Она почувствовала, как ее кольнул страх, когда он внезапно сжал ее шею. Она всегда обещала себе, что если с ней что-нибудь случится в этом месте, она покинет его и больше никогда не придет. Почему это должно случиться именно сегодня? Она подхватила свое пальто с соседнего сиденья и встала, собираясь идти и отталкивая его.
– Я ухожу.
– Подожди! – Его рука с силой схватила ее за волосы. – Ты что, не хочешь переспать со мной и моими ребятами на Рождество?
– Пусти меня! – Она попыталась освободить свою голову, но он обмотал ее распущенные волосы вокруг своей руки и откинул ее голову на спинку сиденья.
– Ну-ка, скажи мне, вонючая шлюшка! – зашипел он. – Скажи, как сильно тебе хочется потрахаться с нами!
Она пыталась сохранять спокойствие, окинуть взглядом кинозал, чтобы понять, много ли в нем народу. Не очень. Если она закричит, вызовут ли они полицию и попадет ли это в газеты? Нет, такой популярности она не искала.
– Скажи же! – не отставал он.
– Ладно. – Она постаралась произнести это спокойно. – Я хочу переспать с тобой и твоими друзьями, а теперь пусти меня, у меня назначена встреча.
– Ах, у тебя назначена встреча? – ухмыльнулся он. Он еще сильнее потянул ее за волосы, запрокидывая ее голову назад, так что она едва могла глотать.
Она судорожно вдохнула, безумно поводя глазами. Он не отпускал ее, с корнем вырывая волосы, и Слезы боли потекли у нее по лицу. Его рука нащупала ее колено и коснулось его.
– Вот так-то лучше, прижми меня покрепче, – велел он, откидываясь на спинку кресла с закрытыми глазами.
– Зачем же ты убрал его? – прошептала она. – Мне гораздо приятнее, когда моя рука лежит у тебя на колене.
Он расстегнул брюки, отпуская ее на мгновение, и она кулаком со всей силы ударила его в пах. Он скрючился от боли, а Марчелла рванулась к выходу. Она пробежала по зеркальному, покрытому коврами коридору, вскочила в лифт, нажимая и нажимая кнопку первого этажа в ужасе, что он может быть позади нее. Наконец двери бесшумно затворились, и она поблагодарила Бога. На улице, где дул ледяной ветер, она накинула пальто, но глаза ее все еще переполнял страх. Она осторожно пощупала свою саднящую голову, прямо на ходу, и в ладони у нее остался целый клок вырванных волос. Она остановилась около мусорного контейнера, оперлась о его холодный металлический бок, чтобы немного успокоиться, кинула в него волосы, борясь с подступающей тошнотой. Ну вот, наконец это произошло, подумала она. Конец целой эпохи в ее жизни, завершение ловли счастья в темном кинозале. Самое время отрезать эту нездоровую часть ее жизни и зажить как порядочная женщина. Она двинулась вперед и вдруг почувствовала, что он догоняет ее, хватает за руку.
– Ты здорово пошутила, трахнув меня по яйцам, – сказал он. – Но ничего, мы заставим тебя пожалеть об этом!
– Пожалуйста! – прорыдала она, цепляясь за выступ дома, так что они оба едва не упали. Он грубо дернул ее, заставляя подняться. Мимо, шарахнувшись в испуге, пробежала какая-то женщина, и Марчелла крикнула: «Простите!», а он быстро потащил ее за собой. Разве могло это случиться с ней, да еще белым днем посреди широкой улицы? Когда вокруг столько людей! Он тащил ее за собой, а она бормотала дрожащим голосом:
– Я закричу, если ты не отпустишь меня! Он засмеялся:
– Я сразу понял, что тебе есть чего терять, если тебя застанут в этом месте. Но ты позволила мне ласкать тебя, и тебе это нравилось! Тебе хотелось этого, и, черт, ты это получишь!
Они, спотыкаясь, шли по Пятьдесят седьмой улице, натыкаясь на пьяного, на ребенка, на старуху, которые вряд ли были способны помочь ей.
– У меня есть деньги, – сказала она. – Я заплачу тебе, только отпусти меня! – Она выдернула свою руку из его мертвой хватки, но прежде чем она побежала, он поймал ее и снова сдавил руку своими пальцами.
– Ах, ты просишь, – проговорил он. – Мне нравится, когда ты просишь. Когда мы все будем трахать тебя по очереди, ты запросишь еще и еще!
