Чего это стоило нам ! Никто даже не захочет поинтересоват
ься. Убит, Ура! Ну, а мы-то, Дора? А? Разве это так уже просто?
Ц Надо кончать скорей, Ц проговорила Дора.
Ц Бог даст кончим.
Ц Вот мы все вместе работаем в одном деле, для одной идеи, Ц тихо начала Д
ора. Савинков ее остро слушал. Ц А какие все, ну, решительно все разные. Ни
один не похож на другого. В мирной работе партии, там, мне всегда казалось,
один как другой, другой как третий, все по моему одинаковые.
Ц Это верно и тонко, Дора.
Ц А тут, вы, например, и Иван?
Ц Ну, что я и Иван? Ц поднялся на локте с дивана Савинков.
Ц Вы совсем разные.
Ц В чем?
Ц В себе разные. Иван Ц совершенно без колебаний: расчет и логика. С ним р
аботать легко. А вы сплошное чувство, да еще переполненное какими-то вопр
осами. Вы даже не человек чувства, а какой-то острой чувствительности. Всё
всегда залито сомнениями, специфическими вашими теориями, чем-то непон
ятным. С вами трудно работать. Вы не даете цели, не ведете к ней. Вы сами ощуп
ью идете, щупаете руками, с закрытыми глазами. А Иван Николаевич всё видит
и ясно показывает.
Ц Хо-хо, Дора! Ц притворно засмеялся Савинков, Ц не думал, что в вас так м
ного наблюдательности и даже «философии»!
Ц «Поэт» тоже другой. Швейцер тоже совершенно другой.
Ц И вы Дора Ц совсем другая, неправда ли?
Ц Наверное.
Ц Все мы совсем другие. Этим-то и хороша жизнь. Потому-то я и ненавижу сер
ую партийную скотинку, которая, разиня рот, слушает Виктора Михайловича
и ест из его уст манну.
Ц Вы слишком резки, Борис, это ненужно. У вас нет любви к товарищам.
Ц Кого? Любить всех? Это значит никого не любить, Дора.
17
В девять они ехали. Вез Каляев. Сворачивали к окраинам Москвы. Когда улица
обезлюдила, Каляев повернулся на козлах. В желтом свете редких фонарей е
ще резче чернела худоба Каляева. Его глаза ввалились, щеки обросли редко
й бородой. Каляев был похож на истомленного постом монаха. Профиль был да
же жуток.
Ц Янек, Ц сказал Савинков, Ц дальше наблюдение вести нельзя. У нас сил н
ет. Мы хорошо знаем выезды. Надо кончать. Как ты думаешь?
Ц Да, Ц сказал Каляев. Ц Лучше всего метать, когда он поедет в театр. Он т
еперь часто выезжает. В газетах объявляется о выездах.
Ц Продавай лошадь, сани и на несколько дней выезжай из Москвы, тебе надо
отдохнуть. Мы останемся здесь. Перемени паспорт и возвращайся к 1-му февра
лю. Тогда кончим.
Ц Это верно, надо отдохнуть, я очень устал, Ц сказал Каляев, Ц чувствую,
нервами как-то устал, иногда даже кажется, что не выдержу. Я уеду. А к 1-му буд
у здесь. Ты веришь, Боря? а? Я уверен. И знаешь, Ц загорелся Каляев, лошадь шл
а тихим усталым шагом, Ц ведь если «Леопольд» в Питере убьет Владимира, м
ы здесь Сергея, это будет такой им ответ, ведь это почти революция. Жаль, чт
о может быть не увижу ее, Ц проговорил, также внезапно поникая, Каляев. Ц
Хочу только одного, чтоб товарищи в Шлиссельбурге узнали, чтобы Егор, Гер
шуни, все узнали, что мы бьемся и побеждаем их…
Навстречу ехало несколько экипажей, Каляев по-кучерски поправился на ко
злах, подтыкая под себя армяк и тронул рысью.
18
В этот вечер, уступив постель Доре, Борис укладывался на диване. Огня не за
жигали. В сумраке номера, освещенного только фонарями с улицы, как темные
паруса, белели простыни. Это Савинков стелил на диване.
Когда сел расшнуровывать ботинок, Дора уже лежала в постели. Не спала. Сли
шком много тоски было в этой ночи, чтобы спать. Дора думала: Ц неужели и те
перь товарищи обойдут?
По полу раздались легкие шаги босых ног. Дора видела белую фигуру Бориса.
Он прошел и налил из графина воду. Только издали на улицах барахтались но
чные конки. Тишина номера жила полновластно.
Савинков чувствовал, не заснет. Проклятая бессонница. Он думал о Доре. Был
о странно, раньше Дора его не интересовала, как женщина. Худенькая, подран
енная птица. Сегодня во время разговора об Иване уловил редко улыбавшиес
я губы. Представил Дору заснувшей. Повернулся. Свет окон падал на кровать
Доры.
Он встал, пошел к графину. И когда пил, дрожали ноги. Тихими шагами, ставя пр
ямо ступни, почти бесшумно подошел к кровати. Остановился над Дорой.
