И ты, помнится, говорил, что у тебя какой-то магический амулет есть, при помощи которого ты в любом месте можешь Ивана найти – так мы дадим его Гарри, чтобы уж все наверняка было.– А он справится? – усомнился Волк. Несмотря ни на что, а, может, именно как раз по этой причине, к заносчивому менестрелю у него было весьма специфическое отношение.– Сергий, ты не справедлив, – мягко упрекнул его стражник. – Гарри – замечательный человек. Он талантлив, а у всех талантливых творческих людей свои... странности.Серый поморщился, и после недолгой внутренней борьбы, в которой был самим собой повержен, вздохнул:– Ну, ладно. Если ты за него ручаешься... пусть это будет Гарри. Но если что – это будет последняя странность в его недолгой жизни.– Не надо угроз, – укоризненно покачал головой Мур.– Это не угроза. Это констатация факта.Иоганн Гугенберг с большим рулоном в одной руке и ведерком клея – в другой, выбрал подходящую поверхность и приступил к работе. Взмах кистью, ловкое движение руки – и очередная афиша заняла свое место в интерьере города и его истории.
ТЕАТР «МОЛНИЯ»!!!
ТОЛЬКО ОДИН РАЗ!!!
ОТ АВТОРОВ «УЛИЦЫ ПОБИТЫХ СЛЕСАРЕЙ»!!!!!
ОСТРОСЮЖЕТНЫЙ МЕЛОДРАМАТИЧЕСКИЙ БОЕВИК
«БРАТ»
Этот спектакль совершит переворот!!!
И внизу – шрифтом поменьше: "Вход бесплатный. Начало представления – в девять часов утра в воскресенье. Все собранные от спектакля средства пойдут на гуманитарные цели."Щелкнул кнут – и бочка водовоза, запряженная парой лошадей, резво покатилась прочь. Правый бок ее теперь украшал намертво приклеенный лист бумаги.А первопечатник, удовлетворенно хмыкнув, подхватил свое имущество и бодро зашагал к стене ближайшего трактира, и через минуту рядом с надписями "Мы работаем до восьми часов", "Даешь свет" и "Франсуа Генрих Манер – не очень умный человек" укрепился очередной плакат.После десяти часов вечера быстро стемнело, во дворце зажгли светильники, канделябры и фонари, и он засиял, осыпанный огнями, как королевский именинный пирог на стопятидесятилетнем юбилее, хотя, как говорят, короли столько не живут – работа у них больно уж вредная.В городских окнах засветились редкие свечки. После того, как выяснилось, что склад с ворванью сгорел тоже, в городе высочайшим указом была введена днем и ночью светомаскировка – "с целью введения противника в заблуждение". Наиболее любопытные горожане сразу же захотели узнать, с какой целью, кроме того, была введена также и голодовка, и сухой закон, но их вопросы часто просто отфутболивались от гвардейца к гвардейцу. Как правило, вместе с головами спрашивающих. После этого вопросы прекратились, но не исчезли. Они, как пружина в кресле, просто притаились до лучших времен.Теперь после темноты улицы становились безлюдными, и недобрая тишина нарушалась только мерным спотыкающимся шагом патрулей.Часы на храмовой башне пробили четверть одиннадцатого.У заднего хода дворца раздалось вопросительное "Стук-стук-стук".– Кто т... Что за шутки! – открылось и захлопнулось окошко калитки привратника.Стук-стук-стук.– Я сказал – что за дурацкие шутки!Стук-стук-стук.– Если ты, гадкий мальчишка, еще раз постучишь и убежишь – я вызову солдат, и они тебя...И тут темнота заговорила.– Мне нусен лейсенант Майк Атолло. Скасите, сто к нему присол ево семляк.– Земляк? – проворчал пришедший в себя через пару минут привратник. – А я думал, что вас на разных фабриках красят.– Я ессе меньсе месяса негр, а как узе вас, белых, ненавизу! – процедил сквозь зубы минисингер, презрительно прошествовав мимо в сопровождении предвкушающего веселый вечер молодого офицера.– Ха, Нгар, это просто классно, что ты пришел – мы тут как раз в кости игру затеяли!– Я не играю в косси, Мкаи, – снисходительно ответствовал мини-сингер.– И картишки разложили!– И в карсы тозе, – менестрель остался равнодушен.– И девчонки подошли. Вернее, проснулись!– Продазные зенсины – это посло, приясель.– И пятилетнего красного бочонок только что открыли!– Где?!– Ну, вот – другое дело! – радостно засмеялся гвардеец. – И, я надеюсь, что ты немного попоешь нам, земеля, а? Лютня твоя у нас осталась – правда, помятая маленько – так ведь ты на нее сам сел, помнишь?– У меня новая, – отмахнулся Гарри.