«Послезавтра этот парень вновь отправляется на холм Комаки». Она наказала прижечь тебе моксой голени и бедра перед выступлением в поход.— Что? Она велела сделать прижигание моксой?— Она считает, что в начале осени бывает довольно жарко. Если ты в разгар сражения попьешь тамошней нечистой воды, то непременно заболеешь. Так что давай я исполню повеление матушки, а после этого угощу сакэ.— Это просто смешно. Мне это ни к чему!— Хочешь или нет, придется подчиниться. Так наказала твоя матушка.— Да хотя бы из-за этого я немедленно уйду! Во время сегодняшнего представления ты одна не смеялась. Я следил с подмостков: все смеялись, а ты — нет.— Да, уж такой у меня характер. Даже если бы ты приказал мне вести себя как эти маленькие красотки, я бы все равно не смогла.Судя по всему, Нэнэ рассердилась. На глаза ей навернулись слезы. Она вспомнила о днях, когда ей было столько лет, сколько теперь Тяте, а Хидэёси было двадцать пять. Он увивался за нею, и звали его тогда Токитиро.Хидэёси с удивлением посмотрел на жену:— Почему ты плачешь?— Не знаю.Нэнэ отвернулась, но Хидэёси все равно исхитрился заглянуть ей в глаза.— Не хочешь ли сказать, что почувствуешь себя покинутой, когда я снова поеду на войну?— Ты бы посчитал, сколько дней провел дома за все время с тех пор, как мы поженились.— Ничего не поделаешь. Пока в стране не настанут мир и покой, мне придется воевать. Хоть я этого терпеть не могу, — возразил Хидэёси. — Если бы не произошло внезапного несчастья с князем Нобунагой, меня бы назначили комендантом какой-нибудь отдаленной крепости, и я проторчал бы там всю оставшуюся жизнь — зато рядом с тобой, как тебе и хочется.— Ты вечно говоришь всякие гадости. А я умею читать в мужском сердце, поверь мне!— Да и я неплохо разбираюсь в женщинах.— Ты вечно надо мной смеешься. Я ведь не ревную тебя, как поступила бы на моем месте любая другая.— Так каждая жена о себе рассуждает.— Ты можешь хоть раз выслушать меня, не сводя все к шуткам?— Изволь. Я выслушаю тебя со всей серьезностью.— Я давным-давно смирилась с тем, как протекает моя жизнь. Так что не стоит напоминать тебе, что в твое отсутствие я ведаю всеми делами в крепости.— Ты доблестная женщина и добродетельная супруга! Поэтому-то давным-давно некий молодой болван по имени Токитиро и приметил тебя.— Не заходи в своих шутках чересчур далеко! Об этом говорила со мной твоя матушка.— И что она сказала?— Сказала, что я слишком безропотно отношусь к твоим частым уходам и редким возвращениям. Сказала, что мне время от времени нужно говорить с тобой о чувствах, нужно тебя воспитывать.— А для начала — делать прижигания? — расхохотался Хидэёси.— Она тревожится, а тебе это безразлично. Ты стал настолько самоуверен, что пренебрегаешь даже сыновним долгом.— В чем это выражается?— Разве не ты поднял шум в комнате госпожи Сандзё прямо здесь, наверху, позапрошлой ночью? И оставался у нее до зари?Придворные и актеры, потягивая сакэ в соседнем помещении, делали вид, будто не прислушиваются к случайной — впрочем, увы, далеко не редкой — ссоре между супругами. Как раз в это мгновение Хидэёси повысил голос:— Эй, люди! Поглядите, какую замечательную сценку мы с женой для вас разыгрываем!Один из актеров откликнулся:— Воистину так. Это напоминает игру в мяч между двумя слепцами.— И пес бы не сумел укусить больнее, — рассмеялся Хидэёси.— Давайте! Интересно, за кем останется победа.— А ты, флейтист? Тебе тоже нравится представление?— Да, я слежу за вами затаив дыхание. Как будто речь идет о моей собственной жизни и смерти. Кто прав, кто виноват? Удар! Еще удар! И вновь удар! И вновь ответный!Внезапно Хидэёси сорвал с Нэнэ верхнее кимоно и принялся победно размахивать им, как добычей.
