«Бог да вознаградит тебя!» – сказал один из них, и слова показались ей такими чудесными в этот сумрачный день.
Сможет ли она узнать модную новостройку? Она запомнила, что там была громадная люстра, слишком большая для холла. Она шла вверх по Бродвею, миновала Центр Линкольна, где в многочисленных кафе толпились люди. Дом она разыскала, он претенциозно назывался «Линкольновский жилой дом». Она поговорила со швейцаром, описав ей молодого коротышку с развитой мускулатурой и волнистыми черными волосами, который живет где-то на верхних этажах и предсказывает судьбу. Она показалась смешной сама себе.
– И вы не помните его имени? – нахмурившись, осведомился швейцар.
– Что-то итальянское, вроде Балдуччи, Риккони, Гриссини. – Она засмеялась.
– Палоцци? Чарльз Палоцци? – спросил он.
– Точно он! – обрадовалась Марчелла. Все это походило на детектив.
– Пятнадцать-А, – назвал ей номер швейцар. – Хотите, я сообщу о вас?
– Это было бы неплохо, – согласилась Марчелла.
– Как о вас доложить? – спросил он, набирая номер.
– Скажите, миссис Уинтон.
Она посмотрела на часы. Было половина шестого, и уже начинало темнеть.
– Эй, Чарльз? Некая миссис Уинтон хочет тебя видеть. – Нахмурившись, он передал ей трубку. – Хочет поговорить с вами лично. Она подошла к телефону:
– Чарльз? Простите, что беспокою вас в такой день. Вероятно, вы меня не помните, вы раскладывали на меня карты несколько недель назад. Я еще была в туфлях от Шанель, помните?
– Ой, я знаю, кто вы! – Гнусавый голос, жужжавший в телефонной трубке, звучал так необычайно знакомо, как будто это был ее первый друг в Нью-Йорке. – Мы как раз готовим индейку. Хотите подняться?
– Но вы уверены, что я не помешаю?
– Бросьте, на Рождество все желанные гости! Пятнадцать-А. Поднимайтесь.
В лифте она размышляла, кто бы мог быть у него в гостях. Вероятно, такой же накачанный парень, как и он сам, решила она. Это было самое странное Рождество в ее жизни, но все лучше, чем сидеть одной дома. Кроме того, ей было невтерпеж погадать на себя на картах.
Чарльз был в плотно облегающем его смокинге и в черном пышном галстуке. Помощницами на кухне оказались две его сестры, обе невероятных размеров тетеньки за тридцать, которых он церемонно представил: Розелла и Андреа. Пока они поливали жиром индюшку и готовили легкую закуску, раскладывая по вазочкам сыр, орехи и оливки, мужья обеих тихо беседовали о чем-то в гостиной.
– Уверен, что оба только что вышли из тюрьмы! – прошептал Чарльз, кивая Марчелле из коридора, где он вешал ее манто. Он давился смехом, прикрывая ладошкой рот. – Мои сестры написали им по объявлению по переписке в «Вилладж войск». Идите взгляните на них. – Он хихикнул: – Со смеха можно умереть!
Марчеллу представили двум кубинцам в гостиной. Они пожали ей руку и сказали «Привет!», показавшись ей совершенно безобидными. Хотя Чарльз был в смокинге, а его сестры в пышных до пят шифоновых платьях, эти мужчины были в джинсах и свитерах, как будто не догадывались, что на дворе Рождество.
Чарльз открыл холодильник и продемонстрировал ей большую бутылку «Моэ э Шандон».
– Видите? – спросил он Марчеллу. – Сто двадцать баксов за бутылку! Все самое лучшее для моей семьи! – Он наклонился к ней и зашептал: – Вы непременно оцените!
– Какая чудная шуба, – говорила из прихожей Розелла, поглаживая мех норки, висевшей не стене. – Присаживайтесь, присоединяйтесь к нам, еды тут хватит на всех!
– Да, а если и нет, тебе не повредит съесть поменьше! – крикнул Чарльз.
Розелла, в которой было, наверное, двести пятьдесят фунтов, завопила:
– Этот рот чересчур большой! – и дала брату увесистый подзатыльник.
– Розелла водит такси, – гордо сообщил Чарльз.
– Только по ночам! – уточнила из кухни Розелла. – А днем я работаю в «Сити-холле».
Почему-то Марчелла поняла, что ее здесь ждали. Чарльз открыл дверь духовки, чтобы проверить индейку.
– Что, готова? – спросил он. Через плечо он заметил: – Здесь всегда на Рождество полно народу.
