Ей было неловко от мысли, что Санти может подумать, что она вырастила двух неконтролируемых отпрысков. Марчелла посмотрела на любимого мужчину, затем на детей. Вот они – две различные силы, действовавшие в ее жизни, силы, тянувшие ее в противоположные стороны. Санти продолжал улыбаться своей сияющей улыбкой, не вполне понимая пикировку и шутки, которыми обменивались Соня и Марк. «Неужели вы не видите, что он собой представляет? – хотелось прикрикнуть на детей Марчелле. – Разве не видно, какой он хороший человек? Почему вы оба не замолчите и не дадите высказаться Санти?»
– Завтра я участвую в демонстрации мод у Билли Бласа, и сегодня еще предстоит последняя примерка, поэтому мне уже пора бежать, – проворковала Соня.
– Еще шампанского? – предложил Санти.
– Разумеется! – воскликнула Соня по-испански.
– О, ты говоришь по-испански? – с восхищением спросил Санти.
– У меня уборщица пуэрториканка, – ответила Соня, состроив недовольную мину. – А где сегодня найти прислугу получше? И я могу объяснить ей, как выполнять работу по дому.
В нервной атмосфере застолья хлеб с икрой быстро съели.
– Помоги мне приготовить еще, – попросила Марчелла Соню.
На кухне Марчелла начала торопливо намазывать ломтики хлеба икрой, выдавив сверху по нескольку капель лимонного сока.
– Поинтересуйся немного его жизнью, – попросила она Соню.
Соня открыла холодильник, что-то высматривая.
– Я стараюсь, но он плохо понимает, ты же знаешь. Не могла бы ты в следующий раз подцепить американца или какого-нибудь англичанина?
– Следующего раза не будет, – ответила Марчелла. – Постарайся изъясняться на доступном ему языке. Он отлично все понимает, если говорить внятно и без жаргонных словечек.
– Послушай! – Соня взяла из холодильника веточку зелени и отправила в рот. – Не проси, чтобы сегодня я еще и говорила внятно. После всего, что было днем, считай, что тебе повезло, что я вообще смогла вырваться.
Марчелла, услышав, как Санти попросил Марка сыграть на фортепьяно, заторопилась в гостиную. Она предложила всем поочередно маленькие бутербродики с икрой. Марк не спеша подошел к инструменту и поднял крышку. Марчелла видела, как в нем боролись противоречивые чувства: желание поразить Санти и стремление показаться равнодушным. Соня развалилась на кушетке, забросив одну ногу на подлокотник, потягивая шампанское и с хрустом уплетая зелень. Марк взял несколько аккордов мелодии Гершвина. Санти, посмотрев влюбленным взглядом на Марчеллу и прижав ее к себе, оперся на фортепьяно. Она старалась не чувствовать себя глупо, когда он взял ее за руку и не отпускал все время, пока Марк играл. Неудобно облокотившись на него, она твердила себе, что для нее главное – ее любовь к этому человеку, а не впечатление, которое он произведет на детей.
Красивым мягким тенором Марк пел песню «Обнимая тебя», извлекая из мелодии каждый грамм заключенного в ней романтизма. В какое-то мгновение Марчелле показалось, что он приветствует их любовь, и перед ней предстала идиллическая картина: все они составляют новую дружную семью с двумя детьми, а она счастлива, что наконец-то встретила человека, полюбившего ее. Марчелла смотрела на Марка и видела, что он не в силах упустить шанс испробовать свое очарование и завоевать признание еще одного почитателя своего таланта, невзирая на то, что это был человек, которого он не хотел любить. Когда песня закончилась, Марчелла наполнила свой фужер шампанским, а Соня и Санти горячо зааплодировали.
– Теперь я понимаю, почему твоя мать с такой гордостью рассказывала мне о тебе, – сказал Санти Марку. – Мне очень нравится Гершвин.
Марк с удивлением посмотрел на него:
– В Испании знают музыку Гершвина?
– Разумеется, – кивнул Санти, – мы отстали от Америки, это правда, но мелодии Гершвина звучат у нас около шестидесяти лет!
– Санти обожает музыку, – сказала Марку Марчелла.
– Какую? – поинтересовался Марк, исполняя трель на нескольких нотах.
– Больше всего мне нравятся Равель, – ответил Санти, – Шопен, Дебюсси, Сат.
– Утонченные вещи, да?
