Соня кивнула:
– Мормонка или свидетельница Иеговы, я точно не помню. Да какая разница. Поэтому мне нужно вести себя, словно я девственница. – И она сложила руки будто для молитвы. – Думаешь, я справлюсь с этим, а, Леонид?
– Да, – кивнул он. – Думаю, что обязательно. Боже, да ведь тебе только… Сколько? Шестнадцать?
– Восемнадцать, – поправила она. – Хотя мне кажется, будто мне лет тридцать!
– Так что же все-таки случилось прошлой ночью? – полюбопытствовал он.
– Перестань трещать и займись моим лицом, – приказала она. – С меня бутылка «Моэ э Шадон», если я заполучу этот контракт. Ежедневно, дорогой мой! – И она закрыла глаза, пока он продолжал свою работу, а сцены прошедшей ночи мелькали перед ее глазами, как будто она сидела перед экраном в личной просмотровой. Как ей помнилось, она старалась не суетиться, так ей хотелось снова оказаться с Рэем.
Это была самая лучшая любовная ночь в ее жизни. Если он не попытается увидеть ее снова, он просто дурак. Он лежал на спине на своей громадной кровати, простыни были смяты, а она уселась на него, не снимая трусиков и бюстгальтера. Она чувствовала, что ему это нравится. Его завязанные руки были закинуты за спину, но он, казалось, не чувствовал неудобства. Она играла сама с собой, чтобы доставить ему удовольствие, запуская пальцы под ткань своего белья. Он наблюдал за нею, и она видела, как ему все труднее и труднее сдерживаться в желании обладать ею. В горле у нее пересохло, она едва могла сглатывать слюну. Страсть иссушает, подумалось тогда ей. Сначала ей показалось, что она многое потеряет, если ее не будут ласкать мужские руки, но он с лихвой восполнил это своим языком и губами, касаясь и облизывая каждый кусочек ее тела, который оказывался поблизости от его лица. Он потянул зубами ее шелковый лифчик, ее соски оказались прямо перед его неутомимым языком, и он приник к ним на одно мучительное мгновение, пока она не отпрянула прочь. Потом он попросил ее перегнуться над ним, чтобы он мог снять с нее трусики своими зубами и вытянуть ноги, чтобы он мог узнать ее всю своим длинным настойчивым языком. Почувствовав его невыразимо сильный и нежный язык между своих ног, она даже застонала от наслаждения. Как будто у него был не один, а сразу два орудия секса – один, ласкающий ее внутри, другой она держала в руке, мысленно умирая от восторга, что скоро он будет внутри ее. Его язык ласкал ее снова и снова, то надавливая, то опуская, обдавая то горячим, то прохладным дыханием, так что она была готова кончить от одного прикосновения его языка. Сам он постанывал от каждого прикосновения, словно изнемогая от страсти. Несколько долгих минут она испытывала сладострастные ощущения от его поцелуев, но потом почувствовала, что должна заставить его войти в нее. Она ниже продвинулась по его телу, почти прокатившись, и оказалась как раз над его упругим, мощным членом. Находясь на грани сексуального исступления, она сама ринулась на него. В ответ он начал нежно двигать бедрами, мускулы его напряглись. Боже, он знал в этом толк! Это было то, чего она искала. Она облизала губы, наклонясь к его уху и шепнула:
– Отлично, бери меня, возьми меня, Рэй! Ах ты, здоровенное чудовище! – «О, да мужчинам нравятся грубые слова!»
Она попала в самую точку. Именно это ему и хотелось услышать. Он совершенно обезумел под ней, все глубже, все мощнее проходя внутрь ее. Он издавал горлом те самые звуки удовольствия, которые сопровождали его песни, и внутри ее вздымались волны страсти. В какой-то невероятный момент действительность и мечта встретились, и целая буря ощущений затопила все ее тело и мысли. Они слились так, что она старалась все глубже вобрать его в себя, прижимаясь к нему все теснее. Они перевернулись на кровати, и теперь он возвышался над нею, распростертой навзничь; он сдавливал ее, а она скрестила ноги у него на спине и вдыхала обволакивающий запах его большого черного тела. Он раскрыл рот и вобрал ее грудь в свой рот, и это последнее ощущение, когда он покусывал ее соски, подвели ее к самому краю. Волны наслаждения почти лишили ее сознания своей силой. Держась за его широкие плечи, сплетая пальцы на его шее, она кончила, задыхаясь и крича от упоения. Когда через несколько мгновений кончил и он, ей показалось, что она никогда не слышала такого громкого рева. Он оглушительно рычал, как попавший в западню медведь, как зверь, удивленный внезапным наслаждением.
