Ох, не к добру это!..Но настоящие витязи Лукоморья не привыкли отступать.А, может, пока никто не заметил, подкинуть эту записку Трисею? Пусть он ему сообщит, а тот мне потом расскажет...Нет. Я не вправе подвергать его такому риску. Если что-то случится, то пусть со мной.Ночью все башни черны.Это, а еще то, что гаттерийские архитекторы дальше статьи на букву "Б" свои учебники не читают, Иванушка понял через тридцать минут после оголтелого метания по дворцовому комплексу туземных монархов.Эта?.. Эта?.. Эта?.. А, может, эта?.. Нет, вроде, та, пятая по счету, чернее была... Или седьмая?.. А вон там, направо, еще две, и их я, вроде, пока не видел... Может, там?.. А, может, она черная в переносном смысле, и это просто как фигура речи троп, когда неприятным предметам или явлениям...Ой, ешеньки-матрешеньки...Бом-м-м-м... Бом-м-м-м... Бом-м-м-м...Двенадцать!.. Опоздал!.. Не нашел!.. Идиот!..Иван устало привалился спиной к теплому каменному боку неизвестно какой по счету башни и в бессильном отчаянии в сердцах стукнулся затылком об гладкий камень. К его великому вестибулярному изумлению стена от удара подалась, поехала куда-то вправо и вниз, и царевич начал падать, но не успел – какая-то невиданная сила ласково подхватила его и понесла наверх.– О, как ты точен, мой герой... А твоя нетерпеливость меня просто пугает... – промурлыкал совсем рядом бархатный голос.Иван осторожно выглянул из-под обрушившейся на него груды подушек и вдруг оказался нос к носу с хозяйкой голоса и башни.– Ой... – слабо пискнул он и попытался провалиться сквозь пол.Даже при мерцающем свете потухающих углей в медной жаровне в дальнем углу будуара не узнать Монстеру было невозможно.– Извините, пожалуйста, ваше высочество... Я тут все развалил... Я нечаянно... Я просто падал и оказался здесь наверху... Я сейчас все приберу...И царевич, пока ему не успели помешать, бросился сгребать охапками подушки с ковра и метать их на низкое ложе под черным балдахином, мысленно честя себя на все корки. Мало того, что он не нашел ни Черной башни, ни своего немногословного корреспондента, так он еще умудрился непонятным образом попасть в опочивальню дочери царя! Если бы кто-то об этом проведал, его вполне могли приговорить бы к смерти! Хорошо еще, что Монстера, кажется, в сумраке принимает его за кого-то другого, и не подняла тревогу. Надо будет как-то побыстрей отсюда улизнуть... Или, если узнает его, постараться объяснить, что произошла какая-то странная ошибка...– Ну, что же ты, воин, не смущайся так, присядь...– Нет, спасибо, я уже пошел... Я тут случайно оказался... Я не хотел вас отвлекать от ночного отдыха... Я просто искал Черную башню и, кажется, немного ошибся дверью...– Но...– Я не нарочно... Извините... До свиданья... – и Иван, не замечая, что как щит прижимает к груди последнюю подушку, попятился в том направлении, в котором, он надеялся, была лестница вниз.– Но я ждала тебя, Язон!.. – капризно вскинув брови, воскликнула царевна."Узнала!!!" – пропустило удар сердце Иванушки, а потом, как только общий смысл фразы дошел до него полностью, и вообще чуть не остановилось.– Что-о?! – задохнулся он.– Я ждала тебя! И не понимаю, почему это тебя так удивляет, поскольку ты уж ко мне пришел, – слегка раздраженно повела плечом Монстера.– Вы... Так это... Так значит... Эта записка...– Да, это написала я. Слава о твоей отваге и искусстве долетела и до наших диких краев, Язон... Поэтому не торопи время, мой воин... Нас ожидает жаркая ночь... Какая прелесть! Ты краснеешь! Ой, что с тобой? Тебе нехорошо? Открыть окно?