Прошло примерно четыре недели до тех пор, пока не случилось
следующее: сокращения тела все более начали терять свой су-
дорожный тонический характер. Меньше стал и клонус, и на-
чали проявляться странные сокращения живота. Они были не-
новы для меня, так как я видел их и у многих других пациентов,
но не в той связи, которая сейчас раскрылась передо мной.
Верхняя часть туловища, сокращаясь, двигалась вперед, се-
редина живота оставалась спокойной, а нижняя часть туловища,
сокращаясь, двигалась в направлении, противоположном на-
правлению движения верхней. Во время таких приступов па-
циент наполовину выпрямлялся, тогда как нижняя часть ту-
9
243
ловища двигалась кверху. Все происходившее представляло со-
бой единое, органическое движение. Были часы, когда такое
движение совершалось непрерывно. Чередуясь с этими сокра-
щениями всего тела, в теле, особенно в ногах и животе, на-
ступали ощущения <течения>, которые он воспринимал как
приятные. Положение рта и лица изменялось мало. Во время
одного из приступов лицо пациента приобрело совершенно ры-
бье выражение. Он сказал, нс дожидаясь приглашения, и преж-
де, чем я успел обратить его внимание на это: <Я чувствую
себя как простейшее>, а потом: <Я чувствую себя как рыба>.
Так что же произошло? Пациент своими телодвижениями изо-
бражал бьющуюся, очевидно пойманную, рыбу, не имея и по-
нятия об этом, не установив связи с помощью ассоциаций.
На аналитическом языке сказали бы: он играл пойманную рыбу.
Наличествовали все признаки, позволявшие говорить об этом.
Перекошенные и застывшие губы были судорожно вытянуты
вперед. Тело вздрагивало от плеч до ног. Спина была жесткой,
как доска. Не вполне понятно было на этой фазе положение
рук, которые пациент при конвульсиях на протяжении опре-
деленного времени простирал вперед, как бы обнимая кого-то.
Теперь я не помню, обратил ли его внимание на связь с
историей о форели или он сам осознал эту связь (что в данном
контексте не так уж и важно), но он непосредственно чувствовал
ее и нимало не сомневался в том, что он сам был как ловцом
форели, так и этой форелью.
Конечно, все это имело непосредственное отношение к ра-
зочарованию в матери. В детстве она с определенного момента
оставляла его без внимания, плохо обращалась, часто била.
Нередко случалось, что мой будущий пациент ожидал от матери
чего-то очень хорошего, а происходило нечто прямо проти-
воположное. Теперь стала понятна его осторожность. Он никому
не верил, он не хотел быть пойманным. Вот какова была
глубочайшая причина его поверхностности, его страха перед
преданностью делу, перед взятием на себя деловых обязательств
и т. д. Когда мы проработали эту связь, сущность больного
изменилась поразительным образом. Его поверхностность ис-
чезла, он стал серьезен. Серьезность проявилась внезапно во
время одного сеанса. Пациент сказал буквально следующее:
<Я ничего не понимаю, все стало вдруг таким смертельно се-
рьезным>. Это не было, к примеру, воспоминанием о серьезной
эмоциональной позиции, занятой когда-то в детстве, - он дей-
ствительно изменился от поверхностности к серьезности. Стало
ясно, что его болезненное отношение к женщинам, то есть
страх соединиться с женщиной, проявить преданность ей, был
связан со страхом, ставшим элементом его психической струк-
туры и коренившимся в характере. Женщины усиленно искали
244
расположения этого мужчины, чем он пользовался на удивление
редко.
С этого момента быстро и заметно усилились телесные им-
пульсы <течения> сначала в животе, потом в ногах и верхней
части тела. Он описывал ощущения не просто как течение,
а как нечто сладострастное, <сладкое>. Такое случалось особенно
в тех случаях, когда сильные и быстрые сокращения живота
следовали друг за другом.
Здесь надо задержаться на некоторое время, чтобы обрести
ясность относительно ситуации, в которой находился пациент.
