– Бобби. – Мэрион сделал небольшую затяжку. – Я договорился с Колли Муншином, когда он был тут на прошлой неделе.
– А зачем она нужна Колли?
Фэй пожал плечами.
– Ему она не нужна. Он хочет пристроить ее гардеробщицей в «Сьюприм».
– Бедная малышка.
– Ей это понравится, – сказал Мэрион. – Какая-никакая, а карьера. – Он улыбнулся. – Знаешь, Дон Бида сегодня тут.
– Разве он не в Европе? – заметил Айтел.
Мэрион пропустил вопрос мимо ушей.
– Дон сказал мне, что он клюнул на Илену. Он хочет, чтобы ты познакомился с его женой – может, ты на нее клюнешь.
– А я считал, что Бида разведен, – сказал Айтел Фэю.
– Он снова женился. Подожди, пока увидишь его цыпочку. Английская модель, ты не знал?
Женитьбы Биды были у всех на устах: никто не мог понять его выбор. Он был женат и на актрисе, и на цветной певице, и на техасской нефтевладелице с европейским титулом – это был особенно громкий скандал, – и на мадам, которая, по слухам, была хозяйкой самого дорогого борделя в Южной Америке. При этом за Бидой установилась репутация человека, устраивавшего самые разгульные вечеринки в Нью-Йорке. О них ходили легенды – это были вечеринки, доведенные до логического конца: основное ядро гостей, которое оставалось после ухода оркестра, а также любопытные и мальчики, приехавшие на выходные из колледжа, – все партнеры менялись партнершами. Считалось даже шикарным сказать: «Я был однажды на вечеринке у Биды. Ушел, конечно, рано».
К этому времени компания у Доротеи пополнилась еще пятьюдесятью людьми и в кабинете стало так тесно, что Фэй с Айтелом дышали друг другу в лицо. Кто-то где-то пытался исполнять частушку, и Айтел подумал: интересно, сколько встреч устроила сегодня Доротея. «Ненавижу сводников», – решил Айтел сквозь хмельной туман, не в состоянии больше справляться с толкучкой и выпитым алкоголем.
– Право, не знаю, – сказал он, – скорей всего я предпочту не встречаться сегодня с Бидой.
Но избежать этой встречи было уже нельзя. Бида пробирался к нему и протягивал руку.
– Привет, Чарли, старая задница, – с улыбкой сказал Бида.
Самым любопытным в облике Биды было то, что он походил на сатира. Он был хорош собой – немного грузный, с маленьким шрамиком на щеке, черными усами и выпученными глазами – и держался с уверенностью человека, который знает, что о нем говорят, и похваляется тем, что может пригласить кого угодно к себе на вечеринку. «В жизни не догадаетесь, кто из рисковых людей бывал у меня, – со смешком говорил он. – Денежки мои их притягивают». И все смеялись, несмотря на то что Бида был очень богат. Айтел как-то рассказывал о нем Илене, и Бида заинтриговал ее.
– А чем он занимается? – спросила она.
– Никто не знает. Это тайна. Состояние свое он сделал на бирже – во всяком случае, так говорят. Я слышал, что у него несколько отелей, а возможно, ночных клубов. И потом, у него какой-то большой задел на телевидении.
– Похоже, у него не десять, а пятьдесят пальцев, – заметила Илена.
– Да. Его действительно трудно раскусить.
И вот сейчас Бида, стоя рядом, говорил:
– Чарли, у тебя не девчонка, а прелесть.
Айтел кивнул.
– Я слышал, ты снова женился.
– А как же иначе, – сказал Бида, указав на высокую женщину в красном платье, с тонкими чертами пустого высокомерного лица. – Я их всех перепробовал, – с улыбкой добавил он, – но Зенлия – самая-самая. Пришлось украсть ее у одного толстого царька.
– Очень красивая, – сказал Айтел. В этот момент, до тошноты пьяный, он считал, что более красивой женщины в жизни не видел, и это была дорогая красота. К своему огорчению, он заметил, что Мэрион испарился.
– Ну как, приятель, контачим? – спросил Бида.
Он все больше и больше пользовался жаргоном. Когда Айтел десять лет назад впервые встретился с ним, Бида говорил на литературном языке и даже слыл эссеистом, пишущим на разные сложные темы. Бида жил в киностолице со своей первой женой, актрисой. В те дни он не был так хорошо известен, и Айтел считал его в известной мере белой вороной, поскольку Бида на собственные деньги снимал фильм, выступая и продюсером, и режиссером. Когда картина вышла на экран, это был провал и в финансовом отношении, и рецензии были плохие: в фильме-де слишком много намеков, аллюзий – всего такого, чего никто не способен понять, – словом, не фильм, а поэма. Тем не менее Айтел считал Биду человеком талантливым.