Все его тело задрожало, и она почувствовала, как по его шее стекают струйки пота. Она успокаивала его так, как успокаивала бы лошадь после скачки.
Да, подумала она, удобно прикорнув у его шелковистого бока, именно это он ей и напомнил. Какое-то мифическое существо – наполовину мужчина, наполовину зверь! Это была самая опасная и эротическая фантазия, которую только можно себе вообразить! Она чувствовала, что он принадлежит ей, связанный, с податливым телом. Когда он забылся глубоким сном, она продолжала бодрствовать, ее рука рассеянно блуждала по его телу, а сама она воображала его то конем, то львом, а то – когда ее особенно поражала гладкость его кожи – дельфином. Ах, если бы только были свободны его мощные ручищи! Она дотронулась языком до губ – он целовал ее так глубоко, что ей показалось, будто он проглатывал ее язык.
– Но что случилось с твоим ртом? – воскликнул Леонид, собираясь его накрасить.
Ее грубо вывели из воспоминаний.
– Что это, синяк? Ах… нет! – Леонид застонал. – Пожалуйста, обещай, Соня, что ты не будешь больше заниматься любовью Красоты и Зверя! Это что, опять одно из твоих животных? Черный на этот раз? Ты что, никогда так и не найдешь себе мягких, нежных мужчин?
– Вроде тебя? – парировала она. – Что я могу сказать тебе, дорогой? Прости, но гомики меня никогда не привлекут! Никогда!
Леонид вздохнул.
– Да ведь существует целая гамма ощущений между животным и гомиком, сама знаешь, – отозвался он. – Ведь тебя же никто не просит впадать в крайности.
Она пожала плечами.
– Животные могут быть такими нежными, Леонид, – сказала она. Почти блаженное выражение появилось на ее лице, как будто она знала нечто такое, о чем он никогда не узнает.
Она придирчиво оглядела свое отражение в зеркале, когда он закончил. Ах, как он поработал над ее фиалковыми глазами и высокими скулами!
– Да, – кивнула она своему отражению, – это я, все в порядке. Это другая Соня…
Леонид быстро запаковал свои инструменты и пузыречки.
– Расскажи еще о трех ликах Евы! – Он покачал головой. – Ну и ну! Ты выглядишь, как тихий ангел…
Он помог ей надеть черное короткое платье от Донны Кейрэн, и они вмести вышли из квартиры.
– Ни слова об этой ночи ни единому человеку, – предупредила она. – А не то я прикажу одному из моих животных придушить тебя твоим собственным хвостом!
– А нельзя ли полегче? – Он распахнул перед нею входную дверь. Лимузин Каресс уже ждал. – Господи, да ты ведь и впрямь сумасшедшая, Соня, клянусь Богом!
Она успела поцеловать его на прощание, пока шофер открывал перед нею заднюю дверцу.
– Прости, Леонид, но у меня нервы натянуты, как струны, – извинилась она. – Мне нужен этот контракт, а ты ведь знаешь, как помешаны на приличии этих люди Каресс? Они даже включают в контракт особый пункт о нравственности!
– Да? – Он надел на нее большие темные очки. – Тогда зачем они тратят время на тебя?
– Заткнись! – Она шутя шлепнула его. – Я очень убедительно могу изобразить настоящую леди, если мне нужно. Я ведь долгие годы изучала мою мамочку, вспомни-ка! Она строила из себя Бог знает какую скромницу, а сама делала деньги на своей порнухе. Если уж у нее получалось, то получится и у меня!
В приемной Каресс она покорно исполняла ритуал встречи с президентом фирмы, тихо наблюдая, как помощники крупным планом показывают ее на экране монитора, разглядывая ее гигантское изображение, обсуждая ее губы, ее глаза, ее щеки, ее волосы, каждую ее косточку и даже ее ноздри и зубы, как будто она животное, как будто ее и нет здесь. Глава «Кумиров», Кармен Францен, теперь ее личный менеджер, вела за нее переговоры. Соня может то, Соня может се. Соня обучалась актерскому мастерству, и танцам, и спорту. Соне только оставалось сидеть молча и выглядеть великолепно или загадочно или напускать на себя оба эти выражения. Упомянули имя Ричарда Эйвдона, который должен был возглавить кампанию по раскрутке очередной «девушки Каресс». Соня не будет иметь возражений, если ей придется пролететь в украшенной цветами подвесной и совершенно безопасной люльке, прикрепленной к вертолету, над Центральным парком? То есть можно ли им заняться получением разрешения от властей? Кармен заверила их, что Соня совершенно не боится высоты.
