Но цаддик привет-
ливо кивнул им и спросил: <Знаете ли вы правила
игры в шашки?> И так как они оробели и не смели от-
ветить, он сам сказал; <Я объясню вам правила игры в
шашки. Первое правило: нельзя делать сразу два хода.
Второе: можно ходить только вперед. И третье: если
ты пробрался в дамки, можешь ходить, как тебе угод-
но>.
Но то, что подразумевается под единством души,
будет истолковано неверно, если словом <душа> обо-
значить нечто иное, чем человека в целом - тело и дух
в совокупности. Душа не может быть едина, если в это
понятие не включаются телесные силы. Библейский
стих <Все, что может рука твоя делать, по силам де-
лай> Баал-Шем толковал так: человек должен целиком
отдаваться тому делу, которое творит, то есть - вся те-
лесная и духовная сущность человека должна прини-
мать участие в этой работе, ни одна клеточка его тела
не должна оставаться бездеятельной. Человек, ставший
таким единством плоти и духа, совершает дело, высе-
ченное из Цельной Глыбы.
Начинать с себя
Однажды несколько прославленных мужей гостило
у рабби Ицхака из Ворки. Зашел разговор о слугах.
Если слуга честен, утверждали гости, дому сопутствует
287
удача, это можно видеть на примере Иосифа, у кото-
рого спорилось любое дело. Но рабби Ицхак был дру-
гого мнения. <В свое время я думал так же, - промол-
вил он, - но впоследствии мои учитель показал мне,
что все зависит от хозяина дома. В молодые годы я
хлебнул горя с моей женой - я старался не ссориться с
ней, но мне было жаль прислугу, которая много тер-
пела от вздорной женщины. Я поехал к своему учите-
лю, рабби Давиду из Ледова, и спросил его, должен
ли я возражать жене. Он отвечал: <Почему ты обра-
щаешься с этим вопросом ко мне? Спроси себя са-
мого!> Я стал размышлять над его словами, пока не
уразумел их смысла. Понимание пришло ко мне, когда
я вспомнил слова Баал-Шема: <В природе имеется
Мысль, Слово, Действие. Мысль подобна хозяйке до-
ма, Слово - детям, Действие - прислуге. Тому, кто
примирит эти три начала, все пойдет на пользу. Тогда
я понял, что имел в виду мой учитель - все зависит от
меня самого>. В этом рассказе затронута одна из глу-
бочайших и труднейших проблем нашей жизни, про-
блема истинной причины конфликта между людьми-
Люди имеют обыкновение объяснять проявления
этого конфликта мотивами, которые сами враждующие
стороны осознают как повод к спору. Исходя из объ-
ективных ситуаций и процессов, лежащих в основе
этих мотивов, или с помощью аналитического метода
они пытаются исследовать неосознанные комплексы
соотносящиеся с этими мотивами лишь как симптомы
какой-либо болезни соотносятся с органическими из-
менениями. Доктрина хасидизма совпадает с этим по-
ниманием лишь в том, что она переносит проблематику
внешней жизни на проблематику внутренней жизни.
Но она отличается от этого понимания в двух суще-
ственных пунктах: принципиальном и практическом,
который, однако, еще более важен.
Принципиальное различие состоит в том, что учение
хасидизма не подвергает анализу отдельные психоло-
гические осложнения, - оно рассматривает челове-
ческую личность в ее целостности. Это, однако, от-
нюдь не количественное отличие. Скорее речь здесь
идет о том, что выделение каких-то частей или отдель-
ных процессов из целого затрудняет постижение цело-
го и что к истинному преобразованию, истинному ис-
правлению сначала самого человека, а впоследствии -
отношений, сложившихся между ними и его ближни-
ми, может повести лишь постижение целого как тако-
вого. Формулируя парадоксально: поиск центра тя-
жести ведет к смещению его и тем самым срывает вся-
кую попытку понять проблематику, связанную с этим
поиском. Это не означает, что отдельные психологиче-
ские феномены нельзя рассматривать, однако ни один
из них не должен оказаться в центре внимания, как
если бы все остальные факторы были производными от
него; скорее, все они должны служить отправными
точками, и притом не в их обособленности, а в их
жизненной взаимосвязи.
