Он говорит, Ц радость.
И я ответил, Ц радость. А вот…
Ц А вот?
Брови Гоца сошлись.
Ц А вот, кроме радости пришло что-то новое, люди не узнают на улице.
Ц Не понимаю, Ц резко сказал Гоц, Ц этого я не слыхал ни от Каляева, ни от
Доры, ни от Швейцера, ни от Ивана Николаевича. Что же вы чувствуете? «Грех у
бийства?»
Ц Нет.
Ц Так что же?
Ц Так «что то», Ц засмеялся Савинков, Ц неопределенное весьма.
Ц Опять декаданс, опять ваша героиня, бросившаяся в окно? Ц заволновалс
я Гоц, ударяя костлявой рукой по ручке кресла. Ц Что ж вы не хотите работа
ть в терроре?
Савинков не сразу ответил, смотрел в блестящие глаза Гоца, сказал с расст
ановкой, не стирая улыбки.
Ц Нет, Михаил Рафаилович, вы меня не поняли, напротив, я хочу и буду работа
ть только в терроре. Едучи по Германии, я уже думал об убийстве
великого князя Сергея. Как вы думаете, это нужно партии?
Ц Конечно. Только это трудное дело.
Ц Дальше в лес, больше дров. У нас уже есть опыт, Ц улыбнулся Савинков мон
гольскими глазами. Ц Я хочу предложить следующим именно это дело.
Ц Об этом поговорим еще, Ц остановил Гоц. Ц Но дело то в том, что скрипка
Страдивариуса так и остается надломленной. Боюсь за вас, Павел Иванович,
ох, боюсь! Многое можете сделать, только не пошла бы трещина дальше, не лоп
нула бы скрипка.
Ц Сам ломать не буду, Михаил Рафаилович, ну, а если уж она когда-нибудь сло
мается, хотя не думаю, так что ж поделать, такая уж никчемная стало быть бы
ла скрипка и жалеть о ней нечего.
Ц Жалеют тех, кого любят, Павел Иванович. Ну, да, ладно, Ц отмахнулся Гоц,
Ц заходите завтра, а теперь «мне время тлеть, а вам цвести», Ц сказал он, п
оказывая на парализованные ноги. Ц Идите к Виктору, у него вечеринка, пор
азвлечетесь, вам нужен отдых.
Ц Чернов всё там же, на рю де Каруж?
Ц Всё там же. Все мы здесь, «всё там же».
Ц Я не про то, Ц смеялся Савинков, Ц я очень уважаю Виктора Михайловича
, как теоретика, очень ценю его эрудицию, только скучно, знаете, жить на рю д
е Каруж.
Ц Ну-ну ладно, зазнались.
7
В квартиру Чернова Савинков вошел в полночь. Женевцы видели третий сон. Н
о даже возле квартиры было шумно. В коридор из-за приотворенной двери нес
лись столбы синего дыма, шумы, крики сплетшихся голосов. Сквозь них выгов
аривала балалаечная барыня. И кто-то пляшущий выкрикивал: Ц «Скыгарки, м
отыгарки, судыгарки, падыгарки».
Савинков увидел стремительно опускающегося в присядке Чернова, с необы
кновенной легкостью выкидывающего короткие ноги.
Забористо наяривала русская балалайка. Пьяный, наголос кто-то закричал
неповинующимся голосом:
Ц Да здравствует партия социалистов-революционеров!
Вдруг оборвались пляс, музыка, крики. Все бросились к Савинкову. Первый, за
дохнувшимся от пляса телом, бросился Чернов с криком. Ц Кормилец наш, дор
огой! Ц Савинков почувствовал, как силен Чернов, обнявший стопудовыми р
уками, целовавший в небритые щеки.
Ц Ах, ты вот радость то! Товарищи! Чествуем нашего неоценимого, бесстрашн
ого боевика Павла Ивановича! Ура!
Но крик был впустую. Савинкова обступили боевики. Обнимал Каляев. Жал рук
у Швейцер. Поздоровалась Дора. Савинков прошел с ними к столу. Стол уже уст
ал от вечеринки, не выдерживал бутылок, закусок, цветов, всё валилось на по
л. Даже голубой чайник с выжженным боком и тот стоял отчаянно накренивши
сь. Когда Савинков садился, из соседней комнаты вынырнула толстая фигура
Азефа.
Ц Иван, как я рад!
Ц Слава Богу, слава Богу, Ц твердил Азеф, обнимая, целуя его.
Все смотрели на них. Они были герои праздника партии, руководители акта. Н
о в углу опять раздалась балалайка. Наигрывал бежавший из России, никому
неведомый семинарист, влюбленный в гениальность Чернова, охмелевший от
женевского воздуха, от речей, от близости ЦК.
Ц Да, дорогие друзья, большое дело, великое дело, святое дело, Ц обнимал А
зефа Чернов, похлопывая по плечу.
