Я изнемогала от усталости, глаза мои горели от бессонницы, я не решалась з
аснуть ни на минуту. Дневной свет успокоил меня, я бросилась на кровать, не
расставаясь со спасительным ножом, который я спрятала под подушку.
Когда я проснулась, снова стоял уже накрытый стол.
На этот раз, несмотря на весь мой страх, на всю мою тоску, я почувствовала о
тчаянный голод: уже двое суток я не принимала никакой пищи. Я поела немног
о хлеба и фруктов. Затем, вспомнив об усыпляющем средстве, подмешанном в в
оду, которую я выпила, я не прикоснулась к той, что была на столе, и наполнил
а свой стакан водой из мраморного фонтана, устроенного в стене над умыва
льней.
Тем не менее, несмотря на эту предосторожность, я все же была некоторое вр
емя в страшном беспокойстве, но на этот раз мои опасения были неосновате
льны: день прошел, и я не ощутила ничего похожего на то, чего опасалась. Что
бы моя недоверчивость осталась незамеченной, я из предосторожности нап
оловину вылила воду из графина.
Наступил вечер, а с ним и темнота. Однако мои глаза стали привыкать к ней; я
видела во мраке, как стол ушел вниз и через четверть часа появился снова с
поданным мне ужином, а минуту спустя та же лампа вновь осветила комнату. Я
решила ничего больше не есть, кроме того, к чему нельзя примешать усыпляю
щего снадобья. Два яйца и немного фруктов составили весь мой ужин. Затем я
налила стакан воды из моего благодетельного фонтана и напилась.
При первых же глотках воды мне показалось, что вода не такая на вкус, как б
ыла утром. Мною сейчас же овладело подозрение, и я остановилась, но я уже о
тпила примерно с полстакана.
Я с отвращением и ужасом бросила стакан и ожидала последствий; холодный
пот выступил у меня на лбу. Без сомнения, какой-то невидимый свидетель зам
етил, как я брала воду из фонтана, и воспользовался этим наблюдением, чтоб
ы вернее добиться моей гибели, рассчитанной и производимой в исполнение
с таким жестоким хладнокровием.
Не прошло и получаса, как появились те же симптомы, что и в первый раз. Но та
к как на этот раз я выпила всего полстакана, то я дольше боролась и не засн
ула, а впала в какое-то сонливое состояние, которое не лишило меня пониман
ия всего происходящего вокруг, но отняло всякую способность защищаться
или бежать. Я хотела дотащиться до постели, чтобы извлечь из-под подушки е
динственное оставшееся у меня средство для защиты Ц мой спасительный н
ож, но я не могла добраться до изголовья и упала на колени, судорожно ухват
ившись за ножку кровати. Тогда я поняла, что погибла…
Впечатлительный Фельтон побледнел и вздрогнул.
Ц И всего ужаснее было то, что на этот раз я ясно сознавала грозившую мне
опасность: душа моя, утверждаю, бодрствовала в уснувшем теле, и потому я вс
е видела и слышала. Правда, все происходило точно во сне, но это было тем уж
аснее. Я видела, как поднималась вверх лампа, и я осталась в темноте. Затем
я услышала скрип двери, хорошо знакомый мне, хотя дверь открывалась всег
о два раза.
Я инстинктивно почувствовала, что ко мне кто-то приближается; говорят, чт
о несчастный человек, заблудившийся в пустынных степях Америки, чувству
ет таким образом приближение змеи. Ц Я хотела сделать над собой усилие и
закричать. Собрав остатки энергии и воли, я даже встала, но для того только
, чтобы тотчас снова упасть… упасть в объятия моего преследователя…
Ц Скажите мне, кто был этот человек? Ц снова спросил Фельтон.
Кто, кто Ц монах в манто! Его христианнейшее величество император Свяще
нной Римской империи Карл Пятый.
Опять не отвечая Фельтону, я продолжала:
Ц Только на этот раз негодяй имел дело не с безвольным и бесчувственным
подобием трупа. Я Вам уже сказала: не будучи в состоянии окончательно при
йти в себя и вернуть способность действовать по своей воле, я все же сохра
няла сознание грозившей мне опасности. Я боролась изо всех сил и, по-видим
ому, упорно-сопротивлялась, так как слышала, как он воскликнул: «Эти негод
ные пуританки! Мне хорошо известно, что палачам нелегко с ними справитьс
я, но не думал, что они так упорно противятся своим любовникам».
Увы, это отчаянное сопротивление не могло быть длительным. Я почувствова
ла, что силы меня оставляют, и на этот раз негодяй воспользовался не моим с
ном, а моим обмороком… Ц Фельтон на протяжении рассказа издавал глухие
стоны. Наверное, сочувствовал мне. Лоб его был мокрым. Я и сама увлеклась с
обственным сочинением и почти поверила в него.
