ее возбуждали сила, на-
силие, принуждение, в то время как проявления слабости, пассив-
Йости и даже нежности отталкивали. Быть наказанной означало быть
ащищенной; быть принуждаемой, связанной, ограничиваемой -
удесно: это значило, что границы установлены, и установлены не-
ой мощной фигурой. Ее мазохизм отличался сверхдетерминирован-
стью: она выживала не только путем подчинения, но также находя
Пору в символическом и магическом значении страдания. В конце
Ьнцов, смерть понарошку лучше, чем настоящая смерть.
;, В процессе терапии удалось уменьшить остроту депрессии, ноч-
ые кошмары, суицидальную настроенность. Но пришло время, когда
рапия у меня стала блокировать дальнейший прогресс пациентки:
1дрен продолжала приносить себя в жертву уже ради того, чтобы не
Ютерять меня. Поэтому я установил шестимесячный срок для завер-
шения терапии и сообщил ей, что по прошествии этого срока уже не
1уду встречаться с ней как терапевт. В следующие несколько недель
м пришлось выдержать тяжелый шквал симптоматики, вернувшей-
в полном объеме. Мало того, что у нее вновь появились сильная
евога и ночные кошмары: она также, всякий раз, когда оставалась
153
одна, испытывала ужасные галлюцинаторные переживания - броса-
ющихся на нее с высоты гигантских летучих мышей.
Этот период был для Карен наполнен величайшим страхом и от-
чаянием. Иллюзия конечного спасителя всегда защищала ее от пани-
ческого ужаса смерти; теперь же, когда она лишилась ее, уже ничто
не стояло между ней и этим ужасом. Изумительные стихи, которые
она записывала в своем дневнике (и отослала мне после завершение]
терапии), живо передают ее состояние.
Со смертью во рту я прихожу к вам,
И черви поедают мое сердце.
В какофонии колоколов
Мои протесты никому не слышны.
Смерть - разочарование,
Горький хлеб.
Вы впихиваете его мне в глотку.
Чтобы заглушить мои вопли.
Глубокая и сильная вера Карен в то, что слияние со мной позво-
лит ей избежать смерти, открыто выражена в следующем стихотво-
рении:
Я признала бы Смерть своим господином,
Назвала ее плеть нежным ласканием
И отправилась с ней в мрачные пещеры,
Где ее дом:
Охотно отказалась бы от спелых ароматов лета -
От запаха семени, переполненного кипением жизни, -
Чтобы сесть рядом с ней на ледяной трон,
Чтобы познать ее любовь.
С приближением даты окончания терапии Карен отпустила все тор-
моза. Она угрожала мне покончить с собой, если я не стану продол-
жать ее лечение. В другом стихотворении она выражала свое настро-
ение того момента и свою угрозу:
Смерть - не притворство.
Это столь же реальная реальность,
Столь же полное присутствие, как другой конечный выбор,
Сама жизнь.
Я чувствую себя убегающей в тень,
Облачающейся в паутину.
Чтобы стать неуязвимой для реальности, которую вы вонзаете в меня.
Я хочу выставить перед собой мой темный покров, смерть,
И угрожать вам им.
Понимаете?
Я окутаю им себя, если вы станете упорствовать.
Испуганный угрозами Карен, поддерживая ее насколько возмож-
но, я тем не менее решил не отступать от своей позиции и подтверж-
1ал, что через шесть месяцев перестану видеться с ней, сколь бы плохо
1й ни было. Завершение терапии должно было быть окончательным
необратимым, независимо от бедственности ее состояния. Посте-
енно усилия Карен слиться со мной ослабли, и она обратилась к
асущной задаче - использовать последние наши сессии как можно
онструктивней. И лишь после того, как она оставила всякую надежду
. мое постоянное, вечное присутствие, она смогла эффективно pa-
тать в терапии. Она позволила себе увидеть и проявить свою силу и
ой рост. Быстро нашла работу на полный рабочий день, соответ-
вующую ее талантам и умениям (в течение четырех предшествующих
т Карен тянула с этим). Изменила манеру поведения и стала сле-
ггь за своей внешностью, радикально трансформировав свой облик
превратившись из безутешной сироты в зрелую привлекательную
1енщину.
