Ведь это ремесло, хоть
и дает постоянный доход, к числу жалуемых гражданами не относится.
Это обстоятельство и давало мне возможность надеяться, что я благополуч
но выйду из игры, как решила.
А если палач окажется еще и заинтересованным в казни человеком, доверие
к нему резко возрастет. Ужасы, рассказанные Жераром в дополнение к обвин
ениям мушкетеров, должны были укрепить веру судей в мое закостенелое зло
действо, убить всякое сомнение и дать им окончательное право приговорит
ь меня к смертной казни.
Придумать собственную казнь было просто, но как сложно воплощать в жизнь
то, что придумал!
Не раз и не два волосы на голове вставали у меня дыбом и холодный пот тек п
о спине: а вдруг я неправильно оценила моих противников? Может быть, я дума
ю о них лучше или хуже, чем они того заслуживают? Может быть, стоит продолж
ить бегство, уехать в Париж, уехать под Ла-Рошель к кардиналу, покинуть ст
рану, укрывшись в Брюсселе или Антверпене?
Но это было бы лишь оттягиванием конца, а нужно раз и навсегда завершить п
артию. Ради будущего моих детей я должна, должна была пройти через это, как
бы не кричала от ужаса моя душа. Раз другого пути найти не смогла.
И только тогда, когда в окне одинокого домика у маленькой речки Лис, где я
ждала и чувствовала, как горит на плече моя лилия, показалось мертвенно-б
ледное лицо графа де Ла Фер, тогда я поняла, что кости выпали из стаканчика
шестерками вверх…
Простуду в этой мокрой лощинке я заработала жестокую.
Съежившись под тоненькой мантильей, подобрав ноги и обхватив себя рукам
и, я ждала, прижавшись к стволу дерева. Некстати разнылось ножевое ранени
е. Ветер переменился, и тучи решили вновь наступать на Армантьер, опять за
шелестел холодный дождь. Иногда я впадала в зыбкое забытье, слышала, как р
ядом потрескивает огонь в камине, чувствовала его тепло. Тогда мне начин
ало казаться, что я в домике, просто заснула за столом, сидя на грубом трех
ногом табурете, и все еще только впереди.
Смертельный страх вырывал меня из забытья, я видела сквозь занавес дождя
тусклый огонек на той стороне, поникшую мельницу, провисший над водой ка
нат парома. «ЭТО уже случилось» Ц успокаивалась я до нового приступа сн
а.
Наконец на реке послышался плеск. Приближалась лодка. С безразличным уди
влением я поняла, что уже утро, серое и дождливое.
Жерар поднял меня на руки, перенес в лодку. Накрыл тяжелым грубым плащом.
Начался обратный путь с того берега.
С трудом переставляя ноги, поддерживаемая Жераром, я добралась до домика
. Лампа там потухла, и камин давно погас. Сквозь раскрытую дверь и разбитое
окно ветер закидывал во внутрь его дождевые капли.
Я прошла к столу и села на тот самый табурет. Уронила голову на столешницу
. В голове звенело и кружилось. Было очень холодно.
Ц Я не смог достать карету, Ц сказал Жерар, Ц придется ехать верхом. Дер
жись, я понимаю, что тебе плохо.
Я с трудом подняла голову и молча кивнула.
Жерар, обращаясь со мной так уверенно, как может обращаться только палач,
которому отходят после казни одежды преступника, стянул с меня мокрое и
грязное платье.
Затем куда менее уверенно начал натягивать на меня мужской костюм. Вскор
е это занятие ему надоело, он постучал себя по лбу, достал откуда-то фляжк
у и заставил выпить меня обжигающей горло гадости, верно, из тех, что пьют
наши моряки.
Я чувствовала, что его лекарство прожгло мне дыру в желудке, но зато стало
тепло, я смогла одеться почти сама.
Жерар усадил меня на коня, вскочил на другого.
Под разочарованный шум дождя мы покинули одинокий домик у реки.
Как мы добрались до Бетюна, я не помню Ц лихорадка завладела мной целико
м. Брат снял меня с седла и внес в домик с багровыми стенами.
Там я провела около месяца, выкарабкиваясь из болезни.
Жерар уничтожил свои многолетние запасы трав, ромашки, шалфея и прочих, ч
то свисали пучками с потолка его кабинета. Все они превратились в отвары,
которыми он потчевал меня в качестве лекарств. Никто не знал, что в доме па
лача находится еще кто-то, ни один ученый медик не приложил руку к течению
моей хвори, наверное, поэтому я благополучно выздоровела.
