Вдруг большие кисти отца Бобьена сжались в кулаки, он разжал их и снова сжал. Обдумывая увиденное, священник сообразил, что двое незнакомцев, ехавших с Атанасом, были англичане. Ни их лица, ни одежда сомнений не оставляли. Отец Бобьен опустил руки, тихо прошел по тропинке к дороге и посмотрел вслед коляске. Дорога еще с милю шла прямо, и он видел, как коляска становилась все меньше и меньше, превратилась в черное пятно, свернула у высокого клена и исчезла. Священник нахмурился. Таллар не повез гостей в свои владения. Они направились к участку Дансеро, а этот участок продавался, поскольку Дансе-ро — бездетный вдовец — пожертвовал так много денег на строительство церкви, что теперь не мог расплатиться с долгами.
Несколько минут священник так и стоял на дороге, сложив руки под крестом на груди. Услышав приближающиеся шаги, он обернулся и увидел управляющего Таллара, который шел из лавки с кульком под мышкой. Мужчины встретились глазами — оба смуглолицые, с большими загорелыми руками, черноволосые и черноглазые, оба настолько типичные нормандцы, что понимали друг друга с полуслова. Бланшар взялся за шапку.
— Здравствуй, Жозеф! Бланшар снова коснулся шапки:
— Здравствуйте, отец!
Священник заговорил, и Бланшар остановился.
— Как господин Таллар? Все ли у него в порядке?
— По-моему, все в порядке, отец. Только хлопот у него сейчас много, война, сами понимаете.
Они помолчали, приглядываясь друг к другу. В Сен-Марке одни держали сторону священника, другие — Атанаса. Бланшар состоял при Атанасе, но это не означало, что он питает вражду к отцу Бобьену, да и вообще в Сен-Марке никто ни к кому вражды не питал. Просто шло незаметное, всеми признанное размежевание интересов и характеров. С начала войны некоторые из тех, кто был ближе к Атанасу, понемногу отошли от него, потому что Атанас поддерживал англичан и одобрял всеобщую мобилизацию.
Священник кивнул в сторону скрывшейся из виду коляски:
— Что, друзья господина Таллара проведут здесь субботу и воскресенье?
Бланшар с минуту молчал, глядя в землю.
— Вот уж не скажу, отец. Господин Таллар ездил встречать их к поезду.
— Давно они знакомы?
— Не думаю, отец. Одного он совсем не знает.
— Они приехали посмотреть участок Дансеро?
— Наверно.
Каждый из собеседников точно знал, что у другого на уме.
— С виду они на горожан похожи,— заметил священник.
Бланшар мял шапку в свободной руке.
— Да, отец, они — англичане.— Он немного подумал и добавил:— У одного нога деревянная.
Мужчины посмотрели друг на друга, отец Бобьен кивнул и пошел к своему дому. Бланшар зашагал дальше, тяжело ступая и сжимая в руке пакет.
Священник долго неподвижно стоял на крыльце. Каков бы ни был Таллар, но отец Бобьен и мысли не допускал, что тот решится продать французскую землю, землю, принадлежащую его соплеменникам, когда-то даже его собственной семье, незнакомому англичанину. Никогда еще земля в их приходе не доставалась англо-канадцам.
Мысль отца Бобьена заработала. Он и раньше прикидывал, не приобрести ли участок Дансеро от имени церкви, но не видел в этом необходимости. Сен-Марк выгодно отличается от приходов в Восточных Таун-шипах ', по соседству с которыми располагаются английские общины. Там у церкви нет иного выхода, как спешно скупать все продающиеся участки, будь то французская или английская земля. Но что интересного может найти для себя англичанин в Сен-Марке? Отец Бобьен тщательно все обдумал и с облегчением решил, что нет оснований тревожиться. Ему было свойственно не верить в то, что еще не доказано жизнью.
Взглянув в последний раз на дорогу, отец Бобьен вошел в дом и закрыл за собой дверь.
1 Восточные Тауншипы — район в центре провинции Квебек, расположенный между Монреалем и городом Квебеком.
3
Двумя часами позже Атанас Таллар ввел своих гостей в библиотеку старого господского дома. Приезжие остановились погреться у громадного, почерневшего от дыма камина, сложенного из камней, в котором пылали березовые поленья. Разговаривая, гости то и дело посматривали в окна на прямую, как бульвар, аллею ломбардских тополей, которая вела от дома к дороге вдоль реки, и на саму реку Св. Лаврентия, блестевшую под вечерним солнцем.
