посаженная в клет-
ку этого маленького круглого черепа, заключенная в это
бьющееся и потайное сердце, его жизнь всегда должна идти
одинокими дорогами. Потерянный, он понимал, что люди
всегда были чужими друг другу, что никто никогда на са-
мом деле не приближался к тому, чтобы знать кого-либо.
Так, заключенные в темной утробе нашей матери, мы при-
ходим в жизнь, не видя ее лица, так нас кладет ей на руки
незнакомец, и так, пойманные в эту непреодолимую тюрьму
бытия, мы никогда не убегаем из нее, неважно, какие руки
могут обнимать нас, какой рот может целовать нас, какое
сердце может согревать нас. Никогда, никогда, никогда,
никогда, никогда"
Экзистенциальная изоляция - это долина одиночества, к которой
много путей. Конфронтация со смертью и свободой неизбежно при-
, ведет индивида в эту долину.
Смерть и экзистенциальная изоляция
Именно знание о "моей смерти" заставляет человека в полной мере
осознать, что никто не может умереть вместе с кем-то или вместо кого-
то. Хайдеггер утверждает, что "хотя человек может пойти на смерть за
401
другого, подобное "умирание за" никак не означает, что другого хотя
бы в малейшей степени избавили от его смерти. Никто не может заб-
рать смерть у другого"". Хотя нас могут окружать друзья, хотя Другие
могут умереть за то же дело, даже хотя другие могут умереть одновре-
менно с нами (подобно тому, как древние египтяне убивали и хоро-
нили слуг вместе с фараоном или как при соглашении о совместном
самоубийстве), все же на самом фундаментальном уровне нет более
одинокого человеческого переживания, чем переживание умирания.
"Некто", известная средневековая пьеса-моралитэ, сильно и про-
сто рисует одиночество человека при встрече со смертью К. Некто
приходит Смерть, которая сообщает ему, что он должен совершить
последнее паломничество к Богу. Некто молит о милосердии, но
тщетно. Смерть сообщает ему, что он должен подготовиться к дню,
которого "не может избежать ни один живущий". В отчаянии Некто
торопливо мечется в поисках помощи. Испуганный и к тому же оди-
нокий, он умоляет других сопровождать его в путешествии. Персо-
наж по имени Родственник отказывается идти с ним:
"Будь радостен,
Соберись с мужеством и не жалуйся.
Но одно, во имя Святой Анны, я должен тебе сказать:
Что до меня, я не составлю тебе компанию".
Так же поступает кузина Некто, она оправдывается тем, что не-
здорова:
"Нет, во имя Богоматери! У меня сводит ногу,
Не доверяйся мне. Ибо так определил мне Бог,
Что я подведу тебя в твой тяжелейший час".
Таким же образом ему отказывают остальные аллегорические пер-
сонажи пьесы - Товарищество, Мирские Блага и Знание. Даже соб-
ственные душевные качества покидают его:
"Красота, сила и осмотрительность,
Когда повеяло дыханием смерти,
Поспешно бежали от меня".
В конце концов Некто спасается от всеобъемлющего ужаса экзис-
тенциальной изоляции, потому что одно действующее лицо, Хоро-
шие поступки, готово идти с ним даже на смерть. И это составляет
христианскую мораль пьесы: в контексте религии добрые дела предот-
вращают конечную изоляцию. Но сегодняшний светский Некто, ко-
торый не может или не хочет принять религиозную веру, должен со-
вершать свое путешествие один.
Свобода и экзистенциальная изоляция
Одиночество существования в качестве собственного родителя. В
той мере, в какой человек отвечает за собственную жизнь, он оди-
нок. Ответственность подразумевает авторство, сознавать свое автор-
ство означает отказаться от веры, что есть другой, кто создает и ох-
раняет тебя. Акту самосотворения сопутствует глубокое одиночество.
Человек начинает сознавать космическое безразличие вселенной.
Может быть, у животных и есть какое-то ощущение пастуха и при-
юта, но человек с его проклятием самосознания неминуемо остается
открыт экзистенции.
Эрих Фромм считал, что изоляция - первичный источник трево-
ги. Он особенно подчеркивал чувство беспомощности, сопутствую-
щее фундаментальной отъединенности человеческого существа.
