– Ну же, коллеги, полно вам спорить, – приобнял за плечи надувшихся друг на друга волшебников магистр Круббле. – Мы же до сих пор не сказали молодым людям, о какой помощи мы бы хотели их попросить.– Нас?! – в один голос воскликнули Иван и Сергий.– Да, отважные наши герои, именно вас. Мы создали этот невиданный в истории магии артефакт, и сейчас, когда наша работа завершена, он должен попасть в руки, или, вернее, в ноги тех, для кого он был предназначен – бродячим рыцарям, искателям приключений, вроде вас. Чудо-сапоги должны быть испытаны в дорогах и сражениях, стихиях и пирах... Теперь они должны получить свою, самостоятельную жизнь, – глаза старика увлажнились непрошенной слезой. – И мы бы хотели попросить не отказать нам в любезности и взять на испытания наше детище, плод многолетнего труда...– А что такое тр... трын... тарс...
* * *
– ...ешеньки-матрешеньки, ну ничегошеньки себе! – обалдело выдохнул Серый, не в силах оторвать глаз от широкой обугленной полосы в зеленой шапке леса под ними. – А ну-ка, дай я!..Иван передал ему сапог, и Волк, инстинктивно приняв позу Рэмбо на афише – потому, что никакую иную позу человеческое существо с ТАКИМ орудием подмышкой, принять не может по определению, выплюнул слова заклинания:– Криббль! Краббле! Круббле! – и из голенища мгновенно вырвался на свободу ревущий столб огня, поразивший притихший лес в самое сердце.– Это невероятно! – как завороженный, покачал головой царевич. – Это поразительно!– Криббль! К...– Хватит, не надо больше – деревья же жалко! – немедленно ухватил Серого за руку Иван. – Давай лучше еще что-нибудь опробуем!– Ага! А сам сколько раз-то стрелял!– Сколько? Всего раза два... три...– Как же! Три! Двадцать три! А мне так и разика жалко!– Да не жалко мне, мне лес...– Ладно, рассказывай, лес, лес! Тогда я сейчас первый невидимость опробовать буду! Дай-ка сюда это руководство – что там сказать надо... Ну-ка... Сейчас... Ага, вот, нашел... "Надеть сапоги..." Отдавай, Иван, второй. В одном сапоге стоять – примета плохая.– Почему плохая?– Не отдашь – узнаешь. Так, дальше... "Сказать: "Криббль, Круббле, Краббле..." Сказал. А сейчас я еще постреляю. Бе-бе-бе!А в это время в дверь дома старого Ханса раздался нерешительный стук.Мудрец, несмотря на то, что ожидал его и боялся вот уже целый день, вздрогнул, ссутулился еще больше, и медленно закрыв огромный полуистлевший том, лежавший перед ним на столе, обреченно кивнул седой косматой головой.
* * *
– Войдите.Со скрипом тяжелая дверь растворилась, и на пороге показались мэр Ингота и главы гильдий.– Мудрейший... – дрожащим от слез голосом начал было мастер Холл, но, взглянув на Ханса, понял, что тот уже все знает, и тоненько взвыв, выбежал на улицу.– Это были его сыновья, – угрюмо проговорил высокий темноволосый меняла. – Они бросились отомстить за гибель сестры, и...– Я знаю... – скорее почувствовалось, чем прошелестело в воздухе.– Мудрейший, доколе!!!.. – бросился к нему и сжал своими мясистыми лапами его тонкую, как птичья лапка, руку пекарь. – Ты же волшебник!!! Сделай же что-нибудь!!!.. Помоги!!!Тонкие, почти нереальные черты лица старого Ханса исказились знакомой болью.– Я не могу... Мой дар – дар предсказания... Он не может повредить Вертизелю. Я могу только предсказывать новые смерти, – горько прошептал старец. – Зачем вы снова пришли ко мне...– Мы знаем, знаем это, о мудрый Ханс, – выступил вперед молодой каретник. – Но сделай милость, погадай нам опять... Может, на этот раз высшие силы откроют, кто сможет избавить нас от этого богомерзкого колдуна.– Или кто умрет следующим... – прошептал старик.– Погадай нам, пожалуйста, о мудрый Ханс, – склонил лысеющую голову портной.– Не отнимай у нас надежду...– Но я гадаю каждый день, и вижу только кровь... Кровь наших родных и друзей...– Но ты же сам говорил, что когда-нибудь ты сможешь увидеть наше избавление от проклятого колдуна!– И что если мы пропустим его, другого шанса у нас не будет! А вдруг это будет скоро? Сегодня или завтра?..– Хорошо, – согласился старец. – Садитесь у стены...