Хотя трое мужчин перед камином ничем не выдавали, что сознают, насколько отличны они друг от друга, однако и по внешности, и по манерам они были так же несхожи, как выходцы из трех разных стран с разными культурами. Атанас Таллар был высок и строен. Его аристократическое лицо с тонкими чертами покрывал темный загар цвета грецкого ореха, смуглость кожи подчеркивали пышные седые усы. В быстрых жестах чувствовался избыток нервной энергии, а движения длинных рук были исполнены грации.
Имя стоящего рядом с ним Хантли Макквина было хорошо известно среди финансистов Монреаля. Правда, никто ничего о его жизни не знал, кроме того, что родом он откуда-то из Онтарио, холостяк, исправно ходит в церковь и быстро выдвигается в ряды самых богатых людей в Канаде. Вряд ли ему перевалило за сорок, но по тому, как он держался, по манере одеваться, Макквин мог вполне сойти за ровесника хозяина дома. До этого дня он был мало знаком с Талларом, хотя они довольно часто встречались в Оттаве.
Третий собеседник — Джон Ярдли, отставной капитан из Новой Шотландии 1 — был примерно одних лет с Талларом, то есть приближался к шестидесяти, и отличался таким же высоким ростом. В его светло-голубых глазах за стеклами очков без оправы часто вспыхивали смешливые огоньки. Он был строен, мускулист, по лицу его чувствовалось, что он провел много лет, не прячась от солнца и ветра, седеющие волосы были коротко острижены, а уши торчали, как веера. Из-за протеза капитан сильно хромал, и все же движения его
1 Новая Шотландия — восточная провинция Канады.
говорили о непринужденной собранности человека, который большую часть жизни пробыл на открытом воздухе и часто встречался с опасностями. Как раз Яр-дли-то и хотел осмотреть ферму Дансеро. Его дочь, вышедшая замуж за члена одного из старейших монреальских семейств, уже давно жила в Монреале, она и познакомила Ярдли с Макквином, а Макквин устроил капитану встречу с Талларом.
Убедившись, что гости освоились, Атанас извинился и оставил их одних. Он объяснил, что жена больна гриппом и он хочет посмотреть, как она себя чувствует. Так досадно, что она заболела, ведь в Сен-Марке редко бывают гости, и она с удовольствием провела бы с ними вечер. Он сейчас же вернется.
Когда Таллар вышел, Ярдли обвел глазами комнату.
— Видать, один из самых старых домов в Канаде,— сказал он.— Вы ведь хорошо знаете Квебек. Как считаете, давно эту усадьбу построили?
— Могу точно сказать,— ответил Макквин,— этот дом построил первый представитель Талларов, а он поселился в Канаде в тысяча шестьсот семьдесят втором году. Когда Таллар вернется, рекомендую похвалить дом. Каждый француз горд, как Люцифер, и такие похвалы его всегда радуют.
Ярдли слегка улыбнулся и перевел разговор на другую тему.
— Жалко, что миссис Таллар заболела. С ней-то бы мне как раз хотелось познакомиться. ^Аы ведь соседями станем.
— Разве вы уже решили окончательно?
— А почему бы и нет? Я знаю, чего ищу, и здесь, по-моему, как раз то, что мне нужно. Думаю, этого довольно.
Макквин смотрел на своего собеседника внимательным, оценивающим взглядом. Черты его собственного круглого, как луна, лица поражали неожиданной резкостью: твердая линия рта, решительный крупный нос, широко расставленные проницательные глаза. С волевым выражением лица никак не вязалось пухлое тучное тело. Переходя через комнату к окну, он ступал мягко и осторожно, будто ставил ноги на ощупь.
— Я бы не стал спешить,— сказал он, выглянул в окно и посмотрел по сторонам.— Убежден, что торопливость никогда себя не оправдывает.
— Как я приехал в Монреаль, только это и слышу от всех,— голос Яр дли звучал с легкой гнусавой напевностью,— но я выжидать не люблю. Не по душе мне это.
Макквин отвернулся от окна. Глядя на открытую дверь, он процедил, едва шевеля губами:
— Со здешними людьми надо держать ухо востро. Я их знаю. Возьмите нашего хозяина. Женат на молодой, она ему в дочери годится. К тому же ирландка и по-французски едва говорит. Странная история. Тал-лар славится успехом у женщин. Хотелось бы посмотреть, какова она. Разговоры, знаете, ходят разные.
Поскольку Ярдли не ответил, Макквин обратил взгляд на книги, стоявшие вдоль стен.
— Кто бы мог подумать, что здесь такая библиотека? И хорошие книги. Достойное чтение,— он покрутил головой,— пожалуй, книг не меньше, чем у меня.