Марк сыграл несколько тактов мелодии «Ясная луна». Марчелла видела, что ему хотелось раскрыться. Если только он отбросит свою настороженность, она чувствовала, что они с Санти смогут стать большими друзьями. У них имелось общее увлечение музыкой. К тому же у них обоих была она. Марчелла невесело усмехнулась про себя: в этом-то вся и загвоздка!
– Должна лететь! – Соня вскочила на ноги и, обежав комнату, поочередно всех поцеловала. Обвив Санти за шею руками, она сказала:
– Желаю, чтобы поездка оказалась сказочной. Уверена, моя дорогая мамочка будет самым лучшим гидом на свете! Марк, пока!
Марчелла проводила Соню в прихожую, где та оглядела себя в зеркале, поправила шляпу и косметику на лице.
– Соня, ты пообедаешь с нами в пятницу вечером? – спросила Марчелла. – Придет Эми, и ей приятно будет увидеть тебя.
– Не могу, – ответила Соня. – Я купила лошадь, и она сейчас содержится у одного друга в Лонг-Айленде. По выходным я отправляюсь туда покататься верхом. Для меня это как самая большая любовь в жизни.
Марчелла улыбнулась.
– Значит, ты веришь в любовь? – спросила она. Соня, пожав плечами, натянула шляпу поглубже на голову.
– Если речь идет о лошади, всенепременно!
Она нажала кнопку лифта, чмокнула Марчеллу в щеку:
– Спасибо за шампанское!
Подошел лифт, она вошла в кабинку и, повернувшись к матери, сказала:
– Удачи тебе с двумя твоими мужиками. Я одобряю, даже если Марк против.
Она нажала кнопку первого этажа.
– Эти треугольники бывают такими занудными, дорогая! – Она ехидно улыбнулась. – А твой вообще совершенно ужасен!
Двери лифта сомкнулись, скрыв Сонино лицо от Марчеллы.
Через несколько минут ушел Марк, обедавший в этот вечер с Колом. Оставшись наконец с Санти вдвоем, Марчелла наполнила их бокалы неразбавленным виски.
– Это как раз то, что нам нужно, – сказала она, передавая бокал Санти. – Прости их, дорогой. Сегодня я поняла, насколько мои дети испорчены.
– Испорчены? – удивился Санти. – Они? Марчелла отпила глоток.
– Когда отдаешь детям слишком много, – объяснила она, – то слишком сильно их любишь!
– Что ты… – Санти наклонился и поцеловал ее в лоб. – У тебя замечательные дети. Марк просто гений в музыке, а Соня такая красивая. Ты должна гордиться ими обоими.
Марчелла насупилась. Санти присел рядом с ней.
– Разумеется, они обеспокоены, когда ты знакомишь их с посторонним человеком. Если мы поженимся, я стану для них отцом, это очень важно. Особенно когда настоящий отец жив, и они, вероятно, сильно его любят.
Марчелла закрыла глаза и внутренне застонала. Она еще не рассказала Санти, что Гарри в тюрьме. Ей не хотелось обрушивать на него все сразу. Она взяла его за руку.
– Когда говоришь ты, все выглядит так просто, дорогой!
Санти рассмеялся:
– Потому что, когда двое любят друг друга, все действительно просто!
В этот вечер они обедали вместе с Эми, воспользовавшись ее популярностью, чтобы заказать хороший столик в модном заведении в Сохо. Подобно всем ньюйоркцам, отношение Марчеллы к городу временами бывало полярным. Она соглашалась, что вечерняя прогулка по Пятой авеню была не менее впечатляющей, чем вид Манхэттена с борта корабля в любое время дня. Однако этим вечером в шумном шикарном ресторане, заполненном эксгибиционистами, где грубые официанты надувают клиентов, принося за солидные деньги крошечные порции, Марчелла взглянула на это глазами Санти, и внезапно все показалось ей очень странным. В Пальме таких ресторанов не было. Там можно выбирать из дюжины дверей любую, и везде обслуживали превосходно, без суеты, всюду подавали великолепно приготовленную рыбу.
Марчелла смотрела, как Санти увлеченно беседовал с Эми, и ей хотелось остаться с ним наедине. Когда обед закончился, было далеко за полночь.
В номере Санти они предались усладам любви. Довольная, Марчелла лежала в его объятиях, нежась в тепле его любви. Удовлетворение вновь ускользнуло от нее, однако она заставила себя ни о чем не думать, просто наслаждаться его ласками и откликаться на все его действия, словно секс необязательно должен приводить к оргазму, полная надежд, что тело ее само во всем разберется, когда она привыкнет к роскоши, позволяющей объединить любовь и секс воедино, чтобы насладиться ими в полной мере.
