– Мерзость какая.
– Вы, по-моему, в хорошей форме, – не очень убежденно сказал я.
– О нет, я рыхлый, – возразил Поуп.
– Штанга испортила тебе удар справа, – заметил теннисист.
Тедди Поуп пропустил это мимо ушей.
– Я вижу, вы летчик, – сказал он. – Это правда, что большинство людей вашей профессии только и знают, что пить да заниматься сексом? – Он откинулся на спинку кресла и устремил взгляд в небо. – О, вот это красотка, – отметил он прошедшую мимо девушку. – Хотите с ней познакомиться? Мэрион говорит, что вы из стеснительных.
– Я справлюсь.
– Почему бы тебе не помочь ему, Тедди? – не без издевки заметил Мэрион.
– Я только помешаю, – сказал Поуп.
– Да садись же, – сказал теннисист.
– Нет. Дело в том, – объяснил я, – что я обещал принести кое-кому выпить.
– Возвращайтесь к нам, когда там наскучит, – сказал Тедди.
Под другой юккой ко мне подошел маленький лысый мужчина в небесно-голубом костюме для тропиков, ведя за руку высокую рыжую девицу.
– А-а, вот я вас и нашел, а то упустил было, – быстро произнес он. – Разрешите представиться. Я Банни Зарроу, возможно, вы слышали обо мне. Агент актеров. – Очевидно, я с удивлением посмотрел на него, так как он добавил: – Я видел, вы разговаривали с мистером Тепписом. Могу я спросить, о чем вы говорили?
– Он хотел знать мое мнение по поводу одной картины.
– Интересно. Это для него необычно. А как вас зовут?
– Джон Ярд, – сказал я.
– Вы, как я понимаю, на контракте?
– Конечно.
– Ну, контракт иногда можно ведь подправить. Хотелось бы мне вспомнить, где я встречал ваше имя. Сейчас для этого, я бы сказал, не время и не место, но надо нам с вами пообедать и все обсудить. Я позвоню вам на студию. – И, указав на девицу, добавил: – Познакомьтесь с Кэнди Бэллу.
Девица зевнула и попыталась изобразить улыбку. Она была очень пьяна.
Банни отвел меня в сторонку.
– Я хочу дать вам номер ее телефона. Она очаровательная общительная девчонка. – И он подмигнул. – Рад оказать услугу. Если б я не был так загружен работой, я оставил бы ее номер себе, но нехорошо держать только для себя такую девчонку. – Мы вернулись к Кэнди Бэллу, и он соединил наши руки. – Вот что, детки, я уверен, что у вас много общего, – сказал он и оставил нас стоять друг против друга.
– Хотите потанцевать? – спросил я рыжеволосую.
– Только не паникуй, красавчик. – Она произнесла это словно пароль, затем, широко открыв глаза, уставилась на меня. – А ты на какой студии?
– Это была шутка, Кэнди, – сказал я.
– Ты подшутил над Зарроу, да?
– Точно.
– А чем ты занимаешься?
– Да ничем, – сказал я.
– Значит, нищий. Я могла бы догадаться. – Она закачалась под мелодию румбы и отчаянно зевнула. – Ох, лапочка, – произнесла она слегка срывающимся голосом, – будь классным мальчиком, помоги добраться до уборной.
Выполнив эту миссию, я оказался в компании всего лишь очередного стакана и в этот момент увидел входившего Айтела. Рядом с ним шла девица. Я понял, что это Илена.
Глава 9
Ее можно было назвать почти красавицей. У нее были рыжевато-каштановые волосы и кожа теплых тонов. Она шла, выставляя напоказ свое тело, а меня всегда влекло к таким девчонкам с первого года службы в авиации, когда на танцах для военных я сдвигал на лоб пилотку и пытался скоростью движений приманить такую добычу, как Илена. Хотя губы ее были слишком ярко накрашены, а туфли на высоченных каблуках, какие носят модели, она казалась деликатной и очень гордой. Она держалась так, словно была высокого роста, а ее вечернее платье без бретелек обнажало красивые округлые плечи. Лицо, не отличавшееся мягкостью, было в форме сердечка, с нежным ртом и подбородком', разрез ноздрей тонкого длинного носа создавал представление о том, как они могли раздуться. Муншин плохо описал ее.
Вот только чувствовала она себя неловко. Глядя на то, как Айтел ведет ее в гущу гостей, я подумал, что она напоминает мне зверька, готового броситься наутек. Их появление смятением пробежало по собравшимся, и лишь немногие при виде Айтела знали, как себя с ним вести. Несколько человек улыбнулись и даже поздоровались, были такие, что лишь кивнули, и гораздо больше было тех, что отвернулись, но я чувствовал, что все они боятся. И пока не узнают, почему Айтел приглашен на прием, будут паниковать, опасаясь, что любое их поведение может быть ошибочно истолковано. Это было так безжалостно – то, что Айтел с Иленой прошли через весь зал и никто к ним не присоединился; а он остановился наконец у свободного столика возле бассейна, отодвинул стул для Илены, посадил ее и сел сам. Глядя на них издали, я порадовался, что Айтел умудрился придать себе скучающий вид.