1 Через два года после завершения терапии она попросила о встре-
Де, объяснив это смертью друга. Я согласился на одну сессию и об-
наружил, что Карен не только сумела сохранить изменения, но и
добилась дальнейшего роста. Вероятно, пациенту важно понять, что,
1йтя терапевт может быть полезен, есть предел, за которым он уже
Ничего не может дать. В терапии, так же как в жизни, необходим
фундамент одиночества - в работе и в самоощущении.
1: Вера в спасителя и межличностные проблемы. Тот факт, что неко-
торые люди избегают страха смерти благодаря вере в существование
Конечного спасителя, дает терапевту дополнительную точку зрения,
долезную при оценке некоторых труднообъяснимых межличностных
1итуаций. Рассмотрим нижеследующие примеры распространенной
цинической проблемы: пациент вовлечен в очевидно неудовлетвори-
этьные, даже деструктивные отношения, от которых не в состоянии
свободиться.
Бонни, сорока восьми лет, страдала тяжелым расстройством кро-
эобращения (болезнью Бюргера) и, после двадцатилетнего бездет-
ого брака, десять лет назад разошлась с мужем. Ее муж, энтузиаст
огородных прогулок, производил впечатление бесчувственного, эго-
ентричного диктатора, который окончательно оставил Бонни, ког-
i из-за плохого здоровья она уже не могла сопровождать его в охот-
ничьих и рыболовных вылазках. В течение десяти лет раздельной
КИЗни он никак ее материально не поддерживал, имел множество
<бовных связей (которые неизменно обсуждал с ней) и раз в одну-
2 недели обязательно посещал ее дом, чтобы воспользоваться сти-
тьной машиной, ознакомиться с телефонными сообщениями, за-
155
писанными на автоответчик, сохраняемый им здесь, и - один или два
раза в год - вступать в сексуальный контакт с Бонни. Она, придер-
живаясь своих строгих моральных стандартов, отказывалась встречаться
с другими мужчинами, поскольку все еще состояла в браке. Она по-
прежнему была поглощена своим мужем - то приходя в бешенство от
одного его вида, то влюбляясь в него. Существование Бонни все боль-
ше суживалось по мере того, как она становилось все более больной,
одинокой, измученной его еженедельными визитами к стиральной
машине. Однако она не в состоянии была ни развестись с ним, ни
отключить его телефон, ни ликвидировать его прачечную привилегию.
Долорес после долгой череды неудовлетворительных отношений с
мужчинами наконец в тридцать пять лет вышла замуж за чрезвычайно
компульсивного, не склонного к психологизму человека. До брака она
проходила психотерапию в связи с хронической тревогой и язвой две-
надцатиперстной кишки. Однако после брака педантичный контроль
со стороны мужа привел к тому, что прежнее тревожное состояние
показалось ей блаженством по сравнению с нынешним. Он состав-
лял расписание ее уик-эндов (9.00-10.15- работа в саду, 10.30-
полдень - покупка продуктов и т.д.) и тщательно следил за ее расхо-
дами; контролировал все телефонные звонки и упрекал ее всякий раз,
когда она проводила время с кем-либо, кроме него. Долорес была
вне себя от тревоги и подавленного гнева, однако одна мысль о рас-
ставании или разводе приводила ее в ужас.
Марте был тридцать один год, она отчаянно хотела выйти замуж
и иметь детей. В течение нескольких лет она была связана с мужчи-
ной, принадлежащим к мистической религиозной секте, которая учи-
ла, что чем меньше человек берет на себя обязательств, тем больше
его свобода. Соответственно, хотя ему было хорошо с Мартой, он
отказывался жить с ней вместе или принимать на себя какие-либо
долговременные обязательства по отношению к ней. Его тревожило
то, что она в нем нуждается, и чем крепче она цеплялась за него, тем
меньше он готов был что-либо обещать. Марта была одержима стрем-
лением привязать его к себе, отсутствие у него обязательств перед ней
причиняло ей неописуемые страдания. В то же время она чувствова-
ла, что он стал предметом ей навязчивости, она не может от него
освободиться; порвав с ним, она всякий раз испытывала мучитель-
ную "ломку", пока наконец в подавленности или панике не хватала
телефонную трубку, чтобы позвонить ему. Он же в периоды разры-
вов был отвратительно, душераздирающе спокоен; Марта была ему
небезразлична, но он отлично обходился и без нее. Она же была
слишком поглощена им, чтобы реально искать кого-то другого: ее
главной жизненной задачей стало побудить его принять на себя обя-
тьства, притом, что здравый смысл и весь предшествующий опыт
; позволяли на это надеяться.