Практическое же различие заключается в том, что
человек вовсе не рассматривается здесь как объект ис-
следования, его лишь призывают <исправиться>. Че-
ловек должен прежде всего понять, что конфликтные
ситуации, возникающие между ним и другими являют-
ся следствием конфликтных ситуаций, сложившихся в
его собственной душе, и он должен попытаться пре-
одолеть внутренний конфликт с тем, чтобы предстать
перед своими ближними как изменившийся, умиротво-
ренный человек и вступить с ними. в новые, изменив-
шиеся отношения.
Разумеется, природа человека побуждает его укло-
ниться от всяких решительных изменений, болезненно
сказывающихся на его обычном отношении к миру.
Поэтому он склонен ответить тому, кто призывает его
измениться - или своей собственной душе, если именно
она взывает к нему, - что во всяком конфликте имеют-
ся две стороны: если от кого-то требуют, чтобы он пе-
реместил свое внимание с внешнего конфликта на свой
внутренний душевный разлад, то того же следует по-
требовать, и от противной стороны. Но именно в этом
способе теоретизирования, когда отдельный человек
рассматривает себя лишь как индивидуума, противо-
стоящего другим индивидуумам, а не как истинную
личность, чье преобразование способствует преобразо-
ванию мира, - кроется фундаментальное заблуждение,
служащее для хасидизма объектом критики. Все дело в
том, что начинать следует с себя самого, и в данный
момент нельзя думать ни о чем ином, кроме этого на-
чинания. Всякая другая позиция уводит от конечной
цели, связывает инициативу, расстраивает все это
дерзкое и огромное предприятие. Архимедова точка,
опираясь на которую я, не сходя с места, могу привес-
ти в движение мир, это преобразование самого себя.
Если же вместо этого я установлю две архимедовы
точки, одну в своей душе, а другую в душе своего
ближнего, находящегося в конфликте со мной, исчез-
нет та единственная точка опоры, благодаря которой
возможно свершение.
Рабби Бунем учил: <Наши мудрецы говорят: <Ищи
мира в своей душе на том месте, где ты стоишь>. Мира
нигде не обретешь, кроме как в себе самом. В псалме
говорится: <Обветшали кости мои от непрерывного
стенания, ибо день и ночь тяготела надо мною рука
Твоя: свежесть моя исчезла, как в летнюю засуху. Но
я открыл тебе грех мой и не скрыл беззакония моего>.
Но смысл истории, послужившей исходной точкой
для моего суждения, не ограничивается общим указа-
нием на внутренний конфликт, как истинную причину
происхождения внешних конфликтов. Это - конфликт
трех принципов существа и жизни человека: принципа
Мысли, принципа Слова и принципа Действия. При-
чина всякого конфликта между мной и моими ближни-
ми заключается в том, что я не говорю того, что ду-
маю, и не делаю того, что говорю. И вследствие этого
ситуация, складывающаяся между мной и другими,
становится все более запутанной и отравленной, и я в
своей внутренней раздвоенности больше не в силах
овладеть положением, и вопреки всем иллюзиям пре-
вращаюсь в безвольного раба обстоятельств. Своей не-
искренностью вскармливаем мы конфликтные ситуа-
ции, мы отдаемся во власть лицемерию и лжи, пока
они не поработят нас совершенно.
Дальше пути нет, единственная альтернатива - ра-
дикальное решение: все зависит от меня, и я постано-
вил - я исправляюсь.
Но, чтобы человек был способен на такое душевное
величие, он должен прежде всего найти путь от суеты,
своей жизни к своему Я, он должен найти свое Я, не
само собой разумеющееся Я эгоцентрической личности,
но глубокое Я личности, живущей среди людей. А это-
му противится все, к чему мы привыкли.
Я хочу завершить эту главу старинной шуткой, об-
новленной в устах цаддика.
Рабби Энох рассказывал: <Жил некогда человек
столь глупый, что его прозвали Големом. Каждое утро,
вставая, он с таким трудом находил свою одежду, что,
вспоминая об этом по вечерам, боялся идти спать. На-
конец, однажды, он принял решение, достал бумагу и
карандаш и, раздеваясь, записал, куда положил каж-
дую вещь. Проснувшись на другой день в добром рас-
положении духа, он извлек записку и стал читать:
<шапка> - на месте, он надел ее, <штаны> - они ле-
жали рядом, "он натянул их, и так далее, пока не за-
вершил своего утреннего одевания. <Да, но где я
сам? - спросил он затем в великом страхе. - Куда я
запропастился?> Тщетны были все поиски, он никак
не мог найти себя. Так обстоит дело и с нами>, - ска-
зал в заключение рабби.