– Что будем делать, Санти? – спросила Марчелла, нарушая молчание.
– Поженимся и будем жить вместе, – прошептал он ей на ухо.
– Как же мы устроим наши жизни? – спросила она. Она почувствовала, как он слегка пожал плечами.
– Все само устроится и приспособится. Так же, как приспособились наши тела.
Марчелла позволила себе еще несколько минут понежиться в его объятиях, затем заставила себя сесть. Часы показывали около двух ночи.
– Лучше я пойду домой, дорогой.
Она выскользнула из кровати и нащупала свою одежду.
– Почему бы тебе не остаться со мной на всю ночь? – спросил Санти, включая свет. Опершись на локоть, он смотрел на нее. – Думаешь, Марк не знает, чем мы с тобой занимались?
Марчелла натянула платье.
– У меня такое предчувствие, что Марк должен привыкать к нам постепенно, – объяснила Марчелла. – Если я вдруг, вот так, останусь на всю ночь…
Она направилась к двери.
Санти ничего не сказал, но по его виду она догадалась, что ему было не по себе.
Придя домой, она заметила свет, выбивавшийся из-под двери комнаты Марка. Марчелла улеглась в постель, но внезапно почувствовала, что не может спать, поэтому она поднялась и начала править последний вариант «Музыки любви».
Минут через двадцать в дверь ее спальни тихонько постучал Марк.
– Входи, – сказала Марчелла.
Он выглянул из-за двери и медленно вошел в комнату. На нем был его ночной халат.
– Марк… – строго сказала Марчелла.
Он шагнул по направлению к кровати, в глазах застыла мольба.
Марчелла буквально заставила себя произнести трудные слова:
– Что ты думаешь о нем?
Марк уселся в ее ногах, не спуская с нее глаз.
– Будь очень внимательным, когда станешь говорить, Марк, – предупредила Марчелла. – Помни, речь идет о моей жизни!
Он взял мать за руку. Впервые в жизни Марчелле не хотелось, чтобы Марк прикасался к ней. Он провел кончиками ее пальцев по своим губам. Затем улегся рядом с ней на кровати и попытался обнять.
– Не надо, – сказала Марчелла.
Она не могла этого позволить. Во всяком случае до тех пор, пока она все еще ощущала прикосновение пальцев Санти, пока запах его тела сохранялся на ее коже.
– Не поступай так со мной, – пробормотал Марк, уткнувшись ей в шею.
Марчелла села на кровати, отстраняясь от сына.
– Это ты не поступай так со мной! – воскликнула Марчелла. – Разве ты не пытаешься заставить меня чувствовать себя виноватой за то, что я полюбила такого замечательного человека, как Санти? Если бы ты действительно любил меня, Марк, ты был бы рад за меня! Он – самое замечательное событие в моей жизни, произошедшее после твоего рождения. Восемнадцать лет ты безраздельно пользовался моим вниманием…
– А теперь настала его очередь? – закончил за нее Марк, горько скривив губы.
– Да, Марк, – согласилась она, кивая. – Теперь его очередь.
Он сел и горящими глазами уставился на нее.
– Но ты же не какая-нибудь… вещь, которую можно делить и передавать другим по очереди! Ты моя мать, и ты создала наш с тобой мир таким! Ты сделала так, что существуем только мы вдвоем, и ты не имеешь права вот так просто взять и выбросить меня прочь, потому что ты нашла себе кого-то…
Глаза Марка, взиравшие на нее, наполнились слезами.
– Я-то не нашел себе никого! И никогда не найду!
– Не дури! – начала успокаивать его Марчелла. – Тебе всего восемнадцать. Ты непременно встретишь кого-нибудь. На первом твоем выступлении были десятки красивых девушек, они буквально вешались тебе на шею.
– Это ерунда, – он сел, положив руки ей на плечи. Глядя ему в глаза, Марчелла словно читала все его мысли, ощущала силу переживаемых им эмоций и мощную потребность ребенка.
– О Господи, Марк, что я наделала? – испуганно прошептала она. – Чего же ты хочешь? Чтобы я никогда не взглянула ни на одного мужчину? Никогда не полюбила?
– Ты так сильно мне нужна, – прошептал он, – я не умею жить самостоятельно. Я знаю только музыку. Люди очень сильно влияют на меня, и я не знаю, как быть с их требованиями! Ты единственный человек, который…
– Разве так можно! – остановила его Марчелла. – Мать не может быть единственным человеком, которому веришь или которого любишь…
– Но ты же сама обещала, что я буду светом твоей жизни! – воскликнул он.