И снова неведомая сила подняла Иванушку и бережно опустила на только что собранную им гору подушек. По всей комнате захлопали створки распахивающихся окон.Царевна, изогнув крутое бедро, присела с краю, щелкнула пальцами, и со стола прямо к ней подплыло и зависло в метре от пола огромное золотое блюдо с фруктами.– Хочешь персик? – коснулась она румяного плода изящным пальчиком с трехсантиметровым, покрытым черным лаком, ногтем.– Н-нет... – Иван слегка отодвинулся.– Грушу?– Н-нет... – Иван отодвинулся еще подальше.– Тогда хурму?Тоскливый взгляд Иванушки скользнул по бескрайнему блюду и непроизвольно остановился на бананах. "Эх, Сергий, Сергий... Пошто ж ты меня оставил..." – запершило в горле.– Ага! – довольная собственной прозорливостью, неверно истолковала паузу Монстера и взяла с кучи фруктов один банан.Кожура под ее пальцами лопнула, распавшись на четыре желтых полосы, и полные чувственные губы искусительницы плотоядно сомкнулись на беззащитной белой сердцевине.Иван вздрогнул и инстинктивно забился в угол.Колдунья недоуменно нахмурилась. Что-то здесь было явно не так.– Вы мне, кажется, что-то сказать хотели... – нерешительно набрался смелости царевич. – Когда записку писали...– Я? – грудным голосом удивилась Монстера. – Какую записку? Ах, да. Записку... Да, я хотела посоветовать тебе, как справиться с завтрашним испытанием...– Спасибо!– ...Но ты должен мою подсказку заработать... – мягко коснулась она коленки Ивана.– Что я должен буду для вас сделать?Тут непрошибаемая невинность ее ночного гостя начала беспокоить хозяйку Черной башни.– Послушай, Язон, у тебя никогда не было брата с таким же именем?.. Или другого родственника?..– Н-нет... Насколько я знаю... – нерешительно проговорил Иван, не понимая, к чему клонит волшебница.– М-мда... – разочарованно откусила она банан и стала задумчиво жевать. – Или я что-то перепутала, или слухи могут быть НАСТОЛЬКО обманчивыми...– В-ваше высочество... Если требуется сразиться с великаном... Или скакать за тридевять земель... Или... Я готов... Вы только скажите...– Нет, Язон. Ничего такого мне от тебя не надо, – проникновенно заглянула она ему в очи в последней отчаянной попытке. – Мне всего лишь хотелось, чтобы ты своими губами, своими руками, своим телом поведал мне о вселенной безумной любви...Так бы сразу она и говорила. Об этом царевича дважды просить было не нужно. Уж это-то он знал, как делается – и читал, и сам видел на примере старших братьев неоднократно.Иванушка неуклюже, но быстро соскочил на пол, встал на одно колено перед царевной и прижал обе руки к груди (своей). – Твои уста свели меня с ума!Взгляд карих глаз, внимательный и мудрый,Лежит на мне, как черная чума!Твои уста свели меня с ума!Твое благоволенье – мне награда!!!Глоток воды пред смертию лихой!!!.. Иван декламировал, как с кровью отдирал от горячего сердца истекающие любовью куски, и обнажались предсердия и желудочки, кипящей страстью брызжа на неосторожных.Монстера закрыла лицо подушкой, и плечи ее, одетые в черный газ, мелко вздрагивали. – ...Твое рукопожатье – счастье мне!!! – закончил царевич взрывом эмоций и рухнул на ковер лицом вниз, замерев у бархатных туфелек колдуньи.Монстера была не в силах говорить, и только изредка всхлипывала, вытирая самой маленькой из подушек расплывшуюся тушь.– Язон... Язон... Милый мой... Сколько мужчин побывало в этих стенах... Но ты один... Один... Такой... Никто... Я не забуду... Никогда раньше... Поднимись... Я все тебе расскажу... И помогу... И еще погадаю... Какой ты... Это невероятно... КАК ТЫ МЕНЯ РАССМЕШИЛ!!!..