– В прошлый раз ребятам знаешь, как понравилось! Особенно песенки про восемь покойников и жестянки-банки-склянки! Ты настоящий талант! Да мы, в Узамбаре, вообще все такие! Вон, в том дворике сидит наша теплая компашка, заруливай! Эгей, бваны, смотрите, кто к нам пришел!– Гарри! – завизжали девицы.– Гарри! – взревели господа офицеры.– Кружку нашему барду!– Скамейку нашему барду!– Подходи!– Наливай!– Хо-хо!!!..Проклятое солнце резануло по закрытым векам как ножом.Гарри застонал, попробовал отвернуться, напоролся щекой на что-то острое, застонал еще громче и сделал попытку поднять руку, чтобы закрыться от лучей всепроникающего наглого светила.Голова – как фабрика фейерверков после взрыва. Во рту гадостно. Язык – как собачья подстилка. На теле – как будто кордебалет плясал. Хотя, возможно, так оно и было.При мысли об этом мини-сингер улыбнулся – девчонки оказались хоть куда – как на подбор красавицы, умницы, просто обворожительны, а с начала-то показались – перезрелые туповатые дурнушки. Вот и доверяй первому впечатлению... А если бы не... не... как там ее... Айрина?.. Карина?.. ладно, не важно – то он бы в пух и прах в "девятку" продулся – а так хоть лосины и туника на нем, и...Медальон!Как кирпич... нет, как целый поддон кирпичей, рухнувший с пятого этажа, ударило это слово похмельного поэта по голове.Медальон. Который он должен был передать принцу Джону. И что-то при этом сказать. Что? Что он... что у него... что ему... Нет. Не то. Да и какая теперь разница... Где медальон?Гарри поднялся, попутно обнаружив, что спал в казарме, подложив под щеку разбитую новую лютню – подарок Мура, и принялся нервно себя обыскивать. Впрочем, это не заняло много времени. Карманов на остававшейся на нем одежде отродясь не было, а на шее висел только волшебный прибор – "иваноискатель" – переданный ему накануне князем Ярославским.Князь.Это была бочка с раствором, приземлившаяся поверх груды битого кирпича, и зацементировавшая унылую могилку злосчастного трубадура на веки вечные.Сергий ему ничего не говорил, а Юджин – ничего не передавал, но и без этого минисингер знал, что пропажи медальона ему не пережить.Чертов Мкаи! Он споил меня! Он, и эти его вонючие солдафоны со шлюхами! Будь они все лишены покаяния, будь они низвергнуты в самые бездонные глубины геены огненной, чтоб сгнили они заживо, чтоб крысы выели им селезенку, чтоб им марабу глаза выклевали, чтоб в мозгах у них поселились змеи, скорпионы и тарантулы, чтоб... – но ни одно проклятие не казалось ему достаточно сильным.– Чтоб им князя Сергия встретить на своем пути! – вырвалось из измученной души менестреля и тогда, наконец, удовлетворенный, он обреченно замолк.Теперь можно было и подумать.Куда девался медальон? Ведь если он его передал бедному принцу, он должен это помнить! Хоть смутно, но помнить! Или нет?.. Какие волшебные слова сказать, чтобы его вымоченная в красном полусладком память заработала?! Как там, в сказке – дум-дум, откройся?Не помогало. После седьмой кружки, пятой песни, второй игры и четвертой девчонки – провал.Бедный принц Джон.Что я скажу князю?Бедный я...Стоп. Что скажу? Скажу, что все сделал, как надо. Что передал. Что рассказал. Что он все понял и принял.А там видно будет.Бедный, бедный принц Джон. Доверчивый, простодушный, бескорыстный, добрый принц Джон... Никакого худа, кроме добра, от него я не видел. Открытый романтик, которого рок связал с подлым прохиндеем... Я князя Сергия имею ввиду. Гм. Так, о чем это я? Ах, да. За что этому светлому юноше выпали такие испытания?.. Как все обернется, когда обнаружится, что никакого медальона у него нет, и что он слыхом ни о чем таком не слыхивал?.. Шарлемань с Сержио живым разрежут его на куски... Если ему повезет. Не любят они таких шуток. А если я во всем признаюсь, то живым на куски разрежут меня. Найдутся моральные уроды. А хороших менестрелей в наше время гораздо меньше, чем плохих рыцарей. Так что, я думаю, тут выбор ясен. Извини, Джон. Мне искренне жаль. Я сделал все, что мог. Значит, судьба твоя такая. Или судьбец. Что скорее. А ведь неплохо было задумано. Как я о нем, горемычном, буду скорбеть... Я даже напишу о нем балладу.И да простит меня, грешного, Памфамир-Памфалон.