Каждая из этих трех пациенток была вовлечена в отношения, при-
даявшие ей значительные страдания; каждая понимала, что продол-
?ние этих отношений для нее разрушительно. Каждая безрезультат-
> пыталась освободиться; по сути, эти тщетные попытки составляли
авную тему терапии для всех трех женщин. Почему расторжение
дюшений оказывалось таким трудным? Что так крепко привязывало
[ к другому человеку? Проблемы всех трех пациенток объединены
отой, вполне очевидной темой, которая в каждом случае быстро
вновилась заметной, как только я просил пациентку рассказать, что
риходит ей в голову при мысли об отделении от партнера.
и Бонни двадцать лет состояла в браке с человеком, который при-
Ямал за нее все решения. Он мог все, и он о ней "заботился".
конечно - как она узнала после их расставания, - личностный рост
Самодостаточность объекта "заботы" неминуемо ограничиваются. Но
atb, что есть кто-то, кто в любой момент защитит и спасет, - это
: успокаивает. Бонни была серьезно больна и даже после десяти лет
цельной жизни упорно продолжала верить, что "там" есть муж,
орый заботится о ней. Всякий раз, когда я убеждал ее поразмыш-
ь о жизни без его присутствия (я имею в виду символическое при-
ствие; что касается значимого физического присутствия, к кото-
"лу трудно отнести визиты к общей стиральной машине и несколько
вольно механических соитий, то оно отсутствовало уже годы и
1Д.Ы), она испытывала сильную тревогу. Что делать в критической
йгуации? Кому позвонить? Жизнь без него будет невыносимо оди-
кой. Несомненно, он являлся символом, спасавшим ее от осоз-
Цшя жесткой реальности: "там" никого нет, "критическая ситуация"
1,избежна, и ни один человек, реальный или символический, не
йбавит от нее.
1 Долорес, подобно Бонни, панически боялась остаться одна. При-
1м, что муж невообразимо ограничивал и сковывал ее, она пред-
читала тюрьму своего замужества тому, что сама назвала "свободой
й1иц". По ее словам, она стала бы не чем иным, как парией, чле-
м бесчисленной армии неудачниц, находящихся в постоянном по-
Це случайного одинокого мужчины. Достаточно было во время те-
певтической сессии попросить ее поразмышлять об отделении от
жа, чтобы вызвать тяжелый приступ тревожной гипервентиляции.
Марта позволила будущему управлять своей жизнью. Когда бы я
1 предлагал ей поразмыслить о перспективе прекращения отноше-
1 с ее безответственным любовником, она неизменно отвечала: все,
она может себе представить, это "шестьдесят три, и завтрак в
157
одиночестве". На мой вопрос о том, как она определяет ответствен-
ность, она заявила: "Это уверенность, что мне никогда не придется
жить одной или умереть одной". Мысль о том, чтобы обедать или идти
в кино в одиночестве, наполняла ее стыдом и страхом. Чего же она
на самом деле хотела от отношений? "Чтобы я могла получить помощь.
о которой не надо просить".
Марту преследовал постоянный отчаянный страх будущего одино-
чества. Подобно многим невротикам, она в действительности не жила
в настоящем, пытаясь вместо этого вновь обрести прошлое (то есть
успокаивающую связь с матерью) в будущем. Страх и эмоциональ-
ная потребность Марты были так велики, что полностью блокирова-
ли для нее возможность установления приятных отношений с мужчи-
ной. Она слишком боялась одиночества, чтобы прекратить текущие
неудовлетворительные отношения, а ее эмоциональные требования
были настолько велики, что отпугнули потенциальных партнеров.
Таким образом, каждую из этих женщин связывали не собственно
отношения, а ужас перед тем, чтобы остаться одной, прежде всего -
перед отсутствием магического, могущественного другого, который
постоянно витает вокруг нас, наблюдает за нами, предвосхищает наши
нужды, обеспечивает каждому из нас избавление от смертной доли.