МАРТИН БУБЕР
Не заниматься собой
На другой день после свадьбы, когда рабби Хаим Цан-
зер женил своего сына на дочери рабби Элиэзера, отец
жениха посетил отца новобрачной и сказал ему: <Сват,
мы породнились, и я должен открыть вам, что терзает
мое сердце. Видите, голова и борода мои поседели, а я
все еще не искупил своего греха!> - <Ах, сват, - отве-
чал ему рабби Элиэзер, - у вас на уме только вы сами.
Забудьте о себе и думайте о мире!>
То, о чем говорится здесь, на первый взгляд проти-
воречит всему, что я излагал ранее об учении хасидиз-
ма. Мы слышали, что каждый должен думать о себе
самом, должен избрать свой особый путь, должен при-
вести свою сущность к единству, должен начать с са-
мого себя. И вдруг нам говорят: забудте самого себя.
Но достаточно лишь тщательнее вникнуть в суть дела,
как станет ясно, что одно не только не противоречит
другому, но и служит неотъемлемой частью целого,
обязательным звеном, обязательным этапом развития.
Надо только задать вопрос: <Для чего?> Для чего
должен я думать о самом себе, должен избрать свой
особый путь, для чего должен я восстанавливать един-
ство своей сущности? Ответ гласит: не ради себя. По-
этому предыдущий раздел был озаглавлен: начать с
самого себя. Начать с себя, но не ограничиваться со-
бой, отталкиваться от себя, но не замыкаться в себе,
познавать себя, но не копаться в собственных пережи-
ваниях.
Мы видим, что цаддик, мудрый, благочестивый и
бескорыстный человек, достигнув старости, укоряет
себя в том, что он еще не произвел переворота в своей
жизни. Ответ подразумевает, что он слишком погло-
щен своими грехами и не верит в силу раскаяния. Но
сказанное выходит за рамки этой мысли. Цаддик уста-
навливает банальную истину: <Ты не должен терзаться
из-за того, что поступил неверно, ты должен обратить
свою душевную силу, растрачиваемую на бесплодное
самобичевание, на тот род деятельности в этом мире, к
которому ты предназначен. Не собой ты должен зани-
маться, а окружающим тебя миром>.
Прежде всего следует уяснить, что мы имеем в ви-
ду, говоря о повороте к лучшему. Этот поворот, как
известно, является основным принципом еврейской
концепции пути человека. В результате этого поворота
человек может не только внутренне обновиться, но и
изменить то место, которое он занимает в Божьем ми-
ре, так что обратившийся к Богу возвысится над непо-
рочным праведником, которому неведома бездна греха.
Но обращение здесь - нечто гораздо более значитель-
ное, чем раскаяние и грехоискупительные поступки.
Оно означает, что человек, сошедший с пути и заблу-
дившийся в хаосе эгоизма, преследующий всегда свои
личные цели, находит путь к Богу вследствие измене-
ния всей своей жизни, то есть - вследствие нахожде-
ния пути для выполнения того особого призвания, к
которому его, именно этого особенного человека, пред-
назначил Бог. Раскаяние может лишь послужить толч-
ком для этого действенного обращения. Тот же, кто не
перестает терзать себя из-за того, что его искупитель-
ные деяния недостаточны, тот лишает раскаяние его
силы. В своей смелой и убедительной проповеди, по-
священной Судному дню, рабби из Гура предостерег
против самоистязания. <Тот, кто постоянно занят раз-
говорами и размышлениями по поводу совершенного
им зла, - сказал он, - тот не перестает думать о нем, а
о чем думают, тем и живут; душа человека безысходно
пребывает там, где обитает его мысль, следовательно,
она пребывает в атмосфере подлости, - конечно, такой
человек не сможет раскаяться, ибо дух его грубеет и
сердце черствеет, и в довершение всего им овладевает
тоска. Чего ждешь ты? Копайся в грязи так, копайся в
грязи эдак, грязь всегда останется грязью. Согрешил -
не согрешил, какую пользу могут извлечь из этих сом-
нений небеса? Вместо того, чтобы заниматься подоб-
ными размышлениями, я могу нанизывать жемчужины
добрых дел на радость небесам. Потом я говорю:
<Беги зла и твори добро>, отвратись окончательно от
зла, не раздумывай о нем и твори добро. Ты поступил
дурно? Уравновесь злой поступок добрым деянием>.
