Пошли лучше!
- Пошли!
Вертухай поднял руки, сдавил ущи ладонями... и стал погружаться в
шар.
Когда над серой, оплетенной непонятной плетенкой поверхностью
осталась лишь его голова и плечи, сказал глуховато:
- Ты это, давай-ка бабу ставь на меня! А потом ей на плечи сам
встанешь!
- Я щас дам, встанешь! Волки поганые! Сучары! Я щас всех мести начну!
Эй, охрана-а-а!!!
Но Иван не стал обращать внимания на вопли смуглянки. Он приподнял ее
и поставил прямо на вертухая, на его жирные и дряблые, растекшиеся тестом,
плечи. И смуглянка пошла вниз.
Когда и она скрылась почти полностью, Иван осторожно поставил одну
ногу ей на плечо. Смуглянка тут же вцепилась в лодыжку зубами. Но Иван
даже не поморщился.
- Грызи, грызи, - проговорил он, кривя губы, - и не такие грызли!
Через несколько секунд ион погрузился в темную полость шара. Но на
этот раз ощущение было такое, будто он оказался в воде-Иван даже испугался
за лучемет, не затекло бы вовнутрь! Но вертухай успокоил:
- Сейчас все пройдет, - сказал он, - давайте за мной!
Иван держал смуглянку сзади, держал за шею, не давая ей вырываться.
Так они и пошли за жирным-он ее подталкивал, она упиралась, наваливалась
спиной на Ивана, ругалась, кричала. Но на нее внимания не обращали.
Пройдя с полкилометра, вертухай остановился. Остановились и Иван с
пленницей.
- Ну, дальше вам одним топать. А я назад! Все запомнили, а?!
- Все, - ответил Иван. - Может, пройдешь немного, хотя бы до провала?
- Нет! Мне тогда уже не выбраться!
- Ну, как знаешь! Силком не потяну! Прощай!
- Чего это-прощай! Ты рановато себя хоронишь что-то! - сказал жирный.
- Надо говорить-до свиданьица, вот как!
Иван тихо рассмеялся.
- Может, это я тебя хороню, чего ты такой самоуверенный!
Вертухай ответил на полном серьезе:
- Нет, со мной ничего не случится, я полуживой, а вот ты...
- Ладно, заткнись! Спасибо, что хоть так помог, тут ведь помощи не
дождешься!
- Предатель, - прошипела смуглянка, - тебе еще вкатят по первое
число!
- Хоть по последнее, - вяло согласился вертухай, - наше дело
маленькое! Ну, до встречи!
И поплелся назад, ступая по невидимым лужам, хлюпая, топоча, сопя и
вздыхая.
Иван подтолкнул смуглянку в противоположную сторону. Но она не
сдвинулась с места. Наоборот, развернулась к нему всем телом, навалилась
непомерной грудью.
- Ну чего ты, - тихонько прошептала она Ивану на ухо, - куда ты? - И
не дала времени для ответа, сама сказала: - Некуда тебе идти и незачем,
понял, дурачок! Разве это дело - гоняться за призраками? Обними меня!
Иван, поддаваясь какому-то колдовскому воздействию ее голоса, положил
ей руки на плечи, как были, прямо с обрывками цепей. Но она лишь теснее
прижалась к нему, не Обращая внимания на холодное и тяжелое железо.
- Я тебе нравлюсь? - опросила она вкрадчиво. - Попробуй меня,
дурачек, ну! И ты позабудешь про всех. Ты ведь сам не знаешь, кто тебе
нужен, правда, ведь не знаешь? Во-от! Я тебе нужна! Ну прижми сильнее, что
ты боишься, я не сломаюсь, я... - она засмеялась, поцеловала Ивана в губы.
И он прижал ее сильнее, зарылся носом в густые волосы. Голова шла кругом.
Иван терял самообладание. И тут она немного, словно играя с ним,
отстранилась. Его руки соскользнули с плечей по спине. И легли на полные
горячие бедра.
- Развяжи меня, - попросила она. - Мы немного постоим тут, а потом
выберемся - я знаю лазейку. Им никогда нас не сыскать! Мы будем жить с
тобой, вдвоем! И в этом мире есть укромные уголки. Гладь, меня, ласкай,
люби... Я твоя! А ты мой!
Ивану не надо было давать инструкций-его руки и так овладевали этим
роскошным телом. Об одном можно было пожалеть - что этих рук слишком мало!