"Осознание своего одиночества и отъединенности, своей
беспомощности перед силами природы и общества превраща-
ет его отъединенное, расколотое существование в невыноси-
мую тюрьму. Переживание отъединенности вызывает трево-
гу; более того, это источник всякой тревоги. Быть отъединен-
ным означает быть отрезанным, без какой-либо возможности
использовать свои человеческие силы. Следовательно, это
значит быть беспомощным, неспособным активно влиять на
мир - вещи и людей; это означает, что мир может вторгаться
в меня, а я не в состоянии реагировать"".
Этот смешанный аффект одиночества-беспомощности является
1. понятным эмоциональным ответом, когда мы обнаруживаем, что без
1 нашего согласия помещены в существование, которое не выбирали.
j Хайдеггер, говоря об этом состоянии, использует термин "вброшен-
ность". Хотя мы сами творим себя, наш проект- та форма, кото-
.. рую мы в конце концов создаем, - ограничен тем, что мы в одиноч-
ку вытолкнуты на экзистенциальную сцену.
. Дефамилиаризация. Мы конституируем не только себя, но и мир,
? формируемый так, чтобы скрыть, что он конституирован нами. Эк-
;зистенциальной изоляцией пропитано "тесто вещей", субстанция
1 мира. Но столько слоев житейских артефактов, каждый из которых
403
насыщен личным и коллективным смыслом, скрывают ее под своим
спудом, что мы обычно переживаем только мир повседневности,
рутинных действий, мир "их". Мы как бы "дома", мы окружены
стабильным миром знакомых объектов и институций, миром, в ко-
тором все объекты и существа связаны и взаимосвязаны множество раз.
Нас успокаивает ощущение уюта, принадлежности к чему-то знако-
мому; изначальный мир безграничной пустоты и изоляции спрятан и
погружен в безмолвие, давая знать о себе лишь краткими проблеска-
ми в ночных кошмарах и мистических видениях.
Однако бывают моменты, когда порывом ветра на мгновение при-
открывается занавес реальности, и мы мельком бросаем взгляд на
оборудование за сценой. В эти моменты - знакомые, я полагаю,
каждому саморефлексирующему индивиду - происходит мгновенная
дефамилиаризация, когда из объектов вырываются смыслы, распада-
ются символы, и человек срывается с якорей "домашности". Альбер
Камю в раннем произведении описал такой момент, наступивший,
когда он находился в гостиничном номере в чужой стране.
"Здесь я беззащитен, в этом городе, где не могу читать
вывески... без друзей, с которыми можно поговорить, ко-
роче, без отвлечений. В этой комнате, пронизанной зву-
ками странного города, я знаю, ничто не поведет меня к
более нежным огням дома или другого любимого места. По-
звать? Закричать? Появились бы чужие лица. ...И теперь,
когда сердце становится ленивым, завеса привычки, удоб-
ная ткань жестов и слов,медленно поднимается и наконец
открывает бледное лицо тревоги. Человек лицом к лицу с
самим собой: я не могу поверить, что он счастлив..."".
В эти моменты глубокой экзистенциальной муки отношения че-
ловека с миром подвергаются глубокому потрясению. Один из моих
пациентов - очень успешный, ориентированный на карьеру служа-
щий - описал такой эпизод, длившийся лишь несколько минут, но
настолько мощный, что впечатление о нем осталось живо и сорок лет
спустя. Это было в возрасте двенадцати лет, когда пациент однажды
лег спать на воздухе; он глядел в небо и внезапно почувствовал себя
отделенным от матери-земли и плывущим среди звезд. Где он нахо-
дится? Откуда пришел? Откуда пришел Бог? Откуда пришло нечто (в
отличие от ничто)? Моего пациента захлестывали переживания оди-
ночества, беспомощности, отсутствия опоры. Мне трудно поверить
в то, что решения, касающиеся всей жизни, могут быть приняты в
одно мгновение, но он настаивает, что именно там и тогда решил стать
таким знаменитым и могущественным, чтобы подобных чувств никогда
больше не возникало.
, Конечно, это переживание пустоты, потерянности, безродности
1нс происходит "извне", оно внутри нас и, чтобы возникнуть, не
>: нуждается ни в каком внешнем стимуле. Все, что требуется - искрен-
ний внутренний поиск. Это прекрасно выражает Роберт Фрост:
Я не боюсь пространства, что зияет
Меж безднами, - звезду не населяет
Народ людской. А бездна так близка:
Во мне пустыня, что меня пугает".