Ц Егора жалко, Ц гнусаво и грустно произнес Азеф.
Ц Конечно жалко, конечно жалко и всем нам жалко, но террор требует жертв
и я уверен, что Егор мужественно взойдет на эшафот.
От Чернова пахло наливкой. Кто-то от стола сказал:
Ц Вы не сомневаетесь в нем, Виктор Михайлович?
Ц Нисколько, нисколько, уверен…
Семинарист играл «Во саду ли в огороде». Комната наполнялась тоской и гр
устью. Сгрудившись у стола, цекисты в синем дыму спорили о связи Б. О. с ЦК. Б
оевики сидели на диване. Но среди них с жаром говорил только Каляев. Швейц
ер отпивал сельтерскую. А самой грустной в дыму и шуме была Дора Бриллиан
т. Ее не замечали. Доре казалось всё чужим и чуждым. Казалось, люди спорят о
чем то смешном и ужасном. А балалайка семинариста наполняла ее тоской.
Разорвался апельсин
У дворцова моста.
Где ж сердитый господин
Низенького роста.
Ц Что вы, товарищ, такая грустная?
Ц Я не грустная. Почему?
Ц Да я уж вижу, товарищ, у меня глаз ватерпас, Ц тенорком прохохотал Черн
ов, похлопывая по плечу Дору.
Ц Оставьте, товарищ Чернов, Ц сказала она. Чернов отошел, обняв двух наг
нувшихся к столу цекистов, сразу ворвался в спор, быстро заговорив:
Ц Нет, кормильцы, социализация земли несовместима…
Но уж серел рассвет. В открытое окно навстречу рассвету тянулся дым русс
ких папирос, словно улетая к горам в шапках снега. Все вставали, шумя стуль
ями. Толпой вышли на рю де Каруж. По-русски долго прощались, уславливаясь,
уговариваясь. И разошлись направо, налево. Только в дверях еще кивала рыж
ая голова хозяина. Но вскоре и он запер дверь.
8
Савинков писал письмо Вере:
« Ц Дорогая Вера! Последние
дни я испытываю чувство тоски по тебе, гораздо более сильное, чем то чувст
во любви, которое нас связывало и связывает. Может быть это странно? Может
это причинит тебе боль? Но это так. Вот сейчас, когда в окно ко мне смотрят ж
еневские горы, а по озеру бегут лодки с какими-то чужими людьми и вдали тр
убит беленький пароходик, мне хочется одного: Ц увидеть тебя. Хочется, чт
обы ты была со мной, в одной комнате, где то совсем рядом. Чтоб я знал, что я н
е один, что есть кто-то, кто меня любит, сильно, однолюбо, кому я дорог, потом
у что я, Вера, устал. Пусть не звучит это странно. Последние события переут
омили. Не знаю, когда мы увидимся. Как странно, что у меня есть дочь и сын, ко
торых я почти не знаю. Я хочу постараться, чтоб вы выехали заграницу, чтобы
мы могли хотя бы изредка видеться и жить вместе. Мне становится вдвойне б
ольней и тяжелей, когда я вспоминаю, что при совместной жизни, я тебя так ч
асто мучил. Но сейчас я испытываю чувство щемительной, почти детской нео
бходимости видеть тебя и даже не видеть, а чувствовать, знать, что ты вот з
десь, в этой же вот комнате, вот тут спишь, вот тут ходишь. Много странного и
неясного. Только совсем недавно я понял, что такое одиночество. На днях я н
аписал несколько стихотворений. Одно из них посылаю:
«Дай мне немного нежности,
Мое сердце закрыто.
Дай мне немного радости,
Мое сердце забыто.
Дай мне немного кротости,
Мое сердце как камень.
Дай мне немного жалости,
Я весь изранен.
Дай мне немного мудрости,
Моя душа опустела.
Дай мне немного твердости,
Моя душа отлетела.
Ц Или благослови мою смерть».
Напиши мне poste restante. Крепко обним
аю тебя и детей
твой Б. Савинков».
9
Как мучился Азеф в эти женевские дни! Три письма получил от Ратаева с неме
дленным вызовом. Трижды отписался. После убийства Плеве партия не могла
бездействовать. Расчет Азефа оказался верен: Ц в кассу Б. О. потоком шли д
еньги от лиц, организаций, иностранцев. И эти деньги стали волнением Азеф
а. Он настаивал, чтоб ЦК не касался их. Хмурясь, потея, сопя, соглашался на не
значительные отчисления. Но чтоб не было постоянных посягательств, выдв
инул план трех убийств, полное руководство которыми взял на себя. Он пред
ложил: Ц в Петербурге великого князя Владимира, в Киеве Ц генерала Клей
гельса, в Москве Ц великого князя Сергея.