Дора поднялась на локте.
Ц Вы что, Борис? Ц испуганно прошептала она.
Ц Ничего, Ц проговорил он и на «го» пересекся голос. Ц Не спится. Хотел
поговорить. Вы не спите Дора?
Он сел на кровать. Дора не поняла. Никогда еще полураздетый мужчина не сид
ел так близко. Дора слегка отодвинулась.
Ц Мне тоже не спится, Ц сказала она. Ц Это от ожидания.
У Бориса стучали зубы. Дора не слышала. Но увидала над собой острые глаза,
показавшиеся злыми и чужими.
Ц Может быть скоро умрем, Дора, правда? Ц прошептал Борис сжимая ее руку,
голос был необычен. Ц Ах, Дора, Дора, Ц прошептал он нежно и его руки вдру
г обняли ее и порывисто придвинулось в темноте лицо. Только тут Дора поня
ла, зачем он пришел.
Ц Уйдите! Сейчас же, уйдите!
Ц Дора… Дора, может быть через три дня…
Ц Это подло! Я сейчас же уйду… «Глупо» пробормотал, вставая, идя к дивану,
Борис. Но Дора встала с кровати. Он видел в темноте, как она быстро одевала
сь. «Какая ерунда», проговорил Савинков.
Ц Выпустите меня, Ц оделась Дора. Ц Я не останусь.
Ц Что вы выдумали? Ц зло проговорил Савинков. Ц Я буду выпускать вас ср
еди ночи? Вы с ума сошли! Номер заперт. И я вас не выпущу. Можете спать соверш
енно спокойно. Метафизическая любовь к Покотилову без вашего желанья не
будет нарушена.
Слезы подступили к горлу Доры.
Борис сидел, поджав ноги под одеялом.
Ему показалось, Дора плачет.
Ц Дора, Ц проговорил он тихо. Ц Простите, я оскорбил вас. Я не хотел. Я дум
ал, вы в любви тела также свободны и просты, как я. Вот и всё. Не делайте драм
ы. Выпустить я не могу, вы понимаете. Гостиница заперта. Надо вызывать швей
цара. Ложитесь и спите.
Дора сидела у стола, закрывшись руками. Она плакала.
Борис тихо встал, бесшумно пройдя по ковру. Дора слышала его приближение,
но теперь она его не боялась.
Подойдя, он взял ее руку. Рука была в слезах. Борис отнял ее от лица, несколь
ко раз поцеловал. Потом поцеловал ее в голову, тихо проговорил:
Ц Простите за всё, Дора, может быть мы оба через несколько дней сойдем с у
ма… Прощаете?
Дора не отвечала. Но ее пальцы едва заметно сжали руку Бориса. Она прощала
всё, но плакала. Борис еще раз поцеловал ее в волосы. И прошел к дивану. Он сл
ышал, как Дора долго плакала. Прошла к кровати и, не раздеваясь, легла. Даль
ше Борис ничего не слыхал, заснул, провалившись в бездонную черную яму сн
а. Ничто не снилось ему. Не снилось и Доре, заснувшей в странной, вывернуто
й неудобной позе.
19
Карюю кобылу Каляева давно уж подвязали цыгане к широкой распялке розва
льней, вместе с другими лошадьми вели далеко от Москвы. Лошади трусили за
розвальнями, запряженными пятнастой белой кобылой с провислой спиной. К
огда набегу кусались незнакомые лошади, били ногами, старый цыган кричал
что-то дикое, отчего лошади успо-каивалсь. И тихо бежали за розвальнями.
Но «Мальчик» еще ковылял по Москве. Вместо обычного гарнца получал тепер
ь два. На рассвете долго жевал съеденными зубами, выпуская в кормушку сме
шанное со слюной зерно, снова подхватывая теплыми, похожими на мухобойку
, губами. Его можно было видеть в Кремле. Он дремал у царь-пушки, закрывая ст
арые глаза.
Хозяин был с ним всё ласковее. Скребницей чеша старый круп, говаривал: Ц Т
ы, «Мальчик» молодец, свое дело знаешь. Ц «Мальчик» косился слезящимся г
лазом. Словно, чтоб отблагодарить, сразу брал подпрыгивающей рысью от из
возчичьего двора.
«Мальчик», стоя, спал в Большом Черкасском переулке. Он не знал, что сегодн
я 2-е февраля и зачем к саням подошел, поскользнувшийся на льдистом тротуа
ре барин в бобрах.
20
Несколько часов тому назад Савинков звонил по телефону Доре в «Славянск
ий базар», говоря.
Ц Погода прекрасная, думаю мы сегодня поедем.
Ц Как хотите, Джемс Ц ответила Дора, И взволнованно прошла в свой номер.
В нем Дора заперлась. Быстро открыв шкаф, с трудом вытащила чемодан с дина
митом. Останавливаясь от волненья, твердя «возьми себя в руки, возьми себ
я в руки», начала приготовление бомб для Сергея.