Я подошел к их столику.
– Могу я к вам присоединиться? – не без чувства неловкости спросил я.
Айтел тотчас наградил меня благодарной улыбкой.
– Илена, познакомься с Серджиусом, он тут самый хороший человек.
– Прекратите, – сказал я и повернулся к ней. – Извините, не расслышал вашей фамилии, – сказал я.
– Эспосито, – пробормотала Илена, – это итальянская фамилия.
Голос у нее был хрипловатый и на удивление низкий, куда менее привлекательный, чем лицо, но в этом голосе чувствовалась скрытая сила. Мне в детстве доводилось слышать такие голоса.
– Верно, она похожа на модель Модильяни? – восторженно произнес Айтел. – Я знаю, Илена, тебе говорили это не раз.
– Да, – сказала Илена, – кто-то однажды мне так сказал. Собственно, сказал ваш друг.
Айтел пропустил мимо ушей ссылку на Муншина.
– Но вот откуда у тебя такие зеленые глаза? – не отступался он.
С того места, где я сидел, мне видно было, как пальцы его барабанят по колену.
– О-о, это я унаследовала от мамы, – сказала Илена. – Мама у меня наполовину полька. Так что я на одну четверть полька и на три четверти итальянка. Оливковое масло и вода. – Мы все несколько натянуто рассмеялись, а Илена смущенно передвинулась на стуле. – Смешно, – сказала она.
Айтел, делая вид, будто изучает зал, спросил:
– Чего, по-твоему, не хватает этому приему?
– Чего же? – спросил я.
– «Американских горок».
Илена так и прыснула. Она смеялась красиво, обнажая белые зубы, но слишком громко.
– Ой, до чего смешно! – сказала она.
– А мне нравятся «американские горки», – продолжал Айтел. – Когда поезд в первый раз ухает вниз. Точно разверзается черная пропасть смерти. Ничто не сравнится с этим.
И он целых две минуты говорил об «американских горках», а по глазам Илены я понял, что он живо заинтересовал ее. Он был в хорошей форме, Илена же была хорошей слушательницей, заставлявшей его раскрыться. Я начал думать, что она совсем не глупа, хотя, когда обращаешься к ней, отвечает либо смехом, либо коротенькой фразой. Но об уме говорило то, как она слушала. На ее лице отражалось все, что говорил Айтел, а его понесло.
– Это подтверждает одну мысль, которая много лет назад владела мной, – сказал он. – Человек садится на поезд в «американских горках», чтобы испытать определенные эмоции, и я подумал, не так же ли обстоит дело, когда заводишь роман. В молодости я думал, как это мерзко, даже грязно, когда мужчина, считая, что он влюбился в девчонку, говорит ей то же, что говорил до нее другой. А ведь на самом деле ничего противоестественного тут нет. Люди по-настоящему верны лишь тем чувствам, которые пытаются в себе возродить.
– Я в этом не уверена, – сказала Илена. – Такой мужчина, по-моему, ничего не испытывает к женщине.
– Наоборот. Он обожает ее в тот момент, когда ей это говорит.
Это сбило ее с толку.
– Я хочу сказать, – прервала она его, – понимаете… это… ох, сама не знаю. – Но остановиться она уже не могла. – Между ним и женщиной не возникает внутренней связи. Он безразличен.
Айтелу явно понравилось то, что он услышал.
– Вы правы, – отступил он. – Это, наверное, доказывает, что я безразличен к людям.
– Не может быть, – сказала она.
– Именно так. – Он улыбнулся, как бы заранее предупреждая ее. Этому наверняка трудно было поверить. Глаза его горели, он наклонился к ней, даже волосы его были словно наэлектризованы. – Не судите по внешнему виду, – продолжал Айтел. – Я могу, например, рассказать вам…
И умолк: к нам направлялся Муншин. Лицо Илены стало каменным, а Айтел натянуто заулыбался.
– Не знаю, как тебе это удалось, – прогремел Колли, – только Г.Т. сказал, чтобы я подошел к тебе и поздоровался. Он хочет потом поговорить с тобой.
Поскольку все мы молчали, Муншин тоже умолк и уставился на Илену.
– Как поживаешь, Колли? – наконец произнес Айтел.
– Бывали дни и получше. – Он утвердительно кивнул. – Много лучше, – добавил он, продолжая смотреть на Илену.