Ц Террор необходимо продолжать! Этого требует честь России! Ц кончил с
вою речь с глубоким, непередаваемым чувством Азеф.
Партия утвердила акты. Великого князя Сергея взял на себя Савинков. Азеф
не видел проигрыша. Не было возможности. Он знал, что два акта отдаст полиц
ии. А одним еще поднимет себя в партии. Но Азеф не был железный. Это стоило н
ервов и он уставал.
10
Было начало золотого августа. Придя после заседания, где он, как начальни
к Б. О. победил ЦК, Азеф снял пиджак, жилет, крахмальную рубашку и ощутил зап
ах своего пота. Азеф обтер полотенцем желтое, жирное тело. Полуголый лег н
а кушетку. Отдохнув, поднялся, сел за стол.
Тяжело дыша, голый до пояса, обдумывал устав Б. О., гарантирующий ее от конт
роля ЦК. Медленно придвинув чернильницу, не торопясь, написал: Ц «Устав Б
оевой Организации Партии Социалистов-Революционеров». Азеф писал:
1. Боевая организация ставит
себе задачей борьбу с самодержавием, путем террористических актов.
2. Боевая организация пользуется полной технической и организационной с
амостоятельностью, имеет свою отдельную кассу и связана с партией через
посредство центрального комитета.
3. Боевая организация имеет обязанность сообразовываться с общими указа
ниями центрального комитета, касающимися: а) круга лиц, против коих должн
а направляться деятельность боевой организации и б) момента полного или
временного по политическим соображениям прекращения террористическо
й борьбы.
4. Все сношения между центральным комитетом и боевой организацией ведутс
я через особого уполномоченного, выбираемого комитетом боевой организ
ации из числа последней.
Затягиваясь папиросой в длинном красном, костяном мундштуке, Азеф напис
ал 12 параграфов с примечаниями. Под конец всё же устал. Отбросив перо, он си
дел за столом, задумавшись, глядел в одну точку. Он вспоминал розовые ноги
своей любовницы, певицы петербургского кафешантана.
11
В квартире на бульваре Распай Любовь Григорьевна с шестилетним сынишко
й Мишей пили чай. Миша перемазался в леденцах, смеялся. Любовь Григорьевн
а обтирала маленькие, грязные пальцы и выставленные мишины губы.
Ц Ах, глупышка, глупышка, Ц говорила Любовь Григорьевна, небольшая, стр
иженая женщина в легких веснушках. В партии Любовь Григорьевна была, но а
ктивной роли не играла. Не хотел Азеф. А Любовь Григорьевна любила мужа. И
никто из товарищей даже не знал, что читанный Азефом доклад «Борьба за ин
дивидуальность по Михайловскому» писала ему жена, Любовь Григорьевна.
Азеф приехал внезапно. С порога, широко разведя руки, он поймал Мишу, высок
о подбросив, прижал его, целуя смуглые Мишины щеки. Миша взвизгнув обхват
ил толстую папину шею, целуя куда попало.
Ц Папа мой, золотой!
Ц Что ж ты не телеграфировал, Ваня?
Ц Да, я случайно.
Ц Ты наверное голоден, ах ты Господи, я сейчас у мадам Дюизен, Ц зашелест
ела юбкой Любовь Григорьевна.
Азеф щекочет Мишу усами. Миша заходится хохотом. Усадив его на колени, Азе
ф ласково гладит Мишину кудрявую голову. Азеф очень любит своего сына.
Ц Папочка, расскажи, где ты был, что делал? В каких ты был странах? Ну расск
ажи всё! Ц жмурится Миша и, прищурясь, похож на Азефа.
Ц Был я далеко, милый, Ц говорит Азеф, улыбаясь, Ц отсюда и не увидишь.
Ц Как? А если залезть на Нотр Дам?
Ц Ха-ха-ха! Ты уж знаешь Нотр Дам?
Да, там такие страшные куклы и одна, папочка, похожа на тебя, мама сказала,
Ц смеется Миша, обхватывая папину шею. Ц Нет, папочка, расскажи что ты де
лал? Ты мосты строишь? Раз ты инженер?
12
Приготовления к трем убийствам были закончены. Швейцер приготовил дина
мит с запасом. В дождливый ноябрь, Савинков с паспортом инженера Джемса Г
аллея выехал на великого князя Сергея, в Москву. Привыкнув к твердому гру
нту Европы, он с неприятностью думал о трясущихся урядниках, свисающих н
огами с мохнатых лошаденок, о сером русском дожде, грязном небе, о тяжелых
сугробах Москвы, о России.
Уголь монгольских глаз зарылся в подлобье. Обтянулись скулы. В облике Са
винкова жила скука. Словно, увлекшись охотой, предпринял англичанин путе
шествие в страну «водки и медведей».