Иногда Доре казалось, кто-то стучит. Она вздрагивала, приостанавливалас
ь. Это был обман, самовнушение. В большой фарфоровой, с синими цветочками,
посуде мешала бертолетову соль, сыпала сахар. Наполнила серной кислотой
стеклянные трубки с баллонами на концах, привязала к ним тонкой проволоч
кой свинцовый грузик, в патрон гремучей ртути вставила трубку с серной к
ислотой, на наружный конец ее надела пробковый кружок. Дора знала, при пад
ении свинцовый грузик разобьет стеклянные трубочки, вспыхнет смесь бер
толетовой соли с сахаром, воспламенит гремучую ртуть, взорвется динамит
и… умрет генерал-губернатор.
Беря большую трубку, Дора вспомнила Покотилова. «Крепись, Дора, возьми се
бя в руки, возьми себя в руки». К четырем часам в номере всё было прибрано, п
одметено. Завернутые в плед лежали две десятифунтовые бомбы.
Дора сидела в кресле. Как всегда от динамита пахло горьким миндалем, разб
олелась голова. Чтоб не поддаться сну, она открыла окно. В комнату клубами
повалил белый, морозный пар. Скоро Доре стало холодно. Она надела шубу. В ш
убе села в кресло с книгой в руках, ожидая стука, который должен быть точно
в шесть. Так он и раздался, желанный стук: Ц два коротких удара.
Савинков вошел заснеженный от езды и мороза, был бледен. Не снимая шубы и ш
апки, спросил:
Ц Готово?
Ц Всё.
Ц Это? Ц указал он.
Ц Да.
Ц Почему у вас так холодно?
Ц Я отворяла окно.
Ц Пахло?
Ц Я боялась заснуть.
Ц Вы очень устали? Ц участливо заговорил Савинков, взяв ее руку. Ц Как м
ы вас мучим, Дора.
Ц Почему вы мучите? Не понимаю,
Ц Вы возьмете или я?
Ц Лучше я.
Ц А что вы читали?
Ц Стихи Ц смутилась Дора.
Ц Ладно. Идемте скорей, ждет.
«Мальчик» стоял у гостиницы. Подпрыгивая повез их в Богоявленский. На ез
де Савинков развязал осторожно плед, перекладывая бомбы в портфель. «Так
будет лучше», сказал он, держа портфель на коленях.
Идя по Ильинке, они видели как отделился от стены, пошел за ними прасол, в п
оддевке, картузе, высоких смазных сапогах. Прасол нагонял их, поровнявши
сь, сняв шапку, заговорил с барином.
Был уже вечер, стлались зимние коричневатые сумерки. Прасол взял у барин
а тяжеленький сверток, крепко держа его, стараясь не поскользнуться на л
ьду, пошел к Воскресенской площади, через которую полчаса восьмого долже
н ехать великий князь Сергей в оперу, на «Бориса Годунова» с Шаляпиным.
21
Возле здания городской думы, Каляев ходил со свертком. Весь он был во влас
ти жгучей легкости наполнившей тело. Знал, через полчаса, может через час,
наступит тот момент, после которого ничего не будет. Будет сча
стье революции и Ивана Каляева.
Думать становилось трудно. Думал о том, как бы не поскользнуться, не упаст
ь в темноте со свертком. Мостовая была ледяная. Каляев ступал осторожно. М
ороза не чувствовал, казалось даже жарко. Вдруг от Никольских ворот, не то
сон, не то явь, на мгновенье блеснули сильные фонари. Ацетиленовые фонари
Каляев узнал не глазами, всем существом. Забыв о скользкости, он почти поб
ежал им навстречу, лавируя меж ехавших по площади экипажей.
Карета Сергея ехала небыстро. Меж ней и Каляевым оставалось двести шагов
. Каляев обогнул последний экипаж. Теперь их не разделяло ничто. Только вр
емя. Задыхаясь, глотая холодный ветер, Каляев бежал наперерез карете. Но, о
слепляя всё на своем пути, простучав колесами, карета промчалась мимо.
Сжав сверток, качаясь, Каляев шел медленными шагами с площади. Тело было в
поту, ноги дрожали. У Никольских ворот его за руку схватил Савинков.
Ц Что же? Что? Ц прошептал он задыхающимся шепотом.
Ц Не мог… дети… Ц тихо проговорил Каляев. И в ту же секунду Каляев понял,
какое преступление он совершил перед партией. Они молча шли к Александро
вскому саду. Каляев бессильно опустился на первую обмерзшую, заснеженну
ю скамью.
Ц Борис, Ц проговорил он, Ц правильно я поступил или нет?
Савинков молчал..
Ц Но ведь нельзя же… дети… Савинков сжал руку Каляева.
Ц Правильно, Янек. Дети невиноваты. Но ты не ошибся, были действительно д
ети?
Ц Я был в двух шагах. Мальчик и девочка. Но я попробую, когда поедет из теат
ра. Если один, я убью его.