Сокращения живота представляли собой не что иное, как
выражение снятия тонического напряжения мускулатуры брюш-
ной стенки. Все действие в целом имело рефлекторный ха-
рактер. При легком ударе по брюшной стенке сразу же на-
чинались сокращения. После нескольких сокращений брюшная
стенка была мягкой и глубоко вдавливалась, до этого она была
жестко напряженной и характеризовалась явлением, которое
я хотел бы назвать брюшной защитой, пока еще не вкладывая
в это понятие четкого смысла. Оно констатируется у всех людей,
страдающих неврозами, когда больных просят сделать глубокий
вдох и при этом брюшная стенка слегка вдавливается у от-
верстия обеих реберных дуг на расстоянии 3 см ниже конца
грудного хряща. При этом ощущается жесткое сопротивление
внутри живота, или же больные говорят о боли наподобие
той, которую вызывает давление на яичко. Взгляд на положение
кишечника и солнечного сплетения вегетативной нервной сис-
темы показывает нам в связи с явлениями, которые еще пред-
стоит назвать, что напряжение живота имеет функцию окру-
жения солнечного сплетения. Возникает давление, действующее
с брюшной стенки на солнечное сплетение. Ту же функцию вы-
полняет напряженная и опустившаяся диафрагма. Типичен и
этот симптом. У всех без исключения невротиков можно обна-
ружить тоническую контрактуру диафрагмы. Она выражается
в способности пациента дышать только плоско и прерывисто.
При выдохе диафрагма поднимается, изменяется давление на
органы, лежащие под ней, в том числе и на солнечное спле-
тение. С расслаблением диафрагмы и мускулатуры брюшной
стенки связано, очевидно, новое освобождение вегетативного
сплетения от давления, обременяющего его. Это выражается
в возникновении ощущения, подобного испытываемому при
качке, подъеме на лифте или падении на надчревную область.
Основываясь на своем опыте, я должен предположить,
что речь идет в данном случае о чрезвычайно важном явлении.
Большая часть пациентов вспоминала, что они детьми уп-
ражнялись в сдерживании и подавлении ощущений, особенно
сильно дающих себя знать вместе со страхом или яростью.
245
Они спонтанно научились сдерживать дыхание и втягивать
живот. Понимание напряжения солнечного сплетения необ-
ходимо для дальнейшего хода лечения нашего пациента. То,
что последовало теперь, полностью согласовывалось с выше-
описанным предположением и подтверждало его. Чем настой-
чивее я заставлял пациента наблюдать за положением мускула-
туры в верхней области живота и описывать его, тем интен-
сивнее становились сокращения, тем сильнее становились
ощущения течения после прекращения конвульсий, тем более
распространялись волнообразные, змееподобные движения те-
ла. Но таз все еще сохранял неподвижность до тех пор, по-
ка я не начал доводить до сознания больного судорожное со-
кращение тазовой мускулатуры. При сокращениях вся нижняя
часть тела подавалась вперед, но таз все еще оставался непо-
движен. Я призвал больного обратить внимание на тормо-
жения, препятствовавшие движению таза. Прошло примерно
две недели, прежде чем он полностью постиг мышечное тор-
можение таза и преодолел препятствие. Пациент постепенно
научился включать таз в сокращение. Теперь и в гениталиях
появились ощущения течения, которых он раньше ни разу не
испытывал. Во время сеанса больной испытал эрекцию и
мощный импульс к эякуляции. Теперь сокращения таза, верхней
части туловища и живота стали теми же, которые возникают
и переживаются при оргастическом клонусе.
С этого момента работа концентрировалась на максимально
точном описании позиции больного во время полового акта.
Выяснилось то, что встречается не только у всех невротиков,
но и у большинства людей обоего пола: движение при половом
акте искусственно форсируется, причем партнеры этого не знают.
