Она позвонила Марчелле и предложила ей забрать Соню из школы.
– Разумеется, мы возвратим соответствующую часть внесенной вами платы за обучение, – добавила она бесстрастным спокойным голосом.
– Что она натворила? – спросила Марчелла, откидываясь на спинку кресла.
– Не знаю, как вам это описать, – начала директриса, – начать хотя бы с того, что ее практически не бывает на уроках. Однако когда она на них появляется, то проку от этого никакого. Она создает вокруг себя такое настроение, такую атмосферу, что другие ученики не могут сосредоточиться.
«Мне хорошо известно это настроение. Она и меня лишает сосредоточенности», – подумала Марчелла.
– Она такая премилая девушка, – продолжала директриса. – Мне искренне хотелось бы быть вам полезной. Но, может быть, ей нужна другая школа? Школа нашего типа не годится для Сони. Для своего возраста она слишком развита. Мне кажется, что реклама нижнего белья не подходящее для нее дело.
Марчелла вздохнула:
– Может она остаться у вас до конца семестра? Из-за одного месяца, наверное, не стоит устраивать ее в другую школу…
Директриса согласилась:
– Хорошо, миссис Уинтон.
– Кто сказал, что ты можешь рекламировать нижнее белье? – С этим вопросом Марчелла обратилась к Соне, когда та вечером появилась дома.
Усмехнувшись, Соня плюхнулась на софу, а ноги положила на кофейный столик.
– Всем хочется раздеть меня, – сказала она с ухмылкой. – За это неплохо платят, а я становлюсь заметной.
Марчелла приблизилась к ней.
– Но ты чересчур молода для подобной работы. Разве мужчины, с которыми ты работаешь, не доставляют тебе хлопот?
– Смеешься? – фыркнула Соня. – Они все сосут.
– Соня! – воскликнула Марчелла. – Что за выражения?
В ответ Соня рассмеялась:
– Видела бы ты свое лицо! Ты же сама употребляешь их в своих книгах.
Марчелла покачала головой:
– В литературе можно…
– В литературе? – эхом отозвалась Соня. – Думаешь, то, что ты пишешь – это литература? О, мама, тебе нужно взглянуть на этих неприкаянных, на эти отбросы общества, которые от твоих книг исходят слюной в метро. Они практически безграмотны!
Марчелла попыталась взять себя в руки.
– Тем не менее они умудряются присылать мне прекрасные, грамотные письма, в которых восхищаются моей книгой, – сказала она. – Но сейчас мы ведем речь о тебе. Сегодня мне звонила директриса твоей школы, она хочет, чтобы ты ушла оттуда. Что теперь мне с тобой делать, Соня?
Соня пренебрежительно фыркнула, не снимая ног с кофейного столика.
– Полагаю, устроить в другую дурацкую школу для детей из обеспеченных семей, – ответила она, ослепительно улыбаясь.
– Твое отношение не очень-то позитивное, – проговорила Марчелла.
Закатив глаза, Соня заявила:
– Я могла бы быть очень позитивной, если бы ты предоставила мне возможность жить своей собственной жизнью! Позволь мне оставить вас и найти себе квартиру. Я сама буду оплачивать все свои расходы. Ты спихнешь меня с плеч, зарабатывая приличные деньги…
– А твое образование? – спросила Марчелла. Соня пожала плечами:
– Школа и я – просто несовместимы. Почему бы не прекратить страдания? Я могла бы все свое время полностью посвятить карьере, уже сейчас, пока молода!
Марчелла осторожно сняла Сонины ноги со стола и опустилась рядом с ней на софу.
– Через три года ты останешься все еще молодой, дорогая, – произнесла она, касаясь руки дочери. – Я отлично помню, что такое пятнадцать лет. Как и тебе, мне тогда не терпелось познать прелести взрослой жизни. Потерпи еще несколько лет. Гораздо лучше быть образованной, чтобы, беседуя с тобой, люди видели, что ты умна и обладаешь кругозором, а не только красива…
Соня скривила лицо:
– Но я ни о чем тебя не прошу!
– Ты освободишься, когда в июне завершится учебный год, – твердо проговорила Марчелла. – А в сентябре начнешь учиться в другой школе. Ты должна приложить усилия, чтобы учиться. Если не ради меня, то ради твоего отца. Он будет горд, если ты добьешься чего-нибудь головой, а не только своей внешностью.
Состроив гримасу, Соня вышла из комнаты.
– Первое время ты должна писать по книге каждые два года, иначе читатели забудут о тебе, Марчелла! – наставляла ее Эми во время их очередной утренней встречи на квартире у Эми.