Танцующие, переплетающиеся змеи синего и красного дыма заполнили комнату, повторяя в воздухе символы и руны, начертанные углем на полу. В ноздри ударил пронзительный запах чего-то серого, шевелящегося, что курилось в треножнике в середине декаграммы. Старик вынул из медной шкатулки на столе белый кожаный мешочек, достал из него крошечную щепотку какого-то порошка, и бросил по одной крупинке на каждую из трех свечей вокруг Печати Прозрачности. Тут же вверх, до выжженного до черноты потолка, выметнулось темное пламя, в ноздри ударило серой и корицей, и старик, осторожно, но твердо, положил на Печать обе руки, правую поверх левой, и уставился в неведомые миры незрячими глазами.Поначалу выражение лица его не менялось, но вдруг, содрогнувшись всем телом, как будто от удара молнии, волшебник прохрипел: "Чужестранец!.. Серый!.. Кот!.. Избавление!..", и упал замертво.– Мудрый Ханс!– Старейший!– Силы небесные, он умер!– Нет, он дышит!– Откройте окно – ему нужен свежий воздух!– Я отнесу его на кровать...– Что с ним?– Он что-то Видел!– Что-то, что поможет нам!– Он сказал "чужестранец" – наверно, это будет кто-то издалека.– А что означает "серый"?– И "кот"?– Вы тоже это слышали? А то я подумал было, что, может быть, ослышался...– Ничего, наберитесь терпения – он очнется и сам нам все объяснит.– Ну, что, мастер Керли, как он?– Ему лучше?– Пока нет, мастер Силл. Но, может быть, через полчаса...Но старец не пришел в сознание ни через полчаса, ни через час, и тогда, оставив с ним мастера Хупса – главу гильдии цирюльников – горожане невеселой толпой направились в трактир.
* * *
– Иванушка, смотри, там вон, слева, город, кажется, какой-то.– Где?.. А, ну да, город. Городишко, вообще-то, я бы сказал. А что ты предлагаешь?– Я предлагаю там заночевать, – пожал плечами, удивляясь несообразительности друга, Волк. – Тем более, дождь, вон, опять собирается...Царевич повернул голову в том направлении, в котором указывал Серый, и присвистнул. – Ничего себе – дождь! Там целая гроза идет!– В этом я с вами сейчас целиком и полностью согласен, – быстро подтвердил снизу шершавый голос. – Заночевать в городе – прекрасная мысль.– А куда мы тебя денем, если в город пойдем? – почесал в затылке отрок Сергий. – На нас же вся деревня будет пялиться, если мы потащим тебя на себе!– Должна же быть в жизни справедливость, – как бы между прочим многозначительно заметил ковер.– Что-то расхотелось мне в этом городе ночевать, – как бы между прочим многозначительно заметил Иван.– Вы могли бы положить меня в сумку – все-вместимку, – все осознал, и сразу выступил с конструктивным предложением Масдай.– В сапог, то есть.– А ведь и верно шерстяная душа говорит! – хмыкнул Серый. – Давай и в самом деле попробуем – только подожди, пока спустимся!Высмотрев ровное местечко у городских ворот, пока стража то ли спала, то ли гуляла где-то, лукоморцы приземлились, быстро скатали своего тканого друга, после краткого "Краббле, Криббль, Круббле" оказались с абсолютно пустыми руками, и уже налегке вошли в незнакомый городок.– Да куда же они тут все подевались-то! – в который раз громко возмутился отрок Сергий. – Времени, наверное, одиннадцати нет, а у них кругом все как повымерло! И ставни на окнах закрыты! И фонаря ни одного! Даже собаки молчат! Ну и городишко. Не удивлюсь, если тут и постоялого двора никакого не окажется, и ночевать нам придется в фонтане.– Причем тут фонтан?– Притом, что вон он – на площади впереди. По-моему, единственное не запертое строение в этой большой деревне.– Если там площадь, значит, поблизости должен быть и трактир. Я читал. Во всех книгах так говорится.– Ну, если в книгах говорится... – неодобрительно пробурчал Волк, но шаг, тем не менее, ускорил.– Смотри, вон, видишь – сквозь ставни вон того серого дома пробивается свет, а над входом какая-то доска – наверно, это он и есть.– Ща проверим.Серый дом, при ближайшем рассмотрении, действительно оказался трактиром, доска над дверью – вывеской, и друзья не преминули воспользоваться гостеприимством этого заведения, или, точнее говоря, тем, что здесь за гостеприимство сходило.