Публика на улице Слесарей стала собираться еще с семи часов: заядлые театралы, которые считали себя самыми хитрыми, рассчитывали, придя пораньше, занять места поближе к сцене, а так как за последнюю пару недель заядлыми театралами сделались все уважающие себя мюхенвальдцы, от мусорщиков до судей, от конюхов до художников и от кузнецов до стражников, а хитрецами вондерландская земля была исстари богата и, иссякни все запасы и товары страны, могла бы с успехом экспортировать их, то к половине восьмого к "Молнии" уже было невозможно подобраться, а народ все прибывал и прибывал.И тогда папа Карло принял решение, пока есть еще время, перенести сцену на соседний пустырь. Чем больше народу увидит их "мелодраматический боевик" (откуда ведь только этот Гарри таких слов понабрался? Боевик – понятно, это потому, что там будет изображаться бой. Драма – тоже понятно. Но "мелодраматический"... При чем тут мел?...), тем лучше.Сказано – сделано. И к девяти часам их зрительный зал, как и задумывалось, разросся до размеров небольшой площади, благо добровольных помощников было хоть отбавляй.И с последним ударом часов на храмовой башне представление началось.Сквозь щелочку в занавесе старик Гарджуло не отрываясь следил за реакцией публики. Интерес, догадка, узнавание, шок, негодование, ярость – все эмоции сменяли друг друга с многообещающей быстротой, и когда, спустя два часа, спектакль подошел к концу, совместный возмущенный разум уже кипел, и вместо обычных "браво" и "бис" из толпы полетело:– Смерть предателю!– Все на площадь!– Казни не будет!– А почему актеры так смешно пришепетывали?– Изменника Томаса – на казнь!!!– На казнь!!!– Все на казнь!!!– Где Гарри?– Не знаю... Не возвращался.– А, может, его уже того...– Кого?– Ну, этого...– Юджин бы знал...– Инфанта – на престол!– Дурить нас вздумали!– Мы им покажем!!!Неподалеку совершенно случайно застряла в трехсантиметровой грязи повозка с оружием, каковое наиболее горячие головы, не задумываясь, и реквизировали.Идея Мура имела успех.Толпа, подобно мутному потоку с гор, неслась вперед, вбирая в себя все и всех на своем пути – так очень скоро помимо своей воли к ней присоединились отряд городской стражи, фургон и лошадь пекаря, сам пекарь, тачка и лестница каменщика (сам каменщик так и остался метаться на втором этаже недостроенного дома), дрессированный слон из королевского зверинца (у остальных животных и смотрителей хватило сообразительности залезть на близстоящие деревья. Те, которые еще не присоединились.), памятник Шарлеманю Первому, шесть лотков с овощами и торговцами и свадебный поезд, и уже невозможно было ее остановить, а только нестись вместе с ней, и кричать:– Руки прочь от инфанта!!!– Предателей – к ответу!!!– Отодвиньте слона!!!– Шарлеманя – на престол!!!– Он же памятник!..– Настоящего!– Горько!.. Горько!..– Гарри не видели?Служба в храме Просветления закончилась, и его величество с его же высочеством в сопровождении кардинала Мадженты, приятно улыбаясь и изредка помахивая руками в оранжевых перчатках собравшимся вокруг верноподданным, по белой ковровой дорожке, окруженной королевскими гвардейцами, прошествовали через всю площадь к воздвигнутому за ночь огромному помосту, вокруг которого уже собиралась своя публика, свои завсегдатаи и любители, хоть и не такие многочисленные, как на представления труппы "Молнии".С двенадцатым ударом часов на храмовой башне ворота дворца распахнулись и, как в параде-алле, перед зеваками прошли все участники предстоящего действа – отряд дворцовой стражи, десять герольдов, два глашатая, шесть палачей и одноконная повозка – черный ящик без окон, в которой традиционно перевозили к месту казни государственных преступников.Король удобно расположился на походном троне, поглаживая нервными пальцами золотой скипетр, на вершине которого горел, переливался всеми лучами солнца и слепил глаза огромный красный камень – сокровище династии Шарлеманей – Камень Власти.Кронпринц со скучающим видом остановился на полшага сзади, снял перчатки и занялся традиционным маникюром – стал обкусывать ногти.Кардинал осенил собравшихся благословляющими взмахами рук, деревянно улыбнулся и склонился к монаршему уху:– Ваше величество приняло мудрое решение, отдав приказ о казни.