За это время Жерар, нывший, что по моей милости он лишился отличного череп
а, который был бы украшением скелета, над коим он трудился, достал новый, и
укомплектованный всеми костями скелет во всей своей красе занял место о
коло его стола.
Новый череп улыбался так же дружелюбно, как и старый.
Прекрасно было находиться в выключенном из жизни состоянии, но надо было
предупредить Его Высокопреосвященство, что мне пришел ужасный конец.
Шестого числа следующего месяца я отправила кардиналу небольшое письм
ецо.
По иронии судьбы в это же время король двинулся из Парижа, где он находилс
я в некоем подобии отпуска, обратно под Ла-Рошеяь.
И король со своими мушкетерами, и мое послание достигли ставки кардинала
в один день. Король встретился с Его Высокопреосвященством в Сюржере, пи
сьмо ждало его в ставке у Каменного моста.
Там же, неподалеку от Сюржера, Рошфор нашел и арестовал д'Артаньяна и прис
оединившихся к нему друзей, доставив их в домик у Каменного моста.
Остальное передаю со слов Рошфора, который по приказанию Его Высокопрео
священства оставил монсеньора и д'Артаньяна наедине в кабинете, а сам вы
шел за дверь.
За дверью он сразу же принял такую позицию, которая позволила выслушать
ему разговор от первого слова до последнего.
Теперь на все мои ехидные замечания Рошфор отвечает, что, прислонившись
ухом к двери, подслушивают только безродные лакеи, люди благородные поль
зуются при этом тазиком для бритья, который значительно лучше улавливае
т звуки. Но он отказался даже от этого замечательного средства, так как за
одной из портьер была дырочка, прекрасно позволяющая и видеть, и слышать
происходящее в кабинете Его Высокопреосвященства.
Итак, кардинал стоял у камина; находившийся в комнате стол отделял его от
д'Артаньяна.
Ц Милостивый государь, Ц холодно сказал кардинал, Ц Вы арестованы по
моему приказанию.
Ц Мне сказали это, Ваша светлость, Ц постарался остаться невозмутимым
д'Артаньян.
Ц А знаете ли Вы, за что?
Ц Нет, Ваша светлость. Ведь единственная вещь, за которую я бы мог быть ар
естован, еще неизвестна Вашему Высокопреосвященству.
Ц Вот как! Что это значит?
Ц Если Вашей светлости будет угодно сказать мне прежде, какие преступл
ения вменяются мне в вину, я расскажу затем поступки, которые я совершил н
а деле.
Ц Вас обвиняют в том, что Вы переписывались с врагами государства, в том,
что Вы выведали государственные планы, в том, что Вы пытались расстроить
планы Вашего военачальника, Ц запустил пробный шар Его Высокопреосвящ
енство.
Как человек с гибким умом и недюжинными способностями политика, д'Артань
ян, конечно же, сразу свалил вину с больной головы на здоровую.
Ц А кто меня обвиняет в этом Ваша светлость? Ц воскликнул он, пылая гнев
ом праведника. Ц Женщина, заклейменная государственным правосудием, же
нщина, вышедшая за одного человека во Франции и за другого в Англии, женщи
на, отравившая своего второго мужа и покушавшаяся отравить меня!
Кардиналу лучше, чем кому-либо, были известны все повороты моей судьбы, на
чиная с «заклеймения государственным правосудием», поэтому он сделал б
ольшие глаза и спросил:
Ц Что Вы рассказываете, милостивый государь! О какой женщине Вы говорит
е?
Ц О леди Винтер. Да, о леди Винтер! Ц раскрыл кардиналу глаза на жизнь д'А
ртаньян. Ц Все преступления которой были, очевидно, неизвестны Вашему В
ысокопреосвященству, когда Вы почтили ее своим доверием.
Ц Если леди Винтер совершила те преступления, о которых Вы сказали, мило
стивый государь, она будет наказана, Ц постно заметил кардинал.
Ц Она уже наказана, Ваша светлость, Ц неожиданно сказал д'Артаньян.
Ц А кто же наказал ее? Ц изумился Ришелье.
Ц Мы, Ц просто и величественно ответил гасконец.
Ц Она в тюрьме? Ц нахмурившись, спросил кардинал.
Ц Она умерла, Ц поднял глаза к небу гасконец.
Ц Умерла? Ц изменился в лице кардинал. Ц Умерла? Так Вы сказали?
Он опустился за стол.
Ц Три раза она пыталась убить меня, Ц объяснил д'Артаньян. Ц Она пытала
сь отравить и женщину, которую я люблю. Тогда мои друзья и я изловили ее, су
дили и приговорили к смерти, Ц и пустился в подробный рассказ о событиях
в Бетюне и его окрестностях.