Едва они ступили на порог, головы всех посетителей мгновенно повернулись к ним, а разговор прервался. Если вообще он был в этот вечер. Один из угрюмых мужчин тут же вскочил с места и захлопнул за ними дверь. Лукоморцы почувствовали себя в ловушке."Будь дипломатичен", – шепнул царевич. Серый кивнул и дипломатично положил руку на рукоять меча."Не нагнетай напряженность," – уголками губ посоветовал ему Иван. – "Может, они против нас ничего не имеют. Может, у них просто траур какой-нибудь. Улыбайся. Пойдем, сядем за стол у камина".Не успели они занять места, как один из молчаливой компании поднялся и подошел к ним.– Чего подать?– А вы хозяин? – проявил чудеса сообразительности царевич. – А что у вас есть?– Картошка с тушеным в белом вине мясом с трюфелями и пряностями, эль, портер, красное вино.– Мне картошку, мясо и эль.– А мне мясо, картошку с пряностями... и молоко, – сделал заказ Серый, покривившийся, почему-то, при слове "пряности".Трактирщик, не сказав ни слова, ушел. В зале воцарилась спугнутая было тишина.– Сидим как на поминках, – процедил Волк. – Может, спросим у этих, что тут у них за праздник?– Мда-уж. Я, кажется, на кладбище компании повеселее встречал, – покачал головой озабоченный Иванушка. – Может, у них беда какая? Может, им наша помощь нужна? Только это надо как-то поненавязчивей разузнать.И, не обращая внимания на вытаращенные в безмолвном "Не смей!" глаза Серого, царевич повернулся в пол-оборота к горожанам. Приготовленная дипломатическая речь при одном взгляде на их лица засохла в мозгу, и тогда Иван, не придумав ничего более ненавязчивого, наклонился к ногам одного из соседей и поднял на колени пушистую серую кошку.– Киси-киси-киси-кысь, – почесал он ей под горлышком.По трактиру пронесся всеобщий вздох. Обиженно звякнула разбитая тарелка. Перевернутая кружка, плеснув на прощание элем, отправилась незамеченной под стол.Выстрелило, осыпав Ивана фейерверком искр, полено в камине.Кошатина вывернулась, и лениво оставив на запястье руки, ласкающей ее, четыре красные ниточки, утекла в темный угол.– Чужестранец.– Серый.– Кот.– Избавление!В мгновение ока лукоморцев окружила толпа взволнованных бюргеров.– Это он!– Это они!– Кошка! Это кот!– Серый! Серый кошка!– Это знак!– Избавление! Старик обещал!– Скорее! Пока нет двенадцати!– Это было предсказание дня!Анонимные, не терпящие возражения руки ухватили царевича и поволокли к выходу.– Э-эй, вы чего? Вы куда? Поставьте его на место! – Серый рванулся на помощь другу, но, получив по затылку чем-то мягким, но увесистым, тяжело опустился на пол.Ивана уже несли мимо фонтана.– Что случилось? Кто вы такие? Куда вы меня тащите? – тщетно пытался он вырваться. – Где мой друг? Где Сергий? Вы что – с ума ошалели? Отпустите меня немедленно!– Не волнуйся за своего друга, чужестранец – его задержали для его же блага. Это предсказание касалось только тебя.– Мы должны успеть до полуночи!– Только ты сможешь победить Вертизеля, да будет проклят тот день, когда он родился!"Предсказание? До полуночи? Победить?" – военным маршем прозвучали для Иванушки эти слова. Где-то вдалеке королевич Елисей приосанился, подбоченился, и, подкрутив молодецкий ус, устремил взор, полный одобрения и поддержки, на другого лукоморского витязя – Ивана-царевича. "То-то славной будет сеча!" – ухмыльнулся он и смачно сжал свой пудовый кулак.– Ведите меня! – решительно и мужественно повел плечами Иванушка. – Я готов!Где-то в глубине сознания, кто-то, притиснутый к стенке черепа и расплющиваемый бронированной спиной королевича Елисея, знакомым голосом придушенно пискнул: "Иван, ты ду...", но за победными литаврами и фанфарами, приветствующими идущего на смерть, личность и содержание сообщения так и остались неизвестными.Скорее, чем ожидалось, Иван обнаружил себя лицом к лицу с воротами небольшого замка.При ярком солнечном свете в двенадцать часов дня опытный лицемер при изрядной доле снисходительности и попустительства мог бы назвать их неприветливыми.Ближе к полуночи, при нервном свете одинокого факела и дистрофичной луны за грядами туч они произвели на юного витязя Лукоморья вполне определенный эффект. Человек, который нежным утром спускает с кровати босые ноги на пушистый персидский ковер и чувствует, что они по щиколотку погрузились в тазик с цементом, сможет описать это чувство в полной мере. Если успеет.