Когда человек попадает в собственную "пустыню", мир внезапно
Остановится незнакомым. Курт Рейнхардт говорит, что в таких случаях:
"...что-то чрезвычайно таинственное вторгается между
ним и знакомыми объектами его мира, между ним и его
собратьями, между ним и всеми его ценностями. Все, что
он называл своим, бледнеет и погружается куда-то, так что
не остается ничего, за что он мог бы уцепиться. Угроза
исходит от ничто (не нечто), и он оказывается один, по-
терянный в пустоте. Когда эта темная и ужасная ночь муче-
ний проходит, человек испускает вздох облегчения и гово-
рит себе: это все-таки было ничто. Он испытал не-
бытие".
Для описания состояния, в котором человек теряет ощущение зна-
IKOMOCTH мира, Хайдегериспользуеттермин "жуть" (Uncanny), со-
ответствующий переживанию "не-домашности". Когда мы (dasein)
рюлностью включены в знакомый мир видимости и теряем контакт со
ICBOHM экзистенциальным местоположением, то, согласно Хайдегге-
1ру, мы находимся в "повседневной" "падшей" форме. Тревога вы-
рюлняет функцию проводника, возвращающего нас через пережива-
ние "жуткости" к осознанию изоляции и небытия.
"Когда человек (dasein) падает, тревога возвращает его
из погруженности в "мир". Будничная знакомость распада-
ется... "Бытие в" переходит в экзистенциальный модус "не-
домашности", Говоря о "жуткости", мы не имеем в виду
ничего другого".
В другом пассаже Хайдеггер утверждает, чти когда человек возвра-
щен из "погруженности в мир" и объекты лишены своего значения,
Перевоя В.Э. Лейбина.
405
он испытывает тревогу, обусловленную конфронтацией с мировым
одиночеством, безжалостностью и небытием. Таким образом, что-
бы избежать "жути", мы используем мир как средство и погружаемся
в отвлечения, предоставляемые Мауа - миром видимостей. Предель-
ный страх возникает, когда мы встречаемся с ничто. Перед лицом нич-
то нам не может помочь никакая вещь и никакое существо, именно в
этот момент мы испытываем экзистенциальную изоляцию во всей ее
полноте. И Кьеркегор и Хайдеггер любили игру слов с участием сло-
ва "ничто". "Чего человек боится?" "Ничего!"
Итальянский кинорежиссер Антониони был мастером изображе-
ния дефамилиризации. Во многих его фильмах (например, в "Затме-
нии") объекты видятся в окончательной чистоте с примесью холод-
ной таинственности. Они отделены от своего значения, и главная
героиня просто проплывает мимо них, неспособная действовать, в то
время как все вокруг нее деловито движутся, используя их".
Дефамилиризация охватывает не только объекты в мире; другие
сущности, изобретенные, чтобы обеспечивать структуру и стабиль-
ность - например, роли. ценности, руководства, правила, этичес-
кие нормы - точно так же могут быть оторваны от смысла. В главе 5
я описал простое упражнение "разотождествления", в котором инди-
видуумы записывали на карточках ответы на вопрос "Кто я?", а за-
тем в размышлении отбрасывали эти роли одну за другой (например:
мужчина, отец, сын, зубной врач, пешеход, читатель книг, муж,
католик, Боб). Ко времени, когда упражнение было закончено,
индивид отбрасывал все свои роли и начинал сознавать, что бытие
независимо от аксессуаров, что человек существует, как сказал Ниц-
ше, и за "последней туманной чертой испаряющейся реальности"".
Некоторые фантазии, о которых участники рассказали в конце упраж-
нения (например, "бесплотный дух, скользящий в пустоте") очевидно
наводят на мысль, что лишение ролей активизирует у человека пере-
живание экзистенциальной изоляции.
Переживания, возникающие тогда, когда человек остается один и
повседневные ориентиры внезапно утрачиваются, обладают способ-
Хайдеггер говорит об объектах в мире как о находящихся "под рукой" либо "ря-
дом", в зависимости от того, считается ли объект "инструментом" или понимается
как чистая сущность: "Угроза исходит не от самого того, что находится наготове или
под рукой, но скорее от факта, что ни то, ни другое больше ничего не "говорит". Мир.