– Ах ты подонок! – Она больше не могла сдерживаться. – Так вот от чего ты получаешь наслаждение? Мучая и насилуя женщин?
Ты сама увидишь, от чего я получаю наслаждение, – засмеялся он. – Сегодня же вечером, с моими парнями. А теперь иди быстрее… – Он подтолкнул ее под зад коленкой. – А ну, иди быстрее, ведьма!
Она чуть не вывихнула локоть, борясь с ним, пытаясь отцепиться от него и почти падая на холодный тротуар.
– Не могу! – прорыдала она.
– Миссис Уинтон! – раздался голос Дональда, словно труба архангела с неба. Голубой «роллс-ройс» стоял на углу, и Дональд смотрел на нее сквозь открытое окно.
– Дональд! – закричала она, стараясь перекричать шум уличного движения, почувствовав, что хватка парня стала еще крепче. – Помоги мне!
Дональд выскочил из машины. Шесть футов три дюйма – внушительная фигура. Никогда еще она не была так счастлива от того, что наняла его. Парень испарился, оттолкнув ее. Она упала на обочину, а он бросился наутек. Дональд подскочил к ней наперерез идущим машинам, наклонился над ней.
– Все в порядке, миссис Уинтон? Мне догнать этого? – спросил он.
– Нет, пусть катится. Просто отвези меня домой, – вздохнула она.
Он едва ли не перенес ее на заднее сиденье автомобиля, почти положил ее.
– Хотите, заявим в полицию, миссис Уинтон? – Его взволнованное лицо, полное сочувствия и негодования, склонилось над ней.
– Нет, – отказалась она. – Нет. Просто отвези меня домой.
Он сел на переднее сиденье и завел мотор.
– Но что произошло? Он пристал к вам на улице?
– Да… – ответила она.
– Он причинил вам боль?
– Нет, ничего, Дональд. Слава Богу, ты оказался рядом…
– Мне показалось это странным – этот парень и вы. Думаю, ведь я его раньше никогда не видел. Что он натворил? – снова спросил он. – Просто схватил вас, и все?
– Да, – слабо откликнулась она. – Напал на меня сзади.
– Вам не следует так беспечно ходить одной, миссис Уинтон, – предостерег Дональд. – Такая леди, как вы, не должна ходить одна.
– Я знаю. Это было глупо. Больше так далеко на запад мы не будем забираться, – пообещала она.
Пока они добирались домой, она почти пришла в себя.
– Поднимись ко мне, пожалуйста, Дональд, – попросила она. – У меня приготовлены подарки для твоей семьи.
– Это так мило с вашей стороны, миссис Уинтон, – поблагодарил он. – Но вы уверены, что с вами все в порядке?
– Мне просто нужно немного выпить. – Она заставила себя улыбнуться. – Ведь не каждый же день на меня нападают!
– Ах, мой Боже! – Он следом за ней зашел в лифт. – Да уж, сегодня для вас был не лучший день, миссис Уинтон! – Потом, словно почувствовав, что сказал лишнее и изменил своему обычному стилю поведения, он поклонился, и при этом его доброе лицо так и сморщилось от сострадания.
Потом они зашли в ее пустую квартиру, которую она убрала к Рождеству без всякого энтузиазма, словно предчувствуя, что Марк не останется с ней на праздники. Она мельком окинула груду приготовленных для него подарков.
Дрожащими руками она плеснула себе виски в большой стакан. Потом обернулась к дожидающемуся у двери Дональду.
– Не хочешь ли вместе со мной поднять бокал в честь праздника, Дональд? – предложила она.
Дональд вертел в больших ладонях свой берет.
– Это так приятно, миссис Уинтон, что вы приглашаете меня, но я не пью. Знаете, есть такая песенка у Стиви Вандера – «Не пей за рулем», знаете?
– Ну да, ты совершенно прав. – Она налила ему содовой. – И все равно, давай выпьем за Новый год!
Она протянула ему стакан, который он не без робости принял из ее рук.
– За здоровье твоей семьи! – провозгласила она. Отпив, Дональд предложил:
– За здоровье вашей семьи, миссис Уинтон! – И они снова выпили.
Дональд откашлялся:
– Миссис Уинтон! Если вы встречаете праздник одна, то вы всегда можете разделить его со мной и моей семьей.
Она дотронулась до его руки, протягивая два свертка с подарками из «Блумингдейла» для его жены и детей.
– Спасибо тебе огромное, Дональд, но лучше я побуду здесь. Марк может решить вернуться домой, и я хочу быть здесь.
