Когда
этот сон приснился ему в третий раз, рабби Айзик со-
брался в путь и направился в Прагу. Но мост денно и
нощно охранялся стражниками, и рабби не рискнул
начать поиски. Тем не менее каждое утро появлялся он
у моста и до вечера блуждал вокруг него. Начальник
караула, который обратил внимание на его странное
поведение, осведомился, не потерял ли он чего-
нибудь - или, может быть, он кого-то ожидает? Рабби
Айзик поведал ему, что сон побудил его прийти из
дальней стороны. Капитан рассмеялся: <И ты, бедня-
га, истоптал свои башмаки только из-за этого сна. Да
кто же верит снам! Значит, и я должен был бы опра-
виться в дальнее странствие, ибо однажды мне
приснилось, что в Кракове, в каморке одного еврея,
которого будто бы зовут Айзиком, сыном Иекеля, я
найду под печью клад. Айзик, сын Иекеля. Представ-
ляю себе, как в городе, где одна половина евреев носит
имя Айзик, а другая половине Иекель, я разворотил
бы все дома!> И он снова расхохотался. Рабби Айзик,
поклонился ему, отправился домой, выкопал клад и
построил синагогу, которая была названа его именем.
<Запомни эту историю, - добавлял обычно рабби
Бунем, - и усвой ее смысл: есть нечто такое, чего не
отыщешь нигде, даже у цаддика, и все же существует
место, где это можно найти>.
Это - весьма старая история, известная нам из раз-
личных народных литератур, но принявшая новую
форму в хасид ских устах. Она не только внешне пере-
сажена в еврейский быт, но хасидская форма, придан-
ная ей, изнутри преобразовала ее. Но и это не самое
главное. Самое главное, что она так истончилась, что
из нее светится хасидская истина. <Мораль> не при-
ложена к ней механически, скорее мудрец, который
пересказал ее, наконец раскрыл и выявил ее внутрен-
ний смысл.
Лишь в одном-единственном месте на земле можно
найти великий клад, который называется исполнением
бытия. И отыскать этот клад можно лишь на том мес-
те, где ты стоишь.
Большинство из нас лишь в редкие мгновения в
полной мере осознает тот факт, что нам не суждено
изведать исполненного бытия, что наша жизнь не при-
частна истинному исполнению бытия, что она прохо-
дит как бы мимо него. Мы всегда ощущаем этот недо-
статок и так или иначе пытаемся где-то отыскать то,
чего нам недостает. Где-нибудь, в какой-нибудь про-
винции земли или духа, только не там, где мы обита-
ем, куда мы помещены, - но вдействительности там и
только там, - можно найти этот клад. Окружающая
среда, которую я воспринимаю как естественную, си-
туация, которая играет в моей жизни роль Провиде-
ния, то, что встречается мне изо дня в день, то, что изо
дня в день занимает мои мысли, - в этом мое призва-
ние и в этом исполнение бытия, доступное мне.
Известно изречение одного законоучителя: тропы
небесные видятся ему столь же освещенными, как ули-
цы его родного города Нехардеи. Хасидизм меняет ак-
цент этого предложения: гораздо существеннее, чтобы
, улицы родного города были освещены, как тропы не-
бесные. Мы должны позволить засветиться божествен-
ному присутствию на том месте, где мы стоим.
Даже если бы наша власть простиралась на отда-
ленные области мироздания, мы не достигли бы того
преобразованного бытия, которое нам может сообщить
спокойная преданность близлежащей жизни. И даже
если бы мы были знакомы с тайнами верхних миров,
наша действительная доля в истинном бытии не была
бы столь значительной, как в том случае, когда мы в
ходе нашей повседневности совершаем со святым наме-
рением труд, подлежащий исполнению. Под очагом
нашего дома скрыто наше сокровище.
