Но
до противоположного края не дотянулся. Тогда он пнул ногой в поперечную
балку - она поддалась. Он пнул еще раз, потом еще - балка съехала. Теперь
Иван мог по пояс влезть в дыру. Он так и поступил. Но снова ему что-то
преградило дорогу-ощупав преграду, он определил: она глухая и плотная.
Свесился вниз насколько мог, но краев у преграды не было. Зато в самом
центре торчал, почти упираясь ему в лицо, изогнутый штырь. Иван толкнул
штырь на себя, тот не поддался. Он попробовал свернуть его влево, вправо -
с тем же результатом. Иван уже подумал, не пора ли вылезать и начинать
искать другой путь из гнезда. Но для пробы, на всякий случай он дернул
штырь на себя. Тот еле слышно скрипнул. Тогда Иван дернул сильнее,
вцепившись в штырь обеими руками... И произошло непонятное: глухая плотная
преграда вдруг обрушилась вниз и одновременно куда-то в сторону. Иван
повис на ней, мертвой хваткой вцепившись в штырь, а все, что было над ним
- бревна; блоки, весь мусор и жижа, извивающиеся голодные гаденыши - все
обрушилось вниз: лавиной, водопадом. Обрушилось с грохотом, писком,
визгом, треском, скрипом, лязгом, хрипами... Его несколько раз ударило в
спину чем-то твердым, что-то вцепилось в шлем, но тут же соскользнуло,
жижа потекла по обзорным секторам шлема, концом балки больно ударило по
руке. И все же Иван не выпустил штыря, он удержался.
Сразу стало светло, относительно светло - по сравнению с кромешным
мраком. Наверное, весь этот шум и треск напугал дракона, и тот приподнялся
над гнездом. Ивану некогда было выяснять причины. Ему надо было спасаться.
Но как?!
Оскаленная зубастая пасть нависла над провалом. В тьму его заглянули
зеленые бессмысленно-жестокие глаза. Ивана передернуло. Снова эта гадина
смотрела на него в упор сверху. Придерживаясь одной рукой за штырь, он
потянулся к дезинтегратору.
Но и дракон-птеродактиль не дремал. Он опускал свою неповрежденную
голову все ниже, намерения его были ясны. Пена, перемешанная со слюной и
кровью, пузырилась по краям пасти, зеленая гнусь свисала почти до Ивана,
ноздри раздувались с бешенством и злобой - дракону явно не понравилось,
что его гнездо провалилось в тар-тарары!
Огромные белые зубы клацнули в полуметре от Ивановой головы. Он
саданул вверх из дезинтегратора-левый верхний ряд зубов гадины пожелтел,
обтрескался от мощного залпа. Дракон взвыл - и этот леденящий сердце вой
слился с доносящимся снизу грохотом: там все еще падали обломки гнезда,
что то гремело, рвалось, стонало, а может, это уже эхо доносило отголоски
свершившегося.
Дракон выдернул голову из провала. У Ивана появилась секунда, чтобы
оглядеться. Он сразу включил встроенный прожектор. Луч высвечивал сырые и
похоже проржавевшие стены округлого колодца. Стены были голыми. Дорога
наверх и тем более была отрезана.
Пышущая яростью голова снова свесилась в провал, теперь клыки
щелкнули трижды подряд, но Ивана не задели. Его лишь обдало волной
смрадного дыхания да залило едкой противной слюной. Он снова надавил на
спуск дезинтегратора - на этот раз дракон лишился глаза, тот вытек
мгновенно, оставив пустую черную глазницу. Но голова не убралась. Зубищи
клацнули над самым шлемом, в каких-то трех сантиметрах. Иван прямо в пасть
выпустил последний заряд. Луч прожектора нащупал что-то похожее на скобу.
И Иван, не раздумывая ни секунды, прыгнул, оттолкнувшись от стены к этой
скобе. Он пролетел четыре метра в воздухе, ударился о ржавую поверхность,
соскользнул... но успел зацепиться левой рукой. Ненужный дезинтегратор
полетел вниз. Иван вздохнул облегченно, ему не хотелось попасть в
отвратительную пасть гадины. Уж лучше что-то другое, только не это!