Обычно двигается не таз сам по себе, а одновременно живот,
таз и бедра. Это не соответствует естественному вегетативному
движению таза при половом акте и вызывает торможение ор-
гастического рефлекса. Оно, в отличие от рефлекторного акта,
произвольно. Его функция заключается в снижении или полном
подавлении оргастического ощущения течения в половых ор-
ганах. Исходя из этого опыта, я мог теперь быстро продвинуться
в работе с пациентом. Оказалось, что он постоянно держал
дно таза сильно напряженным. Только теперь я понял ошибку,
в которую впал прежде. Пытаясь до сих пор устранить ор-
гастические торможения, я, правда, лечил контрактуру дна таза
и пытался снять ее, но это вновь и вновь вызывало у меня
впечатление о недостаточности сделанного, о том, что результат
в чем-то не полон. Теперь я понял: диафрагма давила сверху
на солнечное сплетение, брюшные стенки - спереди и сжатие
всего дна таза имело целью существенно сузить снизу брюшное
246
пространство. Позже я вернусь к значению этого факта для
возникновения и закрепления невротических ситуаций.
Прошло еще несколько недель, и мне удалось полностью
снять с пациента мышечный панцирь. По мере того как в
гениталиях усиливались ощущения течения, изолированные со-
кращения живота слабели. Увеличивалась серьезность его эмо-
циональной жизни. В этой связи пациент вспомнил о пере-
живании, которое он испытал на втором году жизни.
Лето. Они с матерью одни на даче. Светлая летняя ночь.
Мать глубоко дышит во сне, снаружи слышится равномерный
плеск волн. Было то же самое очень серьезное, печально-
меланхолическое настроение, которое чувствовалось и сейчас.
Можно сказать, что он вспоминал об одной из ситуаций самого
раннего детства, когда еще допускал вегетативную (оргасти-
ческую) тоску. После разочарования в матери, происшедшего
в пять лет, он боролся против своей предшествующей веге-
тативной жизни, стал холодным, поверхностным, короче говоря,
сформировался тот характер, с которым я имел дело, начиная
анализ. После этого рассказа усилилось чувство <странного кон-
такта с миром>. Он уверял меня в полной тождественности
той эмоциональной серьезности, которая владела им теперь,
с ощущением, испытанным им совсем маленьким мальчиком
рядом с матерью, особенно в ту ночь. Он описывал это ощу-
щение следующим образом: <Я был словно непосредственно
связан с миром. Казалось, будто колебалось все во мне и
вне меня, будто все привлекательное появлялось медленно, на-
подобие волн. Я ощущал нечто вроде защитной оболочки во-
круг ребенка. Просто невероятно, как я чувствую теперь глубину
мира>. Мне не понадобилось даже объяснять пациенту то, что
он понял: связь с матерью - то же, что связь с природой.
Отождествление матери с Землей или мировым пространством
приобретает глубокий смысл, если его понимают, исходя из
вегетативного созвучия между <Я> и миром.
В один из следующих дней пациент пережил тяжелый при-
ступ страха. Он вскочил с болезненно распахнутым ртом. На
лбу выступили капли пота, а мускулатура была очень сильно
напряжена. В галлюцинациях он воображал себя животным -
обезьяной, при этом рука больного полностью уподобилась
скрюченной обезьяньей руке и из груди он исторгал такие
звуки, как сам потом сказал, <будто у него не было голосовых
связок>. Он чувствовал себя так, словно кто-то подошел совсем
близко и угрожал ему. Потом больной крикнул, как в трансе:
<Да не злись, я хочу только пососать>. Приступ страха по-
степенно прошел, пациент успокоился, и затем мы проработали
случившееся. При этом он вспомнил наряду со многим прочим,
что примерно в два года он впервые увидел <Жизнь животных>
247
Брэма. Он не помнил, возникал ли тогда тот же страх, но
страх, несомненно, соответствовал тогдашнему переживанию:
он рассматривал гориллу с большим восхищением и удивлением.
Страх, не получивший тогда развития, тем не менее гос-
подствовал над ним всю жизнь. Теперь он вырвался. Горилла
представляла собой отца - угрожающий образ, который хотел
помешать сосанию. Следовательно, его отношение к матери
оставалось фиксированным на определенной стадии и в форме
сосательных движений рта прорвалось сразу же при начале
лечения, но только после осмысления ситуации всего мышеч-
ного панциря, в который был заключен характер пациента,
это спонтанно стало ему понятным. Не было необходимости
в течение пяти лет искать с помощью следов воспоминаний
источник этого переживания. В момент лечения передо мной
предстал младенец с соответствующим выражением лица, только
что испытавший страх.