Его Высокопреосвященство, чернее тучи, слушал, невидящими глазами устав
ившись в столешницу. Рошфор торжественно клялся на Библии, что кардинал
дрожал, да и сам он не мог сдержать отчаяния. Может быть и не лгал, не знаю, п
риятно все-таки, что твоя смерть не оставляет близких людей равнодушным
и.
Внезапно из своей засады Рошфор увидел, как взгляд Его Высокопреосвящен
ства остановился на одном из свежих писем, пришедших в его отсутствие, по
ка он ездил в Сюржер встречать короля, и положенных для рассмотрения. Кар
динал, продолжая слушать рассказ гасконца, распечатал его и пробежал гла
зами.
И сразу мрачная угроза на лице Его Высокопреосвященства сменилась сове
ршенно безмятежным выражением.
Даже невиновный Рошфор испугался и решил, что гасконцу предрешена плаха
на Гревской площади.
Кардинал встал, протянул ладони к огню камина и ласковым укоризненным го
лосом сказал:
Ц Итак, Вы присвоили себе права судей, не подумав о том, что те, кто не упол
номочен наказывать и тем не менее наказывают, являются убийцами.
Ц Ваша светлость, клянусь Вам, что у меня ни на минуту не было намерения о
правдываться перед Вами! Ц воскликнул д'Артаньян. Ц Я готов понести то
наказание, какое Вашему Высокопреосвященству угодно будет наложить на
меня. Я слишком мало дорожу жизнью, чтобы бояться смерти.
Ц Да, я знаю, Вы храбрый человек, Ц мягко сказал кардинал. Ц Могу Вам поэ
тому заранее сказать, что Вас будут судить и даже приговорят к наказанию.
Ц Другой человек мог бы ответить Вашему Высокопреосвященству, что его
помилование у него в кармане, Ц с апломбом заявил д'Артаньян, Ц а я тольк
о скажу Вам: приказывайте, Ваша светлость, я готов ко всему.
Ц Ваше помилование? Ц переспросил кардинал.
Ц Да, Ваша светлость.
Ц А кем оно подписано? Королем? Ц доброжелательно поинтересовался кар
динал.
Ц Нет, Вашим Высокопреосвященством.
Ц Мною? Вы что, с ума сошли? Ц любезное выражение лица слетело с кардинал
а.
Ц Вы, конечно, узнаете свою руку, Ваша светлость, Ц пообещал ему д'Артань
ян.
Хмурясь, кардинал принял от него лист бумаги, развернул и вслух прочитал:
«Все, что сделал предъявитель сего, сделано по моему приказанию и д
ля блага государства.
5 августа 1628 года. Ришелье».
Его Высокопреосвященство задумался. Затем медленно порвал бумагу.
Снова подошел к столу, но уже не присаживаясь, написал несколько строк на
пергаменте, который был на две трети заполнен, и приложил свою печать.
И д'Артаньян по ту сторону стола, и Рошфор по ту сторону стены были уверены
, что это смертный приговор.
Ц Возьмите! Ц сказал Ришелье. Ц Я взял у Вас один открытый лист и взамен
даю другой. На этой грамоте не проставлено имя, впишите его сами.
Будьте уверены, раз уж Его Высокопреосвященству выпадает шанс одним жес
том превратить человека, враждебного ему, в человека, ему обязанного, он п
ользуется этим шансом сразу.
Ц Ваша светлость, Ц упал к его ногам д'Артаньян, получивший указ о произ
водстве в чин лейтенанта мушкетеров, Ц моя жизнь принадлежит Вам, распо
лагайте ею отныне! Но я не заслуживаю той милости, какую Вы мне оказываете
: у меня есть три друга, имеющих больше заслуг и более достойных…
Ц Вы славный малый… Ц снисходительно похлопал гасконца по плечу карди
нал. Ц Располагайте этой грамотой, как Вам заблагорассудится. Только по
мните, что, хотя имя и не вписано, я даю ее Вам.
Ц Я этого никогда не забуду! Ц воскликнул со всей горячностью д'Артанья
н. Ц Ваше Высокопреосвященство может быть в этом уверены.
Ц Рошфор! Ц громко позвал кардинал.
Сбитый с толку поведением монсеньора, растерянный и ничего не понимающи
й, Рошфор вошел в кабинет. Такой щедрости по отношению к убийцам отнюдь не
последнего сотрудника он от хозяина не ожидал. (Даже непосвященным извес
тно, что Его Высокопреосвященство не только никогда не забывает своих вр
агов, но и всегда заботится о своих друзьях, почему мы, люди кардинала, соб
ственно говоря, и работаем на него.)