– Ты им и будешь! – заверила его Марчелла. – Однако это не означает, что мне не нужен мужчина, который будет любить меня и заботиться обо мне. – Марчелла провела рукой по его лбу. – Марк, неужели ты не понимаешь, что любовь сына не заменит любви мужа? У женщин есть потребности, как и у мужчин…
– У Эми тоже есть потребности, но она находит способы удовлетворить их! – с вызовом произнес он.
Марчелла беззащитно посмотрела на него.
– Я не Эми, – сказала она. – И это не та тема, которую следует обсуждать матери с сыном, Марк. Если я решу, то могу выйти замуж за Санти хоть на следующей неделе. Но именно потому, что мы с тобой близки, мне хочется, чтобы ты его полюбил. Прими его как старшего брата или как хорошего друга. Если ты позволишь Санти узнать тебя так же хорошо, как знаю я, он тоже полюбит тебя.
– Я не желаю, чтобы он меня любил! – воскликнул Марк. – Не нужна мне его любовь! Мне нужна только твоя любовь! Вся твоя любовь!
Марк выскочил из кровати.
– О Господи! – пробормотал он, закрывая рот руками и делая несколько шагов по направлению к ванной комнате. Внезапно он поперхнулся, согнулся пополам, и его начало рвать. Хватая воздух ртом, он лег на ковер.
– Марк!
Марчелла бросилась в ванную за полотенцем, вернулась, обтерла его, пока он лежал на боку и стонал. Она налила стакан воды, Марк выпил, приподнявшись на локте.
– Извини, – не переставая, твердил он, – извини. Марчелла протерла ему лоб платком, смоченным в одеколоне, освежающий запах которого немного успокоил обоих.
– Мне хочется, чтобы тебе было хорошо, – сказал Марк, – я хочу радоваться за тебя, но я… – усилием воли он заставил себя сосредоточить на ней все свое внимание, – я просто не знаю, как обойдусь без тебя.
У Марчеллы упало сердце. Достав пачку сигарет, она закурила. Вскоре Марк уснул, лежа на ковре, а она смотрела через окно на звездное небо и на несколько окон, все еще светившихся, несмотря на поздний час.
Марчелла легла в постель и в полном изнеможении уснула. В шесть утра, когда лучи утренней зари осветили небо, к ней в кровать забрался сонный Марк. Он что-то неразборчиво пробурчал и тяжело засопел у нее под боком. Она прикасалась к нему спиной и вспоминала, что этот, совершенно взрослый мужчина однажды появился из ее утробы и когда-то был так мал, что она могла удержать его на одной руке.
На следующий день страна отмечала очередной юбилей статуи Свободы. Марчелла искусно загримировала косметикой следы бессонной ночи, как в дни телешоу ее учила делать Эми.
Сидя в вагончике железной дороги в Бэттери-парке, она выбросила из головы все заботы и смотрела, как Санти наслаждается прогулкой, делая десятки ее фотографий. Ветер ворошил волосы, и Марчелла улыбалась ему, представляя, как он будет рассматривать эти снимки у себя дома в Барселоне. «Все встанет на свои места», – успокаивала она сама себя.
Позднее, когда они прогуливались по Уолл-стрит, Марчелла старалась не вспоминать дни, когда она навещала здесь Гарри; та, другая жизнь, казалось, была десятки лет назад. В Сохо, пока они осматривали картинные галереи, Дональд с машиной ожидал их. По дороге обратно машина пронеслась мимо клуба «Партнеры», мимо черного здания, пустующего в дневное время. Марчелла легонько вздрогнула, повернулась к Санти и улыбнулась, взяв его за руку. Никогда впредь ей не потребуется идти в это ужасное место.
Оказавшись в его номере, она расслабилась, лежа в постели, пока он принимал душ. Она оглядела комнату, отмечая, как аккуратно он разложил свои вещи, кассеты с отснятой пленкой лежали поверх его записных книжек. Слыша, как он поет в ванной низким счастливым голосом, она чувствовала, что сойдет с ума, если не выйдет за него замуж, что никогда в ее жизни ей не встретится никто другой, хоть отдаленно похожий на него. Внезапно Санти оказался рядом с ней в кровати, свежий и чистый после душа, крепко сжимая ее в объятиях.
– Ты меня любишь? – спросила она.
– А ты как думаешь? – подтрунивая, спросил он.