Но кто помнил его как человека талантливого? Однажды на вечеринке, устроенной Бидой, хозяин предложил Айтелу свою жену. Айтел пришел с девушкой, которую едва знал, и Бида предложил поменяться партнершами на ночь. Это устраивало всех четверых, и жена Биды сказала Айтелу: «Я бы хотела снова с тобой встретиться». Так что у Айтела остались приятные воспоминания об этой ночи. Но Бида после этого сторонился его.
– Чарли, я спросил: контачим?
– Что ты подразумеваешь под «контачим»?
– Клянусь, ты пьян. – Бида перевел взгляд на женщину, которая с любопытством смотрела на него, и подмигнул ей – она смущенно отвернулась. – О Господи, туристы, – сказал он. – Совсем испоганили Дезер-д'Ор. Зенлии надоел Нью-Йорк, и я обещал ей, что тут будет где разгуляться. «На солнышке?» – спросила она. – И Бида захихикал. – Послушай, Чарли, ты же знаешь: мы всегда сечем вкусы друг друга. Я довольно хорошо представляю себе, что такое Илена. Есть в ней этакая грубоватая замкнутость, немного блуда и масса энергии. Я прав?
Можно было подумать, что они рассуждают о местном крестьянском вине.
– Ты не вполне прав, – сказал Айтел, – у Илены есть нечто большее, чем энергия. – Он и сам не знал, защищает ли ее или говорит как школьник. – Жизнь – сложная штука, – пришло ему в голову сказать.
– Нечто большее, чем энергия, – повторил за ним Бида. – Она знает, верно, Чарли? – спросил он, и сам ответил: – Да, вот теперь все стало на свое место. Она очень чувствительная. – Он рассмеялся. – Говорю тебе, Чарли, нам надо собраться. После такого испытания мы все будем куда больше знать.
«Перестань двигать вперед науку», – хотелось сказать Айтелу, но он не решился. Пользуясь тем, что пьян, он лишь загадочно улыбнулся Биде.
– Знаешь, Дон, – растягивая слова, произнес он, – в каждом гурмане сидит нераскрывшийся философ.
– Ха-ха-ха. Как говорит Муншин, я люблю тебя.
Поскольку Бида продолжал, осклабясь, смотреть на него, Айтел наконец произнес:
– Илена – человечек сложный.
– Что ты хочешь этим сказать? – Бида обвел взглядом комнату. – Я не знаю ни одного человека, который не был бы сложным. Почему бы нам не смыться отсюда и не поехать ко мне? – Поскольку Айтел молчал, Бида стал подсчитывать. – Нас четверо, – сказал он, – ты, я, Зенлия и Илена, затем Мэрион с парочкой из своего выводка – ты их тут видел? Одна очень славненькая – только Мэрион способен привести девчонку по вызову к Доротее на вечеринку, – затем я подумал о Лулу и о каких-нибудь юнцах, которых я могу пригласить. Я с удовольствием предложил бы поехать и Доротее – она стала такой респектабельной.
– Доротея не поедет.
– А как насчет Лулу?
– Нет, Лулу даст тебе от ворот поворот, – сказал Айтел, стараясь выиграть время.
– Ты уверен?
– Она не любит такие вещи, – сказал Айтел.
– Ну, в таком случае поедут остальные.
Айтел начал выбираться из угла.
– Не сегодня, Дон, – сказал он, – право, не получится.
– Чарли!
Какое оправдание придумать?
– Дон, тебе придется меня извинить, – запинаясь, произнес он, – но мне сегодня нездоровится.
Бида внимательно на него посмотрел с насмешливым огоньком в глазах.
– Ты хочешь, чтобы мы вчетвером встретились в другой вечер?
У Айтела в кармане лежала визитная карточка, которую он все время крутил. «Чья это?» – думал он, потом вспомнил. Это была карточка конгрессмена Крейна.
– Не знаю, едва ли, – сказал Айтел. – Если передумаю, позвоню.
– Я сам позвоню тебе, – подчеркнуто произнес Бида, и они расстались.
В верхней ванной Айтела вырвало, и голова сразу, как бывает в таких случаях, прояснилась. Все обрело свои пропорции и отдалилось. «Хочу ли я в самом деле сказать Крейну «нет»?» – подумал Айтел, его снова вырвало, и он мысленно добавил: «Почему мозг у меня так хорошо работает, когда я слишком пьян и не могу делать то, что он подсказывает?»
Спустившись вниз, Айтел проложил себе путь к бару и, прежде чем выпить, проглотил таблетку аспирина. С ним заговорил мелкий бизнесмен из Чикаго по имени мистер Консолидой: ему хотелось узнать, сколько может стоить документальный фильм о его предприятии. Речь идет о производстве йогурта, пояснил мистер Консолидой.