На следующий день матери и жене Хидэёси не удалось увидеть его даже мельком, хотя все члены семьи собрались в одной крепости. Весь день Хидэёси провел в делах, раздавая распоряжения приверженцам и военачальникам.Двадцать шестого числа восьмого месяца Иэясу получил срочное донесение о наступлении, начатом Хидэёси. Иэясу поспешил из Киёсу в Ивакуру, взяв с собой Нобуо. Он спешно развернул боевые порядки, способные противостоять войску Хидэёси. Иэясу вновь решил прибегнуть к оборонительной стратегии, строго-настрого запретив своим людям поддаваться на вражеские вылазки, а тем более затевать собственные.— Этот человек не знает слова «достаточно».Хидэёси осознал, сколь трудно вести войну против человека, наделенного таким терпением и выдержкой, как Иэясу, но ему самому было не занимать подобных качеств. Он знал: если хочешь съесть устрицу, не имеет смысла разбивать раковину. Лучше подержать край раковины на огне, и она откроется без труда. В нынешних действиях он руководствовался только здравым смыслом. Отправка в качестве посла мира Нивы Нагахидэ была равнозначна поднесению раковины к огню.Нива был старейшим из приверженцев клана Ода, его любили и уважали повсюду. Теперь, после гибели Сибаты Кацуиэ и утраты былой известности Такигавы Кадзумасу, Хидэёси стремился во что бы то ни стало склонить на свою сторону этого честного и добросердечного человека, рассчитывая двинуть его в игру, как запасную фигуру, перед началом нового противостояния на холме Комаки.В северной войне Нива бился на стороне Инутиё, но двое приближенных к нему военачальников — Канамори Кинго и Хатия Ёритака — выступали на стороне Хидэёси. Прежде чем слухи об этом разошлись по стране, двое бывших врагов предприняли несколько поездок между лагерями Хидэёси и своей родной провинцией Этидзэн.Даже сами посланцы не знали содержания писем, которые они доставляли, но в конце концов Нива тайно побывал в Киёсу и повидался с Иэясу.Переговоры прошли в обстановке глубочайшей секретности. Со стороны Хидэёси единственными людьми, посвященными в дело, были Нива и двое его соратников. По предложению Хидэёси на роль посредника был избран Исикава Кадзумаса.Из лагеря Токугавы просочился слух о начале тайных мирных переговоров. Этот слух привел в замешательство воинов клана, занявших боевые позиции на холме Комаки.Подобные слухи всегда сопровождаются язвительными добавлениями тех, кто их распускает. На этот раз в центре внимания оказалось имя, и без того вызывавшее раздражение и подозрительность у членов клана, — имя Исикавы Кадзумасы.— Утверждают, будто посредником на переговорах избран Кадзумаса. Что ни говори, а у него с Хидэёси были совместные темные связи.Кое-кто осмеливался завести речь об этом с самим Иэясу, но он резко отвергал любые подозрения по поводу Кадзумасы и всецело доверял ему.Но раз такие разговоры начались и вспыхнули подозрения, то неизбежно на убыль пошел боевой дух, присущий клану.Иэясу, разумеется, ничего не имел против переговоров о мире, но, увидев, в какой разброд пришло войско, он внезапно прервал все беседы с посланцем Нивы.— Я не ищу мира с Хидэёси, — сказал он. — Какие бы условия он ни предлагал, я ему все равно не верю. Нам предстоит решающее сражение, и я отсеку голову Хидэёси, дав понять стране, на чьей стороне власть и право.Когда об отказе от мирных переговоров стало известно самураям клана Токугава, они приободрились, и все слухи насчет Кадзумасы как ветром сдуло.— Хидэёси начинает наступление!Восстановив боевой дух, воины Иэясу прониклись куда большей решимостью и отвагой, чем прежде.