– Я знаю, – скромно отозвался король.– В этом глупом народе предатели и изменники распускали слухи, не имеющие под собой никаких оснований, естественно разумеется...– Я знаю, – повторил король.– Они говорили, и я сам это слышал через своих подслуш... послушников, я хотел сказать, что будто бы...– Я знаю, – раздраженно рыкнул Шарлемань, и фонтан красноречия Мадженты иссяк.– Надеюсь, папа, все пройдет без всяких сюрпризов? – проронил кронпринц, отвлекшись от ухода за ногтями.– Я приказал Айсу расставить на крышах лучших лучников, – буркнул король. – Мыши на бегу в глаз попадут. А почему ты спрашиваешь?– Посмотри туда, налево – там по улице в сторону площади катится нечто, похожее на человеческую волну – всякий сброд, я уверен, но что-то их слишком много.– Ерунда, – фыркнул король. – Если бы произошло что-то нехорошее, мои шпионы сообщили бы мне.За плечом его кто-то вежливо покашлял.– Пора начинать, ваше величество?– Преступников привезли?– Так точно, уже поднимаются, ваше величество.Король посмотрел направо – над помостом едва показалась чья-то голова, одетая в черный мешок, как предписывал Кодекс Казней Вондерланда.– Начинайте, – и в предвкушении удовольствия Шарлемань откинулся на спинку походного трона.Главный герольд взмахнул шляпой.И шум большого города перекрыли фанфары.– Быстрее, быстрее!!!– Свободу принцу!!!– Они уже начинают!– В трубы дудят!– Навались!– Поднажми!– Слона уберите, кому говорят!!!– Даешь!!!– Вперед!!!– Капуста! Картошка!– Ура!!!– Где Гарри?!– Не знаю!!!– Горько!!!И на площадь, сминая все, ввалилась толпа освободителей-революционеров. А впереди всех, на лихом слоне, гарцевал отрок Сергий, скинувший наконец-то ненавистный голубой парик и розовое платье.– Вот он!!!– Стойте!– Узурпаторы!!!– Палачи!!!– Который?– Что – который?– Который из них – настоящий Шарлемань?– Который в цепях, конечно же, дубина стоеросовая!– Сам дубина! Их там двое!– Что-о?– Двое!– И что – оба принца?– Нет, звездочета!– Один – Лукомольский, другой – Лотранский, чудило!– От чудилы слышу!– Который же наш-то, а?– Да вон тот!– Нет, вон тот!– Этот, этот!– В сирен... в тунике, которая посветлее!– Ваше величество – произошло что-то нехорошее...Трубачи завертели головами, сбились с ритма, фанфары издали предсмертный хрип, визг и хрюк и умолкли.И сквозь заскочившую на секундочку тишину донесся до каждого гневный голос Шарлеманя:– Что все это значит? Это что – бунт?! На колени, чернь! Я – ваш король!– А король-то ненастоящий!!! – донесся злорадный голос с ближайшего слона.– Взять его!!! – подскочил на месте Сержио. – Это он!!! Ярославский Волк!!! Стража!!!– Накось, выкуси! – сделал неприличный жест князь. – Инфанта – на престол!– У-у-у!!! – поддержала его толпа.– Узурпаторов – долой!– У-у-у!!!– Вон он – настоящий! – не унимался князь, тыча перстом в Иванушку. – Смотрите, как на невинно предательски убиенного папеньку похож!– Гвардейцы, огонь!– Нет, живым брать!– Народ!!! Бей подлецов! Грабь награбленное!– У-у-у!!! – затрубил вдруг слон.От неожиданности все замолчали и, воспользовавшись моментом, обтекаемый, как все кардиналы мира, приторно улыбаясь, вперед на помосте выскочил Маджента.– Добрые горожане, – поклонился он застывшему людскому морю. – Богом данный нам монарх и его законный наследник, – последовал поклон в сторону особ королевской крови и многозначительная пауза. – Я, как служитель церкви Памфамир-Памфалона, Господа нашего единого и неделимого, миролюбивого, мудрого и заботливого, не могу допустить, чтобы здесь и сейчас пролилась невинная кровь из-за подстрекательства горстки презренных бунтовщиков, с которыми мы еще будем иметь дело позже, и пожалеют они, что родились на свет.– Короче!– По делу говори!– Инфанта – на трон!!!– Смерть предателям!!!– Смерть бунтовщикам!!!– Да здравствует Шарлемань!!!– Ананасы!.. Петрушка!..– Да, дети мои, я знаю, как совершенно доподлинно узнать, есть ли среди осужденных кто-нибудь, могущий претендовать на святое звание правителя Вондерланда. Сейчас я поведаю вам древнее предание...– Сказку! – выкрикнул Волк, подскакивая на своем ушастом скакуне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
ТЕАТР «МОЛНИЯ»!!!