– Думаю, сильно, – сказала она, – но все же не так сильно, как я тебя!
– Как можешь ты так говорить, Марчелла? – взволнованно сказал он. – Ведь это я сказал, что мы всегда будем вместе, тогда в кафе, когда впервые встретил тебя! А ты даже не обратила на меня внимания!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
– Завтра я участвую в демонстрации мод у Билли Бласа, и сегодня еще предстоит последняя примерка, поэтому мне уже пора бежать, – проворковала Соня.
– Еще шампанского? – предложил Санти.
– Разумеется! – воскликнула Соня по-испански.
– О, ты говоришь по-испански? – с восхищением спросил Санти.
– У меня уборщица пуэрториканка, – ответила Соня, состроив недовольную мину. – А где сегодня найти прислугу получше? И я могу объяснить ей, как выполнять работу по дому.
В нервной атмосфере застолья хлеб с икрой быстро съели.
– Помоги мне приготовить еще, – попросила Марчелла Соню.
На кухне Марчелла начала торопливо намазывать ломтики хлеба икрой, выдавив сверху по нескольку капель лимонного сока.
– Поинтересуйся немного его жизнью, – попросила она Соню.
Соня открыла холодильник, что-то высматривая.
– Я стараюсь, но он плохо понимает, ты же знаешь. Не могла бы ты в следующий раз подцепить американца или какого-нибудь англичанина?
– Следующего раза не будет, – ответила Марчелла. – Постарайся изъясняться на доступном ему языке. Он отлично все понимает, если говорить внятно и без жаргонных словечек.
– Послушай! – Соня взяла из холодильника веточку зелени и отправила в рот. – Не проси, чтобы сегодня я еще и говорила внятно. После всего, что было днем, считай, что тебе повезло, что я вообще смогла вырваться.
Марчелла, услышав, как Санти попросил Марка сыграть на фортепьяно, заторопилась в гостиную. Она предложила всем поочередно маленькие бутербродики с икрой. Марк не спеша подошел к инструменту и поднял крышку. Марчелла видела, как в нем боролись противоречивые чувства: желание поразить Санти и стремление показаться равнодушным. Соня развалилась на кушетке, забросив одну ногу на подлокотник, потягивая шампанское и с хрустом уплетая зелень. Марк взял несколько аккордов мелодии Гершвина. Санти, посмотрев влюбленным взглядом на Марчеллу и прижав ее к себе, оперся на фортепьяно. Она старалась не чувствовать себя глупо, когда он взял ее за руку и не отпускал все время, пока Марк играл. Неудобно облокотившись на него, она твердила себе, что для нее главное – ее любовь к этому человеку, а не впечатление, которое он произведет на детей.
Красивым мягким тенором Марк пел песню «Обнимая тебя», извлекая из мелодии каждый грамм заключенного в ней романтизма. В какое-то мгновение Марчелле показалось, что он приветствует их любовь, и перед ней предстала идиллическая картина: все они составляют новую дружную семью с двумя детьми, а она счастлива, что наконец-то встретила человека, полюбившего ее. Марчелла смотрела на Марка и видела, что он не в силах упустить шанс испробовать свое очарование и завоевать признание еще одного почитателя своего таланта, невзирая на то, что это был человек, которого он не хотел любить. Когда песня закончилась, Марчелла наполнила свой фужер шампанским, а Соня и Санти горячо зааплодировали.
– Теперь я понимаю, почему твоя мать с такой гордостью рассказывала мне о тебе, – сказал Санти Марку. – Мне очень нравится Гершвин.
Марк с удивлением посмотрел на него:
– В Испании знают музыку Гершвина?
– Разумеется, – кивнул Санти, – мы отстали от Америки, это правда, но мелодии Гершвина звучат у нас около шестидесяти лет!
– Санти обожает музыку, – сказала Марку Марчелла.
– Какую? – поинтересовался Марк, исполняя трель на нескольких нотах.
– Больше всего мне нравятся Равель, – ответил Санти, – Шопен, Дебюсси, Сат.
– Утонченные вещи, да?
Марк сыграл несколько тактов мелодии «Ясная луна». Марчелла видела, что ему хотелось раскрыться. Если только он отбросит свою настороженность, она чувствовала, что они с Санти смогут стать большими друзьями. У них имелось общее увлечение музыкой. К тому же у них обоих была она. Марчелла невесело усмехнулась про себя: в этом-то вся и загвоздка!