Хидэёси пришлось испить горькую чашу унижения, хотя срыв переговоров был ему, в сущности, выгоден. И на этот раз он не начал решительных боевых действий, предпочтя вместо этого занять важные опорные крепости. К середине девятого месяца он снова отвел войско с боевых позиций и вернулся в крепость Огаки.Сколько раз довелось жителям Осаки наблюдать, как Хидэёси выступает во главе войска, а затем, так и не дав боя, возвращается, бесцельно перемещаясь между своей крепостью и провинцией Мино?Настало двадцатое число десятого месяца — стояла поздняя осень. Войско Хидэёси, обычно шедшее через Осаку, Ёдо и Киото, на этот раз внезапно свернуло у Сакамото, прошло через Когу в провинции Ига и направилось в Исэ, сойдя таким образом с дороги Мино и выбрав ту, что вела в Овари.Одно срочное донесение за другим прибывало из второстепенных крепостей, принадлежащих Нобуо, и от его лазутчиков в провинции Исэ. Выглядело это так, словно разом в десятке мест прорвало запруду и мутные воды могучей реки затопили долину.— Хидэёси наступает на нас главным войском!— Да, это не разрозненные отряды под началом одного человека, которые мы здесь видели прежде!Двадцать третьего числа войско Хидэёси встало лагерем в Ханэцу и воздвигло укрепления в окрестностях Навабу.Поскольку Хидэёси подошел вплотную к главной крепости, Нобуо утратил хладнокровие. Около месяца многие приметы предрекали, что вот-вот грянет буря. Добавляло масла в огонь и то, что миссия Исикавы Кадзумасы, коей должно было быть глубочайшей тайной для рядовых сторонников клана Токугава, загадочным образом выплыла наружу (никто так и не узнал, как это случилось) и широко обсуждалась в войске.Согласно последним слухам, в руководстве клана Токугава не стало прежнего единства. Ряд приближенных Иэясу ненавидел Исикаву Кадзумасу и ждал часа, чтобы погубить его.Поговаривали и о том, что ведутся переговоры с Хидэёси, что Иэясу стремится заключить мир поскорее, пока противнику не стало известно о разногласиях в правящей верхушке клана. Внезапный отказ от переговоров объясняли тем, что условия, выдвинутые Хидэёси, оказались слишком жесткими.Нобуо был этим в величайшей степени обеспокоен. И впрямь: какая судьба ожидала его, если бы Хидэёси с Иэясу сумели договориться?— Если войско Хидэёси внезапно изменит путь и пойдет по дороге Исэ, вам, мой господин, придется смириться с тем, что между Хидэёси и Иэясу существует тайное соглашение, по которому вы и весь клан принесены в жертву.И вот, во исполнение самых страшных ночных кошмаров Нобуо, войско Хидэёси пожаловало к нему в провинцию. Самому Нобуо не оставалось ничего, кроме как известить о случившемся Иэясу и попросить помощи.В отсутствие Иэясу его замещал в крепости Киёсу сам Сакаи Тадацугу. Получив срочное послание от Нобуо, Тадацугу немедленно послал гонца к Иэясу. А князь Токугава в тот же день, собрав войско, выступил в сторону Киёсу и отправил свежие части под командованием Тадацугу в Кувану.Кувана являла собой уязвимое место провинции Нагасима. Нобуо привел сюда своих воинов, готовясь к противостоянию с Хидэёси, который избрал ставкой деревню Навабу.Навабу стоит на берегу реки Матия, на расстоянии примерно в один ри к юго-западу от Куваны. Здесь близко друг от друга располагались устья рек Кисо и Иби, так что лучшего места, чтобы угрожать ставке Нобуо, было просто не найти.Стояла поздняя осень. В густых тростниках, растущих в здешних местах, прятались несколько сот тысяч воинов, и дым разведенных ими костров висел в небе над реками густой пеленой и днем и ночью. Приказ о начале сражения все еще не был отдан. Праздные воины кое-где даже рыбачили. Стоило легковооруженному Хидэёси затеять осмотр войск и внезапно выехать на берег, переполошившиеся воины бросали удочки и разбегались куда глаза глядят. Замечая их, Хидэёси только улыбался.