– Знаю… – Марчелла беспомощно посмотрела на подругу. – Просто в настоящий момент у меня столько забот, не дающих возможности сосредоточиться. Одна из проблем – Соня. Не знаю, что с ней делать. Кроме того, моей матери с каждой неделей становится все хуже. Мне кажется, она уже забыла, кто я такая. Честное слово, не знаю, сколько я смогу продержать ее дома, Эми.
Эми протянула руки Марчелле.
– О, бедняжка! – воскликнула она. – Ты хочешь, чтобы я помогла тебе начать поиски дома престарелых для нее?
– Нет, я еще не готова к этому, – Марчелла передернула плечами. – Это так бесперспективно и так грустно.
– В один прекрасный день тебе придется сделать это, дорогая, – осторожно заметила Эми. – Если она не узнаёт тебя, то как она заметит разницу?
Марчелла посмотрела на подругу.
– Я замечу разницу, Эми, – сказала она.
Спускаясь к себе в квартиру в лифте, она разглядывала себя в зеркале. Ей всего тридцать пять, но уже можно видеть явные признаки, присущие матронам. Вокруг глаз появились новые морщинки. Волнения из-за семьи и новой книги, обрушившиеся на нее одновременно, пожалуй, избыточны. Ей захотелось прямо сейчас отправиться в клуб «Партнеры», просто уйти от всех этих забот. Сеанс быстрого секса позволит ей по-новому взглянуть на мир, в чем она так нуждалась. Постепенно эти походы превращались в лекарство от всех напастей, в средство, избавлявшее от неприятностей. А иногда это было место, куда она приходила просто подумать, как когда-то в церковь в Маленькой Италии, – сумрачное, тихое убежище, устроенное посреди шумного города.
Однако она подавила желание отправиться в клуб и вместо этого два часа работала над романом. Когда пришло время ленча, она посетила свою мать, глядя, как сиделка терпеливо кормила ее супом, пока та, не отрываясь, смотрела телевизор.
– Позволь мне, – Марчелла взяла ложку у сиделки. – Почему тебе не отдохнуть полчасика, Пегги? Сегодня такой прекрасный день.
Сиделка ушла, а Марчелла, кончив кормить, обняла мать рукой. Ида открыла рот для очередной порции супа, и Марчелла показала ей пустую миску:
– Посмотри! Все кончилось!
Так же она кормила детей, внезапно дошло до Марчеллы. Она склонилась к плечу матери, представляя, что сможет уловить запахи кухни, оставшиеся в одежде Иды, вспоминая пирожные и торты, которые мать готовила ей в Маленькой Италии. Повинуясь порыву, Марчелла сходила в спальню и принесла альбом со старыми семейными фотографиями и раскрыла его на коленях Иды.
– Вот отец, – указала она. – Твой муж, Альдо. Видишь, каким он был красивым? А это я, когда была ребенком…
Сначала глаза матери следили за пальцем Марчеллы, потом она попыталась сбросить альбом с колен.
– Еще немного, и ты станешь феноменом в книжном деле, Марчелла! – Голос Скотта радостно звучал в телефонной трубке в следующий вторник. – У меня в руках последний номер газеты «Санди таймс» – ты все еще удерживаешь первое место в списке, и это после пятидесяти трех недель! Несомненно, этому способствовал судебный процесс. Мы вновь переиздаем твою книгу, Марчелла, – семнадцатое издание!
Теперь, когда ее роман «Во имя любви» получил такое признание, журналисты горели нетерпением побеседовать с автором. Через Эми поступили заявки на интервью от журналов «Пипл», «Нью-Йорк мэгэзин» и «Космополитэн». К Марчелле обращались за комментариями для статей, приглашали писать статьи для страницы проблем, просили принять участие в дискуссиях на страницах журналов, стать судьей конкурса коротких рассказов. Она отказывалась от многих предложений. Когда журнал «Пипл» готовил материал о «дне из жизни писательницы-миллионерши», ее сфотографировали, как она поливает цветы на балконе, завтракает с Эми в ресторане и бродит по улицам с Марком и Соней, словно они одна большая дружная семья.
– Если бы я считала, что эта чопорная леди хоть чем-то похожа на меня, я бы покончила с собой, – сказала Марчелла, склоняясь над макетом будущего газетного номера вместе с Эми. Особенно ей не нравился снимок, где она, облаченная в элегантный костюм, сидела за клавиатурой компьютера. Надпись гласила: «У Марчеллы двенадцатичасовой рабочий день. В восемь тридцать она просматривает работу, сделанную за день».