Соня лишь отчасти была занята происходящим. Остальные ее мысли были сосредоточены на гадании, как скоро она услышит что-то от Рэя. Если он позвонит сегодня вечером, это будет превосходным предлогом не явиться сюда или просто включить автоответчик, но она не знала, хватит ли ей на это духу. Ведь невозможно, чтобы она влюбилась. Не так ли всегда и начинается любовь? Стремление – как к сигарете или к рюмке, – но только к человеку. Необходимость, чтобы он коснулся, обнял, поцеловал. Чтобы причинил боль. Она так ужасно хотела его, что все ее тело дрожало, а ведь была всего половина первого!
– О чем ты думаешь, Соня?
Все собравшиеся за широким столом уставились на нее. Выжидающе смотрел президент – он задал этот вопрос.
– Простите, – она моргнула, глянув на Кармен в поисках поддержки.
– Мистер Белламай предложил прополоскать твои волосы более светлым оттеночным шампунем, – пояснила Кармен, многозначительно взглянув на нее. – Придать им красновато-коричневатый оттенок и, может быть, снова перевязать твои волосы очень простенькой лентой.
– Мы не хотим отпугивать Америку средних классов многочисленными образами чересчур элегантных моделей, – очень мягко объяснил Соне президент.
Глядя на президента, Соня кивнула с серьезным видом.
– Мне нравится, – глубокомысленно изрекла она, – мне нравится, когда просто.
– Просто, но хорошо, – заметил кто-то.
– Шик совершенной простоты? – подсказал писатель.
– Когда простота означает шик? – подхватил президент.
Несколько человек заскрипели перьями, пытаясь выработать свои концепции, внимательно всматриваясь в экран.
– Нельзя ли вернуться на один слайд? – попросил президент.
Вернулись к тому кадру, где Соня смеялась, запустив руки в волосы.
Она улыбалась президенту фирмы Джеку Р. Белламаю. Седовласый мужчина под семьдесят, он превратил захудалую косметическую компанию в первоклассное, приносящее миллионы дохода предприятие, используя «девушек Каресс», привлекающих покупателей. Он поймал ее взгляд и улыбнулся. Если он вздумал переспать с ней, то пусть придумает что-нибудь другое. Или служащие Каресс спят со своими девушками? Возможно, подумала она, это одна из прерогатив работающих в такой высокоморальной фирме?
– Пообедаем? – предложила Кармен, когда они, похоже, достигли соглашения насчет оттенка Сониных волос. – У нас заказан столик в «Ле Серке» на час дня. Как думаешь, мы поместимся в одном лимузине? Мистер Белламай? Миссис Каресс?
Миссис Каресс, хрупкая маленькая старушка, вдова основателя фирмы, не проронила пока ни слова.
– А не лучше ли нам прогуляться? – предложил Джек Белламай. «Наверное, потому, – решила Соня, – чтобы показать, как он бодр». – Такой чудесный день!
– Шикарный день! – согласился парикмахер. Соня оставила Кармен виться вокруг миссис Каресс, и к ним присоединились прочие шишки. Президент, разумеется, решил прогуляться вместе с Соней.
Маленькая торжественная процессия важно шествовала вверх по Мэдисон-авеню. Кармен почтительно поглядывала на миссис Каресс, резко оглядываясь на отстававших копуш. Зеваки провожали их любопытными взглядами, особенно увидев безупречный макияж Сониного лица. Кармен одобрительно подмигивала ей, словно давая понять, что контракт уже у них в кармане. Соня изо всех сил старалась поддерживать светскую беседу с президентом. Единственное, что ее мучило, это непрестанно усиливающееся желание в паху. Да, мускулы определенно перенапряглись прошлой ночью! И если он таков со связанными руками, то что же будет, когда…
– Я был вашим поклонником довольно длительное время. – Сообщил ей президент. – С вашей самой первой обложки «Вог», помните? Вы еще так забавно дразнились!
– И вам понравилось, правда? – засмеялась Соня. – Мне казалось, что я выгляжу очень мило.
– Я очень надеюсь, что мы придем сегодня к соглашению, – признался президент. – Лично я был бы просто счастлив, если бы вы стали очередной «девушкой Каресс».