Они долго сидели в Александровском саду. Вставали, уходили, приходили сн
ова. Наконец начался театральный разъезд и у подъезда Большого театра за
метались лакеи, выкликая экипажи. Замахали рукавами, раскричались извоз
чики зазывая седоков. Из дверей повалила, возбужденная музыкой Мусоргск
ого, толпа шуб, дох, боа, муфт. Каляев, замешавшись в толпе, не спускал глаз с
ацетиленовых фонарей кареты.
Девочка за руку с мальчиком прошли опушенными ножками. За ними шла пожил
ая женщина. Каляев узнал великую княгиню Елизавету. Следом шел высокий г
енерал-губернатор, и находу разлеталась его шинель на красной подкладке
.
Проводив его взглядом Каляев ушел с Театральной площади.
22
Дора ждала в глухом переулке Замоскворечья. Издали она узнала ковыляюще
го «Мальчика». Савинков взял ее в сани и, молча, передал портфель с бомбами
.
Ц Не встретил?
Ц Встретил. Но не мог, были дети.
Дора молчала, поправила на коленях портфель.
Ц Дора, вы оправдываете «поэта»?
Ц Он поступил, как должен был поступить.
Ц Но теперь вы снова будете вынимать запалы, разряжать, заряжать. Может п
роизойти неудача. Вы опять рискуете жизнью и всем делом.
Ц Мы не убийцы, Борис, Ц тихо проговорила Дора. Ц «Поэт» прав. Разряжу и
заряжу без оплошности.
Свободной рукой она подняла воротник шубки, мороз щипал за уши.
Они ехали по Софийке. Савинков вылез. Остаток ночи до синего рассвета про
вел в ресторане «Альпийская роза».
23
4-го февраля Савинков и Дора ждали Моисеенко, стоя за портьерой окна.
Ц Приехал, Дора, одевайтесь, Ц проговорил Савинков. Он был такой же блед
ный, усталый, впалые щеки, как у тяжко больного обтянули скулы, глаза обвел
ись темными кругами, став еще уже. Когда брал портфель, на этот раз с одной
бомбой, Дора заметила как дрожат его руки. Она торопливо надевала шубу, шл
япу.
Ц Не проезжал еще? Ц тревожно спросил Савинков, садясь в сани.
Ц До двенадцати нет, Ц ответил Моисеенко.
Ц Стало быть успеем. Теперь поедет в три.
Ц Куда везти?
Ц Да в Юшков же переулок! Ц раздраженно проговорил Савинков. Ц Поскор
ей, нахлестывайте!
«Мальчик», получив два удара, прыгнул галопом. С галопа перешел на возмож
но быструю, скверную рысь. Такой вихлястой рысью, тяжело дыша, вбежал в Юшк
ов переулок. Тут у сумрачного дома Моисеенко остановился. Путаясь в поло
сти саней вылезла Дора.
Ц Вы ждете у Сиу, на Кузнецком, так, Дора?
Ц Да, да, Ц проговорила она, не оглядываясь, идя. На следующем углу в сани
сел Каляев, одетый прасолом, в поддевке, картузе, смазных сапогах. Они поех
али к Красной площади.
Ц Янек, Ц говорил Савинков, Ц мы должны сейчас же решить, либо сегодня,
либо надо отложить дело. Я боюсь, одного метальщика недостаточно. Может б
ыть надо стать вдвоем? Но у нас сегодня один снаряд.
Ц Что ты говоришь! Ц возбужденно сказал Каляев. Ц Никакого второго ме
тальщика не надо! Позавчера я был тоже один. Ну? И если б не дети, я кончил бы.
Савинков молчал, угнетенно, разбито.
Ц Ты настаиваешь именно сегодня и ты один?
Ц Да. Нельзя в третий раз подвергать Дору опасности. Я всё беру на себя.
Ц Как хочешь. Тогда надо вылезать, кажется, Ц сказал Савинков, оглядыва
ясь, словно они ехали по совершенно незнакомому месту.
Ц Что это, Красная ? Ц спросил он.
Ц Красная, барин, Ц ответил Моисеенко с козел.
Ц Янек, в последний раз, ну, а если неудача? Тогда погибло дело?
Лицо Каляева раздраженное.
Ц Неудачи быть не может. Если он только поедет, я убью его, понимаешь?
Моисеенко остановил «Мальчика».
Ц Приехали, барин, Ц проговорил он, отстегивая полость.
Каляев вылез со свертком. За ним вылез с пустым портфелем Савинков и кину
л в ладонь извозчику светленькую мелочь.
Ц Я к Кремлю, Ц тихо сказал Моисеенко. Савинков не ответил. Они шли с Каля
евым по Красной площади. На башне Кремля старые часы проиграли «два».
Ц Два часа, Ц сказал Каляев.
Ц Ну? Ц проговорил Савинков. Каляев улыбнулся.
Ц Прощай, Борис, Ц сказал он и обнял его. Они расцеловались в губы.
Не обращая ни на что внимания, Савинков смотрел, как легкой походкой, не ог
лядываясь, уходил Каляев к Никольским воротам. Когда он потерял его, проб
ормотала «Куда же теперь идти?» Машинально пошел к Спасской башне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
ься. Убит, Ура! Ну, а мы-то, Дора? А? Разве это так уже просто?