Баал-Шем учит, что ни одна встреча с каким бы то
ни было существом или какой бы то ни было вещью на
протяжении нашей жизни не свободна от тайного
смысла. Люди, с которыми мы живем или время от
времени встречаемся, животные, помогающие нам в
нашем домашнем хозяйстве, земля, которую мы возде-
лываем, материалы, которые мы обрабатываем, ору-
дия, которыми мы пользуемся, - все это заключает в
себе загадочную духовную субстанцию, которая лишь
с нашей помощью может обрести свою чистую форму,
достигнуть своего совершенства. Если мы пренебрегаем
этой, посланной нам на нашем пути духовной субстан-
цией, если мы печемся лишь о временных целях без
того, чтобы развить истинное отношение к существам и
вещам, к существованию которых мы должны быть
причасны, как они должны быть причастны к нашей
жизни, значит, мы сами лишаемся истинного, напол-
ненного бытия. Это учение, по моему убеждению, ис-
тинно в своей основе.- .Высочайшая культура души
остается в основе своей истощенной и неплодоносной,
если день за днем воды жизни не орошают душу по-
средством этих незначительных встреч, коим мы воз-
даем причитающееся им; самая великая сила оборачи-
вается внутренней слабостью, если она не осуществля-
ет тайного союза в форме этих скромных и полезных
контактов с чуждым и все же близким ей бытием.
Некоторые религии отказывают нашему земному
странствию в характере истинной жизни. Они учат ли-
бо, что встречающееся нам на нашем жизненном пу-
ти - лишь завеса, за которую мы должны проникнуть,
либо, что это лишь преддверье истинного мира, кото-
рое нам надо пробежать как можно быстрей, ни на чем
не останавливая своего взора. То, что человек делает в
данное время и в данном месте, движимый святым на-
мерением, не менее существенно, не менее истинно от-
того, что это лишь земной, но вовсе не менее действи-
тельный союз с божественным бытием, чем жизнь в
грядущем мире. Это учение нашло свое наиболее яркое
выражение в хасидизме.
Рабби Энох из Александрова говорил: <Многие на-
роды земли верят, что имеются два мира. Они говорят:
<В том мире>. Отличие вот в чем: они полагают, что
один мир отделен и обособлен от другого, Израиль же
признает, что оба мира составляют и должны состав-
лять одно целое>.
В своей сокровеннейшей сущности оба мира состав-
ляют единый мир. Они только как бы разошлись в
разные стороны. Но они должны вновь стать един-
ством, каким они являются в своей сокровеннейшей
сущности. Чтобы воссоединить оба мира, сотворен че-
ловек. Он способствует достижению этого единства,
живя единой священной жизнью с миром, куда он по-
мещен, на том месте, на котором стоит.
Однажды рабби Пинхасу из Кореца рассказали о
страшной нищете, в которой живут неимущие. Погру-
зившись в горестные мысли, слушал он эти рассказы.
Потом поднял голову. <Помогите впустить Бога в этот
мир, - сказал он, - и все уладится>.
Но разве можно впустить Бога в мир? Не святотат-
ственна и не дерзка ли эта мысль? Как дерзает земной
червь притязать на вещь, которая всецело зависит от
Божьей милости: какую долю своей божественности
соизволит Он пожертвовать на Свое творение?
И в этом вопросе вновь противостоит доктрина
иудаизма доктринам других религий и вновь наиболее
глубокое выражение эта противопоставленность нахо-
дит в хасидизме. Именно в том и заключается, как мы
полагаем, Божья милость, что Он хочет наградить этой
милостью человека, что Он как бы передает Себя в
руки человеку. Бог хочет явиться в Свой мир, но Он
хочет появиться в нем с помощью человека. В этом за-
ключается мистерия нашего бытия, сверхчеловеческая
возмежность человеческого рода.
Рабби Мендель из Копка поразил однажды некото-
рых ученых мужей, навестивших его, вопросом: <Где
обитает Господь?> Они встретили его слова смехом:
<Что вы говорите! Разве весь мир не исполнен Его
славой?> Тогда рабби Мендель сам ответил на свой
вопрос: <Бог обитает там, куда Его впускают>.
В конце концов все сводится к этому: впустить Бо-
га. Но Его можно впустить только туда, где ты сам
пребываешь, где ты действительно пребываешь, где ты
обитаешь, где ты живешь истинной жизнью.
Если мы взлелеем божественное обхождение в том
маленьком мирке, который нам доверен, если мы бу-
дем способствовать тому, чтобы в той сфере бытия, где
мы пребываем, достигла совершенства священная ду-
ховная субстанция, тогда - на этом своем месте - мы
воздвигнем обитель Божественного присутствия, тогда
впустим мы в мир Бога.