Дональд посмотрел на нее такими недоверчивыми глазами, что она поторопилась добавить:
– Он сейчас в таком бунтарском возрасте, – попыталась она объяснить. – Я уверена, что он совсем не думает всего того, что наговорил.
Дональд неопределенно пожал плечами, как будто он и не слышал их ссоры.
– Что ж, счастливого Рождества, миссис Уинтон, – поздравил он ее. – Но если вы передумаете, то мой телефон у вас есть. Я заеду и заберу вас на машине. Моя жена будет совершенно счастлива.
Они горячо пожали друг другу руки.
– Большущее тебе спасибо, Дональд. За все. Не забудь свой конверт! – Она протянула ему рождественский конверт с пятьюстами долларами.
– Пока, – сказал он, мягко прикрывая за собой дверь.
Она включила автоответчик. Одно из сообщений было от Сони, которая сказала, что улетает на Рождество в Лондон и не сможет прийти двадцать пятого.
Она прошла в гостиную и прилегла на софу. Ей было так грустно, что хотелось заплакать. «Санти, – думала она. – Наступил рождественский сочельник, а я одна-одинешенька. Осталась дома, а все сейчас развлекаются. Ты меня любишь, я же знаю, что любишь, так что же случилось?»
Она продолжала пить, пока все напряжение и жестокость сегодняшнего дня не отступили медленно прочь, а она не забылась безвольно сном, словно тряпичная кукла, посреди гостиной на полу.
Телефон разбудил ее в десять часов утра рождественским утром. Звонила Эми, и голос ее звучал жизнерадостно и счастливо с Бермуд. Она поздравила с Рождеством, они поболтали несколько минут, потом Марчелла повесила трубку и перевернулась на спину, ноющую после проведенной на полу ночи. Вот и рождественское утро, уговаривала она саму себя. Один из самых чудесных дней в году. У меня десять миллионов долларов, а я так одинока. Какая насмешка!
Она позвонила двум своим бывшим учительницам, Нэнси Уорнер и мисс Вульф, чтобы поздравить их с Рождеством; потом набрала номер Скотта Макэвоя, пожелала ему и его семье счастливого Рождества. Следующий звонок был двум семейным друзьям из Маленькой Италии, она выслушала их новости и заверила их, что у нее все в полном порядке. Каждый раз, когда она вешала трубку, в квартире наступала тишина и она чувствовала себя очень одинокой. Раньше она верила, что писатель должен быть одинок, и поэтому не заводила новых друзей. Мужчины были так переменчивы, а обеды с приятельницами так мало привлекательны. Но хуже, чем одиночество, было то, что она могла не думать о Санти, все время размышляя, что он сейчас делает, как проводит день, в Барселоне он сейчас или в Дее; образы дома в Дее преследовали ее неотступно – маслянистые инжиры, Санти, раздувающий огонь в очаге, его объятия, запах и голос. А может ли он гулять по своему саду или отправиться в Вальдемоссу, не вспоминая о ней?
Рождественский день медленно угасал, но она твердо решила не поддаваться унынию. Она все-таки получила свой подарок. Ей переслали номер книжного обозрения «Нью-Йорк таймс», в котором ее роман «Вечность начинается сегодня» стоял в списке лучших книг под номером один. Значит, ее роман подарили тысячам женщин в качестве рождественского подарка, и это не могло не радовать ее, это было признанием. Внезапно она взяла одну из книг и импульсивно надписала ее Санти. Она завернула ее в самую лучшую бумагу, которая у нее только была, японскую, ручной работы, с вплетенными в нее цветными нитями, и перевязала сверток широкой атласной лентой. Запечатала в конверт и надписала адрес его галереи в Барселоне. Может быть, если он прочтет счастливый конец, который она присочинила к их истории любви, он вдохновится и позвонит ей?
Потом она распаковала рождественский подарок от Марка. Расшитый бисером старинный кошелек, в поисках которого он, должно быть, облазил всю Болонью. Она иронично улыбнулась, прочитав вложенную в упаковку рождественскую открытку: «С любовью, Марк». Очевидно, эта любовь не простиралась настолько, чтобы звякнуть ей в рождественское утро.
В полдень, после горячего душа и завтрака, никаких дел уже не оставалось, кроме как сесть за письменный стол. Ничего, она сама для себя станет лучшей собеседницей!