Королевич Елисей, смущенно пробормотав что-то типа "Ну я попозже загляну", растворился в дебрях подсознания, и кто-то маленький и полупридавленный, астматично отдуваясь, сумел закончить свою мысль: "...рак!".Толпа радостно возбужденных горожан, как будто они только что сплясали очередную джигу на могилке вышеуказанного Вертизеля, оставив Ивана у ворот, отхлынула в веселом ожидании.Пока царевич размышлял, а не следует ли ему, пока не поздно, поступить точно также, стало поздно.Неприятные ворота с неожиданной легкостью распахнулись, и неведомая сила втянула Иванушка внутрь, протащила по всему двору и пинками погнала через черный ход вверх по лестнице в маленький зал приемов. Или большую камеру пыток. В данном конкретном случае разница была скорее академической. По мере прохождения Иваном коридоров и лестниц вспыхивали и гасли багровые огоньки в глазницах черепов, в грудных клетках и за тазовыми костями, творчески развешанных там и тут по стенам и потолкам, но их света было вполне достаточно, чтобы несчастный безрассудный витязь мог получить полное представление, что его может ожидать в ближайшем будущем. И, увы, в отдаленном тоже.Нормальный человек в таких обстоятельствах начал бы стенать, рвать на себе волосы, громко обещать, что он больше не будет и выглядывать запасной выход.Иван выхватил меч.– Мерзкое порождение тьмы! Колдовское отродье! Покажись – пришел твой смертный час!– Так, что мы тут имеем... – раздался брезгливый холодный голос откуда-то сверху у него за спиной.Иван подскочил, обернулся – никого.– Ага, опять герой... Ну что ж, придется довольствоваться героем, – снова донеслось из-за спины.Царевич крутанулся на месте – и снова поздно.– Трус! – дрожащим (естественно, от ярости, а вы от чего подумали?) голосом – выкрикнул он. – Подонок! Ты где?– Здесь я, здесь, – с издевкой хихикнул колдун. – Ты не первый, кто так торопится меня увидеть, хотя, честно говоря, ума не приложу, почему – потом очень скоро они все начинают сожалеть... что вообще пришли... в этот мир, – и перед царевичем в столбе зеленого огня и дыма появился хозяин замка – черные глаза на бледном худом лице, черные распущенные волосы, черные струящиеся одежды.Точно такой же был нарисован у него в книжке на последней странице. Над могильным камнем с надписью...Иван, не раздумывая ни секунды, сделал выпад, при виде которого отрок Сергий умильно прослезился бы, и с неприкрытой гордостью за своего ученика, может быть, даже произнес бы: "Ну, ва-аще!".– Герой, герой!.. – захохотало справа, а черный призрак перед ним рассеялся, как сернистый газ. – Ну, а теперь мой черед!Страшный удар впечатал Ивана в стену. Из глаз полетели черные искры, и он почувствовал, что сзади у него что-то хрустнуло – то ли его позвоночник, то ли одного из его предшественников. А, вероятнее всего, судя по ощущениям, и то, и другое вместе.– Герой!.. – и обжигающий ветер обвил его руку с мечом. Тот в одно мгновение раскалился, вспыхнул и стек жалкой лужицей огненного металла, прожигая камни под ногами Ивана, Пальцы его разжались, и бесполезная рукоять с глухим стуком упала на пол.– Герой, ох, герой!.. – и еще один удар, ослепляющий болью, зашвырнул царевича подо что-то, напоминающее плод нечистой любви пилорамы и игольницы. Оставляя на бесчисленных шипах и лезвиях клочки одежды вместе с кожей, он попытался выбраться.– Ну, где же ты, наш воитель? – истерично загоготал колдун. – Ты все еще жаждешь меня увидеть? Смотри же! Пока есть, чем.Посреди зала снова вспыхнул огонь – но синий на это раз – и из-под какого-то металлического бруса со слишком большим количеством острых выступов и цепей Иван оставшимся не заплывшим глазом узрел медленно шагающие к нему черные лакированные сапоги.Сапоги!!!Идиот!!!Иванушка изогнулся ужом, взвыв от боли в распоротом плече, и одним отчаянным движением содрал с правой ноги сапог.– Краббле, Круббле, Криббль!!! – выпалил сквозь стиснутые зубы он, как другие люди при других обстоятельствах, выкрикивали: "Получи, фашист, гранату!"– Ааааааааааааооооооооооууууууууууууууииииииииииииииии!!! – нечеловеческий вопль к концу перешел в душераздирающий стон и утонул во всхлипах и бульканье.Иван почувствовал, что волосы встали у него дыбом, и невольное сочувствие к злополучному колдуну робко шевельнулось где-то в бездонных глубинах его души.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