После этих его слов все уселись за стол и начали поглощать индейку, огромные порции которой накладывали на бумажные тарелки, добавляя салат из капусты, сладкий картофель, соус из клюквы и подливку. Мужья ели молча, все были очень серьезны за едой, смакуя индейку и протягивая руки то за перцем, то за солью. Чарльз играл роль гостеприимного хозяина, открыв бутылку шампанского и разливая его без устали по бокалам, рассказывая светские новости, которых ни его сестры, ни их мужья не понимали.
Как только была съедена вся индейка, обе толстухи немедленно убрали со стола и, отправившись в тесную кухню, перемыли всю посуду, вытирая и расставляя ее на полки. Их мужья тут же развернулись к телевизору и уткнулись в футбольный матч, ковыряя в зубах. Весь обед занял не больше четверти часа.
– Это первое семейное Рождество в моем собственном доме, – гордо объяснил Марчелле Чарльз, наблюдая за своими хозяйственными сестрами. Он взглянул на мужей, которые готовы были вот-вот заснуть, и закатил глаза.
– Чарльз, мне так неудобно приходить к вам с просьбой в праздник, но не могли бы вы раскинуть на меня карты? – спросила Марчелла. – Вы, к несчастью, оказались совершенно правы в прошлый раз. Мне не терпится узнать, что вы увидите сегодня.
– Хотите погадать? – Он покраснел. – Ладно. Хотя я хотел бы уже лечь. – Он метнул быстрый взгляд в сторону сестер. – Боюсь только, чтобы бывшие заключенные не испортили моих способностей.
Он провел ее в пустую комнату, где лежали только стопки журналов моды и стояла черная кушетка.
Он достал пачку нераспечатанных карт и велел ей подержать их, усаживаясь на кровать.
– Моя цена возросла. – Он обеспокоенно взглянул на нее. – Мне придется взять с вас двести долларов. – Он вздохнул: – Ведь сегодня праздник и все такое. Наличными. Она кивнула:
– Конечно.
Он разглядывал ее, касаясь языком щербинки на переднем зубе.
– Ну, как мой смокинг? – Он поднялся с кушетки и покрутился перед нею. – Бьюсь об заклад, что те двое сроду не видели смокинга от Джорджо Романо. Розничная цена тысяча двести.
Она постаралась изобразить впечатление.
– Сидит отлично, – похвалила она. Он пожал плечами, снова уселся.
– Его пришлось перешивать. Похоже, что сшито на заказ, правда?
– Абсолютно, – заверила она.
Он забрал у нее карты и принялся тщательно раскладывать их на черном покрывале.
– Что у вас за дети? – спросил он. С его голосом вновь произошло некое изменение. Он стал бесцветным, монотонным. Но уж очень это натурально, не похоже на представление. Слишком натурально, подумала она. Или он был величайшим в мире актером, или у него и впрямь была какая-то особенная психика. Она уставилась на него, чувствуя холод во всем теле.
– Они… я… – она никак не могла сообразить, что сказать.
– Я вижу их в роковых обстоятельствах, – сказал он. – Кто такая Шейла?
– Соня, – поправила его она.
– Точно, Соня. И почему мне все время хочется назвать ее Шейлой?
«Потому что это имя хотел дать ей Гарри».
– Она просто нарывается на несчастье, – продолжал он. – Она играет в игру вроде русской рулетки, но только тут что-то другое. Тут не пистолет, а что-то стальное, металлическое и столь же опасное!
– А что с моим сыном? – вскричала Марчелла.
– Он тоже в беде. – Чарльз нахмурился, но не смотрел ни на нее, ни на карты. Он уставился на белую стену за спинкой кушетки, как будто глядел кинофильм. – Он не умрет. Вы его спасете!
– Нет! – Марчелла нагнулась и вцепилась руками в его широкие плечи, слишком широкие для его маленького роста. Она принялась трясти его. – Почему вы так говорите? Вы так и раньше говорили! Перестаньте меня пугать! Что вы на самом деле видите?
Он опустил голову, изучая карты. Когда он вновь поднял на нее глаза, в них было его обычное беззаботное выражение, и он опять трогал языком свой сломанный зуб.
– Что-то не так? – спросил он. – Не следовало вам трогать меня во время гадания. Я забыл, что должен был вам сказать.
– То, что вы рассказали мне! – выпалила Марчелла. – Вы уверены?
Он пожал плечами:
– Я не знаю, но лучше уж вам поверить в то, что я говорю, потому что я всегда прав. Люди возвращаются ко мне. Вы же вернулись.
– А что еще вы видите? – слабо уронила она. Он остро взглянул на нее:
– Слушайте, я не против того, чтобы погадать вам, только не дотрагивайтесь до меня, ладно?
– Извините.
Он еще посмотрел на карты, и через некоторое время голос его изменился.
– Там, где ваш сын, очень опасно, – пробормотал он. – Боже, он в опасности! С ним не все в порядке!