ТОЛЬКО ОДИН РАЗ!!!
ОТ АВТОРОВ «УЛИЦЫ ПОБИТЫХ СЛЕСАРЕЙ»!!!!!
ОСТРОСЮЖЕТНЫЙ МЕЛОДРАМАТИЧЕСКИЙ БОЕВИК
«БРАТ»
Этот спектакль совершит переворот!!!
И внизу – шрифтом поменьше: "Вход бесплатный. Начало представления – в девять часов утра в воскресенье. Все собранные от спектакля средства пойдут на гуманитарные цели."Щелкнул кнут – и бочка водовоза, запряженная парой лошадей, резво покатилась прочь. Правый бок ее теперь украшал намертво приклеенный лист бумаги.А первопечатник, удовлетворенно хмыкнув, подхватил свое имущество и бодро зашагал к стене ближайшего трактира, и через минуту рядом с надписями "Мы работаем до восьми часов", "Даешь свет" и "Франсуа Генрих Манер – не очень умный человек" укрепился очередной плакат.После десяти часов вечера быстро стемнело, во дворце зажгли светильники, канделябры и фонари, и он засиял, осыпанный огнями, как королевский именинный пирог на стопятидесятилетнем юбилее, хотя, как говорят, короли столько не живут – работа у них больно уж вредная.В городских окнах засветились редкие свечки. После того, как выяснилось, что склад с ворванью сгорел тоже, в городе высочайшим указом была введена днем и ночью светомаскировка – "с целью введения противника в заблуждение". Наиболее любопытные горожане сразу же захотели узнать, с какой целью, кроме того, была введена также и голодовка, и сухой закон, но их вопросы часто просто отфутболивались от гвардейца к гвардейцу. Как правило, вместе с головами спрашивающих. После этого вопросы прекратились, но не исчезли. Они, как пружина в кресле, просто притаились до лучших времен.Теперь после темноты улицы становились безлюдными, и недобрая тишина нарушалась только мерным спотыкающимся шагом патрулей.Часы на храмовой башне пробили четверть одиннадцатого.У заднего хода дворца раздалось вопросительное "Стук-стук-стук".– Кто т... Что за шутки! – открылось и захлопнулось окошко калитки привратника.Стук-стук-стук.– Я сказал – что за дурацкие шутки!Стук-стук-стук.– Если ты, гадкий мальчишка, еще раз постучишь и убежишь – я вызову солдат, и они тебя...И тут темнота заговорила.– Мне нусен лейсенант Майк Атолло. Скасите, сто к нему присол ево семляк.– Земляк? – проворчал пришедший в себя через пару минут привратник. – А я думал, что вас на разных фабриках красят.– Я ессе меньсе месяса негр, а как узе вас, белых, ненавизу! – процедил сквозь зубы минисингер, презрительно прошествовав мимо в сопровождении предвкушающего веселый вечер молодого офицера.– Ха, Нгар, это просто классно, что ты пришел – мы тут как раз в кости игру затеяли!– Я не играю в косси, Мкаи, – снисходительно ответствовал мини-сингер.– И картишки разложили!– И в карсы тозе, – менестрель остался равнодушен.– И девчонки подошли. Вернее, проснулись!– Продазные зенсины – это посло, приясель.– И пятилетнего красного бочонок только что открыли!– Где?!– Ну, вот – другое дело! – радостно засмеялся гвардеец. – И, я надеюсь, что ты немного попоешь нам, земеля, а? Лютня твоя у нас осталась – правда, помятая маленько – так ведь ты на нее сам сел, помнишь?– У меня новая, – отмахнулся Гарри.– В прошлый раз ребятам знаешь, как понравилось! Особенно песенки про восемь покойников и жестянки-банки-склянки! Ты настоящий талант! Да мы, в Узамбаре, вообще все такие! Вон, в том дворике сидит наша теплая компашка, заруливай! Эгей, бваны, смотрите, кто к нам пришел!– Гарри! – завизжали девицы.– Гарри! – взревели господа офицеры.– Кружку нашему барду!– Скамейку нашему барду!– Подходи!– Наливай!– Хо-хо!!!..Проклятое солнце резануло по закрытым векам как ножом.Гарри застонал, попробовал отвернуться, напоролся щекой на что-то острое, застонал еще громче и сделал попытку поднять руку, чтобы закрыться от лучей всепроникающего наглого светила.Голова – как фабрика фейерверков после взрыва. Во рту гадостно. Язык – как собачья подстилка. На теле – как будто кордебалет плясал. Хотя, возможно, так оно и было.