Ц Моим первым движением, когда я очнулась, было схватиться за нож, которы
й я не могла достать раньше: если он не послужил мне защитой, то, по крайней
мере, мог послужить моему искуплению.
Но когда я взяла этот нож, Фельтон, ужасная мысль пришла мне в голову. Я пок
лялась все сказать Вам и скажу все. Я обещала открыть Вам правду и открою е
е, пусть даже я погублю себя этим!
Ц Вам пришла мысль отомстить за себя этому человеку? Ц вскричал Фельто
н.
Браво, первые разумные слова за весь рассказ.
Ц Увы, да! Я знаю, это не христианская мысль! Без сомнения, ее внушил мне эт
от извечный враг души нашей, этот лев, непрестанно рыкающий вокруг нас. Сл
овом, признаюсь Вам, Фельтон, Ц сказала я мрачно, Ц эта мысль пришла мне и
уже не оставляла меня больше. За эту греховную мысль я и несу сейчас наказ
ание.
Ц Продолжайте, продолжайте! Ц потребовал Фельтон с видом флагелланта,
истязающего себя. Ц Я с нетерпением хочу знать, как Вы за себя отомстили.

Ц Я решила отомстить как можно скорее; я не сомневалась в том, что он прид
ет в следующую ночь. Днем мне нечего было бояться.
Поэтому, когда настал час завтрака, я не задумываясь ела и пила: я решила з
а ужином сделать вид, что ем, Но ни к чему не притрагиваться, таким образом,
мне нужно было утром подкрепиться, чтобы не чувствовать вечернего голод
а.
Я только припрятала стакан воды от завтрака, потому что более всего стра
дала от жажды в то время, как мне пришлось оставаться двое суток без пищи и
питья.
В течение дня я еще больше укрепилась в принятом решении. Не сомневаясь в
том, что за мной наблюдают, я старалась только о том, чтобы выражение моего
лица не выдало моей затаенной мысли, и даже несколько раз поймала на свое
м лице улыбку. Фельтон, я боюсь признаться Вам, какой мысли я улыбалась, Ц
Вы бы в ужасе отвернулись от меня.
Ц Продолжайте, продолжайте! Ц просил Фельтон. Ц Вы видите, я слушаю и хо
чу поскорее узнать, чем все это кончилось.
Ц Наступил вечер, все шло обычным порядком. Во время наступившей темнот
ы по обыкновению был подан ужин, затем спустилась лампа, и я села за стол,
Я съела только несколько фруктов, сделала вид, что наливаю себе воды из гр
афина, но выпила только ту, которую спрятала в стакане от завтрака. Подлог
этот был, впрочем, сделан так искусно, что мои шпионы, если они у меня были, н
е могли бы ничего заподозрить.
После ужина я притворилась, что на меня нашло такое же оцепенение, как нак
ануне, но на этот раз, сделав вид, что я изнемогаю от усталости или уже осво
илась с опасностью, я добралась до кровати, сбросила платье и легла.
Я нащупала под подушкой нож и, притворившись спящей, судорожно сжимала е
го рукоятку.
Два часа прошли совершенно спокойно. Боже мой, я ни за что бы не поверила э
тому еще вчера! Я почти боялась, что он не придет.
Вдруг я увидела, что лампа тихо поднялась и исчезла в отверстии потолка. В
комнате сделалось темно, но я сделала над собой усилие, чтобы разглядеть,
что происходит в этой темноте.
Прошло минут десять. Я не слышала ничего, кроме биения собственного серд
ца.
Я молила Бога, чтобы тот человек пришел. Наконец я услышала столь знакомы
й мне звук открывшейся и снова закрывшейся двери, и затем, несмотря на тол
стый ковер, послышалось легкое поскрипывание пола. Я различила в темноте
какую-то тень, приближавшуюся к моей постели…
Ц Скорее, скорее! Ц умолял Фельтон. Ц Разве Вы не видите, что каждое Ваш
е слово жжет меня как расплавленный свинец?
Это еще не самая сильная боль, поверьте мне, лейтенант…
Ц Тогда я собрала все силы, я говорила себе, что пробил час мщения или, вер
нее, правосудия, я смотрела на себя, как на новую Юдифь. Я собралась с духом
и ждала его с ножом в руке; когда он подошел ко мне и протянул руки, отыскив
ая во мраке свою жертву, тогда с криком горести и отчаяния я нанесла ему уд
ар в грудь.
Негодяй, он все предвидел: грудь его была защищена кольчугой, и нож притуп
ился о нее.