Ц Надо кончать скорей, Ц проговорила Дора.
Ц Бог даст кончим.
Ц Вот мы все вместе работаем в одном деле, для одной идеи, Ц тихо начала Д
ора. Савинков ее остро слушал. Ц А какие все, ну, решительно все разные. Ни
один не похож на другого. В мирной работе партии, там, мне всегда казалось,
один как другой, другой как третий, все по моему одинаковые.
Ц Это верно и тонко, Дора.
Ц А тут, вы, например, и Иван?
Ц Ну, что я и Иван? Ц поднялся на локте с дивана Савинков.
Ц Вы совсем разные.
Ц В чем?
Ц В себе разные. Иван Ц совершенно без колебаний: расчет и логика. С ним р
аботать легко. А вы сплошное чувство, да еще переполненное какими-то вопр
осами. Вы даже не человек чувства, а какой-то острой чувствительности. Всё
всегда залито сомнениями, специфическими вашими теориями, чем-то непон
ятным. С вами трудно работать. Вы не даете цели, не ведете к ней. Вы сами ощуп
ью идете, щупаете руками, с закрытыми глазами. А Иван Николаевич всё видит
и ясно показывает.
Ц Хо-хо, Дора! Ц притворно засмеялся Савинков, Ц не думал, что в вас так м
ного наблюдательности и даже «философии»!
Ц «Поэт» тоже другой. Швейцер тоже совершенно другой.
Ц И вы Дора Ц совсем другая, неправда ли?
Ц Наверное.
Ц Все мы совсем другие. Этим-то и хороша жизнь. Потому-то я и ненавижу сер
ую партийную скотинку, которая, разиня рот, слушает Виктора Михайловича
и ест из его уст манну.
Ц Вы слишком резки, Борис, это ненужно. У вас нет любви к товарищам.
Ц Кого? Любить всех? Это значит никого не любить, Дора.
17
В девять они ехали. Вез Каляев. Сворачивали к окраинам Москвы. Когда улица
обезлюдила, Каляев повернулся на козлах. В желтом свете редких фонарей е
ще резче чернела худоба Каляева. Его глаза ввалились, щеки обросли редко
й бородой. Каляев был похож на истомленного постом монаха. Профиль был да
же жуток.
Ц Янек, Ц сказал Савинков, Ц дальше наблюдение вести нельзя. У нас сил н
ет. Мы хорошо знаем выезды. Надо кончать. Как ты думаешь?
Ц Да, Ц сказал Каляев. Ц Лучше всего метать, когда он поедет в театр. Он т
еперь часто выезжает. В газетах объявляется о выездах.
Ц Продавай лошадь, сани и на несколько дней выезжай из Москвы, тебе надо
отдохнуть. Мы останемся здесь. Перемени паспорт и возвращайся к 1-му февра
лю. Тогда кончим.
Ц Это верно, надо отдохнуть, я очень устал, Ц сказал Каляев, Ц чувствую,
нервами как-то устал, иногда даже кажется, что не выдержу. Я уеду. А к 1-му буд
у здесь. Ты веришь, Боря? а? Я уверен. И знаешь, Ц загорелся Каляев, лошадь шл
а тихим усталым шагом, Ц ведь если «Леопольд» в Питере убьет Владимира, м
ы здесь Сергея, это будет такой им ответ, ведь это почти революция. Жаль, чт
о может быть не увижу ее, Ц проговорил, также внезапно поникая, Каляев. Ц
Хочу только одного, чтоб товарищи в Шлиссельбурге узнали, чтобы Егор, Гер
шуни, все узнали, что мы бьемся и побеждаем их…
Навстречу ехало несколько экипажей, Каляев по-кучерски поправился на ко
злах, подтыкая под себя армяк и тронул рысью.
18
В этот вечер, уступив постель Доре, Борис укладывался на диване. Огня не за
жигали. В сумраке номера, освещенного только фонарями с улицы, как темные
паруса, белели простыни. Это Савинков стелил на диване.
Когда сел расшнуровывать ботинок, Дора уже лежала в постели. Не спала. Сли
шком много тоски было в этой ночи, чтобы спать. Дора думала: Ц неужели и те
перь товарищи обойдут?
По полу раздались легкие шаги босых ног. Дора видела белую фигуру Бориса.
Он прошел и налил из графина воду. Только издали на улицах барахтались но
чные конки. Тишина номера жила полновластно.
Савинков чувствовал, не заснет. Проклятая бессонница. Он думал о Доре. Был
о странно, раньше Дора его не интересовала, как женщина. Худенькая, подран
енная птица. Сегодня во время разговора об Иване уловил редко улыбавшиес
я губы. Представил Дору заснувшей. Повернулся. Свет окон падал на кровать
Доры.
Он встал, пошел к графину. И когда пил, дрожали ноги. Тихими шагами, ставя пр
ямо ступни, почти бесшумно подошел к кровати. Остановился над Дорой.
