— Что за речи я слышу? Такие споры подобны пустому сотрясению воздуха. Я не могу сидеть без дела. Прошу прощения — покидаю почтенное собрание.Хонда был немногословен, но обладал недюжинной силой воли. Тадацугу и Кадзумаса, настаивая на своей точке зрения, увязли в бесконечных прекословиях. И растерянно проводили глазами гневного Хэйхатиро.— Хонда, — спросили они одновременно, — куда вы?Хонда, повернувшись к ним, произнес главное правило своей жизни:— Я стал приверженцем нашего господина еще в детстве. В том положении, которое сложилось, мне не остается ничего, кроме как встать с ним рядом.— Подождите! — Кадзумаса решил, что Хонда потерял самообладание, и поднял руку, стремясь успокоить его. — Князем было приказано удерживать позиции на холме Комаки в его отсутствие. Но он не приказывал вести себя как заблагорассудится. Пожалуйста, успокойтесь.Попытался успокоить рассерженного воина и Тадацугу:— Хонда, какой прок будет от того, что вы в одиночестве удалитесь? Смею вас заверить, никакого! Оборона на холме Комаки куда важнее.Губы Хонды искривила тонкая усмешка, словно ему стало жаль своих простодушных соратников, но заговорил он все же учтиво, потому что собеседники были старше его по возрасту и выше по положению.— Я не зову с собой остальных. Каждый волен поступать как ему угодно. Но Хидэёси ведет в бой против князя Иэясу свежее войско, и что касается меня, я не в силах оставаться в стороне. Подумайте об этом! Войско нашего господина измотано после ночного и утреннего боев, и если двадцатитысячное войско во главе с Хидэёси воссоединится с остальными силами врага в одновременной атаке в лоб и в спину, если все это произойдет, неужто вам кажется, что наш господин справится с таким натиском? Я смотрю на вещи так: пусть даже мой бросок на Нагакутэ его не выручит и ему суждено погибнуть в бою, — что ж, тогда я намерен умереть вместе с ним. А вас это вовсе не касается.Этими словами он положил конец пререканиям. Хонда собрал небольшой отряд всего в три сотни воинов и спешно выступил на Нагакутэ. Вдохновленный его мужеством и боевым духом, Кадзумаса также вывел свои две сотни и присоединился к отряду, покидающему холм Комаки.Менее шестисот человек было в этом отряде, но боевой дух Хонды вел их с тех пор, как они ушли с холма Комаки. Да и много ли сил было у противника — какие-то жалкие двадцать тысяч! И что за полководец князь по кличке Обезьяна?Пешие воины были легко вооружены, знамена свернуты, коней яростно настегивали. Пыль, взметаемая крошечным воинством, казалась могучим ураганом, устремившимся на восток.Выйдя на южный берег реки Юсэндзи, они обнаружили, что войско Хидэёси, полк за полком, идет по северному берегу.— Вот они!— Знамя с золотыми тыквами!— Хидэёси едет, окруженный соратниками.Хонда и его люди мчались по берегу, не сводя глаз с другого, громко переговариваясь и указывая на того или иного вражеского военачальника пальцем. Все они пребывали в величайшем волнении.Два войска разделяло столь незначительное расстояние, что если бы людям Хонды вздумалось перейти на крик, то враг мог бы ответить им с другого берега. Видны были лица вражеских воинов, слышна поступь двадцати тысяч воинов и стук бесчисленных подков: шум перелетал через реку и отзывался дрожью в сердце каждого, кто следил за маршем западного войска.— Кадзумаса! — через плечо окликнул Хонда.— Да?— Все ли вы видите на противоположном берегу?— Да, все. Это огромное войско. Оно так растянулось на марше, что кажется длиннее, чем сама река.— Узнаю Хидэёси, — рассмеялся Хонда. — Это его ухватки: собрать огромное войско, а затем заставить подчиняться себе так, словно это не полки, а собственные руки и ноги. Конечно, он враг, но нельзя не отдать ему должное.— Я уже порядочно наблюдаю за ними. Не кажется ли вам, что сам Хидэёси находится поблизости от знамени с золотыми тыквами?— Нет. Я уверен, что он затерялся в гуще всадников. Не станет он ехать под знаменем, зная, что в любое мгновение его может сразить пуля.— Враг идет все так же стремительно, но видно, как военачальник подозрительно посматривает на наш берег.— Нам надлежит сделать вот что. Мы должны задержать Хидэёси на прибрежной дороге во что бы то ни стало, пусть на несколько мгновений.