Ч Нет, Роби, не цветы. Нарисуй мне… Ч внезапно мне показалось, что я нащуп
ал нить… Ч Нарисуй мне картинку, которую ты рисовал для чужих людей.
Ч Для чужих? Ч на розовом, поросячьем лбу недоросля пролегла морщинка.

Ч Нарисуй картинки, которые ты рисовал для доктора Пэна. Помнишь, он прих
одил с чужими докторами, и ты для них рисовал. Тебя тогда похвалили… Ч Я и
мпровизировал на ходу, но глазенки Роби уже разгорелись. Единственное, ч
то я не учел, непростительная ошибка для великого Питера, знатока детско
й психологии, я не учел, что Роби не говорит от первого лица. Беседа с ним на
поминала нелепые диалоги апачей из замшелых вестернов. Только перейдя в
третье лицо, мы достигли взаимопонимания.
Он рисовал, а я следил, не идет ли Дэвид. Если бы он меня заметил, нашей дружб
е пришел бы конец. Я больше не стал спрашивать, каких именно коллег Сикорс
ки припомнил малыш, но даже наброски приятного впечатления не производи
ли.
Роби ухитрялся рисовать, не глядя на бумагу. Порой он замирал, или вдруг на
чинал неистово строчить. По непонятной причине менял цвета. На втором ри
сунке я провел маленький эксперимент, оставил ему вместо двух фломастер
ов один. Таким образом, у Руди имелись теперь не четыре, а два цвета, фломас
теры были двусторонние.
Покрыв листок до половины, он вдруг застопорился, замер с поднятой рукой.
А левая ладонь, тем временем, совершала плавные хватательные движения. Ч
ерт возьми, он привык, чтобы ему в руку вкладывали кисти и карандаши! Дэвид
бессовестно врал мне, что не присутствует в палате… Хотя при чем тут кате
гория совести?
Малышу не хватало цветов, и он запутался. Он был не в состоянии повторить к
акой-то из своих прежних шедевров.
Через несколько дней Ч я специально ждал, чтобы у Роби все выветрилось и
з памяти, Ч мы снова оказались в парке. Правда, с нами был и Барков, и целая
пачка свежих фломастеров. Но ему я уже мог доверять. Без Владислава остав
ался бы риск, что малыш не вернет мне все карандаши, и наш маневр раскроетс
я. В худшем случае, меня могли бы обыскать, тем паче, что имелось всего два к
армана на пижаме и боковые карманы на кресле. Все на виду. Наверняка бы обы
скали, отнесли бы добычу к Пэну, а добрый дядя крокодил наверняка бы позаб
отился, чтобы Питер оставшуюся жизнь смотрел на парк из окна палаты… Кук
олке о моей эпопее с Роби докладывать было ни к чему, я хотел, чтобы ей легч
е спалось. А мы с Барковым кое-что обдумывали. В отличие от Леви, он не готов
ил массовыx самоубийств, поэтому я мог на него положиться.
В крайнем случае, не вовремя повесится, рассуждал я.
Так что, малыш накарябал второй и третий рисунки при Баркове. Владислав с
тоял на шухере, пока я поливал Руди градом сказок собственного изготовле
ния. К большому сожалению, даже для пятилетнего уровня развития художник
был довольно туповат. Злободневный американский фольклор, типа Короля-
льва, или Мышей-спасателей, еще кое-как помещался в его белоснежной голов
ушке, но к новым персонажам он оказался не готов.
Он их не видел по телевизору, а стало быть, не мог и представить! Он не мог пр
едставить, что сказка может и должна летать между людьми исключительно н
а крыльях фантазии…
Но двух качественных картинок мы добились. Ha сей раз я, раздосадованный не
удачей, поставил задачу гораздо жестче. Я приказал малышу изобразить стр
ашное.
Ч Роби не будет рисовать страшное! Ч немедленно откликнулся он. Ч Роб
и не хочет плакать…
Черт побери! Я почувствовал, что подобрал верный ключ из огромной связки,
и теперь остается быстро выбрать замочную скважину. Очень мало времени н
а выбор… Барков прогуливался между розовых кустов, всем видом выражая не
причастность. От него за три километра несло хитростью. На месте любого с
отрудника Крепости я бы подошел к нему выяснить, какого дьявола он замыш
ляет, хочет устроить подкоп, или пожар?