– Разве ты не хорошо проводишь время? – спросила она.
– Нет, я отвратительно провожу время, – ответил Муншин.
– Я хотела найти твою жену, – сказала Илена, – но не знаю, как она выглядит.
– Она где-то тут, – сказал Муншин.
– А твой тесть? По-моему, ты сказал, что он тоже тут.
– Не все ли равно? – произнес Муншин со слезой в глазу, словно на самом деле хотел сказать: «Настанет день, когда ты прекратишь меня ненавидеть».
– Конечно, все равно. Я вовсе не хочу ставить тебя в неловкое положение, – сказала Илена, с трудом сдерживаясь. Это позволило предположить, какой она бывает во время ссоры.
– Я сегодня познакомился с Тедди Поупом, – встрял я в разговор, не придумав ничего лучше. – Что он такое?
– Могу дать тебе полное представление о нем, – живо откликнулся Айтел, – он снимался в нескольких моих картинах. И знаешь, я считаю его по-настоящему приличным актером. Со временем он может стать даже очень хорошим.
В этот момент прелестная блондинка в светло-голубом вечернем платье подошла сзади к Муншину и руками прикрыла ему глаза.
– Догадайся, кто это? – низким грудным голосом произнесла она.
Передо мной был маленький вздернутый носик, подбородок с ямочкой и пухлый рот – все это я не раз видел. Взглянув на Айтела, она состроила гримасу.
– Лулу, – сказал Муншин и привстал, не зная, улучшило ли ситуацию ее появление или ухудшило. Он по-отечески обнял Лулу, улыбаясь Илене и Айтелу, а свободной рукой, видимой только мне, похлопал Лулу по спине, словно давая ей понять, что лучше им больше не обниматься.
– Мисс Майерс, мисс Эспосито, – ровным тоном произнес Айтел, и Лулу кивнула Илене.
– Колли, надо поговорить, – сказала Лулу. – Я непременно хочу кое-что тебе рассказать. – И она с милой улыбкой заметила Айтелу: – Чарли, ты толстеешь.
– Присаживайся, – предложил Айтел.
Лулу села рядом с ним и попросила Муншина сесть с другой стороны.
– Кто-нибудь представит мне авиацию? – спросила она, глядя на меня, и, когда меня представили, принялась изучать мое лицо. Я заставил себя так же в упор смотреть на нее, но это стоило мне усилий. – Какой ты красивый мальчик, – сказала Лулу Майерс, которой самой было немногим больше двадцати.
– Великая женщина! – сказал Муншин. – Какой язычок!
– Не хотите выпить? – спросил я Илену.
Она не произнесла ни слова с тех пор, как появилась Лулу, и теперь по сравнению с Лулу уже не казалась такой привлекательной. Возможно, сознавая это, она нервно, изо всех сил теребила заусеницу у ногтя.
– О да, я хотела бы выпить, – сказала Илена, а когда я поднялся, Лулу протянула мне и свой стакан.
– А мне принеси маленький мартини, хорошо? – попросила она, обратив на меня взгляд фиалково-голубых глаз.
Я понял, что она нервничает не меньше Илены, но только проявляется это иначе: она сидела, чуть развалясь, – этому я научился в летной школе. Когда я вернулся, она разговаривала с Айтелом.
– Нам не хватает тебя, старая перечница, – говорила она. – Я ведь могу напиться только с тобой, Айтел.
– Я дал зарок не пить, – сказал с усмешкой Айтел.
– Значит, не хочешь пить со мной, – сказала Лулу, бросив взгляд на Илену.
– Я слышал, ты собираешься замуж за Тедди Поупа, – сказал в ответ на это Айтел.
Лулу повернулась к Муншину.
– Скажи Г.Т., чтобы он прекратил барабанить об этом, – сказала она и, швырнув сигарету на пол, быстрым нетерпеливым движением ноги растерла ее.
Я успел увидеть ее ноги в маленьких серебряных туфельках. Эти ноги были не менее знамениты, чем абрис ее рта, – они всплывали в памяти с сотен – или с тысяч? – фотографий.
– Вот что, Колли, говорю тебе: эту трепотню пора прекратить.
– Успокойся, куколка, – с робкой улыбкой произнес Муншин. – Кто заставляет тебя что-либо делать?
– Я за то, чтобы Лулу вышла за Тедди, – протянул Айтел.
– Чарли, ты склочник, – поспешил сказать Муншин.
Мы с Иленой переглянулись. Она очень старалась включиться в разговор, переводя взгляд с одного говорившего на другого, и заставляла себя улыбаться, чтобы не выглядеть ничего не понимающей. Я, наверное, выглядел так же. Мы сидели на противоположных флангах, как бы обрамляя разговор точно подставки для книг.