– Я хочу, чтоб это было дешево, но достойно.
– Так и должно быть, – сказал Айтел и налил себе еще выпить. Все было сплошным идиотизмом, абсолютно все. – Вы не чувствуете, от меня не пахнет блевотиной? – с мрачным видом спросил он.
Позади что-то знакомо зашуршало, и Лулу поцеловала его в щеку.
– Чарли, я весь вечер ищу тебя. Это же замечательно, что Крейн проявил к тебе такой интерес!
Айтел кивнул, а мистер Консолидой откланялся.
– Мой друг, – произнес он, обращаясь к Айтелу с гордостью царедворца, выучившего фразу на чужом языке, – оставляю вас ухаживать за вашей куколкой.
– Кто это? – спросила Лулу.
– Человек, который хочет, чтобы я был режиссером эпической картины с бюджетом в два миллиона.
– Чарли, как я за тебя рада. А что он тебе предлагает?
– Полкуска.
Лулу искоса на него посмотрела и рассмеялась.
– Ну ты меня и провел, – сказала она и положила руку ему на плечо. – Чарли, ты сегодня в настроении кое-что послушать? – И не дав ему ответить, продолжила: – У меня такое чувство, что ты единственный, кто способен понять, каково мне сейчас.
– Почему именно я?
– Потому, Чарлз, что я в свое время была сильно в тебя влюблена. И ты причинил мне боль. А я всегда считала, что тот, кто причиняет боль, лучше всего понимает тебя.
Он до того напился, что, кажется, уже ничто не могло помочь. Лишний глоток виски едва ли мог иметь какое-либо значение – все равно будет кружиться голова, он будет чувствовать себя подавленным и его будет мутить.
– Да Лулу, я тоже так считаю, – сказал он. Сейчас, казалось ему, он может говорить что угодно.
– Мы были идиотами, верно?
– Идиотами.
– А знаешь, я снова влюбилась.
– В Тони Тэннера?
Она кивнула.
– По-моему, на этот раз влюбилась по-настоящему. – Он молчал, и она продолжила: – Все против нас. И только я понимаю определенные черты в характере Тони.
– Какой замечательный способ описывать того, кого любишь.
– Я серьезно, Чарлз. У Тони огромный потенциал. По натуре он куда чувствительнее, чем кажется, и мне нравится такое сочетание качеств в мужчине.
– Сочетание каких же качеств?
– Ну, грубости и чувствительности. Эти два качества забавно сочетаются в Тони. Если я его немного отшлифую, он станет очень интересным человеком. Уж ты-то должен понять, – сказала она.
– Но когда же все это произошло?
– В последние десять дней, – сказала Лулу. – Кстати, с самого начала это был праздник. Тони – ходячая энциклопедия. И знаешь, самое забавное, что сначала он мне даже не нравился.
Вокруг них толпились люди, и от шума вечеринки гудело в ушах. Айтела восхищало то, как они с Лулу действовали в унисон. Оба кивали друзьям с таким видом, что никто не прерывал их беседы.
– А как же Серджиус? – спросил он. – Ты пригласила его сегодня?
Она кивнула.
– Конечно, пригласила. – Лулу пожала плечами. – Только он скорей всего сидит дома и дуется.
– Две недели назад ты считала, что влюблена в него.
Она улыбнулась.
– О, ему еще надо столькому учиться, – сказала она и снова положила руку Айтелу на плечо. – Чарли, как я хочу, чтобы ты понял, что я желаю тебе только самого лучшего. Право же, ты один из самых милых людей, каких я знала, – продолжала она, и глаза ее увлажнились слезами. – Я даже поняла, что ты находишь в Илене. Мне она, пожалуй, нравится.
– Значит, ты влюблена в Тони? – переспросил он.
– Почти уверена, что да.
– Должно быть, ты хочешь, чтобы я это в тебе убил.
– О, ты пьян.
– Нет, я просто удивляюсь, почему ты не привела его с собой.
– Потому что… мне хотелось ненадолго расстаться, чтобы подумать о нем. А теперь мне его не хватает.
Айтел смотрел на нее и думал: до чего же она прелестна. Пока они говорили, голубые, с лиловатым отливом глаза Лулу улыбались ему – улыбались и, казалось, говорили: «Сколько бы мы с тобой ни притворялись, но у нас ведь есть что вспомнить». Айтел почувствовал себя пожилым алкоголиком. Неужели всего год или два назад они были женаты и все считали, что он взял в жены женщину ниже себя? А теперь она стала недосягаемо выше его, и на смену пришли новые поколения Тони Тэннеров, которые в свое время часами сидели под дверью его кабинета, дожидаясь возможности поздороваться с ним.
– Ты скоро отправляешься в Европу? – спросил он, прерывая тишину.