Она кивнула. Вчера он выглядел так болезненно. Ей следовало проглотить обиду и позвонить Колу. Только чтобы удостовериться, что с ним все нормально.
Чарльз смешал карты, как будто закончил работу.
– Похоже, вам показалось, что мои дети оба в опасности, – заметила она.
– Ах так? – Он свел брови и постарался принять участливое выражение. – Ну, карты меняются каждый день. Почти каждый час. Приходите завтра, и все будет по-другому.
Она вздрогнула и достала из кошелька двести долларов.
Поблагодарив, он взял банкноты и принялся извиняться:
– Простите, что беру так дорого, но ведь сегодня Рождество и все такое, и мне приходится пренебрегать моими гостями…
– Да все в порядке, – сказала она, вставая. Пока они шли узким коридорчиком в гостиную, он, хихикая, шепнул:
– Как вам понравились мои сестры? Как думаете, неплохих муженьков они нашли? Держу пари, если бы Розелла посидела на диете, она бы получила мужика получше. Правда ведь?
Марчелла нахмурилась, думая, как бы ответить потактичнее.
– Они такие симпатичные, – сказала она. – Мне пора возвращаться. Не следовало вот так вторгаться в вашу жизнь.
– Розелла! – крикнул Чарльз. – Подай манто миссис Уинтон!
– Моя дочь говорит, что несколько раз встречала вас, – внезапно припомнила Марчелла.
– Ах так? А кто ваша дочь? – спросил он, когда в тесную прихожую вошла Розелла, поглаживая дорогой мех.
– Соня, – напомнила Марчелла. – Соня Уинтон.
– Соня – ваша дочь? – Глаза его чуть не выпрыгнули из орбит. – «Девушка Каресс»? Я ее обожаю! – Он даже слегка подпрыгнул от удовольствия. – Она говорила, что была здесь? Я не помню ее. Должно быть, она выглядела иначе. Иногда посетители не говорят мне свои настоящие имена – наверное, проверяют меня, да?
Она кивнула.
– Марчелла! Где вы нашли такую шубу? – Розелла помогла ей одеться. – Она такая прекрасная. Стоит, наверное, баснословно, а?
– Я подарю тебе такую на следующее Рождество, – пообещал Чарльз.
– Огромное спасибо за чудесные блюда, – Марчелла направилась к дверям, Розелла за нею, по-прежнему гладя норку. – Передайте всем мои поздравления и до свидания, хорошо? – попросила Марчелла.
Когда Чарльз раскрыл двери, Розелла обняла Марчеллу, словно они были старинными приятельницами.
– Счастливого Рождества, – пожелала она Марчелле. – А когда вам надоест эта шуба, пусть Чарльз даст мне знать, ладно?
Чарльз встал на цыпочки, чтобы поцеловать ее в щеку. У нее возникло безумное желание прильнуть к нему и упросить оставить свое ремесло.
Было совсем темно, когда она возвратилась домой.
Бродяги, которым она раздала деньги на площади, исчезли, оставив после себя кучу горелого хлама. Автоответчик записал только одно послание: от Кола Феррера, который просил Марка перезвонить ему. Беспокойство кольнуло ее. Она списала телефонный номер Кола. Разве Марк не с ним? Тогда где же он? Она немедленно стала набирать номер.
– Я мечтаю о Белом Рождестве… – пропел голос Феррера по автоответчику. Марчелла скривилась, услышав его. – Я украшаю падубом холл, – продолжалась запись. – Если хочешь оставить поздравление, я тебе тоже перезвоню.
– Кол, – произнесла она. – Это Марчелла Уинтон. Я немного беспокоюсь о Марке, потому что он сказал, что останется у вас, а ваше сообщение означает, что это не так. Пожалуйста, позвоните мне, как только сможете.
Она повесила трубку и плеснула себе побольше виски. Оставалось только сидеть и ждать.
Соня лежала сразу на трех креслах в самолете – эти места были куплены ею. Она улизнула, разыграв переутомление, что не было далеко от истины. А Леонид воспользовался своим умением гримировать под белые, с чуть зеленым, лица театра Кабуки, что заставило ее и впрямь выглядеть больной. И теперь, совершенно без грима, задрапировавшись в алый шарф и надев темные очки, она потягивала шампанское, пролистывала кипы журналов и подпевала Рэю, чьи новые песни звучали у нее в наушниках. Она едва ли не знала наизусть каждую ноту его песен. Альбом, который должен был поступить в продажу в новом году, открывал новые грани дарования Рэя. Записан он был с большой тщательностью и вкусом, и она была уверена, что этот альбом ждет больший успех, чем два предыдущих альбома, вместе взятых. Слушая, как голос Рэя вибрирует у нее в ушах, она не могла не содрогаться от восторга при мысли, что через пять часов она будет в Лондоне и в его объятиях.