в котором я существую, потонул в ничтожности. Тревога вспыхивает перед лицом
"ничто" мира. но это не означает, что в тревоге мы переживаем подобие отсутствия
того, что находится рядом в пределах мира. Скорее находящееся рядом предстает та-
ким, как будто не имеет какой бы то ни было включенности в нас, но может проявить
себя в бессодержательной безжалостности. Это подразумевает, что наше озабочен-
ное ожидание не находит ничего, выраженного так. чтобы оно могло понять себя:
оно наталкивается на "небытие" мира.
ностью вызывать чувство жути - чувство не-домашности мира.
Заблудившийся путник; лыжник, внезапно обнаруживший себя не на
лыжне; водитель, который в густом тумане больше не видит дорогу -
в таких ситуациях человека нередко охватывает в страх независимо от
присутствия физической угрозы. Это страх одиночества - ветер, ду-
ющий из собственной внутренней пустыни - ничто, находящегося в
сердцевине бытия.
"Жуткое" несут социальные взрывы, внезапно с корнем вырыва-
ющие ценности, этику и мораль, которые, как мы привыкли счи-
тать, существуют независимо от нас. Холокост, насилие толпы, мас-
совое самоубийство в Джонстауне, хаос войны вызывают в нас ужас,
потому что это проявления зла; но они также потрясают нас содержа-
щимся в них сообщением: ничто в мире не соответствует наши все-
гдашним представлениям; правит случайность; абсолютно все может
1 измениться; все, что мы считали Непреложным, ценным, хорошим,
: может внезапно исчезнуть; твердая основа отсутствует; мы "не дома"
1 здесь, или там, или где-либо в мире.
Рост и экзистенциальная изоляция
Слово "существовать" подразумевает дифференциацию ("ex-ist" =
I "stand out" (выделяться)). Процесс роста, согласно представлению
S Ранка, это процесс сепарации, превращения в отдельное существо.
1 Рост подразумевает отделение: автономию (самоуправление), опору на
{себя, способность стоять на собственных ногах, индиввдуацию, са-
моконтроль, независимость. Жизнь человека начинается со слияния
яйцеклетки и спермы, проходит через эмбриональную стадию физи-
i ческой зависимости от матери в фазу физической и эмоциональной
1 зависимости от окружающих взрослых. Постепенно индивид устанав-
1ливает границы, отмечающие, где кончается он и начинаются дру-
1гие, и начинает полагаться на самого себя, становится независимым
1 и отдельным. Не отъединиться значит не расти, но платой за сепара-
1цию и рост является изоляция.
i В терминах Кайзера, напряжение, присущее этой дилемме, обус-
1ловливает "универсальный конфликт" человека. "Индивидуальное
"становление влечет за собой полную, фундаментальную, вечную и
1 непреодолимую изоляцию". Фромм в "Бегстве от свободы" говорит
; о том же самом:
"Постольку ребенок приходит в этот мир, он сознает,
что одинок, что представляет собой сущность, отдельную
407
от всех других. Эта отъединенность от мира, подавляюще
сильного и могущественного и часто угрожающего и опас-
ного по сравнению с индивидуальным существованием,
рождает чувство бессилия и тревоги. Пока мы являемся
интегральной частью мира, не сознавая возможностей и от-
ветственности индивидуального действия, нам нет нужды
бояться мира. Становясь индивидуальностью, мы оказыва-
емся в одиночестве и встречаемся один на один с миром во
всех его опасных и подавляющих проявлениях"".
Выйти из состояния межличностного слияния означает столкнуть-
ся с экзистенциальной изоляцией, сопровождающейся страхом и бес-
силием. Дилемма слияния-изоляции - или, как ее обычно называют,
привязанности-сепарации - основная экзистенциальная задача разви-
тия. Именно это имел в виду Отто Ранк, подчеркивая значимость ро-
довой травмы. Для Ранка рождение было символом любого выхода из
погруженности в целостность. Ребенок боится именно самой жизни.
Теперь становится ясно, что экзистенциальная и межличностная
изоляция сложно взаимосвязаны между собой. Выход из межличнос-
тного слияния бросает индивида в экзистенциальную изоляцию. Не-
удовлетворительное существование в слитности, так же как слишком
ранний или слишком неуверенный выход из нее, приводят к тому,
что человек не готов встретиться с изоляцией, сопутствующей авто-
номному существованию. Страх экзистенциальной изоляции являет-
ся движущей силой многих межличностных отношений и, как мы
увидим, важной динамической характеристикой феномена переноса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
ку этого маленького круглого черепа, заключенная в это
бьющееся и потайное сердце, его жизнь всегда должна идти
одинокими дорогами. Потерянный, он понимал, что люди
всегда были чужими друг другу, что никто никогда на са-
мом деле не приближался к тому, чтобы знать кого-либо.