— Вы считаете, мы должны нападать?— Нет. У врага двадцать тысяч воинов, у нас всего пятьсот. Если мы бросимся через реку, они уничтожат нас одним ружейным залпом и вся вода покраснеет от нашей крови. Я преисполнен решимости умереть, но не желаю умирать бессмысленно.— Вот оно что! Значит, вы хотите дать возможность войску нашего господина в Нагакутэ подготовиться к предстоящей битве с Хидэёси?— Именно так. — Кивнув, Хонда шлепнул рукой по седлу. — Чтобы выиграть время в пользу союзников в Нагакутэ, нам предстоит вцепиться в ноги Хидэёси и замедлить, хотя бы ненадолго, его наступление. Ценой собственной жизни. Вы понимаете, Тадацугу, о чем речь: ценой собственной жизни.— Да. Я понял.— Разделите ваших стрелков на три отряда. Не останавливаясь, они смогут в три залпа обстреливать врага на том берегу.Кадзумаса и Хонда поскакали в одну сторону.Западное войско быстро продвигалось по другому берегу — стремительней, чем текла река. Воинам Хонды приходилось поспевать за ними, а значит, действовать вдвое быстрее, потому что на ходу они должны были стрелять и перестраивать боевые порядки.Из-за близости воды грохот ружейной пальбы был громче обычного, пороховой дым окутал поверхность реки белой завесой. Пока одна цепь стрелков делала шаг вперед и давала залп, другая перезаряжала оружие. Затем вторая цепь заступала на место первой и давала новый залп.Воины Хидэёси несли потери, и это было видно с другого берега. Сперва они не сбавляли шага, но затем их маршевые порядки дрогнули.— Какими безумцами надо быть, чтобы атаковать нас столь малыми силами?Хидэёси был потрясен. На его лице появилось удивленное выражение. Он придержал коня.Военачальники, скакавшие рядом с ним, и все, кто оказался поблизости, поднесли руки козырьком ко лбу, вглядываясь в противоположный берег, но никто не смог назвать князю имя безумца.— Чтобы решиться напасть на нас такой ничтожной горсткой воинов, надо обладать истинной отвагой. Кто-нибудь узнаёт этого военачальника?Хидэёси несколько раз задавал этот вопрос.Вот кто-то спереди закричал:— Я знаю его!Это произнес Инаба Иттэцу, комендант крепости Сонэ в провинции Мино. Достигнув весьма почтенного возраста, он тем не менее счел себя обязанным принять участие в боях на стороне Хидэёси и служил главнокомандующему западного войска проводником с самого начала войны.— Это ты, Иттэцу? Значит, ты узнал вражеского вождя на другом берегу?— Судя по рогам на шлеме и белой нити, которой прошиты его доспехи, я готов поклясться, что это правая рука Иэясу — Хонда Хэйхатиро. Я знавал его еще в битве при Анэ, много лет назад.Услышав это, Хидэёси расчувствовался:— Какой смельчак! С отрядом в пятьсот человек напасть на двадцатитысячное войско! Если это Хонда, то он должен быть тверд, как скала. И как замечательно, что он, жертвуя жизнью, хочет помочь своему князю избежать разгрома и, может быть, даже спастись, — пробормотал он. И добавил: — Мне жаль этого человека. Я запрещаю стрелять в него из ружей и луков, независимо от того, с какой яростью он будет нападать. Если между нами существует хоть какая-нибудь небесная связь, я однажды увижу его среди своих приверженцев. Такой человек заслуживает восхищения. Не стреляйте, пусть ведет себя, как вздумается.На протяжении речи три цепи стрелков на противоположном берегу продолжали вести непрерывный огонь по воинам западного войска. Несколько пуль просвистело совсем рядом с Хидэёси. Как раз в эту минуту всадник в шлеме с оленьими рогами — Хонда — подъехал к берегу, спешился и ополоснул морду коня речной водой.Отделенный от него узкой полоской реки, Хидэёси смотрел на отважного врага, а тот в свою очередь пристально вглядывался в группу вражеских военачальников, одним из которых был Хидэёси. Военачальники в это мгновение осадили своих коней.Стрелки Хидэёси начали ответный огонь, но главнокомандующий еще раз остерег свое войско:— Не стрелять! Не обращать внимания! Просто идти вперед! Как можно быстрее идти вперед! — Крикнув это, он пришпорил коня.Когда Хонда понял, что задумал противник, он закричал:— Не давайте им продвигаться!