* * *
– ...ешеньки-матрешеньки, ну ничегошеньки себе! – обалдело выдохнул Серый, не в силах оторвать глаз от широкой обугленной полосы в зеленой шапке леса под ними. – А ну-ка, дай я!..Иван передал ему сапог, и Волк, инстинктивно приняв позу Рэмбо на афише – потому, что никакую иную позу человеческое существо с ТАКИМ орудием подмышкой, принять не может по определению, выплюнул слова заклинания:– Криббль! Краббле! Круббле! – и из голенища мгновенно вырвался на свободу ревущий столб огня, поразивший притихший лес в самое сердце.– Это невероятно! – как завороженный, покачал головой царевич. – Это поразительно!– Криббль! К...– Хватит, не надо больше – деревья же жалко! – немедленно ухватил Серого за руку Иван. – Давай лучше еще что-нибудь опробуем!– Ага! А сам сколько раз-то стрелял!– Сколько? Всего раза два... три...– Как же! Три! Двадцать три! А мне так и разика жалко!– Да не жалко мне, мне лес...– Ладно, рассказывай, лес, лес! Тогда я сейчас первый невидимость опробовать буду! Дай-ка сюда это руководство – что там сказать надо... Ну-ка... Сейчас... Ага, вот, нашел... "Надеть сапоги..." Отдавай, Иван, второй. В одном сапоге стоять – примета плохая.– Почему плохая?– Не отдашь – узнаешь. Так, дальше... "Сказать: "Криббль, Круббле, Краббле..." Сказал. А сейчас я еще постреляю. Бе-бе-бе!А в это время в дверь дома старого Ханса раздался нерешительный стук.Мудрец, несмотря на то, что ожидал его и боялся вот уже целый день, вздрогнул, ссутулился еще больше, и медленно закрыв огромный полуистлевший том, лежавший перед ним на столе, обреченно кивнул седой косматой головой.
* * *
– Войдите.Со скрипом тяжелая дверь растворилась, и на пороге показались мэр Ингота и главы гильдий.– Мудрейший... – дрожащим от слез голосом начал было мастер Холл, но, взглянув на Ханса, понял, что тот уже все знает, и тоненько взвыв, выбежал на улицу.– Это были его сыновья, – угрюмо проговорил высокий темноволосый меняла. – Они бросились отомстить за гибель сестры, и...– Я знаю... – скорее почувствовалось, чем прошелестело в воздухе.– Мудрейший, доколе!!!.. – бросился к нему и сжал своими мясистыми лапами его тонкую, как птичья лапка, руку пекарь. – Ты же волшебник!!! Сделай же что-нибудь!!!.. Помоги!!!Тонкие, почти нереальные черты лица старого Ханса исказились знакомой болью.– Я не могу... Мой дар – дар предсказания... Он не может повредить Вертизелю. Я могу только предсказывать новые смерти, – горько прошептал старец. – Зачем вы снова пришли ко мне...– Мы знаем, знаем это, о мудрый Ханс, – выступил вперед молодой каретник. – Но сделай милость, погадай нам опять... Может, на этот раз высшие силы откроют, кто сможет избавить нас от этого богомерзкого колдуна.– Или кто умрет следующим... – прошептал старик.– Погадай нам, пожалуйста, о мудрый Ханс, – склонил лысеющую голову портной.– Не отнимай у нас надежду...– Но я гадаю каждый день, и вижу только кровь... Кровь наших родных и друзей...– Но ты же сам говорил, что когда-нибудь ты сможешь увидеть наше избавление от проклятого колдуна!– И что если мы пропустим его, другого шанса у нас не будет! А вдруг это будет скоро? Сегодня или завтра?..– Хорошо, – согласился старец. – Садитесь у стены...Танцующие, переплетающиеся змеи синего и красного дыма заполнили комнату, повторяя в воздухе символы и руны, начертанные углем на полу. В ноздри ударил пронзительный запах чего-то серого, шевелящегося, что курилось в треножнике в середине декаграммы. Старик вынул из медной шкатулки на столе белый кожаный мешочек, достал из него крошечную щепотку какого-то порошка, и бросил по одной крупинке на каждую из трех свечей вокруг Печати Прозрачности. Тут же вверх, до выжженного до черноты потолка, выметнулось темное пламя, в ноздри ударило серой и корицей, и старик, осторожно, но твердо, положил на Печать обе руки, правую поверх левой, и уставился в неведомые миры незрячими глазами.