– Я вполне серьезно, – сказала Лулу. – Можешь передать это мистеру Т. Я лучше выйду замуж за этого красивого мальчика. – И она пальчиком указала на меня.
– Вы еще не сделали мне предложения, – сказал я.
Илена рассмеялась с таким удовольствием, будто сама это сказала. Рассмеялась опять слишком громко, и все посмотрели на нее.
– Не паникуй, красавчик, – весомо произнесла Лулу, на что не способна была рыжеволосая Кэнди Бэллу. Она показала всем нам пустой стакан и, опрокинув его, вылила последнюю каплю на пол. – Мне грустно, Колли, – объявила она и положила голову Муншину на плечо.
– Я видел твою последнюю картину, – сказал ей Айтел.
– Правда, я в ней ужасна? – Лулу состроила гримасу. – Они меня просто губят. А ты как считаешь, Айтел?
Он неопределенно улыбнулся.
– Мы с тобой потом об этом поговорим.
– Я знаю, что ты скажешь. Я переигрываю, да? – Она подняла голову с плеча Колли и ущипнула его за щеку. – Ненавижу быть актеркой. – И почти без передышки спросила: – А вы что делаете, мисс Эспосо?
– Эспосито, – поправил ее Айтел.
– Я… – неуверенно произнесла Илена, – я была чем-то вроде танцовщицы, пожалуй, можно так сказать.
– А теперь работаете моделью? – спросила Лулу.
– Нет… я хочу сказать, никоим образом… – Илена не была совсем уж беспомощна. – Занимаюсь то одним, то другим, – наконец выжала она из себя. – Кому охота быть тощей моделью?
– Конечно, – произнесла Лулу и снова обратилась ко мне: – А вы – новая веревочка на потрепанном воздушном змее Айтела?
Я почувствовал, что краснею. Она атаковала так стремительно, что нечего было и ждать паузы, все равно как посреди исполнения музыкального произведения.
– Говорят, Чарли, тебе конец, – перескочила на него Лулу.
– Обо мне, безусловно, говорят всякое, – сказал Айтел.
– Не так много, как ты думаешь. Время бежит.
– Обо мне всегда будут вспоминать как о твоем бывшем втором муже, – растягивая слова, произнес Айтел.
– Правильно, – сказала она. – Когда я думаю о Чарли Айтеле, я всегда после фамилии ставлю двойку.
Айтел весело улыбнулся.
– Когда вздумаешь надеть медный кастет, Лулу, дай знать. На секунду все застыли, затем Лулу улыбнулась.
– Прости, Чарли, прости меня. – И, повернувшись к нам, своим хрипловатым голосом, который так мило сочетался со светлыми волосами и голубыми глазками, объявила: – Я видела сегодня в газетах жуткую свою фотографию.
– Лулу, – поспешил вставить Муншин, – мы можем это исправить. Фотографы скоро начнут работать.
– Я не желаю, чтоб меня снимали с Тедди Поупом, – заявила Лулу.
– А кто тебя заставляет? – спросил Муншин.
– Никаких трюков, Колли.
– Трюков и не будет, – пообещал Муншин, вытирая лицо.
– Почему ты так потеешь? – спросила Лулу и вдруг вскочила. – Джей-Джей! – воскликнула она и распахнула объятия.
Подошедший к нам Дженнингс Джеймс, обхватив ее, прижал к своему тощему телу, подражая медвежьему объятию Муншина.
– Моя любимая девочка! – произнес он звонким голосом южанина.
– Ну и сволочную же штуку опубликовал ты про меня позавчера, – сказала Лулу.
– Милочка, ты стала параноиком, – сказал ей Дженнингс Джеймс. – Я написал это как объяснение в любви. – И он кивком поздоровался с нами. – Как поживаете, мистер Муншин? – сказал он. После путешествия в уборную он, казалось, ожил.
– Присаживайтесь, Джей-Джей, – предложил Муншин. – Это мисс Эспосито.
Дженнингс Джеймс церемонно поклонился ей.
– Люблю итальянок, мисс Эспосито, они держатся с таким достоинством. – И веснушчатой рукой пригладил свои рыжие волосы. – Долго вы с нами пробудете в Дезер-д'Ор?
– Я уезжаю завтра.
– Ну нет, – вырвалось у Айтела.
– Впрочем, возможно, и нет, – поправилась Илена.
Официант принес мороженое. Оно уже таяло на блюдах, и только Илена взяла себе порцию.
– Это так называемое мягкое мороженое, верно? – заметила она. – Я слышала, оно самое дорогое. – Все недоуменно переглянулись, и Илене явно захотелось что-то еще добавить в подтверждение своих слов: – Не помню, где я это слышала, но я, безусловно, видела рекламу мягкого мороженого, а может, я его ела, не помню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
– Вы, по-моему, в хорошей форме, – не очень убежденно сказал я.