Но он рано обрадовался. Наверное, шея у дракона была безразмерная -
жуткая голова опускалась все ниже. Глаз от ярости налился багряным,
зеленая кровища текла ото всюду, черная глазница зияла пустотой. Иван еле
увернулся от зубов. На второй раз они скрипнули по ткани скафандра возле
самого локтя, на третий с легкостью - перекусили пополам дезинтегратор,
который Иван выставил вверх. Теперь у него оставался один лишь лучемет. Но
он был перекинут за спину, скреплен там ремнями-в такой обстановке достать
его было невозможно. Изломанные и растрескавшиеся зубы сомкнулись на
шлеме, что-то хрустнуло, отломилось. Иван подумал, что это конец. Но шлем
выдержал.
Иван взглянул, вверх - пасть раззявилась для нового нападения. И он,
зная, что на этот раз целиком окажется в поганой пасти, что ему не
увернуться, выпустил скобу из руки, полетел вниз... Но падение было
недолгим, уже через шесть или семь метров Иван ударился ногами обо что-то,
подогнул их, сорвался, схватился руками. Это была точно такая же скоба как
и наверху. Иван повис. Чудовищная изуродованная голова
дракона-птеродактиля извергала сверху рев, вой, посвист, вниз летели
ошметки пузырящейся желтой слюны, стекала по стенкам зеленая жижа.
Чудовище бесновалось наверху, оно было разъярено и озлоблено до последней
стадии озверения. Но оно не могло пролезть в слишком узкий для него лаз.
Иван включил прожектор, нащупал внизу - опять метрах в семи - еще
одну скобу, спрыгнул. Спрыгнул более удачно, без ушибов. Теперь он мог не
волноваться - дракон-птеродактиль был ему не страшен.
Он провисел минут двадцать, не обращая внимания на истошный рев, на
гулкое эхо, на неудобную позу. Он отдыхал. Он умел отдыхать в самых
сложных условиях-этому также учили в Школе. Надо было сосредоточиться и
понять наконец-то, что же происходило?!
А происходило нечто непонятное и необъяснимое. Он попался в руки
представителям очень развитой цивилизации, сейчас даже трудно было
определить степень ее развития, но вне всякого сомнения опережавшей
земную. С ним вытворяли непонятные вещи, с ним обращались как с низшим
существом, потом вообще швырнули на какую-то планетенку и, похоже,
оставили на произвол судьбы. Но как-то не вязалась сверхцивилизация с
фантастически древним, полусказочным драконом, со всей этой галиматьей!
Обычно такие твари вымирали задолго до того, как появлялся на белый свет
субъект, способный нести в себе заряд разумности. Может, это был совсем
другой мир, не имеющий отношения к сверхцивилизации?! Поди узнай! Иван не
стал ломать голову. Все, что необходимо, выяснится по ходу дела. Во всяком
случае, колодец этот обшит железом, имеет скобы и в своих боках
внутренних, стало быть, он дело рук разумных существ.
Иван спрыгнул еще на пролет ниже, потом еще. Дыра со свисающей в нее
головой дракона осталась далеко вверху.
Он приглушил свет прожектора, чтобы не слишком привлекать к себе
внимания. Но от этого не стал менее заметным. Спустившись еще немного, он
достал-таки из-за спины лучемет, чтоб всегда был под рукою, повесил его на
сгиб руки. И заскользил вниз, почти не останавливаясь, но успевая
притормаживать падение у каждой скобы.
Скользил он очень долго. Труба была просто бесконечной. И у Ивана
начали появляться сомнения, правильно ли он поступает? надо ли стремиться
туда, в самые недра этой негостеприимной планетки? а вдруг там окажется
еще хуже, чем на поверхности?! Но ведь хода наверх не было. И Иван
спускался вниз, той же самой дорогой, что и несчастные змееныши. Разница
была лишь в том, что они проделали этот путь значительно быстрее и лежали
сейчас на дне.
Но о чем бы ни думал Иван, мысли его постоянно возвращались к одному.
Перед глазами стояла развороченная и обгорелая капсула. Там, внутри нее -
практически вечный, неуничтоженный сейф. А внутри сейфа лежал в
пластиконовой коробочке несерийный, но отлично работавший возвратник. Где
теперь он? Где капсула? Иди, ищи их в Пространстве, где тебе
вздумается-хоть по эту сторону воронки, хоть по другую! И все же Иван не
мог сми риться с мыслью, что путь назад отрезан, что он никогда не
вернется к бледно-голубому, занавешенному белой дымкой облаков шару, что
он не увидит больше ни России, ни золотых куполов, сияющих над ней. Если
бы он хоть на миг смирился с этой подлой мыслишкой, он тут же разжал бы
руки, и все кончилось бы самым лучшим образом-его бездушное тело осталось
бы лежать среди истлевающих змеенышей, в груде балок и железок, прутьев,
арматуры, обломков зубов дракона, камней, пыли, песка, спекшихся сгустков
зеленой крови и прочего мусора. Он так и не достиг дна. Руки отказывались
слушаться его, они перестали цепляться за прутья скоб. Надо было дать им
передышку. Иван скользнул в последний раз. И почувствовал удар в пятки. Он
стоял на крошечной, шириной не более двадцати сантиметров, площадочке.