Самолет был переполнен, но она со всей роскошью вытянулась на целом ряду. Зачем же тогда и нужны деньги, если нельзя швырять ими? Она порастрясла кошелек, наполненный стодолларовыми купюрами, чтобы у Рэя был самый прекрасный в его жизни рождественский подарок.
В аэропорте Хитроу ее встретил шофер Рэя.
– А где Рэй? – спросила она, пока он засовывал в багажник ее вещи.
– Еще спит, мисс Соня, – засмеялся он. – Ведь здесь-то всего восемь часов утра.
Она уселась сзади, и они поехали через сонные серые пригороды. Конечно, напомнила она себе, он так устает после концертов, и все же это плохо. В самолете она умылась ледяной водой и тщательно накрасилась, как будто Рэй не сомкнул глаз перед их встречей всю ночь.
– Ну, как идут гастроли? – спросила она шофера, плавно въехавшего в центр Лондона.
– Каждую ночь аншлаг, мисс Соня! – воскликнул шофер. – Вы даже не представляете себе, что творится на «Уэмбли»! Знаете, эти англичане, которых считают такими кроткими и смирными? Они просто сходят с ума, едва Рэй начинает петь!
Была половина десятого, когда она зарегистрировалась под именем Сюзан Уиндзор, чтобы соответствовать инициалам на чемоданах, в «Монткальме», роскошном отеле, где звезды рока всегда останавливались частным образом и со всевозможным комфортом. У нее был собственный номер, куда ее проводили. Она вынула и развесила несколько платьев, потом прошла по коридору к номеру Рэя и тихонько постучала в дверь.
– Привет, мисс Соня! – Элмер отпер ей дверь и тихо приветствовал. – Хорошо долетели?
Элмер и Джордж, два любимых охранника Рэя, резались в картишки в маленькой приемной. Джордж взглянул на нее и помахал. Соня кивком указала на комнату Рэя:
– Можно мне войти? Элмер покачал головой:
– Он пока спит, мисс Соня. Чем мы можем быть вам полезны?
Она нетерпеливо помотала головой.
– Послушайте, ребята, дайте мне отдохнуть, а? – жалобно попросила она. – Разрешите мне залезть к нему, я сама разбужу его…
Элмер обменялся серьезным взглядом с Джорджем.
– Просто не знаю, как это устроить, мисс Соня, – вежливо начал Джордж. – Рэй сразу завалился спать, и руки у него не связаны. И Рэю не понравится, если вы разбудите его, а он не будет готов к этому. Он в самом деле очень поздно лег.
– Как будто хоть один раз нельзя забыть про эти проклятые наручники! – закричала Соня. – Я лечу черт знает сколько из Нью-Йорка и не могу даже…
– Ш-ш-ш! – прервал ее Элмер, пододвигая ей стул. – Через часок-другой он проснется, – заверил он, сметая с него ладонью пылинки. – Он будет так счастлив, увидев вас. Он всю неделю только вас и ждал, мисс Соня. Давайте я закажу вам завтрак? Что вы хотите? Апельсиновый сок? Яйца с беконом?
– Я не хочу ничего есть или пить, – твердо заявила она. – Я хочу быть с Рэем!
– Хорошо, хорошо, успокойтесь, мисс Соня, – стал утешать ее Элмер. – Прилягте и поспите немного. Как только Рэй проснется, я в ту же минуту скажу ему, что вы здесь.
– Я уже поспала в самолете! – отрезала Соня. Она прошла по комнате, сжав губы. Элмер подскочил к ней, стараясь успокоить. В коридоре она схватила его за руку.
– В мою комнату, на минутку, – быстро пробормотала она.
Элмер обеспокоенно оглянулся на номер Рэя, но подождал, пока она откроет дверь.
– Садись, – приказала она, когда он вслед за ней вошел в комнату. Затем закрыла за ним дверь. – Отлично. – Она стояла перед ним, широко расставив ноги. – Сколько? – спросила она.
Элмер заморгал.
– О чем вы говорите, мисс Соня? – начал он слабо сопротивляться.
– Ключ! – закричала она. – Ключ к этим чертовым наручникам! Сколько тебе за него надо?
Он нервно рассмеялся, качая головой:
– Ах нет! Нет! Это больше, чем стоит вся моя работа!
– Ладно, – сказала она. – Сколько тебе платят за работу?