Сам Хонда помчался вперед еще быстрее. Несколько опередив противника, он еще раз обрушил на него мощный ружейный огонь, но Хидэёси, не принимая вызова, продолжил движение и вскоре занял позиции на холме, возвышающемся над долиной Нагакутэ.Прибыв туда, куда он намеревался прибыть, Хидэёси отдал приказ троим подчиненным возглавить три легких конных полка и помчаться на перехват.— Сделайте все, чтобы не пропустить войско Токугавы в крепость Обата.На холме он поместил свою ставку, тогда как двадцатитысячное войско расположилось в долине под лучами вечернего солнца. Воины не собирались греться на солнышке, они спешили отомстить Иэясу за все, что случилось ранее.Хидэёси назначил трех предводителей разведывательных дозоров, и отряды тайно отправились к крепости Обата. Затем Хидэёси наметил боевую задачу всему войску. Но прежде чем военачальники взялись за исполнение приказа, в лагерь поступил срочный доклад.— Иэясу покинул поле боя!— Не может быть! — единодушно воскликнули все.Хидэёси не проронил ни слова. Тем временем один за другим вернулись начальники трех конных полков, посланных на перехват вражеского войска.— Иэясу вместе с войсками отошел в крепость Обата. Нам удалось настигнуть несколько разрозненных отрядов, опоздавших с отступлением, и уничтожить их, но основные силы противника опередили нас более чем на час, — доложили они.Из трехсот воинов Токугавы, которых удалось уничтожить в ходе преследования, не было ни одного крупного военачальника.— Мы опоздали!Если бы Хидэёси вздумал скрывать свой гнев, его выдало бы побагровевшее лицо.Донесения лазутчиков подтвердили услышанное: в крепости Обата заперты ворота, стоит тишина — верный признак, что Иэясу там хладнокровно торжествует сегодняшнюю победу, предоставив себе и своему войску отдых.Как бы ни был разгневан Хидэёси, он не удержался, чтобы мысленно поздравить Иэясу с блистательной удачей.— Иэясу! Он летит как на крыльях. Не расслабляется после одержанной победы, не ликует, а отступает в крепость и запирает ворота. Такую птичку не поймаешь ни приманкой, ни силками. Но вы увидите, не пройдет и двух лет, как я научу Иэясу вести себя достойно и низко кланяться в моем присутствии.На землю опустились сумерки. Ночной штурм крепости был бы, как решили после споров, не слишком удачен. Более того, войско пришло из Гакудэна одним броском и нуждалось в отдыхе, поэтому от боевых действий в ночное время решено было воздержаться. Только что поставленную задачу отменили. Воинам велели отдыхать. И вскоре дымки полевых кухонь поднялись в вечернее небо.Скоро возвратились и разведчики, посланные Иэясу из крепости, чтобы выяснить, как развиваются события. Сам Иэясу уже лег, но, когда ему донесли об их возвращении, он приказал войску немедленно вернуться на боевые позиции на холме Комаки. Его сторонники со всей горячностью убеждали князя, что необходимо сделать ночную вылазку в лагерь Хидэёси. В ответ на уговоры князь Токугава только посмеивался. Он выехал к холму Комаки, намеренно избрав кружной путь. ТАЙКО Не имея другой возможности, Хидэёси развернул войско назад и вернулся в укрепленный лагерь в Гакудэне. Он не мог не признать, что поражение под Нагакутэ означало для него серьезный удар, хотя и было обусловлено чрезмерным рвением, проявленным Сёню. Нельзя было отрицать и того, что на этот раз сам Хидэёси замешкался с выступлением.Произошло это не потому, что Хидэёси пришлось впервые в жизни встретиться с Иэясу на поле брани. Он знал Иэясу и успел изучить его задолго до того, как между ними разгорелась война. Скорее Хидэёси проявлял осмотрительность потому, что теперь столкнулись в решающей схватке два признанных мастера, два бесспорных претендента на первенство.— Не обращайте внимания на маленькие крепости, которые попадутся на пути. Не надо тратить на них время. — Такой наказ Хидэёси дал заранее — и все-таки Сёню позволил войску крепости Ивасаки навязать себе бой и тем потерял решающие часы.Исход предстоящей схватки зависел от полководческого дара, присущего обоим князьям. Когда Хидэёси узнал о поражении при Нагакутэ, он понял, что вопреки всему создалась благоприятная возможность. Гибель Сёню и Нагаёси будет наживкой, на которую удастся изловить Иэясу.