«Ах так! Ц вскричал он, схватив мою руку и вырывая у меня нож, который сосл
ужил мне такую плохую службу. Ц Вы покушаетесь на мою жизнь, прекрасная п
уританка? Да это больше, чем ненависть, это прямая неблагодарность! Ну, ну,
успокойтесь, мое прелестное дитя… Я думал, что Вы уже смягчились. Я не из т
ех тиранов, которые удерживают женщину силой. Вы меня не любите, в чем я со
мневался по свойственной мне самонадеянности. Теперь я в этом убедился,
и завтра Вы будете на свободе».
Я ждала только одного Ц чтобы он убил меня.
«Берегитесь, Ц сказала я ему, Ц потому что мое освобождение будет для в
ас бесчестием».
«Объяснитесь, моя прелестная сибилла».
«Да потому что, как только я выйду отсюда, я расскажу все, я расскажу о наси
лии, которое Вы надо мной учинили, и о том, что Вы держали меня в плену. Я ука
жу на этот дворец, в котором творятся подлости; Вы слишком высоко поставл
ены, милорд, но трепещите, над Вами есть король, а над королем Ц Бог».
Как ни хорошо владел собой мой преследователь, но не мог сдержать движен
ия гнева. Я не могла видеть выражения его лица, но почувствовала, как задро
жала его рука, на которую была положена моя.
«В таком случае Вы не выйдете отсюда!» Ц грозил он.
«Отлично! Ц вскричала я. Ц В таком случае место моей пытки будет вместе
с тем и моей могилой. Прекрасно! Я умру здесь, и тогда вы увидите, что призра
к-изобличитель еще страшнее угрожающего живого человека».
«У Вас не будет никакого оружия».
«У меня есть одно, которое отчаяние оставило во власти каждого существа,
имеющего достаточно мужества, чтобы прибегнуть к нему. Я уморю себя голо
дом».
«Не лучше ли мир, чем подобная война? Ц сказал негодяй. Ц Я немедленно во
звращаю Вам свободу, объявляю Вас самой добродетелью и провозглашаю Лук
рецией Англии».
«А я заявлю, что Вы были ее Секстом, я разоблачу Вас перед людьми, как я уже р
азоблачила вас перед Богом, и, если нужно будет засвидетельствовать это
обвинение моей кровью, я сделаю это, как Лукреция».
«А! Ц произнес мой враг насмешливо. Ц Это дело другого рода. Честное сло
во, в конце концов, Вам здесь хорошо, Вы не чувствуете ни в чем недостатка, и
если Вы уморите себя голодом, то будете сами виноваты».
С этими словами он удалился. Я слышала, как отворилась и затворилась за ни
м дверь, и я осталась подавленная, признаюсь в этом, не столько горем, скол
ько стыдом, что мне не удалось отомстить за себя.
Он сдержал слово. Прошел день, прошла ночь, и я его не видела. Но и я тоже дер
жала свое слово и ничего не пила и не ела; я решила, как я заявила ему, уморит
ь себя голодом.
Я провела целый день и ночь в молитве, потому что я надеялась, что Господь
простит мне мое самоубийство.
На следующий день дверь отворилась; я лежала на полу, силы начали изменят
ь мне.
При шуме его шагов, я приподнялась на руке.
«Ну как? Ц спросил голос, звучавший для меня слишком страшно, чтобы я мог
ла не узнать его. Ц Смягчились ли мы немного и согласны ли купить свободу
ценой одного только обещания: молчать? Послушайте, я добрый принц, Ц при
бавил он, Ц и хотя я не люблю пуритан, но я им отдаю справедливость, равно к
ак и пуританкам, когда они хорошенькие. Ну, поклянитесь же мне на распятии
, я не требую от Вас большего».
«Поклясться Вам на распятии! Ц вскричала я, приподнимаясь (от этого нена
вистного голоса ко мне вернулись все силы), Ц поклясться на распятии! Кля
нусь, что никакое обещание, никакая угроза, никакая пытка не заставят мен
я молчать. Поклясться на распятии! Клянусь, что я буду всюду указывать на В
ас, как на убийцу, как на похитителя чести, как на подлеца. На распятии! Клян
усь, если мне удастся когда-либо выйти отсюда, я буду молить весь род чело
веческий отомстить Вам!..»
«Берегитесь! Ц сказал он таким угрожающим тоном, которого я еще не слыша
ла у него. Ц У меня есть еще одно средство, заставить Вас молчать или, по кр
айней мере, не допустить, чтобы поверили хотя бы одному Вашему слову, к кот
орому я прибегну только в крайнем случае».
Я собрала последние силы и в ответ на его слова разразилась смехом.
Он видел, что с этих пор между ним и мной вечный бой не на жизнь, а на смерть.