Конечно же, она скоро отправится в Европу. Появись кто-то достаточно известный, и она поедет с ним.
– Самое, по-моему, нелепое, – сказала Лулу, – то, что Тони не любит меня.
– Ничего страшного. Полюбит, если ты будешь его уважать.
– Ты стареешь, Чарли, и становишься противным.
Самое скверное, думал Айтел, что он сейчас так ее хочет. Хочет больше, чем когда-либо хотел в течение их брака. В другом конце комнаты он увидел Дона Виду, разговаривавшего с Иленой, и понял, что, если он уедет с приема вместе с Лулу, Илена скорей всего уедет с Бидой и его красавицей женой.
– О чем ты думаешь? – неожиданно спросила Лулу.
А он поймал себя на том, что покачивается, переступая с пяток на пальцы.
– Я только что пришел к выводу, – сказал Айтел, – что не удается запомнить, как выглядит тело бывшей жены.
Лулу рассмеялась.
– А куда девались все эти снимки, что ты делал?
– О, я их уничтожил, – сказал он.
– Я не верю тебе, Чарлз. – И небрежно, ласково ухватила его пальцами за мочку уха. – Наверно, это подло с моей стороны – сказала она, – но я не против того, что у тебя хранятся мои снимки, конечно, всего несколько штук.
– Лулу, давай уедем с приема, – предложил Айтел.
– Зачем?
– Ты прекрасно понимаешь зачем.
– И оставим тут Илену?
Ее вопрос был ему неприятен.
– Да, и оставим тут Илену, – сказал он и почувствовал, что как бы совершил святотатство. А святотатство заключалось в том, что ему было так легко это произнести.
– Чарлз, я считаю тебя сегодня чрезвычайно привлекательным, но я хочу быть верной Тони.
– Чушь.
– Нехорошо с твоей стороны предлагать мне это. Каждый определенный период времени я могу заниматься только чем-то одним.
– Давай уедем отсюда, – повторил Айтел. – Я покажу тебе новую энциклопедию.
И тут он почувствовал, что рядом стоит Илена. Невозможно было понять, слышала ли она то, что он сказал, но в общем-то это не имело значения. Он стоял, склонясь над Лулу так, что все было ясно.
– Я хочу домой, – сказала Илена, – но тебе не обязательно тоже уезжать. Я понимаю, что тебе хочется остаться.
Еще немного, и она устроит сцену – невыносимо было даже подумать о том, что такое может произойти у Доротеи О'Фэй.
– Нет, я поеду с тобой, – спокойно произнес он.
Тут заговорила Лулу:
– Почему бы тебе не остаться, Чарли? Илена разрешает.
– Тебе вовсе не обязательно уезжать, – повторила Илена. В глазах у нее блестели слезы.
Айтел сказал то, чего не следовало говорить.
– А ты не хочешь поехать к нам выпить кофе? – спросил он Лулу.
– Пожалуй, нет, – с улыбкой произнесла Лулу.
– Отчего же, поехали в свинарник, – сказала Илена. – Свиньи ждут не дождутся, когда можно прыгнуть в сено.
– Спокойной ночи, Лулу, – сказал Айтел.
Они пошли к выходу, не попрощавшись ни с кем. У дверей их поймала Доротея. Она была сильно пьяна.
– Все прошло хорошо с моим другом из правительства? – с трудом ворочая языком, спросила она.
– Ты ждешь благодарности? – спросил Айтел.
– Ты намерен быть таким стервозным наглецом всю свою жизнь?
Глядя в разгневанные, тяжелые от алкоголя глаза Доротеи, он вспомнил, что в свое время – как бы недолго это ни продолжалось – они лежали в одной постели. Айтела кольнуло в сердце. Где, на каком небесном кладбище покоятся те нежные слова, которые влюбленные некогда говорили друг другу?
– Поехали, Илена, – сказал он, так и не ответив Доротее.
– Ты не заслуживаешь того, чтобы даже какой-нибудь пес сделал что-то для тебя, – крикнула им вслед Доротея.
По пути домой ни он, ни Илена не произнесли ни слова. Поставив машину в гараж, Айтел прошел за Иленой в гостиную и приготовил себе коктейль.
– Ты трус, – сказала Илена. – Тебе хотелось остаться, а ты не остался.
Он вздохнул.
– Ох, детка, хоть ты-то не начинай.
– Ну конечно, только не я. Ты хотел куда-то отправиться с Лулу, и я помешала, верно?
А он подумал: как быстро она стала женой.
– Ничему ты не помешала, – машинально произнес он.
– Думаешь, ты мне так уж нужен? – вспылила она. – Хочешь я тебе кое-что скажу? Когда я пьяная, я нахожусь за миллион миль от тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46