Но мораль, которая вытекает из нашего рассказа,
не ограничивается этим. Тот, кто непрестанно терзает
себя по поводу недостаточно полного искупления соб-
ственного греха, заботится в сущности о спасении
своей души, следовательно, - о своей личной доле в
грядущем мире. Для хасидизма, следующего общему
духу иудаизма, подобная установка неприемлема.
Это - один из главных пунктов, по которому христи-
анство разошлось с иудаизмом, ибо христианство про-
возглашало личное спасение души высшей целью каж-
дого человека. Напротив, для иудаизма каждая чело-
веческая душа является служебным звеном в Господ-
нем творении, которое трудом человеческим должно
быть обращено в Царство Божье. Поэтому ни перед
одним человеком не поставлена цель спасения его соб-
ственной души. Правда, всякая душа должна познать
себя, очистить, усовершенствовать, но все это не ради
себя самой, не ради своего земного счастья, равно как
не ради своего небесного блаженства, но ради труда,
который она должна совершить в мире Божьем. Надо
забыть о себе и помнить о мире. Такая цель, как спа-
сение собственной души, считается в иудаизме лишь
утонченнейшей формой эгоцентризма. Это как раз и
есть то, что хасидизм отвергает самым решительным
образом, и в особенности в отношении человека, кото-
рый обрел и усовершенствовал свое Я. Рабби Бунем
учил: <В Писании сказано: И взял Корей>. Что же
взял он? Себя самого хотел он взять. Поэтому ни в
одном своем начинании он больше не преуспел. Рабби
Бунем противопоставил бессмертному Корею бессмерт-
ПУТЬ ЧЕЛОВЕКА
ного Моисея, <смиренного> человека, который не пре-
следует никаких личных интересов. <Во всяком поко-
лении, - замители он, - повторяется душа Моисея и
душа Корея. И если когда-либо душа Корея пожелает
подчиниться душе Моисея, Корей искупит свою вину>.
Таким образом, рабби Бунем рассматривает историю
рода человеческого на пути к освобождению как про-
цесс, в котором участвую два типа людей: тип надмен-
ного человека, который, пусть даже в возвышенной
форме, преследует свои собственные интересы, и тип
смиренного человека, который при всех обстоя-
тельствах имеет своей целью интересы других. Лишь в
том случае, если Надменность склонится перед Смире-
нием, она будет искуплена, и если она будет искупле-
на, может быть искуплено человечество.
После смерти рабби Бунема один из его учеников,
рабби из Гура, слова из проповеди которого я уже
приводил, сказал: <Рабби Бунем владел ключами ко
всем небосводам. А почему бы и нет? Человеку, не пе-
кущемуся о себе, передаются все ключи>.
И величайший из учеников рабби Бунема, поистине
трагическая фигура среди всех цаддиков, рабби Мен-
дель из Коцка, сказал однажды собравшимся прихо-
жанам: <Чего же я требую от вас? Лишь трех вещей:
не позволять своему любопытному взору выходить за
пределы своей души, не заглядывать тайком в чужую
душу и не ставить превыше всего свои собственные ин-
тересы. Это означает: во-первых, каждый должен хра-
нить и освящать свою собственную душу в ее своеобра-
зии и в назначенном ей месте, а не завидовать своеоб-
разию и месту других; во-вторых, каждый должен
чтить тайну души своего ближнего, не вторгаться в нее
с любопытством и не использовать обретенного знания
в своих целях; и, наконец, в-третьих, каждый должен
в своей внутренней жизни и в своих отношениях с
внешним миром остерегаться преследовать лишь свои
личные цели>.
295
МАРТИН БУБЕР
Рядом с тобой
Молодым людям, которые впервые приходили к
нему, рабби Бунем имел обыкновение рассказывать ис-
торию о рабби Айзике, сыне рабби Иекеля из Кракова.