Пропасть внизу была бездонна-луч прожектора во всяком случае не мог дна
нащупать, растворялся во мраке. Зато прямо перед Иваном в стене колодца
была какая-то круглая зарешеченная дверца с маленькой задвижкой. Дверца
явно куда-то вела.
Иван сдвинул задвижку, распахнул дверцу-за ней был ход, настолько
узкий, что страшно было в него залезать. Но Иван решился. Он подтянул тело
к краю дыры, заполз внутрь и, прижимая лучемет к боку, пополз вперед. Свет
он выключил. Сейчас надо было быть предельно осторожным.
Несмотря на всю бдительность, развязкат оказалась неожиданной-лаз
кончился столь внезапно, что Ивану показалось, будто часть трубы под ним
обломилась. И он полетел вниз, не успев ни за что уцепиться. Падение было
недолгим - почти сразу же Иван упал на спину во что-то мягкое, пористое.
Он потрогал это что-то руками, но определить ничего не смог. Было такое
впечатление, что он сидит то ли на большой куче сена, то ли на толстом
куске поролона. Иван качнулся, потом привстал, подпрыгнул... и тут же
провалился сквозь эту мяготь.
Теперь он лежал на зеленой и сочной траве в каком-то очень большом
освещенном помещении, а может, и вообще на открытом пространстве. Во
всяком случае, он не видел потолка, стен, если не считать небольшого
навесика, крепящегося к трем на вид бетонным столбам. Навес тянулся
куда-то вдаль и пропадал за растениями, имеющими густую, разросшуюся
листву... Иван смотрел вверх, но в навесе не было-ни дыры, ни пролома,
сквозь которые он мог вывалиться. Все было непонятно и туманно.
Он вышел из-под навеса, задрал голову-перекрытий и сводов не было. Но
не было и ощущения прозрачности высокого неба, не было Лоблаков, не было
светила, не было ничего определенного, Ивану тут понравилось еще меньше,
чем в Колодце. Он не любил больших и открытых пространств, особенно в
чужих мирах. Такие пространства всегда таили в себе угрозу. И все-таки у
него возникло смутое ощущение, что этот мир замкнут, что он просто не
видит в сгущающейся пелене далеких стен и сводов. Впрочем, все это могло и
казаться.
Иван подошел к ближайшему дереву. Потрогал рукой ствол. Он был
гладкий, розоватый лоснящийся. Тоненькие веточки отходили во все стороны
от ствола и терялись в густейшей листве, даже непонятно было, как они ее
выдерживают. Меж деревьями росли уже знакомые лопухи, повыше,
поостойчивее. И были они не серыми, а светло-зелеными, мясистыми, но не
менее изгрызенными и обломанными по краям, чем их родственнички на
поверхности. Иван огляделся - все деревья и все лопухи росли тут явно не
сами по себе, они были расположены в строгом геометрическом порядке. Да,
это был явно не лес, не подлесок, это был парк, а может быть, и сад.
Иван взял лучемет наизготовку - его перестали прельщать неожиданные
встречи. Да и вообще надо было быть по-осмотрительнее, ведь в любую минуту
могли показаться те, кто аккуратненько рассаживал эти деревья. А он уже
встречался с обитателями "системы", знает, что почем! Но в то же время
Иван ощущал, нет, знал точно, что ему просто грех жаловаться, что он
должен радоваться, ведь мог бы уже трижды или четырежды за последние сутки
погибнуть, а пока что судьба к нему благосклонна и все идет не так уж и
плохо, к чему Бога гневить!
Но самоуговоры не подействовали. Беспокойство прочно поселилось в его
груди, не выгонишь, не вытравишь.