Так, заключенные в темной утробе нашей матери, мы при-
ходим в жизнь, не видя ее лица, так нас кладет ей на руки
незнакомец, и так, пойманные в эту непреодолимую тюрьму
бытия, мы никогда не убегаем из нее, неважно, какие руки
могут обнимать нас, какой рот может целовать нас, какое
сердце может согревать нас. Никогда, никогда, никогда,
никогда, никогда"
Экзистенциальная изоляция - это долина одиночества, к которой
много путей. Конфронтация со смертью и свободой неизбежно при-
, ведет индивида в эту долину.
Смерть и экзистенциальная изоляция
Именно знание о "моей смерти" заставляет человека в полной мере
осознать, что никто не может умереть вместе с кем-то или вместо кого-
то. Хайдеггер утверждает, что "хотя человек может пойти на смерть за
401
другого, подобное "умирание за" никак не означает, что другого хотя
бы в малейшей степени избавили от его смерти. Никто не может заб-
рать смерть у другого"". Хотя нас могут окружать друзья, хотя Другие
могут умереть за то же дело, даже хотя другие могут умереть одновре-
менно с нами (подобно тому, как древние египтяне убивали и хоро-
нили слуг вместе с фараоном или как при соглашении о совместном
самоубийстве), все же на самом фундаментальном уровне нет более
одинокого человеческого переживания, чем переживание умирания.
"Некто", известная средневековая пьеса-моралитэ, сильно и про-
сто рисует одиночество человека при встрече со смертью К. Некто
приходит Смерть, которая сообщает ему, что он должен совершить
последнее паломничество к Богу. Некто молит о милосердии, но
тщетно. Смерть сообщает ему, что он должен подготовиться к дню,
которого "не может избежать ни один живущий". В отчаянии Некто
торопливо мечется в поисках помощи. Испуганный и к тому же оди-
нокий, он умоляет других сопровождать его в путешествии. Персо-
наж по имени Родственник отказывается идти с ним:
"Будь радостен,
Соберись с мужеством и не жалуйся.
Но одно, во имя Святой Анны, я должен тебе сказать:
Что до меня, я не составлю тебе компанию".
Так же поступает кузина Некто, она оправдывается тем, что не-
здорова:
"Нет, во имя Богоматери! У меня сводит ногу,
Не доверяйся мне. Ибо так определил мне Бог,
Что я подведу тебя в твой тяжелейший час".
Таким же образом ему отказывают остальные аллегорические пер-
сонажи пьесы - Товарищество, Мирские Блага и Знание. Даже соб-
ственные душевные качества покидают его:
"Красота, сила и осмотрительность,
Когда повеяло дыханием смерти,
Поспешно бежали от меня".
В конце концов Некто спасается от всеобъемлющего ужаса экзис-
тенциальной изоляции, потому что одно действующее лицо, Хоро-
шие поступки, готово идти с ним даже на смерть. И это составляет
христианскую мораль пьесы: в контексте религии добрые дела предот-
вращают конечную изоляцию. Но сегодняшний светский Некто, ко-
торый не может или не хочет принять религиозную веру, должен со-
вершать свое путешествие один.
Свобода и экзистенциальная изоляция
Одиночество существования в качестве собственного родителя. В
той мере, в какой человек отвечает за собственную жизнь, он оди-
нок. Ответственность подразумевает авторство, сознавать свое автор-
ство означает отказаться от веры, что есть другой, кто создает и ох-
раняет тебя. Акту самосотворения сопутствует глубокое одиночество.
Человек начинает сознавать космическое безразличие вселенной.
Может быть, у животных и есть какое-то ощущение пастуха и при-
юта, но человек с его проклятием самосознания неминуемо остается
открыт экзистенции.
Эрих Фромм считал, что изоляция - первичный источник трево-
ги. Он особенно подчеркивал чувство беспомощности, сопутствую-
щее фундаментальной отъединенности человеческого существа.