Я заговорил, старательно повторяя через фразу требование нарисовать ст
рашное, и не следя, чем заполняются пробелы. Наверное, я нес полную чушь. Я в
первые, сознательно, с момента, когда Винченто продемонстрировал мне в М
оскве «лишние» слова на кассете, использовал последний довод. Я понятия
не имел, к чему это приведет, но другого случая могло не представиться. Не
мог же я спросить у Роби, что он думает о трех самоубийствах в Омске и розо
вой стене на Красноярском стадионе…
Он помедлил, а затем нерешительно потянулся к бумаге. Через семь минут мы
имели плачущего малыша и два листка кубического сюрреализма. Или футури
зма, неважно. Главное, что в цвете!
Роби мы успокоили конфетой с сюрпризом, а Барков воспрял и воткнулся в те
традный листок носом. Но, как ни велико было его разочарование, остался жи
в. Итого, три рисунка. Всего три, и я их храню в надежном месте, насколько тут
можно доверять тайникам.
Недели две прошли в интенсивном ритме, по утрам Томми отвозил меня в горо
д, в педиатрический центр, там мы пытались лечить меня током. Неплохая тре
нировка для будущих коммандос, чтобы не выдать секретов в плену! А после о
беда наваливался Винченто со своими гнусными идейками, и к ужину у меня н
е оставалось другой мысли, как задать храпака. Дженну я не избегал, но она
видела, что со мной непорядок. Еще бы, непорядок! Я научился создавать сайт
ы, и какие сайты!
Наступил момент, когда у Винченто выдохлась фантазия, он позволил пару д
ней передышки, даже отпустил нас на пару с Дженной на представление цирк
а. После цирка я вплотную занялся рисунками малыша.
Их непросто описать, но тяжело не запомнить. Прошло много времени, нескол
ько месяцев, а каракули до сих пор стоят перед глазами. Он рисовал это рань
ше, когда ему было плохо и страшно. Возможно, когда ему угрожали, или когда
на его глазах совершилось убийство…
Поэтому мне не пришлось держать листочки перед носом. Для ускорения проц
есса я работал сразу на двух компьютерах. Один перебирал документы по те
ме «граффити», второму досталась задача посложнее. Я решил, что пойду про
торенным путем, и запросил данные о рок-культуре в России. Затем сузил пои
ск до самодеятельных и региональных фестивалей. Если выскакивало фото с
каракулями на заднем плане, я, не разглядывая, загонял его в память.
На следующий день была суббота, и Винченто, слава Богу, отсутствовал, но То
мми сунул в студию любопытный нос. Я предложил ему сделку. Я отпускаю его н
а весь день. За это он приносит завтрак в палату, всем встречным говорит, ч
то я хандрю, и заказывает мне в городе несколько деталей и инструментов, в
том числе паяльник и портативный вольтметр. Я сочинил, что хочу собрать д
ействующий трансформер. С равным успехом я мог бы сообщить этому недоумк
у, что строю бомбу, чтобы взорвать Крепость. Томми было абсолютно наплева
ть. Дженна права, она интуитивно чувствовала безликую угрозу, исходящую
от этого типа.
Когда человек демонстрирует, что его ничего не колышет, то, скорее всего, п
рисутствует вещь, которая выводит его из себя. Или даже превращает в обор
отня.
К полудню я покончил с сибирским роком и занялся видами городов, отчетам
и риэлторов и фотовыставками чернушных художников, тяготеющих к подвал
ам и чердакам. А воскресным утром, массируя уставшие глазные яблоки, я пон
ял, что не в состоянии пересмотреть такую груду материалов и сделать вня
тные заключения. И я обратился за помощью. Я вышел на двух своих сетевых пр
иятелей. Один промышлял перепродажей пин-кодов и двигал на американский
рынок их же софт, но сварганенный в России. Другой приятель активно суети
лся на ниве порнодизайна и, по совместительству, чемпионил в парочке сет
евых баталий. Я пообещал обоих щедро отблагодарить и разделил работу на
троих.
Знаток софта обнаружил и отметил два совпадения с третьим рисунком малы
ша.
Целое здание, разрисованное от души во все цвета радуги, отданное властя
ми под молодежный клуб. Где-то в Подмосковье. Художественные студии, выст
авки инсталляций, бар, скорее смахивающий на опиумный притон, и полутемн
ый танц-пол в подвале.