«Послушайте, Ц сказал он. Ц Я даю Вам еще остаток этой ночи и следующий д
ень Ц подумайте и решите: если Вы обещаете молчать, Вас ждет богатство, ув
ажение, даже почести; если Вы будете угрожать мне, я предам Вас позору».
«Вы! Ц вскричала я, Ц Вы!»
«Вечному позору, неизгладимому…»
«Вы!» Ц повторяла я.
Ц О! Я Вам говорю, Фельтон, что считала его сумасшедшим.
«Да, я!» Ц отвечал он.
«Ах, оставьте меня, Ц сказала я ему. Ц Уйдите, если Вы не хотите, чтобы я се
йчас же на ваших глазах разбила себе голову о стену!»
«Хорошо, Ц сказал он, Ц как хотите. До завтрашнего вечера».
«До завтрашнего вечера!» Ц ответила я, падая снова на пол и кусая ковер от
бешенства.
…Фу, я даже устала, живописуя эти ужасы, и замолчала на минутку, собираясь
с силами.
У Фельтона был вид человека, которого сейчас хватит удар. Воцарилось мол
чание.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
КАК РОЖДАЮТСЯ ГЕРОИ

Я продолжила:
Ц Почти три дня я ничего не ела, не пила и испытывала страшные мучения: по
временам точно облако давило мне лоб и застилало глаза, начинался бред.
Наступил вечер; я была так слаба, что каждую минуту теряла сознание, и кажд
ый раз, как это со мной случалось, благодарила Бога, думая, что я умираю.
В один из этих обмороков я услышала, что отворилась дверь; от ужаса я пришл
а в себя.
Он вошел ко мне в сопровождении человека в маске Ц сам он тоже был замаск
ирован, но, несмотря на это, я узнала его шаги, его голос; я узнала этот внуши
тельный вид, данный ему адом на несчастье человечества.
«Итак, Ц спросил он меня, Ц согласны ли Вы дать мне клятву, которую я от В
ас требовал?»
«Вы сами сказали, что пуритане не изменяют раз данному слову: Вы слышали, ч
то я обещала преследовать Вас на земле, предав Вас на суд людей, и на том св
ете, предав на суд Божий!»
«Итак, вы продолжаете упорствовать?»
«Клянусь в этом перед богом, который меня слышит: я буду призывать весь св
ет в свидетели вашего преступления, до тех пор, пока не найду мстителя».
«Вы проститутка, Ц сказал он громовым голосом, Ц и Вы подвергнетесь нак
азанию, которого заслуживают подобные женщины. Заклейменная в глазах св
ета, к которому Вы взываете, постарайтесь доказать этому свету, что Вы не п
реступница и не сумасшедшая».
Затем он обратился к человеку, который пришел вместе с ним:
«Палач, исполняй свою обязанность!» Ц приказал он.
Ц О! Его имя! Его имя! Ц вскричал Фельтон, Ц скажите скорее его имя!
Ц …тогда, несмотря на все мои крики, Ц упорно не слыша его, быстро продол
жала я, Ц на все мое сопротивление, так как я начала понимать, что мне угро
жает нечто худшее смерти, палач схватил меня, повалил на пол, сдавил меня в
своих руках. Я, задыхаясь от рыданий, почти без чувств, призывая на помощь
Бога, который не внимал мне, испустила вдруг страшный крик от боли и стыда
: горячее, раскаленное железо палача выжгло клеймо на моем плече…
Фельтон в ярости выкрикнул что-то похожее на страшное ругательство в ус
тах пуританина.
Ц Смотрите, Ц просто и величественно сказала я, Ц смотрите, Фельтон, ка
кое новое мучение выдумали для молодой, невинной девушки, сделавшейся же
ртвой насилия злодея. Научитесь познавать сердце человеческое и впредь
не делайтесь так легкомысленно орудием несправедливой мести.
Я медленно стянула с плеча платье, резко разорвала батист рубашки и пока
зала лейтенанту свое клеймо.
Увы, прошло то время, когда я доверчиво открывала его миру, надеясь, что лю
ди поймут и примут. Теперь я обратила свой крест в свое оружие, с горькой, п
очти ядовитой радостью сознавая, что дело рук одного беззаботного негод
яя послужит уничтожению другого, также беззаботно, в силу прихоти то вра
чующего, то лелеющего язву, разъедающую мою страну.
Ц Но я вижу тут лилию?! Ц вырвался у Фельтона изумленный крик.
Ц В этом-то вся подлость! Ц грустно ответила я. Ц Если бы это было англи
йское клеймо, тогда надо бы было еще доказать, какой суд приговорил меня к
этому наказанию, и я могла бы подать жалобы во все публичные суды государ
ства, но французское клеймо…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33