Элмер сморщил лицо, приподнял брови:
– Ну, там… сорок? Пятьдесят тысяч в год? Да, что-то вроде этого. Рэй очень добр к окружающим его людям, он…
– Я дам тебе пятьдесят тысяч, – просто сказала она;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Сможет ли она узнать модную новостройку? Она запомнила, что там была громадная люстра, слишком большая для холла. Она шла вверх по Бродвею, миновала Центр Линкольна, где в многочисленных кафе толпились люди. Дом она разыскала, он претенциозно назывался «Линкольновский жилой дом». Она поговорила со швейцаром, описав ей молодого коротышку с развитой мускулатурой и волнистыми черными волосами, который живет где-то на верхних этажах и предсказывает судьбу. Она показалась смешной сама себе.
– И вы не помните его имени? – нахмурившись, осведомился швейцар.
– Что-то итальянское, вроде Балдуччи, Риккони, Гриссини. – Она засмеялась.
– Палоцци? Чарльз Палоцци? – спросил он.
– Точно он! – обрадовалась Марчелла. Все это походило на детектив.
– Пятнадцать-А, – назвал ей номер швейцар. – Хотите, я сообщу о вас?
– Это было бы неплохо, – согласилась Марчелла.
– Как о вас доложить? – спросил он, набирая номер.
– Скажите, миссис Уинтон.
Она посмотрела на часы. Было половина шестого, и уже начинало темнеть.
– Эй, Чарльз? Некая миссис Уинтон хочет тебя видеть. – Нахмурившись, он передал ей трубку. – Хочет поговорить с вами лично. Она подошла к телефону:
– Чарльз? Простите, что беспокою вас в такой день. Вероятно, вы меня не помните, вы раскладывали на меня карты несколько недель назад. Я еще была в туфлях от Шанель, помните?
– Ой, я знаю, кто вы! – Гнусавый голос, жужжавший в телефонной трубке, звучал так необычайно знакомо, как будто это был ее первый друг в Нью-Йорке. – Мы как раз готовим индейку. Хотите подняться?
– Но вы уверены, что я не помешаю?
– Бросьте, на Рождество все желанные гости! Пятнадцать-А. Поднимайтесь.
В лифте она размышляла, кто бы мог быть у него в гостях. Вероятно, такой же накачанный парень, как и он сам, решила она. Это было самое странное Рождество в ее жизни, но все лучше, чем сидеть одной дома. Кроме того, ей было невтерпеж погадать на себя на картах.
Чарльз был в плотно облегающем его смокинге и в черном пышном галстуке. Помощницами на кухне оказались две его сестры, обе невероятных размеров тетеньки за тридцать, которых он церемонно представил: Розелла и Андреа. Пока они поливали жиром индюшку и готовили легкую закуску, раскладывая по вазочкам сыр, орехи и оливки, мужья обеих тихо беседовали о чем-то в гостиной.
– Уверен, что оба только что вышли из тюрьмы! – прошептал Чарльз, кивая Марчелле из коридора, где он вешал ее манто. Он давился смехом, прикрывая ладошкой рот. – Мои сестры написали им по объявлению по переписке в «Вилладж войск». Идите взгляните на них. – Он хихикнул: – Со смеха можно умереть!
Марчеллу представили двум кубинцам в гостиной. Они пожали ей руку и сказали «Привет!», показавшись ей совершенно безобидными. Хотя Чарльз был в смокинге, а его сестры в пышных до пят шифоновых платьях, эти мужчины были в джинсах и свитерах, как будто не догадывались, что на дворе Рождество.
Чарльз открыл холодильник и продемонстрировал ей большую бутылку «Моэ э Шандон».
– Видите? – спросил он Марчеллу. – Сто двадцать баксов за бутылку! Все самое лучшее для моей семьи! – Он наклонился к ней и зашептал: – Вы непременно оцените!
– Какая чудная шуба, – говорила из прихожей Розелла, поглаживая мех норки, висевшей не стене. – Присаживайтесь, присоединяйтесь к нам, еды тут хватит на всех!
– Да, а если и нет, тебе не повредит съесть поменьше! – крикнул Чарльз.
Розелла, в которой было, наверное, двести пятьдесят фунтов, завопила:
– Этот рот чересчур большой! – и дала брату увесистый подзатыльник.
– Розелла водит такси, – гордо сообщил Чарльз.
– Только по ночам! – уточнила из кухни Розелла. – А днем я работаю в «Сити-холле».
Почему-то Марчелла поняла, что ее здесь ждали. Чарльз открыл дверь духовки, чтобы проверить индейку.
– Что, готова? – спросил он. Через плечо он заметил: – Здесь всегда на Рождество полно народу.