Дора поднялась на локте.
Ц Вы что, Борис? Ц испуганно прошептала она.
Ц Ничего, Ц проговорил он и на «го» пересекся голос. Ц Не спится. Хотел
поговорить. Вы не спите Дора?
Он сел на кровать. Дора не поняла. Никогда еще полураздетый мужчина не сид
ел так близко. Дора слегка отодвинулась.
Ц Мне тоже не спится, Ц сказала она. Ц Это от ожидания.
У Бориса стучали зубы. Дора не слышала. Но увидала над собой острые глаза,
показавшиеся злыми и чужими.
Ц Может быть скоро умрем, Дора, правда? Ц прошептал Борис сжимая ее руку,
голос был необычен. Ц Ах, Дора, Дора, Ц прошептал он нежно и его руки вдру
г обняли ее и порывисто придвинулось в темноте лицо. Только тут Дора поня
ла, зачем он пришел.
Ц Уйдите! Сейчас же, уйдите!
Ц Дора… Дора, может быть через три дня…
Ц Это подло! Я сейчас же уйду… «Глупо» пробормотал, вставая, идя к дивану,
Борис. Но Дора встала с кровати. Он видел в темноте, как она быстро одевала
сь. «Какая ерунда», проговорил Савинков.
Ц Выпустите меня, Ц оделась Дора. Ц Я не останусь.
Ц Что вы выдумали? Ц зло проговорил Савинков. Ц Я буду выпускать вас ср
еди ночи? Вы с ума сошли! Номер заперт. И я вас не выпущу. Можете спать соверш
енно спокойно. Метафизическая любовь к Покотилову без вашего желанья не
будет нарушена.
Слезы подступили к горлу Доры.
Борис сидел, поджав ноги под одеялом.
Ему показалось, Дора плачет.
Ц Дора, Ц проговорил он тихо. Ц Простите, я оскорбил вас. Я не хотел. Я дум
ал, вы в любви тела также свободны и просты, как я. Вот и всё. Не делайте драм
ы. Выпустить я не могу, вы понимаете. Гостиница заперта. Надо вызывать швей
цара. Ложитесь и спите.
Дора сидела у стола, закрывшись руками. Она плакала.
Борис тихо встал, бесшумно пройдя по ковру. Дора слышала его приближение,
но теперь она его не боялась.
Подойдя, он взял ее руку. Рука была в слезах. Борис отнял ее от лица, несколь
ко раз поцеловал. Потом поцеловал ее в голову, тихо проговорил:
Ц Простите за всё, Дора, может быть мы оба через несколько дней сойдем с у
ма… Прощаете?
Дора не отвечала. Но ее пальцы едва заметно сжали руку Бориса. Она прощала
всё, но плакала. Борис еще раз поцеловал ее в волосы. И прошел к дивану. Он сл
ышал, как Дора долго плакала. Прошла к кровати и, не раздеваясь, легла. Даль
ше Борис ничего не слыхал, заснул, провалившись в бездонную черную яму сн
а. Ничто не снилось ему. Не снилось и Доре, заснувшей в странной, вывернуто
й неудобной позе.
19
Карюю кобылу Каляева давно уж подвязали цыгане к широкой распялке розва
льней, вместе с другими лошадьми вели далеко от Москвы. Лошади трусили за
розвальнями, запряженными пятнастой белой кобылой с провислой спиной. К
огда набегу кусались незнакомые лошади, били ногами, старый цыган кричал
что-то дикое, отчего лошади успо-каивалсь. И тихо бежали за розвальнями.
Но «Мальчик» еще ковылял по Москве. Вместо обычного гарнца получал тепер
ь два. На рассвете долго жевал съеденными зубами, выпуская в кормушку сме
шанное со слюной зерно, снова подхватывая теплыми, похожими на мухобойку
, губами. Его можно было видеть в Кремле. Он дремал у царь-пушки, закрывая ст
арые глаза.
Хозяин был с ним всё ласковее. Скребницей чеша старый круп, говаривал: Ц Т
ы, «Мальчик» молодец, свое дело знаешь. Ц «Мальчик» косился слезящимся г
лазом. Словно, чтоб отблагодарить, сразу брал подпрыгивающей рысью от из
возчичьего двора.
«Мальчик», стоя, спал в Большом Черкасском переулке. Он не знал, что сегодн
я 2-е февраля и зачем к саням подошел, поскользнувшийся на льдистом тротуа
ре барин в бобрах.
20
Несколько часов тому назад Савинков звонил по телефону Доре в «Славянск
ий базар», говоря.
Ц Погода прекрасная, думаю мы сегодня поедем.
Ц Как хотите, Джемс Ц ответила Дора, И взволнованно прошла в свой номер.
В нем Дора заперлась. Быстро открыв шкаф, с трудом вытащила чемодан с дина
митом. Останавливаясь от волненья, твердя «возьми себя в руки, возьми себ
я в руки», начала приготовление бомб для Сергея.