То, что вера в конечного спасителя может вовлекать человека в
очень ограничивающие отношения, особенно ярко иллюстрируется
отношениями некоторых взрослых с их стареющими родителями.
Сорокалетняя Ирен и ее мать в течение долгого времени были связа-
ны интенсивными амбивалентными отношениями. Мать была враж-
дебна, требовательна и хронически подавлена; Ирен чаще всего чув-
ствовала к ней большей частью отвращение и сильнейший гнев.
Однако когда мать стала жаловаться на условия своей жизни, Ирен
пригласила ее жить вместе с ней, что означало переезд из одного конца
страны в другой. В этот период Ирен проходила терапию, однако не
обсуждала с терапевтом свое решение пригласить мать к себе до тех
пор, пока не выслала приглашение. Похоже было, что она сознает
саморазрушительность своего поступка, но чувствует себя принужден-
ной так действовать, и потому она не хочет, чтобы кто-то ее разубеж-
дал. Вскоре после приезда матери у Ирен наступила декомпенсация:
появились приступы сильной тревоги, бессонница, произошла ост-
рая вспышка астмы. Пока терапия фокусировалась на маневрах мате-
ри, продуцирующих у Ирен чувство вины, на навязчивости и ядови-
том нраве последней, мы не двигались с места. Прогресс наметился
тогда, когда мы переключились на другой вопрос - вопрос, крити-
ческий для понимания мучительных отношений многих взрослых лю-
дей с их родителями: почему мать так важна для Ирен? Почему она
ает себя ответственной за счастье собственной матери и обязан-
1й его обеспечить? Почему она не могла психологически освободиться
р своей матери?
, Когда я попросил Ирен поразмышлять о складе ее жизни без мате-
>, ее первая ассоциация была интересна: "Без матери никому не будет
эта до того, что я ем!" Мать постоянно витала где-то над ее правым
дечом, следя за питанием Ирен и делая заметки на эту тему. На
онательном уровне Ирен неизменно испытывала ярость от присут-
вия матери; однако теперь она поняла, что на более глубинном уров-
; оно действовало успокоительно. Из того, что мать контролирова-
1 ее питание, следовало, что она гарантирует благополучие дочери и
(ругих сферах жизни. Ирен нужна была мать не только живая, но и
ергичная: на глубинном уровне у нее вызывали беспокойство при-
аки немощи, апатии, подавленности матери.
К целостному представлению о психопатологии
Из дидактических соображений я рассмотрел по отдельности две
новные стратегии преодоления тревоги смерти и представил винь-
ки историй пациентов, демонстрирующие крайние формы той или
р1ой базовой защиты; теперь настало время интегрировать их. Разу-
1тся, у большинства пациентов не наблюдается ясной и однонап-
ленной клинической картины. Стремясь отгородиться от тревоги,
обычно используем не одну монументальную защиту, а множе-
о переплетенных между собой защит. Большинство людей защи-
ются от тревоги смерти как с помощью иллюзорного убеждения в
эственной неуязвимости, так и опираясь на веру в существование
Цяечного спасителя. До сих пор я говорил об этих двух защитах как
диалектически противоположных, но в действительности они тес-
взаимосвязаны. Мы уникальны и бессмертны и обладаем мужс-
ком индивидуально выделиться из человеческой массы именно по-
fiMy, что некое всемогущее существо или сила постоянно печется о
1шем благополучии. Именно потому, что мы представляем собой
мкальные и особые существа, нам посвящены специальные силы
вселенной. Наш конечный спаситель, хоть он и всемогущ, в то
1 время является нашим вечным слугой.
Отто Ранк (Otto Rank) в глубоком обзоре, озаглавленном "Страх
1зни и страх смерти" ("Life Fear and Death Fear"), постулировал
зисную динамику, которая позволяет понять отношения между двумя
датами. По мнению Ранка, в человеке существует первичный
проявляющийся иногда как страх жизни, иногда - как страх
159
смерти. Под "страхом жизни" Ранк подразумевал тревогу, связанную
с перспективой "утраты связи с большей целостностью". Страх жиз-
ни - это страх встречи с жизнью в качестве изолированного существа,
это страх индивидуации, "движения вперед", "выделения из приро-
ды". Ранк полагал, что прототипически страх жизни связан с про-
цессом "рождения", первичной травмой и первичной сепарацией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
силие, принуждение, в то время как проявления слабости, пассив-
Йости и даже нежности отталкивали. Быть наказанной означало быть
ащищенной; быть принуждаемой, связанной, ограничиваемой -
удесно: это значило, что границы установлены, и установлены не-
ой мощной фигурой. Ее мазохизм отличался сверхдетерминирован-
стью: она выживала не только путем подчинения, но также находя
Пору в символическом и магическом значении страдания. В конце
Ьнцов, смерть понарошку лучше, чем настоящая смерть.