Она ответила ему таинственной улыбкой. Лично она тоже была бы весьма счастлива.
– Только одно обстоятельство мне хотелось бы обсудить лично с вами, Соня. – Он слегка нахмурился. – Пожалуй, это даже чересчур интимно. – Он несмело коснулся ее локтя. Они были на Пятьдесят девятой улице, солнце ярко светило. Она надела солнечные очки, защищая свои фиалковые глаза, и выжидательно посмотрела на него. – Есть кое-что… ну, несколько, правда, обременительное. – Он придержал ее за руку, когда они переходили перекресток. – Но это составляет одну из традиций… образа Каресс. В наш контракт всегда включается этот маленький пункт о нравственности. Это скорее личное, и я буду говорить начистоту – признаюсь, некоторые девушки считают это, откровенно говоря, жестоким, нарушением того, что они называют правами человека. Надеюсь, вы не будете таким же политиком, Соня. Зачем нам политика?
Она быстро взглянула на него, и на мгновение он почувствовал холодок мелькнувшего в ее взгляде презрения. Выражение его лица изменилось, похоже, он ее почти испугался. «Что это с тобой, тупая вонючка?» – усмехнулась она медленно и сладко улыбнулась.
– Мне нужно будет носить пояс целомудренности или что-нибудь в этом роде? – спросила она.
Он облегченно рассмеялся деланным смехом, гораздо громче, чем то предполагала ее шутка.
– Ах, дорогая, ничего столь кардинального. Просто это, ну, предполагает, что наши «девушки Каресс» не могут допустить и малейшего скандала в своей жизни. Разумеется, то, чем вы занимаетесь у себя дома, это только ваше дело, но как только вы становитесь лицом нашей фирмы, нашей, так сказать, визитной карточкой, тогда не может быть даже малейшего намека на…
– Но что именно вы подразумеваете под «скандалом»? – спросила она с внезапно расширившимися глазами, по-настоящему заинтересованная. Ее так и подмывало спросить его, есть ли у него хотя бы малейшее представление о том, какой большой, какой толстый, какой сочный член был у Рэя Левэра прошлой ночью, и может ли он хотя бы понять, как ему было уютно и славно в маленькой белой девочке? Маленькая белая девушка, у которой так сильно зудел сейчас низ живота и которая еще до полудня, может быть, будет стоить восемь миллионов долларов? Она чуть не расхохоталась вслух, но восемь миллионов заставили ее сдержать смешки.
Он доверительно взял ее за руку, как будто они оба были два маленьких человечка, подавленные громадностью проблем общего дела.
– Нам уже здесь и сейчас не нужен скандал, Соня, – пробормотал он, проводя ее под тентом входа в «Ле Серк», остальные шли за ними. – Здесь не время и не место.
Она позволила себе глубоко вздохнуть, улыбаясь ему.
– Но я думаю, – и он крепче сжал ее руку, – вы прекрасно знаете, о чем я говорил.
Она посмотрела в его серые, улыбающиеся, ласковые глаза, и улыбка ее потухла. Если бы он только мог догадаться…
Он нагнулся к ней, все еще улыбаясь.
– Слухи непременно будут. Но за восемь миллионов долларов, мне кажется, мы вправе ожидать, что ваше имя станет безупречным.
В середине обеда Кармен вызвали к телефону. Соня поигрывала салатной ложкой, кипя негодованием. Президента она перестала замечать сразу после его предупреждения, хотя остальным представителям фирмы и рекламными агентами продолжала улыбаться по-прежнему ослепительно. Кармен вернулась к столу с немного нахмуренным лбом. Соня догадалась, что морщины вызваны плохими новостями.
Выйдя из ресторана, все обменялись нежными поцелуями, причем президент отечески приобнял ее за талию, но от предложений подвезти их по следующему их назначению они отказались.
– Мы сейчас отправимся ко мне в офис, Соня, – твердо заявила Кармен, хватая Соню за руку, как будто она могла исчезнуть. Президент со всей своей камарильей скрылся в ожидающем их лимузине. Очевидно, дойти до ресторана было все, на что хватило его энергии.
– Как думаешь, мы его получили? – спросила Соня одной половинкой рта, махая отъезжающим.
– Я это сообщу тебе через секунду. – Кармен отпустила ее руку в поисках кошелька и остановилась у газетного киоска, покупая «Пост». – Но сейчас… – продолжала она, открывая шестую страницу, – я начинаю думать, что ты самая непослушная, испорченная, да и попросту бестолковая модель, с какой я когда-либо имела дело!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
– Мормонка или свидетельница Иеговы, я точно не помню. Да какая разница. Поэтому мне нужно вести себя, словно я девственница. – И она сложила руки будто для молитвы. – Думаешь, я справлюсь с этим, а, Леонид?