– Снято было в полдень! Видно же по моим припухшим глазам, что я только что проснулась… – рассмеялась Марчелла. – Я же говорила журналистам, что люблю писать в утепленном спортивном костюме, но они и слышать об этом не желали!
– Конечно же нет! – Эми внимательно вглядывалась в развернутую страницу. – Читатели хотят, чтобы ты была больше, чем сама жизнь! Чтобы ты жила в мире, совершенно отличном от их окружения. Тогда они смогут превозносить тебя за то, что ты такая земная и непритязательная!
Она всегда была «совой», и теперь ей доставляло удовольствие писать по ночам, когда Манхэттен спал. Она валилась на свою широкую кровать где-то часов в пять-шесть утра и спала до полудня, если не было деловых встреч. Марк по-прежнему перед уходом в школу приносил ее почту. Сердечные письма, приходившие от читателей, наполняли ее ощущением, что у нее сотни друзей. Она всегда отвечала им, помня, как много для нее значило письмо Эми. Эти письма давали ей силы, позволявшие ежедневно садиться за работу.
Соню определили в частную школу, специализирующуюся на трудных учениках. К началу весны Марчелла завершила первый, черновой вариант «Второго мужа». Несомненно ей удалось написать книгу гораздо лучше первой. Теперь она могла сказать читателям значительно больше, потому что пережила потерю и обретение Сони, видела, как взрослеет и превращается в мужчину Марк, заботилась о своей матери. Пережитое помогло ей более остро чувствовать жизнь, и ей хотелось поделиться с читателями новыми ощущениями. Этот, второй роман имел важное значение: он либо упрочит ее положение, либо лишит права именоваться крупной писательницей.
В апреле в течение уик-энда Эми прочитала роман. В десять утра в понедельник Марчелла, волнуясь, поднималась на лифте к ней в апартаменты.
– Завтракать будешь? – спросила Эми, проводя Марчеллу на солнечную, застекленную террассу и усаживая на желтые подушки, положенные на кресле-качалке.
– Только немного апельсинового сока и кофе, Эми, пожалуйста, – попросила Марчелла. – И ради Бога, не мучай меня. Тебе не понравилось, да?
– Я бы не сказала, что не понравилось, – ответила Эми, наливая сок Марчелле и кофе обеим. Она присела рядом и посмотрела на Марчеллу, намазывая маслом ломтик хлеба. – Вторая книга всегда большое испытание для писателя. Все знают это, – начала она. – Критики любят говорить, что вторая книга не «доживет» до ожиданий, которые вселила первая книга, даже если они говорили, что и от первой попахивает!
Марчелла отпила немного сока.
– Ты просто скажи, если тебе понравилось, – попросила она.
– Послушай, – развела руками Эма. – Книга очень хорошая. Хорошая. Не столь блистательная и восхитительная, как «Во имя любви», но мы никогда и не мечтали об этом! Множество женщин узнают себя в твоей героине, пытающейся создать новую жизнь для себя. Я бы добавила в нее еще несколько десятков оргазмов, но ведь это же я! Скотт, возможно, будет нажимать, чтобы ты добавила в нее немного света…
– Считаешь, что ему уже можно показывать? – спросила Марчелла. – Это всего лишь первый вариант, предстоит еще много работы.
Эми наклонилась и положила рукопись на стол.
– Знаю, дорогая, но мне хотелось бы, чтобы он взглянул на это; просто чтобы он знал, что книга уже есть! Ты удивишься, как много писателей и издателей торгуется из-за не написанных книг. Это, – она взвесила пачку страниц на одной руке, – позволит ему представить, что он получит за пять миллионов, которые я запрошу с него за твои следующие три книги!
– И что он на это ответит? Марчелла отхлебнула глоток кофе.
– Лишится дара речи, разумеется, – рассмеялась Эми. – Мы поторгуемся немного. Если не просишь, ты не получаешь! Продажа «Во имя любви», слава Богу, принесла три миллиона. Невероятно для первого романа! Суд над Гарри и двое твоих великолепных детей также никоим образом не повредили твоему имиджу. Ты завоевала благосклонность прессы и любовь публики. Но скажи мне, Марчелла… – Она с беспокойством наклонилась вперед. – Ты действительно так ранима, как твоя главная героиня? По этой причине ты немного грустна и одинока. Разве ты не развлекаешься?
– Я же не героиня, Эми. Она – это не я, – ответила Марчелла.