Не будь нынешние обстоятельства настолько судьбоносны, он и сам с удовольствием порыбачил бы и походил по сырой земле босиком. В душе он во многих отношениях оставался ребенком, и подобное зрелище наводило его на радостные воспоминания о детстве.За рекой лежала родная провинция Овари. Под осенним солнцем запах родимых мест волновал и тревожил.Томита Томонобу и Цуда Нобукацу вернулись из важной поездки и с нетерпением дожидались приема у главнокомандующего.Спешившись у въезда в деревню, Хидэёси пошел им навстречу непривычно быстрым шагом. Он лично отвел обоих в охраняемую укромную хижину под деревьями.— Что ответил князь Нобуо? — спросил он.Говорил он понизив голос. В глазах вспыхивали выдающие волнение искорки.Первым начал Цуда:— Князь Нобуо говорит, что ему понятны ваши чувства и что он дает свое согласие на встречу.— Он согласен?— Мало сказать — согласился. Чрезвычайно обрадовался.— Вот как? — Хидэёси набрал полные легкие воздуха и шумно выдохнул. — Вот как?Намерения Хидэёси в ходе нынешнего наступления по дороге Исэ с самого начала были весьма рискованны. Он надеялся разрешить вопрос дипломатически, но был готов, при необходимости, нанести удар по Куване, Нагасиме и Киёсу. После у него появилась бы возможность атаковать вражеские позиции на холме Комаки с тыла.Цуда состоял в родстве с кланом Ода и доводился троюродным братом самому Нобуо, которому он и объяснил все преимущества и недостатки сложившегося положения вещей и от которого ему в конце концов удалось добиться ответа.— Я не таков, чтобы воевать из любви к войне, — заявил Нобуо. — Если Хидэёси впрямь такого высокого мнения обо мне и предлагает мирные переговоры, я не стану уклоняться от встречи.С начала противостояния на холме Комаки Хидэёси понял, что справиться с Иэясу будет трудно. Поэтому он решил поиграть на струнах человеческой души и найти взаимопонимание с ближайшими приверженцами из стана грозного врага.В ближнем кругу клана Токугава подозрения по поводу Исикавы Кадзумасы были вызваны тайным влиянием Хидэёси. Так что, когда в игру вошел Нива Нагахидэ, приверженцы Нобуо, поддерживавшие связь с Кадзумасой, были заклеймены как миротворцы. Нобуо сам толком не знал, что на уме у Иэясу, и беспокоился по этому поводу, а в клане Токугава настороженно следили за поведением войска Нобуо. Весь этот разброд был вызван тайными действиями из далекой Осаки.Во всех своих действиях Хидэёси неизменно руководствовался одним и тем же соображением, согласно которому любые жертвы, на которые приходится идти ради достижения мира, предпочтительней жертв, более многочисленных, которыми непременно обернется война. Более того, перебрав и использовав все возможности — прямое противостояние Иэясу на холме Комаки, хитроумное ведение боевых действий и даже опасный поход, — Хидэёси понял, что война против Иэясу не сулит ничего хорошего, и решил попытаться уладить спорный вопрос по-иному.Во исполнение замысла на следующий день ему предстояла встреча с Нобуо.Хидэёси поднялся ранним утром и, поглядев на небо, пробормотал:— Что ж, небо благоприпятствует…Накануне небо внушало Хидэёси изрядные опасения — по нему быстро летели темные осенние тучи, и Хидэёси боялся, что, сославшись на ненастную погоду, Нобуо захочет перенести встречу или изменить ее место, и тогда обо всем станет известно в клане Токугава. Ложась спать, Хидэёси был озабочен возможностью того, что события примут неблагоприятный оборот, но наутро тучи ушли, небо сияло синевой, в это время года непривычной. Хидэёси счел это добрым предзнаменованием и, пожелав себе удачи, сел на коня и выехал в Навабу.