;, В процессе терапии удалось уменьшить остроту депрессии, ноч-
ые кошмары, суицидальную настроенность. Но пришло время, когда
рапия у меня стала блокировать дальнейший прогресс пациентки:
1дрен продолжала приносить себя в жертву уже ради того, чтобы не
Ютерять меня. Поэтому я установил шестимесячный срок для завер-
шения терапии и сообщил ей, что по прошествии этого срока уже не
1уду встречаться с ней как терапевт. В следующие несколько недель
м пришлось выдержать тяжелый шквал симптоматики, вернувшей-
в полном объеме. Мало того, что у нее вновь появились сильная
евога и ночные кошмары: она также, всякий раз, когда оставалась
153
одна, испытывала ужасные галлюцинаторные переживания - броса-
ющихся на нее с высоты гигантских летучих мышей.
Этот период был для Карен наполнен величайшим страхом и от-
чаянием. Иллюзия конечного спасителя всегда защищала ее от пани-
ческого ужаса смерти; теперь же, когда она лишилась ее, уже ничто
не стояло между ней и этим ужасом. Изумительные стихи, которые
она записывала в своем дневнике (и отослала мне после завершение]
терапии), живо передают ее состояние.
Со смертью во рту я прихожу к вам,
И черви поедают мое сердце.
В какофонии колоколов
Мои протесты никому не слышны.
Смерть - разочарование,
Горький хлеб.
Вы впихиваете его мне в глотку.
Чтобы заглушить мои вопли.
Глубокая и сильная вера Карен в то, что слияние со мной позво-
лит ей избежать смерти, открыто выражена в следующем стихотво-
рении:
Я признала бы Смерть своим господином,
Назвала ее плеть нежным ласканием
И отправилась с ней в мрачные пещеры,
Где ее дом:
Охотно отказалась бы от спелых ароматов лета -
От запаха семени, переполненного кипением жизни, -
Чтобы сесть рядом с ней на ледяной трон,
Чтобы познать ее любовь.
С приближением даты окончания терапии Карен отпустила все тор-
моза. Она угрожала мне покончить с собой, если я не стану продол-
жать ее лечение. В другом стихотворении она выражала свое настро-
ение того момента и свою угрозу:
Смерть - не притворство.
Это столь же реальная реальность,
Столь же полное присутствие, как другой конечный выбор,
Сама жизнь.
Я чувствую себя убегающей в тень,
Облачающейся в паутину.
Чтобы стать неуязвимой для реальности, которую вы вонзаете в меня.
Я хочу выставить перед собой мой темный покров, смерть,
И угрожать вам им.
Понимаете?
Я окутаю им себя, если вы станете упорствовать.
Испуганный угрозами Карен, поддерживая ее насколько возмож-
но, я тем не менее решил не отступать от своей позиции и подтверж-
1ал, что через шесть месяцев перестану видеться с ней, сколь бы плохо
1й ни было. Завершение терапии должно было быть окончательным
необратимым, независимо от бедственности ее состояния. Посте-
енно усилия Карен слиться со мной ослабли, и она обратилась к
асущной задаче - использовать последние наши сессии как можно
онструктивней. И лишь после того, как она оставила всякую надежду
. мое постоянное, вечное присутствие, она смогла эффективно pa-
тать в терапии. Она позволила себе увидеть и проявить свою силу и
ой рост. Быстро нашла работу на полный рабочий день, соответ-
вующую ее талантам и умениям (в течение четырех предшествующих
т Карен тянула с этим). Изменила манеру поведения и стала сле-
ггь за своей внешностью, радикально трансформировав свой облик
превратившись из безутешной сироты в зрелую привлекательную
1енщину.