Иногда Доре казалось, кто-то стучит. Она вздрагивала, приостанавливалас
ь. Это был обман, самовнушение. В большой фарфоровой, с синими цветочками,
посуде мешала бертолетову соль, сыпала сахар. Наполнила серной кислотой
стеклянные трубки с баллонами на концах, привязала к ним тонкой проволоч
кой свинцовый грузик, в патрон гремучей ртути вставила трубку с серной к
ислотой, на наружный конец ее надела пробковый кружок. Дора знала, при пад
ении свинцовый грузик разобьет стеклянные трубочки, вспыхнет смесь бер
толетовой соли с сахаром, воспламенит гремучую ртуть, взорвется динамит
и… умрет генерал-губернатор.
Беря большую трубку, Дора вспомнила Покотилова. «Крепись, Дора, возьми се
бя в руки, возьми себя в руки». К четырем часам в номере всё было прибрано, п
одметено. Завернутые в плед лежали две десятифунтовые бомбы.
Дора сидела в кресле. Как всегда от динамита пахло горьким миндалем, разб
олелась голова. Чтоб не поддаться сну, она открыла окно. В комнату клубами
повалил белый, морозный пар. Скоро Доре стало холодно. Она надела шубу. В ш
убе села в кресло с книгой в руках, ожидая стука, который должен быть точно
в шесть. Так он и раздался, желанный стук: Ц два коротких удара.
Савинков вошел заснеженный от езды и мороза, был бледен. Не снимая шубы и ш
апки, спросил:
Ц Готово?
Ц Всё.
Ц Это? Ц указал он.
Ц Да.
Ц Почему у вас так холодно?
Ц Я отворяла окно.
Ц Пахло?
Ц Я боялась заснуть.
Ц Вы очень устали? Ц участливо заговорил Савинков, взяв ее руку. Ц Как м
ы вас мучим, Дора.
Ц Почему вы мучите? Не понимаю,
Ц Вы возьмете или я?
Ц Лучше я.
Ц А что вы читали?
Ц Стихи Ц смутилась Дора.
Ц Ладно. Идемте скорей, ждет.
«Мальчик» стоял у гостиницы. Подпрыгивая повез их в Богоявленский. На ез
де Савинков развязал осторожно плед, перекладывая бомбы в портфель. «Так
будет лучше», сказал он, держа портфель на коленях.
Идя по Ильинке, они видели как отделился от стены, пошел за ними прасол, в п
оддевке, картузе, высоких смазных сапогах. Прасол нагонял их, поровнявши
сь, сняв шапку, заговорил с барином.
Был уже вечер, стлались зимние коричневатые сумерки. Прасол взял у барин
а тяжеленький сверток, крепко держа его, стараясь не поскользнуться на л
ьду, пошел к Воскресенской площади, через которую полчаса восьмого долже
н ехать великий князь Сергей в оперу, на «Бориса Годунова» с Шаляпиным.
21
Возле здания городской думы, Каляев ходил со свертком. Весь он был во влас
ти жгучей легкости наполнившей тело. Знал, через полчаса, может через час,
наступит тот момент, после которого ничего не будет. Будет сча
стье революции и Ивана Каляева.
Думать становилось трудно. Думал о том, как бы не поскользнуться, не упаст
ь в темноте со свертком. Мостовая была ледяная. Каляев ступал осторожно. М
ороза не чувствовал, казалось даже жарко. Вдруг от Никольских ворот, не то
сон, не то явь, на мгновенье блеснули сильные фонари. Ацетиленовые фонари
Каляев узнал не глазами, всем существом. Забыв о скользкости, он почти поб
ежал им навстречу, лавируя меж ехавших по площади экипажей.
Карета Сергея ехала небыстро. Меж ней и Каляевым оставалось двести шагов
. Каляев обогнул последний экипаж. Теперь их не разделяло ничто. Только вр
емя. Задыхаясь, глотая холодный ветер, Каляев бежал наперерез карете. Но, о
слепляя всё на своем пути, простучав колесами, карета промчалась мимо.
Сжав сверток, качаясь, Каляев шел медленными шагами с площади. Тело было в
поту, ноги дрожали. У Никольских ворот его за руку схватил Савинков.
Ц Что же? Что? Ц прошептал он задыхающимся шепотом.
Ц Не мог… дети… Ц тихо проговорил Каляев. И в ту же секунду Каляев понял,
какое преступление он совершил перед партией. Они молча шли к Александро
вскому саду. Каляев бессильно опустился на первую обмерзшую, заснеженну
ю скамью.
Ц Борис, Ц проговорил он, Ц правильно я поступил или нет?
Савинков молчал..
Ц Но ведь нельзя же… дети… Савинков сжал руку Каляева.
Ц Правильно, Янек. Дети невиноваты. Но ты не ошибся, были действительно д
ети?
Ц Я был в двух шагах. Мальчик и девочка. Но я попробую, когда поедет из теат
ра. Если один, я убью его.