Поначалу выражение лица его не менялось, но вдруг, содрогнувшись всем телом, как будто от удара молнии, волшебник прохрипел: "Чужестранец!.. Серый!.. Кот!.. Избавление!..", и упал замертво.– Мудрый Ханс!– Старейший!– Силы небесные, он умер!– Нет, он дышит!– Откройте окно – ему нужен свежий воздух!– Я отнесу его на кровать...– Что с ним?– Он что-то Видел!– Что-то, что поможет нам!– Он сказал "чужестранец" – наверно, это будет кто-то издалека.– А что означает "серый"?– И "кот"?– Вы тоже это слышали? А то я подумал было, что, может быть, ослышался...– Ничего, наберитесь терпения – он очнется и сам нам все объяснит.– Ну, что, мастер Керли, как он?– Ему лучше?– Пока нет, мастер Силл. Но, может быть, через полчаса...Но старец не пришел в сознание ни через полчаса, ни через час, и тогда, оставив с ним мастера Хупса – главу гильдии цирюльников – горожане невеселой толпой направились в трактир.
* * *
– Иванушка, смотри, там вон, слева, город, кажется, какой-то.– Где?.. А, ну да, город. Городишко, вообще-то, я бы сказал. А что ты предлагаешь?– Я предлагаю там заночевать, – пожал плечами, удивляясь несообразительности друга, Волк. – Тем более, дождь, вон, опять собирается...Царевич повернул голову в том направлении, в котором указывал Серый, и присвистнул. – Ничего себе – дождь! Там целая гроза идет!– В этом я с вами сейчас целиком и полностью согласен, – быстро подтвердил снизу шершавый голос. – Заночевать в городе – прекрасная мысль.– А куда мы тебя денем, если в город пойдем? – почесал в затылке отрок Сергий. – На нас же вся деревня будет пялиться, если мы потащим тебя на себе!– Должна же быть в жизни справедливость, – как бы между прочим многозначительно заметил ковер.– Что-то расхотелось мне в этом городе ночевать, – как бы между прочим многозначительно заметил Иван.– Вы могли бы положить меня в сумку – все-вместимку, – все осознал, и сразу выступил с конструктивным предложением Масдай.– В сапог, то есть.– А ведь и верно шерстяная душа говорит! – хмыкнул Серый. – Давай и в самом деле попробуем – только подожди, пока спустимся!Высмотрев ровное местечко у городских ворот, пока стража то ли спала, то ли гуляла где-то, лукоморцы приземлились, быстро скатали своего тканого друга, после краткого "Краббле, Криббль, Круббле" оказались с абсолютно пустыми руками, и уже налегке вошли в незнакомый городок.– Да куда же они тут все подевались-то! – в который раз громко возмутился отрок Сергий. – Времени, наверное, одиннадцати нет, а у них кругом все как повымерло! И ставни на окнах закрыты! И фонаря ни одного! Даже собаки молчат! Ну и городишко. Не удивлюсь, если тут и постоялого двора никакого не окажется, и ночевать нам придется в фонтане.– Причем тут фонтан?– Притом, что вон он – на площади впереди. По-моему, единственное не запертое строение в этой большой деревне.– Если там площадь, значит, поблизости должен быть и трактир. Я читал. Во всех книгах так говорится.– Ну, если в книгах говорится... – неодобрительно пробурчал Волк, но шаг, тем не менее, ускорил.– Смотри, вон, видишь – сквозь ставни вон того серого дома пробивается свет, а над входом какая-то доска – наверно, это он и есть.– Ща проверим.Серый дом, при ближайшем рассмотрении, действительно оказался трактиром, доска над дверью – вывеской, и друзья не преминули воспользоваться гостеприимством этого заведения, или, точнее говоря, тем, что здесь за гостеприимство сходило.Едва они ступили на порог, головы всех посетителей мгновенно повернулись к ним, а разговор прервался. Если вообще он был в этот вечер. Один из угрюмых мужчин тут же вскочил с места и захлопнул за ними дверь. Лукоморцы почувствовали себя в ловушке."Будь дипломатичен", – шепнул царевич. Серый кивнул и дипломатично положил руку на рукоять меча."Не нагнетай напряженность," – уголками губ посоветовал ему Иван. – "Может, они против нас ничего не имеют. Может, у них просто траур какой-нибудь. Улыбайся. Пойдем, сядем за стол у камина".