Ц Рошфор! Перед Вами господин д'Артаньян, Ц сообщил ему Его Высокопреос
вященство на тот случай, если Рошфор забыл, кто это. Ц Я принимаю его в чис
ло моих друзей, а потому поцелуйтесь оба и ведите себя благоразумно, если
хотите сберечь Ваши головы.
С ненавистью потянувшись друг к другу, Рошфор и д'Артаньян громко чмокну
ли воздух, тонким слоем разделявший их губы. Кардинал с загадочной улыбк
ой на лице внимательно за ними наблюдал.
Потом новые друзья вместе вышли из кабинета в приемную.
Ц Мы еще увидимся, не так ли, милостивый государь? Ц спросил Рошфор, выти
рая усы рукавом.
Ц Как Вам будет угодно, Ц холодно ответил д'Артаньян, доставая платок с
той же целью.
Ц Случай не замедлит представиться, Ц пообещал Рошфор, вытирая рукав о
косяк двери.
Ц Что такое? Ц Тюрлюпеном
Тюрлюпен Ц известный комический актер из
труппы Бургундского отеля, работавшей в первой четверти семнадцатого в
ека. Амплуа Тюрлюпена Ц плут и мошенник Бригелло (маска итальянского те
атра)
выглянул из-за двери Его Высокопреосвященство.
Пошатнувшаяся было дружба резко окрепла, Рошфор и д'Артаньян нежно друг
другу улыбнулись, обменялись рукопожатиями, поклонились кардиналу и с н
еподдельной грустью расстались.
Д'Артаньян пошел к ожидающим его друзьям, Рошфор остался в приемной.
Ц А теперь, мой дорогой Рошфор, Ц сказал своему конюшему кардинал де Ри
шелье, Ц срочно скачите в Бетюн. Миледи ждет Вас там.
В этом трогательном месте Рошфор всегда добавляет, что он чуть было не до
гнал уходящего д'Артаньяна и не поцеловал его на радостях еще раз, уже по-
настоящему. Вот тут он точно врет, и я ему не верю.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
ИТОГО
Без Бекингэма английская эскадра, семнадцатого сентября все-таки покин
увшая Портсмут, напоминала курицу с отрубленной головой, которая и без г
оловы еще в состоянии пробежать несколько шагов, но это все, что она может.
Двадцать восьмого сентября корабли англичан под предводительством лор
да Линдсея были у стен Ла-Рошели, радостно отозвавшейся на ее прибытие зв
оном всех городских колоколов.
Но, кроме моральной поддержки, крепость ничего не получила.
Англичане без толку потыкались в загораживающую вход в гавань дамбу, пос
ле чего попытались разрушить препятствие, обстреливая дамбу силами кор
абельной артиллерии.
С берега по английским кораблям ударили королевские орудия и пушки форт
ов острова Рэ.
Бомбардировка французами английских кораблей была успешнее, чем обстр
ел англичанами дамбы. «Последний довод короля»
Такое изречение было выгр
авировано на королевских пушках, обстреливающих Ла-Рошель
действовал убедительно.
Понадобилось два дня обмена ядрами, чтобы лорд Линдсей окончательно отк
азался от мысли задержаться у крепости подольше. Он посоветовал ла-роше
льцам примириться с законным сувереном, послал к королевским войскам па
рламентера, через которого попросил короля от имени Карла Первого быть с
нисходительным к своим заблудшим подданным, после чего с чувством образ
цово выполненного долга поднял паруса и отбыл в Англию.
Ла-Рошель была обречена.
В блокированном городе давно уже царили голод и смерть. Если до третьего
появления у крепости английской эскадры город жил надеждой на помощь ан
гличан и муниципалитету во главе с непримиримым Жаном Гитоном удавалос
ь подавлять в согражданах мысли о сдаче города, то теперь в сердцах ла-рош
ельцев не осталось ничего, кроме отчаяния и безысходности.
В эти дни на память горожанам приходили строки Ветхого Завета, и они шепт
ались, что гордая ранее красавица Ла-Рошель теперь подобна павшей столи
це Иудеи, о которой плакал пророк Иеремия.
Ц Ах, осталась пустынной столица, полная людом, стала словно вдова госпо
жа народов. Правительница областей отдана в работу! Безутешно плачет в н
очи, на щеках ее слезы, нет утешителя ей среди всех ее любивших. Предали др
узья ее, стали врагами… Ц выговаривали так губы горожан вслед удаляющим
ся кораблям знакомые слова.
Ц Дети грудные без чувств лежат на площадях столицы, матерей своих вопр
ошают: «Где хлеб, где питье нам?» Как пронзенные, без сознания на площадях
столицы испускают дух свой у груди материнской.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
и дает постоянный доход, к числу жалуемых гражданами не относится.