«Или Савинков Романова, или Романов Савинкова», Ц думал Джеме Галлей, по
дъезжая к Эйдкунену.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
1
Сорок сороков московских церквей утонули в голубых сугробах. 3има была с
уровая, снежная. Уж в ноябре стояли небывалые морозы. В кривоколенных туп
иках, переулках дворники и извозчики грелись, похлопывая голицами, прито
птывая подшитыми валенками у разведенных костров.
Москвой правил великий князь Сергей. Худой, высокий, с холодным лицом и пр
озрачными, словно стеклянными глазами.
2
К дворцу подъезжали великокняжеские ковровые сани. Это подъезжал помощ
ник великого князя, полицмейстер Москвы, генерал Д. Ф. Трепов.
Великий князь Сергей был недоволен многим. Раздражала слабость царя. Нач
авшееся влияние Витте. Сердили даже тридцатиградусные морозы и богомол
ьность жены.
В кабинете дворца генерал-губернатора они сидели вдвоем. Трепов чернявы
й, живой красавец, каких рисуют на картинках форм русской армии. Конногва
рдеец был груб, говорил резко, в мужской компании любил пересыпать речь м
атерной бранью.
Сергей сидел за столом, чертя на бумажке незамысловатый орнамент. Иногда
отрывал голову, и словно забывал прозрачные глаза на красивом лице гене
рала Трепова.
Ц Вам немедленно надо ехать в Петербург, ваше высочество, добиться докл
ада государю. С этими затеями Святополка и виттевщиной надо кончать и по
казать им, где раки зимуют! Меняние внутреннего курса Ц гибель. Оно тольк
о на руку революционерам. Есть данные, что после убийства Плеве эта револ
юционная сволочь вообразила, что мы перепугались. Теперь они не остановя
тся перед новыми убийствами, надо знать этих собак! Их надо разгромить, Ц
говорил Трепов. Ц На кого толкает эту сволочь курс мягкого стеления? На
тех, кто вели иной курс, не на Витте же? А на вас, ваше высочество, на меня, на д
ругих. По сведениям петербургского охранного надо ждать оживления у тер
рористов.
Ц Вам об этом докладывали?
Ц Есть доклад заведующего заграничной агентурой Ратаева. Рачковский у
веряет, Ц засмеялся Трепов полнокровным, барским баритоном, Ц что де их
боевые силы у него в руках, теперь де ничто не может случиться, будто есть
крупная провокатура, но ведь, ваше высочество, эта бестия лижет зад у Витт
е. Вы можете ему верить? Лопухин тоже уверял, что террор невозможен, да что,
перед смертью Плеве мне сам говорил, что держит террористов вот где, Ц сж
ал поросший черным волосом, крепкий кулак Трепов. Ц Незамедлительно ез
жайте, ваше высочество, государь вас послушает.
Ц Витте хочет взять царя страхом перед революцией, Ц и великий князь ст
ранно засмеялся. Лучи солнца заливали паркет, рассыпались по полу и осве
щали половину корпуса князя.
Над Москвой стояло не расплывающееся в голубом небе солнце. Тянулись тыс
ячи дымов из труб. Савинков ехал с Рязанского вокзала. Отвыкший от русско
й зимы, он зяб и кутался, закрывая уши широким швейцарским кашне.
3
В гостинице «Княжий двор» было всё, как обычно Ц скучно. Швейцар в синей п
оддевке. Золотые рамы зеркал, в грязных точках. Черная грифельная доска с
фамилиями. Савинков шел за коридорным, ощущая вечную тоску русских гости
ниц. Истертый, плюшевый диван, на котором чего только не было, несуразное т
рюмо, кувшины с порыжелой водой.
Коридорный внимательно разглядывал иностранца.
Ц Паспорт прикажете сейчас прописать?
Ц Да, сейчас, Ц глядя вокруг, Джемс Галлей тосковал. Почти брезгливо вын
ул паспорт с красной печатью английского короля и подписью лорда Ландст
оуна и протянул коридорному вместе с крупным рублем, изображавшим Никол
ая II.
Коридорный, выходя, отвесил благодарный поклончик.
4
В это время террорист московской группы Борис Моисеенко поднимался по т
емному, узкому ходу на колокольню Ивана Великого и от вышины лестницы у н
его дрожали ноги. Террористы не знали еще, в каком дворце живет генерал-гу
бернатор. Старый сторож в стотысячный раз устало поднимался вместе с Мои
сеенко.
С Ивана Великого в золоте солнца и голуби небес зарябила Москва. Старый с
торож, не глядя вниз, за полтинник, шамкал о гордостях русской столицы. Дро
жавшей, старой рукой сторож указывал молодому человеку: Ц Воробьевы гор
ы, Кремль, Москва-реку, Сухареву башню, Каланчевскую площадь. Только когда
стали было спускаться, Моисеенко сказал:
Ц А где, дедушка, великий князь живет?