Бомбоубежище в Перми, превосходная бетонная арена для соревнований сти
лей. Как гласила журнальная заметка, тридцать лет назад бункер собирал в
округ себя местную «систему», затем остепенившиеся хиппари уступили мо
нолит панкам, а теперь журналист затруднялся определить идеологически
й стержень поклонников. Интересующий меня узор был нанесен под козырько
м, в таком месте, где его было бы крайне непросто замалевать другим художн
икам. Для такого дела понадобились бы высокие козлы, и работать пришлось
бы лежа на спине.
Но кто-то ведь работал.
Мой второй знакомый, дизайнер, напечатал, что существуют программы поиск
а по аналогиям, и дал мне пару ссылок, чтобы не заморачиваться в дальнейше
м. Лично он нашел три совпадения, а я, как лицо, наиболее заинтересованное,
Ч целых пять.
Если назвать это удачей, то и увесистый камень для утопленника Ч удачна
я находка.
Я вызвал на экран карту страны, отметил все места, где встречались картин
ки Руди, или то, что на них очень похоже, флажками, с указанием дат публикац
ий. Даты были достаточно свежими, начиная от трехлетнего срока и до сегод
няшнего дня. Гораздо сильнее меня потрясла география.
Если на долю секунды принять за основу безумное предположение, что нам т
роим не почудилось, и в шести сотнях фотографий российской «наскальной ж
ивописи» действительно имеются плагиаты с работ малыша, то неведомый ху
дожник обладал солидными средствами и поистине космическим размахом.
Он буквально исколесил Россию…
Либо следует принять сумасбродную версию, что десяток обкурившихся пац
анов и девчонок, от Калининграда до Хабаровска, сами, случайно, нарисовал
и одно и то же. Хотя повторить такое не под силу, наверное, и самому малышу.

А в цвете смотрится красиво!
Красиво и… страшно.
Далеко не все творения малыша смертельно опасны, но до крайности нестанд
артны, это уж точно. Я пролистал в сети множество рисунков слабоумных дет
ей, ничего похожего. Когда смотришь на его картину, возникает болезненно
е ощущение, что тебя затягивает внутрь, точно в водоворот. И глазу, действи
тельно, не за что зацепиться.
С пугающей легкостью он бесконечное множество раз повторяет мелкий узо
р, поверх которого струятся абсолютно хаотические образы. Возникает неп
реодолимое желание вглядываться до бесконечности, искать смысл, которо
го нет. Но смысл есть. Если не для самого художника, то для доктора Винчент
о, несомненно, смысл присутствует.
Самая большая опасность как раз и заключается в том, что невозможно легк
о оторваться. Я вычитал, что в организме человека присутствует более дву
х тысяч колебательных систем. Самые явные Ч это работа сердечной мышцы,
сокращения легких и магнитные колебания мозга. Изображения с периодиче
ски повторяющимися, контрастными элементами вызывают низкочастотный р
езонанс, что может привести к разладу синхронизации внутренних систем о
рганизма. Например, частота тока крови, и соответственно, работы сердца, с
оставляет около одного герца. Теоретически, существует вероятность соз
дания изображения с «доминирующей частотой захвата». Это не мое выражен
ие.
Покопавшись в материале, я, забавы ради, запросил поисковую систему по вс
ем известным мне фамилиям. Результат меня почти не удивил. Фамилия Винче
нто встретилась мне трижды, и один раз Ч в соавторстве с Сикорски. Ни о ка
ких милитаристских разработках речь, естественно, не велась. Напротив, с
угубо милосердная тематика, рассмотрение некоторых аспектов изобразит
ельного творчества у детей со слабо выраженной идиотией. Но один из мате
риалов привлек мое внимание больше, чем другие. Формально, речь шла о прим
енении гипнотерапии при угрозе ранних приступов эпилепсии.
Никакого отношения к бедняге Роби. Лучше бы он дергался в припадках, чем п
оедать собственные сопли и париться в мокрых колготках. Продираясь скво
зь дебри медицинских терминов, поминутно сражаясь с электронным перево
дчиком, я наткнулся вдруг на ссылку из совсем другого документа.