Эми нетерпеливо перебила:
– Брось, Марчелла, ты же знаешь, что мы всегда вкладываем себя в своих главных героев!
Марчелла закурила сигарету и затянулась.
– Хорошо. Итак, развлечение не совсем точное слово, которое я бы выбрала для того, чтобы описать мою нынешнюю жизнь, – задумчиво улыбнулась она.
– Ты можешь воспользоваться мужчиной для полноты картины? – спросила Эми. – Что ж, ты не можешь пожаловаться, что я не способствовала тебе, дорогая, – Эми вопросительно подняла брови. – Я приглашаю тебя на все обеды и завтраки с приглашенными, не так ли? Не из жалости, а потому, что ты – украшение для любого званого обеда. У меня всегда собирается достаточно мужчин, но ты никогда ни с кем не засиживаешься. Для страстной дамы ты можешь показаться немного странной.
Марчелла выпустила струю табачного дыма.
– Я предпочла бы показаться странной, чем быть похожей на женщин-барракуд, атакующих привлекательного мужчину. Они такие яростные! Ты забыла, что я всего лишь маленькая девочка из Маленькой Италии, Эми. У меня нет настоящего образования. Когда ты усаживаешь меня рядом с замечательными писателями, я захлопываюсь, как устрица. Мне страшно, что они меня разоблачат! Во всяком случае, все они женаты!
– Ну и что? – спросила Эми.
– Если я решу завести с кем-нибудь роман, то мне хотелось бы думать о каком-то будущем с этим парнем, – ответила Марчелла.
– Ты неисправимый романтик! – рассмеялась Эми.
– Послушай, если мне попадется симпатичный, добрый, страстный, преуспевающий мужчина лет сорока-пятидесяти, я не стану его игнорировать, – пообещала Марчелла. – Но ты отлично знаешь, как редко встречаются такие люди в Манхэттене. Если они и есть, то строят глазки двадцатипятилетним!
– Поэтому и ты строй глазки двадцатипятилетним! – воскликнула Эми.
Покинув Эми и вернувшись в свою квартиру, Марчелла сразу же прошла в ванную комнату. Распахнув дверцы шкафа, она посмотрела на восхитительное неглиже и другие предметы нижнего белья, что она накупила для жизни, которой никогда не вела. Она не отважилась рассказать Эми, что свои сексуальные потребности она удовлетворяла в клубе «Партнеры», но не получала никакой любви.
Предложение встретиться со Скоттом поступило на следующей неделе после того, как он прочитал рукопись. Марчелла тщательно оделась к их встрече, сердясь на самое себя за охватившую ее нервозность.
– Расслабься, Марчелла! – сказал Скотт, едва увидел ее лицо. – Мне понравилось!
Он усадил ее рядом с собой на диване, стоявшем в его офисе.
– Кофе? Коньяк? Меня? – предложил он.
Марчелла рассмеялась:
– Нет, спасибо, Скотт.
Она закурила сигарету и стала ждать.
– Это более серьезная вещь, чем твоя первая книга. Он похлопал по рукописи.
– И написана лучше, так? – спросил он. Она кивнула:
– Надеюсь.
– Только не поднимай свой стиль выше уровня массового рынка, Марчелла, – предупредил он. – В списке наших авторов есть десятки блистательных писателей, которые, однако, не смогли, подобно тебе, продать трех миллионов книг.
– Мне хочется совершенствоваться как писательнице с каждой новой книгой, – сказала она, подаваясь вперед. – И я намерена взять с собой в этот путь своих читателей. Женщин, читающих мои книги, нельзя назвать глупыми. Они готовы перейти к более серьезным темам.
Он изучающе посмотрел на нее:
– Не думай, что ты знаешь своих читателей, Марчелла. Наше издательство проводит большую работу по поиску читательской аудитории.
– Согласна, но книгу не стали бы раскупать на протяжении всего года, как случилось с моей, если бы множество женщин не рекомендовали ее своим знакомым, – сказала она. – Реализацию книги обеспечило слово, передаваемое из уст в уста, Скотт. Я получаю письма, подтверждающие это.
– Какой писательницей ты хочешь стать, Марчелла? – спросил Скотт. – На кого ты хочешь походить?
– Ни на кого, Скотт! – Она загасила сигарету и посмотрела ему прямо в глаза. – Я хочу быть уникальной.
– Хорошо, – согласился он, кивая головой. – Уникальной. Мы не сравниваем тебя с Эми, с Даниэл Стил или с Джуди Кранц. Ты хочешь отвоевать свою собственную территорию?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
– Разумеется, мы возвратим соответствующую часть внесенной вами платы за обучение, – добавила она бесстрастным спокойным голосом.