Это обстоятельство и давало мне возможность надеяться, что я благополуч
но выйду из игры, как решила.
А если палач окажется еще и заинтересованным в казни человеком, доверие
к нему резко возрастет. Ужасы, рассказанные Жераром в дополнение к обвин
ениям мушкетеров, должны были укрепить веру судей в мое закостенелое зло
действо, убить всякое сомнение и дать им окончательное право приговорит
ь меня к смертной казни.
Придумать собственную казнь было просто, но как сложно воплощать в жизнь
то, что придумал!
Не раз и не два волосы на голове вставали у меня дыбом и холодный пот тек п
о спине: а вдруг я неправильно оценила моих противников? Может быть, я дума
ю о них лучше или хуже, чем они того заслуживают? Может быть, стоит продолж
ить бегство, уехать в Париж, уехать под Ла-Рошель к кардиналу, покинуть ст
рану, укрывшись в Брюсселе или Антверпене?
Но это было бы лишь оттягиванием конца, а нужно раз и навсегда завершить п
артию. Ради будущего моих детей я должна, должна была пройти через это, как
бы не кричала от ужаса моя душа. Раз другого пути найти не смогла.
И только тогда, когда в окне одинокого домика у маленькой речки Лис, где я
ждала и чувствовала, как горит на плече моя лилия, показалось мертвенно-б
ледное лицо графа де Ла Фер, тогда я поняла, что кости выпали из стаканчика
шестерками вверх…
Простуду в этой мокрой лощинке я заработала жестокую.
Съежившись под тоненькой мантильей, подобрав ноги и обхватив себя рукам
и, я ждала, прижавшись к стволу дерева. Некстати разнылось ножевое ранени
е. Ветер переменился, и тучи решили вновь наступать на Армантьер, опять за
шелестел холодный дождь. Иногда я впадала в зыбкое забытье, слышала, как р
ядом потрескивает огонь в камине, чувствовала его тепло. Тогда мне начин
ало казаться, что я в домике, просто заснула за столом, сидя на грубом трех
ногом табурете, и все еще только впереди.
Смертельный страх вырывал меня из забытья, я видела сквозь занавес дождя
тусклый огонек на той стороне, поникшую мельницу, провисший над водой ка
нат парома. «ЭТО уже случилось» Ц успокаивалась я до нового приступа сн
а.
Наконец на реке послышался плеск. Приближалась лодка. С безразличным уди
влением я поняла, что уже утро, серое и дождливое.
Жерар поднял меня на руки, перенес в лодку. Накрыл тяжелым грубым плащом.
Начался обратный путь с того берега.
С трудом переставляя ноги, поддерживаемая Жераром, я добралась до домика
. Лампа там потухла, и камин давно погас. Сквозь раскрытую дверь и разбитое
окно ветер закидывал во внутрь его дождевые капли.
Я прошла к столу и села на тот самый табурет. Уронила голову на столешницу
. В голове звенело и кружилось. Было очень холодно.
Ц Я не смог достать карету, Ц сказал Жерар, Ц придется ехать верхом. Дер
жись, я понимаю, что тебе плохо.
Я с трудом подняла голову и молча кивнула.
Жерар, обращаясь со мной так уверенно, как может обращаться только палач,
которому отходят после казни одежды преступника, стянул с меня мокрое и
грязное платье.
Затем куда менее уверенно начал натягивать на меня мужской костюм. Вскор
е это занятие ему надоело, он постучал себя по лбу, достал откуда-то фляжк
у и заставил выпить меня обжигающей горло гадости, верно, из тех, что пьют
наши моряки.
Я чувствовала, что его лекарство прожгло мне дыру в желудке, но зато стало
тепло, я смогла одеться почти сама.
Жерар усадил меня на коня, вскочил на другого.
Под разочарованный шум дождя мы покинули одинокий домик у реки.
Как мы добрались до Бетюна, я не помню Ц лихорадка завладела мной целико
м. Брат снял меня с седла и внес в домик с багровыми стенами.
Там я провела около месяца, выкарабкиваясь из болезни.
Жерар уничтожил свои многолетние запасы трав, ромашки, шалфея и прочих, ч
то свисали пучками с потолка его кабинета. Все они превратились в отвары,
которыми он потчевал меня в качестве лекарств. Никто не знал, что в доме па
лача находится еще кто-то, ни один ученый медик не приложил руку к течению
моей хвори, наверное, поэтому я благополучно выздоровела.
За это время Жерар, нывший, что по моей милости он лишился отличного череп
а, который был бы украшением скелета, над коим он трудился, достал новый, и
укомплектованный всеми костями скелет во всей своей красе занял место о
коло его стола.