В его свиту сейчас входили лишь несколько старших соратников клана, оруженосцы и двое прежних посланцев — Томита и Цуда. Правда, за рекой Матия Хидэёси принял дополнительные меры предосторожности, приказав небольшому отряду воинов укрыться в прибрежном тростнике и в соседних деревнях. Проезжая мимо постов, выставленных накануне с вечера, Хидэёси, словно не замечая их, непринужденно беседовал со спутниками. Прибыв на берег реки Яда на западной окраине Куваны, он спешился.— Следует ли нам именно здесь дожидаться появления князя Нобуо? — спросил он и, усевшись, принялся любоваться окрестностями.Не заставив себя долго ждать, появился Нобуо в сопровождении нескольких конных приверженцев. Нобуо, должно быть, еще на скаку заметил дожидающихся его на берегу людей и, не сводя глаз с Хидэёси, принялся совещаться со своими сопровождающими. Он остановился и спешился на изрядном расстоянии от того места, где сидел Хидэёси, и явно был насторожен.Воины молодого князя выстроились в две колонны. Сам Нобуо двинулся в сторону Хидэёси, идя между ними. Блеск его доспехов призван был свидетельствовать о мужестве и могуществе.Хидэёси! Не его ли Нобуо до вчерашнего дня именовал выродком, извергом и погубителем страны? Не его ли считал заклятым врагом, бесчисленным преступлениям которого счет вели и сам Нобуо, и князь Иэясу? Даже дав согласие на встречу с Хидэёси на заранее оговоренных условиях, Нобуо чувствовал себя неуверенно. Откуда ему было знать, что у Хидэёси на уме?Увидев, что Нобуо с достоинством застыл на некотором расстоянии от него, Хидэёси поднялся с походного стула и, никем не сопровождаемый, поспешил навстречу сыну Нобунаги.— Князь Нобуо!Хидэёси изумленно всплеснул руками, словно встреча с Нобуо оказалась для него неожиданной.Нобуо чуть было не попятился, а грозные воины с копьями и мечами, окружающие его с обеих сторон, застыли от изумления.Но не только этому предстояло им удивиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
На следующий день матери и жене Хидэёси не удалось увидеть его даже мельком, хотя все члены семьи собрались в одной крепости. Весь день Хидэёси провел в делах, раздавая распоряжения приверженцам и военачальникам.Двадцать шестого числа восьмого месяца Иэясу получил срочное донесение о наступлении, начатом Хидэёси. Иэясу поспешил из Киёсу в Ивакуру, взяв с собой Нобуо. Он спешно развернул боевые порядки, способные противостоять войску Хидэёси. Иэясу вновь решил прибегнуть к оборонительной стратегии, строго-настрого запретив своим людям поддаваться на вражеские вылазки, а тем более затевать собственные.— Этот человек не знает слова «достаточно».Хидэёси осознал, сколь трудно вести войну против человека, наделенного таким терпением и выдержкой, как Иэясу, но ему самому было не занимать подобных качеств. Он знал: если хочешь съесть устрицу, не имеет смысла разбивать раковину. Лучше подержать край раковины на огне, и она откроется без труда. В нынешних действиях он руководствовался только здравым смыслом. Отправка в качестве посла мира Нивы Нагахидэ была равнозначна поднесению раковины к огню.Нива был старейшим из приверженцев клана Ода, его любили и уважали повсюду. Теперь, после гибели Сибаты Кацуиэ и утраты былой известности Такигавы Кадзумасу, Хидэёси стремился во что бы то ни стало склонить на свою сторону этого честного и добросердечного человека, рассчитывая двинуть его в игру, как запасную фигуру, перед началом нового противостояния на холме Комаки.В северной войне Нива бился на стороне Инутиё, но двое приближенных к нему военачальников — Канамори Кинго и Хатия Ёритака — выступали на стороне Хидэёси. Прежде чем слухи об этом разошлись по стране, двое бывших врагов предприняли несколько поездок между лагерями Хидэёси и своей родной провинцией Этидзэн.