– Что она натворила? – спросила Марчелла, откидываясь на спинку кресла.
– Не знаю, как вам это описать, – начала директриса, – начать хотя бы с того, что ее практически не бывает на уроках. Однако когда она на них появляется, то проку от этого никакого. Она создает вокруг себя такое настроение, такую атмосферу, что другие ученики не могут сосредоточиться.
«Мне хорошо известно это настроение. Она и меня лишает сосредоточенности», – подумала Марчелла.
– Она такая премилая девушка, – продолжала директриса. – Мне искренне хотелось бы быть вам полезной. Но, может быть, ей нужна другая школа? Школа нашего типа не годится для Сони. Для своего возраста она слишком развита. Мне кажется, что реклама нижнего белья не подходящее для нее дело.
Марчелла вздохнула:
– Может она остаться у вас до конца семестра? Из-за одного месяца, наверное, не стоит устраивать ее в другую школу…
Директриса согласилась:
– Хорошо, миссис Уинтон.
– Кто сказал, что ты можешь рекламировать нижнее белье? – С этим вопросом Марчелла обратилась к Соне, когда та вечером появилась дома.
Усмехнувшись, Соня плюхнулась на софу, а ноги положила на кофейный столик.
– Всем хочется раздеть меня, – сказала она с ухмылкой. – За это неплохо платят, а я становлюсь заметной.
Марчелла приблизилась к ней.
– Но ты чересчур молода для подобной работы. Разве мужчины, с которыми ты работаешь, не доставляют тебе хлопот?
– Смеешься? – фыркнула Соня. – Они все сосут.
– Соня! – воскликнула Марчелла. – Что за выражения?
В ответ Соня рассмеялась:
– Видела бы ты свое лицо! Ты же сама употребляешь их в своих книгах.
Марчелла покачала головой:
– В литературе можно…
– В литературе? – эхом отозвалась Соня. – Думаешь, то, что ты пишешь – это литература? О, мама, тебе нужно взглянуть на этих неприкаянных, на эти отбросы общества, которые от твоих книг исходят слюной в метро. Они практически безграмотны!
Марчелла попыталась взять себя в руки.
– Тем не менее они умудряются присылать мне прекрасные, грамотные письма, в которых восхищаются моей книгой, – сказала она. – Но сейчас мы ведем речь о тебе. Сегодня мне звонила директриса твоей школы, она хочет, чтобы ты ушла оттуда. Что теперь мне с тобой делать, Соня?
Соня пренебрежительно фыркнула, не снимая ног с кофейного столика.
– Полагаю, устроить в другую дурацкую школу для детей из обеспеченных семей, – ответила она, ослепительно улыбаясь.
– Твое отношение не очень-то позитивное, – проговорила Марчелла.
Закатив глаза, Соня заявила:
– Я могла бы быть очень позитивной, если бы ты предоставила мне возможность жить своей собственной жизнью! Позволь мне оставить вас и найти себе квартиру. Я сама буду оплачивать все свои расходы. Ты спихнешь меня с плеч, зарабатывая приличные деньги…
– А твое образование? – спросила Марчелла. Соня пожала плечами:
– Школа и я – просто несовместимы. Почему бы не прекратить страдания? Я могла бы все свое время полностью посвятить карьере, уже сейчас, пока молода!
Марчелла осторожно сняла Сонины ноги со стола и опустилась рядом с ней на софу.
– Через три года ты останешься все еще молодой, дорогая, – произнесла она, касаясь руки дочери. – Я отлично помню, что такое пятнадцать лет. Как и тебе, мне тогда не терпелось познать прелести взрослой жизни. Потерпи еще несколько лет. Гораздо лучше быть образованной, чтобы, беседуя с тобой, люди видели, что ты умна и обладаешь кругозором, а не только красива…
Соня скривила лицо:
– Но я ни о чем тебя не прошу!
– Ты освободишься, когда в июне завершится учебный год, – твердо проговорила Марчелла. – А в сентябре начнешь учиться в другой школе. Ты должна приложить усилия, чтобы учиться. Если не ради меня, то ради твоего отца. Он будет горд, если ты добьешься чего-нибудь головой, а не только своей внешностью.
Состроив гримасу, Соня вышла из комнаты.
– Первое время ты должна писать по книге каждые два года, иначе читатели забудут о тебе, Марчелла! – наставляла ее Эми во время их очередной утренней встречи на квартире у Эми.