Они долго сидели в Александровском саду. Вставали, уходили, приходили сн
ова. Наконец начался театральный разъезд и у подъезда Большого театра за
метались лакеи, выкликая экипажи. Замахали рукавами, раскричались извоз
чики зазывая седоков. Из дверей повалила, возбужденная музыкой Мусоргск
ого, толпа шуб, дох, боа, муфт. Каляев, замешавшись в толпе, не спускал глаз с
ацетиленовых фонарей кареты.
Девочка за руку с мальчиком прошли опушенными ножками. За ними шла пожил
ая женщина. Каляев узнал великую княгиню Елизавету. Следом шел высокий г
енерал-губернатор, и находу разлеталась его шинель на красной подкладке
.
Проводив его взглядом Каляев ушел с Театральной площади.
22
Дора ждала в глухом переулке Замоскворечья. Издали она узнала ковыляюще
го «Мальчика». Савинков взял ее в сани и, молча, передал портфель с бомбами
.
Ц Не встретил?
Ц Встретил. Но не мог, были дети.
Дора молчала, поправила на коленях портфель.
Ц Дора, вы оправдываете «поэта»?
Ц Он поступил, как должен был поступить.
Ц Но теперь вы снова будете вынимать запалы, разряжать, заряжать. Может п
роизойти неудача. Вы опять рискуете жизнью и всем делом.
Ц Мы не убийцы, Борис, Ц тихо проговорила Дора. Ц «Поэт» прав. Разряжу и
заряжу без оплошности.
Свободной рукой она подняла воротник шубки, мороз щипал за уши.
Они ехали по Софийке. Савинков вылез. Остаток ночи до синего рассвета про
вел в ресторане «Альпийская роза».
23
4-го февраля Савинков и Дора ждали Моисеенко, стоя за портьерой окна.
Ц Приехал, Дора, одевайтесь, Ц проговорил Савинков. Он был такой же блед
ный, усталый, впалые щеки, как у тяжко больного обтянули скулы, глаза обвел
ись темными кругами, став еще уже. Когда брал портфель, на этот раз с одной
бомбой, Дора заметила как дрожат его руки. Она торопливо надевала шубу, шл
япу.
Ц Не проезжал еще? Ц тревожно спросил Савинков, садясь в сани.
Ц До двенадцати нет, Ц ответил Моисеенко.
Ц Стало быть успеем. Теперь поедет в три.
Ц Куда везти?
Ц Да в Юшков же переулок! Ц раздраженно проговорил Савинков. Ц Поскор
ей, нахлестывайте!
«Мальчик», получив два удара, прыгнул галопом. С галопа перешел на возмож
но быструю, скверную рысь. Такой вихлястой рысью, тяжело дыша, вбежал в Юшк
ов переулок. Тут у сумрачного дома Моисеенко остановился. Путаясь в поло
сти саней вылезла Дора.
Ц Вы ждете у Сиу, на Кузнецком, так, Дора?
Ц Да, да, Ц проговорила она, не оглядываясь, идя. На следующем углу в сани
сел Каляев, одетый прасолом, в поддевке, картузе, смазных сапогах. Они поех
али к Красной площади.
Ц Янек, Ц говорил Савинков, Ц мы должны сейчас же решить, либо сегодня,
либо надо отложить дело. Я боюсь, одного метальщика недостаточно. Может б
ыть надо стать вдвоем? Но у нас сегодня один снаряд.
Ц Что ты говоришь! Ц возбужденно сказал Каляев. Ц Никакого второго ме
тальщика не надо! Позавчера я был тоже один. Ну? И если б не дети, я кончил бы.
Савинков молчал, угнетенно, разбито.
Ц Ты настаиваешь именно сегодня и ты один?
Ц Да. Нельзя в третий раз подвергать Дору опасности. Я всё беру на себя.
Ц Как хочешь. Тогда надо вылезать, кажется, Ц сказал Савинков, оглядыва
ясь, словно они ехали по совершенно незнакомому месту.
Ц Что это, Красная ? Ц спросил он.
Ц Красная, барин, Ц ответил Моисеенко с козел.
Ц Янек, в последний раз, ну, а если неудача? Тогда погибло дело?
Лицо Каляева раздраженное.
Ц Неудачи быть не может. Если он только поедет, я убью его, понимаешь?
Моисеенко остановил «Мальчика».
Ц Приехали, барин, Ц проговорил он, отстегивая полость.
Каляев вылез со свертком. За ним вылез с пустым портфелем Савинков и кину
л в ладонь извозчику светленькую мелочь.
Ц Я к Кремлю, Ц тихо сказал Моисеенко. Савинков не ответил. Они шли с Каля
евым по Красной площади. На башне Кремля старые часы проиграли «два».
Ц Два часа, Ц сказал Каляев.
Ц Ну? Ц проговорил Савинков. Каляев улыбнулся.
Ц Прощай, Борис, Ц сказал он и обнял его. Они расцеловались в губы.
Не обращая ни на что внимания, Савинков смотрел, как легкой походкой, не ог
лядываясь, уходил Каляев к Никольским воротам. Когда он потерял его, проб
ормотала «Куда же теперь идти?» Машинально пошел к Спасской башне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37