После многих лет безысходной нищеты, которые не
поколебали его благочестия, рабби Айзику присни-
лось, будто некто приказал ему искать клад в Праге,
под мостом, ведущим к королевскому дворцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
ливо кивнул им и спросил: <Знаете ли вы правила
игры в шашки?> И так как они оробели и не смели от-
ветить, он сам сказал; <Я объясню вам правила игры в
шашки. Первое правило: нельзя делать сразу два хода.
Второе: можно ходить только вперед. И третье: если
ты пробрался в дамки, можешь ходить, как тебе угод-
но>.
Но то, что подразумевается под единством души,
будет истолковано неверно, если словом <душа> обо-
значить нечто иное, чем человека в целом - тело и дух
в совокупности. Душа не может быть едина, если в это
понятие не включаются телесные силы. Библейский
стих <Все, что может рука твоя делать, по силам де-
лай> Баал-Шем толковал так: человек должен целиком
отдаваться тому делу, которое творит, то есть - вся те-
лесная и духовная сущность человека должна прини-
мать участие в этой работе, ни одна клеточка его тела
не должна оставаться бездеятельной. Человек, ставший
таким единством плоти и духа, совершает дело, высе-
ченное из Цельной Глыбы.
Начинать с себя
Однажды несколько прославленных мужей гостило
у рабби Ицхака из Ворки. Зашел разговор о слугах.
Если слуга честен, утверждали гости, дому сопутствует
287
удача, это можно видеть на примере Иосифа, у кото-
рого спорилось любое дело. Но рабби Ицхак был дру-
гого мнения. <В свое время я думал так же, - промол-
вил он, - но впоследствии мои учитель показал мне,
что все зависит от хозяина дома. В молодые годы я
хлебнул горя с моей женой - я старался не ссориться с
ней, но мне было жаль прислугу, которая много тер-
пела от вздорной женщины. Я поехал к своему учите-
лю, рабби Давиду из Ледова, и спросил его, должен
ли я возражать жене. Он отвечал: <Почему ты обра-
щаешься с этим вопросом ко мне? Спроси себя са-
мого!> Я стал размышлять над его словами, пока не
уразумел их смысла. Понимание пришло ко мне, когда
я вспомнил слова Баал-Шема: <В природе имеется
Мысль, Слово, Действие. Мысль подобна хозяйке до-
ма, Слово - детям, Действие - прислуге. Тому, кто
примирит эти три начала, все пойдет на пользу. Тогда
я понял, что имел в виду мой учитель - все зависит от
меня самого>. В этом рассказе затронута одна из глу-
бочайших и труднейших проблем нашей жизни, про-
блема истинной причины конфликта между людьми-
Люди имеют обыкновение объяснять проявления
этого конфликта мотивами, которые сами враждующие
стороны осознают как повод к спору. Исходя из объ-
ективных ситуаций и процессов, лежащих в основе
этих мотивов, или с помощью аналитического метода
они пытаются исследовать неосознанные комплексы
соотносящиеся с этими мотивами лишь как симптомы
какой-либо болезни соотносятся с органическими из-
менениями. Доктрина хасидизма совпадает с этим по-
ниманием лишь в том, что она переносит проблематику
внешней жизни на проблематику внутренней жизни.
Но она отличается от этого понимания в двух суще-
ственных пунктах: принципиальном и практическом,
который, однако, еще более важен.
Принципиальное различие состоит в том, что учение
хасидизма не подвергает анализу отдельные психоло-
гические осложнения, - оно рассматривает челове-
ческую личность в ее целостности. Это, однако, от-
нюдь не количественное отличие. Скорее речь здесь
идет о том, что выделение каких-то частей или отдель-
ных процессов из целого затрудняет постижение цело-
го и что к истинному преобразованию, истинному ис-
правлению сначала самого человека, а впоследствии -
отношений, сложившихся между ними и его ближни-
ми, может повести лишь постижение целого как тако-
вого. Формулируя парадоксально: поиск центра тя-
жести ведет к смещению его и тем самым срывает вся-
кую попытку понять проблематику, связанную с этим
поиском. Это не означает, что отдельные психологиче-
ские феномены нельзя рассматривать, однако ни один
из них не должен оказаться в центре внимания, как
если бы все остальные факторы были производными от
него; скорее, все они должны служить отправными
точками, и притом не в их обособленности, а в их
жизненной взаимосвязи.