– О нет, я рыхлый, – возразил Поуп.
– Штанга испортила тебе удар справа, – заметил теннисист.
Тедди Поуп пропустил это мимо ушей.
– Я вижу, вы летчик, – сказал он. – Это правда, что большинство людей вашей профессии только и знают, что пить да заниматься сексом? – Он откинулся на спинку кресла и устремил взгляд в небо. – О, вот это красотка, – отметил он прошедшую мимо девушку. – Хотите с ней познакомиться? Мэрион говорит, что вы из стеснительных.
– Я справлюсь.
– Почему бы тебе не помочь ему, Тедди? – не без издевки заметил Мэрион.
– Я только помешаю, – сказал Поуп.
– Да садись же, – сказал теннисист.
– Нет. Дело в том, – объяснил я, – что я обещал принести кое-кому выпить.
– Возвращайтесь к нам, когда там наскучит, – сказал Тедди.
Под другой юккой ко мне подошел маленький лысый мужчина в небесно-голубом костюме для тропиков, ведя за руку высокую рыжую девицу.
– А-а, вот я вас и нашел, а то упустил было, – быстро произнес он. – Разрешите представиться. Я Банни Зарроу, возможно, вы слышали обо мне. Агент актеров. – Очевидно, я с удивлением посмотрел на него, так как он добавил: – Я видел, вы разговаривали с мистером Тепписом. Могу я спросить, о чем вы говорили?
– Он хотел знать мое мнение по поводу одной картины.
– Интересно. Это для него необычно. А как вас зовут?
– Джон Ярд, – сказал я.
– Вы, как я понимаю, на контракте?
– Конечно.
– Ну, контракт иногда можно ведь подправить. Хотелось бы мне вспомнить, где я встречал ваше имя. Сейчас для этого, я бы сказал, не время и не место, но надо нам с вами пообедать и все обсудить. Я позвоню вам на студию. – И, указав на девицу, добавил: – Познакомьтесь с Кэнди Бэллу.
Девица зевнула и попыталась изобразить улыбку. Она была очень пьяна.
Банни отвел меня в сторонку.
– Я хочу дать вам номер ее телефона. Она очаровательная общительная девчонка. – И он подмигнул. – Рад оказать услугу. Если б я не был так загружен работой, я оставил бы ее номер себе, но нехорошо держать только для себя такую девчонку. – Мы вернулись к Кэнди Бэллу, и он соединил наши руки. – Вот что, детки, я уверен, что у вас много общего, – сказал он и оставил нас стоять друг против друга.
– Хотите потанцевать? – спросил я рыжеволосую.
– Только не паникуй, красавчик. – Она произнесла это словно пароль, затем, широко открыв глаза, уставилась на меня. – А ты на какой студии?
– Это была шутка, Кэнди, – сказал я.
– Ты подшутил над Зарроу, да?
– Точно.
– А чем ты занимаешься?
– Да ничем, – сказал я.
– Значит, нищий. Я могла бы догадаться. – Она закачалась под мелодию румбы и отчаянно зевнула. – Ох, лапочка, – произнесла она слегка срывающимся голосом, – будь классным мальчиком, помоги добраться до уборной.
Выполнив эту миссию, я оказался в компании всего лишь очередного стакана и в этот момент увидел входившего Айтела. Рядом с ним шла девица. Я понял, что это Илена.
Глава 9
Ее можно было назвать почти красавицей. У нее были рыжевато-каштановые волосы и кожа теплых тонов. Она шла, выставляя напоказ свое тело, а меня всегда влекло к таким девчонкам с первого года службы в авиации, когда на танцах для военных я сдвигал на лоб пилотку и пытался скоростью движений приманить такую добычу, как Илена. Хотя губы ее были слишком ярко накрашены, а туфли на высоченных каблуках, какие носят модели, она казалась деликатной и очень гордой. Она держалась так, словно была высокого роста, а ее вечернее платье без бретелек обнажало красивые округлые плечи. Лицо, не отличавшееся мягкостью, было в форме сердечка, с нежным ртом и подбородком', разрез ноздрей тонкого длинного носа создавал представление о том, как они могли раздуться. Муншин плохо описал ее.
Вот только чувствовала она себя неловко. Глядя на то, как Айтел ведет ее в гущу гостей, я подумал, что она напоминает мне зверька, готового броситься наутек. Их появление смятением пробежало по собравшимся, и лишь немногие при виде Айтела знали, как себя с ним вести. Несколько человек улыбнулись и даже поздоровались, были такие, что лишь кивнули, и гораздо больше было тех, что отвернулись, но я чувствовал, что все они боятся. И пока не узнают, почему Айтел приглашен на прием, будут паниковать, опасаясь, что любое их поведение может быть ошибочно истолковано. Это было так безжалостно – то, что Айтел с Иленой прошли через весь зал и никто к ним не присоединился; а он остановился наконец у свободного столика возле бассейна, отодвинул стул для Илены, посадил ее и сел сам. Глядя на них издали, я порадовался, что Айтел умудрился придать себе скучающий вид.