Он хотел бы быть сейчас четырехруким, как тот уродец в зале Блаженства, а
еще лучше-тысячелапым как Хранитель! Тогда бы он вобрал в свои ладони все
ее тело, от мочек ушей до кончиков мизинцев на ногах, он не оставил бы ни
малюсенького клочочка кожи открытого и необласканного... Но так как рук
было явно недостаточно, да к тому же мешали эти проклятые цепи, Иван
вжимался в нее всем телом, позабыв обо всем на свете, теряя голову. Ему
казалось, что он нашел то, что искал, что она права! Зачем еще что-то? Он
владел прекрасной земной женщиной, с которой не могли сравниться создания
иных миров! Он ее любил! И она его любила! Она дрожала всем телом, она
нашептывала ему на ухо нежные слова. А он что-то шептал ей. Иван и сам не
заметил, как развязал ей руки, и она начала его умело и настойчиво, с
какой-то женской одержимостью ласкать.
- Я люблю тебя, - шептала она, обдавая жарким и сладким дыханием, -
ты мой, навсегда мой, мы заберемся в райский уголок, о котором никто тут
не знает, - мы сольемся воедино, чтобы никогда, слышишь, никогда не
разъединиться, ах, как я люблю тебя, это неземное блаженство...
Иван целовал ее груди, не мог насытиться ими, ему было мало, мало! Он
не соображал, где находится, с кем, что вообще происходит, она обворожила
его, околдовала... И все-таки он почувствовал, как ее рука скользнула к
поясу, дернула за рукоять парализатора.
Колдовские чары тут же рассеялись. Иван ухватил ее за кисть,
вывернул. Парализатор грохнулся на пол.
- Ты что-о?! - зло выкрикнула она, отпрянула на миг. Но тут же вновь
обхватила Ивана за плечи, прижала к себе. - Любимый!
Он оттолкнул ее, завел руку за спину - теперь она не могла вырваться
и убежать. В этот момент ему совсем не было жаль ее, он мог причинить ей
боль, несмотря на то, что она женщина. Это не имело ровно никакого
значения.* Она хотела его убить! Убить, перед этим обольстив, околдовав,
окрутив самым подлым образом! О-о, она была прекрасной актрисой. Но и Иван
был не лыком шит.
- Гад! Сволочь! Слизняк! - заорала она. - Все равно вы сдохнете! Они
вам не дадут выжить!
- Кому это-вам? - поинтересовался Иван. Он уже взял себя в руки. - Ты
что, в сторонке, что ли? Ты разве не наша, не землянка?!
- Отпусти, сволочь! Они уничтожат вас всех! Никому не будет пощады! А
тебя они прикончат заранее, чтобы ты...
- Ну чего примолкла, договаривай! - Иван вывернул руку сильнее.
- Обойдешься! Тебе не положено знать этого!
- Они что-то готовят против нас?! - Иван прокричал ей прямо в ухо. -
Что они замышляют?!
Смуглянка дернулась, но боль в руке остановила ее. Она выгнулась всем
телом, завизжала истерически, злобно.
- Не поможет, - заверил ее Иван, - тут никого нет, никто не прибежит
тебе на помощь. Отвечай, паскудина!
- Готовят! Да-а, готовят! - заорала ему в лицо, брызжа слюной,
смуглянка, видно, она не боялась свернуть себе шеи. Но зато Иван
испугался, слишком уж резко и неожиданно она вывернулась. Он чуть не
выпустил руки. А она орала: - Вы все передохнете, все! Они никого не
оставят! Только сотнюдругую рабов! Да еще с тыщенку самых породистых и
здоровых маток, и все! Правильно, давно пора уничтожить эту проклятую,
паршивую планетенку!
Иван отвел ее лицо ладонью. Сказал спокойно, с расстановкой:
- Нет, ты все врешь! Этого быть не может!
И Земля непаршивая планетенка, Земля-это прекраснейший из миров
Пространства. Ты винишь других в том, в чем сама виновата! Да, это так!
Тебе не пришлась по вкусу жизнь на Земле, а ничего путного найти вне ее ты
не смогла, устроилась на грузовоз, в обслугу, злилась на всех, так?!
- Не-т! - завизжала смуглянка. - Ты сволочь, гадина! Ты ни черта не
смыслишь в этой жизни! Не-е-ет!!!
И Иван понял, все так, он прав. Ему надо было бы ее добить-морально,
духовно. Но он лишь процедил ей на ухо:
- Тебя бросали на Земле любовники, многие бросали, я слышал... Может,
ты им не пришлась, может, получше кого находили. Но ты возненавидела не
их, ты их* носила в памяти, перебирала, хотела вернуть, а ты возненавидела
Землю! - Иван сдержал себя и закончил почти равнодушно: - Впрочем, это
твое дело. Я не зову тебя туда, на родину, можешь оставаться здесь, раз
тебе нравится!
- Не зо-ову-у?! - с ехидцей протянула смуглянка. - Да тебе там
никогда не бывать, слизняк!
- Ну ладно, пошли! - Иван грубо толкнул ее вперед.
Только пройти им далеко не удалось. На седьмом или восьмом шаге почва
разверзлась под ними. Они стали падать.