– Должна лететь! – Соня вскочила на ноги и, обежав комнату, поочередно всех поцеловала. Обвив Санти за шею руками, она сказала:
– Желаю, чтобы поездка оказалась сказочной. Уверена, моя дорогая мамочка будет самым лучшим гидом на свете! Марк, пока!
Марчелла проводила Соню в прихожую, где та оглядела себя в зеркале, поправила шляпу и косметику на лице.
– Соня, ты пообедаешь с нами в пятницу вечером? – спросила Марчелла. – Придет Эми, и ей приятно будет увидеть тебя.
– Не могу, – ответила Соня. – Я купила лошадь, и она сейчас содержится у одного друга в Лонг-Айленде. По выходным я отправляюсь туда покататься верхом. Для меня это как самая большая любовь в жизни.
Марчелла улыбнулась.
– Значит, ты веришь в любовь? – спросила она. Соня, пожав плечами, натянула шляпу поглубже на голову.
– Если речь идет о лошади, всенепременно!
Она нажала кнопку лифта, чмокнула Марчеллу в щеку:
– Спасибо за шампанское!
Подошел лифт, она вошла в кабинку и, повернувшись к матери, сказала:
– Удачи тебе с двумя твоими мужиками. Я одобряю, даже если Марк против.
Она нажала кнопку первого этажа.
– Эти треугольники бывают такими занудными, дорогая! – Она ехидно улыбнулась. – А твой вообще совершенно ужасен!
Двери лифта сомкнулись, скрыв Сонино лицо от Марчеллы.
Через несколько минут ушел Марк, обедавший в этот вечер с Колом. Оставшись наконец с Санти вдвоем, Марчелла наполнила их бокалы неразбавленным виски.
– Это как раз то, что нам нужно, – сказала она, передавая бокал Санти. – Прости их, дорогой. Сегодня я поняла, насколько мои дети испорчены.
– Испорчены? – удивился Санти. – Они? Марчелла отпила глоток.
– Когда отдаешь детям слишком много, – объяснила она, – то слишком сильно их любишь!
– Что ты… – Санти наклонился и поцеловал ее в лоб. – У тебя замечательные дети. Марк просто гений в музыке, а Соня такая красивая. Ты должна гордиться ими обоими.
Марчелла насупилась. Санти присел рядом с ней.
– Разумеется, они обеспокоены, когда ты знакомишь их с посторонним человеком. Если мы поженимся, я стану для них отцом, это очень важно. Особенно когда настоящий отец жив, и они, вероятно, сильно его любят.
Марчелла закрыла глаза и внутренне застонала. Она еще не рассказала Санти, что Гарри в тюрьме. Ей не хотелось обрушивать на него все сразу. Она взяла его за руку.
– Когда говоришь ты, все выглядит так просто, дорогой!
Санти рассмеялся:
– Потому что, когда двое любят друг друга, все действительно просто!
В этот вечер они обедали вместе с Эми, воспользовавшись ее популярностью, чтобы заказать хороший столик в модном заведении в Сохо. Подобно всем ньюйоркцам, отношение Марчеллы к городу временами бывало полярным. Она соглашалась, что вечерняя прогулка по Пятой авеню была не менее впечатляющей, чем вид Манхэттена с борта корабля в любое время дня. Однако этим вечером в шумном шикарном ресторане, заполненном эксгибиционистами, где грубые официанты надувают клиентов, принося за солидные деньги крошечные порции, Марчелла взглянула на это глазами Санти, и внезапно все показалось ей очень странным. В Пальме таких ресторанов не было. Там можно выбирать из дюжины дверей любую, и везде обслуживали превосходно, без суеты, всюду подавали великолепно приготовленную рыбу.
Марчелла смотрела, как Санти увлеченно беседовал с Эми, и ей хотелось остаться с ним наедине. Когда обед закончился, было далеко за полночь.
В номере Санти они предались усладам любви. Довольная, Марчелла лежала в его объятиях, нежась в тепле его любви. Удовлетворение вновь ускользнуло от нее, однако она заставила себя ни о чем не думать, просто наслаждаться его ласками и откликаться на все его действия, словно секс необязательно должен приводить к оргазму, полная надежд, что тело ее само во всем разберется, когда она привыкнет к роскоши, позволяющей объединить любовь и секс воедино, чтобы насладиться ими в полной мере.
– Что будем делать, Санти? – спросила Марчелла, нарушая молчание.
– Поженимся и будем жить вместе, – прошептал он ей на ухо.
– Как же мы устроим наши жизни? – спросила она. Она почувствовала, как он слегка пожал плечами.