Новый череп улыбался так же дружелюбно, как и старый.
Прекрасно было находиться в выключенном из жизни состоянии, но надо было
предупредить Его Высокопреосвященство, что мне пришел ужасный конец.
Шестого числа следующего месяца я отправила кардиналу небольшое письм
ецо.
По иронии судьбы в это же время король двинулся из Парижа, где он находилс
я в некоем подобии отпуска, обратно под Ла-Рошеяь.
И король со своими мушкетерами, и мое послание достигли ставки кардинала
в один день. Король встретился с Его Высокопреосвященством в Сюржере, пи
сьмо ждало его в ставке у Каменного моста.
Там же, неподалеку от Сюржера, Рошфор нашел и арестовал д'Артаньяна и прис
оединившихся к нему друзей, доставив их в домик у Каменного моста.
Остальное передаю со слов Рошфора, который по приказанию Его Высокопрео
священства оставил монсеньора и д'Артаньяна наедине в кабинете, а сам вы
шел за дверь.
За дверью он сразу же принял такую позицию, которая позволила выслушать
ему разговор от первого слова до последнего.
Теперь на все мои ехидные замечания Рошфор отвечает, что, прислонившись
ухом к двери, подслушивают только безродные лакеи, люди благородные поль
зуются при этом тазиком для бритья, который значительно лучше улавливае
т звуки. Но он отказался даже от этого замечательного средства, так как за
одной из портьер была дырочка, прекрасно позволяющая и видеть, и слышать
происходящее в кабинете Его Высокопреосвященства.
Итак, кардинал стоял у камина; находившийся в комнате стол отделял его от
д'Артаньяна.
Ц Милостивый государь, Ц холодно сказал кардинал, Ц Вы арестованы по
моему приказанию.
Ц Мне сказали это, Ваша светлость, Ц постарался остаться невозмутимым
д'Артаньян.
Ц А знаете ли Вы, за что?
Ц Нет, Ваша светлость. Ведь единственная вещь, за которую я бы мог быть ар
естован, еще неизвестна Вашему Высокопреосвященству.
Ц Вот как! Что это значит?
Ц Если Вашей светлости будет угодно сказать мне прежде, какие преступл
ения вменяются мне в вину, я расскажу затем поступки, которые я совершил н
а деле.
Ц Вас обвиняют в том, что Вы переписывались с врагами государства, в том,
что Вы выведали государственные планы, в том, что Вы пытались расстроить
планы Вашего военачальника, Ц запустил пробный шар Его Высокопреосвящ
енство.
Как человек с гибким умом и недюжинными способностями политика, д'Артань
ян, конечно же, сразу свалил вину с больной головы на здоровую.
Ц А кто меня обвиняет в этом Ваша светлость? Ц воскликнул он, пылая гнев
ом праведника. Ц Женщина, заклейменная государственным правосудием, же
нщина, вышедшая за одного человека во Франции и за другого в Англии, женщи
на, отравившая своего второго мужа и покушавшаяся отравить меня!
Кардиналу лучше, чем кому-либо, были известны все повороты моей судьбы, на
чиная с «заклеймения государственным правосудием», поэтому он сделал б
ольшие глаза и спросил:
Ц Что Вы рассказываете, милостивый государь! О какой женщине Вы говорит
е?
Ц О леди Винтер. Да, о леди Винтер! Ц раскрыл кардиналу глаза на жизнь д'А
ртаньян. Ц Все преступления которой были, очевидно, неизвестны Вашему В
ысокопреосвященству, когда Вы почтили ее своим доверием.
Ц Если леди Винтер совершила те преступления, о которых Вы сказали, мило
стивый государь, она будет наказана, Ц постно заметил кардинал.
Ц Она уже наказана, Ваша светлость, Ц неожиданно сказал д'Артаньян.
Ц А кто же наказал ее? Ц изумился Ришелье.
Ц Мы, Ц просто и величественно ответил гасконец.
Ц Она в тюрьме? Ц нахмурившись, спросил кардинал.
Ц Она умерла, Ц поднял глаза к небу гасконец.
Ц Умерла? Ц изменился в лице кардинал. Ц Умерла? Так Вы сказали?
Он опустился за стол.
Ц Три раза она пыталась убить меня, Ц объяснил д'Артаньян. Ц Она пытала
сь отравить и женщину, которую я люблю. Тогда мои друзья и я изловили ее, су
дили и приговорили к смерти, Ц и пустился в подробный рассказ о событиях
в Бетюне и его окрестностях.