Не успели они занять места, как один из молчаливой компании поднялся и подошел к ним.– Чего подать?– А вы хозяин? – проявил чудеса сообразительности царевич. – А что у вас есть?– Картошка с тушеным в белом вине мясом с трюфелями и пряностями, эль, портер, красное вино.– Мне картошку, мясо и эль.– А мне мясо, картошку с пряностями... и молоко, – сделал заказ Серый, покривившийся, почему-то, при слове "пряности".Трактирщик, не сказав ни слова, ушел. В зале воцарилась спугнутая было тишина.– Сидим как на поминках, – процедил Волк. – Может, спросим у этих, что тут у них за праздник?– Мда-уж. Я, кажется, на кладбище компании повеселее встречал, – покачал головой озабоченный Иванушка. – Может, у них беда какая? Может, им наша помощь нужна? Только это надо как-то поненавязчивей разузнать.И, не обращая внимания на вытаращенные в безмолвном "Не смей!" глаза Серого, царевич повернулся в пол-оборота к горожанам. Приготовленная дипломатическая речь при одном взгляде на их лица засохла в мозгу, и тогда Иван, не придумав ничего более ненавязчивого, наклонился к ногам одного из соседей и поднял на колени пушистую серую кошку.– Киси-киси-киси-кысь, – почесал он ей под горлышком.По трактиру пронесся всеобщий вздох. Обиженно звякнула разбитая тарелка. Перевернутая кружка, плеснув на прощание элем, отправилась незамеченной под стол.Выстрелило, осыпав Ивана фейерверком искр, полено в камине.Кошатина вывернулась, и лениво оставив на запястье руки, ласкающей ее, четыре красные ниточки, утекла в темный угол.– Чужестранец.– Серый.– Кот.– Избавление!В мгновение ока лукоморцев окружила толпа взволнованных бюргеров.– Это он!– Это они!– Кошка! Это кот!– Серый! Серый кошка!– Это знак!– Избавление! Старик обещал!– Скорее! Пока нет двенадцати!– Это было предсказание дня!Анонимные, не терпящие возражения руки ухватили царевича и поволокли к выходу.– Э-эй, вы чего? Вы куда? Поставьте его на место! – Серый рванулся на помощь другу, но, получив по затылку чем-то мягким, но увесистым, тяжело опустился на пол.Ивана уже несли мимо фонтана.– Что случилось? Кто вы такие? Куда вы меня тащите? – тщетно пытался он вырваться. – Где мой друг? Где Сергий? Вы что – с ума ошалели? Отпустите меня немедленно!– Не волнуйся за своего друга, чужестранец – его задержали для его же блага. Это предсказание касалось только тебя.– Мы должны успеть до полуночи!– Только ты сможешь победить Вертизеля, да будет проклят тот день, когда он родился!"Предсказание? До полуночи? Победить?" – военным маршем прозвучали для Иванушки эти слова. Где-то вдалеке королевич Елисей приосанился, подбоченился, и, подкрутив молодецкий ус, устремил взор, полный одобрения и поддержки, на другого лукоморского витязя – Ивана-царевича. "То-то славной будет сеча!" – ухмыльнулся он и смачно сжал свой пудовый кулак.– Ведите меня! – решительно и мужественно повел плечами Иванушка. – Я готов!Где-то в глубине сознания, кто-то, притиснутый к стенке черепа и расплющиваемый бронированной спиной королевича Елисея, знакомым голосом придушенно пискнул: "Иван, ты ду...", но за победными литаврами и фанфарами, приветствующими идущего на смерть, личность и содержание сообщения так и остались неизвестными.Скорее, чем ожидалось, Иван обнаружил себя лицом к лицу с воротами небольшого замка.При ярком солнечном свете в двенадцать часов дня опытный лицемер при изрядной доле снисходительности и попустительства мог бы назвать их неприветливыми.Ближе к полуночи, при нервном свете одинокого факела и дистрофичной луны за грядами туч они произвели на юного витязя Лукоморья вполне определенный эффект. Человек, который нежным утром спускает с кровати босые ноги на пушистый персидский ковер и чувствует, что они по щиколотку погрузились в тазик с цементом, сможет описать это чувство в полной мере. Если успеет.Королевич Елисей, смущенно пробормотав что-то типа "Ну я попозже загляну", растворился в дебрях подсознания, и кто-то маленький и полупридавленный, астматично отдуваясь, сумел закончить свою мысль: "...рак!".