Но враг налетал, как пламя, и улетал, как ветер. После того, как он исчезал, все вокруг погружалось в молчание лесов. Когда Иэясу вернулся на холм Комаки, Хидэёси понял, что упустил вспугнутого из норы кролика, однако он поспешил уверить себя, что несчастье невелико — не больше чем порезанный палец. Конечно, частное поражение не могло повлиять на боеспособность его войска. Единственное, с чем приходилось считаться, — был переход боевого духа и изобретательности на сторону Иэясу.После ожесточенной битвы при Нагакутэ, затянувшейся на полдня, оба полководца были начеку и пристально следили за передвижениями вражеского войска. Каждый из них только и ждал часа, когда ему предоставится благоприятная возможность. Ни тот ни другой и на мгновение не задумывались о скоропалительной неподготовленной атаке. С обеих сторон не раз пускалась в ход разведка противника боем и дерзкие вылазки.Когда на одиннадцатый день четвертого месяца Хидэёси велел своему насчитывающему шестьдесят две тысячи человек войску выступить на гору Комацудзи, в лагере на холме Комаки за происходящим следили с озабоченной, но вполне беззлобной усмешкой.После этого, двадцать второго числа того же месяца, со стороны Иэясу была предпринята вылазка. Войско в восемнадцать тысяч человек, разбившись на шестнадцать полков, выступило из лагеря и двинулось на восток.Под барабанный бой и громкие боевые кличи всего войска передовые части под предводительством Сакаи Тадацугу и Ии Хёбу бросили боевой вызов, словно говоря: «Хидэёси, выходи! Хватит прятаться!»Палисад, окруженный рвом, защищали Хори Кютаро и Гамо Удзисато. Глядя на то, как нагло ведет себя враг, Кютаро скрежетал зубами.После битвы при Нагакутэ из вражеского лагеря начали расходиться слухи, что войско Хидэёси боится вступить в бой с воинами клана Токугава. Хидэёси отдал однозначный приказ, запрещающий любые стычки с врагом, кроме тех, на которые получено его личное приказание или согласие, поэтому его приверженцам не оставалось ничего, кроме как посылать в ставку одного гонца за другим.Когда прибыл очередной гонец, Хидэёси играл в го.— Большое войско Токугавы угрожает нашим позициям у двойного рва! — доложил гонец.Хидэёси, на мгновение оторвав взор от игральной доски и посмотрев на гонца, полюбопытствовал:— Сам Иэясу с ними?— Князя Иэясу там нет, — ответил гонец.Хидэёси взял черную шашку, передвинул ее на другое место и сказал, не поднимая глаз от доски:— Доложите мне, когда появится сам Иэясу. Пока он не станет во главе своего войска, вопрос о том, ввязываться в бой или нет, я оставляю на усмотрение Кютаро и Удзисато.Как раз в это время на холме Комаки встретили уже второго гонца с одним и тем же призывом к Иэясу.«Самое время для того, чтобы войско возглавили лично вы. Если вы решитесь, мы, вне всякого сомнения, сумеем нанести смертельный удар по главным силам войскам Хидэёси».Иэясу ответил на это:— Разве сам Хидэёси сделал свой ход? Если он не сдвинулся с места на горе Комацудзи, то и мне не имеет смысла выступать.В конце концов Иэясу остался на холме Комаки.За это время Хидэёси уделил особое внимание тому, чтобы наградить отличившихся в сражении под Нагакутэ и наказать провинившихся. С особенным тщанием отнесся он к вопросу об увеличении жалованья и о наградах лучшим из воинов, однако не сказал ни единого слова своему племяннику Хидэцугу, хотя тот, после того, как спасся бегством с поля боя, откровенно побаивался гнева главнокомандующего и явно тушевался в его присутствии. По возвращении в лагерь он немногословно доложил о своем прибытии и попытался объяснить причины понесенного поражения. Но Хидэёси, не обращая внимания и даже не глядя в его сторону, подчеркнуто говорил только с другими присутствующими за столом.— Я сам виноват в гибели Сёню, я послал его на верную смерть, — сказал Хидэёси. — С юных дней мы все с ним делили — и нищету, и сакэ, и женщин. Никогда не прощу себе его смерти и никогда о нем не забуду.Каждый раз, когда в его присутствии речь заходила о Сёню и его судьбе, на глаза Хидэёси набегали слезы.Однажды, никого не оповестив о своих планах, Хидэёси распорядился начать возведение укреплений в окрестностях Оуры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146