После этих его слов все уселись за стол и начали поглощать индейку, огромные порции которой накладывали на бумажные тарелки, добавляя салат из капусты, сладкий картофель, соус из клюквы и подливку. Мужья ели молча, все были очень серьезны за едой, смакуя индейку и протягивая руки то за перцем, то за солью. Чарльз играл роль гостеприимного хозяина, открыв бутылку шампанского и разливая его без устали по бокалам, рассказывая светские новости, которых ни его сестры, ни их мужья не понимали.
Как только была съедена вся индейка, обе толстухи немедленно убрали со стола и, отправившись в тесную кухню, перемыли всю посуду, вытирая и расставляя ее на полки. Их мужья тут же развернулись к телевизору и уткнулись в футбольный матч, ковыряя в зубах. Весь обед занял не больше четверти часа.
– Это первое семейное Рождество в моем собственном доме, – гордо объяснил Марчелле Чарльз, наблюдая за своими хозяйственными сестрами. Он взглянул на мужей, которые готовы были вот-вот заснуть, и закатил глаза.
– Чарльз, мне так неудобно приходить к вам с просьбой в праздник, но не могли бы вы раскинуть на меня карты? – спросила Марчелла. – Вы, к несчастью, оказались совершенно правы в прошлый раз. Мне не терпится узнать, что вы увидите сегодня.
– Хотите погадать? – Он покраснел. – Ладно. Хотя я хотел бы уже лечь. – Он метнул быстрый взгляд в сторону сестер. – Боюсь только, чтобы бывшие заключенные не испортили моих способностей.
Он провел ее в пустую комнату, где лежали только стопки журналов моды и стояла черная кушетка.
Он достал пачку нераспечатанных карт и велел ей подержать их, усаживаясь на кровать.
– Моя цена возросла. – Он обеспокоенно взглянул на нее. – Мне придется взять с вас двести долларов. – Он вздохнул: – Ведь сегодня праздник и все такое. Наличными. Она кивнула:
– Конечно.
Он разглядывал ее, касаясь языком щербинки на переднем зубе.
– Ну, как мой смокинг? – Он поднялся с кушетки и покрутился перед нею. – Бьюсь об заклад, что те двое сроду не видели смокинга от Джорджо Романо. Розничная цена тысяча двести.
Она постаралась изобразить впечатление.
– Сидит отлично, – похвалила она. Он пожал плечами, снова уселся.
– Его пришлось перешивать. Похоже, что сшито на заказ, правда?
– Абсолютно, – заверила она.
Он забрал у нее карты и принялся тщательно раскладывать их на черном покрывале.
– Что у вас за дети? – спросил он. С его голосом вновь произошло некое изменение. Он стал бесцветным, монотонным. Но уж очень это натурально, не похоже на представление. Слишком натурально, подумала она. Или он был величайшим в мире актером, или у него и впрямь была какая-то особенная психика. Она уставилась на него, чувствуя холод во всем теле.
– Они… я… – она никак не могла сообразить, что сказать.
– Я вижу их в роковых обстоятельствах, – сказал он. – Кто такая Шейла?
– Соня, – поправила его она.
– Точно, Соня. И почему мне все время хочется назвать ее Шейлой?
«Потому что это имя хотел дать ей Гарри».
– Она просто нарывается на несчастье, – продолжал он. – Она играет в игру вроде русской рулетки, но только тут что-то другое. Тут не пистолет, а что-то стальное, металлическое и столь же опасное!
– А что с моим сыном? – вскричала Марчелла.
– Он тоже в беде. – Чарльз нахмурился, но не смотрел ни на нее, ни на карты. Он уставился на белую стену за спинкой кушетки, как будто глядел кинофильм. – Он не умрет. Вы его спасете!
– Нет! – Марчелла нагнулась и вцепилась руками в его широкие плечи, слишком широкие для его маленького роста. Она принялась трясти его. – Почему вы так говорите? Вы так и раньше говорили! Перестаньте меня пугать! Что вы на самом деле видите?
Он опустил голову, изучая карты. Когда он вновь поднял на нее глаза, в них было его обычное беззаботное выражение, и он опять трогал языком свой сломанный зуб.
– Что-то не так? – спросил он. – Не следовало вам трогать меня во время гадания. Я забыл, что должен был вам сказать.
– То, что вы рассказали мне! – выпалила Марчелла. – Вы уверены?
Он пожал плечами:
– Я не знаю, но лучше уж вам поверить в то, что я говорю, потому что я всегда прав. Люди возвращаются ко мне. Вы же вернулись.
– А что еще вы видите? – слабо уронила она. Он остро взглянул на нее:
– Слушайте, я не против того, чтобы погадать вам, только не дотрагивайтесь до меня, ладно?
– Извините.
Он еще посмотрел на карты, и через некоторое время голос его изменился.
– Там, где ваш сын, очень опасно, – пробормотал он. – Боже, он в опасности! С ним не все в порядке!