Толпа радостно возбужденных горожан, как будто они только что сплясали очередную джигу на могилке вышеуказанного Вертизеля, оставив Ивана у ворот, отхлынула в веселом ожидании.Пока царевич размышлял, а не следует ли ему, пока не поздно, поступить точно также, стало поздно.Неприятные ворота с неожиданной легкостью распахнулись, и неведомая сила втянула Иванушка внутрь, протащила по всему двору и пинками погнала через черный ход вверх по лестнице в маленький зал приемов. Или большую камеру пыток. В данном конкретном случае разница была скорее академической. По мере прохождения Иваном коридоров и лестниц вспыхивали и гасли багровые огоньки в глазницах черепов, в грудных клетках и за тазовыми костями, творчески развешанных там и тут по стенам и потолкам, но их света было вполне достаточно, чтобы несчастный безрассудный витязь мог получить полное представление, что его может ожидать в ближайшем будущем. И, увы, в отдаленном тоже.Нормальный человек в таких обстоятельствах начал бы стенать, рвать на себе волосы, громко обещать, что он больше не будет и выглядывать запасной выход.Иван выхватил меч.– Мерзкое порождение тьмы! Колдовское отродье! Покажись – пришел твой смертный час!– Так, что мы тут имеем... – раздался брезгливый холодный голос откуда-то сверху у него за спиной.Иван подскочил, обернулся – никого.– Ага, опять герой... Ну что ж, придется довольствоваться героем, – снова донеслось из-за спины.Царевич крутанулся на месте – и снова поздно.– Трус! – дрожащим (естественно, от ярости, а вы от чего подумали?) голосом – выкрикнул он. – Подонок! Ты где?– Здесь я, здесь, – с издевкой хихикнул колдун. – Ты не первый, кто так торопится меня увидеть, хотя, честно говоря, ума не приложу, почему – потом очень скоро они все начинают сожалеть... что вообще пришли... в этот мир, – и перед царевичем в столбе зеленого огня и дыма появился хозяин замка – черные глаза на бледном худом лице, черные распущенные волосы, черные струящиеся одежды.Точно такой же был нарисован у него в книжке на последней странице. Над могильным камнем с надписью...Иван, не раздумывая ни секунды, сделал выпад, при виде которого отрок Сергий умильно прослезился бы, и с неприкрытой гордостью за своего ученика, может быть, даже произнес бы: "Ну, ва-аще!".– Герой, герой!.. – захохотало справа, а черный призрак перед ним рассеялся, как сернистый газ. – Ну, а теперь мой черед!Страшный удар впечатал Ивана в стену. Из глаз полетели черные искры, и он почувствовал, что сзади у него что-то хрустнуло – то ли его позвоночник, то ли одного из его предшественников. А, вероятнее всего, судя по ощущениям, и то, и другое вместе.– Герой!.. – и обжигающий ветер обвил его руку с мечом. Тот в одно мгновение раскалился, вспыхнул и стек жалкой лужицей огненного металла, прожигая камни под ногами Ивана, Пальцы его разжались, и бесполезная рукоять с глухим стуком упала на пол.– Герой, ох, герой!.. – и еще один удар, ослепляющий болью, зашвырнул царевича подо что-то, напоминающее плод нечистой любви пилорамы и игольницы. Оставляя на бесчисленных шипах и лезвиях клочки одежды вместе с кожей, он попытался выбраться.– Ну, где же ты, наш воитель? – истерично загоготал колдун. – Ты все еще жаждешь меня увидеть? Смотри же! Пока есть, чем.Посреди зала снова вспыхнул огонь – но синий на это раз – и из-под какого-то металлического бруса со слишком большим количеством острых выступов и цепей Иван оставшимся не заплывшим глазом узрел медленно шагающие к нему черные лакированные сапоги.Сапоги!!!Идиот!!!Иванушка изогнулся ужом, взвыв от боли в распоротом плече, и одним отчаянным движением содрал с правой ноги сапог.– Краббле, Круббле, Криббль!!! – выпалил сквозь стиснутые зубы он, как другие люди при других обстоятельствах, выкрикивали: "Получи, фашист, гранату!"– Ааааааааааааооооооооооууууууууууууууииииииииииииииии!!! – нечеловеческий вопль к концу перешел в душераздирающий стон и утонул во всхлипах и бульканье.Иван почувствовал, что волосы встали у него дыбом, и невольное сочувствие к злополучному колдуну робко шевельнулось где-то в бездонных глубинах его души.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87