Ц Хнязь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
И я ответил, Ц радость. А вот…
Ц А вот?
Брови Гоца сошлись.
Ц А вот, кроме радости пришло что-то новое, люди не узнают на улице.
Ц Не понимаю, Ц резко сказал Гоц, Ц этого я не слыхал ни от Каляева, ни от
Доры, ни от Швейцера, ни от Ивана Николаевича. Что же вы чувствуете? «Грех у
бийства?»
Ц Нет.
Ц Так что же?
Ц Так «что то», Ц засмеялся Савинков, Ц неопределенное весьма.
Ц Опять декаданс, опять ваша героиня, бросившаяся в окно? Ц заволновалс
я Гоц, ударяя костлявой рукой по ручке кресла. Ц Что ж вы не хотите работа
ть в терроре?
Савинков не сразу ответил, смотрел в блестящие глаза Гоца, сказал с расст
ановкой, не стирая улыбки.
Ц Нет, Михаил Рафаилович, вы меня не поняли, напротив, я хочу и буду работа
ть только в терроре. Едучи по Германии, я уже думал об убийстве
великого князя Сергея. Как вы думаете, это нужно партии?
Ц Конечно. Только это трудное дело.
Ц Дальше в лес, больше дров. У нас уже есть опыт, Ц улыбнулся Савинков мон
гольскими глазами. Ц Я хочу предложить следующим именно это дело.
Ц Об этом поговорим еще, Ц остановил Гоц. Ц Но дело то в том, что скрипка
Страдивариуса так и остается надломленной. Боюсь за вас, Павел Иванович,
ох, боюсь! Многое можете сделать, только не пошла бы трещина дальше, не лоп
нула бы скрипка.
Ц Сам ломать не буду, Михаил Рафаилович, ну, а если уж она когда-нибудь сло
мается, хотя не думаю, так что ж поделать, такая уж никчемная стало быть бы
ла скрипка и жалеть о ней нечего.
Ц Жалеют тех, кого любят, Павел Иванович. Ну, да, ладно, Ц отмахнулся Гоц,
Ц заходите завтра, а теперь «мне время тлеть, а вам цвести», Ц сказал он, п
оказывая на парализованные ноги. Ц Идите к Виктору, у него вечеринка, пор
азвлечетесь, вам нужен отдых.
Ц Чернов всё там же, на рю де Каруж?
Ц Всё там же. Все мы здесь, «всё там же».
Ц Я не про то, Ц смеялся Савинков, Ц я очень уважаю Виктора Михайловича
, как теоретика, очень ценю его эрудицию, только скучно, знаете, жить на рю д
е Каруж.
Ц Ну-ну ладно, зазнались.
7
В квартиру Чернова Савинков вошел в полночь. Женевцы видели третий сон. Н
о даже возле квартиры было шумно. В коридор из-за приотворенной двери нес
лись столбы синего дыма, шумы, крики сплетшихся голосов. Сквозь них выгов
аривала балалаечная барыня. И кто-то пляшущий выкрикивал: Ц «Скыгарки, м
отыгарки, судыгарки, падыгарки».
Савинков увидел стремительно опускающегося в присядке Чернова, с необы
кновенной легкостью выкидывающего короткие ноги.
Забористо наяривала русская балалайка. Пьяный, наголос кто-то закричал
неповинующимся голосом:
Ц Да здравствует партия социалистов-революционеров!
Вдруг оборвались пляс, музыка, крики. Все бросились к Савинкову. Первый, за
дохнувшимся от пляса телом, бросился Чернов с криком. Ц Кормилец наш, дор
огой! Ц Савинков почувствовал, как силен Чернов, обнявший стопудовыми р
уками, целовавший в небритые щеки.
Ц Ах, ты вот радость то! Товарищи! Чествуем нашего неоценимого, бесстрашн
ого боевика Павла Ивановича! Ура!
Но крик был впустую. Савинкова обступили боевики. Обнимал Каляев. Жал рук
у Швейцер. Поздоровалась Дора. Савинков прошел с ними к столу. Стол уже уст
ал от вечеринки, не выдерживал бутылок, закусок, цветов, всё валилось на по
л. Даже голубой чайник с выжженным боком и тот стоял отчаянно накренивши
сь. Когда Савинков садился, из соседней комнаты вынырнула толстая фигура
Азефа.
Ц Иван, как я рад!
Ц Слава Богу, слава Богу, Ц твердил Азеф, обнимая, целуя его.
Все смотрели на них. Они были герои праздника партии, руководители акта. Н
о в углу опять раздалась балалайка. Наигрывал бежавший из России, никому
неведомый семинарист, влюбленный в гениальность Чернова, охмелевший от
женевского воздуха, от речей, от близости ЦК.
Ц Да, дорогие друзья, большое дело, великое дело, святое дело, Ц обнимал А
зефа Чернов, похлопывая по плечу.
