятно, возникнет необходимость получить из Европы деньги почтой, а ведь
в этом мире авиационного сообщения нет.
Итак, мы отправились в Даллас, поскольку я уверил Маргу, что в самом
худшем случае адвокаты Алека Грэхема безусловно одолжат ему денег, чтобы
он (мы) смог наконец обрести крышу над головой. При известной удаче мы
вполне могли бы рассчитывать и на весьма солидную сумму.
(Они, конечно, могут и не признать во мне Алека Грэхема и доказать,
что я - не он, с помощью отпечатков пальцев, графологического анализа
подписи и так далее и тем самым вызвать некоторое сомнение насчет Алека
Грэхема в исполненных доброжелательности, но весьма сбивчивых
представлениях Марги. Впрочем, я ей говорить об этом не стал.)
От Оклахома-Сити до Далласа около двухсот миль. Мы приехали туда в
четыре часа дня на попутке, которая подобрала нас на пересечении
шестьдесят шестого и семьдесят седьмого шоссе и привезла чуть ли не в
самый центр столицы Техаса. Мы вылезли из попутки там, где семьдесят
седьмое шоссе пересекается с восьмидесятым, то есть на берегу Тринити, и
направились пешком в Смит-Билдинг. На что ушло полчаса.
Секретарша в конторе, размещенной в помещении номер 7000, выглядела
так, будто только что сошла с театральной сцены, где ставилась пьеса того
сорта, на борьбу за запрещение которых ЦОБ угробили уйму денег и времени.
Она, конечно, была одета, но не так чтобы очень, а ее макияж относился к
тем, которые Марга называла "первым классом". Она была пышна и красива, и
с обретенной за последнее время терпимостью я просто наслаждался этим
греховным зрелищем. Она улыбнулась и спросила:
- Чем могу быть полезна?
- Сегодня отличный день для гольфа. Кто из партнеров сейчас в офисе?
- Боюсь, только мистер Крумпакер.
- Именно он-то мне и нужен.
- Как мне о вас доложить?
(Первое препятствие - я его не предусмотрел. А может быть, она...)
- Разве вы меня не узнаете?
- Извините. А я должна была вас узнать?
- Скажите, а вы тут давно работаете?
- Немногим больше трех месяцев.
- Вот в чем дело! Скажите Крумпакеру, что здесь Алек Грэхем.
Я не мог слышать, что говорит ей Крумпакер, но следил за выражением
ее глаз. Мне показалось что они раскрылись шире; больше того, я был в этом
уверен. Однако она только сказала:
- Мистер Крумпакер вас примет. - Потом повернулась к Маргрете. - Могу
ли я предложить вам журнал, пока вы будете ожидать? Не угодно ли сигарету
с "травкой"?
Тут вмешался я:
- Она пойдет со мной.
- Но...
- Идем, Марга. - И я быстро пошел во внутренние комнаты конторы.
Обнаружить дверь Крумпакера оказалось нетрудно - за ней раздавалось
какое-то визгливое кваканье. Оно оборвалось, когда я открыл дверь и
придержал ее, чтоб пропустить Маргрету. Когда она вошла в комнату, он
завизжал:
- Мисс, вам придется подождать за дверью!
- Нет, - решительно отверг я его предложение и закрыл за собой дверь,
- миссис Грэхем останется с нами.
Он был поражен.
- Миссис Грэхем?
- Удивил вас, а? С тех пор как мы виделись последний раз, я женился.
Дорогая, это Сэм Крумпакер, один из моих адвокатов. (Его имя я узнал из
таблички на двери.) Как поживаете, мистер Крумпакер?
- З-э-э... Рад познакомиться, миссис Грэхем. Примите мои
поздравления. Поздравляю и вас, Алек, вы всегда отличались прекрасным
вкусом.
- Спасибо. Садись, Марга, - сказал я.
- Одну минутку, друзья. Миссис Грэхем тут не следует оставаться ни в
коем случае. И вы, Алек, это знаете лучше, чем кто-либо другой.
- Ничего я такого не знаю. И на сей раз решил привести свидетеля.
Нет, я не знал, что он жулик, но я уже давно усвоил, что любой
человек, который пытается избежать присутствия свидетелей, вряд ли может
быть причислен к лику достойных. Поэтому ЦОБ всегда стараются иметь
свидетелей и всегда держатся в рамках законности. Так, знаете ли, дешевле
обходится.