Карл К. РОДЖЕРС
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
этот сон приснился ему в третий раз, рабби Айзик со-
брался в путь и направился в Прагу. Но мост денно и
нощно охранялся стражниками, и рабби не рискнул
начать поиски. Тем не менее каждое утро появлялся он
у моста и до вечера блуждал вокруг него. Начальник
караула, который обратил внимание на его странное
поведение, осведомился, не потерял ли он чего-
нибудь - или, может быть, он кого-то ожидает? Рабби
Айзик поведал ему, что сон побудил его прийти из
дальней стороны. Капитан рассмеялся: <И ты, бедня-
га, истоптал свои башмаки только из-за этого сна. Да
кто же верит снам! Значит, и я должен был бы опра-
виться в дальнее странствие, ибо однажды мне
приснилось, что в Кракове, в каморке одного еврея,
которого будто бы зовут Айзиком, сыном Иекеля, я
найду под печью клад. Айзик, сын Иекеля. Представ-
ляю себе, как в городе, где одна половина евреев носит
имя Айзик, а другая половине Иекель, я разворотил
бы все дома!> И он снова расхохотался. Рабби Айзик,
поклонился ему, отправился домой, выкопал клад и
построил синагогу, которая была названа его именем.
<Запомни эту историю, - добавлял обычно рабби
Бунем, - и усвой ее смысл: есть нечто такое, чего не
отыщешь нигде, даже у цаддика, и все же существует
место, где это можно найти>.
Это - весьма старая история, известная нам из раз-
личных народных литератур, но принявшая новую
форму в хасид ских устах. Она не только внешне пере-
сажена в еврейский быт, но хасидская форма, придан-
ная ей, изнутри преобразовала ее. Но и это не самое
главное. Самое главное, что она так истончилась, что
из нее светится хасидская истина. <Мораль> не при-
ложена к ней механически, скорее мудрец, который
пересказал ее, наконец раскрыл и выявил ее внутрен-
ний смысл.
Лишь в одном-единственном месте на земле можно
найти великий клад, который называется исполнением
бытия. И отыскать этот клад можно лишь на том мес-
те, где ты стоишь.
Большинство из нас лишь в редкие мгновения в
полной мере осознает тот факт, что нам не суждено
изведать исполненного бытия, что наша жизнь не при-
частна истинному исполнению бытия, что она прохо-
дит как бы мимо него. Мы всегда ощущаем этот недо-
статок и так или иначе пытаемся где-то отыскать то,
чего нам недостает. Где-нибудь, в какой-нибудь про-
винции земли или духа, только не там, где мы обита-
ем, куда мы помещены, - но вдействительности там и
только там, - можно найти этот клад. Окружающая
среда, которую я воспринимаю как естественную, си-
туация, которая играет в моей жизни роль Провиде-
ния, то, что встречается мне изо дня в день, то, что изо
дня в день занимает мои мысли, - в этом мое призва-
ние и в этом исполнение бытия, доступное мне.
Известно изречение одного законоучителя: тропы
небесные видятся ему столь же освещенными, как ули-
цы его родного города Нехардеи. Хасидизм меняет ак-
цент этого предложения: гораздо существеннее, чтобы
, улицы родного города были освещены, как тропы не-
бесные. Мы должны позволить засветиться божествен-
ному присутствию на том месте, где мы стоим.
Даже если бы наша власть простиралась на отда-
ленные области мироздания, мы не достигли бы того
преобразованного бытия, которое нам может сообщить
спокойная преданность близлежащей жизни. И даже
если бы мы были знакомы с тайнами верхних миров,
наша действительная доля в истинном бытии не была
бы столь значительной, как в том случае, когда мы в
ходе нашей повседневности совершаем со святым наме-
рением труд, подлежащий исполнению. Под очагом
нашего дома скрыто наше сокровище.