Ц Егора жалко, Ц гнусаво и грустно произнес Азеф.
Ц Конечно жалко, конечно жалко и всем нам жалко, но террор требует жертв
и я уверен, что Егор мужественно взойдет на эшафот.
От Чернова пахло наливкой. Кто-то от стола сказал:
Ц Вы не сомневаетесь в нем, Виктор Михайлович?
Ц Нисколько, нисколько, уверен…
Семинарист играл «Во саду ли в огороде». Комната наполнялась тоской и гр
устью. Сгрудившись у стола, цекисты в синем дыму спорили о связи Б. О. с ЦК. Б
оевики сидели на диване. Но среди них с жаром говорил только Каляев. Швейц
ер отпивал сельтерскую. А самой грустной в дыму и шуме была Дора Бриллиан
т. Ее не замечали. Доре казалось всё чужим и чуждым. Казалось, люди спорят о
чем то смешном и ужасном. А балалайка семинариста наполняла ее тоской.
Разорвался апельсин
У дворцова моста.
Где ж сердитый господин
Низенького роста.
Ц Что вы, товарищ, такая грустная?
Ц Я не грустная. Почему?
Ц Да я уж вижу, товарищ, у меня глаз ватерпас, Ц тенорком прохохотал Черн
ов, похлопывая по плечу Дору.
Ц Оставьте, товарищ Чернов, Ц сказала она. Чернов отошел, обняв двух наг
нувшихся к столу цекистов, сразу ворвался в спор, быстро заговорив:
Ц Нет, кормильцы, социализация земли несовместима…
Но уж серел рассвет. В открытое окно навстречу рассвету тянулся дым русс
ких папирос, словно улетая к горам в шапках снега. Все вставали, шумя стуль
ями. Толпой вышли на рю де Каруж. По-русски долго прощались, уславливаясь,
уговариваясь. И разошлись направо, налево. Только в дверях еще кивала рыж
ая голова хозяина. Но вскоре и он запер дверь.
8
Савинков писал письмо Вере:
« Ц Дорогая Вера! Последние
дни я испытываю чувство тоски по тебе, гораздо более сильное, чем то чувст
во любви, которое нас связывало и связывает. Может быть это странно? Может
это причинит тебе боль? Но это так. Вот сейчас, когда в окно ко мне смотрят ж
еневские горы, а по озеру бегут лодки с какими-то чужими людьми и вдали тр
убит беленький пароходик, мне хочется одного: Ц увидеть тебя. Хочется, чт
обы ты была со мной, в одной комнате, где то совсем рядом. Чтоб я знал, что я н
е один, что есть кто-то, кто меня любит, сильно, однолюбо, кому я дорог, потом
у что я, Вера, устал. Пусть не звучит это странно. Последние события переут
омили. Не знаю, когда мы увидимся. Как странно, что у меня есть дочь и сын, ко
торых я почти не знаю. Я хочу постараться, чтоб вы выехали заграницу, чтобы
мы могли хотя бы изредка видеться и жить вместе. Мне становится вдвойне б
ольней и тяжелей, когда я вспоминаю, что при совместной жизни, я тебя так ч
асто мучил. Но сейчас я испытываю чувство щемительной, почти детской нео
бходимости видеть тебя и даже не видеть, а чувствовать, знать, что ты вот з
десь, в этой же вот комнате, вот тут спишь, вот тут ходишь. Много странного и
неясного. Только совсем недавно я понял, что такое одиночество. На днях я н
аписал несколько стихотворений. Одно из них посылаю:
«Дай мне немного нежности,
Мое сердце закрыто.
Дай мне немного радости,
Мое сердце забыто.
Дай мне немного кротости,
Мое сердце как камень.
Дай мне немного жалости,
Я весь изранен.
Дай мне немного мудрости,
Моя душа опустела.
Дай мне немного твердости,
Моя душа отлетела.
Ц Или благослови мою смерть».
Напиши мне poste restante. Крепко обним
аю тебя и детей
твой Б. Савинков».
9
Как мучился Азеф в эти женевские дни! Три письма получил от Ратаева с неме
дленным вызовом. Трижды отписался. После убийства Плеве партия не могла
бездействовать. Расчет Азефа оказался верен: Ц в кассу Б. О. потоком шли д
еньги от лиц, организаций, иностранцев. И эти деньги стали волнением Азеф
а. Он настаивал, чтоб ЦК не касался их. Хмурясь, потея, сопя, соглашался на не
значительные отчисления. Но чтоб не было постоянных посягательств, выдв
инул план трех убийств, полное руководство которыми взял на себя. Он пред
ложил: Ц в Петербурге великого князя Владимира, в Киеве Ц генерала Клей
гельса, в Москве Ц великого князя Сергея.