* * *
Возбужденный гаданием Монстеры Иван убежал в свою комнату во дворце, суровые часовые, пробурчав нечто невнятное себе под нос, заснули на своих постах, и даже исходящий злостью и желчью Ксенофоб забылся за точильным камнем, выронив из рук свои любимый боевой топор.И никто-никто не слышал и не видел, как в святая-святых сокровищницы – внутреннее хранилище – легкой тенью просочилась таинственная фигура в черном плаще и из зачерненного сажей медного кувшина вылила до капли в чашу с зубами дракона какую-то тягучую мутноватую жидкость, подозрительно похожую на сахарный сироп.Это и был тот единственный способ пройти через смертельно опасное испытание и остаться живым, о котором Монстера поведала царевичу.Ведь даже малые дети в Гаттерии знают, что ночью начинается и властвует безраздельно страшная болезнь кариес.
* * *
Из пораженных за ночь кариесом зубов дракона выросли хилые, уродливые, еле стоящие на ногах воины – кариозные монстры.Что творилось на апидроме – ни в сказке сказать, ни в мифе описать.Возмущенная толпа стала кидать на арену косточки от фруктов, куски подсолнухов, огрызки яблок...Один из таких огрызков и решил исход так и не начавшегося сражения, попав в плечо командиру. Тот повалился, увлекая за собой одного, другого, третьего..."Принцип домино," – покачал головой Иванушка, с жалостью и сочувствием наблюдая, как беспомощная и бестолковая куча-мала делала безуспешные попытки распутаться и приподняться.Монстера, медленно смакуя цифры, досчитала до десяти и объявила победу стеллиандра за неявкой соперника.Если бы Ивану сказали раньше, он никогда бы не поверил, что десять стеллиандров могут перекричать многотысячный апидром, да еще с большим запасом. С восторженным ревом земляки Язона подхватили царевича на руки и стали его качать, так, что дух захватывало, а завтрак настойчиво просился наружу.И быть бы ему на вершине счастья, да только не давали покоя вчерашние слова Монстеры: "С этим испытанием я тебе помогу, а вот против дракона не подействуют ни моя хитрость, ни моя магия. Только говорят мне карты, что место твоей смерти не здесь, и время твое не пришло еще, и только поэтому знаю я, что пройдешь ты и это испытание, хоть и не ведомо мне, как и какой ценой. Но помни, Язон-царевич, что карты и ошибаться могут, даже у меня. Так что, берегись..."На следующее утро гомонящая, жадная до зрелищ толпа окружила у стен дворца стеллиандров, царя и гвардейцев и повлекла их вверх по пыльным улицам Мзиури, к голой желтой скале, нависающей над морем.Впрочем, по мере приближения к ее подножию голоса гаттерийцев как-то сами собой становились все глуше и тише, пока совсем не смолкли, и тогда Иванушка понял, что они пришли.По лицу Ксенофоба было ясно, что он считает, что это путешествие для выскочки-стеллиандра было без обратного билета.– Ты знаешь, Язон, почему еще задолго до приближения к драконьей скале замолкла толпа? А почему среди дворцовой челяди нет палача? – голос Ксенофоба источал кипящую ненависть и приторный яд. – А почему вот уже несколько сотен лет мы даже не утруждаем себя тем, чтобы получше перепрятать нашу национальную реликвию, ты тоже не знаешь?..– Потому, что сами не можете забрать ее оттуда? – рассеяно предположил Иван, тревожным взглядом окидывая негостеприимную гору цвета золотого самородка.Ксенофоб зашелся от ярости, и Иван понял, что угадал. И почему во дворце не существовало должности придворного палача, он понял тоже.Потому что, как старая картина – мушиным навозом, гора была усеяна человеческими черепами. Костей видно не было – может, для этого нужно было подойти поближе. Хотя царевич охотно принес бы в жертву свое любопытство, лишь бы быть от этого зловещего места как можно подальше.И как можно быстрее.Потому, что на самой верхушке скалы часть крутого уступа зашевелилась, заворочалась и расправила золотистые крылья.Толпа ахнула и подалась назад, едва не утащив за собой и героя, и злодея дня.