– Да, – кивнул он. – Думаю, что обязательно. Боже, да ведь тебе только… Сколько? Шестнадцать?
– Восемнадцать, – поправила она. – Хотя мне кажется, будто мне лет тридцать!
– Так что же все-таки случилось прошлой ночью? – полюбопытствовал он.
– Перестань трещать и займись моим лицом, – приказала она. – С меня бутылка «Моэ э Шадон», если я заполучу этот контракт. Ежедневно, дорогой мой! – И она закрыла глаза, пока он продолжал свою работу, а сцены прошедшей ночи мелькали перед ее глазами, как будто она сидела перед экраном в личной просмотровой. Как ей помнилось, она старалась не суетиться, так ей хотелось снова оказаться с Рэем.
Это была самая лучшая любовная ночь в ее жизни. Если он не попытается увидеть ее снова, он просто дурак. Он лежал на спине на своей громадной кровати, простыни были смяты, а она уселась на него, не снимая трусиков и бюстгальтера. Она чувствовала, что ему это нравится. Его завязанные руки были закинуты за спину, но он, казалось, не чувствовал неудобства. Она играла сама с собой, чтобы доставить ему удовольствие, запуская пальцы под ткань своего белья. Он наблюдал за нею, и она видела, как ему все труднее и труднее сдерживаться в желании обладать ею. В горле у нее пересохло, она едва могла сглатывать слюну. Страсть иссушает, подумалось тогда ей. Сначала ей показалось, что она многое потеряет, если ее не будут ласкать мужские руки, но он с лихвой восполнил это своим языком и губами, касаясь и облизывая каждый кусочек ее тела, который оказывался поблизости от его лица. Он потянул зубами ее шелковый лифчик, ее соски оказались прямо перед его неутомимым языком, и он приник к ним на одно мучительное мгновение, пока она не отпрянула прочь. Потом он попросил ее перегнуться над ним, чтобы он мог снять с нее трусики своими зубами и вытянуть ноги, чтобы он мог узнать ее всю своим длинным настойчивым языком. Почувствовав его невыразимо сильный и нежный язык между своих ног, она даже застонала от наслаждения. Как будто у него был не один, а сразу два орудия секса – один, ласкающий ее внутри, другой она держала в руке, мысленно умирая от восторга, что скоро он будет внутри ее. Его язык ласкал ее снова и снова, то надавливая, то опуская, обдавая то горячим, то прохладным дыханием, так что она была готова кончить от одного прикосновения его языка. Сам он постанывал от каждого прикосновения, словно изнемогая от страсти. Несколько долгих минут она испытывала сладострастные ощущения от его поцелуев, но потом почувствовала, что должна заставить его войти в нее. Она ниже продвинулась по его телу, почти прокатившись, и оказалась как раз над его упругим, мощным членом. Находясь на грани сексуального исступления, она сама ринулась на него. В ответ он начал нежно двигать бедрами, мускулы его напряглись. Боже, он знал в этом толк! Это было то, чего она искала. Она облизала губы, наклонясь к его уху и шепнула:
– Отлично, бери меня, возьми меня, Рэй! Ах ты, здоровенное чудовище! – «О, да мужчинам нравятся грубые слова!»
Она попала в самую точку. Именно это ему и хотелось услышать. Он совершенно обезумел под ней, все глубже, все мощнее проходя внутрь ее. Он издавал горлом те самые звуки удовольствия, которые сопровождали его песни, и внутри ее вздымались волны страсти. В какой-то невероятный момент действительность и мечта встретились, и целая буря ощущений затопила все ее тело и мысли. Они слились так, что она старалась все глубже вобрать его в себя, прижимаясь к нему все теснее. Они перевернулись на кровати, и теперь он возвышался над нею, распростертой навзничь; он сдавливал ее, а она скрестила ноги у него на спине и вдыхала обволакивающий запах его большого черного тела. Он раскрыл рот и вобрал ее грудь в свой рот, и это последнее ощущение, когда он покусывал ее соски, подвели ее к самому краю. Волны наслаждения почти лишили ее сознания своей силой. Держась за его широкие плечи, сплетая пальцы на его шее, она кончила, задыхаясь и крича от упоения. Когда через несколько мгновений кончил и он, ей показалось, что она никогда не слышала такого громкого рева. Он оглушительно рычал, как попавший в западню медведь, как зверь, удивленный внезапным наслаждением.