Она кивнула. Вчера он выглядел так болезненно. Ей следовало проглотить обиду и позвонить Колу. Только чтобы удостовериться, что с ним все нормально.
Чарльз смешал карты, как будто закончил работу.
– Похоже, вам показалось, что мои дети оба в опасности, – заметила она.
– Ах так? – Он свел брови и постарался принять участливое выражение. – Ну, карты меняются каждый день. Почти каждый час. Приходите завтра, и все будет по-другому.
Она вздрогнула и достала из кошелька двести долларов.
Поблагодарив, он взял банкноты и принялся извиняться:
– Простите, что беру так дорого, но ведь сегодня Рождество и все такое, и мне приходится пренебрегать моими гостями…
– Да все в порядке, – сказала она, вставая. Пока они шли узким коридорчиком в гостиную, он, хихикая, шепнул:
– Как вам понравились мои сестры? Как думаете, неплохих муженьков они нашли? Держу пари, если бы Розелла посидела на диете, она бы получила мужика получше. Правда ведь?
Марчелла нахмурилась, думая, как бы ответить потактичнее.
– Они такие симпатичные, – сказала она. – Мне пора возвращаться. Не следовало вот так вторгаться в вашу жизнь.
– Розелла! – крикнул Чарльз. – Подай манто миссис Уинтон!
– Моя дочь говорит, что несколько раз встречала вас, – внезапно припомнила Марчелла.
– Ах так? А кто ваша дочь? – спросил он, когда в тесную прихожую вошла Розелла, поглаживая дорогой мех.
– Соня, – напомнила Марчелла. – Соня Уинтон.
– Соня – ваша дочь? – Глаза его чуть не выпрыгнули из орбит. – «Девушка Каресс»? Я ее обожаю! – Он даже слегка подпрыгнул от удовольствия. – Она говорила, что была здесь? Я не помню ее. Должно быть, она выглядела иначе. Иногда посетители не говорят мне свои настоящие имена – наверное, проверяют меня, да?
Она кивнула.
– Марчелла! Где вы нашли такую шубу? – Розелла помогла ей одеться. – Она такая прекрасная. Стоит, наверное, баснословно, а?
– Я подарю тебе такую на следующее Рождество, – пообещал Чарльз.
– Огромное спасибо за чудесные блюда, – Марчелла направилась к дверям, Розелла за нею, по-прежнему гладя норку. – Передайте всем мои поздравления и до свидания, хорошо? – попросила Марчелла.
Когда Чарльз раскрыл двери, Розелла обняла Марчеллу, словно они были старинными приятельницами.
– Счастливого Рождества, – пожелала она Марчелле. – А когда вам надоест эта шуба, пусть Чарльз даст мне знать, ладно?
Чарльз встал на цыпочки, чтобы поцеловать ее в щеку. У нее возникло безумное желание прильнуть к нему и упросить оставить свое ремесло.
Было совсем темно, когда она возвратилась домой.
Бродяги, которым она раздала деньги на площади, исчезли, оставив после себя кучу горелого хлама. Автоответчик записал только одно послание: от Кола Феррера, который просил Марка перезвонить ему. Беспокойство кольнуло ее. Она списала телефонный номер Кола. Разве Марк не с ним? Тогда где же он? Она немедленно стала набирать номер.
– Я мечтаю о Белом Рождестве… – пропел голос Феррера по автоответчику. Марчелла скривилась, услышав его. – Я украшаю падубом холл, – продолжалась запись. – Если хочешь оставить поздравление, я тебе тоже перезвоню.
– Кол, – произнесла она. – Это Марчелла Уинтон. Я немного беспокоюсь о Марке, потому что он сказал, что останется у вас, а ваше сообщение означает, что это не так. Пожалуйста, позвоните мне, как только сможете.
Она повесила трубку и плеснула себе побольше виски. Оставалось только сидеть и ждать.
Соня лежала сразу на трех креслах в самолете – эти места были куплены ею. Она улизнула, разыграв переутомление, что не было далеко от истины. А Леонид воспользовался своим умением гримировать под белые, с чуть зеленым, лица театра Кабуки, что заставило ее и впрямь выглядеть больной. И теперь, совершенно без грима, задрапировавшись в алый шарф и надев темные очки, она потягивала шампанское, пролистывала кипы журналов и подпевала Рэю, чьи новые песни звучали у нее в наушниках. Она едва ли не знала наизусть каждую ноту его песен. Альбом, который должен был поступить в продажу в новом году, открывал новые грани дарования Рэя. Записан он был с большой тщательностью и вкусом, и она была уверена, что этот альбом ждет больший успех, чем два предыдущих альбома, вместе взятых. Слушая, как голос Рэя вибрирует у нее в ушах, она не могла не содрогаться от восторга при мысли, что через пять часов она будет в Лондоне и в его объятиях.