"Осознание своего одиночества и отъединенности, своей
беспомощности перед силами природы и общества превраща-
ет его отъединенное, расколотое существование в невыноси-
мую тюрьму. Переживание отъединенности вызывает трево-
гу; более того, это источник всякой тревоги. Быть отъединен-
ным означает быть отрезанным, без какой-либо возможности
использовать свои человеческие силы. Следовательно, это
значит быть беспомощным, неспособным активно влиять на
мир - вещи и людей; это означает, что мир может вторгаться
в меня, а я не в состоянии реагировать"".
Этот смешанный аффект одиночества-беспомощности является
1. понятным эмоциональным ответом, когда мы обнаруживаем, что без
1 нашего согласия помещены в существование, которое не выбирали.
j Хайдеггер, говоря об этом состоянии, использует термин "вброшен-
ность". Хотя мы сами творим себя, наш проект- та форма, кото-
.. рую мы в конце концов создаем, - ограничен тем, что мы в одиноч-
ку вытолкнуты на экзистенциальную сцену.
. Дефамилиаризация. Мы конституируем не только себя, но и мир,
? формируемый так, чтобы скрыть, что он конституирован нами. Эк-
;зистенциальной изоляцией пропитано "тесто вещей", субстанция
1 мира. Но столько слоев житейских артефактов, каждый из которых
403
насыщен личным и коллективным смыслом, скрывают ее под своим
спудом, что мы обычно переживаем только мир повседневности,
рутинных действий, мир "их". Мы как бы "дома", мы окружены
стабильным миром знакомых объектов и институций, миром, в ко-
тором все объекты и существа связаны и взаимосвязаны множество раз.
Нас успокаивает ощущение уюта, принадлежности к чему-то знако-
мому; изначальный мир безграничной пустоты и изоляции спрятан и
погружен в безмолвие, давая знать о себе лишь краткими проблеска-
ми в ночных кошмарах и мистических видениях.
Однако бывают моменты, когда порывом ветра на мгновение при-
открывается занавес реальности, и мы мельком бросаем взгляд на
оборудование за сценой. В эти моменты - знакомые, я полагаю,
каждому саморефлексирующему индивиду - происходит мгновенная
дефамилиаризация, когда из объектов вырываются смыслы, распада-
ются символы, и человек срывается с якорей "домашности". Альбер
Камю в раннем произведении описал такой момент, наступивший,
когда он находился в гостиничном номере в чужой стране.
"Здесь я беззащитен, в этом городе, где не могу читать
вывески... без друзей, с которыми можно поговорить, ко-
роче, без отвлечений. В этой комнате, пронизанной зву-
ками странного города, я знаю, ничто не поведет меня к
более нежным огням дома или другого любимого места. По-
звать? Закричать? Появились бы чужие лица. ...И теперь,
когда сердце становится ленивым, завеса привычки, удоб-
ная ткань жестов и слов,медленно поднимается и наконец
открывает бледное лицо тревоги. Человек лицом к лицу с
самим собой: я не могу поверить, что он счастлив..."".
В эти моменты глубокой экзистенциальной муки отношения че-
ловека с миром подвергаются глубокому потрясению. Один из моих
пациентов - очень успешный, ориентированный на карьеру служа-
щий - описал такой эпизод, длившийся лишь несколько минут, но
настолько мощный, что впечатление о нем осталось живо и сорок лет
спустя. Это было в возрасте двенадцати лет, когда пациент однажды
лег спать на воздухе; он глядел в небо и внезапно почувствовал себя
отделенным от матери-земли и плывущим среди звезд. Где он нахо-
дится? Откуда пришел? Откуда пришел Бог? Откуда пришло нечто (в
отличие от ничто)? Моего пациента захлестывали переживания оди-
ночества, беспомощности, отсутствия опоры. Мне трудно поверить
в то, что решения, касающиеся всей жизни, могут быть приняты в
одно мгновение, но он настаивает, что именно там и тогда решил стать
таким знаменитым и могущественным, чтобы подобных чувств никогда
больше не возникало.
, Конечно, это переживание пустоты, потерянности, безродности
1нс происходит "извне", оно внутри нас и, чтобы возникнуть, не
>: нуждается ни в каком внешнем стимуле. Все, что требуется - искрен-
ний внутренний поиск. Это прекрасно выражает Роберт Фрост:
Я не боюсь пространства, что зияет
Меж безднами, - звезду не населяет
Народ людской. А бездна так близка:
Во мне пустыня, что меня пугает".