При мысли об этом мини-сингер улыбнулся – девчонки оказались хоть куда – как на подбор красавицы, умницы, просто обворожительны, а с начала-то показались – перезрелые туповатые дурнушки. Вот и доверяй первому впечатлению... А если бы не... не... как там ее... Айрина?.. Карина?.. ладно, не важно – то он бы в пух и прах в "девятку" продулся – а так хоть лосины и туника на нем, и...Медальон!Как кирпич... нет, как целый поддон кирпичей, рухнувший с пятого этажа, ударило это слово похмельного поэта по голове.Медальон. Который он должен был передать принцу Джону. И что-то при этом сказать. Что? Что он... что у него... что ему... Нет. Не то. Да и какая теперь разница... Где медальон?Гарри поднялся, попутно обнаружив, что спал в казарме, подложив под щеку разбитую новую лютню – подарок Мура, и принялся нервно себя обыскивать. Впрочем, это не заняло много времени. Карманов на остававшейся на нем одежде отродясь не было, а на шее висел только волшебный прибор – "иваноискатель" – переданный ему накануне князем Ярославским.Князь.Это была бочка с раствором, приземлившаяся поверх груды битого кирпича, и зацементировавшая унылую могилку злосчастного трубадура на веки вечные.Сергий ему ничего не говорил, а Юджин – ничего не передавал, но и без этого минисингер знал, что пропажи медальона ему не пережить.Чертов Мкаи! Он споил меня! Он, и эти его вонючие солдафоны со шлюхами! Будь они все лишены покаяния, будь они низвергнуты в самые бездонные глубины геены огненной, чтоб сгнили они заживо, чтоб крысы выели им селезенку, чтоб им марабу глаза выклевали, чтоб в мозгах у них поселились змеи, скорпионы и тарантулы, чтоб... – но ни одно проклятие не казалось ему достаточно сильным.– Чтоб им князя Сергия встретить на своем пути! – вырвалось из измученной души менестреля и тогда, наконец, удовлетворенный, он обреченно замолк.Теперь можно было и подумать.Куда девался медальон? Ведь если он его передал бедному принцу, он должен это помнить! Хоть смутно, но помнить! Или нет?.. Какие волшебные слова сказать, чтобы его вымоченная в красном полусладком память заработала?! Как там, в сказке – дум-дум, откройся?Не помогало. После седьмой кружки, пятой песни, второй игры и четвертой девчонки – провал.Бедный принц Джон.Что я скажу князю?Бедный я...Стоп. Что скажу? Скажу, что все сделал, как надо. Что передал. Что рассказал. Что он все понял и принял.А там видно будет.Бедный, бедный принц Джон. Доверчивый, простодушный, бескорыстный, добрый принц Джон... Никакого худа, кроме добра, от него я не видел. Открытый романтик, которого рок связал с подлым прохиндеем... Я князя Сергия имею ввиду. Гм. Так, о чем это я? Ах, да. За что этому светлому юноше выпали такие испытания?.. Как все обернется, когда обнаружится, что никакого медальона у него нет, и что он слыхом ни о чем таком не слыхивал?.. Шарлемань с Сержио живым разрежут его на куски... Если ему повезет. Не любят они таких шуток. А если я во всем признаюсь, то живым на куски разрежут меня. Найдутся моральные уроды. А хороших менестрелей в наше время гораздо меньше, чем плохих рыцарей. Так что, я думаю, тут выбор ясен. Извини, Джон. Мне искренне жаль. Я сделал все, что мог. Значит, судьба твоя такая. Или судьбец. Что скорее. А ведь неплохо было задумано. Как я о нем, горемычном, буду скорбеть... Я даже напишу о нем балладу.И да простит меня, грешного, Памфамир-Памфалон.Публика на улице Слесарей стала собираться еще с семи часов: заядлые театралы, которые считали себя самыми хитрыми, рассчитывали, придя пораньше, занять места поближе к сцене, а так как за последнюю пару недель заядлыми театралами сделались все уважающие себя мюхенвальдцы, от мусорщиков до судей, от конюхов до художников и от кузнецов до стражников, а хитрецами вондерландская земля была исстари богата и, иссякни все запасы и товары страны, могла бы с успехом экспортировать их, то к половине восьмого к "Молнии" уже было невозможно подобраться, а народ все прибывал и прибывал.