Баал-Шем учит, что ни одна встреча с каким бы то
ни было существом или какой бы то ни было вещью на
протяжении нашей жизни не свободна от тайного
смысла. Люди, с которыми мы живем или время от
времени встречаемся, животные, помогающие нам в
нашем домашнем хозяйстве, земля, которую мы возде-
лываем, материалы, которые мы обрабатываем, ору-
дия, которыми мы пользуемся, - все это заключает в
себе загадочную духовную субстанцию, которая лишь
с нашей помощью может обрести свою чистую форму,
достигнуть своего совершенства. Если мы пренебрегаем
этой, посланной нам на нашем пути духовной субстан-
цией, если мы печемся лишь о временных целях без
того, чтобы развить истинное отношение к существам и
вещам, к существованию которых мы должны быть
причасны, как они должны быть причастны к нашей
жизни, значит, мы сами лишаемся истинного, напол-
ненного бытия. Это учение, по моему убеждению, ис-
тинно в своей основе.- .Высочайшая культура души
остается в основе своей истощенной и неплодоносной,
если день за днем воды жизни не орошают душу по-
средством этих незначительных встреч, коим мы воз-
даем причитающееся им; самая великая сила оборачи-
вается внутренней слабостью, если она не осуществля-
ет тайного союза в форме этих скромных и полезных
контактов с чуждым и все же близким ей бытием.
Некоторые религии отказывают нашему земному
странствию в характере истинной жизни. Они учат ли-
бо, что встречающееся нам на нашем жизненном пу-
ти - лишь завеса, за которую мы должны проникнуть,
либо, что это лишь преддверье истинного мира, кото-
рое нам надо пробежать как можно быстрей, ни на чем
не останавливая своего взора. То, что человек делает в
данное время и в данном месте, движимый святым на-
мерением, не менее существенно, не менее истинно от-
того, что это лишь земной, но вовсе не менее действи-
тельный союз с божественным бытием, чем жизнь в
грядущем мире. Это учение нашло свое наиболее яркое
выражение в хасидизме.
Рабби Энох из Александрова говорил: <Многие на-
роды земли верят, что имеются два мира. Они говорят:
<В том мире>. Отличие вот в чем: они полагают, что
один мир отделен и обособлен от другого, Израиль же
признает, что оба мира составляют и должны состав-
лять одно целое>.
В своей сокровеннейшей сущности оба мира состав-
ляют единый мир. Они только как бы разошлись в
разные стороны. Но они должны вновь стать един-
ством, каким они являются в своей сокровеннейшей
сущности. Чтобы воссоединить оба мира, сотворен че-
ловек. Он способствует достижению этого единства,
живя единой священной жизнью с миром, куда он по-
мещен, на том месте, на котором стоит.
Однажды рабби Пинхасу из Кореца рассказали о
страшной нищете, в которой живут неимущие. Погру-
зившись в горестные мысли, слушал он эти рассказы.
Потом поднял голову. <Помогите впустить Бога в этот
мир, - сказал он, - и все уладится>.
Но разве можно впустить Бога в мир? Не святотат-
ственна и не дерзка ли эта мысль? Как дерзает земной
червь притязать на вещь, которая всецело зависит от
Божьей милости: какую долю своей божественности
соизволит Он пожертвовать на Свое творение?
И в этом вопросе вновь противостоит доктрина
иудаизма доктринам других религий и вновь наиболее
глубокое выражение эта противопоставленность нахо-
дит в хасидизме. Именно в том и заключается, как мы
полагаем, Божья милость, что Он хочет наградить этой
милостью человека, что Он как бы передает Себя в
руки человеку. Бог хочет явиться в Свой мир, но Он
хочет появиться в нем с помощью человека. В этом за-
ключается мистерия нашего бытия, сверхчеловеческая
возмежность человеческого рода.
Рабби Мендель из Копка поразил однажды некото-
рых ученых мужей, навестивших его, вопросом: <Где
обитает Господь?> Они встретили его слова смехом:
<Что вы говорите! Разве весь мир не исполнен Его
славой?> Тогда рабби Мендель сам ответил на свой
вопрос: <Бог обитает там, куда Его впускают>.
В конце концов все сводится к этому: впустить Бо-
га. Но Его можно впустить только туда, где ты сам
пребываешь, где ты действительно пребываешь, где ты
обитаешь, где ты живешь истинной жизнью.
Если мы взлелеем божественное обхождение в том
маленьком мирке, который нам доверен, если мы бу-
дем способствовать тому, чтобы в той сфере бытия, где
мы пребываем, достигла совершенства священная ду-
ховная субстанция, тогда - на этом своем месте - мы
воздвигнем обитель Божественного присутствия, тогда
впустим мы в мир Бога.
Карл К. РОДЖЕРС
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29