– Знаю… – Марчелла беспомощно посмотрела на подругу. – Просто в настоящий момент у меня столько забот, не дающих возможности сосредоточиться. Одна из проблем – Соня. Не знаю, что с ней делать. Кроме того, моей матери с каждой неделей становится все хуже. Мне кажется, она уже забыла, кто я такая. Честное слово, не знаю, сколько я смогу продержать ее дома, Эми.
Эми протянула руки Марчелле.
– О, бедняжка! – воскликнула она. – Ты хочешь, чтобы я помогла тебе начать поиски дома престарелых для нее?
– Нет, я еще не готова к этому, – Марчелла передернула плечами. – Это так бесперспективно и так грустно.
– В один прекрасный день тебе придется сделать это, дорогая, – осторожно заметила Эми. – Если она не узнаёт тебя, то как она заметит разницу?
Марчелла посмотрела на подругу.
– Я замечу разницу, Эми, – сказала она.
Спускаясь к себе в квартиру в лифте, она разглядывала себя в зеркале. Ей всего тридцать пять, но уже можно видеть явные признаки, присущие матронам. Вокруг глаз появились новые морщинки. Волнения из-за семьи и новой книги, обрушившиеся на нее одновременно, пожалуй, избыточны. Ей захотелось прямо сейчас отправиться в клуб «Партнеры», просто уйти от всех этих забот. Сеанс быстрого секса позволит ей по-новому взглянуть на мир, в чем она так нуждалась. Постепенно эти походы превращались в лекарство от всех напастей, в средство, избавлявшее от неприятностей. А иногда это было место, куда она приходила просто подумать, как когда-то в церковь в Маленькой Италии, – сумрачное, тихое убежище, устроенное посреди шумного города.
Однако она подавила желание отправиться в клуб и вместо этого два часа работала над романом. Когда пришло время ленча, она посетила свою мать, глядя, как сиделка терпеливо кормила ее супом, пока та, не отрываясь, смотрела телевизор.
– Позволь мне, – Марчелла взяла ложку у сиделки. – Почему тебе не отдохнуть полчасика, Пегги? Сегодня такой прекрасный день.
Сиделка ушла, а Марчелла, кончив кормить, обняла мать рукой. Ида открыла рот для очередной порции супа, и Марчелла показала ей пустую миску:
– Посмотри! Все кончилось!
Так же она кормила детей, внезапно дошло до Марчеллы. Она склонилась к плечу матери, представляя, что сможет уловить запахи кухни, оставшиеся в одежде Иды, вспоминая пирожные и торты, которые мать готовила ей в Маленькой Италии. Повинуясь порыву, Марчелла сходила в спальню и принесла альбом со старыми семейными фотографиями и раскрыла его на коленях Иды.
– Вот отец, – указала она. – Твой муж, Альдо. Видишь, каким он был красивым? А это я, когда была ребенком…
Сначала глаза матери следили за пальцем Марчеллы, потом она попыталась сбросить альбом с колен.
– Еще немного, и ты станешь феноменом в книжном деле, Марчелла! – Голос Скотта радостно звучал в телефонной трубке в следующий вторник. – У меня в руках последний номер газеты «Санди таймс» – ты все еще удерживаешь первое место в списке, и это после пятидесяти трех недель! Несомненно, этому способствовал судебный процесс. Мы вновь переиздаем твою книгу, Марчелла, – семнадцатое издание!
Теперь, когда ее роман «Во имя любви» получил такое признание, журналисты горели нетерпением побеседовать с автором. Через Эми поступили заявки на интервью от журналов «Пипл», «Нью-Йорк мэгэзин» и «Космополитэн». К Марчелле обращались за комментариями для статей, приглашали писать статьи для страницы проблем, просили принять участие в дискуссиях на страницах журналов, стать судьей конкурса коротких рассказов. Она отказывалась от многих предложений. Когда журнал «Пипл» готовил материал о «дне из жизни писательницы-миллионерши», ее сфотографировали, как она поливает цветы на балконе, завтракает с Эми в ресторане и бродит по улицам с Марком и Соней, словно они одна большая дружная семья.
– Если бы я считала, что эта чопорная леди хоть чем-то похожа на меня, я бы покончила с собой, – сказала Марчелла, склоняясь над макетом будущего газетного номера вместе с Эми. Особенно ей не нравился снимок, где она, облаченная в элегантный костюм, сидела за клавиатурой компьютера. Надпись гласила: «У Марчеллы двенадцатичасовой рабочий день. В восемь тридцать она просматривает работу, сделанную за день».