– Там, на самой вершине скалы, есть пещера. В пещере – золотое руно. Иди. Желаю тебе оставить твои кости где-нибудь неподалеку, чтобы их можно было потом забрать и закопать под порогом дворца, чтобы всякий проходящий топтал их, а твоя душа не знала покоя под их ногами, – огласил напутственное слово царь и, неприятно осклабившись, шепотом добавил:– Но если даже ты сумеешь добыть руно, не думай, что ты с ним далеко уйдешь. Клянусь, оно рано или поздно займет свое место на моих плечах.Иван поморщился от такого вероломства, закусил губу и решительно шагнул вперед.– Удачи тебе, Язон! – выкрикнул, перекрывая рокот толпы Ирак. – Мы все равно будем ждать твоего возвращения! Проклятый дракон подавится!Иван, как будто налетев на невидимую стену, остановился, повернулся и пошел назад. Гаттерийцы завыли, заулюлюкали, засвистели. Тут же, как из-под земли, появился торговец тухлыми яйцами и гнилыми помидорами.– Я хочу попрощаться со своими друзьями, – твердо заявил царевич.– Мудрое решение, – издевательски склонил голову Ксенофоб.Лукоморец быстро подошел к стеллиандрам и, обхватив за плечи Трисея и Ирака, тихо заговорил:– Сейчас же уходите на корабль и забирайте с собой Язона – если у меня что-нибудь получится, боюсь, отплывать придется без прощального банкета. Ждите меня там. Если я не вернусь...– Ион!..– ...найдите, пожалуйста, моего друга Сергия и все ему расскажите... Как я хотел его найти... И как... погиб... – от жалости к себе у Иванушки перехватило горло. – И передайте, что было очень приятно с ним познакомиться... И с вами тоже... И страна мне ваша успела понравиться... Особенно финики...С этими словами, чувствуя, что по рейтингу прощальных слов уходящего на верную смерть героя его сентенции не попадают и в первую сотню, он развернулся и побежал в гору, с хрустом давя хрупкие от времени и солнца кости прочными подметками сапог.Если бы Трисей не ухватил Ирака за тунику, юноша последовал бы за своим кумиром."Ну, и педилы..." – в который раз подивился иолкец, мимоходом оттаскивая Ирака к кучке стеллиандров, одиноко стоящих на опушке у небольшого леска, где уже укрылись все местные зрители, и теперь трудно было сказать, больше ли в лесу деревьев или людей.Первые ряды занимала царская семья, знать и главный передатчик. Поскольку оттесненным простолюдинам не было видно ничего, кроме спин впередистоящих, главный передатчик громко описывал, что он наблюдает, а его подручные и ученики, рассыпавшись среди народа, как по цепочке передавали его слова стоявшим позади, и каждый приукрашивал свое повествование как только мог, потому, что самый красноречивый после смерти главного передатчика, занимал его почетное и очень доходное место. Главного передатчика холили и лелеяли, и поэтому, как правило, доживал он до очень глубокой старости, зачастую уже практически слепым и глухим, но с воображением и словарным запасом, усиленными годами.Так рождались на гаттерийской земле самые невероятные легенды.Утреннее солнце, хоть и молодое, нещадно слепило глаза, и Ивану приходилось карабкаться по камням, одновременно глядя вверх, прикрывая глаза рукой, как козырьком.Дракона не было видно."Может, весь этот курултай его не разбудил?" – отдуваясь и обливаясь потом, думал царевич, прокладывая чуть не на четвереньках курс среди поросших короткой жесткой травой глыб размером со слона и изо всех сил стараясь не наступать на черепа. – "Может, удастся подойти тихонько, забрать золотую овчинку и – бегом вниз?.. Хочется надеяться, что невидимок драконы не видят, как и полагается... Хотя интересно, а нюх у них хороший?.. А слух?.. Что же я помню про них?.. А, у них размах крыльев около сорока метров... У молодых... А еще... Еще... у них ушей нет... Зато есть когти, и ими он может зацепиться даже за вертикальную скалу... А еще у них период спаривания летом... И зрачок вертикальный... А чешуйки шестиугольные. Или это у пчел соты? Ах, да. Еще круг кровообращения у драконов открытый... что бы это ни значило... Да зачем мне все это! Я должен вспомнить про нюх и слух!!! Нюх... Нюх... Эх, говорила мне мама – учи зоологию... Так кто ж его знал... Они же вымирающий вид... К несчастью... Пока не вымерший...