Самолет был переполнен, но она со всей роскошью вытянулась на целом ряду. Зачем же тогда и нужны деньги, если нельзя швырять ими? Она порастрясла кошелек, наполненный стодолларовыми купюрами, чтобы у Рэя был самый прекрасный в его жизни рождественский подарок.
В аэропорте Хитроу ее встретил шофер Рэя.
– А где Рэй? – спросила она, пока он засовывал в багажник ее вещи.
– Еще спит, мисс Соня, – засмеялся он. – Ведь здесь-то всего восемь часов утра.
Она уселась сзади, и они поехали через сонные серые пригороды. Конечно, напомнила она себе, он так устает после концертов, и все же это плохо. В самолете она умылась ледяной водой и тщательно накрасилась, как будто Рэй не сомкнул глаз перед их встречей всю ночь.
– Ну, как идут гастроли? – спросила она шофера, плавно въехавшего в центр Лондона.
– Каждую ночь аншлаг, мисс Соня! – воскликнул шофер. – Вы даже не представляете себе, что творится на «Уэмбли»! Знаете, эти англичане, которых считают такими кроткими и смирными? Они просто сходят с ума, едва Рэй начинает петь!
Была половина десятого, когда она зарегистрировалась под именем Сюзан Уиндзор, чтобы соответствовать инициалам на чемоданах, в «Монткальме», роскошном отеле, где звезды рока всегда останавливались частным образом и со всевозможным комфортом. У нее был собственный номер, куда ее проводили. Она вынула и развесила несколько платьев, потом прошла по коридору к номеру Рэя и тихонько постучала в дверь.
– Привет, мисс Соня! – Элмер отпер ей дверь и тихо приветствовал. – Хорошо долетели?
Элмер и Джордж, два любимых охранника Рэя, резались в картишки в маленькой приемной. Джордж взглянул на нее и помахал. Соня кивком указала на комнату Рэя:
– Можно мне войти? Элмер покачал головой:
– Он пока спит, мисс Соня. Чем мы можем быть вам полезны?
Она нетерпеливо помотала головой.
– Послушайте, ребята, дайте мне отдохнуть, а? – жалобно попросила она. – Разрешите мне залезть к нему, я сама разбужу его…
Элмер обменялся серьезным взглядом с Джорджем.
– Просто не знаю, как это устроить, мисс Соня, – вежливо начал Джордж. – Рэй сразу завалился спать, и руки у него не связаны. И Рэю не понравится, если вы разбудите его, а он не будет готов к этому. Он в самом деле очень поздно лег.
– Как будто хоть один раз нельзя забыть про эти проклятые наручники! – закричала Соня. – Я лечу черт знает сколько из Нью-Йорка и не могу даже…
– Ш-ш-ш! – прервал ее Элмер, пододвигая ей стул. – Через часок-другой он проснется, – заверил он, сметая с него ладонью пылинки. – Он будет так счастлив, увидев вас. Он всю неделю только вас и ждал, мисс Соня. Давайте я закажу вам завтрак? Что вы хотите? Апельсиновый сок? Яйца с беконом?
– Я не хочу ничего есть или пить, – твердо заявила она. – Я хочу быть с Рэем!
– Хорошо, хорошо, успокойтесь, мисс Соня, – стал утешать ее Элмер. – Прилягте и поспите немного. Как только Рэй проснется, я в ту же минуту скажу ему, что вы здесь.
– Я уже поспала в самолете! – отрезала Соня. Она прошла по комнате, сжав губы. Элмер подскочил к ней, стараясь успокоить. В коридоре она схватила его за руку.
– В мою комнату, на минутку, – быстро пробормотала она.
Элмер обеспокоенно оглянулся на номер Рэя, но подождал, пока она откроет дверь.
– Садись, – приказала она, когда он вслед за ней вошел в комнату. Затем закрыла за ним дверь. – Отлично. – Она стояла перед ним, широко расставив ноги. – Сколько? – спросила она.
Элмер заморгал.
– О чем вы говорите, мисс Соня? – начал он слабо сопротивляться.
– Ключ! – закричала она. – Ключ к этим чертовым наручникам! Сколько тебе за него надо?
Он нервно рассмеялся, качая головой:
– Ах нет! Нет! Это больше, чем стоит вся моя работа!
– Ладно, – сказала она. – Сколько тебе платят за работу?
Элмер сморщил лицо, приподнял брови:
– Ну, там… сорок? Пятьдесят тысяч в год? Да, что-то вроде этого. Рэй очень добр к окружающим его людям, он…
– Я дам тебе пятьдесят тысяч, – просто сказала она;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74