Ц Террор необходимо продолжать! Этого требует честь России! Ц кончил с
вою речь с глубоким, непередаваемым чувством Азеф.
Партия утвердила акты. Великого князя Сергея взял на себя Савинков. Азеф
не видел проигрыша. Не было возможности. Он знал, что два акта отдаст полиц
ии. А одним еще поднимет себя в партии. Но Азеф не был железный. Это стоило н
ервов и он уставал.
10
Было начало золотого августа. Придя после заседания, где он, как начальни
к Б. О. победил ЦК, Азеф снял пиджак, жилет, крахмальную рубашку и ощутил зап
ах своего пота. Азеф обтер полотенцем желтое, жирное тело. Полуголый лег н
а кушетку. Отдохнув, поднялся, сел за стол.
Тяжело дыша, голый до пояса, обдумывал устав Б. О., гарантирующий ее от конт
роля ЦК. Медленно придвинув чернильницу, не торопясь, написал: Ц «Устав Б
оевой Организации Партии Социалистов-Революционеров». Азеф писал:
1. Боевая организация ставит
себе задачей борьбу с самодержавием, путем террористических актов.
2. Боевая организация пользуется полной технической и организационной с
амостоятельностью, имеет свою отдельную кассу и связана с партией через
посредство центрального комитета.
3. Боевая организация имеет обязанность сообразовываться с общими указа
ниями центрального комитета, касающимися: а) круга лиц, против коих должн
а направляться деятельность боевой организации и б) момента полного или
временного по политическим соображениям прекращения террористическо
й борьбы.
4. Все сношения между центральным комитетом и боевой организацией ведутс
я через особого уполномоченного, выбираемого комитетом боевой организ
ации из числа последней.
Затягиваясь папиросой в длинном красном, костяном мундштуке, Азеф напис
ал 12 параграфов с примечаниями. Под конец всё же устал. Отбросив перо, он си
дел за столом, задумавшись, глядел в одну точку. Он вспоминал розовые ноги
своей любовницы, певицы петербургского кафешантана.
11
В квартире на бульваре Распай Любовь Григорьевна с шестилетним сынишко
й Мишей пили чай. Миша перемазался в леденцах, смеялся. Любовь Григорьевн
а обтирала маленькие, грязные пальцы и выставленные мишины губы.
Ц Ах, глупышка, глупышка, Ц говорила Любовь Григорьевна, небольшая, стр
иженая женщина в легких веснушках. В партии Любовь Григорьевна была, но а
ктивной роли не играла. Не хотел Азеф. А Любовь Григорьевна любила мужа. И
никто из товарищей даже не знал, что читанный Азефом доклад «Борьба за ин
дивидуальность по Михайловскому» писала ему жена, Любовь Григорьевна.
Азеф приехал внезапно. С порога, широко разведя руки, он поймал Мишу, высок
о подбросив, прижал его, целуя смуглые Мишины щеки. Миша взвизгнув обхват
ил толстую папину шею, целуя куда попало.
Ц Папа мой, золотой!
Ц Что ж ты не телеграфировал, Ваня?
Ц Да, я случайно.
Ц Ты наверное голоден, ах ты Господи, я сейчас у мадам Дюизен, Ц зашелест
ела юбкой Любовь Григорьевна.
Азеф щекочет Мишу усами. Миша заходится хохотом. Усадив его на колени, Азе
ф ласково гладит Мишину кудрявую голову. Азеф очень любит своего сына.
Ц Папочка, расскажи, где ты был, что делал? В каких ты был странах? Ну расск
ажи всё! Ц жмурится Миша и, прищурясь, похож на Азефа.
Ц Был я далеко, милый, Ц говорит Азеф, улыбаясь, Ц отсюда и не увидишь.
Ц Как? А если залезть на Нотр Дам?
Ц Ха-ха-ха! Ты уж знаешь Нотр Дам?
Да, там такие страшные куклы и одна, папочка, похожа на тебя, мама сказала,
Ц смеется Миша, обхватывая папину шею. Ц Нет, папочка, расскажи что ты де
лал? Ты мосты строишь? Раз ты инженер?
12
Приготовления к трем убийствам были закончены. Швейцер приготовил дина
мит с запасом. В дождливый ноябрь, Савинков с паспортом инженера Джемса Г
аллея выехал на великого князя Сергея, в Москву. Привыкнув к твердому гру
нту Европы, он с неприятностью думал о трясущихся урядниках, свисающих н
огами с мохнатых лошаденок, о сером русском дожде, грязном небе, о тяжелых
сугробах Москвы, о России.
Уголь монгольских глаз зарылся в подлобье. Обтянулись скулы. В облике Са
винкова жила скука. Словно, увлекшись охотой, предпринял англичанин путе
шествие в страну «водки и медведей».