Ох, да когда же, наконец, эта вер... ши... на..."Ой.Вот она.А вон и пещера. И не пещера даже, а просто неглубокая ниша в стене с уступом, похожим на сиденье, на котором и лежала – руку протяни – зо...Струя жидкого пламени ударила в камень над головой Иванушки, и огненный капли разлетелись, поджигая сухую редкую траву.Он успел кинуться за одного из "слонов", и только это спасло его от погибели, а царя Ксенофоба – от преждевременного разочарования, потому, что при прямом попадании даже костей бы от незваного гостя не осталось.Над головой скрючившегося в тени глыбы Ивана, низко-низко, медленно-медленно, поворачивая башкой цвета нечищеного медного самовара и раздувая ноздри, как бы принюхиваясь, проплыло золотисто-зеленое чудовище. На мгновение царевичу показалось, что один огромный желтый глаз остановился на нем, и сердце, просвистев мимо озадаченного желудка, ухнуло прямо в правую пятку.Дракон, медленно ухмыльнувшись, стал заходить на второй круг."Гадская ящерица," – выругался сквозь зубы Иванушка, пытаясь одной трясущейся рукой развернуть бумажку, на которую еще вечером выписал заклинания трех волшебников, а другой стянуть сапог, – "Могла бы и не заметить... Ну ведь зачем нужна ей эта дурацкая шкура, а?! Ладно, план "А" провалился. План "Б"... Криббль, Краббле, Круббле!"Прицельный залп из сапога-огнемета, кроме видимого удивления на лице кровожадного ящера, других результатов не принес и, не выскочи царевич вовремя из своего укрытия, у дракона появился бы слегка пережаренный, но вполне съедобный завтрак.Третий, четвертый, пятый и шестой заходы последовали до отчаяния быстро один за другим, и оглушенный, ошарашенный Иван метался с места на место среди всплесков огня, лавы и горящей земли, не соображая больше, что делать и куда бежать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
* * *
Возбужденный гаданием Монстеры Иван убежал в свою комнату во дворце, суровые часовые, пробурчав нечто невнятное себе под нос, заснули на своих постах, и даже исходящий злостью и желчью Ксенофоб забылся за точильным камнем, выронив из рук свои любимый боевой топор.И никто-никто не слышал и не видел, как в святая-святых сокровищницы – внутреннее хранилище – легкой тенью просочилась таинственная фигура в черном плаще и из зачерненного сажей медного кувшина вылила до капли в чашу с зубами дракона какую-то тягучую мутноватую жидкость, подозрительно похожую на сахарный сироп.Это и был тот единственный способ пройти через смертельно опасное испытание и остаться живым, о котором Монстера поведала царевичу.Ведь даже малые дети в Гаттерии знают, что ночью начинается и властвует безраздельно страшная болезнь кариес.
* * *
Из пораженных за ночь кариесом зубов дракона выросли хилые, уродливые, еле стоящие на ногах воины – кариозные монстры.Что творилось на апидроме – ни в сказке сказать, ни в мифе описать.Возмущенная толпа стала кидать на арену косточки от фруктов, куски подсолнухов, огрызки яблок...Один из таких огрызков и решил исход так и не начавшегося сражения, попав в плечо командиру. Тот повалился, увлекая за собой одного, другого, третьего..."Принцип домино," – покачал головой Иванушка, с жалостью и сочувствием наблюдая, как беспомощная и бестолковая куча-мала делала безуспешные попытки распутаться и приподняться.Монстера, медленно смакуя цифры, досчитала до десяти и объявила победу стеллиандра за неявкой соперника.Если бы Ивану сказали раньше, он никогда бы не поверил, что десять стеллиандров могут перекричать многотысячный апидром, да еще с большим запасом. С восторженным ревом земляки Язона подхватили царевича на руки и стали его качать, так, что дух захватывало, а завтрак настойчиво просился наружу.