Я подошел к их столику.
– Могу я к вам присоединиться? – не без чувства неловкости спросил я.
Айтел тотчас наградил меня благодарной улыбкой.
– Илена, познакомься с Серджиусом, он тут самый хороший человек.
– Прекратите, – сказал я и повернулся к ней. – Извините, не расслышал вашей фамилии, – сказал я.
– Эспосито, – пробормотала Илена, – это итальянская фамилия.
Голос у нее был хрипловатый и на удивление низкий, куда менее привлекательный, чем лицо, но в этом голосе чувствовалась скрытая сила. Мне в детстве доводилось слышать такие голоса.
– Верно, она похожа на модель Модильяни? – восторженно произнес Айтел. – Я знаю, Илена, тебе говорили это не раз.
– Да, – сказала Илена, – кто-то однажды мне так сказал. Собственно, сказал ваш друг.
Айтел пропустил мимо ушей ссылку на Муншина.
– Но вот откуда у тебя такие зеленые глаза? – не отступался он.
С того места, где я сидел, мне видно было, как пальцы его барабанят по колену.
– О-о, это я унаследовала от мамы, – сказала Илена. – Мама у меня наполовину полька. Так что я на одну четверть полька и на три четверти итальянка. Оливковое масло и вода. – Мы все несколько натянуто рассмеялись, а Илена смущенно передвинулась на стуле. – Смешно, – сказала она.
Айтел, делая вид, будто изучает зал, спросил:
– Чего, по-твоему, не хватает этому приему?
– Чего же? – спросил я.
– «Американских горок».
Илена так и прыснула. Она смеялась красиво, обнажая белые зубы, но слишком громко.
– Ой, до чего смешно! – сказала она.
– А мне нравятся «американские горки», – продолжал Айтел. – Когда поезд в первый раз ухает вниз. Точно разверзается черная пропасть смерти. Ничто не сравнится с этим.
И он целых две минуты говорил об «американских горках», а по глазам Илены я понял, что он живо заинтересовал ее. Он был в хорошей форме, Илена же была хорошей слушательницей, заставлявшей его раскрыться. Я начал думать, что она совсем не глупа, хотя, когда обращаешься к ней, отвечает либо смехом, либо коротенькой фразой. Но об уме говорило то, как она слушала. На ее лице отражалось все, что говорил Айтел, а его понесло.
– Это подтверждает одну мысль, которая много лет назад владела мной, – сказал он. – Человек садится на поезд в «американских горках», чтобы испытать определенные эмоции, и я подумал, не так же ли обстоит дело, когда заводишь роман. В молодости я думал, как это мерзко, даже грязно, когда мужчина, считая, что он влюбился в девчонку, говорит ей то же, что говорил до нее другой. А ведь на самом деле ничего противоестественного тут нет. Люди по-настоящему верны лишь тем чувствам, которые пытаются в себе возродить.
– Я в этом не уверена, – сказала Илена. – Такой мужчина, по-моему, ничего не испытывает к женщине.
– Наоборот. Он обожает ее в тот момент, когда ей это говорит.
Это сбило ее с толку.
– Я хочу сказать, – прервала она его, – понимаете… это… ох, сама не знаю. – Но остановиться она уже не могла. – Между ним и женщиной не возникает внутренней связи. Он безразличен.
Айтелу явно понравилось то, что он услышал.
– Вы правы, – отступил он. – Это, наверное, доказывает, что я безразличен к людям.
– Не может быть, – сказала она.
– Именно так. – Он улыбнулся, как бы заранее предупреждая ее. Этому наверняка трудно было поверить. Глаза его горели, он наклонился к ней, даже волосы его были словно наэлектризованы. – Не судите по внешнему виду, – продолжал Айтел. – Я могу, например, рассказать вам…
И умолк: к нам направлялся Муншин. Лицо Илены стало каменным, а Айтел натянуто заулыбался.
– Не знаю, как тебе это удалось, – прогремел Колли, – только Г.Т. сказал, чтобы я подошел к тебе и поздоровался. Он хочет потом поговорить с тобой.
Поскольку все мы молчали, Муншин тоже умолк и уставился на Илену.
– Как поживаешь, Колли? – наконец произнес Айтел.
– Бывали дни и получше. – Он утвердительно кивнул. – Много лучше, – добавил он, продолжая смотреть на Илену.