И тогда папа Карло принял решение, пока есть еще время, перенести сцену на соседний пустырь. Чем больше народу увидит их "мелодраматический боевик" (откуда ведь только этот Гарри таких слов понабрался? Боевик – понятно, это потому, что там будет изображаться бой. Драма – тоже понятно. Но "мелодраматический"... При чем тут мел?...), тем лучше.Сказано – сделано. И к девяти часам их зрительный зал, как и задумывалось, разросся до размеров небольшой площади, благо добровольных помощников было хоть отбавляй.И с последним ударом часов на храмовой башне представление началось.Сквозь щелочку в занавесе старик Гарджуло не отрываясь следил за реакцией публики. Интерес, догадка, узнавание, шок, негодование, ярость – все эмоции сменяли друг друга с многообещающей быстротой, и когда, спустя два часа, спектакль подошел к концу, совместный возмущенный разум уже кипел, и вместо обычных "браво" и "бис" из толпы полетело:– Смерть предателю!– Все на площадь!– Казни не будет!– А почему актеры так смешно пришепетывали?– Изменника Томаса – на казнь!!!– На казнь!!!– Все на казнь!!!– Где Гарри?– Не знаю... Не возвращался.– А, может, его уже того...– Кого?– Ну, этого...– Юджин бы знал...– Инфанта – на престол!– Дурить нас вздумали!– Мы им покажем!!!Неподалеку совершенно случайно застряла в трехсантиметровой грязи повозка с оружием, каковое наиболее горячие головы, не задумываясь, и реквизировали.Идея Мура имела успех.Толпа, подобно мутному потоку с гор, неслась вперед, вбирая в себя все и всех на своем пути – так очень скоро помимо своей воли к ней присоединились отряд городской стражи, фургон и лошадь пекаря, сам пекарь, тачка и лестница каменщика (сам каменщик так и остался метаться на втором этаже недостроенного дома), дрессированный слон из королевского зверинца (у остальных животных и смотрителей хватило сообразительности залезть на близстоящие деревья. Те, которые еще не присоединились.), памятник Шарлеманю Первому, шесть лотков с овощами и торговцами и свадебный поезд, и уже невозможно было ее остановить, а только нестись вместе с ней, и кричать:– Руки прочь от инфанта!!!– Предателей – к ответу!!!– Отодвиньте слона!!!– Шарлеманя – на престол!!!– Он же памятник!..– Настоящего!– Горько!.. Горько!..– Гарри не видели?Служба в храме Просветления закончилась, и его величество с его же высочеством в сопровождении кардинала Мадженты, приятно улыбаясь и изредка помахивая руками в оранжевых перчатках собравшимся вокруг верноподданным, по белой ковровой дорожке, окруженной королевскими гвардейцами, прошествовали через всю площадь к воздвигнутому за ночь огромному помосту, вокруг которого уже собиралась своя публика, свои завсегдатаи и любители, хоть и не такие многочисленные, как на представления труппы "Молнии".С двенадцатым ударом часов на храмовой башне ворота дворца распахнулись и, как в параде-алле, перед зеваками прошли все участники предстоящего действа – отряд дворцовой стражи, десять герольдов, два глашатая, шесть палачей и одноконная повозка – черный ящик без окон, в которой традиционно перевозили к месту казни государственных преступников.Король удобно расположился на походном троне, поглаживая нервными пальцами золотой скипетр, на вершине которого горел, переливался всеми лучами солнца и слепил глаза огромный красный камень – сокровище династии Шарлеманей – Камень Власти.Кронпринц со скучающим видом остановился на полшага сзади, снял перчатки и занялся традиционным маникюром – стал обкусывать ногти.Кардинал осенил собравшихся благословляющими взмахами рук, деревянно улыбнулся и склонился к монаршему уху:– Ваше величество приняло мудрое решение, отдав приказ о казни.– Я знаю, – скромно отозвался король.– В этом глупом народе предатели и изменники распускали слухи, не имеющие под собой никаких оснований, естественно разумеется...– Я знаю, – повторил король.