Все его тело задрожало, и она почувствовала, как по его шее стекают струйки пота. Она успокаивала его так, как успокаивала бы лошадь после скачки.
Да, подумала она, удобно прикорнув у его шелковистого бока, именно это он ей и напомнил. Какое-то мифическое существо – наполовину мужчина, наполовину зверь! Это была самая опасная и эротическая фантазия, которую только можно себе вообразить! Она чувствовала, что он принадлежит ей, связанный, с податливым телом. Когда он забылся глубоким сном, она продолжала бодрствовать, ее рука рассеянно блуждала по его телу, а сама она воображала его то конем, то львом, а то – когда ее особенно поражала гладкость его кожи – дельфином. Ах, если бы только были свободны его мощные ручищи! Она дотронулась языком до губ – он целовал ее так глубоко, что ей показалось, будто он проглатывал ее язык.
– Но что случилось с твоим ртом? – воскликнул Леонид, собираясь его накрасить.
Ее грубо вывели из воспоминаний.
– Что это, синяк? Ах… нет! – Леонид застонал. – Пожалуйста, обещай, Соня, что ты не будешь больше заниматься любовью Красоты и Зверя! Это что, опять одно из твоих животных? Черный на этот раз? Ты что, никогда так и не найдешь себе мягких, нежных мужчин?
– Вроде тебя? – парировала она. – Что я могу сказать тебе, дорогой? Прости, но гомики меня никогда не привлекут! Никогда!
Леонид вздохнул.
– Да ведь существует целая гамма ощущений между животным и гомиком, сама знаешь, – отозвался он. – Ведь тебя же никто не просит впадать в крайности.
Она пожала плечами.
– Животные могут быть такими нежными, Леонид, – сказала она. Почти блаженное выражение появилось на ее лице, как будто она знала нечто такое, о чем он никогда не узнает.
Она придирчиво оглядела свое отражение в зеркале, когда он закончил. Ах, как он поработал над ее фиалковыми глазами и высокими скулами!
– Да, – кивнула она своему отражению, – это я, все в порядке. Это другая Соня…
Леонид быстро запаковал свои инструменты и пузыречки.
– Расскажи еще о трех ликах Евы! – Он покачал головой. – Ну и ну! Ты выглядишь, как тихий ангел…
Он помог ей надеть черное короткое платье от Донны Кейрэн, и они вмести вышли из квартиры.
– Ни слова об этой ночи ни единому человеку, – предупредила она. – А не то я прикажу одному из моих животных придушить тебя твоим собственным хвостом!
– А нельзя ли полегче? – Он распахнул перед нею входную дверь. Лимузин Каресс уже ждал. – Господи, да ты ведь и впрямь сумасшедшая, Соня, клянусь Богом!
Она успела поцеловать его на прощание, пока шофер открывал перед нею заднюю дверцу.
– Прости, Леонид, но у меня нервы натянуты, как струны, – извинилась она. – Мне нужен этот контракт, а ты ведь знаешь, как помешаны на приличии этих люди Каресс? Они даже включают в контракт особый пункт о нравственности!
– Да? – Он надел на нее большие темные очки. – Тогда зачем они тратят время на тебя?
– Заткнись! – Она шутя шлепнула его. – Я очень убедительно могу изобразить настоящую леди, если мне нужно. Я ведь долгие годы изучала мою мамочку, вспомни-ка! Она строила из себя Бог знает какую скромницу, а сама делала деньги на своей порнухе. Если уж у нее получалось, то получится и у меня!
В приемной Каресс она покорно исполняла ритуал встречи с президентом фирмы, тихо наблюдая, как помощники крупным планом показывают ее на экране монитора, разглядывая ее гигантское изображение, обсуждая ее губы, ее глаза, ее щеки, ее волосы, каждую ее косточку и даже ее ноздри и зубы, как будто она животное, как будто ее и нет здесь. Глава «Кумиров», Кармен Францен, теперь ее личный менеджер, вела за нее переговоры. Соня может то, Соня может се. Соня обучалась актерскому мастерству, и танцам, и спорту. Соне только оставалось сидеть молча и выглядеть великолепно или загадочно или напускать на себя оба эти выражения. Упомянули имя Ричарда Эйвдона, который должен был возглавить кампанию по раскрутке очередной «девушки Каресс». Соня не будет иметь возражений, если ей придется пролететь в украшенной цветами подвесной и совершенно безопасной люльке, прикрепленной к вертолету, над Центральным парком? То есть можно ли им заняться получением разрешения от властей? Кармен заверила их, что Соня совершенно не боится высоты.