Даже сами посланцы не знали содержания писем, которые они доставляли, но в конце концов Нива тайно побывал в Киёсу и повидался с Иэясу.Переговоры прошли в обстановке глубочайшей секретности. Со стороны Хидэёси единственными людьми, посвященными в дело, были Нива и двое его соратников. По предложению Хидэёси на роль посредника был избран Исикава Кадзумаса.Из лагеря Токугавы просочился слух о начале тайных мирных переговоров. Этот слух привел в замешательство воинов клана, занявших боевые позиции на холме Комаки.Подобные слухи всегда сопровождаются язвительными добавлениями тех, кто их распускает. На этот раз в центре внимания оказалось имя, и без того вызывавшее раздражение и подозрительность у членов клана, — имя Исикавы Кадзумасы.— Утверждают, будто посредником на переговорах избран Кадзумаса. Что ни говори, а у него с Хидэёси были совместные темные связи.Кое-кто осмеливался завести речь об этом с самим Иэясу, но он резко отвергал любые подозрения по поводу Кадзумасы и всецело доверял ему.Но раз такие разговоры начались и вспыхнули подозрения, то неизбежно на убыль пошел боевой дух, присущий клану.Иэясу, разумеется, ничего не имел против переговоров о мире, но, увидев, в какой разброд пришло войско, он внезапно прервал все беседы с посланцем Нивы.— Я не ищу мира с Хидэёси, — сказал он. — Какие бы условия он ни предлагал, я ему все равно не верю. Нам предстоит решающее сражение, и я отсеку голову Хидэёси, дав понять стране, на чьей стороне власть и право.Когда об отказе от мирных переговоров стало известно самураям клана Токугава, они приободрились, и все слухи насчет Кадзумасы как ветром сдуло.— Хидэёси начинает наступление!Восстановив боевой дух, воины Иэясу прониклись куда большей решимостью и отвагой, чем прежде.Хидэёси пришлось испить горькую чашу унижения, хотя срыв переговоров был ему, в сущности, выгоден. И на этот раз он не начал решительных боевых действий, предпочтя вместо этого занять важные опорные крепости. К середине девятого месяца он снова отвел войско с боевых позиций и вернулся в крепость Огаки.Сколько раз довелось жителям Осаки наблюдать, как Хидэёси выступает во главе войска, а затем, так и не дав боя, возвращается, бесцельно перемещаясь между своей крепостью и провинцией Мино?Настало двадцатое число десятого месяца — стояла поздняя осень. Войско Хидэёси, обычно шедшее через Осаку, Ёдо и Киото, на этот раз внезапно свернуло у Сакамото, прошло через Когу в провинции Ига и направилось в Исэ, сойдя таким образом с дороги Мино и выбрав ту, что вела в Овари.Одно срочное донесение за другим прибывало из второстепенных крепостей, принадлежащих Нобуо, и от его лазутчиков в провинции Исэ. Выглядело это так, словно разом в десятке мест прорвало запруду и мутные воды могучей реки затопили долину.— Хидэёси наступает на нас главным войском!— Да, это не разрозненные отряды под началом одного человека, которые мы здесь видели прежде!Двадцать третьего числа войско Хидэёси встало лагерем в Ханэцу и воздвигло укрепления в окрестностях Навабу.Поскольку Хидэёси подошел вплотную к главной крепости, Нобуо утратил хладнокровие. Около месяца многие приметы предрекали, что вот-вот грянет буря. Добавляло масла в огонь и то, что миссия Исикавы Кадзумасы, коей должно было быть глубочайшей тайной для рядовых сторонников клана Токугава, загадочным образом выплыла наружу (никто так и не узнал, как это случилось) и широко обсуждалась в войске.Согласно последним слухам, в руководстве клана Токугава не стало прежнего единства. Ряд приближенных Иэясу ненавидел Исикаву Кадзумасу и ждал часа, чтобы погубить его.Поговаривали и о том, что ведутся переговоры с Хидэёси, что Иэясу стремится заключить мир поскорее, пока противнику не стало известно о разногласиях в правящей верхушке клана. Внезапный отказ от переговоров объясняли тем, что условия, выдвинутые Хидэёси, оказались слишком жесткими.