1 Через два года после завершения терапии она попросила о встре-
Де, объяснив это смертью друга. Я согласился на одну сессию и об-
наружил, что Карен не только сумела сохранить изменения, но и
добилась дальнейшего роста. Вероятно, пациенту важно понять, что,
1йтя терапевт может быть полезен, есть предел, за которым он уже
Ничего не может дать. В терапии, так же как в жизни, необходим
фундамент одиночества - в работе и в самоощущении.
1: Вера в спасителя и межличностные проблемы. Тот факт, что неко-
торые люди избегают страха смерти благодаря вере в существование
Конечного спасителя, дает терапевту дополнительную точку зрения,
долезную при оценке некоторых труднообъяснимых межличностных
1итуаций. Рассмотрим нижеследующие примеры распространенной
цинической проблемы: пациент вовлечен в очевидно неудовлетвори-
этьные, даже деструктивные отношения, от которых не в состоянии
свободиться.
Бонни, сорока восьми лет, страдала тяжелым расстройством кро-
эобращения (болезнью Бюргера) и, после двадцатилетнего бездет-
ого брака, десять лет назад разошлась с мужем. Ее муж, энтузиаст
огородных прогулок, производил впечатление бесчувственного, эго-
ентричного диктатора, который окончательно оставил Бонни, ког-
i из-за плохого здоровья она уже не могла сопровождать его в охот-
ничьих и рыболовных вылазках. В течение десяти лет раздельной
КИЗни он никак ее материально не поддерживал, имел множество
<бовных связей (которые неизменно обсуждал с ней) и раз в одну-
2 недели обязательно посещал ее дом, чтобы воспользоваться сти-
тьной машиной, ознакомиться с телефонными сообщениями, за-
155
писанными на автоответчик, сохраняемый им здесь, и - один или два
раза в год - вступать в сексуальный контакт с Бонни. Она, придер-
живаясь своих строгих моральных стандартов, отказывалась встречаться
с другими мужчинами, поскольку все еще состояла в браке. Она по-
прежнему была поглощена своим мужем - то приходя в бешенство от
одного его вида, то влюбляясь в него. Существование Бонни все боль-
ше суживалось по мере того, как она становилось все более больной,
одинокой, измученной его еженедельными визитами к стиральной
машине. Однако она не в состоянии была ни развестись с ним, ни
отключить его телефон, ни ликвидировать его прачечную привилегию.
Долорес после долгой череды неудовлетворительных отношений с
мужчинами наконец в тридцать пять лет вышла замуж за чрезвычайно
компульсивного, не склонного к психологизму человека. До брака она
проходила психотерапию в связи с хронической тревогой и язвой две-
надцатиперстной кишки. Однако после брака педантичный контроль
со стороны мужа привел к тому, что прежнее тревожное состояние
показалось ей блаженством по сравнению с нынешним. Он состав-
лял расписание ее уик-эндов (9.00-10.15- работа в саду, 10.30-
полдень - покупка продуктов и т.д.) и тщательно следил за ее расхо-
дами; контролировал все телефонные звонки и упрекал ее всякий раз,
когда она проводила время с кем-либо, кроме него. Долорес была
вне себя от тревоги и подавленного гнева, однако одна мысль о рас-
ставании или разводе приводила ее в ужас.
Марте был тридцать один год, она отчаянно хотела выйти замуж
и иметь детей. В течение нескольких лет она была связана с мужчи-
ной, принадлежащим к мистической религиозной секте, которая учи-
ла, что чем меньше человек берет на себя обязательств, тем больше
его свобода. Соответственно, хотя ему было хорошо с Мартой, он
отказывался жить с ней вместе или принимать на себя какие-либо
долговременные обязательства по отношению к ней. Его тревожило
то, что она в нем нуждается, и чем крепче она цеплялась за него, тем
меньше он готов был что-либо обещать. Марта была одержима стрем-
лением привязать его к себе, отсутствие у него обязательств перед ней
причиняло ей неописуемые страдания. В то же время она чувствова-
ла, что он стал предметом ей навязчивости, она не может от него
освободиться; порвав с ним, она всякий раз испытывала мучитель-
ную "ломку", пока наконец в подавленности или панике не хватала
телефонную трубку, чтобы позвонить ему. Он же в периоды разры-
вов был отвратительно, душераздирающе спокоен; Марта была ему
небезразлична, но он отлично обходился и без нее. Она же была
слишком поглощена им, чтобы реально искать кого-то другого: ее
главной жизненной задачей стало побудить его принять на себя обя-
тьства, притом, что здравый смысл и весь предшествующий опыт
; позволяли на это надеяться.