Марга села. Я уселся рядом. Когда мы вошли, Крумпакер вскочил и
сейчас стоял. Его губы нервно подергивались.
- Тогда мне придется известить федерального прокурора.
- Давай, давай, - согласился я. - Подними трубочку телефона и позвони
ему. А еще лучше нам обоим посетить его _л_и_ч_н_о_. Давай расскажем ему
о_б_о _в_с_е_м_. При свидетелях. Давай соберем представителей прессы. Но
соберем _в_с_ю_ местную прессу, а не только ту, которую вы подкармливаете.
(Что мне было известно? Да ничего. Но уж если блефовать, то
по-крупному. Внутри меня пробирала дрожь. Этот подонок мог развернуться и
броситься в драку, как загнанная в угол мышь. Взбесившаяся мышь.)
- Могу!
- Валяй, валяй! Назовем все имена и расскажем, кто и чем занимался и
кто получал денежки. Я готов сделать достоянием гласности _в_с_е_... до
того как мне подсыпят в суп цианид.
- Не смей так говорить!
- А кто имеет на это большее право, чем я? Кто спихнул меня за борт?
К_т_о_?
- Не смей на меня таращиться!
- Нет, Сэмми, я не думаю, что это сделал ты: тебя там не было. Зато
это вполне мог сделать какой-нибудь твой крестник. А? - Я улыбнулся самой
широкой и самой дружелюбной из всех своих улыбок. - Шутка, Сэм. Мой старый
друг вряд ли пожелал бы мне смерти. Но ты можешь мне кое-что объяснить и
помочь выкрутиться из этой истории. Сэм, знаешь, как хреново, когда тебя
выкидывают из игры аж в другом полушарии... Так что ты мне кое-что
задолжал. (Нет, я все еще ничего не знал... ничего, кроме того очевидного
факта, что передо мной сидит тип с нечистой совестью и на него следует
давить посильнее.)
- Алек, давай не будем торопиться.
- А я и не тороплюсь. Но мне нужны объяснения. И деньги.
- Алек, даю тебе слово чести, все, что мне известно о случившемся с
тобой - когда пароход с помятым носом пришел в Портленд, тебя на борту не
было. И мне пришлось проделать весьма нелегкий путь в Орегон, и все это
ради того, чтобы стать свидетелем вскрытия твоего переносного сейфа. А там
лежала жалкая сотня тысяч, все остальное испарилось. Кто взял деньги,
Алек? Кто до тебя добрался?
Он пристально вглядывался мне в лицо; надеюсь, что на нем ничего не
отразилось. И все же ему удалось ошеломить меня. Правду ли он говорит?
Этот пройдоха соврет - глазом не моргнет. Может, мой друг-эконом или
эконом в сговоре с капитаном разграбили шкатулку?
В качестве рабочей гипотезы всегда следует выбирать простейшее
объяснение. Этот тип казался мне более способным на ложь, чем эконом на
воровство. И было похоже... нет, наверняка капитан должен был оказаться на
сцене раньше, чем эконом успел бы залезть в сейф пассажира. Если эти два
облеченных ответственностью офицера, рискуя карьерой и репутацией,
решились на кражу, то зачем им оставлять в шкатулке сто тысяч долларов?
Почему не забрать все? Почему не притвориться, что им совершенно ничего не
известно о содержании шкатулки, как это и должно было быть на самом деле?
Нет. Тут что-то не то.
- И сколько, ты хочешь сказать, пропало?
- А? - Он взглянул на Маргрету. - Хм... Черт, ладно. Там должно было
быть на девятьсот грандов больше. Те деньги, которые ты не передал на
Таити.
- А кто утверждает, что я этого не сделал?
- Что? Алек, ты только ухудшаешь ситуацию. Это утверждает мистер Зет.
Ты пытался утопить его посыльного.
Я взглянул на него и расхохотался.
- Ах, ты имеешь в виду тех тропических гангстеров? Они пытались
получить деньги, не представившись и без расписки. Я сказал им решительно
"нет", и тогда этот умник велел своей горилле сбросить меня в бассейн.
Хм... Сэм, теперь я все понял. Выясни, кто сел на "Конунг Кнут" в Папеэте.
- Зачем?
- Это тот, кто тебе нужен. Он не только унес деньги, но и столкнул
меня за борт. Когда узнаешь, не пытайся добиваться его экстрадиции [выдача
преступников одним государством другому], а только скажи мне, как его
кличут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47