Нобуо был этим в величайшей степени обеспокоен. И впрямь: какая судьба ожидала его, если бы Хидэёси с Иэясу сумели договориться?— Если войско Хидэёси внезапно изменит путь и пойдет по дороге Исэ, вам, мой господин, придется смириться с тем, что между Хидэёси и Иэясу существует тайное соглашение, по которому вы и весь клан принесены в жертву.И вот, во исполнение самых страшных ночных кошмаров Нобуо, войско Хидэёси пожаловало к нему в провинцию. Самому Нобуо не оставалось ничего, кроме как известить о случившемся Иэясу и попросить помощи.В отсутствие Иэясу его замещал в крепости Киёсу сам Сакаи Тадацугу. Получив срочное послание от Нобуо, Тадацугу немедленно послал гонца к Иэясу. А князь Токугава в тот же день, собрав войско, выступил в сторону Киёсу и отправил свежие части под командованием Тадацугу в Кувану.Кувана являла собой уязвимое место провинции Нагасима. Нобуо привел сюда своих воинов, готовясь к противостоянию с Хидэёси, который избрал ставкой деревню Навабу.Навабу стоит на берегу реки Матия, на расстоянии примерно в один ри к юго-западу от Куваны. Здесь близко друг от друга располагались устья рек Кисо и Иби, так что лучшего места, чтобы угрожать ставке Нобуо, было просто не найти.Стояла поздняя осень. В густых тростниках, растущих в здешних местах, прятались несколько сот тысяч воинов, и дым разведенных ими костров висел в небе над реками густой пеленой и днем и ночью. Приказ о начале сражения все еще не был отдан. Праздные воины кое-где даже рыбачили. Стоило легковооруженному Хидэёси затеять осмотр войск и внезапно выехать на берег, переполошившиеся воины бросали удочки и разбегались куда глаза глядят. Замечая их, Хидэёси только улыбался.Не будь нынешние обстоятельства настолько судьбоносны, он и сам с удовольствием порыбачил бы и походил по сырой земле босиком. В душе он во многих отношениях оставался ребенком, и подобное зрелище наводило его на радостные воспоминания о детстве.За рекой лежала родная провинция Овари. Под осенним солнцем запах родимых мест волновал и тревожил.Томита Томонобу и Цуда Нобукацу вернулись из важной поездки и с нетерпением дожидались приема у главнокомандующего.Спешившись у въезда в деревню, Хидэёси пошел им навстречу непривычно быстрым шагом. Он лично отвел обоих в охраняемую укромную хижину под деревьями.— Что ответил князь Нобуо? — спросил он.Говорил он понизив голос. В глазах вспыхивали выдающие волнение искорки.Первым начал Цуда:— Князь Нобуо говорит, что ему понятны ваши чувства и что он дает свое согласие на встречу.— Он согласен?— Мало сказать — согласился. Чрезвычайно обрадовался.— Вот как? — Хидэёси набрал полные легкие воздуха и шумно выдохнул. — Вот как?Намерения Хидэёси в ходе нынешнего наступления по дороге Исэ с самого начала были весьма рискованны. Он надеялся разрешить вопрос дипломатически, но был готов, при необходимости, нанести удар по Куване, Нагасиме и Киёсу. После у него появилась бы возможность атаковать вражеские позиции на холме Комаки с тыла.Цуда состоял в родстве с кланом Ода и доводился троюродным братом самому Нобуо, которому он и объяснил все преимущества и недостатки сложившегося положения вещей и от которого ему в конце концов удалось добиться ответа.— Я не таков, чтобы воевать из любви к войне, — заявил Нобуо. — Если Хидэёси впрямь такого высокого мнения обо мне и предлагает мирные переговоры, я не стану уклоняться от встречи.С начала противостояния на холме Комаки Хидэёси понял, что справиться с Иэясу будет трудно. Поэтому он решил поиграть на струнах человеческой души и найти взаимопонимание с ближайшими приверженцами из стана грозного врага.