Практическое же различие заключается в том, что
человек вовсе не рассматривается здесь как объект ис-
следования, его лишь призывают <исправиться>. Че-
ловек должен прежде всего понять, что конфликтные
ситуации, возникающие между ним и другими являют-
ся следствием конфликтных ситуаций, сложившихся в
его собственной душе, и он должен попытаться пре-
одолеть внутренний конфликт с тем, чтобы предстать
перед своими ближними как изменившийся, умиротво-
ренный человек и вступить с ними. в новые, изменив-
шиеся отношения.
Разумеется, природа человека побуждает его укло-
ниться от всяких решительных изменений, болезненно
сказывающихся на его обычном отношении к миру.
Поэтому он склонен ответить тому, кто призывает его
измениться - или своей собственной душе, если именно
она взывает к нему, - что во всяком конфликте имеют-
ся две стороны: если от кого-то требуют, чтобы он пе-
реместил свое внимание с внешнего конфликта на свой
внутренний душевный разлад, то того же следует по-
требовать, и от противной стороны. Но именно в этом
способе теоретизирования, когда отдельный человек
рассматривает себя лишь как индивидуума, противо-
стоящего другим индивидуумам, а не как истинную
личность, чье преобразование способствует преобразо-
ванию мира, - кроется фундаментальное заблуждение,
служащее для хасидизма объектом критики. Все дело в
том, что начинать следует с себя самого, и в данный
момент нельзя думать ни о чем ином, кроме этого на-
чинания. Всякая другая позиция уводит от конечной
цели, связывает инициативу, расстраивает все это
дерзкое и огромное предприятие. Архимедова точка,
опираясь на которую я, не сходя с места, могу привес-
ти в движение мир, это преобразование самого себя.
Если же вместо этого я установлю две архимедовы
точки, одну в своей душе, а другую в душе своего
ближнего, находящегося в конфликте со мной, исчез-
нет та единственная точка опоры, благодаря которой
возможно свершение.
Рабби Бунем учил: <Наши мудрецы говорят: <Ищи
мира в своей душе на том месте, где ты стоишь>. Мира
нигде не обретешь, кроме как в себе самом. В псалме
говорится: <Обветшали кости мои от непрерывного
стенания, ибо день и ночь тяготела надо мною рука
Твоя: свежесть моя исчезла, как в летнюю засуху. Но
я открыл тебе грех мой и не скрыл беззакония моего>.
Но смысл истории, послужившей исходной точкой
для моего суждения, не ограничивается общим указа-
нием на внутренний конфликт, как истинную причину
происхождения внешних конфликтов. Это - конфликт
трех принципов существа и жизни человека: принципа
Мысли, принципа Слова и принципа Действия. При-
чина всякого конфликта между мной и моими ближни-
ми заключается в том, что я не говорю того, что ду-
маю, и не делаю того, что говорю. И вследствие этого
ситуация, складывающаяся между мной и другими,
становится все более запутанной и отравленной, и я в
своей внутренней раздвоенности больше не в силах
овладеть положением, и вопреки всем иллюзиям пре-
вращаюсь в безвольного раба обстоятельств. Своей не-
искренностью вскармливаем мы конфликтные ситуа-
ции, мы отдаемся во власть лицемерию и лжи, пока
они не поработят нас совершенно.
Дальше пути нет, единственная альтернатива - ра-
дикальное решение: все зависит от меня, и я постано-
вил - я исправляюсь.
Но, чтобы человек был способен на такое душевное
величие, он должен прежде всего найти путь от суеты,
своей жизни к своему Я, он должен найти свое Я, не
само собой разумеющееся Я эгоцентрической личности,
но глубокое Я личности, живущей среди людей. А это-
му противится все, к чему мы привыкли.
Я хочу завершить эту главу старинной шуткой, об-
новленной в устах цаддика.
Рабби Энох рассказывал: <Жил некогда человек
столь глупый, что его прозвали Големом. Каждое утро,
вставая, он с таким трудом находил свою одежду, что,
вспоминая об этом по вечерам, боялся идти спать. На-
конец, однажды, он принял решение, достал бумагу и
карандаш и, раздеваясь, записал, куда положил каж-
дую вещь. Проснувшись на другой день в добром рас-
положении духа, он извлек записку и стал читать:
<шапка> - на месте, он надел ее, <штаны> - они ле-
жали рядом, "он натянул их, и так далее, пока не за-
вершил своего утреннего одевания. <Да, но где я
сам? - спросил он затем в великом страхе. - Куда я
запропастился?> Тщетны были все поиски, он никак
не мог найти себя. Так обстоит дело и с нами>, - ска-
зал в заключение рабби.