– Они говорили, и я сам это слышал через своих подслуш... послушников, я хотел сказать, что будто бы...– Я знаю, – раздраженно рыкнул Шарлемань, и фонтан красноречия Мадженты иссяк.– Надеюсь, папа, все пройдет без всяких сюрпризов? – проронил кронпринц, отвлекшись от ухода за ногтями.– Я приказал Айсу расставить на крышах лучших лучников, – буркнул король. – Мыши на бегу в глаз попадут. А почему ты спрашиваешь?– Посмотри туда, налево – там по улице в сторону площади катится нечто, похожее на человеческую волну – всякий сброд, я уверен, но что-то их слишком много.– Ерунда, – фыркнул король. – Если бы произошло что-то нехорошее, мои шпионы сообщили бы мне.За плечом его кто-то вежливо покашлял.– Пора начинать, ваше величество?– Преступников привезли?– Так точно, уже поднимаются, ваше величество.Король посмотрел направо – над помостом едва показалась чья-то голова, одетая в черный мешок, как предписывал Кодекс Казней Вондерланда.– Начинайте, – и в предвкушении удовольствия Шарлемань откинулся на спинку походного трона.Главный герольд взмахнул шляпой.И шум большого города перекрыли фанфары.– Быстрее, быстрее!!!– Свободу принцу!!!– Они уже начинают!– В трубы дудят!– Навались!– Поднажми!– Слона уберите, кому говорят!!!– Даешь!!!– Вперед!!!– Капуста! Картошка!– Ура!!!– Где Гарри?!– Не знаю!!!– Горько!!!И на площадь, сминая все, ввалилась толпа освободителей-революционеров. А впереди всех, на лихом слоне, гарцевал отрок Сергий, скинувший наконец-то ненавистный голубой парик и розовое платье.– Вот он!!!– Стойте!– Узурпаторы!!!– Палачи!!!– Который?– Что – который?– Который из них – настоящий Шарлемань?– Который в цепях, конечно же, дубина стоеросовая!– Сам дубина! Их там двое!– Что-о?– Двое!– И что – оба принца?– Нет, звездочета!– Один – Лукомольский, другой – Лотранский, чудило!– От чудилы слышу!– Который же наш-то, а?– Да вон тот!– Нет, вон тот!– Этот, этот!– В сирен... в тунике, которая посветлее!– Ваше величество – произошло что-то нехорошее...Трубачи завертели головами, сбились с ритма, фанфары издали предсмертный хрип, визг и хрюк и умолкли.И сквозь заскочившую на секундочку тишину донесся до каждого гневный голос Шарлеманя:– Что все это значит? Это что – бунт?! На колени, чернь! Я – ваш король!– А король-то ненастоящий!!! – донесся злорадный голос с ближайшего слона.– Взять его!!! – подскочил на месте Сержио. – Это он!!! Ярославский Волк!!! Стража!!!– Накось, выкуси! – сделал неприличный жест князь. – Инфанта – на престол!– У-у-у!!! – поддержала его толпа.– Узурпаторов – долой!– У-у-у!!!– Вон он – настоящий! – не унимался князь, тыча перстом в Иванушку. – Смотрите, как на невинно предательски убиенного папеньку похож!– Гвардейцы, огонь!– Нет, живым брать!– Народ!!! Бей подлецов! Грабь награбленное!– У-у-у!!! – затрубил вдруг слон.От неожиданности все замолчали и, воспользовавшись моментом, обтекаемый, как все кардиналы мира, приторно улыбаясь, вперед на помосте выскочил Маджента.– Добрые горожане, – поклонился он застывшему людскому морю. – Богом данный нам монарх и его законный наследник, – последовал поклон в сторону особ королевской крови и многозначительная пауза. – Я, как служитель церкви Памфамир-Памфалона, Господа нашего единого и неделимого, миролюбивого, мудрого и заботливого, не могу допустить, чтобы здесь и сейчас пролилась невинная кровь из-за подстрекательства горстки презренных бунтовщиков, с которыми мы еще будем иметь дело позже, и пожалеют они, что родились на свет.– Короче!– По делу говори!– Инфанта – на трон!!!– Смерть предателям!!!– Смерть бунтовщикам!!!– Да здравствует Шарлемань!!!– Ананасы!.. Петрушка!..– Да, дети мои, я знаю, как совершенно доподлинно узнать, есть ли среди осужденных кто-нибудь, могущий претендовать на святое звание правителя Вондерланда. Сейчас я поведаю вам древнее предание...– Сказку! – выкрикнул Волк, подскакивая на своем ушастом скакуне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87