– Снято было в полдень! Видно же по моим припухшим глазам, что я только что проснулась… – рассмеялась Марчелла. – Я же говорила журналистам, что люблю писать в утепленном спортивном костюме, но они и слышать об этом не желали!
– Конечно же нет! – Эми внимательно вглядывалась в развернутую страницу. – Читатели хотят, чтобы ты была больше, чем сама жизнь! Чтобы ты жила в мире, совершенно отличном от их окружения. Тогда они смогут превозносить тебя за то, что ты такая земная и непритязательная!
Она всегда была «совой», и теперь ей доставляло удовольствие писать по ночам, когда Манхэттен спал. Она валилась на свою широкую кровать где-то часов в пять-шесть утра и спала до полудня, если не было деловых встреч. Марк по-прежнему перед уходом в школу приносил ее почту. Сердечные письма, приходившие от читателей, наполняли ее ощущением, что у нее сотни друзей. Она всегда отвечала им, помня, как много для нее значило письмо Эми. Эти письма давали ей силы, позволявшие ежедневно садиться за работу.
Соню определили в частную школу, специализирующуюся на трудных учениках. К началу весны Марчелла завершила первый, черновой вариант «Второго мужа». Несомненно ей удалось написать книгу гораздо лучше первой. Теперь она могла сказать читателям значительно больше, потому что пережила потерю и обретение Сони, видела, как взрослеет и превращается в мужчину Марк, заботилась о своей матери. Пережитое помогло ей более остро чувствовать жизнь, и ей хотелось поделиться с читателями новыми ощущениями. Этот, второй роман имел важное значение: он либо упрочит ее положение, либо лишит права именоваться крупной писательницей.
В апреле в течение уик-энда Эми прочитала роман. В десять утра в понедельник Марчелла, волнуясь, поднималась на лифте к ней в апартаменты.
– Завтракать будешь? – спросила Эми, проводя Марчеллу на солнечную, застекленную террассу и усаживая на желтые подушки, положенные на кресле-качалке.
– Только немного апельсинового сока и кофе, Эми, пожалуйста, – попросила Марчелла. – И ради Бога, не мучай меня. Тебе не понравилось, да?
– Я бы не сказала, что не понравилось, – ответила Эми, наливая сок Марчелле и кофе обеим. Она присела рядом и посмотрела на Марчеллу, намазывая маслом ломтик хлеба. – Вторая книга всегда большое испытание для писателя. Все знают это, – начала она. – Критики любят говорить, что вторая книга не «доживет» до ожиданий, которые вселила первая книга, даже если они говорили, что и от первой попахивает!
Марчелла отпила немного сока.
– Ты просто скажи, если тебе понравилось, – попросила она.
– Послушай, – развела руками Эма. – Книга очень хорошая. Хорошая. Не столь блистательная и восхитительная, как «Во имя любви», но мы никогда и не мечтали об этом! Множество женщин узнают себя в твоей героине, пытающейся создать новую жизнь для себя. Я бы добавила в нее еще несколько десятков оргазмов, но ведь это же я! Скотт, возможно, будет нажимать, чтобы ты добавила в нее немного света…
– Считаешь, что ему уже можно показывать? – спросила Марчелла. – Это всего лишь первый вариант, предстоит еще много работы.
Эми наклонилась и положила рукопись на стол.
– Знаю, дорогая, но мне хотелось бы, чтобы он взглянул на это; просто чтобы он знал, что книга уже есть! Ты удивишься, как много писателей и издателей торгуется из-за не написанных книг. Это, – она взвесила пачку страниц на одной руке, – позволит ему представить, что он получит за пять миллионов, которые я запрошу с него за твои следующие три книги!
– И что он на это ответит? Марчелла отхлебнула глоток кофе.
– Лишится дара речи, разумеется, – рассмеялась Эми. – Мы поторгуемся немного. Если не просишь, ты не получаешь! Продажа «Во имя любви», слава Богу, принесла три миллиона. Невероятно для первого романа! Суд над Гарри и двое твоих великолепных детей также никоим образом не повредили твоему имиджу. Ты завоевала благосклонность прессы и любовь публики. Но скажи мне, Марчелла… – Она с беспокойством наклонилась вперед. – Ты действительно так ранима, как твоя главная героиня? По этой причине ты немного грустна и одинока. Разве ты не развлекаешься?
– Я же не героиня, Эми. Она – это не я, – ответила Марчелла.