И быть бы ему на вершине счастья, да только не давали покоя вчерашние слова Монстеры: "С этим испытанием я тебе помогу, а вот против дракона не подействуют ни моя хитрость, ни моя магия. Только говорят мне карты, что место твоей смерти не здесь, и время твое не пришло еще, и только поэтому знаю я, что пройдешь ты и это испытание, хоть и не ведомо мне, как и какой ценой. Но помни, Язон-царевич, что карты и ошибаться могут, даже у меня. Так что, берегись..."На следующее утро гомонящая, жадная до зрелищ толпа окружила у стен дворца стеллиандров, царя и гвардейцев и повлекла их вверх по пыльным улицам Мзиури, к голой желтой скале, нависающей над морем.Впрочем, по мере приближения к ее подножию голоса гаттерийцев как-то сами собой становились все глуше и тише, пока совсем не смолкли, и тогда Иванушка понял, что они пришли.По лицу Ксенофоба было ясно, что он считает, что это путешествие для выскочки-стеллиандра было без обратного билета.– Ты знаешь, Язон, почему еще задолго до приближения к драконьей скале замолкла толпа? А почему среди дворцовой челяди нет палача? – голос Ксенофоба источал кипящую ненависть и приторный яд. – А почему вот уже несколько сотен лет мы даже не утруждаем себя тем, чтобы получше перепрятать нашу национальную реликвию, ты тоже не знаешь?..– Потому, что сами не можете забрать ее оттуда? – рассеяно предположил Иван, тревожным взглядом окидывая негостеприимную гору цвета золотого самородка.Ксенофоб зашелся от ярости, и Иван понял, что угадал. И почему во дворце не существовало должности придворного палача, он понял тоже.Потому что, как старая картина – мушиным навозом, гора была усеяна человеческими черепами. Костей видно не было – может, для этого нужно было подойти поближе. Хотя царевич охотно принес бы в жертву свое любопытство, лишь бы быть от этого зловещего места как можно подальше.И как можно быстрее.Потому, что на самой верхушке скалы часть крутого уступа зашевелилась, заворочалась и расправила золотистые крылья.Толпа ахнула и подалась назад, едва не утащив за собой и героя, и злодея дня.– Там, на самой вершине скалы, есть пещера. В пещере – золотое руно. Иди. Желаю тебе оставить твои кости где-нибудь неподалеку, чтобы их можно было потом забрать и закопать под порогом дворца, чтобы всякий проходящий топтал их, а твоя душа не знала покоя под их ногами, – огласил напутственное слово царь и, неприятно осклабившись, шепотом добавил:– Но если даже ты сумеешь добыть руно, не думай, что ты с ним далеко уйдешь. Клянусь, оно рано или поздно займет свое место на моих плечах.Иван поморщился от такого вероломства, закусил губу и решительно шагнул вперед.– Удачи тебе, Язон! – выкрикнул, перекрывая рокот толпы Ирак. – Мы все равно будем ждать твоего возвращения! Проклятый дракон подавится!Иван, как будто налетев на невидимую стену, остановился, повернулся и пошел назад. Гаттерийцы завыли, заулюлюкали, засвистели. Тут же, как из-под земли, появился торговец тухлыми яйцами и гнилыми помидорами.– Я хочу попрощаться со своими друзьями, – твердо заявил царевич.– Мудрое решение, – издевательски склонил голову Ксенофоб.Лукоморец быстро подошел к стеллиандрам и, обхватив за плечи Трисея и Ирака, тихо заговорил:– Сейчас же уходите на корабль и забирайте с собой Язона – если у меня что-нибудь получится, боюсь, отплывать придется без прощального банкета. Ждите меня там. Если я не вернусь...– Ион!..– ...найдите, пожалуйста, моего друга Сергия и все ему расскажите... Как я хотел его найти... И как... погиб... – от жалости к себе у Иванушки перехватило горло. – И передайте, что было очень приятно с ним познакомиться... И с вами тоже... И страна мне ваша успела понравиться... Особенно финики...С этими словами, чувствуя, что по рейтингу прощальных слов уходящего на верную смерть героя его сентенции не попадают и в первую сотню, он развернулся и побежал в гору, с хрустом давя хрупкие от времени и солнца кости прочными подметками сапог.Если бы Трисей не ухватил Ирака за тунику, юноша последовал бы за своим кумиром."