Ярдли, припадая на ногу, подошел к окну. На просторной глади реки он различил корабль, казавшийся отсюда совсем крохотным, и с интересом в него вгляделся. Это был красно-белый озерный пароход с высоким носом, низким мостиком впереди и одной трубой в задней части приземистой кормы. Ярдли пристально следил за ним, пока не услышал у себя за спиной какое-то движение. Он обернулся. В дверях, глядя на него, стоял маленький мальчик.
— Здравствуй,— сказал Ярдли,— откуда ты взялся? Мальчик с застенчивым любопытством продолжал
его разглядывать. Худенький, черноволосый, он выглядел младше своих семи лет. Глаза его затеняли густые ресницы.
— Я здесь и был,— произнес он наконец. Когда он улыбнулся, из-под хорошо очерченной верхней губы мелькнули выступающие вперед зубы. Макквина он, казалось, не замечал. Ярдли, прихрамывая, подошел к мальчику, протянул руку, и тот робко вложил в нее свою ладошку.
— Какая у вас большая рука,— удивился он.
— Еще бы! Когда я был чуток постарше тебя, мне приходилось работать руками, как обезьяне, а у обезьян, если с телом сравнивать, руки огромные!
Макквин поглядывал на них из своего угла у книжных полок с выражением, какое бывает у занятого человека, когда его призывают полюбоваться соседским младенцем. Ярдли вместе с мальчиком вернулся к окну, продолжая разговаривать.
— Мне, понимаешь, было всего четырнадцать, когда меня отправили в море, а в те времена мальчишек на корабле сразу загоняли на реи. Вот было дело! Висишь, бывало, наверху, мачта под тобой ходуном ходит, до моря футов полтораста, волны бушуют, то они зеленые, то белые, весь дрожишь от страха, а как увидишь, что с палубы за тобой помощник капитана наблюдает, еще больше напугаешься, с ним шутки плохи.
Мальчик слушал его, открыв рот, и Ярдли добродушно улыбнулся. Он наклонился и похлопал себя по левой йоге:
— Хочешь потрогать?— спросил он.
Мальчик, сгорая от любопытства, ткнул в ногу пальцем.
— Твердая.
— У парня, что со мной в первый раз на мачту полез, тоже была деревяшка вместо ноги,— сказал Ярдли.
Макквин все еще качал головой, когда в библиотеку вернулся Атанас Таллар.
— Сейчас подадут чай, джентльмены,— объявил он, сразу отметив, что Макквин заинтересовался книгами.
Ярдли осведомился о самочувствии его жены, и Таллар только начал объяснять, что ей лучше, как вдруг заметил мальчика, полускрытого складками занавесок.
— Что ты здесь делаешь?— резко спросил он.— Я же запретил тебе спускаться вниз, когда у меня гости.
— А тут знакомились,— вступился Ярдли. Таллар продолжал пристально смотреть на
мальчика.
— Ты помнишь, как надо себя вести, Поль? — спросил он.— Это — капитан Ярдли, а это — мистер Макквин.
Мальчик расправил плечи, лицо стало серьезным, он поклонился сначала Ярдли, потом Макквину и пожал им руки. Дважды проговорив: «Здравствуйте, сэр», он, не оглядываясь, вышел из комнаты и, пройдя через холл, скрылся в кухне.
— Он по-английски говорит лучше меня,— сказал Ярдли.— Это ваш внук?
— Поль знает оба языка,— ответил Атанас и сдержанно добавил:— Это мой сын, капитан.
— Ну, мистер Таллар, повезло же вам! Такой сынок!
Атанас бросил на Ярдли испытующий взгляд, но лицо его тут же смягчилось. Этот бывалый капитан ему решительно нравился. Он подвинул кресла, и все трое уселись у огня, а кухарка принесла поднос с чаем и печеньем. Атанас разливал, и за чаем они разговаривали о том о сем. Когда чашки были отставлены, Атанас и Ярдли закурили трубки.
Макквин наблюдал за ними. Он сидел, аккуратно подобрав ноги под стул, так что брюки туго обтягивали его круглые колени, и теребил пухлыми пальцами жемчужную булавку, вколотую в строгий темный галстук; он казался совсем неприметным, но сам примечал все. Воспитанный в Онтарио \ в протестантской семье, Макквин привык считать франко-канадцев людьми неполноценными: во-первых, они католики, во-вторых, французы. За восемнадцать лет, проведенных в Монреале, он стал относиться к французам терпимей, но и только. Сейчас, наблюдая, как хозяин дома беседует с Ярдли, он вынужден был отдать должное его вниманию и учтивости. Без всякой злонамеренности Макквин методически старался нащупать слабые стороны Таллара. Он, несомненно, человек властный. На манеру жестикулировать не стоит обращать внимания, ведь Таллар француз; если б не это, его можно было бы заподозрить в излишней эмоциональности. Макквин чуть кивнул головой, когда обнаружил наконец то, что искал: и лицо, и движения хозяина дома выдавали нетерпеливый характер. Значит, Таллара вряд ли можно считать деловым человеком.