– Разве ты не хорошо проводишь время? – спросила она.
– Нет, я отвратительно провожу время, – ответил Муншин.
– Я хотела найти твою жену, – сказала Илена, – но не знаю, как она выглядит.
– Она где-то тут, – сказал Муншин.
– А твой тесть? По-моему, ты сказал, что он тоже тут.
– Не все ли равно? – произнес Муншин со слезой в глазу, словно на самом деле хотел сказать: «Настанет день, когда ты прекратишь меня ненавидеть».
– Конечно, все равно. Я вовсе не хочу ставить тебя в неловкое положение, – сказала Илена, с трудом сдерживаясь. Это позволило предположить, какой она бывает во время ссоры.
– Я сегодня познакомился с Тедди Поупом, – встрял я в разговор, не придумав ничего лучше. – Что он такое?
– Могу дать тебе полное представление о нем, – живо откликнулся Айтел, – он снимался в нескольких моих картинах. И знаешь, я считаю его по-настоящему приличным актером. Со временем он может стать даже очень хорошим.
В этот момент прелестная блондинка в светло-голубом вечернем платье подошла сзади к Муншину и руками прикрыла ему глаза.
– Догадайся, кто это? – низким грудным голосом произнесла она.
Передо мной был маленький вздернутый носик, подбородок с ямочкой и пухлый рот – все это я не раз видел. Взглянув на Айтела, она состроила гримасу.
– Лулу, – сказал Муншин и привстал, не зная, улучшило ли ситуацию ее появление или ухудшило. Он по-отечески обнял Лулу, улыбаясь Илене и Айтелу, а свободной рукой, видимой только мне, похлопал Лулу по спине, словно давая ей понять, что лучше им больше не обниматься.
– Мисс Майерс, мисс Эспосито, – ровным тоном произнес Айтел, и Лулу кивнула Илене.
– Колли, надо поговорить, – сказала Лулу. – Я непременно хочу кое-что тебе рассказать. – И она с милой улыбкой заметила Айтелу: – Чарли, ты толстеешь.
– Присаживайся, – предложил Айтел.
Лулу села рядом с ним и попросила Муншина сесть с другой стороны.
– Кто-нибудь представит мне авиацию? – спросила она, глядя на меня, и, когда меня представили, принялась изучать мое лицо. Я заставил себя так же в упор смотреть на нее, но это стоило мне усилий. – Какой ты красивый мальчик, – сказала Лулу Майерс, которой самой было немногим больше двадцати.
– Великая женщина! – сказал Муншин. – Какой язычок!
– Не хотите выпить? – спросил я Илену.
Она не произнесла ни слова с тех пор, как появилась Лулу, и теперь по сравнению с Лулу уже не казалась такой привлекательной. Возможно, сознавая это, она нервно, изо всех сил теребила заусеницу у ногтя.
– О да, я хотела бы выпить, – сказала Илена, а когда я поднялся, Лулу протянула мне и свой стакан.
– А мне принеси маленький мартини, хорошо? – попросила она, обратив на меня взгляд фиалково-голубых глаз.
Я понял, что она нервничает не меньше Илены, но только проявляется это иначе: она сидела, чуть развалясь, – этому я научился в летной школе. Когда я вернулся, она разговаривала с Айтелом.
– Нам не хватает тебя, старая перечница, – говорила она. – Я ведь могу напиться только с тобой, Айтел.
– Я дал зарок не пить, – сказал с усмешкой Айтел.
– Значит, не хочешь пить со мной, – сказала Лулу, бросив взгляд на Илену.
– Я слышал, ты собираешься замуж за Тедди Поупа, – сказал в ответ на это Айтел.
Лулу повернулась к Муншину.
– Скажи Г.Т., чтобы он прекратил барабанить об этом, – сказала она и, швырнув сигарету на пол, быстрым нетерпеливым движением ноги растерла ее.
Я успел увидеть ее ноги в маленьких серебряных туфельках. Эти ноги были не менее знамениты, чем абрис ее рта, – они всплывали в памяти с сотен – или с тысяч? – фотографий.
– Вот что, Колли, говорю тебе: эту трепотню пора прекратить.
– Успокойся, куколка, – с робкой улыбкой произнес Муншин. – Кто заставляет тебя что-либо делать?
– Я за то, чтобы Лулу вышла за Тедди, – протянул Айтел.
– Чарли, ты склочник, – поспешил сказать Муншин.
Мы с Иленой переглянулись. Она очень старалась включиться в разговор, переводя взгляд с одного говорившего на другого, и заставляла себя улыбаться, чтобы не выглядеть ничего не понимающей. Я, наверное, выглядел так же. Мы сидели на противоположных флангах, как бы обрамляя разговор точно подставки для книг.