Его Высокопреосвященство, чернее тучи, слушал, невидящими глазами устав
ившись в столешницу. Рошфор торжественно клялся на Библии, что кардинал
дрожал, да и сам он не мог сдержать отчаяния. Может быть и не лгал, не знаю, п
риятно все-таки, что твоя смерть не оставляет близких людей равнодушным
и.
Внезапно из своей засады Рошфор увидел, как взгляд Его Высокопреосвящен
ства остановился на одном из свежих писем, пришедших в его отсутствие, по
ка он ездил в Сюржер встречать короля, и положенных для рассмотрения. Кар
динал, продолжая слушать рассказ гасконца, распечатал его и пробежал гла
зами.
И сразу мрачная угроза на лице Его Высокопреосвященства сменилась сове
ршенно безмятежным выражением.
Даже невиновный Рошфор испугался и решил, что гасконцу предрешена плаха
на Гревской площади.
Кардинал встал, протянул ладони к огню камина и ласковым укоризненным го
лосом сказал:
Ц Итак, Вы присвоили себе права судей, не подумав о том, что те, кто не упол
номочен наказывать и тем не менее наказывают, являются убийцами.
Ц Ваша светлость, клянусь Вам, что у меня ни на минуту не было намерения о
правдываться перед Вами! Ц воскликнул д'Артаньян. Ц Я готов понести то
наказание, какое Вашему Высокопреосвященству угодно будет наложить на
меня. Я слишком мало дорожу жизнью, чтобы бояться смерти.
Ц Да, я знаю, Вы храбрый человек, Ц мягко сказал кардинал. Ц Могу Вам поэ
тому заранее сказать, что Вас будут судить и даже приговорят к наказанию.
Ц Другой человек мог бы ответить Вашему Высокопреосвященству, что его
помилование у него в кармане, Ц с апломбом заявил д'Артаньян, Ц а я тольк
о скажу Вам: приказывайте, Ваша светлость, я готов ко всему.
Ц Ваше помилование? Ц переспросил кардинал.
Ц Да, Ваша светлость.
Ц А кем оно подписано? Королем? Ц доброжелательно поинтересовался кар
динал.
Ц Нет, Вашим Высокопреосвященством.
Ц Мною? Вы что, с ума сошли? Ц любезное выражение лица слетело с кардинал
а.
Ц Вы, конечно, узнаете свою руку, Ваша светлость, Ц пообещал ему д'Артань
ян.
Хмурясь, кардинал принял от него лист бумаги, развернул и вслух прочитал:
«Все, что сделал предъявитель сего, сделано по моему приказанию и д
ля блага государства.
5 августа 1628 года. Ришелье».
Его Высокопреосвященство задумался. Затем медленно порвал бумагу.
Снова подошел к столу, но уже не присаживаясь, написал несколько строк на
пергаменте, который был на две трети заполнен, и приложил свою печать.
И д'Артаньян по ту сторону стола, и Рошфор по ту сторону стены были уверены
, что это смертный приговор.
Ц Возьмите! Ц сказал Ришелье. Ц Я взял у Вас один открытый лист и взамен
даю другой. На этой грамоте не проставлено имя, впишите его сами.
Будьте уверены, раз уж Его Высокопреосвященству выпадает шанс одним жес
том превратить человека, враждебного ему, в человека, ему обязанного, он п
ользуется этим шансом сразу.
Ц Ваша светлость, Ц упал к его ногам д'Артаньян, получивший указ о произ
водстве в чин лейтенанта мушкетеров, Ц моя жизнь принадлежит Вам, распо
лагайте ею отныне! Но я не заслуживаю той милости, какую Вы мне оказываете
: у меня есть три друга, имеющих больше заслуг и более достойных…
Ц Вы славный малый… Ц снисходительно похлопал гасконца по плечу карди
нал. Ц Располагайте этой грамотой, как Вам заблагорассудится. Только по
мните, что, хотя имя и не вписано, я даю ее Вам.
Ц Я этого никогда не забуду! Ц воскликнул со всей горячностью д'Артанья
н. Ц Ваше Высокопреосвященство может быть в этом уверены.
Ц Рошфор! Ц громко позвал кардинал.
Сбитый с толку поведением монсеньора, растерянный и ничего не понимающи
й, Рошфор вошел в кабинет. Такой щедрости по отношению к убийцам отнюдь не
последнего сотрудника он от хозяина не ожидал. (Даже непосвященным извес
тно, что Его Высокопреосвященство не только никогда не забывает своих вр
агов, но и всегда заботится о своих друзьях, почему мы, люди кардинала, соб
ственно говоря, и работаем на него.)