Иван, помня наказ вертухая-доброжелателя, не дергался. Он и ее сжимал
крепко-накрепко, чтоб ни рукой, ни ногой не могла шевельнуть.
Падали они долго. Ивану это падение было знакомо по прошлому разу.
Снова мелькали пещерные стены, камни, валуны, сталактиты и сталагмиты,
ревели водопады, брызги летели в лица... Но было ли это настоящим падением
или только иллюзией падения, Иван не знал. Он всматривался в черные
непроницаемые глаза смуглянки и видел-ей страшно, - она очень боится за
себя - вон, - закусила губу, ноздри расширены, трепещут крылышками, а
брови наоборот, напряжены, сведены к переносице, и не такая уж она
красивая, обычная баба, молодая, грудастая, симпатичная, но обычная! Иван
отвернулся.
Они упали прямо в фильтр-паутину. И на этот раз Иван не стал
вырываться из тенет, не стал вытягибать ног из болота, и смуглянке не
позволил. Они в считанные минуты прошли сквозь фильтр. И упали на гамак.
- Это еще что за явление, - пробурчала без вопросительных интонаций
мохнатая и сонная Марта.
- Привет, - бросил ей Иван: - Как висится?
- Убирайся вон!
- Обязательно уберусь, только вот приспособлю рядышком с тобой эту
подруженьку и сразу же уберусь! - заверил Иван. Говорил он самым
покладистым тоном.
- Убирайтесь оба!
- А ты заткнись, брюхо! - осмелела вдруг смуглянка. - Висишь - и виси
себе! Не то я те хобот-то вырву, стерва!
- Только без этого, - встрял Иван И спросил серьезно: - Где Лана?
Марта посмотрела на него заплывшими поросячьими глазками. Но
ответила. Иван даже не ожидал, что она ответит.
- Там!
- Где там?
- За стеной, слизняк. - Марта перешла на какойто змеиный шип. - Но
учти, если ты ее опять утащищь в мир смертных, она никогда тебе этого не
простит! Она проклянет тебя, понял? Ты станешь для нее самым ненавистным
существом во Вселенной! И эти, - Марта неопределенно кивнула в сторону,
отчего весь ее мохнатый живот-груша вместе со слизистым и морщинистым
хоботом затряслись, заходили ходуном. - И эти тебя никогда не простят, у
них каждая матка на вес... на вес... нет, тут золото не в цене, нас даже
не с чем сравнить, мы дороже всего! Иван успокаивающе помахал рукой.
- Ничего, - проговорил он, - я привел достойную замену русоволосой. -
Он повернулся к пленнице-заложнице, сжал ей руку сильнее, заглянул в
глаза. - Не так ли? Ты ведь хочешь вечного блаженства?
- Не-е-е-е-ет!!! - истерично завопила смуглянка. - Я загрызу тебя
собственными зубами, я повисну на тебе и не отпущу никуда, я убью тебя!
Не-е-е-ее-ет!!!
Иван скривился, прикрыл рукой ухо.
- Ну ладно, мы пошли, - бросил он Марте, - а ты не волнуйся, вечная
несушка, а то приплоду станешь мало давать.
- Во-о-он!!! - крикнула Марта.
И ее затрясло. За стеклом аквариума сразу поднялась какая-то муть.
Только Иван не стал рассматривать, что там происходило. Он шел к стене.
А стена оказалась настоящей, не пропускала. Тогда он ткнулся в
другую, в третью, попробовал пол под ногами по всему периметру. Лаза нигде
не было.
- Ну что, слизняк, - поинтересовалась Марта торжествующе, - застрял в
паутине, заблудился? Иван отпустил смуглянку, бросил ей коротко:
- Иди-ка, побеседуй с подруженькой!
- Это мы со всем нашим удовольствием, - просипела смуглянка.
Но она не стала набрасываться на висящую, не стала нервничать и
злиться как в начале, она просто наступила ногой на хобот, тянущийся к
аквариуму, пережала его.
- Ну?!
Одутловатое личико Марты исказилось страшной гримасой-чего только не
было в ней: и боль, и страх, и досада, и ненависть, и еще множество
подобного, мелкого и отвратного.
- Я жду! - повысила голос смуглянка, не убирая ноги.
- Гамак вас довезет! - выдавила висящая с крайним озлоблением. -
Проваливайте!
Иван снова схватил смуглянку за руку. Они вместе запрыгнули на гамак.
- Куда? - спросил Иван.
- Тяни влево, слизняк, - посоветовала Марта. Ее лицо успело принять
обычное сонное выражение. - И больше меня не беспокойте.
Иван сделал, как было сказано, потянул за стропы-канаты. И гамак
пошел влево, пошел прямо сквозь стену, будто ее и не было.