Я могу сократить описание. После освобождения от разо-
чарования в матери и следовавшего отсюда страха перед само-
отречением генитальное возбуждение резко возросло. Прошло
всего несколько дней, и недавний больной познакомился с
милой молодой женщиной, с которой у него быстро и без
затруднений установились самые близкие отношения. Совершив
второй или третий половой акт со своей возлюбленной, он,
сияя, пришел ко мне и удивленно сообщил, что при этом
таз <так странно двигался сам собой>. При более точном опи-
сании выяснилось, что пациент еще испытывал легкое тор-
можение в момент семяизвержения. Но, так как движение таза
стало свободным, ликвидация последнего признака болезни сто-
ила совсем небольших усилий. Все дело было теперь в том,
чтобы он в момент семяизвержения не останавливался, а мог
полностью ввериться вегетативной моторике. Пациент ни мгно-
вения не сомневался в том, что сокращения, которые охва-
тывали его во время лечения, были не чем иным, как сдер-
жанными вегетативными (оргастическими) движениями при со-
вокуплении.
Но, как выяснилось позже, рефлекс не стал проявляться
совершенно беспрепятственно. Сокращения еще оставались
толчкообразными, сохранялся сильный страх перед непроиз-
вольным откидыванием головы назад, то есть перед позицией
самоотречения. Прошло еще немного времени до тех пор, пока
пациент сменил сопротивление на мягкие гармоничные дви-
жения. Теперь было покончено и с остатком нарушений, ко-
торый прежде не проявлялся с такой отчетливостью. Жесткая,
напоминавшая удары форма сокращений сопутствовала пси-
хической позиции, которая формулировалась следующим об-
разом: <Мужчина жесток и неуступчив, всякая готовность от-
248
даться - женское свойство>. Вслед за осознанием ошибочности
этой позиции ликвидировался и уходивший корнями в детство
конфликт с отцом. С одной стороны, больной чувствовал, что
отец защищает его и обеспечивает ему безопасность. При любой
сколь угодно трудной ситуации он имел возможность <отступ-
ления> в родительский дом. Но одновременно он стремился
к самостоятельности и независимости от отца, ощущая свою
потребность в защите как нечто женственное и желая избавиться
от нее.
Так друг другу противостояли стремление к самостоятель-
ности и пассивно-феминистическая потребность в защите. Оба
проявлялись в форме рефлекса оргазма. Разрешение психичес-
кого конфликта последовало одновременно с устранением жест-
кой, подобной удару, формы рефлекса и его <разоблачения>
как отпора мягкому отдающемуся движению. Когда пациент
сам пережил в рефлексе самоотречение, его охватило сильное
замешательство. <Я никогда бы не подумал, - сказал он, -
что мужчина может отдаваться. Я всегда считал такое действие
признаком женской сексуальности>. Следовательно, его соб-
ственная женственность, которой он давал отпор, была связана
с естественной формой оргастическою самоотречения, из-за
чего это последнее и нарушалось. Интересно, как в психической
структуре больного отражалась и закреплялась двойная обще-
ственная мораль. В официальных общественных воззрениях
<отдаваться> - эмоциональная характеристика женщины, а быть
<неуступчиво жестким> - мужчины. Общественная идеология не
в силах представить себе самостоятельного человека отдаю-
щимся, а отдающегося человека - самостоятельным. Подобно
тому, как женщины в соответствии с этим отождествлением
хотят протестовать против своей женственности и быть му-
жественными, так и мужчины защищаются от своего естест-
венного сексуального ритма из страха показаться женственными.
Отсюда и черпает свое мнимое оправдание различный подход
к сексуальной жизни мужчины и женщины.
В последующие месяцы произошло совершенствование каж-
дой черты характера пациента. Он перестал пить без меры,
но в компании, бывало, не отказывался от спиртного. Сначала
ему удалось сделать более сносными отношения со своей женой,
но потом он связал жизнь с другой женщиной и, полный
интереса к жизни и воодушевления, приступил к новой работе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44