МАРТИН БУБЕР
Не заниматься собой
На другой день после свадьбы, когда рабби Хаим Цан-
зер женил своего сына на дочери рабби Элиэзера, отец
жениха посетил отца новобрачной и сказал ему: <Сват,
мы породнились, и я должен открыть вам, что терзает
мое сердце. Видите, голова и борода мои поседели, а я
все еще не искупил своего греха!> - <Ах, сват, - отве-
чал ему рабби Элиэзер, - у вас на уме только вы сами.
Забудьте о себе и думайте о мире!>
То, о чем говорится здесь, на первый взгляд проти-
воречит всему, что я излагал ранее об учении хасидиз-
ма. Мы слышали, что каждый должен думать о себе
самом, должен избрать свой особый путь, должен при-
вести свою сущность к единству, должен начать с са-
мого себя. И вдруг нам говорят: забудте самого себя.
Но достаточно лишь тщательнее вникнуть в суть дела,
как станет ясно, что одно не только не противоречит
другому, но и служит неотъемлемой частью целого,
обязательным звеном, обязательным этапом развития.
Надо только задать вопрос: <Для чего?> Для чего
должен я думать о самом себе, должен избрать свой
особый путь, для чего должен я восстанавливать един-
ство своей сущности? Ответ гласит: не ради себя. По-
этому предыдущий раздел был озаглавлен: начать с
самого себя. Начать с себя, но не ограничиваться со-
бой, отталкиваться от себя, но не замыкаться в себе,
познавать себя, но не копаться в собственных пережи-
ваниях.
Мы видим, что цаддик, мудрый, благочестивый и
бескорыстный человек, достигнув старости, укоряет
себя в том, что он еще не произвел переворота в своей
жизни. Ответ подразумевает, что он слишком погло-
щен своими грехами и не верит в силу раскаяния. Но
сказанное выходит за рамки этой мысли. Цаддик уста-
навливает банальную истину: <Ты не должен терзаться
из-за того, что поступил неверно, ты должен обратить
свою душевную силу, растрачиваемую на бесплодное
самобичевание, на тот род деятельности в этом мире, к
которому ты предназначен. Не собой ты должен зани-
маться, а окружающим тебя миром>.
Прежде всего следует уяснить, что мы имеем в ви-
ду, говоря о повороте к лучшему. Этот поворот, как
известно, является основным принципом еврейской
концепции пути человека. В результате этого поворота
человек может не только внутренне обновиться, но и
изменить то место, которое он занимает в Божьем ми-
ре, так что обратившийся к Богу возвысится над непо-
рочным праведником, которому неведома бездна греха.
Но обращение здесь - нечто гораздо более значитель-
ное, чем раскаяние и грехоискупительные поступки.
Оно означает, что человек, сошедший с пути и заблу-
дившийся в хаосе эгоизма, преследующий всегда свои
личные цели, находит путь к Богу вследствие измене-
ния всей своей жизни, то есть - вследствие нахожде-
ния пути для выполнения того особого призвания, к
которому его, именно этого особенного человека, пред-
назначил Бог. Раскаяние может лишь послужить толч-
ком для этого действенного обращения. Тот же, кто не
перестает терзать себя из-за того, что его искупитель-
ные деяния недостаточны, тот лишает раскаяние его
силы. В своей смелой и убедительной проповеди, по-
священной Судному дню, рабби из Гура предостерег
против самоистязания. <Тот, кто постоянно занят раз-
говорами и размышлениями по поводу совершенного
им зла, - сказал он, - тот не перестает думать о нем, а
о чем думают, тем и живут; душа человека безысходно
пребывает там, где обитает его мысль, следовательно,
она пребывает в атмосфере подлости, - конечно, такой
человек не сможет раскаяться, ибо дух его грубеет и
сердце черствеет, и в довершение всего им овладевает
тоска. Чего ждешь ты? Копайся в грязи так, копайся в
грязи эдак, грязь всегда останется грязью. Согрешил -
не согрешил, какую пользу могут извлечь из этих сом-
нений небеса? Вместо того, чтобы заниматься подоб-
ными размышлениями, я могу нанизывать жемчужины
добрых дел на радость небесам. Потом я говорю:
<Беги зла и твори добро>, отвратись окончательно от
зла, не раздумывай о нем и твори добро. Ты поступил
дурно? Уравновесь злой поступок добрым деянием>.