«…В выборе цветового оформления кабинета и приемной следует проявлять
максимум осторожности, особенно учитывая фактор детской повышенной во
збудимости. Любое цветовое решение проецирует в мозг ребенка определен
ный эмоциональный вектор… Особенно осторожно следует применять композ
иции из полярных цветов…»
Так, сказал я себе, все ерунда, дизайнерские заморочки, а вот это уже любоп
ытно…
«…Поскольку мы говорим о наложении пространственных спектров, следует
упомянуть о вероятности появления в изображениях так называемого двой
ного смысла, своего рода вторичного ящика с совершенно иным характером в
ложения. Причем спрятанное изображение не подвержено прямой расшифров
ке мозгом, оно анализируется непосредственно, на подсознательном уровн
е. При случайном наложении результат сложно спрогнозировать, но несомне
нна угроза побочных психосоматических заболеваний. В ряде работ, однако
, рассматривались методики расчета специальных поверхностей для лечеб
ных заведений…»
Ч Горячо! Ч сказал я. Ч Совсем горячо.
«…Профессор Рабениц утверждает, что ему удалось преобразовать синусои
дальное распределение яркости в список простейших команд, воспринимае
мых объектом как собственные мысли и побуждения…»
И все, ни слова больше.
То есть множество слов, но совсем о другом. О том, как правильно расставить
мебель, о пользе музыки и правильном дыхании. О человеке с такой фамилией
я слышал впервые. Поисковая система выдала обескураживающий результат.
Два десятка малозначащих работ и ноль биографических данных. Я принялся
тыкать в каждую из обнаруженных сносок, но всякий раз ответ был один. Ошиб
ка на странице, или требуемый файл не обнаружен. Создавалось впечатление
, что загадочный профессор стер о себе все данные. Или это сделал кто-то за
него. Чисто случайно не успели уничтожить ту маленькую ссылку.
Я задал расширенный поиск, прошелся по всем известным мне Сетям. В этот мо
мент зашла сестра сменить белье и позвала на ужин. Я уже занес палец над мы
шкой, чтобы отключить процессор, но в последний момент заметил, что остал
ась еще одна, не просмотренная страница. Там находилось маленькое газетн
ое сообщение четырехлетней давности. Профессор Рабениц, лауреат и так да
лее, бывший сотрудник незнакомого мне научного центра, погиб в автокатас
трофе.
Несчастный случай. Соболезнования друзей. В числе присутствовавших на т
раурной церемонии Ч доктор Сикорски.
Я ел омлет и не чувствовал вкуса. Итак, плоский рисунок на стене способен т
рансформироваться в набор подсознательных команд. Хорошее дело! Наприм
ер, ненавязчивая такая идейка сунуть голову в петлю. Я посасывал йогурт и
смотрел, как санитар кормит с ложечки Роби. Иногда, если пища ему нравилас
ь, Роби кушал сам, не прибегая к помощи взрослых. Но процесс поглощения нев
кусного он с детской хитростью перекладывал на персонал. Он сидел, навал
ившись грудью на стол, вяло жевал, глазел по сторонам, и кусочки каши падал
и ему на укрытую клеенчатым слюнявчиком грудь. Его мужские, широкие ладо
ни даже во время еды были измазаны красками и мелом.
Куда деваются твои рисунки, Роби? Ч мысленно спрашивал я.
Куда их уносят?
Не дома же Винченто их развешивает! Но совершенно точно, что не в кабинете
. Я неоднократно видел, как доктор выходит из твоей палаты с большой папко
й и уезжает вниз на лифте. Возможно, Куколка права, и за подземной перемычк
ой, в корпусе «А», хранится много любопытного. Но на лифте спускают не толь
ко рисунки. Днем к корпусам «А» и «В», пока я гуляю в парке, не подъезжает ни
одна машина, а вечером нас запирают по палатам. Окна палат выходят совсем
в другую сторону, на хозблок. Однако и днем, если присмотреться, можно заме
тить кое-что любопытное, особенно после дождя.
Если вечером прошел дождь, то утром возле намертво закрытых дверей перво
го корпуса виднеются следы узких колес. На таких тележках развозят белье
и еду для лежачих по палатам. Или всякие медицинские аппараты. Неужели, Ро
би, у твоего сумбурного творчества имеются поклонники?
Но в заплывших жиром голубых глазках Роби не найти ответа. Честно сказат
ь, меня волнуют в большей степени не почитатели его таланта. Было бы крайн
е любопытно выяснить, откуда он взялся, наш художник. Его ведь привезли тр
и года назад, в июле. Куколка помнит совершенно точно.
Как раз тогда, когда на пустом оклахомском шоссе разбился водитель с сор
окалетним стажем, профессор Рабениц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38