– Все само устроится и приспособится. Так же, как приспособились наши тела.
Марчелла позволила себе еще несколько минут понежиться в его объятиях, затем заставила себя сесть. Часы показывали около двух ночи.
– Лучше я пойду домой, дорогой.
Она выскользнула из кровати и нащупала свою одежду.
– Почему бы тебе не остаться со мной на всю ночь? – спросил Санти, включая свет. Опершись на локоть, он смотрел на нее. – Думаешь, Марк не знает, чем мы с тобой занимались?
Марчелла натянула платье.
– У меня такое предчувствие, что Марк должен привыкать к нам постепенно, – объяснила Марчелла. – Если я вдруг, вот так, останусь на всю ночь…
Она направилась к двери.
Санти ничего не сказал, но по его виду она догадалась, что ему было не по себе.
Придя домой, она заметила свет, выбивавшийся из-под двери комнаты Марка. Марчелла улеглась в постель, но внезапно почувствовала, что не может спать, поэтому она поднялась и начала править последний вариант «Музыки любви».
Минут через двадцать в дверь ее спальни тихонько постучал Марк.
– Входи, – сказала Марчелла.
Он выглянул из-за двери и медленно вошел в комнату. На нем был его ночной халат.
– Марк… – строго сказала Марчелла.
Он шагнул по направлению к кровати, в глазах застыла мольба.
Марчелла буквально заставила себя произнести трудные слова:
– Что ты думаешь о нем?
Марк уселся в ее ногах, не спуская с нее глаз.
– Будь очень внимательным, когда станешь говорить, Марк, – предупредила Марчелла. – Помни, речь идет о моей жизни!
Он взял мать за руку. Впервые в жизни Марчелле не хотелось, чтобы Марк прикасался к ней. Он провел кончиками ее пальцев по своим губам. Затем улегся рядом с ней на кровати и попытался обнять.
– Не надо, – сказала Марчелла.
Она не могла этого позволить. Во всяком случае до тех пор, пока она все еще ощущала прикосновение пальцев Санти, пока запах его тела сохранялся на ее коже.
– Не поступай так со мной, – пробормотал Марк, уткнувшись ей в шею.
Марчелла села на кровати, отстраняясь от сына.
– Это ты не поступай так со мной! – воскликнула Марчелла. – Разве ты не пытаешься заставить меня чувствовать себя виноватой за то, что я полюбила такого замечательного человека, как Санти? Если бы ты действительно любил меня, Марк, ты был бы рад за меня! Он – самое замечательное событие в моей жизни, произошедшее после твоего рождения. Восемнадцать лет ты безраздельно пользовался моим вниманием…
– А теперь настала его очередь? – закончил за нее Марк, горько скривив губы.
– Да, Марк, – согласилась она, кивая. – Теперь его очередь.
Он сел и горящими глазами уставился на нее.
– Но ты же не какая-нибудь… вещь, которую можно делить и передавать другим по очереди! Ты моя мать, и ты создала наш с тобой мир таким! Ты сделала так, что существуем только мы вдвоем, и ты не имеешь права вот так просто взять и выбросить меня прочь, потому что ты нашла себе кого-то…
Глаза Марка, взиравшие на нее, наполнились слезами.
– Я-то не нашел себе никого! И никогда не найду!
– Не дури! – начала успокаивать его Марчелла. – Тебе всего восемнадцать. Ты непременно встретишь кого-нибудь. На первом твоем выступлении были десятки красивых девушек, они буквально вешались тебе на шею.
– Это ерунда, – он сел, положив руки ей на плечи. Глядя ему в глаза, Марчелла словно читала все его мысли, ощущала силу переживаемых им эмоций и мощную потребность ребенка.
– О Господи, Марк, что я наделала? – испуганно прошептала она. – Чего же ты хочешь? Чтобы я никогда не взглянула ни на одного мужчину? Никогда не полюбила?
– Ты так сильно мне нужна, – прошептал он, – я не умею жить самостоятельно. Я знаю только музыку. Люди очень сильно влияют на меня, и я не знаю, как быть с их требованиями! Ты единственный человек, который…
– Разве так можно! – остановила его Марчелла. – Мать не может быть единственным человеком, которому веришь или которого любишь…
– Но ты же сама обещала, что я буду светом твоей жизни! – воскликнул он.