Он остановился под ближайшим деревцем, присел. И немного
перекусил-трубки с пищей и жизнеобеспечивающим раствором выдвинулись из
пазов, вплотную придвинулись к губам. Ему оставалось лишь прикладываться
то к одной, то к другой. Пока сидел, дал возможность немного поработать
анализатору. Тот показал, что воздух вполне терпимый, что вредных вирусов,
бактерий и прочей опасной невидимой дряни нету, а значит, можно откинуть
шлем. Но Иван не торопился разоблачаться. После небольшого обеда он
проглотил подряд три стимулятора. Проверил еще раз лучемет. Хотел сбросить
оставшиеся пулеметные ленты-зачем они ему теперь-но не решился оставлять
следа.
Ничего, он еще выберется, найдет капсулу, пристегнет к руке
возвратник! Все будет самым лучшим образом, только не надо терять
присутствия духа. И надо быть готовым ко всему! Иван встал. Огляделся,
хотя у негоне было ощущения, что за ним следят, а просто по привычке.
Пройдя еще четыреста шагов, он наткнулся на какие-то подобия клумб с
незатейливыми синенькими и фиолетовыми цветочками без лепестков, с
цельными головками-бутонами. Чем дальше он продвигался, тем больше
становилось таких клумб, тем ухоженнее были на них цветы, причудливее
разнообразнее. С деревьев здесь свисали сферические желтые плоды, издалека
похожие на лимоны, но значительно крупнее и более плоские.
Наконец Иван уткнулся в затейливый резной заборчик. Он долго его
изучал, даже пытался отковырнуть кусочек и запихнуть его в анализатор. Но
не удалось. Заборчик был чуть выше колена. Но тянулся он насколько хватало
глаз, слева направо, бесконечной и извивающейся немного беленькой змейкой.
Иван перешагнул через него. Пошел дальше. Теперь трава начинала расти
прямо на глазах-если полкилометра позади она чуть касалась щиколоток, то
теперь тянулась почти к коленям. Стволы деревьев потолстели. Цветы уже не
умещались в клумбах, выпирали из них. Да это был самый настоящий сад.
Из-за стволов Иван видел не дальше, чем на двадцать метров. Но он не
снижал темпа. Остановился лишь у небольшого, но очень чистенького,
кристально прозрачного ручейка, пересекшего его путь. Попробовал влагу
анализатором-оказалась самая обычная и вполне пригодная для питья вода.
Иван полежал пять минут у ручейка, любуясь им, заглядывая в воду. Ему даже
показалось на время, что он на Земле, больше того, на своей родине, что он
лежит беспечно в редком лесочке, прислушивается к пенью птиц,
принюхивается к запаху трав, а журчащая водичка течет себе мимо, течет
завораживающе, маня. И так хорошо ему стало, что разомлел, раскис,
захотелось быть добрым, ласковым, щедрым, захотелось обнять всех ра свете,
простить виноватых и самому повиниться, да пригласить сюда, к журчащему
ручейку. Он размотал ленты, стащил их с себя и забросил далеко-далеко,
даже не поглядев, куда именно. Потом скинул коробки с патронами. Пускай
валяются - все одно его найдут, не скроешься! Стало легче, но не намного.
Иван снова присел у ручейка, откинулся на локти. Остаться бы тут, в
этом садике, лишь бы не трогали и не досаждали! А остальное все
образуется... Он откинул шлем, вдохнул полной грудью-воздух был свеж и
чист, безопасен, зачем же тратить дыхательную смесь! Он зачерпнул
пригоршней из ручья, поднес к губам, глотнул, а потом допил и остатки.
Вода была холодной, вкусной, он давненько не пил такой водицы. Конечно
лучше было бы пить ее не из руки, обтянутой пластиконовой перчаткой, ну да
ничего-и так годилось. Иван опрокинулся на спину, забросил руки за голову,
предварительно сдвинув в сторону шлем. Все было хорошо, все было почти как
дома... но вот небо подкачало! Да и небо ли это было! Иван смотрел в
белесую пелену и не ощущал за ней подлинной глубины, бездонности-было в
нем такое ощущение, какое бывает под низкими тучами, закрывающими для
взора высоту поднебесную. И все же здесь было значительно лучше, чем в
Осевом или в воронке, здесь было не так пустынно и одиноко, как на
поверхности. И никакой погони! Никакой слежки!
Иван расслабился. Закрыл глаза. И ему вдруг почудилось, что он слышит
отдаленные женские голоса, совсем тихие, но нежные и приятные словно
журчание этого маленького ручейка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86