Когда человек попадает в собственную "пустыню", мир внезапно
Остановится незнакомым. Курт Рейнхардт говорит, что в таких случаях:
"...что-то чрезвычайно таинственное вторгается между
ним и знакомыми объектами его мира, между ним и его
собратьями, между ним и всеми его ценностями. Все, что
он называл своим, бледнеет и погружается куда-то, так что
не остается ничего, за что он мог бы уцепиться. Угроза
исходит от ничто (не нечто), и он оказывается один, по-
терянный в пустоте. Когда эта темная и ужасная ночь муче-
ний проходит, человек испускает вздох облегчения и гово-
рит себе: это все-таки было ничто. Он испытал не-
бытие".
Для описания состояния, в котором человек теряет ощущение зна-
IKOMOCTH мира, Хайдегериспользуеттермин "жуть" (Uncanny), со-
ответствующий переживанию "не-домашности". Когда мы (dasein)
рюлностью включены в знакомый мир видимости и теряем контакт со
ICBOHM экзистенциальным местоположением, то, согласно Хайдегге-
1ру, мы находимся в "повседневной" "падшей" форме. Тревога вы-
рюлняет функцию проводника, возвращающего нас через пережива-
ние "жуткости" к осознанию изоляции и небытия.
"Когда человек (dasein) падает, тревога возвращает его
из погруженности в "мир". Будничная знакомость распада-
ется... "Бытие в" переходит в экзистенциальный модус "не-
домашности", Говоря о "жуткости", мы не имеем в виду
ничего другого".
В другом пассаже Хайдеггер утверждает, чти когда человек возвра-
щен из "погруженности в мир" и объекты лишены своего значения,
Перевоя В.Э. Лейбина.
405
он испытывает тревогу, обусловленную конфронтацией с мировым
одиночеством, безжалостностью и небытием. Таким образом, что-
бы избежать "жути", мы используем мир как средство и погружаемся
в отвлечения, предоставляемые Мауа - миром видимостей. Предель-
ный страх возникает, когда мы встречаемся с ничто. Перед лицом нич-
то нам не может помочь никакая вещь и никакое существо, именно в
этот момент мы испытываем экзистенциальную изоляцию во всей ее
полноте. И Кьеркегор и Хайдеггер любили игру слов с участием сло-
ва "ничто". "Чего человек боится?" "Ничего!"
Итальянский кинорежиссер Антониони был мастером изображе-
ния дефамилиризации. Во многих его фильмах (например, в "Затме-
нии") объекты видятся в окончательной чистоте с примесью холод-
ной таинственности. Они отделены от своего значения, и главная
героиня просто проплывает мимо них, неспособная действовать, в то
время как все вокруг нее деловито движутся, используя их".
Дефамилиризация охватывает не только объекты в мире; другие
сущности, изобретенные, чтобы обеспечивать структуру и стабиль-
ность - например, роли. ценности, руководства, правила, этичес-
кие нормы - точно так же могут быть оторваны от смысла. В главе 5
я описал простое упражнение "разотождествления", в котором инди-
видуумы записывали на карточках ответы на вопрос "Кто я?", а за-
тем в размышлении отбрасывали эти роли одну за другой (например:
мужчина, отец, сын, зубной врач, пешеход, читатель книг, муж,
католик, Боб). Ко времени, когда упражнение было закончено,
индивид отбрасывал все свои роли и начинал сознавать, что бытие
независимо от аксессуаров, что человек существует, как сказал Ниц-
ше, и за "последней туманной чертой испаряющейся реальности"".
Некоторые фантазии, о которых участники рассказали в конце упраж-
нения (например, "бесплотный дух, скользящий в пустоте") очевидно
наводят на мысль, что лишение ролей активизирует у человека пере-
живание экзистенциальной изоляции.
Переживания, возникающие тогда, когда человек остается один и
повседневные ориентиры внезапно утрачиваются, обладают способ-
Хайдеггер говорит об объектах в мире как о находящихся "под рукой" либо "ря-
дом", в зависимости от того, считается ли объект "инструментом" или понимается
как чистая сущность: "Угроза исходит не от самого того, что находится наготове или
под рукой, но скорее от факта, что ни то, ни другое больше ничего не "говорит". Мир.