Соня лишь отчасти была занята происходящим. Остальные ее мысли были сосредоточены на гадании, как скоро она услышит что-то от Рэя. Если он позвонит сегодня вечером, это будет превосходным предлогом не явиться сюда или просто включить автоответчик, но она не знала, хватит ли ей на это духу. Ведь невозможно, чтобы она влюбилась. Не так ли всегда и начинается любовь? Стремление – как к сигарете или к рюмке, – но только к человеку. Необходимость, чтобы он коснулся, обнял, поцеловал. Чтобы причинил боль. Она так ужасно хотела его, что все ее тело дрожало, а ведь была всего половина первого!
– О чем ты думаешь, Соня?
Все собравшиеся за широким столом уставились на нее. Выжидающе смотрел президент – он задал этот вопрос.
– Простите, – она моргнула, глянув на Кармен в поисках поддержки.
– Мистер Белламай предложил прополоскать твои волосы более светлым оттеночным шампунем, – пояснила Кармен, многозначительно взглянув на нее. – Придать им красновато-коричневатый оттенок и, может быть, снова перевязать твои волосы очень простенькой лентой.
– Мы не хотим отпугивать Америку средних классов многочисленными образами чересчур элегантных моделей, – очень мягко объяснил Соне президент.
Глядя на президента, Соня кивнула с серьезным видом.
– Мне нравится, – глубокомысленно изрекла она, – мне нравится, когда просто.
– Просто, но хорошо, – заметил кто-то.
– Шик совершенной простоты? – подсказал писатель.
– Когда простота означает шик? – подхватил президент.
Несколько человек заскрипели перьями, пытаясь выработать свои концепции, внимательно всматриваясь в экран.
– Нельзя ли вернуться на один слайд? – попросил президент.
Вернулись к тому кадру, где Соня смеялась, запустив руки в волосы.
Она улыбалась президенту фирмы Джеку Р. Белламаю. Седовласый мужчина под семьдесят, он превратил захудалую косметическую компанию в первоклассное, приносящее миллионы дохода предприятие, используя «девушек Каресс», привлекающих покупателей. Он поймал ее взгляд и улыбнулся. Если он вздумал переспать с ней, то пусть придумает что-нибудь другое. Или служащие Каресс спят со своими девушками? Возможно, подумала она, это одна из прерогатив работающих в такой высокоморальной фирме?
– Пообедаем? – предложила Кармен, когда они, похоже, достигли соглашения насчет оттенка Сониных волос. – У нас заказан столик в «Ле Серке» на час дня. Как думаешь, мы поместимся в одном лимузине? Мистер Белламай? Миссис Каресс?
Миссис Каресс, хрупкая маленькая старушка, вдова основателя фирмы, не проронила пока ни слова.
– А не лучше ли нам прогуляться? – предложил Джек Белламай. «Наверное, потому, – решила Соня, – чтобы показать, как он бодр». – Такой чудесный день!
– Шикарный день! – согласился парикмахер. Соня оставила Кармен виться вокруг миссис Каресс, и к ним присоединились прочие шишки. Президент, разумеется, решил прогуляться вместе с Соней.
Маленькая торжественная процессия важно шествовала вверх по Мэдисон-авеню. Кармен почтительно поглядывала на миссис Каресс, резко оглядываясь на отстававших копуш. Зеваки провожали их любопытными взглядами, особенно увидев безупречный макияж Сониного лица. Кармен одобрительно подмигивала ей, словно давая понять, что контракт уже у них в кармане. Соня изо всех сил старалась поддерживать светскую беседу с президентом. Единственное, что ее мучило, это непрестанно усиливающееся желание в паху. Да, мускулы определенно перенапряглись прошлой ночью! И если он таков со связанными руками, то что же будет, когда…
– Я был вашим поклонником довольно длительное время. – Сообщил ей президент. – С вашей самой первой обложки «Вог», помните? Вы еще так забавно дразнились!
– И вам понравилось, правда? – засмеялась Соня. – Мне казалось, что я выгляжу очень мило.
– Я очень надеюсь, что мы придем сегодня к соглашению, – признался президент. – Лично я был бы просто счастлив, если бы вы стали очередной «девушкой Каресс».
Она ответила ему таинственной улыбкой. Лично она тоже была бы весьма счастлива.