– Ты им и будешь! – заверила его Марчелла. – Однако это не означает, что мне не нужен мужчина, который будет любить меня и заботиться обо мне. – Марчелла провела рукой по его лбу. – Марк, неужели ты не понимаешь, что любовь сына не заменит любви мужа? У женщин есть потребности, как и у мужчин…
– У Эми тоже есть потребности, но она находит способы удовлетворить их! – с вызовом произнес он.
Марчелла беззащитно посмотрела на него.
– Я не Эми, – сказала она. – И это не та тема, которую следует обсуждать матери с сыном, Марк. Если я решу, то могу выйти замуж за Санти хоть на следующей неделе. Но именно потому, что мы с тобой близки, мне хочется, чтобы ты его полюбил. Прими его как старшего брата или как хорошего друга. Если ты позволишь Санти узнать тебя так же хорошо, как знаю я, он тоже полюбит тебя.
– Я не желаю, чтобы он меня любил! – воскликнул Марк. – Не нужна мне его любовь! Мне нужна только твоя любовь! Вся твоя любовь!
Марк выскочил из кровати.
– О Господи! – пробормотал он, закрывая рот руками и делая несколько шагов по направлению к ванной комнате. Внезапно он поперхнулся, согнулся пополам, и его начало рвать. Хватая воздух ртом, он лег на ковер.
– Марк!
Марчелла бросилась в ванную за полотенцем, вернулась, обтерла его, пока он лежал на боку и стонал. Она налила стакан воды, Марк выпил, приподнявшись на локте.
– Извини, – не переставая, твердил он, – извини. Марчелла протерла ему лоб платком, смоченным в одеколоне, освежающий запах которого немного успокоил обоих.
– Мне хочется, чтобы тебе было хорошо, – сказал Марк, – я хочу радоваться за тебя, но я… – усилием воли он заставил себя сосредоточить на ней все свое внимание, – я просто не знаю, как обойдусь без тебя.
У Марчеллы упало сердце. Достав пачку сигарет, она закурила. Вскоре Марк уснул, лежа на ковре, а она смотрела через окно на звездное небо и на несколько окон, все еще светившихся, несмотря на поздний час.
Марчелла легла в постель и в полном изнеможении уснула. В шесть утра, когда лучи утренней зари осветили небо, к ней в кровать забрался сонный Марк. Он что-то неразборчиво пробурчал и тяжело засопел у нее под боком. Она прикасалась к нему спиной и вспоминала, что этот, совершенно взрослый мужчина однажды появился из ее утробы и когда-то был так мал, что она могла удержать его на одной руке.
На следующий день страна отмечала очередной юбилей статуи Свободы. Марчелла искусно загримировала косметикой следы бессонной ночи, как в дни телешоу ее учила делать Эми.
Сидя в вагончике железной дороги в Бэттери-парке, она выбросила из головы все заботы и смотрела, как Санти наслаждается прогулкой, делая десятки ее фотографий. Ветер ворошил волосы, и Марчелла улыбалась ему, представляя, как он будет рассматривать эти снимки у себя дома в Барселоне. «Все встанет на свои места», – успокаивала она сама себя.
Позднее, когда они прогуливались по Уолл-стрит, Марчелла старалась не вспоминать дни, когда она навещала здесь Гарри; та, другая жизнь, казалось, была десятки лет назад. В Сохо, пока они осматривали картинные галереи, Дональд с машиной ожидал их. По дороге обратно машина пронеслась мимо клуба «Партнеры», мимо черного здания, пустующего в дневное время. Марчелла легонько вздрогнула, повернулась к Санти и улыбнулась, взяв его за руку. Никогда впредь ей не потребуется идти в это ужасное место.
Оказавшись в его номере, она расслабилась, лежа в постели, пока он принимал душ. Она оглядела комнату, отмечая, как аккуратно он разложил свои вещи, кассеты с отснятой пленкой лежали поверх его записных книжек. Слыша, как он поет в ванной низким счастливым голосом, она чувствовала, что сойдет с ума, если не выйдет за него замуж, что никогда в ее жизни ей не встретится никто другой, хоть отдаленно похожий на него. Внезапно Санти оказался рядом с ней в кровати, свежий и чистый после душа, крепко сжимая ее в объятиях.
– Ты меня любишь? – спросила она.
– А ты как думаешь? – подтрунивая, спросил он.
– Думаю, сильно, – сказала она, – но все же не так сильно, как я тебя!
– Как можешь ты так говорить, Марчелла? – взволнованно сказал он. – Ведь это я сказал, что мы всегда будем вместе, тогда в кафе, когда впервые встретил тебя! А ты даже не обратила на меня внимания!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74