в котором я существую, потонул в ничтожности. Тревога вспыхивает перед лицом
"ничто" мира. но это не означает, что в тревоге мы переживаем подобие отсутствия
того, что находится рядом в пределах мира. Скорее находящееся рядом предстает та-
ким, как будто не имеет какой бы то ни было включенности в нас, но может проявить
себя в бессодержательной безжалостности. Это подразумевает, что наше озабочен-
ное ожидание не находит ничего, выраженного так. чтобы оно могло понять себя:
оно наталкивается на "небытие" мира.
ностью вызывать чувство жути - чувство не-домашности мира.
Заблудившийся путник; лыжник, внезапно обнаруживший себя не на
лыжне; водитель, который в густом тумане больше не видит дорогу -
в таких ситуациях человека нередко охватывает в страх независимо от
присутствия физической угрозы. Это страх одиночества - ветер, ду-
ющий из собственной внутренней пустыни - ничто, находящегося в
сердцевине бытия.
"Жуткое" несут социальные взрывы, внезапно с корнем вырыва-
ющие ценности, этику и мораль, которые, как мы привыкли счи-
тать, существуют независимо от нас. Холокост, насилие толпы, мас-
совое самоубийство в Джонстауне, хаос войны вызывают в нас ужас,
потому что это проявления зла; но они также потрясают нас содержа-
щимся в них сообщением: ничто в мире не соответствует наши все-
гдашним представлениям; правит случайность; абсолютно все может
1 измениться; все, что мы считали Непреложным, ценным, хорошим,
: может внезапно исчезнуть; твердая основа отсутствует; мы "не дома"
1 здесь, или там, или где-либо в мире.
Рост и экзистенциальная изоляция
Слово "существовать" подразумевает дифференциацию ("ex-ist" =
I "stand out" (выделяться)). Процесс роста, согласно представлению
S Ранка, это процесс сепарации, превращения в отдельное существо.
1 Рост подразумевает отделение: автономию (самоуправление), опору на
{себя, способность стоять на собственных ногах, индиввдуацию, са-
моконтроль, независимость. Жизнь человека начинается со слияния
яйцеклетки и спермы, проходит через эмбриональную стадию физи-
i ческой зависимости от матери в фазу физической и эмоциональной
1 зависимости от окружающих взрослых. Постепенно индивид устанав-
1ливает границы, отмечающие, где кончается он и начинаются дру-
1гие, и начинает полагаться на самого себя, становится независимым
1 и отдельным. Не отъединиться значит не расти, но платой за сепара-
1цию и рост является изоляция.
i В терминах Кайзера, напряжение, присущее этой дилемме, обус-
1ловливает "универсальный конфликт" человека. "Индивидуальное
"становление влечет за собой полную, фундаментальную, вечную и
1 непреодолимую изоляцию". Фромм в "Бегстве от свободы" говорит
; о том же самом:
"Постольку ребенок приходит в этот мир, он сознает,
что одинок, что представляет собой сущность, отдельную
407
от всех других. Эта отъединенность от мира, подавляюще
сильного и могущественного и часто угрожающего и опас-
ного по сравнению с индивидуальным существованием,
рождает чувство бессилия и тревоги. Пока мы являемся
интегральной частью мира, не сознавая возможностей и от-
ветственности индивидуального действия, нам нет нужды
бояться мира. Становясь индивидуальностью, мы оказыва-
емся в одиночестве и встречаемся один на один с миром во
всех его опасных и подавляющих проявлениях"".
Выйти из состояния межличностного слияния означает столкнуть-
ся с экзистенциальной изоляцией, сопровождающейся страхом и бес-
силием. Дилемма слияния-изоляции - или, как ее обычно называют,
привязанности-сепарации - основная экзистенциальная задача разви-
тия. Именно это имел в виду Отто Ранк, подчеркивая значимость ро-
довой травмы. Для Ранка рождение было символом любого выхода из
погруженности в целостность. Ребенок боится именно самой жизни.
Теперь становится ясно, что экзистенциальная и межличностная
изоляция сложно взаимосвязаны между собой. Выход из межличнос-
тного слияния бросает индивида в экзистенциальную изоляцию. Не-
удовлетворительное существование в слитности, так же как слишком
ранний или слишком неуверенный выход из нее, приводят к тому,
что человек не готов встретиться с изоляцией, сопутствующей авто-
номному существованию. Страх экзистенциальной изоляции являет-
ся движущей силой многих межличностных отношений и, как мы
увидим, важной динамической характеристикой феномена переноса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84