Атанас не замечал, что Макквин его изучает; подавшись вперед, он с напряженным интересом слушал рассказ Ярдли о том, как тот лишился ноги. Эта тема возникла сама собой после разговора Ярдли с Полем.
— Вдруг он вырос прямо перед нами, мистер Таллар, вынырнул из тумана чуть ли не в двух тысячах ярдов от нас.
Онтарио — одна из центральных провинций Канады.
Не успел вахтенный крикнуть, а я уже смекнул, что это «Дрезден». Больно уж он был неуклюжий, все немецкие суда такие. Тупорылый, как старый паровоз, ясно, что «Дрезден». От самой Австралии мы шли и ни одного суденышка не встретили, а тут напоролись! Развернулся он, и я увидел, что пушки прямо на нас глядят! Да, скажу я вам, жуткая была минута.— Ярдли замолчал, и никто не проронил ни слова, но скоро он заговорил опять.— Ну, в общем, дальше рассказывать нечего. Очень быстро все случилось. Непроницаемое лицо Макквина внезапно ожило.
— Но как же так, капитан? Дженит не говорила, что вы... что вы пострадали из-за немецкого рейдера. Я думал, всему виной просто несчастный случай.
— Дочка не говорила, потому что сама об этом не знает,— сказал Ярдли.— Черт возьми, она же нервная, как ее покойная мать. У нее у самой муж за морем воюет, ей и своих забот хватает. Да и вообще, что проку говорить с женщинами о войне.
Полено в камине треснуло и развалилось, взметнув искры. Макквин вынул из жилетного кармана золотые часы и посмотрел на них. Заметив это, Атанас поглядел на свои.
— Поезд на Монреаль уйдет из Сент-Жюстина только через полтора часа,— сказал он.— Отсюда до вокзала тридцать пять минут езды. У вас еще много времени.
Но у Макквина были свои соображения. Встретив Таллара неделю назад в Оттаве, он договорился с ним о дне, когда Ярдли может приехать в Сен-Марк. Атанас тогда обмолвился, что англо-канадец сильно рискует, покупая участок в приходе, который с тех пор, как земли вдоль реки Св. Лаврентия были освоены, населяют одни французы. Тем не менее, если Ярдли хочет осмотреть ферму по соседству с Талларами, Атанас все устроит и встретит его, пусть только уточнит, каким поездом приедет. Макквин тогда намеренно не упомянул, что и сам собирается приехать с Ярдли. Он давно усвоил, что лучше избегать объяснений, если в них нет необходимости. Удивление на лице Таллара, увидевшего, как он выходит из поезда, доставило Макквину явное удовольствие.
— Я слышал,— заметил теперь Макквин, осторожно взвешивая каждое слово,— что у границы вашего прихода, на реке, есть любопытный водопад.
И опять лицо Атанаса выразило удивление.
— Действительно, есть,— сказал он,— мальчишкой я любил ловить рыбу в заводи под ним.
— Оттуда можно выловить не только рыбу, а кое-что поважней.
— Можно,— улыбнулся Атанас,— как раз эта речка принесла мне больше половины моих доходов. Я собираю пошлину за мост через нее.
Макквин покачал головой.
— Феодальные порядки, конечно, дают свою прибыль, Таллар, но от плотины ее будет много больше.
— На что нам в Сен-Марке плотина?
Макквин больше не качал головой, он устремил неподвижный взгляд в окно, поверх плеча Таллара.
— Все зависит от мощности потока,— сказал он.— Надо, чтобы инженеры ее проверили. Фабрика принесла бы здешним местам недурной доход.— Он снова повернул тяжелую голову и посмотрел прямо на хозяина дома.— Я заметил, что у вас в Сен-Марке новая церковь. Приход, наверно, в долгах?
— Конечно,— отозвался Таллар.
Ярдли молча прислушивался к разговору, переводя взгляд с одного на другого. Макквин напоминал ему животное, жующее жвачку. Атанас, подкрепляющий свои слова взмахами рук, игрой длинных пальцев, походил на актера, старающегося заучить роль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55