Но мораль, которая вытекает из нашего рассказа,
не ограничивается этим. Тот, кто непрестанно терзает
себя по поводу недостаточно полного искупления соб-
ственного греха, заботится в сущности о спасении
своей души, следовательно, - о своей личной доле в
грядущем мире. Для хасидизма, следующего общему
духу иудаизма, подобная установка неприемлема.
Это - один из главных пунктов, по которому христи-
анство разошлось с иудаизмом, ибо христианство про-
возглашало личное спасение души высшей целью каж-
дого человека. Напротив, для иудаизма каждая чело-
веческая душа является служебным звеном в Господ-
нем творении, которое трудом человеческим должно
быть обращено в Царство Божье. Поэтому ни перед
одним человеком не поставлена цель спасения его соб-
ственной души. Правда, всякая душа должна познать
себя, очистить, усовершенствовать, но все это не ради
себя самой, не ради своего земного счастья, равно как
не ради своего небесного блаженства, но ради труда,
который она должна совершить в мире Божьем. Надо
забыть о себе и помнить о мире. Такая цель, как спа-
сение собственной души, считается в иудаизме лишь
утонченнейшей формой эгоцентризма. Это как раз и
есть то, что хасидизм отвергает самым решительным
образом, и в особенности в отношении человека, кото-
рый обрел и усовершенствовал свое Я. Рабби Бунем
учил: <В Писании сказано: И взял Корей>. Что же
взял он? Себя самого хотел он взять. Поэтому ни в
одном своем начинании он больше не преуспел. Рабби
Бунем противопоставил бессмертному Корею бессмерт-
ПУТЬ ЧЕЛОВЕКА
ного Моисея, <смиренного> человека, который не пре-
следует никаких личных интересов. <Во всяком поко-
лении, - замители он, - повторяется душа Моисея и
душа Корея. И если когда-либо душа Корея пожелает
подчиниться душе Моисея, Корей искупит свою вину>.
Таким образом, рабби Бунем рассматривает историю
рода человеческого на пути к освобождению как про-
цесс, в котором участвую два типа людей: тип надмен-
ного человека, который, пусть даже в возвышенной
форме, преследует свои собственные интересы, и тип
смиренного человека, который при всех обстоя-
тельствах имеет своей целью интересы других. Лишь в
том случае, если Надменность склонится перед Смире-
нием, она будет искуплена, и если она будет искупле-
на, может быть искуплено человечество.
После смерти рабби Бунема один из его учеников,
рабби из Гура, слова из проповеди которого я уже
приводил, сказал: <Рабби Бунем владел ключами ко
всем небосводам. А почему бы и нет? Человеку, не пе-
кущемуся о себе, передаются все ключи>.
И величайший из учеников рабби Бунема, поистине
трагическая фигура среди всех цаддиков, рабби Мен-
дель из Коцка, сказал однажды собравшимся прихо-
жанам: <Чего же я требую от вас? Лишь трех вещей:
не позволять своему любопытному взору выходить за
пределы своей души, не заглядывать тайком в чужую
душу и не ставить превыше всего свои собственные ин-
тересы. Это означает: во-первых, каждый должен хра-
нить и освящать свою собственную душу в ее своеобра-
зии и в назначенном ей месте, а не завидовать своеоб-
разию и месту других; во-вторых, каждый должен
чтить тайну души своего ближнего, не вторгаться в нее
с любопытством и не использовать обретенного знания
в своих целях; и, наконец, в-третьих, каждый должен
в своей внутренней жизни и в своих отношениях с
внешним миром остерегаться преследовать лишь свои
личные цели>.
295
МАРТИН БУБЕР
Рядом с тобой
Молодым людям, которые впервые приходили к
нему, рабби Бунем имел обыкновение рассказывать ис-
торию о рабби Айзике, сыне рабби Иекеля из Кракова.
После многих лет безысходной нищеты, которые не
поколебали его благочестия, рабби Айзику присни-
лось, будто некто приказал ему искать клад в Праге,
под мостом, ведущим к королевскому дворцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29