Ц Рошфор! Перед Вами господин д'Артаньян, Ц сообщил ему Его Высокопреос
вященство на тот случай, если Рошфор забыл, кто это. Ц Я принимаю его в чис
ло моих друзей, а потому поцелуйтесь оба и ведите себя благоразумно, если
хотите сберечь Ваши головы.
С ненавистью потянувшись друг к другу, Рошфор и д'Артаньян громко чмокну
ли воздух, тонким слоем разделявший их губы. Кардинал с загадочной улыбк
ой на лице внимательно за ними наблюдал.
Потом новые друзья вместе вышли из кабинета в приемную.
Ц Мы еще увидимся, не так ли, милостивый государь? Ц спросил Рошфор, выти
рая усы рукавом.
Ц Как Вам будет угодно, Ц холодно ответил д'Артаньян, доставая платок с
той же целью.
Ц Случай не замедлит представиться, Ц пообещал Рошфор, вытирая рукав о
косяк двери.
Ц Что такое? Ц Тюрлюпеном
Тюрлюпен Ц известный комический актер из
труппы Бургундского отеля, работавшей в первой четверти семнадцатого в
ека. Амплуа Тюрлюпена Ц плут и мошенник Бригелло (маска итальянского те
атра)
выглянул из-за двери Его Высокопреосвященство.
Пошатнувшаяся было дружба резко окрепла, Рошфор и д'Артаньян нежно друг
другу улыбнулись, обменялись рукопожатиями, поклонились кардиналу и с н
еподдельной грустью расстались.
Д'Артаньян пошел к ожидающим его друзьям, Рошфор остался в приемной.
Ц А теперь, мой дорогой Рошфор, Ц сказал своему конюшему кардинал де Ри
шелье, Ц срочно скачите в Бетюн. Миледи ждет Вас там.
В этом трогательном месте Рошфор всегда добавляет, что он чуть было не до
гнал уходящего д'Артаньяна и не поцеловал его на радостях еще раз, уже по-
настоящему. Вот тут он точно врет, и я ему не верю.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
ИТОГО
Без Бекингэма английская эскадра, семнадцатого сентября все-таки покин
увшая Портсмут, напоминала курицу с отрубленной головой, которая и без г
оловы еще в состоянии пробежать несколько шагов, но это все, что она может.
Двадцать восьмого сентября корабли англичан под предводительством лор
да Линдсея были у стен Ла-Рошели, радостно отозвавшейся на ее прибытие зв
оном всех городских колоколов.
Но, кроме моральной поддержки, крепость ничего не получила.
Англичане без толку потыкались в загораживающую вход в гавань дамбу, пос
ле чего попытались разрушить препятствие, обстреливая дамбу силами кор
абельной артиллерии.
С берега по английским кораблям ударили королевские орудия и пушки форт
ов острова Рэ.
Бомбардировка французами английских кораблей была успешнее, чем обстр
ел англичанами дамбы. «Последний довод короля»
Такое изречение было выгр
авировано на королевских пушках, обстреливающих Ла-Рошель
действовал убедительно.
Понадобилось два дня обмена ядрами, чтобы лорд Линдсей окончательно отк
азался от мысли задержаться у крепости подольше. Он посоветовал ла-роше
льцам примириться с законным сувереном, послал к королевским войскам па
рламентера, через которого попросил короля от имени Карла Первого быть с
нисходительным к своим заблудшим подданным, после чего с чувством образ
цово выполненного долга поднял паруса и отбыл в Англию.
Ла-Рошель была обречена.
В блокированном городе давно уже царили голод и смерть. Если до третьего
появления у крепости английской эскадры город жил надеждой на помощь ан
гличан и муниципалитету во главе с непримиримым Жаном Гитоном удавалос
ь подавлять в согражданах мысли о сдаче города, то теперь в сердцах ла-рош
ельцев не осталось ничего, кроме отчаяния и безысходности.
В эти дни на память горожанам приходили строки Ветхого Завета, и они шепт
ались, что гордая ранее красавица Ла-Рошель теперь подобна павшей столи
це Иудеи, о которой плакал пророк Иеремия.
Ц Ах, осталась пустынной столица, полная людом, стала словно вдова госпо
жа народов. Правительница областей отдана в работу! Безутешно плачет в н
очи, на щеках ее слезы, нет утешителя ей среди всех ее любивших. Предали др
узья ее, стали врагами… Ц выговаривали так губы горожан вслед удаляющим
ся кораблям знакомые слова.
Ц Дети грудные без чувств лежат на площадях столицы, матерей своих вопр
ошают: «Где хлеб, где питье нам?» Как пронзенные, без сознания на площадях
столицы испускают дух свой у груди материнской.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33