– Только одно обстоятельство мне хотелось бы обсудить лично с вами, Соня. – Он слегка нахмурился. – Пожалуй, это даже чересчур интимно. – Он несмело коснулся ее локтя. Они были на Пятьдесят девятой улице, солнце ярко светило. Она надела солнечные очки, защищая свои фиалковые глаза, и выжидательно посмотрела на него. – Есть кое-что… ну, несколько, правда, обременительное. – Он придержал ее за руку, когда они переходили перекресток. – Но это составляет одну из традиций… образа Каресс. В наш контракт всегда включается этот маленький пункт о нравственности. Это скорее личное, и я буду говорить начистоту – признаюсь, некоторые девушки считают это, откровенно говоря, жестоким, нарушением того, что они называют правами человека. Надеюсь, вы не будете таким же политиком, Соня. Зачем нам политика?
Она быстро взглянула на него, и на мгновение он почувствовал холодок мелькнувшего в ее взгляде презрения. Выражение его лица изменилось, похоже, он ее почти испугался. «Что это с тобой, тупая вонючка?» – усмехнулась она медленно и сладко улыбнулась.
– Мне нужно будет носить пояс целомудренности или что-нибудь в этом роде? – спросила она.
Он облегченно рассмеялся деланным смехом, гораздо громче, чем то предполагала ее шутка.
– Ах, дорогая, ничего столь кардинального. Просто это, ну, предполагает, что наши «девушки Каресс» не могут допустить и малейшего скандала в своей жизни. Разумеется, то, чем вы занимаетесь у себя дома, это только ваше дело, но как только вы становитесь лицом нашей фирмы, нашей, так сказать, визитной карточкой, тогда не может быть даже малейшего намека на…
– Но что именно вы подразумеваете под «скандалом»? – спросила она с внезапно расширившимися глазами, по-настоящему заинтересованная. Ее так и подмывало спросить его, есть ли у него хотя бы малейшее представление о том, какой большой, какой толстый, какой сочный член был у Рэя Левэра прошлой ночью, и может ли он хотя бы понять, как ему было уютно и славно в маленькой белой девочке? Маленькая белая девушка, у которой так сильно зудел сейчас низ живота и которая еще до полудня, может быть, будет стоить восемь миллионов долларов? Она чуть не расхохоталась вслух, но восемь миллионов заставили ее сдержать смешки.
Он доверительно взял ее за руку, как будто они оба были два маленьких человечка, подавленные громадностью проблем общего дела.
– Нам уже здесь и сейчас не нужен скандал, Соня, – пробормотал он, проводя ее под тентом входа в «Ле Серк», остальные шли за ними. – Здесь не время и не место.
Она позволила себе глубоко вздохнуть, улыбаясь ему.
– Но я думаю, – и он крепче сжал ее руку, – вы прекрасно знаете, о чем я говорил.
Она посмотрела в его серые, улыбающиеся, ласковые глаза, и улыбка ее потухла. Если бы он только мог догадаться…
Он нагнулся к ней, все еще улыбаясь.
– Слухи непременно будут. Но за восемь миллионов долларов, мне кажется, мы вправе ожидать, что ваше имя станет безупречным.
В середине обеда Кармен вызвали к телефону. Соня поигрывала салатной ложкой, кипя негодованием. Президента она перестала замечать сразу после его предупреждения, хотя остальным представителям фирмы и рекламными агентами продолжала улыбаться по-прежнему ослепительно. Кармен вернулась к столу с немного нахмуренным лбом. Соня догадалась, что морщины вызваны плохими новостями.
Выйдя из ресторана, все обменялись нежными поцелуями, причем президент отечески приобнял ее за талию, но от предложений подвезти их по следующему их назначению они отказались.
– Мы сейчас отправимся ко мне в офис, Соня, – твердо заявила Кармен, хватая Соню за руку, как будто она могла исчезнуть. Президент со всей своей камарильей скрылся в ожидающем их лимузине. Очевидно, дойти до ресторана было все, на что хватило его энергии.
– Как думаешь, мы его получили? – спросила Соня одной половинкой рта, махая отъезжающим.
– Я это сообщу тебе через секунду. – Кармен отпустила ее руку в поисках кошелька и остановилась у газетного киоска, покупая «Пост». – Но сейчас… – продолжала она, открывая шестую страницу, – я начинаю думать, что ты самая непослушная, испорченная, да и попросту бестолковая модель, с какой я когда-либо имела дело!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74