Она села за стол, разыскала свои записи – дневник, который время от времени вела. Писала туда все, что придется. Она пролистала его страницы, написала заглавие: «Время уверовать». Она написала, как преуспевающая тридцативосьмилетняя женщина в одиночестве встречает Рождество, о ее раздумьях. Она описала свои обиды на неблагодарного сына, ради которого она пожертвовала любимым человеком. О своей ненависти к Колу Ферреру, о своем недоумении по поводу собственной дочери, о своих чувствах, связанных со смертью ее бывшего мужа. Она писала о сексе у «Партнеров» и о вчерашнем безобразном эпизоде. Она записала свои мысли о Санти и ощущение, что их роман еще не завершен, что когда-нибудь она увидит его снова. Разделить свою судьбу с этим человеком было ее последней мечтой, но ведь не зря Санти научил ее испанской поговорке: «Не ищи любовь, она сама найдет тебя». Любовь нашла ее однажды, потом она ее потеряла. И что же ей делать сейчас? Терпеливо ждать, когда она вновь найдет ее? Если бы только она снова могла оказаться в том философском настроении, в том уравновешенном состоянии, в каком она впервые встретила Санти в соборе в Пальме. Но невозможно самой создать настроение, это оно захватывает тебя. Собственными простыми словами пыталась она сформулировать систему выживания – способ, который помог бы женщине вроде нее жить и смотреть в будущее без того, чтобы чувствовать непрестанную зависимость от сына, мужчины или привычки – все равно, алкоголь это, лекарства или секс. Сочинительство так захватило ее, что она забыла о собственных печальных чувствах. Так это и должно было быть. Вот почему свое ремесло писателя она ставила на первое место в жизни. Только работа дает верный ответ, давно поняла она. И помощь другим, в меру всех своих сил. Больше всего на свете ей хотелось вдохновлять своих читателей сделать свои жизни полными и насыщенными, как когда-то ее саму вдохновили книги Эми. Она сама научилась жить в новом измерении, которое могла назвать духовным.
Она не была самой мудрой женщиной Нью-Йорка или лучшей писательницей, Боже упаси. Все, что она могла предложить читателям, это определенный взгляд на жизнь, обобщение своего собственного опыта, палитру чувств, до глубин которых сегодня, как ей казалось, она проникла. И единственное, чего ей хотелось, так это использовать свой опыт, раскрыть свои чувства, научить других женщин не упустить своего счастья, когда оно придет. Без жертв.
В половине четвертого она прервалась, чтобы попробовать приготовленную ею индюшку. Она всегда предпочитала настоящей еде сандвичи, по крайней мере, так она думала. В холодильнике в целлофановом пакете лежала свежая, непригодившаяся ей клюква. Она села в своей аккуратной кухоньке, глядя на Центральный парк, поедая рождественский сандвич и чувствуя себя почти счастливой. Она откупорила бутылку шампанского и налила себе бокал. Возможно, ей следовало стыдиться своей жизни, но она, напротив, чувствовала гордость. Я никому не навредила, говорила она самой себе. А это само по себе уже достижение. Но потом ей вспомнилось лицо Санти, уходящего от нее полтора года назад. Нет, это неправда: она навредила ему. И ему, видимо, было так больно, что он ни разу не написал ей.
Она подлила себе шампанского. Если для нее и впрямь начинался новый отрезок жизни, ей непременно нужно кое с кем повидаться: с тем странным ясновидящим коротышкой, который много месяцев назад, жаркой сентябрьской ночью, предупреждал ее об опасностях, которые подстерегают ее семью.
Идея была безумная, это она понимала, но это было единственно правильным в рождественский день сумасбродством, сразу после рождественского сандвича. Она попытается разыскать дом этого провидца, позвонить ему и узнать, дома ли он. Если его не окажется или он будет занят, она просто повернется и пойдет домой. Если он будет свободным и раскинет на нее карты, тогда она узнает, что ждать от судьбы сейчас, когда она решилась изменить свою жизнь. Она была слегка навеселе, когда, накинув норковое манто, вышла на улицу.
Рождественский день праздновался по всему Манхэттену. Даже нечего было и думать, чтобы этот день мог быть похож на остальные. Прохожие на улицах казались иными, движение было небольшим, и от этого улицы казались подсвечены серовато-металлическим оттенком. Она закуталась в свое манто, переходя Коламбия сёркл. Несколько бездомных грелись возле огня, полыхавшего в мусорном ящике. Они прокричали ей: «Счастливого Рождества», помахали вслед, и ее озабоченное лицо расплылось в улыбке. Похоже было, что они наслаждаются праздником куда больше, чем она. Она подошла к ним и каждому вручила по пять долларов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74