Эми нетерпеливо перебила:
– Брось, Марчелла, ты же знаешь, что мы всегда вкладываем себя в своих главных героев!
Марчелла закурила сигарету и затянулась.
– Хорошо. Итак, развлечение не совсем точное слово, которое я бы выбрала для того, чтобы описать мою нынешнюю жизнь, – задумчиво улыбнулась она.
– Ты можешь воспользоваться мужчиной для полноты картины? – спросила Эми. – Что ж, ты не можешь пожаловаться, что я не способствовала тебе, дорогая, – Эми вопросительно подняла брови. – Я приглашаю тебя на все обеды и завтраки с приглашенными, не так ли? Не из жалости, а потому, что ты – украшение для любого званого обеда. У меня всегда собирается достаточно мужчин, но ты никогда ни с кем не засиживаешься. Для страстной дамы ты можешь показаться немного странной.
Марчелла выпустила струю табачного дыма.
– Я предпочла бы показаться странной, чем быть похожей на женщин-барракуд, атакующих привлекательного мужчину. Они такие яростные! Ты забыла, что я всего лишь маленькая девочка из Маленькой Италии, Эми. У меня нет настоящего образования. Когда ты усаживаешь меня рядом с замечательными писателями, я захлопываюсь, как устрица. Мне страшно, что они меня разоблачат! Во всяком случае, все они женаты!
– Ну и что? – спросила Эми.
– Если я решу завести с кем-нибудь роман, то мне хотелось бы думать о каком-то будущем с этим парнем, – ответила Марчелла.
– Ты неисправимый романтик! – рассмеялась Эми.
– Послушай, если мне попадется симпатичный, добрый, страстный, преуспевающий мужчина лет сорока-пятидесяти, я не стану его игнорировать, – пообещала Марчелла. – Но ты отлично знаешь, как редко встречаются такие люди в Манхэттене. Если они и есть, то строят глазки двадцатипятилетним!
– Поэтому и ты строй глазки двадцатипятилетним! – воскликнула Эми.
Покинув Эми и вернувшись в свою квартиру, Марчелла сразу же прошла в ванную комнату. Распахнув дверцы шкафа, она посмотрела на восхитительное неглиже и другие предметы нижнего белья, что она накупила для жизни, которой никогда не вела. Она не отважилась рассказать Эми, что свои сексуальные потребности она удовлетворяла в клубе «Партнеры», но не получала никакой любви.
Предложение встретиться со Скоттом поступило на следующей неделе после того, как он прочитал рукопись. Марчелла тщательно оделась к их встрече, сердясь на самое себя за охватившую ее нервозность.
– Расслабься, Марчелла! – сказал Скотт, едва увидел ее лицо. – Мне понравилось!
Он усадил ее рядом с собой на диване, стоявшем в его офисе.
– Кофе? Коньяк? Меня? – предложил он.
Марчелла рассмеялась:
– Нет, спасибо, Скотт.
Она закурила сигарету и стала ждать.
– Это более серьезная вещь, чем твоя первая книга. Он похлопал по рукописи.
– И написана лучше, так? – спросил он. Она кивнула:
– Надеюсь.
– Только не поднимай свой стиль выше уровня массового рынка, Марчелла, – предупредил он. – В списке наших авторов есть десятки блистательных писателей, которые, однако, не смогли, подобно тебе, продать трех миллионов книг.
– Мне хочется совершенствоваться как писательнице с каждой новой книгой, – сказала она, подаваясь вперед. – И я намерена взять с собой в этот путь своих читателей. Женщин, читающих мои книги, нельзя назвать глупыми. Они готовы перейти к более серьезным темам.
Он изучающе посмотрел на нее:
– Не думай, что ты знаешь своих читателей, Марчелла. Наше издательство проводит большую работу по поиску читательской аудитории.
– Согласна, но книгу не стали бы раскупать на протяжении всего года, как случилось с моей, если бы множество женщин не рекомендовали ее своим знакомым, – сказала она. – Реализацию книги обеспечило слово, передаваемое из уст в уста, Скотт. Я получаю письма, подтверждающие это.
– Какой писательницей ты хочешь стать, Марчелла? – спросил Скотт. – На кого ты хочешь походить?
– Ни на кого, Скотт! – Она загасила сигарету и посмотрела ему прямо в глаза. – Я хочу быть уникальной.
– Хорошо, – согласился он, кивая головой. – Уникальной. Мы не сравниваем тебя с Эми, с Даниэл Стил или с Джуди Кранц. Ты хочешь отвоевать свою собственную территорию?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74