В ближнем кругу клана Токугава подозрения по поводу Исикавы Кадзумасы были вызваны тайным влиянием Хидэёси. Так что, когда в игру вошел Нива Нагахидэ, приверженцы Нобуо, поддерживавшие связь с Кадзумасой, были заклеймены как миротворцы. Нобуо сам толком не знал, что на уме у Иэясу, и беспокоился по этому поводу, а в клане Токугава настороженно следили за поведением войска Нобуо. Весь этот разброд был вызван тайными действиями из далекой Осаки.Во всех своих действиях Хидэёси неизменно руководствовался одним и тем же соображением, согласно которому любые жертвы, на которые приходится идти ради достижения мира, предпочтительней жертв, более многочисленных, которыми непременно обернется война. Более того, перебрав и использовав все возможности — прямое противостояние Иэясу на холме Комаки, хитроумное ведение боевых действий и даже опасный поход, — Хидэёси понял, что война против Иэясу не сулит ничего хорошего, и решил попытаться уладить спорный вопрос по-иному.Во исполнение замысла на следующий день ему предстояла встреча с Нобуо.Хидэёси поднялся ранним утром и, поглядев на небо, пробормотал:— Что ж, небо благоприпятствует…Накануне небо внушало Хидэёси изрядные опасения — по нему быстро летели темные осенние тучи, и Хидэёси боялся, что, сославшись на ненастную погоду, Нобуо захочет перенести встречу или изменить ее место, и тогда обо всем станет известно в клане Токугава. Ложась спать, Хидэёси был озабочен возможностью того, что события примут неблагоприятный оборот, но наутро тучи ушли, небо сияло синевой, в это время года непривычной. Хидэёси счел это добрым предзнаменованием и, пожелав себе удачи, сел на коня и выехал в Навабу.В его свиту сейчас входили лишь несколько старших соратников клана, оруженосцы и двое прежних посланцев — Томита и Цуда. Правда, за рекой Матия Хидэёси принял дополнительные меры предосторожности, приказав небольшому отряду воинов укрыться в прибрежном тростнике и в соседних деревнях. Проезжая мимо постов, выставленных накануне с вечера, Хидэёси, словно не замечая их, непринужденно беседовал со спутниками. Прибыв на берег реки Яда на западной окраине Куваны, он спешился.— Следует ли нам именно здесь дожидаться появления князя Нобуо? — спросил он и, усевшись, принялся любоваться окрестностями.Не заставив себя долго ждать, появился Нобуо в сопровождении нескольких конных приверженцев. Нобуо, должно быть, еще на скаку заметил дожидающихся его на берегу людей и, не сводя глаз с Хидэёси, принялся совещаться со своими сопровождающими. Он остановился и спешился на изрядном расстоянии от того места, где сидел Хидэёси, и явно был насторожен.Воины молодого князя выстроились в две колонны. Сам Нобуо двинулся в сторону Хидэёси, идя между ними. Блеск его доспехов призван был свидетельствовать о мужестве и могуществе.Хидэёси! Не его ли Нобуо до вчерашнего дня именовал выродком, извергом и погубителем страны? Не его ли считал заклятым врагом, бесчисленным преступлениям которого счет вели и сам Нобуо, и князь Иэясу? Даже дав согласие на встречу с Хидэёси на заранее оговоренных условиях, Нобуо чувствовал себя неуверенно. Откуда ему было знать, что у Хидэёси на уме?Увидев, что Нобуо с достоинством застыл на некотором расстоянии от него, Хидэёси поднялся с походного стула и, никем не сопровождаемый, поспешил навстречу сыну Нобунаги.— Князь Нобуо!Хидэёси изумленно всплеснул руками, словно встреча с Нобуо оказалась для него неожиданной.Нобуо чуть было не попятился, а грозные воины с копьями и мечами, окружающие его с обеих сторон, застыли от изумления.Но не только этому предстояло им удивиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146