Ну, и педилы..." – в который раз подивился иолкец, мимоходом оттаскивая Ирака к кучке стеллиандров, одиноко стоящих на опушке у небольшого леска, где уже укрылись все местные зрители, и теперь трудно было сказать, больше ли в лесу деревьев или людей.Первые ряды занимала царская семья, знать и главный передатчик. Поскольку оттесненным простолюдинам не было видно ничего, кроме спин впередистоящих, главный передатчик громко описывал, что он наблюдает, а его подручные и ученики, рассыпавшись среди народа, как по цепочке передавали его слова стоявшим позади, и каждый приукрашивал свое повествование как только мог, потому, что самый красноречивый после смерти главного передатчика, занимал его почетное и очень доходное место. Главного передатчика холили и лелеяли, и поэтому, как правило, доживал он до очень глубокой старости, зачастую уже практически слепым и глухим, но с воображением и словарным запасом, усиленными годами.Так рождались на гаттерийской земле самые невероятные легенды.Утреннее солнце, хоть и молодое, нещадно слепило глаза, и Ивану приходилось карабкаться по камням, одновременно глядя вверх, прикрывая глаза рукой, как козырьком.Дракона не было видно."Может, весь этот курултай его не разбудил?" – отдуваясь и обливаясь потом, думал царевич, прокладывая чуть не на четвереньках курс среди поросших короткой жесткой травой глыб размером со слона и изо всех сил стараясь не наступать на черепа. – "Может, удастся подойти тихонько, забрать золотую овчинку и – бегом вниз?.. Хочется надеяться, что невидимок драконы не видят, как и полагается... Хотя интересно, а нюх у них хороший?.. А слух?.. Что же я помню про них?.. А, у них размах крыльев около сорока метров... У молодых... А еще... Еще... у них ушей нет... Зато есть когти, и ими он может зацепиться даже за вертикальную скалу... А еще у них период спаривания летом... И зрачок вертикальный... А чешуйки шестиугольные. Или это у пчел соты? Ах, да. Еще круг кровообращения у драконов открытый... что бы это ни значило... Да зачем мне все это! Я должен вспомнить про нюх и слух!!! Нюх... Нюх... Эх, говорила мне мама – учи зоологию... Так кто ж его знал... Они же вымирающий вид... К несчастью... Пока не вымерший...Ох, да когда же, наконец, эта вер... ши... на..."Ой.Вот она.А вон и пещера. И не пещера даже, а просто неглубокая ниша в стене с уступом, похожим на сиденье, на котором и лежала – руку протяни – зо...Струя жидкого пламени ударила в камень над головой Иванушки, и огненный капли разлетелись, поджигая сухую редкую траву.Он успел кинуться за одного из "слонов", и только это спасло его от погибели, а царя Ксенофоба – от преждевременного разочарования, потому, что при прямом попадании даже костей бы от незваного гостя не осталось.Над головой скрючившегося в тени глыбы Ивана, низко-низко, медленно-медленно, поворачивая башкой цвета нечищеного медного самовара и раздувая ноздри, как бы принюхиваясь, проплыло золотисто-зеленое чудовище. На мгновение царевичу показалось, что один огромный желтый глаз остановился на нем, и сердце, просвистев мимо озадаченного желудка, ухнуло прямо в правую пятку.Дракон, медленно ухмыльнувшись, стал заходить на второй круг."Гадская ящерица," – выругался сквозь зубы Иванушка, пытаясь одной трясущейся рукой развернуть бумажку, на которую еще вечером выписал заклинания трех волшебников, а другой стянуть сапог, – "Могла бы и не заметить... Ну ведь зачем нужна ей эта дурацкая шкура, а?! Ладно, план "А" провалился. План "Б"... Криббль, Краббле, Круббле!"Прицельный залп из сапога-огнемета, кроме видимого удивления на лице кровожадного ящера, других результатов не принес и, не выскочи царевич вовремя из своего укрытия, у дракона появился бы слегка пережаренный, но вполне съедобный завтрак.Третий, четвертый, пятый и шестой заходы последовали до отчаяния быстро один за другим, и оглушенный, ошарашенный Иван метался с места на место среди всплесков огня, лавы и горящей земли, не соображая больше, что делать и куда бежать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87