Каждая из этих трех пациенток была вовлечена в отношения, при-
даявшие ей значительные страдания; каждая понимала, что продол-
?ние этих отношений для нее разрушительно. Каждая безрезультат-
> пыталась освободиться; по сути, эти тщетные попытки составляли
авную тему терапии для всех трех женщин. Почему расторжение
дюшений оказывалось таким трудным? Что так крепко привязывало
[ к другому человеку? Проблемы всех трех пациенток объединены
отой, вполне очевидной темой, которая в каждом случае быстро
вновилась заметной, как только я просил пациентку рассказать, что
риходит ей в голову при мысли об отделении от партнера.
и Бонни двадцать лет состояла в браке с человеком, который при-
Ямал за нее все решения. Он мог все, и он о ней "заботился".
конечно - как она узнала после их расставания, - личностный рост
Самодостаточность объекта "заботы" неминуемо ограничиваются. Но
atb, что есть кто-то, кто в любой момент защитит и спасет, - это
: успокаивает. Бонни была серьезно больна и даже после десяти лет
цельной жизни упорно продолжала верить, что "там" есть муж,
орый заботится о ней. Всякий раз, когда я убеждал ее поразмыш-
ь о жизни без его присутствия (я имею в виду символическое при-
ствие; что касается значимого физического присутствия, к кото-
"лу трудно отнести визиты к общей стиральной машине и несколько
вольно механических соитий, то оно отсутствовало уже годы и
1Д.Ы), она испытывала сильную тревогу. Что делать в критической
йгуации? Кому позвонить? Жизнь без него будет невыносимо оди-
кой. Несомненно, он являлся символом, спасавшим ее от осоз-
Цшя жесткой реальности: "там" никого нет, "критическая ситуация"
1,избежна, и ни один человек, реальный или символический, не
йбавит от нее.
1 Долорес, подобно Бонни, панически боялась остаться одна. При-
1м, что муж невообразимо ограничивал и сковывал ее, она пред-
читала тюрьму своего замужества тому, что сама назвала "свободой
й1иц". По ее словам, она стала бы не чем иным, как парией, чле-
м бесчисленной армии неудачниц, находящихся в постоянном по-
Це случайного одинокого мужчины. Достаточно было во время те-
певтической сессии попросить ее поразмышлять об отделении от
жа, чтобы вызвать тяжелый приступ тревожной гипервентиляции.
Марта позволила будущему управлять своей жизнью. Когда бы я
1 предлагал ей поразмыслить о перспективе прекращения отноше-
1 с ее безответственным любовником, она неизменно отвечала: все,
она может себе представить, это "шестьдесят три, и завтрак в
157
одиночестве". На мой вопрос о том, как она определяет ответствен-
ность, она заявила: "Это уверенность, что мне никогда не придется
жить одной или умереть одной". Мысль о том, чтобы обедать или идти
в кино в одиночестве, наполняла ее стыдом и страхом. Чего же она
на самом деле хотела от отношений? "Чтобы я могла получить помощь.
о которой не надо просить".
Марту преследовал постоянный отчаянный страх будущего одино-
чества. Подобно многим невротикам, она в действительности не жила
в настоящем, пытаясь вместо этого вновь обрести прошлое (то есть
успокаивающую связь с матерью) в будущем. Страх и эмоциональ-
ная потребность Марты были так велики, что полностью блокирова-
ли для нее возможность установления приятных отношений с мужчи-
ной. Она слишком боялась одиночества, чтобы прекратить текущие
неудовлетворительные отношения, а ее эмоциональные требования
были настолько велики, что отпугнули потенциальных партнеров.
Таким образом, каждую из этих женщин связывали не собственно
отношения, а ужас перед тем, чтобы остаться одной, прежде всего -
перед отсутствием магического, могущественного другого, который
постоянно витает вокруг нас, наблюдает за нами, предвосхищает наши
нужды, обеспечивает каждому из нас избавление от смертной доли.