– Я вполне серьезно, – сказала Лулу. – Можешь передать это мистеру Т. Я лучше выйду замуж за этого красивого мальчика. – И она пальчиком указала на меня.
– Вы еще не сделали мне предложения, – сказал я.
Илена рассмеялась с таким удовольствием, будто сама это сказала. Рассмеялась опять слишком громко, и все посмотрели на нее.
– Не паникуй, красавчик, – весомо произнесла Лулу, на что не способна была рыжеволосая Кэнди Бэллу. Она показала всем нам пустой стакан и, опрокинув его, вылила последнюю каплю на пол. – Мне грустно, Колли, – объявила она и положила голову Муншину на плечо.
– Я видел твою последнюю картину, – сказал ей Айтел.
– Правда, я в ней ужасна? – Лулу состроила гримасу. – Они меня просто губят. А ты как считаешь, Айтел?
Он неопределенно улыбнулся.
– Мы с тобой потом об этом поговорим.
– Я знаю, что ты скажешь. Я переигрываю, да? – Она подняла голову с плеча Колли и ущипнула его за щеку. – Ненавижу быть актеркой. – И почти без передышки спросила: – А вы что делаете, мисс Эспосо?
– Эспосито, – поправил ее Айтел.
– Я… – неуверенно произнесла Илена, – я была чем-то вроде танцовщицы, пожалуй, можно так сказать.
– А теперь работаете моделью? – спросила Лулу.
– Нет… я хочу сказать, никоим образом… – Илена не была совсем уж беспомощна. – Занимаюсь то одним, то другим, – наконец выжала она из себя. – Кому охота быть тощей моделью?
– Конечно, – произнесла Лулу и снова обратилась ко мне: – А вы – новая веревочка на потрепанном воздушном змее Айтела?
Я почувствовал, что краснею. Она атаковала так стремительно, что нечего было и ждать паузы, все равно как посреди исполнения музыкального произведения.
– Говорят, Чарли, тебе конец, – перескочила на него Лулу.
– Обо мне, безусловно, говорят всякое, – сказал Айтел.
– Не так много, как ты думаешь. Время бежит.
– Обо мне всегда будут вспоминать как о твоем бывшем втором муже, – растягивая слова, произнес Айтел.
– Правильно, – сказала она. – Когда я думаю о Чарли Айтеле, я всегда после фамилии ставлю двойку.
Айтел весело улыбнулся.
– Когда вздумаешь надеть медный кастет, Лулу, дай знать. На секунду все застыли, затем Лулу улыбнулась.
– Прости, Чарли, прости меня. – И, повернувшись к нам, своим хрипловатым голосом, который так мило сочетался со светлыми волосами и голубыми глазками, объявила: – Я видела сегодня в газетах жуткую свою фотографию.
– Лулу, – поспешил вставить Муншин, – мы можем это исправить. Фотографы скоро начнут работать.
– Я не желаю, чтоб меня снимали с Тедди Поупом, – заявила Лулу.
– А кто тебя заставляет? – спросил Муншин.
– Никаких трюков, Колли.
– Трюков и не будет, – пообещал Муншин, вытирая лицо.
– Почему ты так потеешь? – спросила Лулу и вдруг вскочила. – Джей-Джей! – воскликнула она и распахнула объятия.
Подошедший к нам Дженнингс Джеймс, обхватив ее, прижал к своему тощему телу, подражая медвежьему объятию Муншина.
– Моя любимая девочка! – произнес он звонким голосом южанина.
– Ну и сволочную же штуку опубликовал ты про меня позавчера, – сказала Лулу.
– Милочка, ты стала параноиком, – сказал ей Дженнингс Джеймс. – Я написал это как объяснение в любви. – И он кивком поздоровался с нами. – Как поживаете, мистер Муншин? – сказал он. После путешествия в уборную он, казалось, ожил.
– Присаживайтесь, Джей-Джей, – предложил Муншин. – Это мисс Эспосито.
Дженнингс Джеймс церемонно поклонился ей.
– Люблю итальянок, мисс Эспосито, они держатся с таким достоинством. – И веснушчатой рукой пригладил свои рыжие волосы. – Долго вы с нами пробудете в Дезер-д'Ор?
– Я уезжаю завтра.
– Ну нет, – вырвалось у Айтела.
– Впрочем, возможно, и нет, – поправилась Илена.
Официант принес мороженое. Оно уже таяло на блюдах, и только Илена взяла себе порцию.
– Это так называемое мягкое мороженое, верно? – заметила она. – Я слышала, оно самое дорогое. – Все недоуменно переглянулись, и Илене явно захотелось что-то еще добавить в подтверждение своих слов: – Не помню, где я это слышала, но я, безусловно, видела рекламу мягкого мороженого, а может, я его ела, не помню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46