- Во! Видал?! - восхищенно воскликнула смуглянка. - У нас до такого
сроду не додумаются!
- А ты когда у нас в последний раз была?
- Когда и ты!
- Я в двадцать пятом веке, в середине, - тихо сказал Иван.
Смуглянка уставилась на него.
- Дура-ак! На Земле сейчас двадцать первый!
- Это в твоей башке двадцать первый! Тебе же говорили подруги в
садике, не верила, что ли?
- Враки все! - отрезала смуглянка.
- Ну, как хочешь, - Ивану надоели пререкания, чего с
неевоэьмешь-глупая, толстая, симпатичная, но здорово озлобленная баба, и
ничего больше, на нее и сердиться-то всерьез грех!
Они въехали на гамаке в огромное помещение, напоминающее скорее
обширнейшую пещеру, чем зал. И у Ивана глаза на лоб вылезли. Смуглянка
была почти в шоке-она словно рыба выброшенная на песок разевала рот,
закрывала его и снова разевала, но сказать не могла. Вдоль бесконечной
стены на сколько хватало глаз висели мохнатые шарообразные и грушевидные
матки-точные копии сонной Марты. Все они были опутаны сетями, шлангами,
трубочками, чем-то паутинообразным и поблескивающим несмотря на плохое
освещение. Все были растрепаны и одутловаты. Бледненькие хилые ручонки
торчали, казалось, прямо из волос. Поверху шла толстенная черная труба, и
из нее спускался к каждвй матке гибкий черный шланг искусственного
происхождения. Зато сотни, если не тысячи, морщинистых хоботов,
свивающихся в огромный жгут, стелющийся понизу, имели самый натуральный
вид. Все это было настолько жутко, что у Ивана комок к горлу подкатил.
Висящие тихо пели-хором, слаженно, будто подчиняясь палочке
невидимого дирижера. А может, они просто гудели в такт чему-то, гудели от
переизбытка чувств-понять было невозможно.
- А им тут неплохо, - сказал вдруг Иван смуглянке, - хочешь туда, в
вечное блаженство?
Смуглянка обожгла его ненавидящим взглядом. Отвернулась.
Они выпрыгнули из гамака, пошли вдоль стены, оглядывая висящих.
Смуглянка, сама того не замечая, тихонько подвывала им. Вид у нее был
совершенно обалделый.
Иэан искал русоволосую. Но ее не было здесь.
Он бы узнал Лану, как бы она ни выглядела сейчас, он бы ее сразу
выделил... а может, он уже прошел мимо? Сомнения терзали Ивана. Он теперь
не хотел, да и не мог шутить, какие там шутки! И помимо всего в мозгу
маятничком колотилось от виска к виску: "под колпаком! под колпаком! лод
колпаком!" А вдруг вернется этот самый, тот, о ком говорил вертухай, если
он вообще существует, если это не бредни? Нет, не бредни! Сейчас Иван
постоянно ощущал на себе чей-то взгляд. И ощущение это было необычайно
сильным, словно следящий стоял в двух шагах от него, за спиной.
- Вон она! - вскрикнула смуглянка.
Иван подался вперед. Он еще не видел лица вносящей, одни лишь густые
русые волосы волнами падали вниз, скрывая ее, Лану. Это были ее волосы,
таких не сыскать нигде больше! Иван заглянул снизу, позвал тихо:
- Лана! Пробудись, я пришел за тобой! Висящая приподняла голову,
волосы рассыпались по верхней части мохнатого грушеобразного тела. Нет,
это была не она! Иван даже отшатнулся.
- Кто там копошится? - ворчливо проговорила висящая, почти не
размыкая губ. - Кто смеет прерывать мой сон?! А-а, это ничтожные смертные
пожаловали к нам, понятно. И кто же вас сюда допустил, слизняки?! Кто
посмел нарушить инструкции и рискнуть своей тупой башкой! Эй, охрана!
Иван поднял лучемет. Сказал тихо, но твердо:
- Будешь пыль поднимать - продырявлю, поняла?!
Висящая в бессильной злобе зашипела на Ивана, Но он не отвел взгляда.
- Вот и поглядим тогда, - продолжал он, - кто из нас смертный и кто
может раньше на тот свет отправиться. А сейчас отвечай, где новенькая?
- Я ничего не знаю и знать не хочу, - прошипела висящая. - Ищи сам!
Ивану стало горько и обидно за всех этих... он даже не знал, как их
называть теперь. Ведь были же нормальными здоровыми земными женщинами,
может, и матерями, наверняка - любимыми и любящими. И на тебе! Такое
превращение! Такая метаморфоза! Нет, наверняка их обрабатывали
психотропными препаратами или еще чем-нибудь, недаром же их выдерживали в
карантине, готовили, ждали, пока "созреют".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86