То, что вера в конечного спасителя может вовлекать человека в
очень ограничивающие отношения, особенно ярко иллюстрируется
отношениями некоторых взрослых с их стареющими родителями.
Сорокалетняя Ирен и ее мать в течение долгого времени были связа-
ны интенсивными амбивалентными отношениями. Мать была враж-
дебна, требовательна и хронически подавлена; Ирен чаще всего чув-
ствовала к ней большей частью отвращение и сильнейший гнев.
Однако когда мать стала жаловаться на условия своей жизни, Ирен
пригласила ее жить вместе с ней, что означало переезд из одного конца
страны в другой. В этот период Ирен проходила терапию, однако не
обсуждала с терапевтом свое решение пригласить мать к себе до тех
пор, пока не выслала приглашение. Похоже было, что она сознает
саморазрушительность своего поступка, но чувствует себя принужден-
ной так действовать, и потому она не хочет, чтобы кто-то ее разубеж-
дал. Вскоре после приезда матери у Ирен наступила декомпенсация:
появились приступы сильной тревоги, бессонница, произошла ост-
рая вспышка астмы. Пока терапия фокусировалась на маневрах мате-
ри, продуцирующих у Ирен чувство вины, на навязчивости и ядови-
том нраве последней, мы не двигались с места. Прогресс наметился
тогда, когда мы переключились на другой вопрос - вопрос, крити-
ческий для понимания мучительных отношений многих взрослых лю-
дей с их родителями: почему мать так важна для Ирен? Почему она
ает себя ответственной за счастье собственной матери и обязан-
1й его обеспечить? Почему она не могла психологически освободиться
р своей матери?
, Когда я попросил Ирен поразмышлять о складе ее жизни без мате-
>, ее первая ассоциация была интересна: "Без матери никому не будет
эта до того, что я ем!" Мать постоянно витала где-то над ее правым
дечом, следя за питанием Ирен и делая заметки на эту тему. На
онательном уровне Ирен неизменно испытывала ярость от присут-
вия матери; однако теперь она поняла, что на более глубинном уров-
; оно действовало успокоительно. Из того, что мать контролирова-
1 ее питание, следовало, что она гарантирует благополучие дочери и
(ругих сферах жизни. Ирен нужна была мать не только живая, но и
ергичная: на глубинном уровне у нее вызывали беспокойство при-
аки немощи, апатии, подавленности матери.
К целостному представлению о психопатологии
Из дидактических соображений я рассмотрел по отдельности две
новные стратегии преодоления тревоги смерти и представил винь-
ки историй пациентов, демонстрирующие крайние формы той или
р1ой базовой защиты; теперь настало время интегрировать их. Разу-
1тся, у большинства пациентов не наблюдается ясной и однонап-
ленной клинической картины. Стремясь отгородиться от тревоги,
обычно используем не одну монументальную защиту, а множе-
о переплетенных между собой защит. Большинство людей защи-
ются от тревоги смерти как с помощью иллюзорного убеждения в
эственной неуязвимости, так и опираясь на веру в существование
Цяечного спасителя. До сих пор я говорил об этих двух защитах как
диалектически противоположных, но в действительности они тес-
взаимосвязаны. Мы уникальны и бессмертны и обладаем мужс-
ком индивидуально выделиться из человеческой массы именно по-
fiMy, что некое всемогущее существо или сила постоянно печется о
1шем благополучии. Именно потому, что мы представляем собой
мкальные и особые существа, нам посвящены специальные силы
вселенной. Наш конечный спаситель, хоть он и всемогущ, в то
1 время является нашим вечным слугой.
Отто Ранк (Otto Rank) в глубоком обзоре, озаглавленном "Страх
1зни и страх смерти" ("Life Fear and Death Fear"), постулировал
зисную динамику, которая позволяет понять отношения между двумя
датами. По мнению Ранка, в человеке существует первичный
проявляющийся иногда как страх жизни, иногда - как страх
159
смерти. Под "страхом жизни" Ранк подразумевал тревогу, связанную
с перспективой "утраты связи с большей целостностью". Страх жиз-
ни - это страх встречи с жизнью в качестве изолированного существа,
это страх индивидуации, "движения вперед", "выделения из приро-
ды". Ранк полагал, что прототипически страх жизни связан с про-
цессом "рождения", первичной травмой и первичной сепарацией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84