«Или Савинков Романова, или Романов Савинкова», Ц думал Джеме Галлей, по
дъезжая к Эйдкунену.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
1
Сорок сороков московских церквей утонули в голубых сугробах. 3има была с
уровая, снежная. Уж в ноябре стояли небывалые морозы. В кривоколенных туп
иках, переулках дворники и извозчики грелись, похлопывая голицами, прито
птывая подшитыми валенками у разведенных костров.
Москвой правил великий князь Сергей. Худой, высокий, с холодным лицом и пр
озрачными, словно стеклянными глазами.
2
К дворцу подъезжали великокняжеские ковровые сани. Это подъезжал помощ
ник великого князя, полицмейстер Москвы, генерал Д. Ф. Трепов.
Великий князь Сергей был недоволен многим. Раздражала слабость царя. Нач
авшееся влияние Витте. Сердили даже тридцатиградусные морозы и богомол
ьность жены.
В кабинете дворца генерал-губернатора они сидели вдвоем. Трепов чернявы
й, живой красавец, каких рисуют на картинках форм русской армии. Конногва
рдеец был груб, говорил резко, в мужской компании любил пересыпать речь м
атерной бранью.
Сергей сидел за столом, чертя на бумажке незамысловатый орнамент. Иногда
отрывал голову, и словно забывал прозрачные глаза на красивом лице гене
рала Трепова.
Ц Вам немедленно надо ехать в Петербург, ваше высочество, добиться докл
ада государю. С этими затеями Святополка и виттевщиной надо кончать и по
казать им, где раки зимуют! Меняние внутреннего курса Ц гибель. Оно тольк
о на руку революционерам. Есть данные, что после убийства Плеве эта револ
юционная сволочь вообразила, что мы перепугались. Теперь они не остановя
тся перед новыми убийствами, надо знать этих собак! Их надо разгромить, Ц
говорил Трепов. Ц На кого толкает эту сволочь курс мягкого стеления? На
тех, кто вели иной курс, не на Витте же? А на вас, ваше высочество, на меня, на д
ругих. По сведениям петербургского охранного надо ждать оживления у тер
рористов.
Ц Вам об этом докладывали?
Ц Есть доклад заведующего заграничной агентурой Ратаева. Рачковский у
веряет, Ц засмеялся Трепов полнокровным, барским баритоном, Ц что де их
боевые силы у него в руках, теперь де ничто не может случиться, будто есть
крупная провокатура, но ведь, ваше высочество, эта бестия лижет зад у Витт
е. Вы можете ему верить? Лопухин тоже уверял, что террор невозможен, да что,
перед смертью Плеве мне сам говорил, что держит террористов вот где, Ц сж
ал поросший черным волосом, крепкий кулак Трепов. Ц Незамедлительно ез
жайте, ваше высочество, государь вас послушает.
Ц Витте хочет взять царя страхом перед революцией, Ц и великий князь ст
ранно засмеялся. Лучи солнца заливали паркет, рассыпались по полу и осве
щали половину корпуса князя.
Над Москвой стояло не расплывающееся в голубом небе солнце. Тянулись тыс
ячи дымов из труб. Савинков ехал с Рязанского вокзала. Отвыкший от русско
й зимы, он зяб и кутался, закрывая уши широким швейцарским кашне.
3
В гостинице «Княжий двор» было всё, как обычно Ц скучно. Швейцар в синей п
оддевке. Золотые рамы зеркал, в грязных точках. Черная грифельная доска с
фамилиями. Савинков шел за коридорным, ощущая вечную тоску русских гости
ниц. Истертый, плюшевый диван, на котором чего только не было, несуразное т
рюмо, кувшины с порыжелой водой.
Коридорный внимательно разглядывал иностранца.
Ц Паспорт прикажете сейчас прописать?
Ц Да, сейчас, Ц глядя вокруг, Джемс Галлей тосковал. Почти брезгливо вын
ул паспорт с красной печатью английского короля и подписью лорда Ландст
оуна и протянул коридорному вместе с крупным рублем, изображавшим Никол
ая II.
Коридорный, выходя, отвесил благодарный поклончик.
4
В это время террорист московской группы Борис Моисеенко поднимался по т
емному, узкому ходу на колокольню Ивана Великого и от вышины лестницы у н
его дрожали ноги. Террористы не знали еще, в каком дворце живет генерал-гу
бернатор. Старый сторож в стотысячный раз устало поднимался вместе с Мои
сеенко.
С Ивана Великого в золоте солнца и голуби небес зарябила Москва. Старый с
торож, не глядя вниз, за полтинник, шамкал о гордостях русской столицы. Дро
жавшей, старой рукой сторож указывал молодому человеку: Ц Воробьевы гор
ы, Кремль, Москва-реку, Сухареву башню, Каланчевскую площадь. Только когда
стали было спускаться, Моисеенко сказал:
Ц А где, дедушка, великий князь живет?
Ц Хнязь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37